Текст книги "Выйти замуж за незнакомца"

Глава 1

Часы на изящном мраморном камине серебряным звоном отметили полчаса, и Стэси, ощущая беспокойство, посмотрела на них. Когда она последний раз взглянула на циферблат, они показывали шесть, а теперь – половину седьмого, но дом по-прежнему оставался пугающе безмолвным. Эта всепоглощающая, гнетущая тишина действовала ей на нервы, заставляя гадать: то ли о ней забыли, то ли в доме просто никого нет, не подходили и посетители-пациенты.

Разумеется, толстые ковры на полу, как и тяжелые бархатные портьеры, заглушали все звуки. Она посмотрела в окно на дома на противоположной стороне улицы, где блестящие дверные молотки и медные таблички у дверей напомнили ей, что она находится в центре – своего рода Мекке – самой современной медицины и что ее отец когда-то мечтал о такой табличке, хотел занять достойное место среди известных терапевтов и хирургов.

Но к несчастью, он так и прожил до конца своих дней с этой мечтой, которой не суждено было осуществиться. Он ни разу не покидал свой скромный белый домик в небольшой херфордширской деревушке, где родился и где до него врачебной практикой занимался его отец. Теперь оба похоронены у стен норманнской церквушки с квадратной башней, отбрасывающей свою благодатную тень на окружающие ее зеленые деревенские сады и дома. Их маленький белый домик пустует в ожидании новых хозяев, которые будут плести нить своего бытия в одном из самых очаровательных и мирных уголков сельской Англии.

От мысли, что она может никогда больше не увидеть родных мест, на Стэси накатила тоска. После нескольких долгих часов, проведенных в поезде без ленча, и от самого Херфордшира неотступно преследуемая тревогой за свое неопределенное будущее, она чувствовала себя усталой и совершенно выдохшейся, словно спущенный воздушный шарик.

И вот теперь, когда она, наконец добралась до Лондона, ей не стало легче, тревога только усилилась. Ей так хотелось почувствовать себя немного свободнее, хотя бы снять шляпку, которая с самого утра стягивала ее темные волнистые волосы. Да и чашка крепкого чая значительно прибавила бы ей сил. Ох, если бы еще избавиться от этих туфлей на непривычно высоких каблуках!..

На какое-то время она скинула их под стулом, на котором сидела, но, когда где-то в глубине дома послышался звук открываемой и вновь закрываемой двери, торопливо обулась. Но никто не потревожил ее одиночества, и она, продолжала сидеть, пытаясь представить, что она чувствовала бы, оказавшись на месте пациенток, приходящих сюда со своими сомнениями и тревогами. Доктор Мартин Гуэлдер помогает обрести надежду и уверенность, но он бессилен помочь Стэси Брент – совершенно здоровой и загорелой девушке с веснушками на носу. Она появилась в его приемной совсем по иному поводу.

А что, если он даже не помнит ее отца?

Дверь позади нее почти бесшумно отворилась, и медсестра из приемной, расспрашивавшая ее до этого, остановилась перед ней.

– Мне очень жаль, что вам пришлось так долго ждать, – улыбаясь, произнесла она, – но доктор Гуэлдер только что вернулся. Пожалуйста, пройдите сюда.

Стэси поспешно поднялась и последовала за стройной элегантной молодой помощницей доктора Гуэлдера, ревностно следившей за точностью исполнения его ежедневного расписания. Через несколько секунд Стэси уже стояла перед самим доктором Гуэлдером, сидевшим за большим столом из орехового дерева и подписывавшим какие-то письма. Когда она вошла в его кабинет в сопровождении секретарши, он поднял на нее глаза и наградил взглядом, в котором промелькнуло едва заметное любопытство, затем, поднявшись, протянул руку.

– Здравствуйте, мисс Брент, – произнес он. – Садитесь, пожалуйста.

