Текст книги "Теория России (Геоподоснова и моделирование)"

Автор книги: Т. Айзатулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Самая известная страна

Как позор правящей партии (и ее Академии Наук) наивно рассматривалось всеми заявление ее лидеров: "Мы не знаем общества, в котором живем". Все знают и только они с Академией не знают. Россия – самая изученная в мире страна.

Это прежде всего накопленное за тысячи лет народное знание, отраженное в фольклоре, который, в отличие от фольклора европейских стран, остается адекватным, поскольку Россия не испытала реформации, и социокультурный архетип ее народов не изменился коренным образом (как и в Китае). А тысячелетний коммунологический опыт наших народов зафиксирован в самых различных формах, от анекдотов и песенок до "практической философии общежития народов", как это называют интеллектуальные лидеры горских народов России.

Это тысячелетний духовный религиозно-философский опыт, также не аннулированный реформацией. Огромный исследовательский пласт представляет собой древнерусская (летописная), раннерусская (повестная) и нововременная Великая русская литература. Нельзя не отметить, что если в бы ом эпосе с математической точностью определен социальный архетип русского народа (аграрно-военный народ – по былине о Микуле Селяниновиче), то "Слово о полку Игореве" – не просто литературный шедевр, но и исследование русского социального биотипа в экстремальных условиях (вожаческая (волчья) стая). Для России, повидимому в связи с более поздним развитием евронауки, в большей степени, чем для Запада, характерна исследовательская функция литературы в анализе сознания и архетипов общества. Российское общество было представлено во всех его срезах и под разными углами зрения (назовем в русской плоскости – Пушкина, Лермонтова, Толстого, Салтыкова-Щедрина, Лескова, Тютчева, Достоевского, А.Островского, Шолохова и Распутина и в иной – Горького, Пастернака, Солженицына и Гроссмана). Как традиционное полиэтническое общество и пограничная цивилизация Россия и ее народы исследовались Пушкиным, Лермонтовым, Толстым с потрясающей объективностью (по-другому трудно назвать) – потрясающей по сравнению с европейской (колонизаторской) литературой о "диких" народах. То же можно сказать об искусстве в целом. В Бородинском "Князе Игоре" дано несравненно более точное описание непростых взаимоотношений русских и половцев (кипчаков)

и хана Кончака (как выяснилось сравнительно недавно), чем в прежней историографии.

"Явление Христа народу" Иванова заключает в себе такую сильную и искреннюю идеализацию еврейского народа, что после нее тот, кто заикается об антисемитизме русских, публично объявляет с мошенником, провокатором и врагом двух народов – русского и еврейского, неважно – идеологическим спецназовцем чьей армии он стал.

Уже в XIII в. интеллектуальные лидеры осознавшей себя в качестве особой цивилизации Западной Европы прилагали большие усилия для изучения Евразии в связи с могуществом империи Чингисхана – и как геополитической угрозы, и как возможного союзника против ислама (Марко Поло, уточнивший социальный архетип русского народа не только как военно-аграрного, но и как "неторгового народа", представил Западу богатый фактический и аналитический материал, чрезвычайно актуальный для России и сегодня – он лишь один из примеров).

Этнографическое описание России непрерывно велось в Средние века и в Новое время дипломатами, военными разведчиками, коммерсантами, европейскими учеными и религиозными (особенно католическими) исследователями. В XIX в. одним из наиболее глубоких и проницательных аналитиков, который видел Россию через культурную призму западной цивилизации, был Маркс. Он сказал о России очень важные, если не важнейшие вещи (включая – общий ключ к ее познанию, тип общества и предсказание не ее военного поражения в будущем, а "разбития вдребезги" либерализмом и "взрывчатой силой идей"). С подготовкой Крымской войны и особенно Столетней горяче-холодной войны против России (с 1905 г) научные и генштабистские исследования России, российского общества и русского народа приняли комплексный характер и стремительно расширяющийся масштаб. В отличие от пропагандистского военно-психологического материала русского направления, которым только и пользуется до сих пор русская интеллигенция, в рассекреченных ныне докладах европейских генштабов представлено понимание особенности России и самобытности русского народа, даже существовал особый раздел под названием "Своеобразие русского народа". Хотя в то время в евронауке типология обществ еще не была разработана (а опережающую ее в это русскую науку – концепция Данилевского о культурно-исторических типах – они не знали и априори не считали наукой, так было вплоть до Менделеева), они содержали верное описание русского народа и российского общества как естественного традиционного, конечно через призму западной цивилизации, с чем и связаны их дальнейшие ошибки, причем роковые. Например, в докладе германского Большого генерального штаба, 1913 г., как важный недостаток русского народа (сильного, поскольку на 90% он крестьянский народ) отмечена "полная неспособность правильно определить и использовать время". А русское время, в отличие от европейского, – неравномерное и колебательное (циклическое), с огибающей временами года. И как раз, двигаясь на Россию, полную неспособность правильно оценить русское время (зиму) показали что Наполеон, что Гитлер.

