Текст книги "Последний Тёмный"

Автор книги: Таис Сотер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

– Делия?

Тётка Жерара вздрогнула и остановилась. При виде Лукреция глаза её округлились.

– Ты чего тут делаешь, Лукреций? Разве ты не должен быть на учёбе?

– Сегодня выходной день…

– Да, точно, – кивнула Дели, немного напряжённо улыбаясь. – Хотя мне казалось, что ты учишься круглосуточно и семь дней в неделю. Я тебя не видела с той вашей ссоры с Жераром. И кстати Томас говорил, что твоя матушка жалуется на то, что ты совсем пропал. У тебя всё хорошо?

– Сойдёт, – пожал плечами юный маг. – А ты…?

– По работе, – поспешно сказала Дели. – Хочу отнести лекарства одной… давней клиентке.

– О-о-о, – Лука чуть нахмурился: – послушай, это конечно не моё дело, но Томас знает, с какого рода клиентками ты общаешься?

– О нет, ты явно не о том подумал! Эта дама чуть более респектабельна.

Судя по недоверчивому взгляду, травнице не слишком то поверили.

– Так чего же эта респектабельная дама живёт здесь?

– Не у всех есть средства, чтобы решать, где им жить, – нравоучительно ответила Делия, да и она слишком немолода, чтобы подвергать свою жизнь резким переменам и переезжать куда-то.

Рядом с Делией и Лукой остановился шатающийся усатый мужик, пристально разглядывая молодую женщину.

– Красотка какая, – плотоядно сказал он. Дели брезгливо повела плечами, плотнее запахиваясь в шаль.

– Иди куда шёл, – резко ответил Лука. Выпивоха было набычился, но наткнувшись на недружелюбный взгляд мальчишки, отчего-то резко побледнел, отчего-то струхнув.

– Пршу прщения.

Проводив недовольным взглядом поспешно удаляющегося пьяницу, бормочущего что-то о «глазах мертвеца», Лука вновь обернулся к Делии.

– Тут не безопасно. Ты не должна появляться здесь одна! – ультимативно заявил юноша.

Делия скрестила руки на груди, и вскинула голову, насмешливо глядя на Луку… и только сейчас поняла, что мальчишка уже перерос её на полголовы.

– Эй, да ты стал совсем взрослым. Даже научился заботиться о других, – задумчиво сказала ведьма. – Впрочем, ты ведь весьма похож на Томаса, а он считает нужным отвечать за всех и за вся. Ладно, почему бы тебе не проводить меня до моей клиентки и обратно?

Маг, до этого спешащий домой, был пойман врасплох. Но нехорошо ведь отпускать свою будущую родственницу гулять по столь опасным местам. Да и любопытно было бы узнать о Делии немного больше.

– Ну пойдём. Надеюсь, это недалеко, – проворчал Горгенштейн.

– О нет-нет, совсем близко.

Случайная встреча с Лукрецием вызывала у Делии Лекой противоречивые чувства. С одной стороны, она сама на протяжении нескольких недель пыталась найти возможность и повод, чтобы вытащить его к Белой. Но чаще всего не могла даже с ним поговорить. Юноша слова вода ускользал из её рук, вечно где-то пропадая. И вот теперь, когда времени почти не осталось, и тайное противостояние с енохианцами за наследников тёмной силы вот-вот грозило закончиться поражением… этот мальчишка появляется словно бы из ниоткуда, и сила его, до этого тщательно скрытая, плескается в нём так, что это чувствует не только она, а даже обычные смертные. Это ли не провидение, знак того, что Богиня из Тьмы им благоволит?

Идти было и правду недалеко. Двухэтажный, покрашенный в невзрачный серый цвет дом выглядел по сравнению с другими достаточно ухоженно. На окнах дома виднеются цветы в кадках, стёкла сияют чистотой, да и крылечко на удивление чистое и аккуратное. Будто бы и не в квартале цветущих вишен они, а где-то в пригороде. Делия, явно нервничая и волнуясь, несколько раз ударила в дверной молоток, и дверь почти тут же открылась.

– Дели, ты весьма вовремя. Надеюсь, ты не забыла принести то, что обещала? – донеслось из глубины дома. Голос казался достаточно молодым и сильным, хотя маг уже представлял хозяйку дома как даму пожилую и немощную.

– Я не одна. Меня любезно проводил друг моего племянника… я встретила его случайно по пути. Позвольте представить вам – Лукреций Горгенштейн.

Делия чуть отодвинулась в сторону, позволив Луке наконец увидеть хозяйку дома. Странная женщина, и какая-то неприятная, хотя на вид действительно кажется вполне себе леди. Смотрит, не отрываясь, на него своими тёмными глазами, и хмурится, как будто-то увиденное ей не нравится. Может, с его внешностью что-то не так? Или, вероятнее, она просто испугалась мага.

– Я подожду вас у крыльца, фрау Лекой, – напуская на себя равнодушный вид, сказал Лукреций. Будет он ещё напрашиваться! Но женщина наконец отмирает.

– Нет, ни в коем случае. Я не собираюсь держать столь долгожданного гостя на пороге.

«Долгожданного?» Видимо, недоумение всё-таки появляется на его лице, потому что хозяйка улыбается, по-женски коварно и загадочно.

– Я всё объясню. Проходи в дом, Лукреций.

Проходя по узкому коридору вслед за хозяйкой, Лукреций склоняется к уху задумавшейся Делии:

– Как мне называть эту фрау?

– Как она сама представится, – бросает странный ответ Делия.

– Что-то она не спешит это делать.

Присаживаясь на кушетку в гостиной, Лукреций с любопытством оглядывается, пытаясь понять, кем действительно является хозяйка этого дома. Ничего лишнего: ни кружевных салфеточек, ни пасторальных картин на стенах, даже мебель лишь самая необходимая. Всё слишком безлико, что говорит либо о том, что живущая здесь женщина либо редко пользуется этой комнатой, либо имеет очень много секретов.

– Дели, сходи, приготовь нам с господином Горгенштейном чай, – седовласая фрау садиться в кресло напротив юноши, дружелюбно ему улыбаясь. – У тебя есть вопросы, Лука?

«Откуда у меня такое странное чувство, будто меня втягивают в неведомую мне игру, правил которой я не знаю?». Лукреций с деланным равнодушием пожимает плечами, решив для себя, что совсем не хочет разгадывать чужие тайны, которые ему так настойчиво суют под нос.

– Я лишь сопровождаю фрау Лекой. И хотя я благодарен за ваше гостеприимство, но мне бы хотелось как можно скорее вернуться к своим делам.

По лицу хозяйки пробегает неудовольствие, но голос остаётся таким же ровным.

– Юность вечно куда-то спешит, не понимая, что самое важное обычно оказывается здесь и сейчас – протяни руку и возьми. Я слышала, ты спрашивал у Дели, как меня зовут. Местные обычно называют меня Белой гадалкой, но мне было бы приятно, если бы ты звал меня Медеей.

– Это языческое имя, не удивительно, что вы не хотите, чтобы его знали. Едва ли Церковь благосклонно бы к этому отнеслась, как впрочем, и к вашей профессии.

Осторожность в Луке борется с любопытством, и явно проигрывает. С гадалками ему дело ещё не приходилось иметь, а предсказания в Орхане не преподавали как лживую науку. Ведь известно, что всё в руках господа, и человеку не дано узнать будущее, а значит, эта Медеея – шарлатанка, дурящая простых горожан.

– Ты прав, Церковь к нам не очень снисходительна. Спасибо, дорогая, – Медея благосклонно кивает Делии, поставившей перед ней и Лукой поднос с бисквитами, чашками и чайничком. – Как, впрочем, должно быть и к тебе.

Лукреций опустил взгляд, делая вид, что его интересует плавающая чаинка в чашке.

– Магов не слишком любят, вы правы, но даже папа признаёт нашу полезность.

– А уж сколь снисходителен епископ Бромель! – в тон подхватывает гадалка. – Он весьма покровительствует тебе, насколько я знаю.