Он указал на большое кресло, и она, утонув в нем, почувствовала, как царившая в этой комнате атмосфера гармоничной умиротворенности успокаивающе действует на нее. Не слишком большая тихая комната чем-то напоминала ей сельский пруд, тому способствовали стоявшие на подоконнике цветы и развешанные по стенам приятные глазу акварели. Зеленый ковер под ногами напоминал мох, а от висевших на окнах занавесей, тоже зеленых, казалось, веяло свежестью.

Вся обстановка выглядела необыкновенно спокойной и в какой-то мере вселяла уверенность.

– Сигарету? – предложил он, протягивая ей серебряный портсигар.

Стэси с благодарностью приняла сигарету, хотя не была заядлой курильщицей. Она старалась не смотреть на доктора, удивившего ее своими манерами, – он совсем не походил на человека, созданного ее воображением.

Он оказался значительно моложе, чем она представляла, и выглядел необыкновенно элегантным и стройным в своем строгом синем костюме. Стэси подумала, что большинство женщин нашли бы его привлекательным. У него были гладкие, тщательно уложенные темные волосы, которые, однако, выглядели так, словно им хотелось упасть волной над правой бровью, но ежедневный строгий уход не давал им этого сделать. Его глаза за длинными, почти женскими ресницами отсвечивали ирландской зеленью. Однако в очертаниях твердого подбородка и скул не было ничего женского, а строгая линия рта выглядела почти жесткой, если он не улыбался. На его лице отразилось легкое любопытство, а в глазах вспыхнула ироничная, хотя и доброжелательная усмешка.

Он продолжал улыбаться, пока доставал из выдвижного ящичка стола письмо, посланное ею, и перевел на нее изучающий взгляд.

– Итак, вы – дочь Колина Брента?

Она кивнула, почувствовав смущение от того, что позволила себе некоторую вольность, написав это письмо.

– Я хорошо помню вашего отца, – подбодрил он ее. – Он был замечательным человеком. – Он помолчал. – Я ему многим обязан.

Она испытала огромное облегчение.

– Папа говорил, что он вам многим обязан, – произнесла она своим мягким, застенчивым голосом, – и что все человечество когда-нибудь, когда вы проявите себя, окажется перед вами в неоплатном долгу. – Она осторожно обвела глазами кабинет, и восторженное обожание школьницы, готовой восхищаться всем гениальным, вспыхнуло в ее глазах. – Бедный папа всегда осознавал ограниченность своих возможностей, к тому же, он унаследовал плохое здоровье. У него никогда не было шанса прославиться.

– Но он работал не покладая рук, точно так же, как до этого его отец, и его смерть стала для всех окружающих невосполнимой утратой! Я это знаю, – произнес доктор, и прозвучавшее в его словах сочувствие согрело ее сердце.

Предательские слезы снова затянули ее глаза пеленой, грозя закапать с ресниц. Она глубоко вздохнула.

– Это... это случилась так недавно, – словно извиняясь, проговорила она. – Всего три недели...

– И теперь вы остались одна на целом свете?

– Да.

– И у вас нет ни дяди ни тети, которые могли бы помочь вам?

Она отрицательно покачала головой:

– Папа был единственным ребенком, а оба маминых брата убиты на войне. Но я не слишком рассчитываю на родственников, – с вызовом произнесла она. – Все, чего я хочу, – и мне это просто необходимо, – так это работу!..

– Понимаю, вы пишете об этом в письме. – Он снова улыбнулся своей странной, завораживающей улыбкой, отчего его темные брови немного приподнялись, а взгляд серо-зеленых проницательных глаз смягчился. – Но какую работу? Вы учились чему-нибудь?

– Нет, – призналась Стэси. – Но, – поспешно добавила она, – я умею вести счета, немного печатаю на машинке, могу самостоятельно отвечать на письма и... в общем, все в этом роде. У меня, разумеется, есть опыт работы на телефоне, и я могу точно передавать сообщения...

Она чувствовала себя настолько измученной, что уже не могла продолжать перечень всего того, чему выучилась без посторонней помощи, – не слишком мудреным, но очень важным мелочам: наложить повязку, когда доктор занят, а такое довольно часто случалось у них в приемной, приготовить омлет, когда отец приходил домой поздно, и даже отпустить микстуру или таблетки, если в этом возникала необходимость. Она изучала латинский язык в качестве дополнительного предмета в школе, поскольку ее отец считал, что это по-прежнему один из самых важных языков в мире. И она всегда глубоко интересовалась всем, что могло послужить ближнему, и горела желанием, как и ее отец, всю себя отдавать на благо людей. Все, о чем она сейчас хотела попросить доктора Мартина Гуэлдера, это чтобы он порекомендовал ее – или сослался на рекомендации ее отца – на ту работу, которая будет ей по силам и знаниям и которую он, разумеется, смог бы для нее подыскать. Ее отец питал уверенность, что доктор Гуэлдер непременно ей поможет. «Поезжай к нему, когда меня не станет, – говорил он ей, – и он тебя не оставит в беде. Он постарается сделать для тебя все, что в его силах. Он – необыкновенно одаренный человек, но не заносчивый, работать рядом с ним – большая честь. Его отец был таким же – такого рода качества передаются с кровью».

И теперь, глядя на резко очерченный рот, твердый подбородок и сочувствующие глаза, Стэси поверила в это. Но как она выскажет свою просьбу – ту самую, из-за которой проделала весь этот долгий путь от Херфордшира?

Ее письмо должно было подготовить его, но...

– Когда вы прибыли в Лондон? – неожиданно спросил он. – И где вы остановились?

– Я приехала только сегодня после полудня, – ответила она, – и еще нигде не устроилась.

Его брови вопросительно взметнулись вверх.

– Но вы подумали насчет жилья?

Ее бледное лицо вспыхнуло румянцем – в солнечных лучах ее нежная кожа золотилась, в тени – темнела, на висках просвечивали голубые жилки, а темные шелковистые пряди волнистых волос выбивались из-под шляпки. Ее глаза казались фиалково-синими – скорее фиалковыми, чем синими, из-за крайнего утомления, отчего и слегка опустились плечи, а голос немного дрожал. Мягкий овал лица придавал всему ее облику необыкновенную хрупкость.

– Нет, еще не подумала, не успела.

В его глазах сверкнул озорной огонек.

– Надеюсь, вы не собирались спать на кушетке в приемной, а?

Сконфузившись, она покачала головой.

– Я думала о комнате в пансионе или дешевом отеле. Видите ли, у меня не слишком много денег... – пыталась объяснить она, понимая, что ему, должно быть, кажется крайне странным, что она проделала весь этот долгий путь из сельской глухомани, даже не попытавшись заранее побеспокоиться о жилье в совершенно незнакомом городе. – Я даже не знала, кому можно написать, и надеялась, что, может, вы... вы посоветуете мне... – Ее голос снова дрогнул, но она постаралась взять себя в руки. – Мистер Флетчер, папин адвокат, предлагал остановиться у его сестер, которые живут в Блумсбери, но я не хочу быть им в тягость, лучше поживу в отеле – по крайней мере, некоторое время. Я могу позволить себе несколько дней... Однако лучше быть крайне осторожной в расходах. Папа не оставил мне больших сумм, не мог... Он был таким добрым и так часто отдавал деньги другим... – Она безоглядно защищала своего отца, не виня его – и не позволяя это делать другим – за те скудные средства, с которыми он оставил ее.

Мартин Гуэлдер задумался. Он приглашен на обед, и если не поторопится, то опоздает, но это дитя нельзя просто так оставить на ночь глядя одну. Она выглядела совсем усталой, в ее лице он уловил то напряженное выражение, которое не хотелось бы видеть. Ее маленькие руки в перчатках беспокойно теребили аккуратную черную сумочку. Неожиданно он нашел решение.

