Текст книги "Неукротимые удовольствия (ЛП)"
Автор книги: Сюзанна Райт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Сюзанна Райт
Неукротимые удовольствия
(Стая Феникс – 8)
ПОЛНОЕ ИЛИ ЧАСТИЧНОЕ КОПИРОВАНИЕ БЕЗ УКАЗАНИЯ ГРУППЫ И ПЕРЕВОДЧИКОВ – ЗАПРЕЩЕНО! ПОЖАЛУЙСТА, УВАЖАЙТЕ ЧУЖОЙ ТРУД!
Данная книга не несёт в себе никакой материальной выгоды и предназначена только для предварительного ознакомления! Просьба удалить файл с жёсткого диска после прочтения. Спасибо.
Переводчик: Виктория Котова
Бета и оформитель: Анастасия Гузанова
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Она могла представить заголовок:
«ЖЕНЩИНА АРЕСТОВАНА ПОСЛЕ ТОГО, КАК ЗАКОЛОЛА БРАТА ВИЛАМИ».
Выругавшись себе под нос, Мила Деверо бросила блеск для губ на комод и опустилась на место. В хорошо освещённом зеркале шикарной гримёрной она могла видеть, что её взгляд стал жёстким, рот сжался, а щёки покраснели. Не впервые, когда у Милы такое кислое выражение лица.
Крепче сжимая мобильный телефон, она спросила:
– Как никто не может знать, где он, мама?
Алекс, любитель странствований, часто пропадал из поля зрения на месяцы, пока бродяжничал, поэтому не было ничего страшного в том, что он не отвечал на звонки и не проверял сообщения. Но обычно находился кто-то, у кого было, по крайней мере, смутное представление о том, где он может быть. Но не в этот раз, что плохо, потому что у Милы была к нему пара вопросов. Например, почему кучка грубиянов, поджидающих её возле дома, убеждены, что Алекс её сосед по комнате, и требовать встречи с ним?
– Я не знаю, – ответила Валентина с сильным русским акцентом. – Но не думаю, что он в бегах. Он бы не ушёл, если бы знал, что люди принесут неприятности к твоей двери.
Мила была вынуждена согласиться с этим. Алекс защищал её так же, как и она его, несмотря на то, что в детстве они не раз пытались убить друг друга. И нет, она не шутила.
– Что именно сказали эти мужчины?
– Немного. Только то, что Алекс разозлил кого-то, с кем не следовало связываться. – Мила потёрла лоб. – Почему ты не могла родить мне хорошего брата? Такого, который не злит головорезов, не играет в азартные игры, как будто это его работа, и не выбалтывает секреты сестры? Если не можешь доверить секрет своему близнецу, кому ещё можно доверять?
– Алекс не хотел рассказывать мне о твоих планах переехать в Россию, – сказала Валентина. – Он упорно боролся с сывороткой правды. Ты бы им гордилась.
Мила ущипнула себя за переносицу.
– Знаешь, мам, я уверена, что где-то есть закон, запрещающий давать своим детям сыворотку правды.
– Ба, – усмехнулась Валентина. – Моя мать постоянно давала её мне и твоим дядям, – это не причиняло вреда. Это полезно, когда имеешь дело с росомахами. Они мастера по лжи.
Последнее правда. Хотя Мила и Алекс близнецы, они не принадлежали к одной породе перевёртышей. Она кошка-манул, как их отец, а Алекс росомаха, как их мать. Манулы были злобными, непредсказуемыми и обладали суровым характером. Но по сравнению с росомахами они положительно святые. Росомахи были искусными ворами, прирождёнными лжецами, считали азартные игры хобби и из-за этого могли подраться с собственной матерью. Бесстрашные и хитрые, они также были хорошо известны своей неистовой яростью и менталитетом «победи или умри». Это означало, что они нападут на что угодно, никогда не отступят и не прекратят сражаться, пока кто-нибудь не умрёт. Отсюда важнейшее правило при общении с росомахами: не общайся с росомахами.
– Ты должна была сама рассказать мне о своих планах, Мила, – увещевала Валентина. – Я знала, что вы с Алексом что-то скрываете, но не представляла, что это настолько серьёзно. У меня болит сердце от осознания того, что тебе так больно, что ты готова покинуть свой дом.
Мила сглотнула.
– Я справилась со своей болью, но моя кошка не может справиться со своей.
– Ну, конечно, ты справилась. Ты не только Деверо, в тебе есть кровь Ивановых – это делает тебя сильной. Выносливой. Но манулы так просто не прощают – твоей кошке нужно больше времени. Приходи ко мне сегодня вечером. Я приготовлю ужин, и мы поговорим.
– Не могу. Сегодня вечером я работаю в клубе.
Отвернувшись от зеркала, Мила позволила своему взгляду скользнуть по портретам в рамках и плакатам различных артистов и групп, которые выступали в клубе перевёртышей, в котором она сидела. Расположенный под землёй, клуб «Бархатная гостиная» больше походил на большой железнодорожный туннель со стенами из красного кирпича. Он принадлежал стае Меркурий, с которой альфа Милы заключил союз после того, как сражалась бок о бок с ними, защищая общего друга. Мэдисон Дрейк была одинокой кошкой-перевёртышем манулом, пока не нашла пару, довольно безжалостного силовика стаи Меркурий. В то время Мила гостила у своей семьи по материнской линии в России, так что она не участвовала в битве. Что на самом деле было позором, потому что она действительно любила хорошую драку. Миле не нужно было работать в клубе, учитывая, что у неё была работа в парикмахерской. Но она любила выступать, всегда любила.
– Тогда приходи ко мне завтра, – настаивала Валентина. – Я понимаю, почему ты не сказала Джоэлу правду, но он имеет право знать и решать сам, если…
– Нет, – отрезала Мила. – Он счастлив. Я ничего не сделаю, чтобы это изменить.
Джоэл был отличным парнем. Умным. Сильным. Надёжным.
Он также был истинной парой Милы.
Она поняла это в ту секунду, когда вдохнула его запах, когда её кузина Адель привела его на встречу с их прайдом год назад. Каждый перевёртыш мечтал о том моменте, когда найдёт свою истинную пару. Мила представляла несколько разных сценариев, но ни одного, в котором он был бы частично запечатлён с другой женщиной. Все видения, которые у неё были о своём будущем с парой, умерли прямо там. Просто испарились как дым. Увидев его таким преданным Адель, что-то в Миле просто… ушло. И, Боже, она ненавидела его. Он не чувствовал, что они были парой – скорее всего, потому, что в то время был частично запечатлён с Адель. К счастью, Адель присоединилась к его канадскому прайду, а значит, Миле не пришлось наблюдать, как пара становится всё ближе, пока, наконец, их связь не сформируется полностью. Это также дало Миле возможность смириться с фактом, что у неё не будет истинной пары. Это было очень похоже на скорбь. Он не был мёртв, но Миле пришлось оплакивать то, чего у неё никогда не будет. И был шок. Гнев. Оцепенение. Депрессия. И, в конце концов, принятие. Ненависть угасла, потому что она не могла по-настоящему завидовать его счастью.
Её кошка, однако, всё ещё пыталась обрести покой. С точки зрения кошачьих, их пара предпочла им другую самку. Это было величайшее предательство. Он не чувствовал, что они пара, правда, но её кошка, у которой слишком элементарный образ мышления, не верила, что это оправдывает любые действия. И когда месяц назад они с Адель перевелись в прайд Милы, кошка сошла с ума. Кошка не хотела этого мужчину, который предал её, но и видеть его с другой тоже не хотела. Что усложняло задачу, так это то, что Джоэл искал Милу. Любил с ней разговаривать. Любил слушать её мнение. Конечно, он не знал, почему подсознательно стремился разыскать Милу, а у неё не было намерения рассказывать об этом и морочить ему голову. Тем не менее, даже несмотря на то, что она примирилась с ситуацией, было нелегко видеть, что он привязан к другой женщине. И она знала, что ей будет тяжело наблюдать, как он и Адель создают семью – то, к чему пара стремилась.
– Выбрав тебя, а не Адель, он избавился бы от боли в долгосрочной перспективе, – сказала Валентина. – Она слабая. Ты знаешь, как я презираю слабость.
Мила вздохнула.
– Адель милая и добрая.
– Да, слабая.
– Ну, Джоэл любит её.
В любом случае Миле не было бы смысла пытаться завоевать его. Во-первых, её кошка никогда бы его не приняла. С другой стороны, Мила не могла принять его как свою пару. Не после того, как увидела, как он без ума от Адель. Не после того, как узнала, что у него уже сформировалась связь с кем-то другим. Если бы он бросил Адель ради неё, Мила чувствовала бы себя второй половинкой, а связь истинной пары не казалась бы такой особенной, как должна. В России кошка Милы была спокойнее. Более расслабленной. Вероятно, потому, что там не было ничего, что напоминало бы о Джоэле. Итак, когда дядя Милы предложил ей собрать свои пожитки и переехать в Россию, это не показалось плохой идеей. Чем больше она думала об этом, тем привлекательнее это становилось, несмотря на то, что дядя надеялся, что Мила согласится на связь по договорённости с росомахой, с которой он её познакомил, – чем Мила пока не делилась ни с кем, кроме Алекса.
Максим на самом деле был хорошим парнем, и она открыта для того, чтобы узнать его получше и посмотреть, что из этого вышло. В России она была бы далеко от Джоэла и Адель, что могло бы помочь кошке Милы обрести покой, которого до сих пор у неё не было.
– Я всё ещё думаю, что ты должна сказать ему правду, – заявила Валентина. – Несправедливо, что ты носишь этот секрет. Это давит на тебя.
Мила никому, кроме Алекса и своих родителей, не говорила о том, что Джоэл – её настоящая пара. В такие моменты, как этот, она жалела, что не сохранила это при себе.
– Мама, пожалуйста, забудь об этом.
– Я просто не хочу, чтобы тебе было больно и… – Валентина замолчала, услышав громкий хлопок, за которым последовал буйный смех. – Джеймс, тихо. Я разговариваю по телефону! – властно крикнула она своей паре.
– Это Скелет? – спросил он, и Мила услышала улыбку в его голосе.
Валентина задохнулась от возмущения.
– Я говорила тебе тысячу раз, Джеймс Деверо, ты не можешь называть мою мать Скелетом!
– Она похожа на изголодавшуюся крысу, – сказал он. – И я слышал, как её называли и похуже. Этот мужчина-раб, которого она называет супругом, называет её «кровососущей Распутинеттой».
Валентина выплюнула поток русских ругательств в адрес своей пары, который только рассмеялся.
Губы Милы дрогнули. Учитывая, что обе стороны семьи Милы «баловались» организованной преступностью, можно подумать, что её дальние родственники по материнской и отцовской линиям будут неплохо ладить. Вовсе нет. О, они вели дела друг с другом. Но семья её матери так до конца и не простила паре Валентины то, что он имел наглость быть американцем. Ситуация усугубилась, когда Джеймс отказался переезжать в Россию. И когда росомахи Ивановы впервые посетили его дом только для того, чтобы обнаружить, что в шкафах у него нет водки, они объявили его психопатом.
Раздался лёгкий стук в дверь.
– Мама, – сказала Мила. – Мне нужно идти.
– Но мы должны поговорить…
– Не сейчас, хорошо? Мы поговорим завтра, я обещаю. Передай папе привет.
Мила повесила трубку и затем крикнула:
– Входи!
Харли, менеджер клуба, влетела в комнату.
– Привет, я зашла узнать, готова ли ты.
Внимательно посмотрев на Милу, Харли наклонила голову.
– Ты в порядке? Ты выглядишь… расстроенной.
– Это просто нервы. Я люблю выступать, но я всегда нервничаю до того момента, как выхожу на сцену.
– