Текст книги "Выйти замуж за незнакомца"

Автор книги: Сьюзен Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Конечно, моя дорогая. Разве стала бы я так торопиться в противном случае?

– Да, конечно же вы правы.

– К тому же доктор Гуэлдер знает о моем визите, – многозначительно проговорила Вера.

Стэси снова залилась румянцем.

– Вы не думайте, что мне приятно выставлять доктора Гуэлдера из собственного дома! – воскликнула она. – И я буду только рада, если он поскорее вернется к себе домой, но я должна поблагодарить его за гостеприимство.

– Вы сможете сделать это по телефону – из моей квартиры!

– Да, конечно, – неуверенно пробормотала Стэси.

– Вы еще увидитесь с ним – иногда он заглядывает ко мне в магазин, когда мы вместе идем куда-нибудь. Да и я могу поблагодарить его от вашего имени.

Стэси поняла, что отступать некуда.

– Хорошо. Тогда я пойду и соберу вещи. – Немного помедлив, она добавила: – И большое вам спасибо, мисс Хант. – Стэси надеялась, что ее голос звучит достаточно признательно. – Вы так добры, так добры, предлагая мне работу...

– О, не стоит благодарить меня, дитя мое, – снова улыбаясь одними губами, ободрила ее мисс Хант и добавила: – Не забывайте, я предлагаю вам также и крышу над головой!

Поднявшись наверх, чтобы упаковать вещи, Стэси последний раз обвела взором почти аскетичную спальню Мартина Гуэлдера. Неизвестно по какой причине она ощутила себя такой незначительной, словно была маленькой мушкой, попавшей в сети такого паука, как элегантная Вера Хант.

Глава 3

Это ощущение еще больше усилилось, когда она оказалась в квартире мисс Хант; с безупречным вкусом подобранная обстановка, как бы отражала холодность и уравновешенность самой хозяйки.

Холодно-голубые стены в гостиной, сверкавшая полировкой дубовая мебель, черный ковер на полу, серебристым каскадом ниспадавшие до пола тюлевые занавеси на окнах, расписанные по особому заказу панели с цветами и птицами... Спальня самой мисс Хант просто сверкала белизной, даже прикроватные лампы и стеганое атласное изголовье кровати были белыми. Стэси предложили крохотную комнатку, все убранство которой состояло из покрытого тканевым покрывалом неопределенного серого цвета дивана, книжного шкафа, маленького туалетного столика и кресла, в котором разместился ее непрезентабельный чемоданчик.

Стэси чувствовала себя не в своей тарелке, разглядывая эту комнату и размышляя, найдет ли она здесь хоть немного тепла и уюта. В качестве места, где можно спать, комната имела определенные преимущества перед тем, что ей могли бы предложить в пансионе, но по некоторым причинам, думала Стэси, она предпочла бы пансион.

На этот вечер мисс Хант была приглашена в гости, и Стэси приготовила себе ужин сама из содержимого холодильника на кухне. Покончив с едой, она в каком-то оцепенении уселась в великолепной гостиной и задумалась: понравится ли ей работа, к которой ей предстояло приступить уже на следующий день? Ее новая хозяйка больше не предлагала звонить Мартину Гуэлдеру, чтобы лично поблагодарить за гостеприимство и объяснить причину поспешного ухода, но пообещала передать ему все на словах. Но когда взгляд Стэси скользнул по телефонному аппарату, она решила позвонить сама, поскольку чувствовала себя неловко.

Однако миссис Элби, отвечая на ее звонок, сообщила, что доктор Гуэлдер также приглашен в гости, и выразила свое удивление по поводу того, что она покинула их, даже не попрощавшись.

– С вами было так мило, – неожиданно добавила она.

– Но доктор Гуэлдер... – начала было Стэси.

– О, доктор довольно часто ночует в своей комнате рядом с врачебным кабинетом, – искренне заверила ее миссис Элби, – так что вы вовсе и не выставляли его из квартиры. Но если мисс Хант собирается предоставить вам работу, то, полагаю, вам удобней жить у нее.

Однако Стэси, кладя трубку на место, не была в этом уверена.

На следующее утро, около восьми часов, пожилая женщина, прибиравшая квартиру Веры Хант, принесла ей поднос с завтраком – чашку чаю и несколько невероятно тонких тостов. Сама мисс Хант, как выяснилось потом, обходилась еще меньшим. Зачастую ее рабочий день начинался с маленькой чашки черного кофе и сигареты или стакана апельсинового сока. Но поскольку главной ее заботой была демонстрация своей стройности, это не выглядело таким уж удивительным.

Маленький магазинчик на Бонд-стрит снаружи не выглядел примечательным, но внутри поражал великолепием серовато-голубых и нежно-розовых тонов. На окнах висели муаровые бархатные занавеси, ноги, словно в песке, утопали в роскошном бледно-сером ковре, винтовая лестница круто уводила наверх, в скрытое рабочее помещение. Хрупкие на вид, обитые шелком позолоченные стулья в нарочитом беспорядке расставлены по ковру, а на секретере, за которым мисс Хант иногда просматривала корреспонденцию, красовалась огромная ваза с чудесными желтыми розами.

Стэси представили молодой женщине с роскошной гривой рыжих волос по имени Ирмгард. Она демонстрировала модели мисс Хант, а также заправляла здесь всем в отсутствие хозяйки. Именно ей вменялось в обязанность давать Стэси маленькие поручения: рассортировать коробочки с искусственными цветами для вычурных вечерних платьев, проверить счета или вернуть обратно непонятно составленные заказы. В первый же день ее попросили напечатать несколько писем, расспросить посетительницу, пока Ирмгард и мисс Хант были чем-то заняты, запаковать и перевязать кремовыми атласными лентами роскошную коробку конфет, которую надлежало доставить клиентке этим вечером.

В перерыв на ленч ей позволили совершить небольшую прогулку по Оксфорд-стрит, днем предложили чашку желтовато-соломенного китайского чая и крохотное печенье. После работы она снова готовила себе ужин сама из скудных и малоаппетитных остатков еды, которые отыскала в холодильнике, – в это время мисс Хант торопливо наряжалась на очередной званый обед.

За целый день они едва ли обменялись несколькими словами, и хотя их знакомство продолжалось уже сорок восемь часов, Стэси так и не выяснила, как отнесся доктор Гуэлдер к ее внезапному уходу. Когда она осмелилась позвонить ему во врачебный кабинет, секретарша ответила, что он уехал в больницу, а на его квартире миссис Элби сообщила, что он еще не возвращался домой. Стэси написала ему небольшое письмо с благодарностью и объяснениями, но он ей не ответил, а может быть, его или ее письмо затерялось в пути.

Шли дни, недели, а ее обязанности в магазинчике оставались все теми же. Она стала уставать от бесконечной сортировки лент и кружев и охотно отправлялась в город по каким-нибудь незначительным поручениям. Выполняя их, она успевала заскочить в кондитерскую и утолить голод, который постоянно испытывала. Таким образом, большая доля ее карманных расходов шла на плитки шоколада и булочки в ближайших кондитерских. А поскольку Стэси выросла в деревне и привыкла к здоровой, сытной пище, такая скудная диета привела к появлению голодного блеска в ее глазах и значительно уменьшила объем ее талии.

Однажды, после того, как она проработала у мисс Хант уже две недели, ее позвали в маленькую комнату в глубине магазинчика и велели продемонстрировать платье перед покупательницей. Ею оказалась молодая девушка, примерно ее возраста и телосложения, дочь одной важной клиентки. Стэси помогли надеть вечернее платье из прозрачного бледно-розового тюля, украшенное по корсажу маленькими бутонами роз, оно надевалось поверх чехла из шуршащей тафты. Первый раз в жизни Стэси увидела себя в зеркале в полный рост в таком великолепном наряде. Перед покупательницей возникло чудесное видение с огромными фиалковыми глазами на бледном овальном лице, на котором уже не осталось и следа от недавнего деревенского загара и озорных веснушек. Стэси выглядела юной и до боли хрупкой, а ее непринужденная грация, как нельзя лучше подходила к воздушному платью.

