Текст книги "Безмолвная графиня"
Автор книги: Сьюзен Спенсер Поль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Глава девятнадцатая
Лондон был мрачен. И помрачнел он с тех пор, как сюда приехал Грейдон. В феврале шел снег. В марте лили дожди. Сейчас был апрель, приближалась Пасха, а на весну и намека не было. Нельзя сказать, чтобы Грейдона особенно беспокоила погода. На праздники он собирался поехать домой, в Сан-Кэтирс, к Лили. Считал часы.
Он когда—то сказал ей, что жить в Лондоне без нее все равно что жить в аду. Но это было преуменьшением. Он не жил вообще. Никаких радостей, никаких удовольствий. Ничего, кроме тоски по жене. За последние недели лорд Грейдон приобрел репутацию человека угрюмого, с ужасным характером. Невоспитанного грубияна, не умеющего прилично вести себя в обществе. Каждого, кого он встречал в салонах, он считал если не ответственным за свою разлуку с Лили, то поддерживающим те идиотские законы света, из-за которых ему пришлось оставить ее в Сан-Кэтирсе. Он появлялся на балах и обедах, но не танцевал, не улыбался и не принимал участия в светских беседах. В парламенте он ко всем придирался, спорил, и, самое ужасное, необоснованно. В последнее время он слишком много пил и мало спал. Ночами, измотанный до предела, он сидел и писал Лили. Но она перестала отвечать на его письма, прошли недели с тех пор, как он получил ее последнее холодное вежливое послание. Если она сердилась и хотела наказать его, то выбрала лучший способ сделать это. Он был беспредельно несчастен.
– Могу я вам чем-нибудь помочь, лорд Грейдон?
Грейдон поднял глаза от книги, в которую уставился невидящим взглядом.
– Я возьму это. – Он протянул книгу торговцу.
– «Лекции по английской поэзии», – одобрительно кивнув, сказал тот. – Один из лучших трудов на эту тему, смею вас заверить. Подождете, пока ее упакуют, милорд, или хотите, чтобы мы прислали ее вам домой? – Он бросил взгляд на улицу через витрину книжной лавки. – Дождь и не думает утихать.
– Пришлите домой, – попросил он и взял свои шляпу и трость с вешалки у двери.
– Милорд, – поспешно сказал книготорговец, идя следом за ним, – позвольте мне отправить одного из служащих за вашим экипажем.
– Не надо, я справлюсь сам. – Грейдон взялся за ручку двери. Похоже было, что вот-вот начнется ураган.
Порыв ветра обрушился на него, как только он открыл дверь и шагнул на тротуар. Струи дождя хлестали по лицу, Грейдон, чертыхаясь про себя, прикрыл глаза рукой и собрался было двинуться навстречу своему экипажу, но тут его чуть не сбила с ног закутанная в темное фигурка.
– О! – раздался женский голос. – Простите!
– Фрэнсис? – удивленно воскликнул он, увлекая девушку под навес книжной лавки. – Мисс Гамильтон?
Она взглянула на него из-под капюшона, и он увидел, как на ее хорошеньком личике мелькнуло не меньшее удивление.
– Лорд Грейдон!
– Что вы делаете на улице в такую погоду? – Он вгляделся в сырую мглу. – Где ваша служанка? Ваша коляска? Как это леди Гамильтон отпустила вас одну на улицу?
Ее лицо было мокрым, то ли от дождя, то ли от слез. Всхлипнув, она покачала головой.
– Она не знает, что я на улице. Пожалуйста, не бранитесь. – Она умоляюще схватила его за рукав. – Мне надо было уйти из дома, хоть ненадолго.
Он в недоумении смотрел на нее.
– В такую погоду?
– В любую погоду. Мне так плохо. Я хотела хоть час побыть одна.
– Вот моя коляска. – Он взял ее за локоть, когда кучер остановил лошадей. Лакей спрыгнул, чтобы распахнуть дверцу, и Грейдон торопливо помог девушке подняться в экипаж. – Я отвезу вас домой, – сказал он, усаживая ее.
– О нет! Пожалуйста!
