Текст книги "Роза пустыни"
Автор книги: Сюзанна Симмонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Глава 17
– Папа, я настаиваю, чтобы мы поговорили наедине, – заявила Элизабет отцу чуть ли не в десятый раз за неделю ее пребывания в Луксоре.
Не отрывая взгляда от черепка древнего кувшина, отец ответил, как всегда, неопределенно:
– Обещаю, что мы скоро поговорим.
Элизабет уперла руки в бока и решила не уходить из лачуги, которая служила лорду Стенхоупу чем-то вроде рабочего кабинета.
– Сейчас, папа! Мы должны поговорить здесь и сейчас.
Ей удалось наконец добиться его внимания.
Он осторожно положил на стол осколок кувшина, снял очки (как он мог что-то видеть сквозь толстый слой мельчайшей красной пыли, которая покрывала стекла?) и посмотрел прямо на дочь. Не в первый раз Элизабет подумала о том, каким усталым выглядит отец.
– Хорошо, – согласился он без всякого энтузиазма, – давай поговорим.
– Наедине.
Граф что-то быстро сказал на местном диалекте рабочим, копошившимся возле корзин, наполненных разными черепками. Рабочие закивали и поспешно вышли из хижины.
– Ты своего добилась, дочь. Мы одни. – Он устало потер близорукие глаза. – Видимо, ты хочешь говорить о твоей матери, или о Франклине, или, может быть, о Каролине…
Элизабет не хотелось выказывать неуважения, но, несмотря на свои благие намерения, она не выдержала.
– Они – ваша семья, папа. Неужели вам не важно, что с ними происходит? Неужели вам не хочется знать, здоровы ли они, счастливы ли и вообще живы ли? Неужели они ровно ничего для вас не значат?
У графа хватило совести смутиться:
– Конечно, значат.
Ей хотелось спросить: «Что они могут для тебя значить, папа? Ты уже много лет никого из них не видел. Ты даже не потрудился приехать, когда умерла Анни!».
– Вы ни слова не сказали об Анни…
Элизабет замолчала, изумившись тому, сколько горечи прозвучало в ее словах.
Лорд Стенхоуп на минуту понурил голову.
– Я не знал, что сказать.
– Вы могли бы спросить, не страдала ли она перед концом. Вы могли бы сказать мне, что молились о том, чтобы она тихо скончалась во сне. – Ее голос смягчился. – Вы могли бы пролить хоть слезинку, хоть одну слезинку и погоревать о том, что такой нежный ангел, каким была наша Анни, покинул землю.
– Я боялся, – устало проговорил он.
– Боялись? Почему?
Он вытащил из кармана замызганный носовой платок с монограммой и безуспешно попытался протереть им стекла очков. Элизабет узнала платок: он был одним из нескольких, которые она подарила отцу на Рождество много лет назад, только теперь песок, пот и глина придали ему бурый цвет.
– Наверное… – он отчаялся привести очки в порядок, – потому что не хотел слышать ответы.
Элизабет вдруг захотелось плакать. В одно мгновение они с отцом поменялись местами. Она стала родительницей, а он – малым ребенком. Ее отношение к отцу уже никогда не будет прежним.
Ее голос был полон слез:
– Ох, папа, вам ведь пятьдесят семь! Сколько же вы еще сможете убегать от жизни?
– Я не убегаю от жизни вообще. Только от той, которую я знал в Англии.
Этот ответ по крайней мере был честным.
Элизабет вздохнула и рассеянно взяла крышку древнего кувшина, лежавшую на столе. Внимательно рассмотрев ее, она, едва шевеля губами, произнесла:
– Дуамутеф.
Лорд Стенхоуп мгновенно насторожился:
– Что ты сказала?
Она подняла голову:
– Дуамутеф.
Отец сощурил глаза:
– Ты разобрала? Что тебе известно о Дуамутефе?