– Я конечно же дам вам совет, – в его голосе послышались новые, успокаивающие нотки, – если вы готовы выслушать его. Выбирайте: хотите, я отвезу вас к сестрам вашего почтенного мистера Флетчера или к себе на квартиру, где о вас позаботится моя экономка. Вам не нужно беспокоиться на мой счет, поскольку у меня здесь, за кабинетом, есть спальня, где я смогу переночевать, что делаю довольно часто. Так что вы предпочтете? Не думаю, что отель – это хорошая идея, по крайней мере, на данный момент.

– О, я не могу этого себе позволить... выставить вас из вашей собственной квартиры! – в ужасе воскликнула она. – Это несправедливо!

– Неужели? – Его глаза смеялись. – Что же тут такого несправедливого?

Она покрылась восхитительным румянцем.

– Папа никогда бы этого не одобрил! Он сказал бы, что мне следует самой подыскать себе жилище...

– Ну хорошо. Конечно, вам не мешало бы это сделать, – назидательно произнес он, – но поскольку этого не случилось, а идея поселиться в Блумсбери вас не слишком привлекает, то, я полагаю, моя квартира – самое лучшее решение.

Позвонив в стоявший на столе колокольчик, он вызвал свою секретаршу.

– Извините, что вам пришлось задержаться, мисс Уэйн, – обратился он к ней. – Вы можете идти домой, но перед уходом, будьте добры, позвоните миссис Элби. Скажите ей, что я привезу на ночь гостью, и пусть она приготовит для нее постель в моей спальне.

– Хорошо, доктор.

Он наградил секретаршу такой очаровательной улыбкой, что, несомненно, она простила боссу задержку сверх своего урочного времени. Повернув ключик в ящике стола, он поднялся и сказал:

– Следуйте за мной, юная леди. Чем скорее я вверю вас заботам миссис Элби, тем лучше. Что-то подсказывает мне, что вы не слишком много ели сегодня и почувствуете себя значительно лучше, когда выспитесь как следует.

Глава 2

В теплый июньский вечер по улицам стремительно сновали такси, увозя нарядно одетых мужчин и женщин к ресторанам и прочим увеселительным заведениям. Блики заходящего солнца отражались в окнах высоких многоквартирных домов, а в воздухе плавали запахи пыли, духов и изысканной пищи.

Машина доктора Мартина Гуэлдера поджидала их у дверей его офиса. Она имела обтекаемую, приземистую форму и поблескивала в вечернем свете. Стэси сконфуженно забралась внутрь и опустилась на предложенное ей сиденье, чувствуя, как мягкая обивка заботливо приняла ее тело, как бы демонстрируя свой эксклюзивный дизайн. Откинувшись назад на серебристо-серую ткань кресла, девушка выглянула из окна на первые звезды, тускло мерцавшие далеко-далеко над ее головой, и с легким потрясением ощутила, что она и вправду в Лондоне. Впервые в своей жизни ей предстояло провести ночь в чужом городе, где она намеревалась прожить еще много дней и ночей.

В Херфордшире в это время года звезды всегда казались намного ближе, ярче и теплее, а запахи – свежее и бодрящее. Здесь же, в столице Британии, без друзей, рядом с мужчиной, которого Стэси немного побаивалась, у нее возникло ощущение нереальности происходящего. Она искреннее надеялась, что со временем привыкнет ко всему этому – к городскому щуму и толпе. Но сейчас она чувствовала себя слишком усталой и сконфуженной, хотя и не могла, несмотря на усталость, не испытывать возбуждения, будоражившего ей кровь и заставлявшего смотреть на окружающий мир из-под полей маленькой соломенной шляпки широко открытыми глазами.