– Мисс Гамильтон, вы промокли насквозь, – сказал Грейдон, укрывая ее толстым пледом, – и можете простудиться. Такого я не могу позволить. – Он сел на противоположную скамью, довольный тем, что наконец укрылся от дождя.
Сидящая напротив него Фрэнсис качала головой. Растерянная и жалкая, она пыталась что-то сказать, как вдруг разразилась слезами и закрыла ладонями лицо.
– Фрэнсис, моя дорогая! – Он наклонился и коснулся ее колена. – Что случилось?
– Умоляю, не отвозите меня домой, – рыдая, выдавила она. – Не сразу.
– Ну, хорошо. Сначала я отвезу вас к себе и напою чаем. Будем надеяться, что нас никто не увидит.
Спустя полчаса они уютно сидели в гостиной и пили горячий чай перед камином. Грейдон переоделся в сухое и уговорил Фрэнсис найти себе что-то теплое в шкафу Лили. Такое поведение вполне могло посчитаться скандальным, но сейчас это их беспокоило меньше всего.
– Ваши родители не позволили мистеру Кассину сделать официальное предложение? – спросил он, потягивая чай.
– Папа не разрешает ему даже появляться в нашем доме, – ответила она, неподвижно глядя в огонь. – Я была уже готова сбежать к Чарльзу и обвенчаться тайно. Мы могли уехать в Гретна-Грин, но…
– Но он не согласился, я уверен, – подсказал Грейдон.
Она кивнула.
– Да. Он отказался стать причиной моего разрыва с родителями. Я умоляла его изменить решение. – Ее глаза наполнились слезами. – Но он сказал, что будет лучше, если мы попытаемся забыть друг друга. Он даже… – она прерывисто вздохнула, – даже не ответил ни на одно мое письмо.
– О Фрэнсис, – грустно сказал он. – Я сожалею. Мне следовало самому поговорить с вашими родителями в тот день, когда мы решили расторгнуть наше соглашение. Я не должен был разрешать вам одной делать это. Они были очень разгневаны?
– Страшно. Папа был в ярости, а мама все время плакала. Видимо, я недооценила их надежд на титулованного зятя. Я знаю, что должна постараться найти подходящего жениха, ради них, а не ради себя. – Она беспомощно приложила ладонь ко лбу. – Но я просто не могу. Я никогда не выйду замуж и молю Бога только об одном, чтобы мои родители смирились с этим. Я смертельно устала от Лондона.
Чувство вины захлестнуло Грейдона. Это из-за него она оказалась в таком отчаянном положении.
– Я вас хорошо понимаю, потому что сам устал от Лондона и здешней суеты. Но я бы советовал вам подумать. Множество достойных мужчин отдали бы все за честь сделать вас своей женой. Я понимаю, что ваше сердце принадлежит мистеру Кассину, но нельзя же до конца дней находиться в зависимости от отца.
Она на секунду прикрыла глаза. Вид у нее был измученный и печальный.
– Мне невыносимо быть здесь, ходить на балы и приемы, – прошептала она. – Сплетни и взгляды. Повсюду. Это так тяжело.
– О Фрэнсис. – Он взял ее руку и задержал в своей. – Фрэнсис, что же я наделал? Как я могу это исправить?
Она взглянула на него с легкой улыбкой.
– Вы виноваты в этом, милорд, не больше, чем я сама, или мистер Кассин, или мои родители. Или леди Лилиан. Просто мы не соответствуем канонам нашего общества. Пожалуйста, не беспокойтесь о том, что случилось. Мне стыдно, что я обременяю вас своими проблемами, когда у вас и самого их хватает. Как леди Лилиан? Расскажите мне.
Он со вздохом откинулся на спинку кресла.
– Она обижена на меня за то, что я оставил ее в Сан-Кэтирсе. Не хочет даже отвечать на мои письма. Я бы так хотел, чтобы она была здесь, со мной!
– Правда? – спросила Фрэнсис. – Даже несмотря на все эти ужасные слухи, которые бродят по городу? Не хотите же вы, чтобы на нее вылилась вся эта злобная грязь.
Он устремил на нее пытливый взгляд.