Она пожала плечами:
– Он был одним из четырех сыновей бога Гора. Во время древнего процесса мумифицирования сердце и почки возвращали обратно в тело умершего, а остальные внутренние органы помещали в сосуды, на крышках которых были изображения сыновей Гора: под крышкой с головой сокола хранились кишки, с головой человека – печень, с головой шакала – легкие, а с головой павиана (это Дуамутеф) – желудок.
Впервые с момента ее приезда в Луксор в глазах отца вспыхнул интерес.
– Ты читала мои книги.
– Да.
Он сдержанно заметил:
– Я удивлен, что графиня это разрешила.
Элизабет ответила не сразу. Лицо у нее порозовело, и она начала ковырять земляной пол носком туфельки.
– Ну… Надеюсь, матушка не знала, что именно я читаю.
Ее отец ухмыльнулся и внезапно помолодел лет на двадцать.
– Ты ей не призналась, да?
Элизабет кивнула:
– Да.
Лорду Стенхоупу трудно было поверить, что все осталось в тайне. Он недоверчиво спросил дочь:
– И она даже не заподозрила?
– Нет.
– И по-прежнему ничего не знает?
– Думаю, нет.
Он громко расхохотался. Это был чудесный, юный смех.
– Поверь мне, если бы она догадалась, что ты хоть чуть-чуть интересуешься Египтом, она вопила бы с крыши самого Стенхоуп-Холла. – Тут граф закашлялся. – В переносном смысле, конечно: ведь графиня никогда не вопит.
Элизабет сжала губы и, помолчав, серьезно проговорила:
– Вы должны меня понять, папа. Мне было очень неприятно обманывать матушку. Правда. Но только мне однажды попалась книга Бельцони, и я начала ее читать и никак не могла остановиться…
– Я твою тайну не выдам, – пообещал отец, посмеиваясь и качая головой.
Элизабет вздохнула.
– Я хотела поговорить с вами наедине не для того, чтобы обсуждать матушку или мои занятия египтологией – или по крайней мере только косвенно. Дело совершенно в другом. Мне нужно поговорить с вами, – тут она понизила голос до доверительного шепота, – о Мернептоне Сети.
Он все еще улыбался:
– О Мернептоне Сети?
– Да, о Мернептоне Сети.
Граф вытер слезы, вызванные долгим смехом.
– О моем Мернептоне Сети?
– Да, о вашем Мернептоне Сети, если вы настаиваете на том, чтобы назвать его именно так.
Почему отец ее не слушает?
Его глаза искрились смехом.
– Ты и о нем читала?
– Он был фараоном конца девятнадцатой династии и, как считается, правил с 1201 по 1192 год до Рождества Христова. Он был мужем прекрасной Нефертери, получившей имя в честь жены великого Рамсеса. У них было четверо детей, а потом она умерла от лихорадки. Сети оплакивал ее до конца своей жизни, отказываясь взять новую жену, – на память прочитала Элизабет.
Лорд Стенхоуп одобрительно кивал седой головой:
– Ты всегда была умницей. Самая сообразительная и способная из всех моих детей. – Однако он тут же добавил: – Хотя если вспомнить Франклина, Каролину и даже милую бедняжку Анни, это не покажется очень высокой похвалой. – С этими словами он нацепил оставшиеся пыльными очки на нос. – Прекрасно, Элизабет. Великолепно.
– Папа…
Он посмотрел на нее поверх стальной оправы очков, а потом устремил взгляд на противоположную стену, где находилось единственное крошечное окошко его «кабинета». В него можно было увидеть только уходящие до самого горизонта бесконечные коричневые пески пустыни.
– Да, я до сих пор очень живо помню, как ты стояла в классной комнате Стенхоуп-Холла, натянутая как струна, и перечисляла всех монархов, которые правили в Британии, начиная с Этельреда и кончая Викторией. Ты говорила с такой же уверенностью и точностью.
– Папа…
– Я горжусь тобой, малышка Лиззи.
– Я больше не малышка Лиззи, – бросила она ему, испытывая чувство полного бессилия.
– Да, это так, конечно. Ты теперь совсем взрослая.
Элизабет справилась с раздражением.