Покупательница пришла в настоящий восторг и, не пожелав смотреть другие модели, купила это платье даже без примерки, а Вера Хант осталась настолько довольна, что Стэси удостоилась похвалы из ее уст.

После этого Стэси часто звали демонстрировать платья, а когда Ирмгард несколько дней лежала с гриппом, у Стэси не хватало времени на сортировку лент и кружев, поскольку ей приходилось часами стоять перед покупательницами и демонстрировать платья. Приходилось доделывать работу после официального закрытия магазина. В дни, когда покупательница изъявляла желание посмотреть несколько моделей, Стэси возвращалась к себе не раньше восьми часов, а угнетающая духота маленького помещения заставляла тосковать по свежему деревенскому воздуху. Лишь изредка ей удавалось развлечься и отдохнуть.

Мисс Хант каждый вечер уходила на званый обед, в театр или в гости, а Стэси неизменно оставалась в квартире одна, занимаясь починкой своих и хозяйкиных чулок, стиркой и глажкой нижнего белья, исполнением всякой мелкой работы. Порой, ложась наконец спать, она чувствовала себя настолько уставшей, что не могла уснуть, и утром с трудом заставляла себя встать, чтобы не опоздать на работу.

Как-то раз во время обеденного перерыва зазвонил телефон, и она взяла трубку. Ее сердце забилось чаще, когда она услышала голос Мартина Гуэлдера, попросившего мисс Хант.

– Мне очень жаль, но ее нет, – ответила Стэси, надеясь, что ее голос прозвучал спокойно. У нее вдруг перехватило дыхание, когда она услышала голос Гуэлдера, будто она бежала вверх по лестнице. – Но если хотите, я передам ей ваше сообщение.

Он немного помолчал, потом сказал:

– Это, случайно, не мисс Брент?

– Да, – ответила Стэси.

Он снова помолчал, затем спросил:

– Как дела, мисс Брент?

– О, замечательно, – заверила она его, едва справившись с волнением, – спасибо!

– Отлично!

Всего лишь одно слово, к тому же сказанное где-то на другом конце провода, почти безличное, даже не слишком отражавшее заинтересованность в собеседнике. Потом, немного помедлив, он произнес:

– Передайте мисс Хант, что я позвоню еще после обеда, если смогу.

Когда послышались гудки, она так и осталась сидеть с прижатой к уху трубкой, удивляясь охватившей ее непонятной нервной дрожи и повлажневшим ладоням. Возможно, была виновата приближающаяся гроза или недоедание – накануне Стэси съела меньше обычного, – но она определенно была не в себе.

Стэси сообщила мисс Хант о звонке доктора Гуэлдера, и лицо ее работодательницы, обычно походившее на красивую маску, вспыхнуло радостью.

– Неужели? – оживилась она. – Я никуда не пойду после обеда, так что зовите меня к телефону сразу же, как он позвонит.

А когда он позвонил и Вера Хант уселась перед телефоном в своем крохотном кабинете, Стэси закрыла за собой дверь, чтобы ее хозяйка могла без всяких помех продолжить беседу, но она услышала ее радостное приветствие:

– Мартин, дорогой! Как чудесно! Да, конечно же. Я так рада слышать твой голос!..

Через два дня наступила настоящая жара, и Стэси чувствовала себя выброшенной на берег рыбой. С трудом переставляя ноги по тротуару, асфальт которого жег ей подошвы, она с тоской вспоминала прохладу зеленых улочек Херфордшира и речных лугов. Она исполняла свои обязанности машинально, как автомат, и до самого ленча стояла в кружевном платье цвета морской волны, пока портниха с полным булавок ртом ползала вокруг нее на коленях, вновь и вновь перекалывая подол.

Выглядела она такой бледной и измученной, что даже Вера Хант, неодобрительно глянув на нее, посоветовала в перерыв прогуляться на свежем воздухе. Но Стэси предпочла остаться в пустом магазине и, пристроившись в углу, без всякого аппетита жевала сандвич, запивая его стакан за стаканом безвкусной лондонской водой. Вода хоть немного оживила ее, а вот сандвич никак не лез в горло.