– Так, значит, это правда, – пробормотал он. – Расскажите мне, что именно говорят, прошу вас, Фрэнсис.
– Милорд, разве вы не слышали? О том, что лорд Кардемор путем шантажа заставил вас жениться на леди Лилиан? Одни утверждают, что он скупил все ваши долги, а другие – даже то, что в его руках документы на Сан-Кэтирс. Хотя я понимаю, что это глупость. Ваша наследственная собственность, безусловно, полностью закреплена за вами и не подлежит отчуждению.
Грейдон почувствовал, как кровь отливает у него от лица. Он окаменел. Он едва мог говорить. Все оказалось гораздо хуже, чем он предполагал.
– Где вы все это слышали? Кто вам сказал?
Она с огорчением посмотрела на него.
– Первым заговорил об этом мой отец. Он с готовностью поверил слухам, ведь оказывалось, что не я виновата в расторжении нашего соглашения. Но об этом говорили и другие. Грейдон! – воскликнула она, когда он с проклятиями встал и швырнул свою хрупкую чашечку в камин. – Только не говорите мне, что это правда!
Он с трудом взял себя в руки.
– Простите. Я не знаю, что вам сказать. Собственность на Сан-Кэтирс не закреплена за мной. И я влез в долги. Я хотел провести мелиорацию земель. – Он хрипло засмеялся, издеваясь над самим собой. – Хотел сделать Сан-Кэтирс лучше, а почти потерял его.
Она коснулась нежной рукой его рукава, и он осознал, что она стоит рядом с ним.
– Значит, это правда? Но я знаю, что вы очень сильно полюбили леди Лилиан, а сердцу не прикажешь. Такое даже лорду Кардемору не под силу.
Грейдон тяжело вздохнул и повернулся, чтобы взять ее руки в свои. Она была такой милой и доброй.
– Это правда, – подтвердил он и рассказал ей все без утайки. – Я очень люблю Лили. Что мне делать? Если она узнает об этом, она подумает, что я женился на ней потому только, что меня шантажировал Кардемор.
– Она, несомненно, поверит правде, когда вы расскажете ей. И, конечно, она знает, что вы ее любите. Роль ее брата во всем этом – вот что причинит ей боль.
Еще девять месяцев назад ему было совершенно все равно, возненавидит Лили своего брата или нет, но с момента их женитьбы Грейдон лучше понял, какие чувства испытывает Лили к этому дьяволу.
– Вот от этой боли я и хочу ее избавить. Но каким образом это все стало известно? Я ничего не знал об этом, пока вы мне не рассказали. Никто из посвященных лиц не мог рассказать об этом.
– Это могло просочиться даже от кого-нибудь из слуг. Какая разница, милорд, раз все уже вышло наружу. Если существует какой-то способ оградить леди Лилиан, вы должны сделать это!
– Но как?
Она высвободила свои руки и задумчиво повернулась к камину.
– А вы не могли бы привезти ее в Лондон, чтобы все увидели, как вы любите друг друга?
Он покачал головой.
– Я не могу этого сделать, пока не улягутся слухи.
– Ну тогда не могли бы вы и лорд Кардемор появляться в обществе вместе для демонстрации взаимной симпатии? Тогда все, несомненно, поверят в то, что между вами никакой шантаж невозможен.
– Это было бы лучше всего, если бы лорд Кардемор не намеревался прибыть в Лондон только после Пасхи.
– О Господи. Тогда, пожалуй, вы правы. Вам надо держать ее подальше от Лондона. Возможно, даже до конца сезона.
– Разумеется. Но это моя проблема, не ваша, Фрэнсис. – Он взял ее руку и сжал ее.
Они стояли и смотрели друг на друга, охваченные печалью.
– Позвольте мне оказать вам хоть какую-то услугу, Фрэнсис. Позвольте сопровождать вас на некоторые выходы. Может, это вас немного поддержит.
– О Грейдон, даже не знаю, – снова сказала она с тоской. – Опять пойдут разговоры, если увидят нас вместе.
– Вся наша жизнь сейчас наполнена ими. Разве не так? Мы должны показать всем, что мы просто хорошие друзья, а не любовники. Я буду абсолютно верен своей жене, а вы будете танцевать и флиртовать на моих глазах без всякого моего возражения со всеми мужчинами, которые будут за вами ухаживать. Я не буду вам мешать, Фрэнсис.
Она замялась, потом слабо улыбнулась и кивнула.
– Хорошо, милорд Грейдон. Раз вы этого хотите, я согласна.
Глава двадцатая
Лили праздновала Пасху одна. В одиночестве ходила в церковь, а потом в одиночестве ужинала, сидя во главе обеденного стола, что так часто делала в последние три месяца. Сегодня, сидя у камина, она решила, что с нее достаточно. Ее муж стыдится ее и не хочет появляться в ее обществе. Это было ясно, несмотря на его письма, в которых он клялся в обратном. Но она вышла замуж за лорда Грейдона не затем, чтобы сидеть в заточении в провинции, пока он коротает время, месяц за месяцем, в развлечениях лондонского сезона. Она не собиралась больше ждать его разрешения на то, чтобы явиться в Лондон.
Он говорил, что пришлет за ней и будет часто ее навещать, но не сделал ни того, ни другого.
Его письма дышали страстью, любовью и раскаянием. Он клялся, что скучает по ней, но ни разу не попросил приехать к нему. Видимо, она в нем ошиблась. Она считала его неспособным на ложь, а теперь выходит, что ему нельзя доверять. Если он не лгал ей, тогда почему не просил приехать к нему?
Этому было только одно объяснение. Лили решила доказать ему его неправоту. Она научится говорить красиво, чего бы ей это ни стоило. Она будет работать без устали, пока не станет говорить нежнее, чем самые изысканные дамы из светского общества. И тогда она никогда не позволит лорду Грейдону забыть, как ужасно он с ней поступил, бросив одну.
Это была злая мысль, но ей теперь все равно. Прошли те дни, которые она проводила в тоске и в ожидании весточек от мужа. Он даже представить себе не мог, что ей пришлось пережить в Сан-Кэтирсе в его отсутствие.
В тот же день, как Грейдон уехал из Сан-Кэтирса, слуги начали относиться к ней так, словно она была милым, несмышленым ребенком, чьи попытки общаться с ними были по меньшей мере забавными. В отсутствие хозяина они вообще старались общаться с ней как можно меньше. Лили снова стала невидимкой, и огромный дом выглядел снова так, будто в нем не было никого, кроме прислуги. О, они не игнорировали ее полностью. Она была накормлена, вымыта и ухожена, словно домашний зверек, требующий заботы. С ней не заговаривали до тех пор, пока она сама не делала таких попыток. Ее ни о чем не спрашивали, если она сама не высказывала никаких желаний. И даже в этом случае ее просьбы часто оставлялись без внимания.
Какое-то время она надеялась на то, что ее свекровь и золовки приедут в Сан-Кэтирс и составят ей компанию. Но вскоре после отъезда Грейдона она получила известие от вдовствующей графини, в котором говорилось, что она и ее дочери решили провести последние месяцы года, путешествуя со своими лондонскими друзьями по Греции и Италии, дабы ознакомиться с новыми средствами лечения некоторых распространенных заболеваний. Лили была рада за путешественниц, но ей стало еще больше жалко себя.
Дженни была в ярости из-за того, как отнеслись к ее любимице, но Лили удержала ее от упреков, все еще надеясь, что Грейдон пришлет за ней. Но он не собирался этого делать, а Лили не собиралась оставаться в Сан-Кэтирсе. Она приняла решение и, собравшись с духом, подошла к колокольчику и решительно потянула за шнурок.
Через минуту дверь распахнулась, и вошел Тиллери.
– Миледи, желаете что-нибудь?
– Д-да, Т-тиллери, – сказала она, сцепив руки, чтобы унять дрожь. – Я д-должна н-немед-ленно п-погов-ворить с в-вами и м-миссис Хэл-лоуб-би.
Он уставился на нее, как на привидение, и Лили испугалась, что недостаточно ясно выразилась. Возможно, он не понял ни слова. А может быть, испугался, услышав ее странный голос. Но раз она начала, то должна была довести все до конца. Выпрямившись, Лили откашлялась и добавила еще тверже:
– А т-теперь, б-будьте д-добры, Т-тиллери, п-позовите м-миссис Хэллоуб-би.
Он поклонился.
– Да, миледи. Я разыщу миссис Хэллоуби и попрошу немедленно прийти.
Он исчез, и Лили судорожно вздохнула. Пока все шло хорошо. Очень скоро Тиллери вернулся в сопровождении улыбающейся миссис Хэллоуби.
– Да, миледи? Вы хотели видеть меня?
– В-вас об-боих, – сказала Лили, и на лице экономки появилось такое же выражение шока, как на лице Тиллери. – Я р-решила уех-хать к граф-фу в Лон-дон. Тиллери, б-будьте д-д-доб-ры, п-подгот-товьте все необх-ходимое для м-мо-его от-тьезда. Миссис Х-хэллоуби, а в-вы, п-по-жалуйста, улож-жите мои в-вещи. Я уед-ду ут-тром.
– Но… миледи! – протестующе заговорила миссис Хэллоуби. – Я уверена, что граф… я хочу сказать…
Лили надменно подняла брови.
– Возможно, граф вас пока не ждет, миледи, – вмешался Тиллери, а миссис Хэллоуби закивала головой. – Не хотите ли сперва написать ему о своих намерениях? Ведь он должен подготовить лондонский дом к вашему приезду.
– Несомненно, миледи, вам следует сначала написать ему, – сказала миссис Хэллоуби, продолжая кивать. – И мне, разумеется, понадобится какое-то время, чтобы собрать необходимые вам вещи.
– Н-нет, – заявила Лили, уверенная в том, что, если бы такое распоряжение отдал Грейдон, слуги беспрекословно бросились бы его исполнять.
– Я уез-зжаю з-завтра. Сд-делайте в-все н-не-обх-ходимые п-пригот-товления.
– Прошу прощения, миледи, но это невозможно, – заявил Тиллери. – Утром я напишу графу и…
– Н-нет! – Лили стукнула ладонью по ближайшему столу. – Я г-графиня Г-грейдон! Я н-не реб-бенок! Не д-домашний Зв-верек! И н-не п-пленница в св-воем соб-бственном д-доме!
Миссис Хэллоуби взволнованно приложила ладони к щекам.
– О, конечно, нет, миледи!
– Безусловно, нет! – вторил ей Тиллери.
– В-вот и х-хорошо, – сказала Лили более спокойно и перевела дыхание. – З-значит, я уезж-жаю з-завтра ут-тром.
Миссис Хэллоуби присела в реверансе.
– Я немедленно все уложу, миледи.
– А я позабочусь о том, чтобы подготовили коляску, – сказал Тиллери, снова поклонившись.
Глава двадцать первая
– Ну разве можно было представить, что погода может так быстро измениться? Была дождливой, а теперь солнечная. И всего за два дня?
Грейдон направил лошадей в ворота парка, довольный тем, что он и Фрэнсис решили покататься до наступления часа пик.
– Да, – ответил он. – Весна хоть и с опозданием, но пришла.
Было приятно снова видеть Фрэнсис улыбающейся. Какое-то время ему казалось, что этого никогда не случится, в таком отчаянии она была из-за Чарльза Кассина. Но постепенно она снова становилась той солнечной Фрэнсис, которая так очаровала его два года назад. Они много времени проводили вместе, понимая, что без этого им обоим было бы намного трудней. Фрэнсис очень хорошо выразила это однажды днем, когда они прогуливались по Кенсингтон-Гарденс: «Какое счастье, что мы не разрушили нашу прекрасную дружбу своим браком». И это было правдой. Он обожал Фрэнсис за то, что она такая, какая есть, но она никогда не могла бы воспламенить в нем ту любовь и страсть, которую вызывала только Лили.