– Папа, мне нужно поговорить с вами о Мернептоне Сети.
На секунду он опешил.
– Да, милая? Мне казалось, что ты уже это сделала.
Слезы подступили к глазам Элизабет, однако она не желала сдаваться. Дело было слишком важным. На этот раз многое зависело от ее упорства.
Она попробовала другой подход:
– Вы ведь уже тридцать лет ищете захоронение Сети, не правда ли?
Усталые глаза графа снова вспыхнули.
– Да, и на этот раз я уверен, что мы ищем там, где надо. Керамические черепки, которые мы находим, относятся именно к этому периоду, как и осколки камня. Если мы начнем копать в нужном месте, то наверняка натолкнемся на стелу и вход в гробницу Мернептона Сети. Я знаю, что мы близко. Я это нутром чую. – Он увлекся и забыл о ее присутствии. – В Долине царей так много трещин, но он здесь. Я знаю, что он здесь. Я почти что ощущаю его присутствие.
У Элизабет не было выбора.
Она расправила плечи, набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:
– Папа, я полагаю, что вы ищете не там, где надо.
Лорд Стенхоуп медленно поднял голову и посмотрел ей в глаза:
– Что ты сказала, Лиззи?
Она с трудом проглотила подступивший к горлу ком и повторила:
– Полагаю, вы ищете гробницу Сети не там, где надо.
Поначалу ее отец просто опешил. Ей даже показалось, что он вот-вот расхохочется. Но он не засмеялся. Когда он заговорил снова, она услышала в его голосе изумление, смешанное с гневом:
– Ты – девчонка, ты только-только выросла. Что ты знаешь о таких вещах?
Элизабет хотелось ответить ему, что о таких вещах она знает очень много. Проблема, естественно, заключалась в том, как убедить отца в своей правоте. Как и большинство мужчин, он был упрям.
– Я читала и изучала…
Он резко оборвал ее объяснения.
– Читала и изучала! – презрительно бросил он пронзительным голосом. – Я всю жизнь провел в пустыне! И позволь тебе сказать, что опыт – это самое главное.
Он буквально пыхтел от возмущения.
– Я не хотела вас обидеть, папа.
Лорд Стенхоуп не обратил внимания на ее попытку извиниться.
– Ты молодая девица, получившая небольшие знания. А небольшие знания бывают опасными.
– Я с этим согласна, но…
Отец поднял руку и покровительственно погладил Элизабет по голове, хотя она была не ниже его ростом.
– Не забивай свою хорошенькую головку вещами, которые больше подходят зрелым мужам и ученым.
Элизабет ушам своим не верила. Боже правый – и ее отец туда же! Она так надеялась, что он будет не таким, как остальные. Она была в этом так уверена!
– Но, папа…
– Ты сама это сказала, дочь. Тебе почти восемнадцать, ты взрослая женщина. Пора тебе подумать о замужестве.
– О замужестве?
Он был неумолим.
– Каролина в восемнадцать уже была замужем, как и твои мать и бабка. Право, для молодой женщины это самое лучшее. Подальше от неприятностей…
– Подальше от неприятностей?
От изумления у нее широко открылся рот.
Граф уже окончательно пришел в себя и глубокомысленно рассуждал:
– Мужчина, естественно, должен быть гораздо старше и опытнее.
Она все еще не могла закрыть рот.
– Ты девушка с характером, и воля у тебя сильная. Для женщины это ни к чему, но что теперь поделаешь. Да, в наши дни многие девицы этим грешат. Тебя просто должен взять в руки подходящий мужчина.
Элизабет наконец опомнилась и закрыла рот, А потом снова открыла, чтобы переспросить:
– Подходящий мужчина?
Ее отец вдруг увлекся этой мыслью.
– У меня здесь, в Египте, есть знакомые, да и в Англии их тоже немало. Я не сомневаюсь, что смогу подобрать тебе в мужья подходящего джентльмена.
«О чем это он говорит?» – думала Элизабет.
– Подходящего джентльмена?
– Возможно, сына какого-нибудь графа.
Она с болью вспомнила свои слова, адресованные Джонатану Уику в первую ночь на борту «Звезды Египта»: «Для меня невыносима мысль о будущем. Я должна выйти замуж за сына какого-нибудь графа, родить ему наследника и еще сына про запас. А потом буду беззаботно менять любовников, как делают другие дамы из круга Мальборо-Хаус».
Чувствуя, как ее охватывает отчаяние, Элизабет сделала еще одну попытку:
– Папа, я не хочу сейчас выходить замуж. Я хочу остаться с вами в Египте и помочь вам в поисках гробницы Мернептона Сети.
– Это невозможно.
Отчаяние подступало все ближе.
– Невозможно? Почему?
– Потому что Египет – неподходящее место для англичанки, – ответил он сухо и решительно.
Элизабет показалось, что она очутилась в кошмарном сне, только на этот раз проснуться будет невозможно.
– Тогда почему вы вообще за мной послали?
Лорд Стенхоуп наморщил лоб и пробормотал себе под нос:
– А я за тобой посылал? Как странно, совершенно не помню, чтобы я…
– Вы написали матушке прошлым летом.
Он нахмурился еще сильнее:
– Неужели? Прошлым летом? Ты уверена?
Элизабет сжала побелевшие губы.
– Конечно, уверена. Вы попросили, чтобы полковник и миссис Уинтерз взяли на себя труд сопровождать меня, поскольку они гостили в Англии и собирались вернуться в Египет, – напомнила она отцу.
Тот равнодушно пожал плечами.
– Тогда, значит, я это сделал.
– Ох, папа! – тихо вскрикнула она.
Граф поправил сползшие с переносицы очки.
– Я слишком много времени потратил на разговоры о твоем замужестве, Лиззи. Мне надо вернуться к работе. У меня немало важных дел. Видишь ли, я вот-вот найду гробницу Мернептона Сети.
Элизабет была подавлена. Она побрела к двери, там все-таки обернулась, чтобы посмотреть на незнакомца, который был ее отцом.
В ее голове снова зазвучали пророческие слова Джека: «Поднимаясь вверх по Нилу, который мы зовем Рекой жизни, будьте осторожны, леди Элизабет. Возможно, вы найдете больше того, чем вам хотелось бы».
Она закрыла за собой дверь и отправилась на поиски единственного мужчины, который никогда ей не лгал.
Глава 18
Сейчас он ей бессовестно солжет.
– Откровенно говоря, нет, я больше не думал о нашей помолвке, – заявил Джек.
Явно расстроившись, Элизабет нервно крутила блюдце под чашкой с уже остывшим чаем.
– Понимаю. Наверное, вполне естественно, что вы этого не делали, милорд. Конечно, я больше не стану об этом говорить.
Джек откинулся на угол совершенно нелепой кушетки, обтянутой пестрой тканью с турецкими огурцами, которая занимала центральное место в гостиной отведенного ему дома, и насмешливо выгнул темную бровь.
– Вы пытаетесь сообщить мне, что передумали, миледи?
– Ну… – Элизабет замолчала, то ли размышляя, то ли потому, что ей просто не хватило дыхания, – можно сказать и так.
– Можно и так?
Он не мог скрыть, насколько его забавляет этот разговор. Леди было явно неловко. И столь же явно было то, что ей что-то не дает покоя. Ему очень хотелось узнать, что именно.
Элизабет наконец посмотрела ему прямо в глаза, и он не увидел в них ни тени веселья.
Что бы ни толкнуло ее на этот разговор, причина была весьма серьезной.
– Я оказалась в очень непростой ситуации, милорд, – сказала она.
– Вот как?
Она кивнула.
Он молча ждал продолжения.
Казалось, Элизабет с трудом подбирает слова.
– Я хотела бы заключить с вами договор.
Дело с каждой минутой казалось все более интересным.
– Договор?
Она опять немного поколебалась.
– Если хотите, сделку.
Черный Джек невольно заинтересовался и, не выдержав, поторопил ее:
– Продолжайте же, миледи.