– Я должен поверить, что вам это сказали карты?

Горгенштейн хмурит тёмные брови и отодвигается от сидящей рядом Делии. То, что та сплетничала о нём с какой-то шарлатанкой, задело его больше, чем должно было бы.

– Лукреций, я сказала госпоже об этом лишь потому, что она может тебе помочь. Мы обе понимаем что ты не стал бы сотрудничать с Бромелем ни в чём, – мягко говорит девушка. – Он принуждает тебя… к чему-то очень плохому, да?

Тут до Лукреция начинает доходить, о чём толкуют две эти сумасшедшие, и жаркая волна стыда опаляет его щёки. Он слышал порой от своих одноклассников о неподобающем поведении некоторых священников, но неужто они могли подумать, что он… и епископ… Да ни в жизнь!

Горгенштейн вскакивает, нервно расстёгивая верхние пуговицы у рубашки.

– Я ухожу. Не намерен слушать ваши непристойности!

Делия и Медея недоумённо переглядываются.

– Ну… Наверное, это не очень приятно, но едва ли это может порочить тебя, Лука, – мягко говорит Делия, пытаясь взять его за руку. – В конце концов, от тебя не многое зависело…

Лука взрывается:

– Хватит!

Едва не опрокинув стол, парень рванул к приоткрытой двери. До неё оставался шаг, когда она с грохотом перед ним захлопнулась, а замок сам защёлкнулся.

Но что ещё более интересно, он почувствовал магию… весьма узнаваемую магию. Медея умела колдовать, и кажется, использовала в своих заклятиях и тьму.

Горгенштейн оборачивается, неверяще глядя на вставшую вслед за ним гадалку:

– Вы… волшебница?

На красивом лице гадалки появляется не слишком приятная улыбка, холодная и презрительная.

– Ведьма. В Орхане я никогда не училась. Впрочем, как и Делия. Что не мешает нам колдовать не хуже ваших лучших выпускников.

От вороха мыслей и предположений голова Луки начинает болеть.

– Ты тоже, Дели? Томас знает? А Жерар? – бормочет он едва слышно, но Делия, кажется, его отлично слышит.

– Нет, Томас не знает, – смущённо отвечает фрау Лекой, но сейчас молодой маг не верит ни этому смущению, ни самой Делии. Впрочем, бедный Томас наверное и на самом деле ничего не знает о коварстве своей невесты. – И мой племянник тоже. В нашем роду тёмный дар передаётся только по женской линии.

Значит, Делия тоже тёмная ведьма. И она знала, давно, возможно с самого начала, кем был Лука. И поэтому и была столь дружелюбна с ним. Зато стало понятно, что он совсем не верно растолковал намёки про епископа. Медея не имела в виду ничего дурного, но говорила… о ритуале очищения?

– Сядь, – мягко, но непреклонно говорит Медея. – Мы должны поговорить.

Лукреций упрямо мотает головой, сдвинувшись лишь к окну. Решёток на первом этаже нет, а значит вполне можно, создав дымную завесу, ускользнуть через окно. Впрочем, пока эти две не пытаются его зачаровать, можно было утолить собственное любопытство.

– О чём поговорить?

– О твоей силе, о твоих проблемах с церковью и о том, как из них лучше выпутаться.

– Проблемах?

– Разве то, что Бромель собирается взять тебя с собой в паломничество, не проблема?

– О-о-о, вы даже не представляете себе, какая!

– Вполне представляю, – сухо говорит Медея. – Доминик Бромель – енохианец, а эти святые братья виновны в смерти многих наследников тёмной силы. Не только настоящих чернокнижников, но и даже тех, в ком были лишь зачатки тьмы. Стоило кому-то из нас привлечь внимание ордена, как он тут же пропадал… Ты, впрочем, несмотря на долгое знакомство с Бромелем, всё ещё жив и на свободе. Очевидно, енохианцы решили подождать, пока ты войдёшь в полную силу, чтобы использовать с большей эффективностью. Небольшой маленький эксперимент, который, надеюсь, обойдётся им боком.