После перерыва она снова демонстрировала модели, на этот раз привередливой покупательнице, требовавшей показать ей одно платье за другим, и так продолжалось до самого закрытия магазина. Наконец дама остановилась на строгом облегающем платье из черного бархата с длинными узкими рукавами, и хотя этот фасон был не для юной Стэси, на фоне черного бархата бледная кожа девушки выглядела особенно безупречной, а пушистые завитки мягких темных волос, как нельзя лучше шли к фактуре ткани.

Стэси хотела сказать покупательнице, что черный бархат не слишком идет к ее розовому лицу, а обтягивающее платье подчеркивает слегка располневшую фигуру, но промолчала. А дама, договорившись о небольшой переделке, отбыла в своей шикарной машине. Мисс Хант, взглянув на часы и обнаружив, что уже запаздывает на весьма важный прием, поспешно опустила жалюзи и повернула во входных дверях ключ. Когда она почти бегом направилась в свой кабинетик, торопясь переодеться, к магазину подъехала машина. Хлопнула дверца, быстрые шаги пересекли тротуар, затем в окно настойчиво постучали.

– О Господи! – воскликнула мисс Хант. – Вот это неожиданность! Посмотрите-ка, кто к нам пришел, мисс Брент!

Стэси, все еще в черном бархатном платье, повернула ключ в замке и распахнула дверь. Она едва не вскрикнула от удивления, увидев высокую фигуру Мартина Гуэлдера.

– Мартин! – радостно воскликнула стоявшая на пороге своего кабинета Вера Хант. – Как мило, что ты решил заехать за мной сюда! Я думала, мы встретимся в обычном месте.

– Я сегодня освободился раньше, чем ожидал, – признался он, – поэтому решил, что ты сможешь сэкономить на такси, если я заеду за тобой.

Но он не замечал Веру, не спускавшую с него глаз, с высоты своего роста он удивленно разглядывал Стэси, отмечая невероятную бледность ее лица, фиолетовые круги под глазами, вспотевшие пряди волос и совершенно бесцветные губы.

– Что за черт!.. – начал, было он, но осекся, увидев, что она слегка покачнулась и, цепко держась за дверную ручку, стала оседать на пол.

Глава 4

Когда Стэси пришла в себя, она обнаружила, что лежит на маленьком, обитом муаровым шелком и отделанном шнуром диванчике в кабинете хозяйки, обдуваемая прохладным ветерком, который проникал сюда через выходившее в глухой дворик окно. Доктор Гуэлдер сидел у ее ног, обхватив пальцами запястье ее руки, очевидно, считал пульс, так как не отрывал глаз от часов. Вера Хант, с недовольно поджатыми губами, стояла около секретера и смотрела на него.

– Когда она ела в последний раз? – подняв глаза на Веру, спросил он. – Всегда ли она съедает нормальный обед или обходится парой чашек чаю с булкой?

– Откуда мне знать, – ответила Вера, скрывая нетерпение, ей казалось, что часы на камине тикают как сумасшедшие, а она еще не успела прогладить вечернее платье из жемчужно-серого тюля, которое собиралась надеть сегодня вечером. – Но думаю, она питается, как полагается. В противном случае она сама виновата.

– Ты хочешь сказать, что обеспечила ее нормальным питанием?

Его серо-зеленые глаза смотрели пристально, как бы пронизывая Веру насквозь, и она даже слегка покраснела.

– Ну, не совсем так, – призналась она, – но я плачу ей жалованье, обеспечиваю завтраками и ужинами, а также комнатой в моей квартире. Полагаю, причина ее обморока в этой ужасной жаре. Сегодня так душно!

– Может быть, – согласился он, едва ли не с отвращением глядя на глухое бархатное платье с длинными рукавами, которые туго обтягивали невероятно тонкие руки лежащей на диване обессиленной девушки. Глубокий вырез обнажал хрупкие плечи и тонкую шею, где билась нежно-голубая жилка. Он еще не забыл, как всего шесть недель назад она появилась в его врачебном кабинете, загорелая, пышущая свежестью и, несмотря на всю свою хрупкость, вовсе не вызывавшая у него впечатления пациентки, нуждающейся в усиленном питании. Это была здоровая деревенская девушка с чистыми огромными глазами и ясной головкой. И вот всего за шесть недель Лондон превратил ее в слабую тень – Лондон и Вера Хант, с ее модным магазином на Бонд-стрит! – Удивляюсь, как ты до сих пор не заметила, что на нее так плохо влияет обстановка такого тесного помещения, как это!