– Я соглашусь поделиться с вами некими ценными сведениями, а взамен вы предоставите мне защиту, – предложила ему Элизабет очень решительно и деловито.
Джек насторожился:
– Защиту? С тобой снова что-то случилось? Кто-то еще вламывался в твое жилище, Элизабет? Почему ты сразу же мне об этом не сказала?
Она поспешила успокоить его: дело было совсем не в этом.
– Тут опасность другого характера, милорд.
Он сощурил свои яркие глаза:
– И что же это за опасность, миледи?
После недолгого молчания она призналась:
– Если не будет нашей помолвки, милорд, то очень скоро моим мужем станет какой-нибудь джентльмен, которого я совершенно не знаю.
Это ему ужасно не понравилось.
– Почему вдруг?
Она вздохнула:
– Папе пришло в голову, что меня следует выдать замуж.
– Ну, не столь редкое убеждение для отца восемнадцатилетней дочери, – бросил Джек с напускным хладнокровием.
– Боюсь, что это не самое страшное. – В глазах Элизабет отражалась искренняя тревога. – В папе чувствуется что-то странное.
– Странное?
– Он не вполне здоров, – проговорила она дрожащим голосом.
– Мне и самому он показался очень усталым, – согласился Джек, поглаживая подбородок.
– Я не это здоровье имела в виду.
Глаза Элизабет вдруг наполнились слезами. Она стала искать в ридикюле платок, но не нашла.
Джек сунул руку в карман сюртука и достал свой платок с изящной монограммой:
– Держи.
– Спасибо, – сказала она, вытирая влажные от слез щеки.
Черный Джек не выносил женских слез. Это было так… неаккуратно. И выглядели женщины потом чертовски непривлекательно. Однако Элизабет Гест слезы сделали еще красивее. И он поймал себя на том, что ему хочется обнять ее за плечи и успокоить. Странно. В высшей степени непонятно.
Джек постарался спросить как можно естественнее:
– А что именно ты имела в виду, говоря, что твой отец нездоров?
Элизабет нервно теребила его платок.
– Иногда, когда я говорю с папой, он кажется совершенно нормальным и говорит вполне разумно. А бывают минуты… – Тут по ее щекам снова потекли слезы – …как сегодня днем… Мне казалось, что он сошел с ума.
Джек взял из ее дрожащей руки чайную чашку и поставил на столик рядом с кушеткой.
– Мне представляется, что сейчас уместно выпить рюмку бренди – в чисто медицинских целях.
Он отошел к буфету, налил щедрую порцию янтарной жидкости и вложил рюмку в руку Элизабет. Та сделала несколько крохотных глотков и закашлялась.
– А вы не будете? – спросила она, глядя на него глазами, полными слез.
Черный Джек не хотел признаться ей, что после того утра на борту «Звезды Египта», когда они с Андре Полонски топили свои горести в вине, его тошнило от одной только мысли об алкоголе.
– Может быть, потом. Сейчас я хочу, чтобы ты подробнее рассказала мне о лорде Стенхоупе.
Элизабет сделала еще глоток бренди, предложенного Джеком в лечебных целях, и чуть слышно проговорила:
– Помните, я говорила вам, что дала себе слово?
Как он мог забыть ту ночь, когда они были вместе в гробнице Исиды.
– Помню.
– Я не могла сказать вам всю правду, почему кто-то мог обыскивать мою спальню. Я хотела сначала обсудить это с отцом.
– И вы это обсудили?
– Я… пыталась, – прошептала она.
Джек замер, положив руку на спинку кушетки.
– И что случилось?
– Он мне не поверил, – сказала она.
Голос у Элизабет так сильно дрожал, что Джек едва смог разобрать ее слова. Он не сомневался в том, что там произошло нечто большее.
– Твой отец тебе не поверил?
– Ах, Джек, папа даже не дал мне возможности все ему объяснить. Он отмахнулся от меня, как от ребенка, который только-только закончил учебу. Он сказал, чтобы я оставила важные дела джентльменам и ученым и не забивала голову такими вещами. – Она смахнула со щек слезы. – Сказал, что выдаст меня за сына какого-то графа и это избавит меня от неприятностей.