Вот тут Луке становиться на самом деле интересно:

– Вы знаете про енохианцев? И про… ритуал, в котором они используют тёмных?

– Ты про отъём силы или про жертвоприношение? Мы знаем кое-что, – спокойно кивает Медея, не отводя от юноши прекрасных тёмных глаз. – Впрочем, не так много, как хотелось бы. Ты, судя по всему, тоже успел набрать информации о наших давних врагах, так что мы могли бы обменяться ею и помочь друг другу. В конце концов, мы на одной стороне.

Гогенштейн нервно фыркает:

– Бромель вначале тоже говорил о помощи. И чем всё это для меня обернулось? Впрочем, я бы даже наверное обрадовался существованию таких же, как я… братьев… нет, сестёр по силе. Если бы вы честно открылись передо мной с самого начала, а не подсылали свою шпионку. Поверить не могу, Дели! Ты собираешься окольцевать моего брата лишь только для того, чтобы заручиться моей поддержкой в вашем противостоянии с енохианцами!

– Нашим противостоянием, Лука. Тебя оно тоже коснулось. И я с Томасом не только из-за тебя! – возмущается, правда несколько фальшиво на взгляд Луки, Делия.

Лукреций, грохоча башмаками, возвращается обратно, и скрестив руки на груди, садится.

– Ну, – несколько высокомерно говорит он. – Рассказываете всё что знаете, и без утайки, если хотите, чтобы я вам помогал.

Медея тяжело вздыхает, и тоже усаживается в кресло, промакивая мокрое пятно от чая, разлившееся на столе от резкого движения Луки.

– Вот так, моя девочка, – обращается она к Делии, – и ведут себя настоящие тёмные маги. Высокомерно, презрительно, и совершенно безрассудно. Неудивительно, что в отличие от нас, ведьм, наследники тёмной силы были уничтожены. Не считая тебя, Лукреций. Ты знаешь, к какому роду Тьмы ты принадлежишь, Горгенштейн?

Лукреций нервно облизывает пересохшие губы.

– Нет. А а вы?

Женщины переглядываются, и наконец Медея пожимает плечами:

– Есть некоторые догадки. Выбор не так уж велик. Всего учеников… первых тёмных магов, положивших начало семьям, где сила передавалась только через сыновей, было трое. Рейт Дуан, Махран Фарух… третье имя не будет названо, так как среди нас он получил иное прозванье – Предатель.

– Не хотелось бы мне оказаться связанным кровными узами с кем-то, кто получил такое прозвище, – скривил узкие губы Лукреций. – А вот второй… Махран, да? Я слышал его имя. Вот только от кого, не помню.

Ведьмы вновь обменялись взглядами.

– Что ж, возможно, ты вспомнишь больше. Как бы то ни было, все эти три рода до недавнего времени считались вымершими. Предатель… у него не было потомков. Говорят, он был проклят бесплодием. О роде Фарух я тоже давно же ничего не слышала. Впрочем, он был всегда достаточно малочисленнен, и держался особняком. В последний раз, когда я слышала что-то о Фарухах, речь шла о маге из Виарди… как там его звали, Дели?

– Палеос Фарок. Так его звали местные, – подсказала Лекой.

– Да, точно… уроженец юга, решивший, что сможет скрыться в Виарди. Имело смысл, с учётом того, что тёмных магов в этой стране не преследовали. Он был правой рукой местного князька, пока не помер от его же рук. Стал жертвой чужого наговора. Оказалось, что виардцы тоже не слишком доверяли тёмным. Это был последний тёмный маг, о котором я слышала. Это произошло… да, лет семьдесят назад.

– Вы неплохо выглядите для своих лет, фрау, – удивлённо покачал головой Лукас. Неужели эта Медея, так же, как и Эльгерент, сумела обмануть свою смерть? Сколько ей? Сотня, две… может быть тысяча лет?

