Текст книги "Венера и воин"

Автор книги: Сьюзен Гастингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Глава 18
Лето в Лугудунуме

– Пустите меня к ней! – Велокс в гневе и отчаянии метался перед дверью и случайно столкнулся с одной из женщин, которые суетились вокруг Зигрун.

– Мужчине здесь нечего делать, – сказала она энергично и отстранила его без всякого уважения к тому, что он принадлежал к свите короля.

– Я ведь ее муж, и ей требуется моя поддержка, – возразил он. Он не слишком надеялся на старых женщин и считал более надежным самому присутствовать в маленькой комнате, где Зигрун рожала их ребенка. Его ребенка. При этом он совсем еще не ожидал начала родов, потому что Зигрун сидела на празднестве рядом с ним, пила мед, смеялась, слушая веселые рассказы и хвастовство других воинов. Он подкладывал ей самые нежные кусочки мяса, однако Зигрун отщипнула только от ломтика свежеиспеченного хлеба.

Мужчины отдавали должное меду и ячменному пиву, и никто не заметил, что Зигрун несколько раз глубоко вздохнула и поднялась. Она покачнулась и оперлась о стену, затем попыталась выйти из зала. Одна из женщин заметила, как побледнело лицо Зигрун, и подскочила к ней.

– У тебя схватки, да, Зигрун?

– Я… я думаю, что меня хочет раздавить какой-то кулак, – простонала она, – мне нужно только выйти на свежий воздух.

Однако она чувствовала себя так ужасно, что, несмотря на всю силу воли, не смогла снова вернуться в душный королевский покой.

– Будет лучше, если мы тебя отведем в женский дом.

– У меня боли, – простонала Зигрун сдержанно, пытаясь держаться.

Велокс не сразу заметил исчезновение Зигрун.

– Где моя жена? – спросил он, едва ворочая языком.

Другие бражники вопросительно огляделись и рассмеялись.

– Уже в постели, – насмешливо сказал кто-то.

– Что? Это мой праздник. Почему же она ушла?

Велокс сердито вскочил на ноги. Однако в его комнате ее не оказалось.

Мимо него пробежала женщина с тазом теплой воды.

– Ваша жена в женском доме, – сказала она на бегу.

Велокс побежал за ней.

– Почему? Что случилось?

– Еще ничего не случилось, но скоро случится. Вы должны потерпеть.

– Почему случится? Еще рано.

– Ребенок сам выбирает, когда ему родиться, – ответила служанка и захлопнула дверь перед его носом.

В гневе Велокс забарабанил в дверь, но женщины не проявили к нему снисходительности. Рассерженно ворча, он вернулся в зал.

– Ну, где же твоя супруга? – заорали подвыпившие воины.

– В женском доме, она рожает. Прямо сейчас.

Лицо у него было довольно бледным.

– Так это же причина выпить, Велокс! – закричали они. – Тащите сюда новый мед. Мы пьем за первого ребенка нового воина!

Велоксу не оставалось ничего другого, как снова наполнить свой рог.

Ночь прошла, а Зигрун все еще корчилась от схваток, конца которым не предвиделось.

– Сколько это еще будет длиться? – спросила она в отчаянии.

– Не беспокойся, все идет своим чередом, – успокоила ее одна из женщин. – Тебе нельзя только сопротивляться боли, это замедляет роды.

Однако Зигрун умела бороться с болью – с болью от голода, от холода, от ран. Но сейчас боли были более сильными. Они налетали на нее, подобно ударам волн, мощным и непрекращавшимся. Между схватками она тяжело дышала и страшилась наступления следующих.

– Кричи, тебе станет легче, – настаивала одна из женщин.

– Нет, я не буду кричать. Я свободнорожденная из племени кимберов, я могу переносить боль…

У нее перекосилось лицо.

Женщина с упреком покачала головой.

– Ты и упрямая вдобавок. Здесь ни к чему геройство. Каждая корова знает, как вести себя, когда у нее рождается теленок, каждая кобыла и каждая собака. Только люди считают, что они умнее.

– Я что-то устала, – прошептала Зигрун. – Дайте мне заснуть.

– Нет, тебе нельзя спать, иначе твой ребенок погибнет. Он должен родиться. Вот, выпей этот чай, он усилит схватки.

Варево из листьев малины и тысячелистника было противным на вкус, и Зигрун боялась, что ее стошнит. Женщины положили на ее тело теплые платки.

Светало, однако у Зигрун все еще продолжались схватки. Выступил холодный пот, дыхание убыстрилось, губы кровоточили, потому что она искусала их от боли.

– Я хочу, чтобы все быстрее закончилось, – простонала роженица.

– Первый раз это трудно, – сказала одна из женщин. Зигрун слышала ее как бы издалека.

– Путешествие отняло у нее много сил, – заметила другая с озабоченным выражением лица.

– Позовем жрицу, она произнесет положенные заклинания.

Зигрун лежала апатично, только тело у нее содрогалось, когда наступала серия очередных схваток. Наконец появилась жрица, женщина с круглым лицом, одетая во все голубое. Она обнажила живот Зигрун и склонилась над ним.

– Ребенок лежит косо, он должен повернуться, – пробормотала она. – Я вижу свет жизни, но он слабеет. Остается не очень много времени.

Она встала в изголовье постели Зигрун и положила свою руку ей на лоб.

– Ты готова, дочь моя?

– Я готова, – пробормотала Зигрун, однако не знала, к чему. Она витала между двумя мирами.

– Ты – земля, ты – мать жизни, источник плодородия, кубок с водой. Освободись, подари жизнь, позволь ей течь дальше. Из источника получится ручей, из ручья река, из реки поток, из потока море.

Хотя жрица только шептала эти слова, Зигрун слышала их совершенно отчетливо. Она почувствовала неодолимую потребность начать течь, подобно источнику, и превратиться в журчащий ручей.

– …ручей наполняется водой и превращается в блестящую реку…

Зигрун приподнялась, и одна из женщин поддержала ее за спину.

– Еще нет, – сказала жрица и нарисовала защищающий знак над животом Зигрун. Две другие женщины согнули ноги Зигрун и прижали их к ее телу.

– …река превращается в широкий поток…

Зигрун закричала.

– Еще раз – кричи! Дай место потоку, он стремится в море.

Зигрун закричала еще раз, и потом еще раз, и потом она увидела перед собой бесконечный поток. С последним длительным криком, который, казалось, выплескивал всю боль мира, поток устремился в пространство моря.

Внезапно наступила тишина.

Зигрун тяжело дышала и, дрожа, держалась за свои колени.

Затем воздух прорезал тонкий требовательный крик. Его не смогли заглушить ликующие вопли женщин.

– Сын! У вас сын! – Жрица, смеясь, положила что-то скользкое, красное, шевелящееся на живот Зигрун.

Зигрун растерянно смотрела на крошечное существо, копошившееся на ее теле.

– Сын! Мой сын! Наш сын!

Она смеялась и плакала, кашляла и дрожала и была так счастлива, как только может быть счастлива женщина в это мгновение.

– Сейчас мы вымоем его и перевяжем пупок, – сказала одна из женщин и взяла у Зигрун ребенка в то самое время, когда Зигрун без сил упала на ложе. Она чувствовала себя легкой, как облако.

Женщины вымыли ее, и надели на нее свежую рубашку, расчесали ей волосы и приготовили напиток из меда, молока и яичного желтка, который Зигрун жадно выпила.

– Надо сообщить отцу, он должен полюбоваться на своего сына, – произнесла одна из женщин.

– Велокс, где он?

Только сейчас Зигрун подумала о своем любимом. Как же он, наверное, беспокоился о ней! Каким долгим ему, должно быть, казалось время, когда женщины постоянно отгоняли его от комнаты в женском доме.

«О, Велокс, у тебя сын! Я так горда, что я смогла родить тебе сына!»

Зигрун немного оправилась, и женщины вложили ей в руки вымытого, завернутого в мягкую ткань ребенка. С ожиданием она смотрела на дверь. Служанка вернулась одна.

– Где Велокс? Ты его нашла? – обеспокоенно спросила Зигрун.

– Да, нашла. – Она откашлялась и немного смущенно посмотрела на женщин, стоявших вокруг. – Он придет… немного позже.

– Почему позже? Где он?

– Он лежит в своей постели, но он не просыпается. Он… мертвецки пьян.

В Лугудунуме состоялось собрание друидов. Своей магией они заклинали духов тьмы, чтобы те вернулись в свое царство, а на земле появились духи света. Беленус, бог света и солнца, передаст земле свою силу и этим пробудит жизнь в семенах, покоившихся в лоне земли.

Антекус сдержал свое обещание и подарил Велоксу поместье с батраками, скотом и полями, садом с яблонями и домом, выстроенным из древесины дуба, бука, рябины и тиса. Поместье располагалось в плодородной долине Родануса, к югу от священной крепости Луга.

– Когда вода Родануса протекает мимо вашего двора, она несет божественную силу из святилища, – сказал Антекус, и Зигрун была уверена в том, что это место выбрал Верцуликс. Вокруг, на холмах и полях, высились груды древесины, подготовленные для костров, которые зажгут предстоящей ночью в честь божества Бела, когда друиды выйдут из святилища.

Зигрун удивительно быстро оправилась от трудных родов. Смущенно и пристыженно Велокс прошмыгнул, отоспавшись после ночи попойки, в комнату жены. Он горько упрекал себя за то, что не был с ней во время родов, хотя у него не было ни малейшего шанса находиться в тот момент рядом с Зигрун.

