Текст книги "Безмолвная графиня"
Автор книги: Сьюзен Спенсер Поль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Глава шестая
Оставшуюся часть дня Грейдон посвятил обдумыванию планов и нанесению визитов.
Что касается визитов, то они были вполне предсказуемы. Фрэнсис и ее мать, леди Гамильтон, встретили его в своей обычной манере, благодаря которой он чувствовал себя таким, каким и был: желанным, титулованным, неженатым пэром Англии. Вожделенным призом на светском брачном рынке. Но Грейдону счастливо удавалось избегать не только супружеских уз, но и мыслей о них, пока наконец ему не встретилась Фрэнсис.
Она была настолько же приятной, насколько привлекательной внешне. Он быстро понял, что Фрэнсис была бы для него идеальной женой. Грейдон был близок к тому, чтобы в этот светский сезон сделать ей предложение. Да, близок. Он был уверен в своих глубоких чувствах и не мог понять, что именно сдерживало его. Он восхищался Фрэнсис и был привязан к ней. И у него были все основания верить в то, что она отвечает ему взаимностью. Но он почему-то медлил, ждал, сам не зная чего. Чего-то глупого, часто попрекал он себя. Романтического. Может быть, молнии с неба, когда он смотрел на нее. Или головокружения, когда он целовал ее губы (он дважды делал это и не почувствовал даже легкого дурмана), или чего-то вроде легкого сердцебиения, чего-то, что сказало бы ему, что он не пожалеет, сделав ее своей женой. Сегодняшний визит к ней только еще раз подтвердил необоснованность его колебаний.
Грейдон появился в Уилборн-Плэйсе в половине пятого. Мрачный дворецкий сообщил ему, что граф желает поговорить с ним перед тем, как он увезет леди Лилиан и леди Изабель.
Кабинет, куда провели Грейдона, был уже знаком ему. Это было место, где Кардемор проводил большинство своих деловых встреч. На этот раз граф уже находился в комнате. Он ждал.
– Вот и вы, – сказал Кардемор, оторвав взгляд от бумаг, лежащих на столе, когда Грей-дон появился в дверях. – Хорошо. Садитесь. – Он кивнул на стул, на котором уже доводилось сидеть Грейдону во время его первого визита. – Полагаю, вы знаете, о чем пойдет речь.
– Могу предположить, – ответил Грейдон, глядя сверху вниз на хозяина дома и продолжая стоять. – Надеюсь, ваш приспешник получил не слишком серьезную травму. Такого нельзя выпускать за стены исправительного дома.
Кардемор улыбнулся отвратительной улыбкой.
– Вас больше не побеспокоят, даю слово. Может быть, вы невысоко цените мое слово, но оно верно, как смерть. – Продолжая заниматься своими бумагами, которые он аккуратно складывал стопками на своем столе, граф коротко, словно Грейдон был провинившимся слугой, добавил: – Я предложил вам стул.
Сделав над собой усилие, Грейдон отреагировал лишь поднятием бровей.
– Идите к черту со своим стулом, милорд! Хотите говорить со мной – так говорите. Я не намерен заставлять дам ждать меня.
Кардемор резко выпрямился и уставился на своего гостя.
– Я не так много собираюсь вам сказать, Грейдон, – холодно заявил он. – Скорее, это вам не терпится сказать мне пару ласковых.
У Грейдона до боли напрягся подбородок, но он сумел одолеть гнев.
– Если ваш приспешник передал вам то, что я просил, тогда вам известно о моих чувствах. Вместе с тем мне очень любопытно узнать, почему вы утаили от меня, что леди Лилиан немая?
Раздражение появилось на изуродованном шрамами лице Кардемора.
– Лили может говорить. Она не делает этого по каким-то своим личным соображениям. Но это не имеет никакого отношения к задаче, которая поставлена перед вами.
– Это вы так считаете, – ответил Грейдон, – а я едва не причинил ей боль. У Олмэка. Даже вы, с вашим пренебрежением к принятым нормам поведения в обществе, в состоянии понять, каково бы ей было.