Он махнул рукой в сторону позолоченных стульев, черного ковра и бледно-розовых занавесей на окнах. Вера слегка приоткрыла рот от удивления.

– Ты хочешь сказать... – начала, было она, но он резко оборвал ее:

– Ей следует быть в постели как можно скорей, а пока ей нужно дать еще несколько глотков бренди...

Он протянул руку за стаканом, который держала Вера Хант; но как только Стэси ощутила резкий запах бренди, она приподнялась на кушетке и отвела стакан в сторону.

– О нет, спасибо! Мне теперь намного лучше, – заверила она его.

– Это так? – Он пристально посмотрел на нее. – Ваши щеки действительно слегка порозовели, но все-таки сделайте глоток...

На самом деле причиной слабого румянца на ее щеках послужил его пристальный взгляд и рука на ее запястье. Он снова считал пульс и долго держал руку, пока наконец не отпустил.

– Вы можете самостоятельно снять это платье и надеть свое? Или мне придется везти вас прямо в этом наряде...

– О, но я не погладила ваше платье! – виновато глядя на мисс Хант, неожиданно встрепенулась Стэси. – Ведь вы же хотели надеть его сегодня вечером!

– Вы не станете заниматься этим... – решительно заявил доктор Гуэлдер, а Вера Хант, как можно искреннее заверила ее, что сделает все сама, не забыв напомнить, что бархатное платье следует снимать с осторожностью, поскольку оно уже продано.

Мартину Гуэлдеру показалось, что Вера скрывает раздражение, предлагая помочь мисс Брент снять вечернее платье. Он поторопился выйти из кабинета. Стоило ему переступить порог, как она принялась с преувеличенной осторожностью умело стягивать узкое платье через голову Стэси, а затем, стряхнув, повесила его на плечики и выставила в витрину, где ему надлежало красоваться до утра, пока портниха не примется за переделку.

Стэси испустила вздох облегчения, когда платье было снято, но по-прежнему ощущала себя неловко, пока не облачилась в свое простое серое платье с белым воротничком и манжетами – своего рода униформу, придуманную мисс Хант. В этом платье Стэси выполняла свои обязанности в магазине. Она нервно теребила сумочку в поисках расчески и пудреницы, в то время, как мисс Хант, уже не интересуясь ее самочувствием, вышла к доктору Гуэлдеру. Стэси слышала, как она извинялась, что не успела одеться к его приходу.

– Боюсь, что мы уже опаздываем, – напомнила она.

– Мы еще больше опоздаем, нам придется отвезти мисс Брент к тебе на квартиру, – ответил он. – К тому же надо кому-то присмотреть за ней, хотя бы в эту ночь. Полагаю, я не вправе настаивать на твоей компании сегодня. Развлечемся вместе как-нибудь в другой раз...

– Но это же просто абсурд! – резко воскликнула Вера. – Мисс Брент вовсе не больна.

– Не больна, согласен. Но она упала в обморок.

– Сотни людей падают в обморок, особенно в такую жару. И если ты так обеспокоен, я попрошу миссис Маттьюз посидеть с ней. Конечно, у нее муж и семья, но, я уверена, она сделает мне такое одолжение.

Ее предложение не произвело на него должного впечатления.

– Я незнаком с твоей миссис Маттьюз, а девушка в таком возрасте, как мисс Брент, – заметь, совершенно здоровая всего шесть недель назад! – не станет падать в обморок из-за жары да еще находиться без сознания так долго. Я предпочел бы, чтобы с ней осталась ты...

Стэси почувствовала, как в ее хозяйке растет негодование. Жесткие нотки, прозвучавшие в ее голосе, и выступившие на щеках красные пятна выдавали ее гнев. Мысль, что вечер безнадежно испорчен, выводила ее из себя. Стэси поспешила выйти из кабинета к доктору Гуэлдеру, чтобы поправить положение и спасти Веру. Девушка чувствовала себя чуть лучше – несомненно, глоток бренди сделал свое дело.

– О, уверяю вас, я обойдусь без присмотра! Я действительно чувствую себя хорошо, и незачем мисс Хант портить себе вечер из-за меня! – умоляюще проговорила она. – Ну, правда, доктор Гуэлдер, со мной будет все в порядке – мне и так неловко, я причинила вам столько хлопот!

– Разумеется, с ней все будет в порядке! – воскликнула мисс Хант, затем, как бы извиняясь, добавила: – Но я все равно попрошу миссис Маттьюз побыть с вами.

– Тебе не стоит беспокоиться, – тихо сказал ей Мартин Гуэлдер. – Я отвезу мисс Брент к себе домой, где миссис Элби, как следует позаботится о ней.

Лицо Веры Хант словно застыло, когда она услышала эти слова. Закусив губу, она старалась сдержать себя и не наговорить того, о чем пожалеет потом, в ее холодных синих глазах сверкнул огонь. Кровь прихлынула к ее щекам, и она с трудом сглотнула ком в горле.

– Очень хорошо, – тихо выдавила она. – Наверно, так будет лучше... Я тоже думаю, что придется отложить наш сегодняшний вечер. Нет соответствующего настроения. Возможно, жара повлияла и на меня, – заявила она, холодно усмехнувшись.

– Возможно, – совершенно невозмутимо согласился он, улыбаясь Стэси той самой улыбкой, которой встретил ее в тот первый вечер, когда она, проделав долгий путь из Херфордшира, появилась на пороге его кабинета. – Полагаю, ты приняла разумное решение, – холодно добавил он. – Вечер ужасно душный, и пока ты будешь второпях переодеваться, а потом бежать как на пожар, вряд ли ты получишь удовольствие.

Вера Хант еще сильнее прикусила свои тонкие губы, и Стэси не могла не подивиться ее самообладанию. Однако она чувствовала себя виноватой – очень виноватой! – из-за того, что испортила Вере вечер.

Однако доктор Гуэлдер не повез ее к себе в тот вечер, поскольку, казалось, Вера вот-вот взорвется, и поскольку она пообещала находиться рядом со Стэси до утра, он вежливо уступил ей, не желая ссориться.

Вера оставалась не в духе, когда они прибыли домой и остались одни, но она собственноручно уложила Стэси в постель и предложила принести чего-нибудь попить. Стэси отказалась, ей хотелось скорее остаться одной, распрямить свое усталое тело под прохладными простынями... На следующее утро, выспавшись куда лучше, чем она ожидала, Стэси отправилась в магазин и, если не считать бросавшейся в глаза бледности, выглядела почти здоровой.

Незадолго перед ленчем в салон стремительной походкой вошел доктор Гуэлдер и, не заговаривая ни с кем, направился прямо к Стэси. Внимательно осмотрев ее, он заявил:

– Полагаю, вам хватит на сегодня, мисс Брент. Будьте послушной девочкой, идите домой и хорошенько отдохните. Мисс Хант, я уверен, вполне справится и без вас.

В этот момент мисс Хант, кончив телефонный разговор, выпорхнула из своего кабинета. Ее щеки полыхали ярким багрянцем.

– Мартин, – запротестовала она, – ты не находишь, что это просто смешно! Мисс Брент чувствует себя превосходно, и я уверена, нет необходимости отсылать ее домой. Я и так уже не знаю, что мне делать без Ирмгард...

– Мне очень жаль, – вежливо возразил он, награждая ее одним из тех холодных взглядов, которые приводили ее в замешательство. – Но неужели ты собираешься учить меня в моем деле? Ведь я бы никогда не отважился учить тебя в твоем!

– О, я вовсе не пытаюсь учить тебя, – еще сильнее заливаясь краской, пробормотала Вера. – Ты волнуешься понапрасну.

– Ты же знаешь, у меня нет каких-либо причин понапрасну волноваться о мисс Брент...

– Неужели? – огрызнулась мисс Хант, теряя самообладание. – Тогда почему ты с такой готовностью предложил ей свою квартиру и так озабочен, чтобы вернуть ее туда! Ну, конечно, ты же близкий друг ее отца! – почти презрительно воскликнула она. – Откуда мне знать, насколько ты близкий друг этой девушки?..

– Действительно, откуда? – ледяным тоном произнес он, затем повернулся к Стэси: – Если вы готовы уйти, мисс Брент, моя квартира по-прежнему в вашем распоряжении. Я думаю, именно миссис Элби сможет приглядеть за вами, пока мы не найдем для вас что-нибудь более подходящее. Я, как раз свободен, чтобы отвезти вас туда и захватить по дороге ваши вещи с квартиры мисс Хант. Полагаю, вы не станете возражать, если мы заедем к вам на минуту? – невозмутимо глядя на Веру, закончил он.

– Разумеется, нет, – с каменным выражением лица ответила та. – Но только не проси меня взять эту юную леди к себе обратно, когда ты не будешь знать, что с ней делать, хорошо? – добавила она. – Я умываю руки на ее счет.

– Вам не стоит так беспокоиться, – заверил он ее. – Мисс Брент никогда больше не попадет под вашу опеку. – И он повел Стэси к своей машине.

И снова Стэси утонула в серебристо-сером сиденье, чувствуя облегчение и благодарность за его комфорт. Но на этот раз в ее голове все перепуталось, она винила себя за то, что послужила причиной конфликта, и радовалась избавлению от ненавистного магазина. Когда доктор Гуэлдер уселся рядом с нею, и машина тронулась, несколько минут оба хранили молчание. Казалось, доктор Гуэлдер полностью поглощен дорогой, уводившей их от Бонд-стрит. Немного погодя он притормозил у светофора и пристально посмотрел в ее сторону:

– Ну как, все в порядке?

Она кивнула. Слова застряли у нее в горле, во рту почему-то пересохло, и она ничего не сказала.

– Неплохо заскочить куда-нибудь перекусить, – как бы приглашая к беседе, заговорил он. – У меня сегодня до вечера нет никаких особых дел, так что мы вполне успеем захватить ваши вещи и доставить вас к миссис Элби. Не думаю, что вы слишком плотно позавтракали сегодня, верно?

Она снова кивнула.

– Тогда сытный ленч – именно то, что вам требуется. – Он улыбнулся, и у нее создалось впечатление, что, будь она немного младше, он бы погладил ее по голове. Оттого, что он так легко и непринужденно разговаривал с ней, она почувствовала, как к ней возвращается уверенность и прежние силы. Украдкой она посмотрела на него и заметила, как плотно сжаты его губы, а лицо побледнело, если только в этом не повинен слишком яркий солнечный свет. «Наверно, под внешним спокойствием он скрывает гнев, если только чем-то не расстроен, или то и другое сразу», – подумалось ей. «Если Вера Хант значит для него слишком много – а он не походит на тех мужчин, которые вывозят в свет красивую женщину только по той причине, что она красива и все, – то ее гневные обвинения больно задели его. Несомненно, он уязвлен ее злыми словами и поражен тем, что она неожиданно потеряла самообладание и вышла из себя», – рассуждала Стэси.

Они обогнули Пикадилли и вскоре остановились у роскошного ресторана.

Стэси выскользнула из машины и последовала за своим провожатым и услужливым официантом, очевидно давно знавшим доктора, к столику в углу, где было тихо и прохладно, как в оазисе, и с благодарностью опустилась в предложенное ей мягкое кресло. Полупустой зал благодаря кондиционеру сохранял прохладу, и Стэси уловила нежный запах стоявших на столике гвоздик.

Ей казалось, что она попала в дивный сон, а опустившийся в кресло напротив нее мужчина, изучавший карту вин, вовсе не был доктором Гуэлдером. За его спиной, ожидая заказа, стоял официант.

– Полагаю, шерри? – произнес доктор, через стол глядя на девушку. – Вы хотите попробовать темное шерри, мисс Брент?

– Спасибо, – пробормотала она, слабо улыбнувшись ему.

– У вас такой вид, будто вы намерены справиться с целой бутылкой шампанского, – пошутил он, улыбаясь ей в ответ. – Однако, боюсь, вы рискуете оказаться под столом, поэтому мы воздержимся от шампанского – по крайней мере сейчас!

– Я пробовала шампанское всего лишь раз в жизни, – призналась она, – когда папа получил небольшое вознаграждение от благодарного пациента и отпраздновал это событие. Мы провели весь вечер в Лондоне, поужинали в ресторане, сходили нa концерт. Это был единственный раз, когда я была в Лондоне, пока не приехала в... в поисках лучшей доли!

– И это было всего лишь шесть недель назад, – напомнил он.

– Мне показалось, что шесть недель – это очень долго, – просто сказала она.

Он помрачнел и задумчиво посмотрел на нее, отмечая, что она хорошо сложена, но в первую встречу ключицы не проступали так отчетливо, как сейчас. Во всем ее облике было что-то неземное, а в тусклом освещении ресторана ее бледность особенно бросалась в глаза. Ее и без того большие глаза под тяжелыми веками казались почти огромными. И каждый раз, встречаясь с ней взглядом, он испытывал непонятное чувство вины.

– Вам не нравится Лондон? – спросил он. – Вы бы предпочли жить в деревне?

– Я, конечно, предпочла бы жить в деревне... – Она замолчала. – Но в деревне не так-то просто заработать на жизнь.

– Да, это так, – согласился он. – Если только вы не решите стать поденщицей или кормить хозяйских собак, или что-то в этом роде. Но боюсь, вы, вряд ли справитесь с подобной работой, – улыбнулся он ей слегка дразнящей улыбкой.

– И все же я деревенская девушка, – убежденно сказала она. – Но должна же найтись работа, с которой я могла бы справиться!

– Должна, – согласился он.

Он не стал предлагать ей меню, однако поинтересовался, что она любит и чего не любит, и когда она уничтожила зажаренного цыпленка, оба пришли к соглашению, что для супа слишком жарко. Остановились на салате из свежих фруктов со взбитыми сливками и двух чашек кофе – и сразу она почувствовала себя значительно лучше. Он предложил ей ликер к кофе, но она отказалась. Он сидел и задумчиво наблюдал за ней, а она, затянувшись сигаретой, никак не могла решить, что ей следует сказать по поводу утреннего эпизода и нужно ли ей извиняться за то, что из-за нее разыгралась такая неприятная сцена. Она подбирала нужные слова, чтобы точнее выразить свои чувства, и уже собралась с духом, чтобы произнести их, когда он, словно прочитав ее мысли, ласково покачал головой.

– Забудьте об этом, – посоветовал он. – Неприятности всегда забываются, а вы еще не настолько окрепли, чтобы забивать себе голову всякой ерундой. Единственное, чего я не могу понять, так это почему вы терпели так долго. Почему не сообщили мне, что эта работа не для вас и что ваш рабочий день слишком долог и утомителен?

– О, я не думаю, что он был слишком долог. Я просто не привыкла к длительному пребыванию в помещении, потому и работа стала в тягость.

– И вдобавок ко всему у вас не оставалось времени, чтобы нормально поесть.

Она слегка покраснела:

– Но мисс Хант в этом не виновата. Просто я очень уставала, когда приходила домой, чтобы готовить себе ужин, к тому же у меня не оставалось времени ходить по магазинам...

– Поэтому вам не из чего было готовить?

Ее румянец стал еще ярче.

– Думаю, мисс Хант позволила бы мне отлучиться, если бы я попросила ее об этом. Но я так и не попросила, – попыталась защитить свою хозяйку Стэси.

– А что вы делали по выходным?

– Я оставалась дома – занималась всякими мелкими делами или шла в парк прогуляться.

– И возвращались к своим неизменным сандвичам и чашке кофе?

– Иногда так и было, – призналась она, смущаясь из-за того, что он разглядывает ее столь пристально.

– А мисс Хант никогда не оставалась дома вместе с вами?

– Ее всегда куда-нибудь приглашали.

– О да! – отряхивая пепел с сигареты, произнес он.