– Благодарю, – с достоинством ответила Медея. – Я продолжу. Рейт Дуан был гораздо более плодовит. У него было семеро сыновей, каждый из которых был рождён магом и смог унаследовать тёмный дар. Один из них, кстати, и убил самого Рейта. Говорят, это был младший из сыновей, решивший пойти против отца, чтобы избавиться от его власти над собой.

– Как я его понимаю, – пробормотал себе под нос Лука, вспомнив свои ссоры с отцом. Поймав косой взгляд Делии, он поспешно поправился: – Понимаю, но не одобряю.

– Да уж, отцеубийство не пошло ему на пользу, – сухо сказала Медея. – Остальные братья отомстили за отца… с той жестокостью, на которую только способны тёмные. Как бы то ни было, род Дуанов был славен и велик… но потомки Рейта, как и он, были излишне самодовольны и горды. Слишком… яростны, и поэтому они, вместо того, чтобы вести тайную борьбу с Церковью, пытались в открытую ей противостоять. Жиль Одноглазый, Роккан Сейд, Итран Доан, Золг Враг… я уверен, ты слышал все эти имена.

– Враги Церкви, дьявольские отродья, нечестивцы и еретики, будь прокляты их имена, – как будто он был на уроках Шварца, отбарабанил Лука.

– Да. Хоть они и были убиты церковниками, слава их жива и поныне, – как-то горько усмехнулась гадалка. – Все они были Дуаны, так или иначе. И многие ещё, чьи имена помним только мы и енохианцы. Скорее всего, ты тоже дальний потомок Рейта.

– В моей семье нет никаких упоминаний о знаменитых предках. Мой дед был офицером, а его дед… Хорхенштарн, так звучало имя моего рода тогда, был родом с дальних западных земель – княжества Сильве. И никаких упоминаний о том, что кто-то из моих предков был магом, тем более тёмным.

– Такие вещи, знаешь ли, скрывают, – пояснила Делия, задумчиво терзая в руках последний бисквит. Лукреций жадно взглянул на него, но ничего не сказал. – Тем более скрывают от тех, кто этим даром не обладает. Возможно, тёмный дар вашей семьи прервался на слишком большое время, чтобы его можно было передать из рук в руки или другим способом. Так что ни удивительно, что ты ничего об этом не знаешь. Есть шанс… что ты последний тёмный маг на этой потерянной земле.

Ну, последним Луке было не привыкать быть. Интересовало его сейчас другое.

– Говорите, что тёмный дар передавался от сына к сыну? А кто же тогда тёмные ведьмы?

– Мы – наследницы дара по женской линии. Наши сыновья растут обычными людьми, или реже становятся магами, но тёмный дар могут наследовать лишь дочери. Всего кланов ведьм было шесть, но сейчас осталось только четыре семьи. В Улькире нас всего лишь – Делия, наследница крови Сайо, и я, Медея Орфа. Во всей Гортензе я знаю, есть ещё семь ведьм, две из которых, как и Дели, Сайо.

– Дальние кузины, – кивнула Делия. – Также ведьмы есть и Виарди, и в Сильве, откуда родом твои предки, Лука. Мы стараемся поддерживать связь, но это не так просто.

Медея тяжело вздохнула.

– Одну из нас схватили несколько лет тому назад. К нашей удаче, она досталась не енохианцам, а другим, менее… просвещённым братьям. Так что они её просто сожгли.

– Вот свезло так свезло, – скривился Лука.

– Н, если бы она попалась бы к енохианцам, смерть бы её была не менее мучительна, а вреда бы нам принесла гораздо больше. Так что да, свезло, – пожала плечами Делия.

– А Маргарита Ульке, – внезапно спросил Горгенштейн, вспомнив о подружке Гохра, – кем была она?

– Маргарита… – с неожиданной тоской произнесла Медея, устало потирая лицо ладонями. – Она была моей дочерью. Очень давно. Один… один из святых братьев ордена Еноха, Эльгерент, добрался до неё. Но откуда ты слышал имя мой дочери, мальчик?

Лукреций прижал пальцы к губам, опасаясь выдать правду. Не стоит, наверное, упоминать о Тобиасе Гохре той, чья дочь когда-то погибла из-за этого трусливого мага. Но объяснение то какое-то дать надо.