Чемодан Стэси, помещенный на заднее сиденье, выглядел в этой шикарной машине так же нелепо, как, казалось ей, и она сама. И только Мартин Гуэлдер действительно соответствовал окружающей обстановке. Он с таким невозмутимым спокойствием управлял машиной, что ее сердце зашлось от обожания. В этом море разномастного транспорта, где нетерпеливые водители со всех сторон яростно нажимали на клаксоны и тормоза, они с такой легкостью продвигались вперед, что ее просто заворожило его умение вести машину. Они ехали почти бесшумно и плавно, без резких торможений, а откинувшийся на спинку сиденья доктор Гуэлдер, казалось, вовсе и не управлял машиной. За все время он раз или два глянул на дорогу с ее стороны и один раз, улыбнувшись, посмотрел на нее:

– Вы ведь не знаете Лондон? По крайней мере, не очень...

– Я совсем его не знаю, – почему-то шепотом призналась девушка.

Его квартира находилась на тихой улице недалеко от Джермин-стрит. Когда они поднялись на лифте к белой двери, ей показалось, что весь лондонский шум остался далеко позади. Ему не пришлось доставать ключ, потому что дверь отворилась, как только они вышли из лифта, и миссис Элби, полная, приятная женщина в старомодном черном платье со связкой ключей на талии, появилась на фоне темного, освещенного рассеянным электрическим светом турецкого ковра и отполированной мебели из орехового дерева.

Если экономка и была удивлена, увидев молодую девушку, которая только что достигла, – а может, и не достигла, – совершеннолетия и которая измучена усталостью и смущена обществом ее хозяина, то она этого не показала. Едва ступив за порог, экономка приняла из дрожащих пальцев девушки сумочку, положила ее на тумбу в прихожей, затем подняла руки, чтобы снять с ее головы шляпку, а вместе с ней и то ужасное ощущение тисков, целый день сжимавших голову Стэси. Вздохнув с облегчением, девушка опустилась в кресло.

– Горячая ванна, что-нибудь легкое, но питательное на ужин и затем – в кровать. Это – мое предписание, – произнес доктор Мартин Гуэлдер, улыбаясь девушке. – И мне кажется, – добавил он, – неплохо, если она утром позавтракает в постели.

– Предоставьте это мне, сэр, – вмешалась миссис Элби, испытующим взглядом окидывая Стэси с ног до головы. – Я до сих пор не забыла, что значит совершенно выбиться из сил в Лондоне. Такое нелегко забывается. Но к завтрашнему дню она будет свежа как роза.

– Мне так неловко причинять вам столько беспокойства, – смущенно улыбаясь, проговорила Стэси.

Доктор Гуэлдер положил свою руку ей на плечо, и этот легкий жест, странным образом ободрил и успокоил ее.

– Вам не о чем беспокоиться, – ласково сказал он, затем повернулся к экономке: – Полагаю, мой саквояж готов? Я переоденусь перед уходом, а вы угостите мисс Брент чашкой чаю, в которой она давно нуждается.

Стэси полулежала в удобном кресле в его кабинете, служившем одновременно гостиной, рядом с передвижным столиком, на котором стоял поднос. Немного погодя доктор вышел из спальни в своем вечернем костюме; взглянув на него, Стэси невольно залюбовалась. Перед ней стоял стройный, безукоризненно одетый, неотразимо красивый джентльмен, чьи фрак и белый галстук-бабочка красноречиво свидетельствовали о том, какого рода развлечение ожидало его. Очевидно, он оделся так по какому-то особому случаю. С безупречно причесанными темными волосами и чисто выбритым смуглым лицом, он не был похож ни на одного из мужчин, которых ей доводилось когда– либо знать. Ее отец, собираясь на прием к местному эсквайру, даже отдаленно не походил на него. Да и сам эсквайр, и его племянник, подающий надежды молодой архитектор, ни при каких обстоятельствах не могли выглядеть подобным образом. Ни один мужчина на свете, с кем она близко знакома, не мог выглядеть так!

Оборачивая вокруг шеи белый шарф, он наградил ее ласковым взглядом, слегка приподняв темную бровь.

– Ну как, нам получше? – спросил он.

– Намного лучше, – ответила она.

– Утром вы будете в полном порядке.

Когда он уже собирался покинуть комнату, она окликнула его:

– Доктор Гуэлдер!