– Возможно, вы считаете, что я поступил по-свински, подвергнув Лили такому риску, но я был уверен в вашей реакции. Вы и вам подобные слишком хорошо воспитаны, чтобы вас что-то сразу сбило с ног. Вы сначала закачаетесь, а уж потом упадете. Разве не так, Грейдон?
– Вы слишком многое воспринимаете как само собой разумеющееся.
– Да, – согласился Кардемор с легкой улыбкой. – У человека в моих обстоятельствах мало выбора. Вот почему так необходимо предвидеть всякие случайности. Если бы вы случайно причинили Лили огорчение, вы бы уже знали сейчас, насколько нежелательной была бы такая ошибка.
– Ваши угрозы, сэр, начинают порядком надоедать. Мне трудно поверить, что леди Лилиан состоит в каком-то родстве с вами.
При этих словах Кардемор захохотал.
– Мне тоже. Лили – ангел, правда? Очаровательная, нежная, воспитанная. Она настолько не похожа на остальных членов моей семьи, что я скорее склонен поверить в то, что ее подкинули нам феи, чем в то, что к ее появлению на свет был причастен мой отец. Но речь не об этом. – Он махнул рукой. – Вы ведь хотите знать, почему Лили не разговаривает. Да?
– Не возражал бы.
Кардемор оценивающе посмотрел на него.
– Она родилась совершенно здоровым ребенком, вопреки тому, что роды были сложными. Моя мать через несколько часов умерла. Лили была необыкновенно тихим ребенком. Редко плакала. Это навело моего тупоголового отца на мысль об ее умственной отсталости. Подозреваю, что, если бы она орала день и ночь напролет, как мой братец и, наверное, я сам, отец посчитал бы ее вполне здоровой. Вы сами убедились, что с мозгами у Лили все в порядке.
Грейдон наклонил голову.
– Как рассказывали мне некоторые старые служанки, в трехлетнем возрасте Лили начала говорить. Возможно, позднее, чем большинство детей… – Он повел плечами. – …но в этом не было ничего чрезвычайного. По словам тех же самых служанок, Лили была смышленым и разумным ребенком. Если бы ей не помешали развиваться собственным путем, я уверен, что даже мой упрямый отец в конце концов вынужден был бы признать свою ошибку. Но как раз в это время, вскоре после того, как Лили исполнилось три года, одна из служанок, потерявшая собственного ребенка, лишилась рассудка. По какой-то причине она решила, что Лили тоже следовало умереть, и, влив в молоко щелок, принесла серебряную чашечку с этой смесью в детскую и дала Лили на ужин.
– О Господи! – пробормотал Грейдон в ужасе.
– Девочка чуть не умерла от этой отравы. К счастью, большую часть ее она выплюнула, иначе бы не выжила. Она долго болела после этого. К чести моего отца, к ребенку были приглашены лучшие доктора, и было сделано все возможное, чтобы поставить ее на ноги. Но к его стыду, он отказался поверить тем же самым докторам, которые настойчиво утверждали после ее выздоровления, что причиной ее неожиданной неспособности говорить или даже произносить отдельные звуки являются поврежденные в результате воспаления голосовые связки. Он по-прежнему был убежден в том, что она слабоумная, а поскольку она не могла теперь произнести ни одного членораздельного звука, он больше ничего не пытался предпринимать. Ее поручили попечению служанок, которые поняли, что главное – следить за тем, чтобы девочка не попадалась на глаза ни моему отцу, ни моему брату. До того времени, когда я унаследовал титул, ей даже не удосужились взять учителя. До двенадцатилетнего возраста Лили не умела ни читать, ни писать. И до четырнадцати лет не могла произнести ни слова.
– Но она может говорить? – спросил Грей—дон.
– Может. Хотя ей больно делать это и она быстро устает. К тому же это очень… трудно. Лили не нравится звук ее голоса. Рубцы не позволяют ей говорить более или менее женственным голосом, и она предпочитает язык жестов.
– Язык жестов, – задумчиво повторил Грей-дон. – Сегодня утром она и ваша племянница, леди Изабель, именно так и общались, с помощью рук.
– Это метод Аббе Сикара, которому обучают во Франции, в королевском институте для глухонемых. Уверен, что вы слышали об этом. Один из наиболее горячих последователей Сикара, мистер Чарльз Кассин, основал школу здесь, в Англии. Он использует тот же метод, но, безусловно, видоизмененный, с учетом английской специфики. А до этого он в течение пяти лет жил в Кардемор-Холле и был учителем Лили и, конечно, моим и всех моих домашних. Каждый из нас, включая слуг, освоил язык жестов ради Лили.
Эти слова рисовали графа Кардемора совсем в ином свете. Должно быть, этот человек действительно любил свою сестру, если не пожалел хлопот и даже слуг заставил овладеть языком жестов. Потому она без всякой опаски приехала в Лондон: Кардемор привил ей уверенность в себе.
– Разве не существует других методов для глухонемых? – спросил Грейдон. – Более приемлемых?
– В том-то и дело, что методы, годные для глухонемых, не подходят Лили, поскольку слух у нее потерян не полностью, она слышит звук собственного голоса и, как я уже говорил, ненавидит его. Она до такой степени переживает это, что моя невестка, леди Маргарет, настояла на том, чтобы нашли другой метод. После этого к нам приехал Чарльз Кассин, и сразу с Лили произошли впечатляющие изменения.
– Впечатляющие, – согласился Грейдон. – Так вы говорите, что у нее не полностью потерян слух? Я вообще не заметил, чтобы она была глухой. По-моему, она все прекрасно слышит.
– Она достаточно хорошо слышит. На левое ухо только частично, поскольку перенесла воспаление в юности. А правое ухо, кажется, не пострадало. Ее легкие тоже покрыты рубцами, хотя в меньшей степени. Она несколько раз перенесла воспаление легких и дважды была близка к смерти. Советую вам воздерживаться от разговоров на темы здоровья в присутствии Лили. Если она заподозрит, что вы считаете ее здоровье хрупким, она, скорей всего, разобьет вам нос, чтобы доказать обратное.
Грейдон едва подавил улыбку при этих словах Кардемора. Представить себе, как это милое создание подносит кулачок к его носу, без смеха было невозможно.
– Вы хотите покатать Лили и Изабель? – спросил Кардемор. – Здешние развлечения приводят их в благоговейный трепет. Кажется, Лондон произвел на девочек глубокое впечатление. Как бы то ни было, за ними нужно очень внимательно смотреть. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из них допустил серьезную оплошность.
Грейдон удивленно поднял брови.
– Если я вас правильно понял, теперь мне вменяется в обязанность опекать обеих дам? Кто следующий? Какой-нибудь троюродный брат из Брайтона, любитель лондонских злачных мест? Что еще придется мне делать, чтобы освободиться от моих долгов?
Впервые Кардемор увидел неподдельное удивление на лице Грейдона.
– С любителем злачных мест я справлюсь сам. Что касается Изабель, по-моему, я ясно сказал, когда мы впервые говорили на эту тему, что вы проложите путь и ей, и Лили в светское общество. В отношении Изабель больше ничего и не требуется. Впрочем, передайте вашему другу Долтри, который, похоже, вызывает у Изабель особое неудовольствие, что ему следует быть с ней поосторожней. Она намного опасней, чем кажется.
– По-моему, ваши предупреждения слишком запоздали, милорд, – сказал Грейдон. – Я тоже хочу предупредить вас кое о чем.
– Да? – со снисходительным интересом спросил Кардемор.
– Запомните раз и навсегда. Я вовсе не манерный светский щеголь, и вы только по недомыслию считаете меня таковым. Я сделаю все, что должен, чтобы облегчить леди Лилиан и леди Изабель путь в высшее общество. И приложу все силы к тому, чтобы ваша сестра осталась довольна своей поездкой в Лондон. Но я не стану делать это под давлением, ни вашим, ни ваших приспешников. Вы оставите меня в покое, чтобы я смог сдержать свое слово чести. В противном случае можете сжечь дотла Сан-Кэтирс, и мы будем свободны друг от друга.
– Хорошо сказано, – помолчав, ответил Кардемор. – Сам Веллингтон [1]1
Артур Уэлси Веллингтон (1769–1852) – герцог, фельдмаршал, политический деятель Англии. – Здесь и далее примечания переводчика.