– Эльгерент. Он вспоминал её.

Тёмные глаза гадалки впились в его лицо. Впервые Медея обнажила свою растерянность… и даже страх.

– Эльгерент… ты видел его?

– Да. Довольно давно. И ещё там был второй, но он был бесплотен. Один лишь голос.

– Каким он был, этот голос?

– Ну, не знаю… – задумчиво сказал Лука, пытаясь что-то вспомнить. – Неприятным, это точно. Не слишком низким и не слишком высоким, и пожалуй всё. Хотя… у него был акцент уроженца севера. Немного смешной выговор, на мой взгляд, как будто листья на ветру шелестят.

Лицо гадалки застыло, лишь бледные губы шевелились, произнося слова молитвы на языке, который Лука совсем не понимал.

– Госпожа, вы знаете, о ком говорит Лукреций? – встревоженно спросила Делия.

– Не уверена, но… Я знаю лишь одного бессмертного северянина. Еноха из Хемеля.

– Того самого святого, основателя дурацкого ордена? – присвистнул Лука. – Вот сам лично, значит, за меня взялся. Ха! Видимо, я дорогого стою! Последний Тёмный… Звучит, конечно, грустно, но весьма лестно.

– Тебе смешно? – несколько неодобрительно посмотрела на него Медея, выйдя из своего ступора, вызванного прозвучавшим именем Эльгерента.

– Просто до смерти. Скажите, этих как бы «бессмертных» можно убить?

– Ну, Эльгерента я как-то убила, ещё в Шелгоре – сухо сказала Медея. – А затем он ожил и добрался до моей дочери.

– В Шелгоре? – заинтересованно спросил Лука. «Значит, эта седовласая женщина с молодым лицом настолько стара…». – Тот сожжённый город недалеко от столицы? Это ведь там сейчас болото, и там же проводится обряд, в котором гибнут тёмные маги и ведьмы?

– Да, да, и снова да, – ответила гадалка, удивлённая столь необычной осведомлённостью юноши. – Откуда ты всё это знаешь, мальчик?

Тот отмахнулся.

– Это лишь мои гениальные догадки. Но вот вам ещё вопрос.

– Я вся во внимании, юный мастер, – ядовито произнесла Медея, а Делия закатила глаза. Вот же юный наглец, даже не пытавшийся скрыть, что не собирается отвечать собственной откровенностью!

– Раз вы знаете, где находится тот храм, почему вы не пытались уничтожит его? Точнее, не само здание, я знаю, что это не слишком поможет… но хотя бы то проклятое существо, что поселилось в нём, и питается чужой тьмой?

– Мы не можем сделать этого, Лукреций. Нам это не по силам. Тот, кто обитает там, слишком силён, даже будучи развоплощённым.

Лука, казалось, должен был расстроиться, услышав о бесплодности своих идей о разрушении ритуала. Но сияющее лицо его говорило об обратном. Он был… в восторге. На такой подарок, как имя того, кто был скован в проклятом храме, он и не надеялся. А ведь зная имя проклятого, которого енохианцы на протяжении многих лет пытались пробудить, он упростит себе задачу по созданию собственного заклинания в два, нет в три раза!

– И кто же это? Ну, как его зовут?

Лука едва ли не подпрыгивал на месте, не в силах скрыть своё нетерпение.

– Имя Предателя не прозвучит в стенах этого дома! – резко ответила Белая гадалка.

Лука замер, пытаясь сопоставить два простых факта. Предатель… ведь так называют одного из первых тёмных, так? И что получается, енохианцы служат ему? Хотят пробудить… Его? Тёмного мага, наверняка не только более знающего и опытного, чем Лука, но и более сильного, как маг. Настоящего тёмного мага, а не такого недоучку, как он.

– Значит… енохианцы фактически – это тёмный орден внутри самой Церкви. Как такое может быть? – недоумённо спросил Лука, глядя отчего-то на Делию. Та пожала плечами, всё ещё дуясь на Горгенштейна за его грубость.