На одну только секунду Джек позволил себе улыбнуться. Он прекрасно помнил, что в связи с этим говорила ему Элизабет. У нее были своеобразные взгляды на английских графов и их сыновей.
Но уже в следующую секунду он начал осуждающе качать головой.
Да, старые дурни – самые опасные дурни, а Стенхоуп оказался старым дурнем!
Его дочь, несомненно, знала о Черной стране и ее истории больше, чем многие так называемые археологи и египтологи, наводнявшие Египет со времен Наполеона.
Только на прошлой неделе Али рассказывал ему о том, как ситте моментально опознала каменные фрагменты, использованные для строительства дома, в котором ее поселили. По словам молодого египтянина, леди Элизабет перевела иероглифы даже с большей легкостью, чем это удавалось лорду Стенхоупу.
А еще Али упомянул о том, как ситте озабочена восстановлением храмов в Луксоре. Она сказала ему, что именно туда следует вернуть древние камни. Там – их законное место.
Сидя рядом с Элизабет на нелепой кушетке, Джек пытался уговорить себя, что, возможно, она его поймет. Пожалуй, надо рассказать ей, какую задачу он выполняет для принца Рамсеса и его племени.
Может быть.
Но не сейчас.
На карту было поставлено слишком много.
– Вот почему я хочу заключить с вами договор, милорд, – закончила она, прервав ход его мыслей.
Джек чуть выгнул брови:
– И что конкретно ты имела в виду?
Щеки девушки покрылись удивительно привлекательным алым румянцем, причину которого Джек затруднился определить: крепкий напиток? или смущение?
– После нашей помолвки вы бы играли роль жениха.
– Только делать вид?
Элизабет отхлебнула еще бренди и почти радостным тоном объявила:
– Естественно, наша помолвка будет чисто формальной.
– Вот как?
– Она нужна для того, чтобы успокоить папу. Вы меня понимаете?
– О да! Более чем.
– В обмен на это… – Она прерывисто вздохнула. – В обмен на это я поделюсь с вами тайной.
– Ты поделишься со мной тайной, – повторил он слово в слово.
Элизабет внимательно огляделась и сообщила приглушенным голосом:
– Папа ищет совсем не там.
Джек не произнес ни слова.
Она объяснила подробнее, решив, что, видимо, недостаточно ясно выразилась:
– Папа ищет захоронение Мернептона Сети совсем не там, где оно на самом деле находится.
Более хорошей новости Джек уже очень давно не слышал!
Свой следующий вопрос он задал очень осторожно:
– А откуда ты это знаешь?
Его невеста понизила голос еще сильнее:
– Потому что я знаю, где находится гробница Мернептопа Сети.
Бренди не так уж противно, когда сделаешь после первого глотка еще пару, решила Элизабет, допивая лечебный напиток.
– Это было вполне приятно, – призналась она, ставя рюмку на столик, где уже стояла чашка с остывшим чаем.
– Не хочешь ли еще немного? – осведомился Джек с непривычной любезностью.
Она покусала нижнюю губу.
– А вы не думаете, что сейчас слишком рано?
– Для хорошего бренди не существует понятия «слишком рано», – сухо отозвался он и встал, чтобы налить следующую порцию.
– Спасибо, – вежливо поблагодарила она Джека, когда он принес ей рюмку.
– Не за что.
Элизабет вздохнула и воскликнула:
– Как скверно!
Джек был изумлен:
– Бренди?
– О нет! Бренди на самом деле довольно приятное, – охотно ответила она, позволяя себе очередной глоток. – Я хотела сказать – как скверно потратить тридцать лет жизни на то, чтобы что-то искать, а потом не заметить, что это что-то – у тебя под носом.
– Я целиком и полностью с тобой согласен.
– Говорят же: гордость – причина всех бед.
– Так действительно говорят?