[Закрыть]не смог бы придраться. Что ж, держите слово чести, а я уже дал вам свое слово – слежки за вами больше не будет.
– Следовательно, мы пришли к взаимопониманию, – заметил Грейдон, кивнув. – Желаю вам хорошего дня, милорд.
Дверь кабинета закрылась, и Кардемор остался один. С минуту он молча перебирал свои бумаги, потом, отложив их в сторону, произнес:
– Выходи, Портер.
Потайная дверь распахнулась, и оттуда вышел человек, который занимался наружным наблюдением за Грейдоном.
– Вы удовлетворены, милорд? – спросил он.
Кардемор поднялся из своего кресла.
– Не разговаривай, Портер. Больно слушать. И садись, пока не упал. – Он подошел к окну и раздвинул портьеры ровно настолько, чтобы можно было бросить взгляд на улицу. – Удовлетворен ли я? Вполне. Он лучше, чем я ожидал. Возможно, он не тот человек, которого я предпочел бы видеть своим зятем, но он станет хорошим мужем для Лили, или ему придется горько пожалеть. – Усмешка тронула его губы.
Он повернулся к своему доверенному лицу. Тот сидел, обхватив руками раскалывающуюся голову.
– Я хочу, чтобы ты продолжал работать над планом похищения. Благополучие Лили – самое главное. Она никоим образом не должна пострадать. Можешь не церемониться с Грейдоном, но чтобы не было никаких серьезных травм. И сделай так, чтобы все причастные к этому понимали, что подозрение должно пасть на Сэксби. Я не хочу, чтобы Грейдон или Лили догадались, кто стоит за их непродолжительным лишением свободы. Никаких промахов. Никаких ошибок. Понятно, Портер?
– Понятно, милорд, – послушно ответил Портер.
Глава седьмая
Ночью, впервые за прошедшие три года, Лили, перед тем как уснуть, позволила себе помечтать о тех замечательных вещах, которые могли случиться с молодой девушкой, впервые приехавшей в Лондон на светский сезон. На нее произвела неизгладимое впечатление поездка по Гайд-парку в самом элегантном экипаже, который только можно было вообразить, в сопровождении джентльмена, красоту которого она не могла представить себе даже в самых буйных фантазиях.
Грейдон, расположившийся возле нее в элегантном экипаже, был неотразим в своих светло-желтых панталонах и темно-синем сюртуке. Сидя в расслабленной, почти небрежной позе, он ритмично барабанил длинными пальцами по трости и по-мальчишески смеялся над забавными историями, которыми его веселила Изабель. Лили было трудно поверить в то, что он находил эти истории такими интересными, но, видимо, это действительно было так, потому что его удовольствие и смех казались искренними. Он взглянул на нее, словно почувствовав на себе ее взгляд, и улыбнулся с живым интересом.
– Вам нравится эта поездка, леди Лилиан? Что вы думаете об этой сумасшедшей давке? – Он махнул рукой в сторону дорожки, забитой экипажами.
Поездка ей очень нравилась, хотя, по правде говоря, довольно глупо выставлять себя напоказ изо дня в день. С того момента, как они въехали в парк, их окликало и останавливало несчетное количество модников, ехавших верхом и в роскошных фаэтонах. Некоторые сидели в открытых колясках, самых разных размеров и разной степени элегантности. И все они сгорали от желания быть представленными Изабель и ей.
Грейдон ждал ответа, и Лили открыла маленький золотой футляр, свисающий с браслета на ее запястье. Она забыла захватить его, отправившись на верховую прогулку сегодня утром, но позаботилась о том, чтобы он был у нее с собой во время поездки в парк. Вынув крошечный листок бумаги и карандаш, она написала: «Замечательно. Впечатляет больше, чем бродячий цирк». Она дважды подчеркнула слово «цирк» и протянула записку Грейдону, радостно улыбнувшись в ответ на его смех.
– Вот те на! – посмеиваясь, сказал он и передал записку Изабель. – Придется поразмыслить, что я могу сделать, чтобы вы, милые дамы, Получили более благоприятное впечатление о Лондоне. Скажите мне, может быть, есть какие-то достопримечательные места в Лондоне, которые вы хотели бы посетить?