– Видимо, наша Церковь не так уж свята. Енохианцы… не признаны официально папой, но всё же имеют большое влияние на святой престол. Об этом говорит хотя бы то, что енохинацем является сам епископ Улькире, Доминик Бромель. Да и все эти недобитые святые… – Медея буквально выплюнула последнее слово, – существуют своей жалкой жизнью лишь благодаря тем тайнам, которые рассказал им Предатель. Фактически они являются теми, кто извратил тьму, поставил служить её выдуманному богу, на словах проклиная и называя нечестивой.

Медея резко выдохнула, заставив себя успокоиться, и с прежней безмятежной улыбкой обратилась к Делии:

– Милая, почему бы тебе не поставить ещё чаю? И принеси чего-нибудь перекусить молодому человеку. А то он же начал подбирать крошки со стола.

Лука, действительно только что подобравший обслюнявленным пальцем несколько бисквитных крошек с пустой тарелки от бисквитов, неловко покраснел и выпрямился.

– Вообще-то я спешил домой, – несколько неловко сказал он.

– И тебе не интересно узнать чуть больше о тьме, что течёт по твоим венам?

– О, я более чем в этом заинтересован! – горячо ответил Лукреций. – Но… гораздо больше меня сейчас интересует тот ритуал в храме. У меня есть некоторые наработки по нему, и я бы хотел продолжить работать над ними. А вы, как я понимаю, не собираетесь меня в этом поддерживать…

– Ни в коем случае! – жёстко сказала Медея. – Я же сказала тебе, что Предатель, даже в таком виде, в котором он сейчас, тебе не по зубам. Ты не должен совершать ошибку рода Дуана, пытаясь противостоять ордену Еноха и уж тем более ему самому и Эльгеренту!

– А что я должен тогда делать? – заинтересованно спросил Лука.

– Мы тебя скроем. Поможем покинуть страну, отправим тебя подальше отсюда. Есть тёмные сёстры, которые могут о тебе позаботиться, чему-то научить…

– Для чего? Для чего им возиться со мной? Из солидарности? Или боитесь потерять столь редкий экземпляр? – несколько презрительно отозвался Горгенштейн.

Гадалка бросила раздражённый взгляд на наглого мальчишку, и еле сдержала ругательства. Нет, наверняка он потомок Рейта! Тот же мерзкий характер, упрямство… даже бесит так же, как бывший любовник! А если приглядеться, этот Горгенштейн даже внешне похож на Рейта. У Дуана тоже были пронзительно-синие глаза, казавшиеся прекрасными ровно до того момента, пока маг не открывал рот, чтобы изречь очередную мерзость.

«А я ведь так и знала, что даже расскажи мы Луке всю правду, едва ли его удастся уговорить содействовать нам», – почти обречённо подумала Белая гадалка. – «Ну и что делать с этим юнцом? Схватить и держать в плену? Отпустить его творить глупости в одиночку? Или… всё же попробовать поверить в его удачу?».

– Пей чай и проваливай! – почти с отвращением произнесла Медея, так ничего и не решив. – И… приходи завтра. Я думаю, я смогу тебе кое в чём помочь. Негоже наследному тёмному магу столь мало знать о традициях нашей крови.

Лукреций самодовольно улыбнулся, решив, что ведьма решила прислушаться к его идее и поделиться знаниями. А та всё думала о том, стоит ли ей попытаться ещё раз воззвать к здравому смыслу Луки, или просто прибегнуть к старому доброму насилию, похитив мальчишку из Гортензы для того, чтобы спасти ему жизнь. Лукреций Горгенштейн. Последний Тёмный… мог ли он действительно остановить енохианцев? Пусть не сейчас, а позже, войдя в полную силу… В любом случае, если она пойдёт против тёмного мага сейчас, то потеряет его расположение, хоть и сохранит жизнь. А гадалке бы этого сильно не хотелось.

Сомнению, поселившемуся в сердце Медеи, ведьмы, лично служившей Гекате, было сложно уняться. Мальчишка разбередил старые раны, и заставил по новому взглянуть на некоторые проблемы.