Он улыбнулся ей через плечо.

– Только не надо меня благодарить... – начал он.

– Но я должна! – Она приподнялась в кресле, и ее глаза стали просто огромными, словно два больших сияющих темно-фиолетовых драгоценных камня. Ее рот слегка приоткрылся. – Я выставила вас из собственного дома...

– Забудьте об этом, – мягко посоветовал он ей уже в дверях. – К тому же квартира – это еще не дом, – добавил он неожиданно.

Утром миссис Элби тихо вошла в комнату с чаем и задернула шторы на окнах. Стэси спала, даже не дрогнув ресницами, ее темные кудри в беспорядке разметались по подушке, маленький носик в веснушках задорно смотрел верх. Очаровательное личико девушки приобрело тот восхитительный розовый цвет, какой бывает у спящего ребенка.

Миссис Элби так же тихонько вышла из комнаты, унося с собой поднос. Было уже десять утра, когда она вошла снова. На этот раз Стэси нежилась в полудреме, прислушиваясь к городскому шуму за окном и наблюдая за солнечными лучами, золотящими края занавесей. Они были светло-кремового цвета с зелеными полосками, а стоявший неподалеку туалетный столик своей строгой, лишенной какой-либо отделки формой никак не походил на женский. И тут до нее дошло, что спальня, которую она занимает, предназначалась исключительно для мужчины. Опершись на локоть, Стэси почти с удивлением посмотрела на вошедшую с завтраком миссис Элби.

– Итак, мы проснулись! – воскликнула та, приветливо улыбаясь ей и ставя поднос на столик рядом с кроватью. Она подошла к окну и раздвинула шторы. – После долгого сна вы выглядите куда лучше!

Наблюдая за тем, как она наливает чай, Стэси ощутила чувство вины – ведь хозяин квартиры по ее милости лишился такой заботы. Миссис Элби сообщила ей, что доктор Гуэлдер уже звонил и сказал, что она без всяких угрызений совести может пожить у него несколько дней. Ему вполне удобно в комнате, которая примыкает к его кабинету в офисе, поэтому ей не стоит беспокоиться на этот счет. Он также посоветовал ей пойти прогуляться, познакомиться с Лондоном, а как только он выкроит немного времени, то навестит ее, и они снова вернутся к разговору о ее будущем. А пока она может отдыхать – миссис Элби постарается обеспечить ей надлежащий комфорт.

– Но я не могу занимать его место, – возразила Стэси, выскальзывая из постели и облачаясь в свой старенький голубой халатик, из-под которого выглядывал краешек самодельной ночной рубашки. – Нельзя так бессовестно пользоваться его добротой...

– Мое дорогое дитя, – принялась разуверять ее миссис Элби, – когда доктор Гуэлдер что-то решает, он от своих слов не отступается. Так что вам вовсе незачем забивать свою головку лишними заботами. А сейчас, поскольку день сегодня такой чудесный, поспешите принять ванну и отправляйтесь гулять. И если вы надумаете перекусить где-нибудь в городе, то я сделаю, то же самое. Но если вы захотите вернуться к ленчу, я буду ждать вас дома.

Стэси с благодарностью улыбнулась ей своей особой улыбкой, приберегаемой для тех людей, которые ей нравились и которым ей хотелось сделать что-то приятное. От этой улыбки на ее щеках заиграли ямочки, а уголки рта приподнялись вверх.

– Тогда подскажите мне, как добраться до Британского музея? И я хотела бы взглянуть на Вестминстерское аббатство, здание Парламента и собор Святого Павла, если, конечно, я успею за один день все это осмотреть.

Но когда она оказалась на улице, нарядные витрины магазинов настолько завладели ее вниманием, что она довольно долго рассматривала их, мечтая о том, как было бы здорово, если бы у нее в кошельке нашлось достаточно денег, чтобы купить себе что-нибудь из прелестных вещей, выставленных в витрине. Например, такое вызывающее искушение белье из нейлона, тончайшие чулки, маленький, украшенный отделкой костюмчик или забавную шляпку... Ах, если бы она могла позволить себе такую роскошь!.. Но она этого не могла и поэтому на автобусе доехала до Вестминстерского аббатства, побывала в нем, а затем осмотрела музей в Уайтхолле, восхищаясь замечательной коллекцией инкрустированного оружия в Банкетном зале, где некогда обедал сам Карл Первый. Потом, выпив чаю в маленьком магазинчике, она вернулась на квартиру доктора Гуэлдера, где никого не оказалась, так как миссис Элби отправилась по магазинам.

Сняв шляпку и легкое летнее пальто, она уселась в уютной гостиной и принялась листать журналы, посмеиваясь над иллюстрациями из «Панча», когда в дверь резко позвонили. Сперва поколебавшись, она неожиданно решила, что вправе открыть дверь, и пошла по застланному красной дорожкой коридору к двери. У нее перехватило дыхание, когда она увидела перед собой элегантно одетую молодую женщину. Незнакомка, нимало не удивившись присутствию Стэси, с холодным любопытством пристально разглядывала ее.

– Можно войти? – спросила эта модница. – Я бы хотела поговорить с вами.

– Ну, конечно же, – пригласила немало удивленная Стэси.

Одетая в строгий костюм из черного шелка, лишь на отворотах оживленный ослепительно белой пеной воланов, молодая женщина последовала за ней по узкому коридору. Она была высокой и стройной, как ивовая ветка, ее волосы отливали почти такой же снежной белизной, что и отделка костюма, и были уложены вокруг головы в строгую корону, поверх которой красовалась маленькая шляпка из белых перьев. В руках она держала огромную белую сумку и белые же замшевые перчатки, а таких высоких каблуков, как на ее черных лакированных туфлях, Стэси отродясь не видела.

– Извините, что я заявилась без приглашения, – произнесла женщина слегка хрипловатым голосом. – Полагаю, миссис Элби нет дома? Кстати, меня зовут Хант – Вера Хант, я довольно близкий друг доктора Гуэлдера.

– О, вот как? – пробормотала Стэси и провела ее по коридору в гостиную.

Смахнув журналы с кресла, мисс Хант элегантно уселась в него и принялась бесцеремонно разглядывать Стэси своими холодными голубыми глазами, обрамленными густыми черными ресницами, казавшимися еще более темными рядом с ее белыми волосами. Ее рот был ярко накрашен, и вокруг распространялся запах каких-то дорогих, волнующих, как подумалось Стэси, духов, заполнивший собой всю гостиную.

– Да, Мартин совершенно прав, – одобрительно кивнув, немного погодя произнесла она. – У вас неплохая фигура – немного недоразвитая, но со временем это пройдет; и вы почти такого же роста, как я, хотя и слегка угловаты, но это ничего. Вы идеально подойдете для моих молодежных моделей – моих «весенних» нарядов, как я их называю. Этот юный и неискушенный вид...

Но Стэси, ничего не понимая, удивленно смотрела на нее во все глаза, отчего та разразилась извиняющимся смехом:

– Ну, конечно же вы не понимаете, о чем это я, да? Какая же я недогадливая!

Достав из сумки портсигар, она выбрала сигарету и как бы в раздумье протянула его стоявшей перед ней девушке. Однако Стэси отказалась, и гостья, улыбаясь одними губами, в то время, как ее голубые глаза оставались совершенно холодными, продолжила:

– Вчера вечером Мартин сказал мне, что вы ищете работу. Это так? Он также рассказал мне, что вы только что прибыли в Лондон и вам негде остановиться, поэтому он позволил вам пожить у себя, пока вы не подыщете себе что-нибудь подходящее. Это, конечно же очень мило, но довольно опрометчиво, хотя и полностью в его духе. Я ему сказала, что в обществе могут довольно косо посмотреть на мужчину его возраста и положения, который приютил у себя молодую и совершенно неискушенную девушку!.. Хотя то обстоятельство, что ваш отец был его старым другом, совершенно все меняет... – пуская клубы дыма египетской сигареты и глядя сквозь них на Стэси, проговорила она.