– Тауэр! – немедленно ответила Изабель, и Лили в знак согласия кивнула.
– Я буду рад сопровождать вас, – сказал лорд Грейдон. – Завтра, если вы свободны, я могу пригласить вас обеих и леди Маргарет, если она пожелает, в Тауэр. Почту это за честь.
– Как любезно с вашей стороны, милорд! – не скрывая радости, воскликнула Изабель. – Я уверена, что мама тоже захочет поехать.
– Тогда решено. Я поговорю с леди Маргарет, когда мы вернемся в Уилборн-Плэйс. – Всадник на великолепном черном коне приблизился к их экипажу. Лорд Грейдон поднял в приветствии руку. – Привет, Долтри.
Лорд Долтри, в светлых брюках и черном сюртуке, ладно сидящем на его крупном мускулистом теле, приблизился на своем коне к экипажу. Он выглядел напряженным и смущенным. Сидя в седле, он слегка поклонился.
– Добрый день, леди Лилиан, леди Изабель. – Посмотрев в сторону Изабель, он наткнулся на ее ледяной взгляд и чопорно продолжал: – Надеюсь, что день складывается удачно.
– Вполне, спасибо, – спокойно ответил лорд Грейдон. – Несмотря на толпу, в парке сегодня довольно приятно, не так ли?
Похоже было, что парк не слишком интересовал лорда Долтри. Он снова взглянул на Изабель и, когда она подчеркнуто вздернула подбородок и отвернулась, ответил:
– Да.
– Если бы я знал, что ты будешь сегодня здесь прогуливаться, я бы пригласил тебя с нами, четвертым. Думаю, что дамы ничего не имели бы против твоего общества.
Лили кивнула и улыбнулась. Изабель недовольно постукивала по полу коляски зонтиком от солнца.
– Дело в том… – сказал лорд Долтри, откашливаясь. – Гм… Дело в том, что, подумав над теми высказываниями, которые я допустил в адрес леди Изабель сегодня утром, я пришел к выводу, что… возможно… уместно будет принести извинения.
Изабель перестала стучать зонтиком и посмотрела ему прямо в лицо.
– Возможно? – спросила она.
– Гм… – снова произнес лорд Долтри с таким смущенным видом, что Лили прониклась к нему жалостью. – Ну… допустим… я обязан извиниться перед вами, хотя вы должны сознаться, что сами спровоцировали ситуацию, и мы оба…
Изабель оборвала его:
– Прошу прощения, милорд, но я не провоцировала ситуацию.
– Нет, провоцировали, – с горячностью возразил лорд Долтри. – Вы так безрассудно мчались на лошади, что могли сломать себе шею и искалечить животное. Невиданно безответственное отношение к лошади.
Изабель с силой ударила зонтиком в пол коляски.
– Я полностью владела лошадью, сэр, это вы налетели невесть откуда и перепугали несчастное животное до полусмерти!
– А, Хэнби! – громко приветствовал лорд Грейдон еще одного всадника, поравнявшегося с ними. – Добрый день. Пожалуйста, присоединяйся к нашей шумной ссоре.
– К ссоре? – удивился лорд Хэнби, снимая со своей почти облысевшей головы цилиндр и кланяясь дамам. – Я хотел поприветствовать леди Изабель и леди Лилиан. Добрый день, – сказал он, обратившись к Изабель и мельком улыбнувшись Лили.
– Добрый день, милорд, – учтиво ответила Изабель, не обращая внимания на хмурый взгляд, который бросил на нее лорд Долтри, когда она улыбнулась лорду Хэнби. – Боже, какая отличная лошадь!
Лорд Хэнби вспыхнул от удовольствия и выпрямился в седле.
– Лошадь действительно отличная, – согласился он с нескрываемой гордостью. – Позвольте мне как-нибудь пригласить вас на верховую прогулку, леди Изабель. Я с удовольствием покажу вам приемы, которые могут вам пригодиться.
– На твоем месте, Хэнби, я не стал бы этого делать, – пробурчал лорд Долтри.