– На самом деле, – призналась она, – в Притчах сказано так: «Погибели предшествует гордость и падению надменность».
– Неужели?
– Да. Это так и сказано. Притчи, глава шестнадцатая, стих восемнадцатый.
Лицо Джека осталось непроницаемым.
– Как я вижу, ты хорошо знаешь Писание.
– Это няня.
Он не понял:
– Что няня?
Элизабет вздохнула:
– Няня была очень строга в том, что касалось прочтения библейских стихов. – Девушка устремила взгляд в наполовину опустевшую рюмку. – Она бы это никогда не одобрила.
– Крепкие напитки?
– О нет! Няня всегда хранила в своей комнате бутылку – на тот особый случай, когда надо немного принять.
Казалось, Джек слушает ее с необычайным вниманием.
– Особые случаи?
– Зубная боль, например.
– Ну конечно.
– Очень помогает при приступах меланхолии.
– Надо полагать.
Она почувствовала, что густо краснеет.
– Некоторые… гм… женские проблемы.
– Конечно, – невозмутимо подтвердил он. – Тогда что няня никогда не одобрила бы?
– Поведение папы. – Элизабет пояснила: – Знаете, раньше она была его няней. Очень давно.
– Видимо, няня уже в годах, – заметил Джек, наливая себе еще чашку чая.
Элизабет надолго задумалась, потом сказала:
– Няня никогда в этом не призналась бы, но, наверное, она старше Траута.
– Из них вышла бы прекрасная пара, – пробормотал Джек.
– Да, конечно. Траут и няня – муж и жена. Они женаты уже почти шестьдесят лет.
– Ну и…
Она наморщила лоб:
– Ну и что?
Секунду он непонимающе смотрел на нее, а потом, полулежа на кушетке, весело рассмеялся и сказал:
– Ну, и я буду счастлив играть роль твоего жениха, Элизабет.
Она была, как всегда, вежлива:
– Благодарю вас, милорд.
Он мягко поправил ее:
– Джек.
– Спасибо, Джек.
– А теперь о твоем обещании…
Хотя под влиянием бренди голова у Элизабет немного затуманилась, она понимала, что ей надо сделать. Мернептон Сети был ее единственным козырем. Ценные сведения хранились у нее в голове и в дневнике.
Элизабет поделилась с Джеком своими планами:
– Как только мы убедим отца в том, что ему больше не надо беспокоиться о моем замужестве…
Джек как-то странно кашлянул.
– …я сразу же проведу вас к гробнице великого фараона.
Наступило молчание.
Элизабет видела, что Джонатан Уик заинтересовался. Вероятно, что-то обдумав, он спросил:
– А откуда ты узнала то, что больше никому не удалось выяснить в течение сотен и даже тысяч лет?
Она оценила его вопрос.
– Это, дорогой мой, результат исследований, работы и…
– И?
– И женской интуиции.
Элизабет гордо подняла голову и, бросив на него высокомерный взгляд, объявила:
– По-настоящему умный мужчина никогда не станет недооценивать женскую интуицию.
Мысленно она сказала: «Королева на Е-2. Шах и мат».
Джек все еще бормотал что-то себе под нос, когда она предложила:
– Давайте в знак договора пожмем друг другу руки, милорд.
– Пожмем руки? – с некоторым раздражением переспросил он. – Нет уж, милая моя леди. – Он придвинулся к ней ближе, ловко отнял у нее рюмку, и в следующую секунду Элизабет оказалась у него в объятиях. – Такой договор, как наш, должен скрепляться поцелуем.
С этими словами Джек приник к ее губам.
Этот поцелуй был сладким и пьянящим. Он был нежным и вызывающим. Он был полон обещаний, намеков на то, что ждет в будущем. Дыхание Джека было теплым, чудесным, словно лучший французский коньяк. Он будил ее чувства.
– Мне нравится с тобой целоваться, – призналась Элизабет, когда Джек начал нежно покусывать ее шею.
– А мне нравится целоваться с тобой.
– И другие вещи с тобой делать мне тоже нравится, – шепотом призналась она.