Радость в связи с рождением сына заставила его быстро забыть неприятные мысли, и он, счастливый, обнял жену, прижимавшую к груди их младенца.

Он осторожно взял сына в ладони и хотел положить его в плетеную корзинку, но увидел на дне две маленькие деревянные палочки. Сначала он рассердился на служанок, которые без должного старания подготовили ложе для малыша, но потом замер – он различил на палочках магические знаки.

– Это не те две палочки, которые на нашей свадьбе…

Он не осмеливался коснуться их. Их осторожно взяла Зигрун.

– Да, я узнаю их, – Она уставилась на руны. – Дерв – дуб, виду – лес…

Внезапно она вздрогнула.

– Велокс, это же имя нашего сына – Дервидиос.

– Дервидиос? Лес и дубы? Тот, кто вышел из дубового леса? Звучит многозначительно.

Однако у него не оставалось времени поразмыслить над этим. Предстоял праздник Белтаин, и они должны были добраться до своего имения. Велокс и Зигрун были поражены красотой природы, окружающей это место.

– Это будет твое королевство, Зигрун, – гордо сказал Велокс. – Ты теперь богатая женщина. У тебя двадцать коров, много свиней и кур, есть батраки и служанки, они помогут тебе в работе.

– Не беспокойся, я дочь крестьян, и я знаю, как вести хозяйство. Странно, прежде я была свободнорожденной и бедной, потом я была рабыней, а теперь я богата и хозяйка большого имения, и у меня есть батраки.

Она схватила его руку.

– Я никогда не забуду, насколько это унизительно, когда с тобой обращаются, как с рабом.

– Тогда будь внимательна, чтобы батраки и служанки не сели тебе на голову, – предостерег ее Велокс.

– Ты думаешь, что со мной можно такое проделать?

Велокс рассмеялся:

– Конечно нет.

Была глубокая ночь, но во всем королевстве спал только Дервидиос.

Из расположенного поблизости Лугудунума шествовала торжественная процессия друидов. Король ожидал их у края долины.

Верцуликс зажег факел и передал его Антекусу.

Факел стал источником света в царстве мрака.

Антекус поднес факел к груде древесины, сложенной на поле Велокса. Огонь коснулся дерева, с шипением стал пожирать его, и в темноту пространства взметнулось пламя костра, желтые искры полетели ввысь.

– Год двигается по кругу, ночи и дни составляют времена года, за светом следует тьма, а за тьмой следует свет. То, что рождено, умрет, а после смерти возникнет новая жизнь.

Мощный голос прорезал тишину ночи. И тут вдали загорелся второй костер, затем третий, четвертый.

Повсюду на всей окружающей территории запылали костры, люди праздновали Белтаин, прогоняли тьму и холод зимы.

Велокс и его батраки проводили через маленькие костры животных, украшенных ветками омелы, чтобы испросить у богов плодородия. Верцуликс благословил двор и конюшни Велокса и произнес магические заклинания над его стадом, затем перешел к следующему двору.

Антекус со своей свитой оставался до рассвета сидеть у костра и наблюдал за тем, как Велокс проводил свое стадо через огонь так, чтобы ни одно животное не получило ожогов.

Король чувствовал, что его новый воин – особый человек. Не напрасно Верцуликс вложил судьбу Велокса и Зигрун в его королевские руки – он, должно быть, знал о тайном предназначении этой пары.

Когда рассвело и первые лучи солнца упали на долину, Велокс запряг в плуг двух сильных быков и повел их на пашню. Антекус надавил на плуг, и батраки погнали быков. Прямая полоса отпечаталась на темно-коричневой, дышащей соками пробуждения земле. В конце ее Антекус остановился и воткнул ветки омелы во свежевспаханную землю.

– Да будут твои пашни постоянно урожайными, а твои стада плодовитыми… как и твоя жена. – Он улыбнулся, и на его сильном, грубо отесанном лице промелькнуло нечто мягкое. Величественным взмахом головы он отбросил назад свои рыжие космы. Зигрун при этих его словах покраснела. Взошедшее солнце окрасило весь мир алым светом, и шевелюра короля засветилась подобно костру в честь Белтаина.

– На коней! – крикнул он своей свите. – Праздничный стол ждет нас, а вместе с ним и развлечения.

Он повернулся к Велоксу, который нежно обнимал Зигрун, прижимавшую спящего Дервидиоса к своей груди.

– Конечно, ты желанный гость за моим столом, как и все мои воины, – сказал Антекус. – Однако я пойму, если ты сегодня захочешь остаться со своей семьей у себя дома. Тебе теперь достаточно часто придется оставлять их одних.

И всадники умчались галопом, прежде чем Велокс успел что-то ответить.

Верцуликс стоял на холме и глядел вниз, на широкую долину Родануса. Свет полной луны наполнял ее серебряным мерцанием. Он опирался на свою сучковатую палку и медленно спускался по склону ко двору между яблоневыми деревьями. Своей палкой он постучал в деревянный косяк двери и отошел на несколько шагов назад.

Велокс вскочил и схватился за меч. Зигрун испуганно прижала ребенка к груди. Не разбойники ли это, которые рыщут повсюду в поисках добычи, или кто-то чужой из племени, кочующего в поисках земли? А может, над ними шутят демоны ночи?

Когда она, однако, не услышала звона оружия, она последовала за Велоксом к выходу, боязливо прижимая к себе своего маленького сына.

В ярком свете луны перед ними стоял Верцуликс, излучавший неземной свет. Зигрун в ужасе отпрянула, Велокс угрожающе поднял свой меч.

– Напомнить тебе о твоей клятве, Велокс?

– Я ни в чем тебе не клялся, старик. Я принес клятву моему королю, что буду верно служить ему.

Верцуликс не тронулся с места, только его длинная белая борода развевалась на теплом весеннем ветру. Был Зимивизониос, полнолуние.

Мгновенно Зигрун все поняла.

– Нет, – воскликнула она и прижала к себе Дервидиоса. Велокс неуверенно переводил свой взгляд с нее на Верцуликса и нерешительно перекладывал меч из одной руки в другую.

– В чем дело?

– Нет! Оставь мне моего ребенка! – Крик Зигрун, казалось, достиг ночного неба.

Велокс взмахнул своим мечом, но в то же мгновение Зигрун выбила меч из его рук. То ли бледный свет луны окрасил ее лицо в такой белый цвет, то ли ужасное горе, которое внезапно охватило ее душу.

Однако Верцуликс протянул руку и указал на ребенка.

– Ты это знала, – сказал он сильным голосом. – Велокс должен следовать гecce. Я заберу его в шестой месяц Зимивизониос в его жизни. Его воспитают на туманных островах, он получит мои указания в священных рощах. Подумай, есть много призванных, но лишь немногие являются избранниками, а вы избранники.

Он повернулся и медленно пошел на холм, крепко опираясь на палку. Они смотрели на его согбенную спину, которая издали напоминала склоненную шею лебедя.

– Что он имеет в виду, называя нас избранниками? Почему он хочет отнять нашего ребенка? – спросил Велокс и снова сжал в руке меч.

– Это гесса, – прошептала Зигрун. – Ты забыл гессу? Наш сын станет жрецом в дубовых лесах.

Велокс опустился на скамейку, Зигрун села рядом с ним и протянула ему сверток с младенцем. Он с любовью взял его на руки и поцеловал нежный хохолок на головке.

– Он не останется нашим единственным ребенком, – тихо сказала Зигрун. – Мы избраны для того, чтобы вести наш народ дальше. Наши дети и дети наших детей будут жить в этой стране. Разве это не прекрасная задача?

Рука Велокса нащупала руку Зигрун. Она таинственно улыбнулась.

– Кто знает, может быть, наши сыновья станут однажды великими воинами, мужественными героями, как их отец.

Велокс положил сына в плетеную колыбельку, которая висела прикрепленной к балкам потолка, и мягко ее покачал.

– А ты не хотела бы дочерей?

– А ты хотел бы? – ответила Зигрун вопросом на вопрос.

– Конечно, хотел бы, и я знаю, что они будут такими же красивыми, как их мать.

– Откуда ты знаешь?

Он рассмеялся:

– Есть вещи, которыми руководит одна природа.

Он притянул ее на ложе и нежно погладил ее грудь.

– Это было под солнцем далекой страны, – начал он свой тихий рассказ. – Под оливковым деревом лежала женщина, подобная богине. Она была не по-земному прекрасной, ее волосы блестели золотом, как солнечные лучи, ее глаза излучали голубизну, как чистое горное озеро, а ее тело было крепким, как мрамор в горах Каррары. И когда луна вышла из-за облаков, ее белое, как алебастр, тело засветилось. Воин увидел богиню и загорелся пылкой любовью. Он опустился перед ней на колени, чтобы почтить ее красоту. Однако она желала не его тело, а его сердце. Тогда воин раскрыл свою грудь и положил свое сердце к ногам богини.

– Какую это историю ты мне рассказываешь? – спросила Зигрун и улыбнулась. – Она мне кажется знакомой.

– Это история любви. Нашей любви. Это божественная история, которую пережили двое смертных.

Она притянула его к себе.

– …и продолжают переживать, – шепнула она.

Когда их губы соединились, казалось, наступил момент вечности.