Метнув на него взгляд, Изабель ласково ответила лорду Хэнби:
– Мы с Лили будем чрезвычайно рады, милорд. Благодарю вас.
Лорд Хэнби посмотрел на Лили. Их взгляды встретились на долю секунды, и он снова повернулся к Изабель.
– Вы будете сегодня на балу у леди Пэбуорт, леди Изабель? Осмелюсь оговорить право на один танец с вами.
– Ха! – воскликнул лорд Долтри, словно ничего глупее в своей жизни не слышал.
Изабель наградила лорда Хэнби своей самой ослепительной улыбкой, той, которая сразила в Сомерсете такое количество мужчин, что Лили сбилась со счета.
– Это большая честь для меня, милорд. Лили и я будем рады каждая зарезервировать для вас танец.
Лили охнула про себя. Она не могла бы сказать, кто из них покраснел больше, она или лорд Хэнби, который лишился дара речи. Лили увидела, как лорд Грейдон сильнее сжал трость. У нее упало сердце, когда она подумала о том, не испытывает ли он неловкости, находясь в ее обществе.
– Пожалуй, я… – начал лорд Хэнби. Он явно был в смятении.
– Я уже зарезервировал вальс с леди Лилиан, – вдруг твердо сказал лорд Грейдон, – так же, как и танец во время ужина.
– А я вальс и кадриль, – вставил лорд Долтри. – Придется тебе выбирать из того, что осталось.
– Хорошо, – сказал лорд Хэнби, смущенно посмотрев на Лили. – Может быть, вы тогда оставите за мной первый контрданс, миледи? – Не дожидаясь кивка Лили, он повернулся к Изабель. – Леди Изабель, надеюсь, что вы еще не отдали свой танец во время ужина?
– Отдала, – поспешил ответить лорд Долтри. – Мне. Можешь взять кадриль. А теперь будь молодцом, Хэнби, отправляйся-ка.
– Да, мне, пожалуй, пора, – сказал лорд Хэнби, оскорбленный такой бесцеремонностью.
– Я не резервировала танец во время ужина! – заявила вдруг Изабель в ярости.
– Нет, вы это сделали, – упрямо возразил лорд Долтри. – Хэнби, тебе нужно, чтобы я еще раз сказал, или хочешь стать моим следующим партнером на тренировке по боксу у Джексона?
Лорд Хэнби взглянул на внушительную фигуру лорда Долтри, глаза его округлились, и он смиренно произнес:
– Меня вполне устроит кадриль, леди Изабель. Доброго вам дня, миледи. Грейдон. Долтри.
– Да вы просто невоспитанный, самоуверенный хам! – воскликнула Изабель, как только лорд Хэнби ускакал. – Как вы осмелились солгать!
Лорд Долтри посмотрел на нее с высоты своего роста.
– Я довольно хорошо отношусь к Хэнби. Во всяком случае, настолько, что хочу оградить его от дикой провинциалки, которая способна загнать одну из самых лучших его лошадей. Пока этот простофиля не растаял от взмаха ее ресниц.
Изабель вскинула зонтик с явным намерением опустить его на голову лорда Долтри.
Лили, охнув, наклонилась вперед, чтобы остановить Изабель, но лорд Грейдон с улыбкой перехватил ее руку.
– О, леди Гамильтон и мисс Гамильтон! – воскликнул он, когда очередной экипаж поравнялся с ними. – Какой приятный сюрприз.
– Лорд Грейдон! Действительно сюрприз, – обрадовалась сидящая в экипаже красивая женщина средних лет. Очаровательная молодая женщина, сидящая рядом с ней, улыбнулась сначала лорду Грейдону, а потом Лили. – Вы не представите нас вашим спутникам?
– С удовольствием, – сказал лорд Грейдон, а Изабель опустила свой зонтик.
Не прошло и пятнадцати минут, как Лили уже прогуливалась под руку с мисс Гамильтон в Кенсингтон-Гарденс, среди райского многоцветия. Рядом с ними шла леди Гамильтон в сопровождении лорда Грейдона. На некотором расстоянии от них, сзади, шли Изабель и лорд Долтри, и до Лили доносился их жаркий, но, к счастью, не слишком громкий спор.