Наконец, западная советология сложилась в крупную научную и военно-научную дисциплину с вовлечением огромного количества квалифицированных кадров и огромных материальных средств, превышающих средства на исследования всех остальных стран, вместе взятых. Ознакомление лишь с докторскими диссертациями об СССР и его истории, защищенными в США, показывает небывалую для наших обществоведов скрупулезность и высокое качество материала. В составе советологии возникла даже особая отрасль кремленология, изучавшая структуру советской государственности, партийный аппарат, ЦК КПСС, Политбюро, руководителей с их физиологическими и психологическими портретами, женами, любовницами и окружением, их внушаемости и манипулируемости. О качестве этих исследований лучше всего говорит результат "холодной" (горяче-холодной) войны.

С другой стороны, в самой России XVIII в посеянная Петром с помощью немцев европейская наука немедленно дала всходы. И наряду с манипулируемыми историками взошел гений Ломоносова.

Первый в истории России ученый естественник-историк Михайло Ломоносов прежде всего поискал и нашел периодичность (цикличность): если в природном явлении не найдена периодичность (вращательное движение – универсальное геокосмическое движение, задающее периодичности остальным формам движения)

значит оно не изучено еще даже на эмпирическом уровне и теоретические обобщения невозможны. Эту цикличность он обнаружил, посчитал главной особенностью истории России и именно о ней – первые же строчки его книги. На основании этого он посчитал уже возможным строить математическую модель России и определенно говорит об уравнениях. Тут же – отмеченная им особенность особенности:

это циклы расширяющиеся. И тут же – подоплека этих циклов: борьба противоположных тенденций – "разномысленной вольности" и "самодержавства". Существенно и то, что у Ломоносова в этой амплитудовозрастающей колебательной системе внутренние ("междоусобные") и внешние ("от вне") источники и возмущения рассматриваются совместно – это естественно-системный подход, и к нему мало что добавили А.Богданов, Берталанфи, Эшби и Rand C ration, а также Юдин с Садовским. Вот эти первые строчки-резюме:

"Народ Российский от времен глубокою древностию сокровенных до нынешняго веку толь многия видел в счастии своем перемены, что ежели кто междуусобныя и отвне нанесенные войны рассудит, в великое удивление придет, что по толь многих разделениях, утеснениях и нестроениях не токмо не расточился, но и на высочайший степень величества, могущества и славы достигнул. Извне Угры, Печенеги, Половцы, Татарские Орды, Поляки, Шведы, Турки, извнутрь домашния несогласия не могли так утомить России, что бы сил своих не возобновила.

Каждому несчастию последовало благополучие больше прежняго, каждому упадку вышшее восстановление; и к ободрению утомленнаго народа некоторым божественным промыслом воздвигнуты были бодрые Государи... Сие уравнение предлагаю по причине некотораго общаго подобия в порядке деяний Российских с Римскими...

Одно примечаю несходство... разномысленною вольностию Россия едва не дошла до крайняго разрушения; самодеством как с начала усилилась, так и после несчастливых времен умножилась, укрепилась, прославилась. Благонадежное имеем уверение о благостоянии нашего Отечества, видя в единоначальном владении залог нашего блаженства, доказаннаго толь многими и толь великими примерами.

Едино сие рассуждение довольно являет, коль полезныя к сохранению целости государств правила из примеров, историею преданных, изъискать можно.

Велико есть дело смертными и преходящими трудами дать бессмертие множе народа,... соединить тех, которых натура долготою времени разделила".

Ломоносовская теория России достаточно подтвердилась и подтверждается и в ХХ веке – в грандиозных событиях, которые потрясли мир: в Революцию, в Мировую войну и в Перестройку-реформацию. В ней впервые поставлены вопросы о потенциальном бессмертии и реализации этой потенции через смертные труды, о соединении разделенной естественной историей ностратической (борейской)

языковой прасемьи, включающей на территории Азии языковые семьи наших народов:

индоевропейскую, уральскую, алтайскую, монгольскую и маньчжурскую, о целости государства Российского. Последнее станет основной темой в Менделеевской теории России и ее безопасности, а безопасность России-СССР – основой Легасовской теории техносферной безопасности Советского союза и мира (катастрофа Советского союза обернется небывалой катастрофой мира, как доказал Легасов). Как подчеркивал нам Эдвард Теллер, имейте в виду: умных людей на Земле очень мало. Ум теоретический Ломоносова и Менделеева доказан открытыми ими фундаментальными законами природы, а ум практический – организованными ими производствами. Не возникает вопроса, почему нанятые на несколько лет иностранцы фальсифицируют и сочиняют заказанные "теории", почему полуобразованные безумцы, не увидевшие своими глазами ни одной закономерности в природе, обществе и человеке, не создавшие вообще ничего, крушат все вокруг, почему существует и активно действует оплачиваемая в той или иной форме агентура, она существует у всех стран, почему Чернобыльское знамение, его расшифровка и предупреждение ак. В.А.Легасова оставили всех равнодушными, почему матери и отцы потащили за руки своих дочерей в проститутки под сифилис и СПИД, а сыновей – на бойню народов, оставаясь и после их гибели в религиозном преклонении перед организаторами проституции и бойни, почему из всех конфессий в России только лидеры и представители буддизма не обмарались во всей этой грязи и крови и т.д.

Вопрос в глубинной человеческой причине. Палама с Хоружим и Чижевский дали только полуответ: страсть, которая сильнее инстинкта самосохранения и сохранения рода (потомства). Лев Гумилев нащупал ее геоподоснову и сформулировал главные вопросы, в том числе – обращенные в космос.

Итак, Ломоносов дал импульс, и с начала XIX в. в России стали складываться сильные исторические, этнографические, культурологические и экономические школы, занимавшиеся россиеведением – изучением России именно как особой цивилизации . К концу века эти исследования стали комплексными – в них включились крупнейшие естествоиспытатели (Менделеев, Докучаев, Вернадский).

Тогда-то Менделеев со всей присущей ему тщательностью и прозорливостью (один его анализ переписи населения 1897 г чего стоит!) исследовал явление России, начиная с ее геоподосновы, и опубликовал около сотни статей и книг по россиеведению и российской этнокоммунологии. Он и сформулировал главную особенность российской цивилизации, которая не отличается я от современного культурологического определения России как пограничной (евразийской) цивилизации, и сформулировал сверхзадачу России: "Уцелеть и продолжить свой независимый рост". Он и выявил, что сверхзадача эта не может быть решена ни монархами, ни политическими партиями, ни парламентами, ни Армией, ни иными силами – никем, кроме всех сил и средств самого народа России: "Она лакомый кусок для соседей Запада и Востока, потому именно, что многоземельна, и оберегать ее целость всеми народными средствами необходимо". Он и определил русские этнокоммунологические принципы – "русские начала" межнациональных отношений, российские принципы национальной политики и принципы поведения российских народов, обеспечивающие и им, и России в целом возможность "уцелеть и продолжить свой независимый рост", в условиях "реальной действительности, грозящей именно нам больше, чем кому-нибудь на свете действиями военного быта".

Он определил и главный, фундаментальный источник опасности – вовсе не внешние (и внутренние) враги, серьезность которых он подчеркивал, а собственный – неадекватность ("несоответствие с тем, что имеется налицо", "несогласие с реальной действительностью").

На основе комплексных россиеведческих исследований в XX в. в России сложились новаторские географические, биогеохимические, экологические, культурно-этнографические и социально-экономические школы, позволившие возникнуть таким несвойственным для Запада "синтетическим" общественно-политическим концепциям как евразийство. Евразиец Г.В.Вернадский выявил в русской истории 400-летний цикл централизация-децентрализация (апогеем которой является смута), указал на опасность расчленения страны к 2000 году и на необходимость создания особой формы федерации для преодоления распада.

Наконец, с конца прошлого века в России, а затем в эмиграции интенсивно работало целое сообщество выдающихся русских философов и историков, которые исследовали источники напряженности и скрытых конфликтов затем и революций, в связи с "русской идеей" – генотипом цивилизации России.

Все, что происходило в России (и СССР) с 1905 г и что происходит сегодня, было не просто изучено и осмыслено еще в "зародыше", в латентном периоде, но и предсказано с высокой точностью представителями противоположных мировоззрений (П.Дурново, евразийцы, И.Ильин) как следствие определенной сознательно выбранной политики. Царь имел полную и глубокую картину состояния российского общества, геополитической обстановки и предстоящих событий. Трудно отделаться от мысли (на нее наводят и устные истории обращений к царю), что он сознательно шел на самоликвидацию монархии и расчищал дорогу не просто большевизму (который по дневниковому замечанию кадета В.Вернадского "имел глубокие корни в народе"), а сталинизму как единственной силе, способной победить блок еврофашизма (что c позорным для такого сильного ученого опозданием, никакого предвидения, удирая от еврофашизма в 1930-е гг, признавал даже кумир евроинтеллектуалов Альберт Эйнштейн). РСДРП начинала как евроцентристская, западническая, а частично и евроагентурная партия. Как отмечал в 1905 г Менделеев, "Социалисты тут кое-чего увидали и даже отчасти поняли, но сбились, следуя за латинщиной". Большевики, понуждаемые жизненной реальностью, быстро вынуждены были обратиться от евромифологии ("латинщины") к комплексному знанию России (невзирая на политические лица носителей знания, даже – Шульгина), и оно у них в конце концов оказалось поразительно глубоким (хоть и деформированным евроидеологией индустриализма).

И советская власть имела к 1985 г. полный комплекс россиеведческого знания, в частности – этнологического, более чем достаточный, чтобы избежать расчленений, конфликтов, пожаров и взрывов.

Российское гуманитарное сообщество устами конференций "светил" "общественных наук" пришло к 1990-м годам к выводу, что главный вопрос сейчас – как бы выяснить: действительно ли есть специфика Р и, а если есть, то в чем она состоит ?. Как будто российское общество, мировое сообщество, евронаука, русская научная и религиозно-философская мысль не поставили эти вопросы сотни лет назад и фактически не решили их более полувека назад.

Активность, пассионарность и страстное состояние

Русская смута в своей психологической основе имеет страстное состояние.

Начала психологии страстного состояния заложены в средние века православно-религиозным философом Г.Паламой, а развил ее наш современник математик и философ С.Хоружий.

Первым эмпирически обнаружил вхождение России в страстное состояние-2000 (неадекватность, некритичность, некоррегируемость, потерю инстинктов самосохранения и сохранения рода) академик В.А.Легасов, проводя системный анализ Чернобыльской катастрофы (и на основе этого исследования он заложил Основы теории современной безопасности России и мира как неразрывной задачи).

В страстном состоянии люди в массе своей оказываются в принципе не подготовленными, чтобы ответить на поставленные кризисом вопросы, они теряют субъектность, теряют объективность и самостоятельность мышления, рассуждений и оценок, и поэтому они легко и неизбежно становятся объектом манипулирования со стороны профессионалов и профессионально управляемых организованных групп, в том числе внешних.

Еще более существенно, что возникают, углубляются и усиливаются дефекты мышления и самого познавательного аппарата. Принято считать, согласно С.Хоружему, что при этом состоянии происходит срыв в ноогенезе, проявляющийся как архаизация, т.е. быстро (столетия за год, в разных слоях населения по-разному) идет процесс, обратный эволюции разума, срывается один культурный слой за другим.

Общая тенденция – коллапс. Исчезает способность к генерации научного знания и пользованию им, затем – сама потребность нем, идет массовое обращение к религиозному сознанию (к "мировым религиям"), суеверности и язычеству, иногда с совмещением тяги к рабовладению и работорговле, включая самые архаичные формы (ямы в Чечне и выкуп), к самым примитивным культам (например, фаллическому, что наблюдается сейчас), ритуалам и камланиям (окрашенным в "модернизированные" формы), иногда с совмещением с человеческими жертвоприношениями и даже людоедством.

Происходит делогизация (показано С.Кара-Мурзой в 1992 г) и затем десемантизация (в наше время по России показано Э.Володиным) – явление открыто Бэконом 400 лет назад (по европейским наблюдениям), в самом начале процесса культурной мутации человека (личности в индивид) и общества ("традиционного" в "гражданское").

Десемантизация является одновременно и индикатором, и фактором (фактор-индикатором)

социокультурной деградации, мутагенеза и возможной последующей макроэволюции (деградация как фактор макроэволюции хорошо изучена в эволюционной биологии)

через пассионарн ость (при определенных условиях, которые у нас существенно и целенаправленно нарушаются).

На этой стадии, стадии потери высших функций языка, можно было бы говорить о свершившейся дегоминидизации и приматизации – возврате к высшим животным (приматам), тем более, что явно происходит десоциализация и все большее преобладание социобиологической организации людей (стадности и стайности – над государственностью, общественностью, т.е. социальной их организацией).

Однако это не так, пун падения в ноогенетическом срыве не те же, что подъема в ноогенезе, хотя и лежат на одной плоскости. Маршруты различны, как различны маршруты подъема и падения альпиниста. Современное атомизированное гражданское общество срывается не в рабовладельческо-военную демократию Римской империи, а в фашизм (традиционное общество – не в первобытный, а в иной, религиозный коммунизм – православный, конфуцианский, иудейский и т.п.). То есть наблюдается архаизация как припадок (порча, в русско-философской терминологии). Происходит падение атомизированных в извращенные формы солидарности фашизм, или любведуховно обездоленных в сексуальные извращенные формы, включая не только гомосексуализм (признанный Ассоциацией психологов США для американцев нормой одновременно с признанием ненормальностью гетеросексуализма и неприязни к гомосексуализму), но и инцест, который был изжит на ранних стадиях перехода от биосоциумов к социумам, что было и одним из необходимых условий этого перехода и становления человека (вида Homo saрiens). Именно в социализации глубинный смысл изживания инцеста, а не в биохимической деградации потомства, о которой все знают сейчас.

Более того, "запрет инцеста" является не только важнейшим индикатором, но и "универсальным средством социальной организации". Этот запрет является порогом не только в том смысле, что он отделяет человека и человеческое общество (социум) от животного мира и биосоциума (стада, стаи и т.д.), но и в том смысле, что его преодоление, как оказалось, возможно, и оно возвращает человека, дегоминидизирует его. Современная наука признает "запрет инцеста" характерным для человеческого общества и Homo saрiens как вида "в такой же мере, как и две другие "многоэтажные" структуры – орудия для изготовления орудий и фонемы, из которых строятся слова".

Это вместе с результатами комплексных сравнений человеческих культурных социумов, "докультурных" примитивных человеческих социумов (стадии людоедства)

и о тдельных биосоциумов (стай и стад) по всему комплексу признаков фонетических, хроматических, мимических и жестовых, пластических, хемосемиотических говорит о том, что и при самом благожелательном отношении стремительно падает возможность относить к человеческому роду так называемых "новых русских" (по научному – еврашей: европеизированно-американизированных русских).

То же – в представлениях о низе тела, вполне определенных в православной эстетик детально изученных наукой ХХ века (в России Бахтиным). Эстетика еврашей, как они сами определяют ее главную "категорию", – "задница и ее окрестности", включая не только аннальное отверстие и половые органы, но и унитаз и испражнения. Они называют ее также "унитазной эстетикой" ("Метро", N 7, 1998), но можно говорить и об унитазном мировоззрении, унитазном культе и унитазной религии – не только у еврашей, но у Запада вообще "задница и ее окрестности" заменили религию, а унитаз заменил икону. Поразительно, но этот процесс был выявлен наукой в зародыше, еще полтора века назад, когда его еще никто не видел, выявлен и отмечен Карлом Марксом.