– И мне тоже.
– Мы очень порочные?
Джек рассмеялся:
– Надеюсь, да.
Элизабет чуть пьяно хихикнула:
– И я надеюсь.
– Мне кажется, милая моя невеста, что мне надо привести Колетт, чтобы она за тобой поухаживала. Ты выпила чересчур много бренди.
Она обиженно надула губки:
– Нет.
– Да, – твердо возразил он.
– Налей мне, пожалуйста, еще. Очень вкусный напиток.
– Ты и так явно выпила больше, чем следовало.
Элизабет посмотрела на него строго:
– Знаете, милорд, иногда вы ведете себя так бесцеремонно. Можно даже сказать, что вы – тиран.
– Весьма сожалею, миледи.
– И что вы собираетесь предпринять по этому поводу?
Джек пожал сильными плечами:
– Ничего. Ровным счетом ничего.
– Вот это я и имела в виду! – объявила Элизабет, не без труда поднимаясь на ноги. – Все мужчины без исключения – упрямцы и глупцы и не хотят слушать разумных доводов.
– И как же нам повезло, что существуете вы, женщины! Кто бы напоминал нам о наших недостатках?! – Улыбаясь, Джек поддержал Элизабет под локоть.
Элизабет все еще обдумывала его слова, когда в дверь дома постучали.
– Извини, дорогая.
Поскольку Карима с ним не было, Джеку приходилось самому отвечать на стук.
За дверью оказалась Амелия Уинтерз.
Без предисловий она спросила:
– Леди Элизабет здесь?
– Да.
Однако Джек не стал приглашать ее войти.
– Мне надо немедленно поговорить с ней по чрезвычайно важному вопросу.
Казалось, бесцеремонность миссис Уинтерз не столько задела, сколько позабавила Джека.
– Наверное, это невозможно.
– Почему?
– Боюсь, что моя невеста выпила чересчур много бренди. По правде говоря, когда вы постучали, я как раз собирался идти звать на помощь мадемуазель Дюве.
– Ваша невеста?
Произнесенные Джеком слова прозвучали неожиданно торжественно и непреклонно:
– Вы первая можете нас поздравить. Мы с леди Элизабет собираемся вступить в брак.
Миссис Уинтерз очень быстро нашлась, как это всегда ей удавалось.
– Конечно. Примите мои поздравления, лорд Джонатан. Я желаю вам обоим всего наилучшего.
Элизабет откликнулась из дальнего конца гостиной:
– Спасибо, миссис Уинтерз. Очень мило с вашей стороны.
Ее дуэнья попыталась обойти довольно серьезное препятствие – а именно Джонатана Уика, но у нее это не получилось.
– Мне и правда надо поговорить с вами, миледи. Это важно.
– Можете сказать все мне, – предложил Джек. – А я передам ваши слова моей невесте.
Амелия Уинтерз одарила его приторно-сладкой улыбкой:
– Если вы настаиваете.
Он тоже ответил с вежливой улыбкой:
– Настаиваю.
– Тогда можете сообщить вашей невесте следующее, милорд. Похоже, ее бросили.
Лицо Джека осталось совершенно бесстрастным. Он просто стоял и дожидался, чтобы она закончила свое сообщение.
– Мы только что обнаружили, что Жорж и Колетт сбежали вместе. Видимо, они тоже собираются пожениться…
Оставшись одна в своем жилище, леди Элизабет лежала на кровати и в который раз перечитывала прощальную записку Колетт. На глазах ее выступили слезы – слезы печали и радости. Конечно, ей будет очень не хватать подруги, однако Колетт представилась возможность иметь в своей жизни любовь и счастье. Это замечательно!
Элизабет навсегда сохранит в памяти последние строки письма молодой француженки:
«Cherie, когда вы встретите человека, достойного вашей любви, не теряйте его.
И знайте, что вы будете в моем сердце до самой моей смерти.
Ваша Колетт».
Не в первый и не в последний раз в жизни Элизабет уснула в слезах.