Мысли о Лили были менее ободряющими. Она не отвечала на его письма, которые он продолжал писать ей каждую ночь, наверное, думала, что он лгал, обещая прислать за ней, обещая приезжать в Сан-Кэтирс как можно чаще. И он не мог осуждать ее за это. Потому что ничто, кроме трусости, не удерживало его от возвращения домой и ничто, кроме страха потерять ее, не мешало ему послать за ней. Так он оставался в Лондоне даже все пасхальные дни, посылая ей письма и моля Бога о том, чтобы они убедили ее в неизменности его любви.
– Я уеду из Лондона в конце следующей недели, – объявил он Фрэнсис.
– О Грейдон, правда? – оживилась она. – Леди Лилиан так обрадуется, что вы приедете. Да и вы так скучаете по ней. Вы нашли себе замену в парламенте?
– Да. Мне следовало подумать об этом раньше, ведь я не ездил в Сан-Кэтирс с тех пор, как узнал обо всех этих слухах.
– И напрасно, – сказала Фрэнсис с легким укором. – Когда я думаю о милой леди Лилиан, которой так одиноко в Сан-Кэтирсе, мое сердце рвется к ней. Разве может быть что-либо более ужасное, особенно для молодой жены! Она наверняка думает, что совсем вам не нужна.
– Наверняка, – мрачно подтвердил он. – Молю Бога, чтобы мне удалось убедить ее в обратном, не открывая ей всей правды.
– Вам не удастся вечно держать ее в Сан-Кэтирсе, – сказала Фрэнсис. – В конце концов, вы будете навещать знакомых или принимать друзей. Не лучше ли признаться во всем самому? Вы могли бы облегчить ее страдания, заверив ее в своей любви и в том, что женились на ней по собственному выбору.
– Меня она, возможно, и простит, но едва ли простит своего брата. Мне-то граф Кардемор безразличен, но Лили любит этого дьявола. Она будет просто убита, если узнает о той роли, которую он сыграл в нашем знакомстве.
– Наверное, вы правы, – согласилась Фрэнсис. – А может, вам стоит поговорить втроем? Вы вместе с ее братом могли бы…
– Мы вместе с братом, – задумчиво перебил Грейдон, пытаясь представить себе эту сцену. – Вы знаете, Фрэнсис, а в этом что-то есть. Напишу сегодня же Кардемору и спрошу, не согласится ли он встретиться со мной в Сан-Кэтирсе.
– О, надеюсь, что он согласится!
Грейдон улыбнулся и потрепал ее по руке.
– Вы очень помогли мне, моя дорогая, в таком неприятном деле.
Она положила руку, затянутую в перчатку, на его руку.
– Я так сочувствую леди Лилиан. Мне остается только пожелать, чтобы вам никогда не пришлось так надолго оставлять ее в одиночестве.
– Такого больше не повторится.
Он высвободил свою руку и коснулся ее щеки, потом сел прямо и подстегнул лошадей. Леди Фрэнсис замерла и охнула.
– Грейдон! – вскрикнула она. – Это не леди Лилиан?
Это действительно была Лили. Грейдон застыл от ужаса. Сидя верхом на лошади, она смотрела прямо на них.
– О Боже! – пробормотал он и хлестнул вожжами, направив лошадей в ее сторону. Он представил себе, какой нежной парочкой казались они с Фрэнсис со стороны.
– Лили! – окликнул он жену. Ярость на ее лице не предвещала ничего хорошего.
Он окликнул ее снова, когда они подъехали ближе, и стал сдерживать лошадей. Но Лили покачала головой, повернула свою лошадь назад и в несколько секунд уже была слишком далеко, чтобы слышать его крики.
* * *
Лили ждала Грейдона в небольшой гостиной, примыкавшей к ее спальне. Едва сменив одежду для верховой езды, она отослала Дженни и других слуг. Она знала, что он сейчас приедет, сразу же, как только завезет мисс Гамильтон домой.
Мисс Гамильтон, горько подумала Лили. Она верила в то, что эта женщина была ее другом, что она искренне желала ей и Грейдону счастья, когда они поженились. Совершенно очевидно, однако, что они все еще влюблены друг в друга. Зачем тогда Грейдон так стремился жениться на ней? Это он настаивал на свадьбе, вопреки всем ее доводам.
Раздался осторожный стук в дверь. Она встала в тот момент, когда Грейдон вошел в комнату. Он выглядел взъерошенным и запыхавшимся, видимо, одолел ступеньки бегом.
– Лили!
Она все ясно обдумала и была абсолютно готова к встрече с ним. Быстрым движением она открыла золотой футлярчик, висевший у нее на запястье, и написала записку.
«Добрый день, милорд. Славная погода для прогулки в парке, не правда ли?»
Записка дрожала в его руке.
– Боже мой, Лили.
Он шагнул к ней. Она повернулась и взглянула в окно. Он не решился подойти ближе.
– Вы давно в Лондоне? – спросил он, нарушив молчание. – Почему вы не написали мне и не сообщили, что приезжаете? Я собирался вернуться в Сан-Кэтирс на следующей неделе. Совсем, я хочу сказать.
«Неужели? – написала она. – Какой сюрприз для меня!»
Не поворачиваясь, она протянула ему записку.
– Я собирался приехать домой, – настойчиво повторил он. – Лили… дорогая, я так скучал без вас! – Он подошел к ней и положил ей на плечо руку, которую она тотчас же сбросила. – Разве вы не получали моих писем?
Она ничего не сказала и ничего не написала.
– Вы вправе сердиться на меня. Я оставил вас одну в Сан-Кэтирсе и не прислал за вами, как обещал. Мне нет оправданий, но давайте все же поговорим. – Он попытался повернуть ее к себе, но она словно окаменела.
Он простонал и уткнулся лицом ей в шею.
– Я скучал без вас каждую минуту. Я страстно желал вас. Я так сожалею, что причинил вам боль. – Говоря это, он прижимался губами к ее коже. Она старалась унять дрожь. – Я люблю вас, Лили! – Он осыпал поцелуями ее шею, от уха до плеча.
Она не могла предвидеть, какое наслаждение испытает, когда снова почувствует прикосновение его губ к своей коже. Ощутив близость его тела, она снова почувствовала себя дома. Он целовал ее щеки, ее глаза, ее нос, повторяя ее имя, пока наконец их губы не встретились и он не поцеловал ее так, как она мечтала все эти проведенные в одиночестве месяцы.
Все произошло так молниеносно, что она не могла вспомнить потом, как случилось, что они оказались на полу, она помнила лишь свое страстное желание ощутить близость с ним.
Потом они лежали на полу, ошеломленные, жарко дыша друг на друга. Он взял ее за талию, поднял и, прижимая к себе, понес в спальню. Она смутно помнила, как он раздел ее, накрыл одеялом и вскоре, обнаженный, сам лег рядом. Он осыпал ее нежными поцелуями и снова овладел ею. Он шептал о своей любви, о том, как был одинок без нее, обещал, что они никогда не расстанутся больше, потому что в ней вся его жизнь. Лили уснула в его объятиях, испытывая райское блаженство.
Слабые лучи предзакатного солнца разбудили Грейдона. Он с удовольствием потянулся, чувствуя себя спокойно впервые с тех пор, как приехал в Лондон. Все мучившие его тревоги исчезли, испарились в ту же минуту, как Лили так сладко и полностью отдала себя ему. Счастье его было беспредельно. Лили простила его, и он сделает все возможное, чтобы она никогда не пожалела об этом. Открыв глаза, он протянул руку к жене, но обнаружил, что рядом с ним никого нет.
– Лили? – пробормотал он, потягиваясь.
Она сидела у камина, полностью одетая. Ее белокурые волосы были все еще распущены по плечам. Посмотрев на него долгим пристальным взглядом, она снова повернулась к огню.
– Вы давно встали, дорогая? – спросил он. – Сожалею, что я так разоспался.
Он встал и натянул брюки. Не надевая рубашки, он подошел к ней, чтобы поцеловать, и склонился над спинкой ее кресла. Она сдержанно приняла его нежную ласку и отстранилась. Грейдон насторожился и сел напротив нее.
– Вы все еще расстроены, Лили? – После любовных объятий ее холодность казалась невероятной. – Это из-за того, что вы видели меня с мисс Гамильтон в парке сегодня утром? Как вы там оказались?