Интересно, что они не имеют национальности и называют себя "общечеловеками", "людьми мира" и т.д. – в полном соответствии с закономерностью, установленной еще в 1922 г известным этнопсихологом начала века Д.Н.Овсянико-Куликовским:

"слабоумные и идиоты лишены национальных признаков".

В 192 годы страстные состояния исследовал и подробно описал А.Л.Чижевский как "аномальные уклонения", "обширную область человеческого безумия, неуравновешенности и страсти" и "необычайные состояния психического возбуждения", при котором "должны заглохнуть чувства опасности, самосохранения, даже инстинкт" [c.20].

Он связывал эти состояния только с циклами солнечной активности. В.Вернадский связывал их со свойствами живого вещества вообще.

Эти описания Чижевским страстного состояния был критически повторены в 1960-е – 1970-е гг. Л.Н.Гумилевым. Однако страстное состояние как пассионарность, их геоподоснова и роль в этногенезе открыты и исследованы именно Л.Н.Гумилевым.

Прежде всего им совершен тот революционный переход от механицизма к системному реализму, который произошел в физике и химии сто лет назад. А именно переход от массы и концентрации как меры отдельных (изолированных) веществ или их механической смеси в воде к термодинамической активности веществ и ионов в реальном растворе – системе, в которой все без исключения компоненты взаимодействуют, что приводит к кардинальным изменениям как исходных веществ – например, к их электролитической диссоциации на ионы, реально "действующая концентрация" которых (активность), может резко и сложным образом отличаться от "исходной" (из-за влияния всех других ионов и молекул), так и самой среды-системы (меняется температура фазовых переходов, электропроводность, биохимические свойства и т.д.). Теория растворов стала теорией.

В экологии, оперирующей численностями, биомассой или калорийностью как мерами популяций, к этому необходимому переходу к активности подошла в 1970-е – 1980-е гг лишь советская школа математического моделирования, а в биогеоценологии (в объемном отношении – эквивалент экологии) подход только начался. Между тем В.Вернадский не только решил основные теоретические проблемы этого перехода через лимологический анализ геоподосновы, но и довел дело до инженерной практики, расчетных (рабочих) формул и примера (точно вычислив, не пользуясь никакой биологической и океанологической информацией, распределение в океане биогеохимической активности и планктона, еще до того, как экспедиция на "Метеоре" 1925-1927 гг позволила Е.Гентшелю дать первое эмпирическое описание распределения планктона в Мировом океане (а распределение активности не "измерено" до сих пор)). Однако он использовал при этом (как и Менделеев в его теории России) фактически аппарат теории размытых множеств. Хотя теории размытых множеств принципиально адекватнее таким нечетким объектам как живое вещество, экологические системы, биосоциумы и социумы с их активностями, да и проще, чем классическая высшая математика, она до сих пор (уже 30 лет со времени работ Заде) не освоена широкими слоями исследователей – гораздо легче входит аппарат информатики, с помощью которого лимологические методологии В.Вернадского тоже могут быть изложены, хоть и с определенными потерями. Удивило (но и только), что с их помощью удалось предвычислить биогеографические существенные нетривиальности, как например, глубоководные оазисы (1976 г), быстро последовавшее эмпирическое обнаружение которых стало биологической сенсацией. В полное замешательство приводит, однако, возможность через вернадистско-гумилевский лимологический анализ геоподосновы с достаточной правдоподобностью рассчитывать социальные системы и их активности, в том числе такие тонкие надстроечные как распределение научно-технического потенциала и конкурентоспособности не только в России (еще куда ни шло – естественная страна), но и в США (рукотворное явление).

Хотя, конечно, В.Вернадский подчеркивал, что человек – часть живого вещества и как таковое входит в механизм земной коры. Но ведь невозможно было предположить, что до такой степени?