Фрэнсис Гамильтон была почти одного возраста с Лили и очень похожа на друзей, которых Лили и Изабель оставили в Сомерсете. Эту милую приветливую девушку с золотыми кудрями и теплыми карими глазами нисколько не беспокоила немота Лили. Она быстро забирала записки, которые писала Лили, и разговор тек без пауз, словно Лили произносила слова, а не писала их. К тому же она прекрасно понимала жесты.
– Я очень надеюсь, что вы и леди Изабель сможете прийти на вечер для узкого круга, который моя мама устраивает на следующей неделе, леди Лилиан, – сказала мисс Гамильтон. – В основном соберутся литераторы, но мы будем также музицировать и играть в карты, так что, я уверена, вы обе получите удовольствие. Конечно, это не идет ни в какое сравнение с балом, который леди Пэбуорт дает сегодня. Надеюсь, что вы с вашей родственницей придете? О, отлично! Скажите, что вы собираетесь надеть. Я так рада, что мне не надо наряжаться в белое в этом сезоне. Мне смертельно надоел этот цвет.
У мисс Гамильтон был такой голос, какой всегда нравился Лили. Чистый, звучащий как колокольчик, мелодичный.
– Пожалуйста, скажите мне, какого цвета будет ваше платье? – спросила мисс Гамильтон. – Впрочем, вы такая красивая, что вам пойдет любой цвет.
От этого комплимента щеки Лили вспыхнули. Она улыбнулась Фрэнсис Гамильтон и покачала головой.
Мисс Гамильтон сжала ее руку и сказала серьезно:
– Это действительно так. Вы согласны, милорд?
– Конечно, согласен, – проговорил лорд Грейдон.
Лили не думала, что другая пара подошла к ним настолько близко. Она смущенно отстранилась и, подойдя к кусту роз, покрытому бело-розовыми цветами, сначала дотронулась до одного из светлых лепестков, а потом слегка приподняла юбку.
– Очень-очень мило, – одобрительно заметила мисс Гамильтон. – Умница, что выбрали такой красивый цвет. Вроде бы белый и в то же время не совсем белый. Как я хотела бы, чтобы мы додумались до этого, мама, когда у меня был первый сезон, а не покупали только белые платья.
Лорд Грейдон улыбнулся девушке и взял ее изящную руку.
– Вы мне очень нравились в этих платьях, – проговорил он, сердечно глядя на нее. – Вам идет белый цвет. – Склонив голову, он нежно поцеловал ее руку, которую все еще держал, и долгим взглядом посмотрел в глаза мисс Гамильтон.
Щеки Фрэнсис порозовели, по лицу разлилось удовольствие. Леди Гамильтон с одобрительной улыбкой смотрела на них.
Стоя неподвижно, Лили наблюдала за этой сценой, чувствуя себя так, словно была невидимкой и не принимала ни в чем участия. Они любят друг друга. Лорд Грейдон и мисс Гамильтон. А еще она поняла, что вряд ли было простым совпадением то, что они встретились сегодня здесь, или то, что мисс Гамильтон была так приветлива с ней.
Неужели они считают меня дурочкой? – подумала она с неожиданной яростью. Было достаточно скверно, что лорд Грейдон и лорд Долтри проявили неискренность, приглашая ее танцевать, но эта… эта доброжелательная жалость, эта показная доброта… были ненавистны ей! Она подумала о том, что ей следовало испытывать благодарность к лорду Грейдону за то, что он так старался ради нее, но почему-то не испытывала. Почему он это делал? Что заставляло его так себя вести?
– Вы… – услышала она сердитый голос Изабель, когда она и лорд Долтри подошли поближе, – самодур и тупоголовый хам.
– Да, но я по крайней мере способен ездить верхом, не загоняя лошадь до полусмерти, – ответил он. – Леди Изабель, – добавил он ледяным тоном.
Лили еще никогда не была так рада горячему нраву своей родственницы, как сейчас. И когда лорд Грейдон сказал с усмешкой: «Может быть, нам лучше уйти, пока в Кенсингтон-Гарденс не разгорелась война», она с готовностью позволила ему проводить себя до коляски.