Она написала длинную записку и протянула ему.
«Приехав сегодня утром в Лондон, я узнала, что вы уехали кататься, и решила сделать вам сюрприз. Было очень глупо с моей стороны думать, что вы мне обрадуетесь, находясь в столь очаровательной компании».
– О Лили, – пробормотал он. – Я понимаю, как это выглядит со стороны, но уверяю вас, что меня и мисс Гамильтон не связывает ничего, кроме дружбы. Даю вам слово чести.
Она устремила на него задумчивый взгляд своих голубых глаз, словно неуверенная в том, что его слово чести что-то значило.
– Мисс Гамильтон – мой друг. И только.
Она написала еще одну записку.
«Это не имеет значения. Мы поженились во имя спасения репутаций – вашей, моей и мисс Гамильтон. Своими чувствами вы вправе распоряжаться, как пожелаете».
Ее ответ причинил ему боль. Он уже начал надеяться на то, что она его полюбит.
– Я не совершил ничего предосудительного с мисс Гамильтон, – повторил он, а потом спросил более мягко: – Почему вы не ответили ни на одно мое письмо, Лили?
«Почему вы меня оставили? – написала она. – Почему не приезжали домой?»
Грейдон вздохнул и снова сел в кресло.
– Я оставил вас в Сан-Кэтирсе, потому что Мэтью написал мне, что Лондон полон слухов, касающихся нас. Я хотел уладить все до вашего приезда.
«Мне совершенно наплевать на всякие слухи, – в ярости написала она. – Что это на сей раз? То, что мы провели ночь в помещении склада до того, как поженились?»
– Частично, – честно ответил он, довольный ее ответом. – Простите меня, Лили. Я думал, что вам будет спокойнее в Сан-Кэтирсе, по крайней мере пока я не уладил бы все здесь. Но мне не удалось этого сделать, поэтому я и не присылал за вами.
«Почему вы ни разу не приехали домой, даже на Пасху, когда парламент был на каникулах?»
Он не знал, как это объяснить, и не желал говорить правду.
– Мне надо было подыскать для себя замену в парламенте, чтобы насовсем вернуться домой. Кроме того, у мисс Гамильтон возникли проблемы из-за расторгнутой нами помолвки. Я должен был помочь ей.
«Я сидела одна в церкви в пасхальное утро. Я сидела одна в церкви каждое воскресное утро. Целыми днями и вечерами я была одна».
– Я знаю, – прошептал он, всеми силами стремясь унять боль. – Я не прошу простить меня, потому что я не заслуживаю этого. Я могу только обещать, что больше такого не случится. Мы завтра же вернемся в Сан-Кэтирс и начнем все сначала.
«Я не хочу возвращаться в Сан-Кэтирс. У меня есть дела в Лондоне, которые требуют моего пребывания здесь до конца сезона».
– Дела?
«Я наняла преподавателя по исправлению недостатков речи, и завтра мы начинаем занятия. Скоро у вас не будет причин стыдиться моего появления с вами в обществе».
Он подавил стон.
– Дело совсем не в этом. Я не стыжусь вас и никогда не стыдился. – Он смял записку в кулаке. – Мне нравится, как вы говорите, нравится звук вашего голоса.
Она явно ему не поверила.
«Тем не менее я буду брать уроки».
– Если это так важно для вас, можно попробовать. Но мы должны вернуться в Сан-Кэтирс. Этот… учитель по исправлению речи может поехать с нами.
Она твердо покачала головой.
«Я не вернусь в Сан-Кэтирс до конца сезона. Я хочу остаться в Лондоне».
У Грейдона упало сердце. Он почувствовал бесконечную грусть. Как он сможет уберечь ее от слухов о том, что его шантажировал Кардемор? Уберечь ее от боли?
– Хорошо, Лили, – устало сказал он. – Пусть будет так, как вы хотите. Обещайте мне только, что, если эти уроки будут слишком утомительными для вашего голоса, вы откажетесь от них. Я не хочу, чтобы вы заболели снова.
Она ничего не ответила. Она пристально смотрела на пламя. Упрямое выражение на ее лице не предвещало ничего хорошего.