Всегда было ясно (всем кроме ученых), что численности народов это мера только для демографии и статистики и что коэффициенты активности народов элементарно (гораздо легче, чем в химических системах) подсчитываемы по свершившимся презентативным фактам, например, относительные коэффициенты активности евреев и арабов на Ближнем Востоке или русских, татар и евреев в России. Менделеев, обсуждая результаты анализа переписи населения (1897 г) и имея потребность ввести коэффициент активности (без чего уже моделирование экосистем неадекватно), но избегая этого, отметил, что кроме численности того или иного народа приходится учитывать и его относительную роль, которую он представляет как комплексную величину, складывающуюся из размыто-множественной лингвистической переменной роль-значимость в жизни страны (общества), например, значительная или немаловажная, определения роль-ролевая функция и прилагательной характеристики. Например, роль армянства очень немаловажна как народа "более шустраго" (чем грузины и татары) и торгового. В отношении евреев роль определена им странно: потенциально полезная, прилагательная характеристика: многоспособный, обладающий "юркостью", ролевая функция (опять-таки, оговорено, по иальная):

торговый и торговое посредничество.

Хорошие возможности для интенсивного научного творчества и обращения в некий высший "Интернет" (под нарами) были у Л.Н.Гумилева в лагерях. И там к нему, забившемуся под нары, пришло слово и оформление новой концепции этносоциальной активности и страстного состояния – пассионарности (как он вспоминает, "в марте 1939 года проникло в мозг автора как удар молнии.

Откуда оно взялось – неизвестно"

"Антиинстикт",– повторит он посланное в этот высший "Интернет" определение Чижевского: "Это качество, по сути, – антиинстинкт; я назвал его новым термином – пассионарность (от латинского рassio – страсть)". "Вспышки пассонарности, о причинах которой говорить преждевременно, создают изменения в популяциях и ведут к образованию специфических коллективов, которые мы называем этносами"с.

[197-198]. "Импульсами пассионарности (биохимической энергии живого вещества, преломленной психонервной организацией человека) создаются и сохраняются этносы, исчезающие, как только слабеет пассионарное напряжение". "Будучи явлением природы, этнос лишь связан с биологией позвоночных, но как явление восходит к биосфере в понимании В.Вернадского, т.е. к флуктуациям "энергии живого вещества, которая проявляется в сторону, обратную энтропии". (Обычно под биохимической энергией экологи подразумевают калорийность биомассы.

У В.Вернадского постоянно говорится не о биохимической, а о биогеохимической энергии живого вещества или просто – энергии живого вещества). "Пассионарность как энергия – биохимическая энергия живого вещества биосферы, определяющая способность этнических коллективов совершать работу, наблюдаемую историками как их активность."

За тысячелетие, согласно Гумилеву, наблюдается возникновение 2-3 полос (зон) пассионарности, т.е. в среднем период пассионарных толчков – 400 лет. В легендах к приводимым им картам распределения пассионарных толчков в географическом пространстве и во времени указываются времена толчков, также дающие в среднем период 400 лет с разбросом в 10%. Этот период совпадает с периодом миницикла Г.Вернадского, и русский (великоросский) пассионарный толчок по Л.Гумилеву (1380 г) совпадает также по фазе с минициклом Г.Вернадского (фаза централизации-консолидации в округленно 1400 г, а децентрализаций – 1200 и 1600 гг). На основании этого его следовало бы называть минициклом Г.Вернадского-Л.Гумилева.

Время жизни этноса по К.Леонтьеву 1200 лет, а по Л.Гумилеву 1500 лет, с учетом "реликтового" его состояния, согласно Л.Гумилеву – до 1700 и даже 1800 лет. По видимому как среднее значение следует брать 1600 лет – за это говорит и кратность 400-летнему минициклу Г.Вернадского-Л.Гумилева, а также 800-летнему мидициклу Л.Гумилева -мидициклу нашествий, обусловленному, согласно его концепции, атмосферно-климатической 800-летней цикличностью (аридизацией). Таким образом, следует говорить и о этногенетическом 1600-летнем мезоцикле К.Леонтьева-Л.Гумилева.