Девушку, казалось, шокировали ее слова; щеки у нее покрылись багровым румянцем.

– О, если вы считаете, что я поступила дурно, остановившись здесь...

– Да нет же, – успокоила ее мисс Хант, – но будет крайне неприлично, если вы останетесь здесь на более длительный срок. Да и ваше присутствие причиняет доктору Гуэлдеру некоторые неудобства. Правда, как я уже сказала, он весьма далек от реальности и поэтому склонен вести себя опрометчиво. Именно по этой причине я, несмотря на свою страшную занятость, немедленно поспешила к вам с предложением, которое позволит не только решить ваши насущные проблемы, но и, если вы его примете, даст вам шанс устроить свое будущее куда более благополучным образом, чем должность машинистки или секретарши на телефоне!

Глаза Стэси расширились от удивления, хотя она еще не совсем оправилась от шока, обвиненная в том, что безрассудно подвергла опасности репутацию доктора Гуэлдера. Ей даже в голову не приходило, что его предложение остановиться у него могло выглядеть в глазах других почти неприличным. Ведь не показалось же оно таким миссис Элби!

– У меня есть небольшой магазинчик дамского платья на Бонд-стрит, – пустилась в объяснения мисс Хант, – и хотя я не собиралась брать помощницу, я с большой радостью готова предоставить вам работу, если это поможет решить проблемы мистера Гуэлдера – и, разумеется, ваши! Поскольку вы совсем неопытны, то вам придется многому научиться, поэтому первое время вы просто поможете обслуживать клиентов в магазине, будете выписывать счета и тому подобное, но со временем вам будет позволено демонстрировать модели – надеюсь, вы неравнодушны к красивым нарядам, не так ли? – Она с сомнением оглядела довольно поношенное ситцевое платьице протеже доктора Гуэлдера и ее потертые белые босоножки. – Вы вполне можете жить со мной... и я выплачу вам вперед на карманные расходы...

Стэси глубоко вздохнула.

– Ваше предложение звучит очень заманчиво, – произнесла она, решив, что именно этого от нее и ждут.

Наградив девушку снисходительной улыбкой, Вера Хант закурила следующую сигарету, на этот раз поместив ее в длинный оригинальный мундштук из серебра и бирюзы.

– Конечно же, дорогая, решать вам и только вам! Но на вашем месте любая девушка запрыгала бы от радости, а поскольку вы намерены жить в Лондоне...

– Я ведь приехала в Лондон, чтобы найти работу, – призналась Стэси.

– Какую работу?

– О, не то чтобы что-то определенное... я знаю, что ничему толком не обучена...

– Но большинство девушек в наше время учится какой-нибудь профессии! Вы немного опоздали, моя дорогая!

– Я жила в слишком глухом месте, – смущенно проговорила Стэси, как бы признаваясь в чем-то постыдном. – А моему отцу нужна была экономка, чтобы приглядывать за домом.

– Ну, я не сомневаюсь, что из вас получится прекрасная маленькая экономка, – улыбнулась ей одними губами Вера. – Так что вы ответите на мое предложение? Боюсь повториться, но я хочу, чтобы вы поняли – крайне неприлично, если вы останетесь в этой квартире на более длительный срок, к тому же я обещала доктору Гуэлдеру сделать все возможное, чтобы помочь вам и... Одним словом, что вы мне скажете? Вряд ли у вас слишком много вещей, так что если мы вызовем такси и перевезем вас ко мне прямо сейчас, то доктор Гуэлдер с чистой совестью вернется домой уже сегодня вечером. И я совершенно уверена, что мы с вами подружимся, – стараясь говорить как можно дружелюбнее, заверила ее мисс Хант.

– Так вы хотите, чтобы я поехала с вами прямо сейчас? – почти испугалась Стэси.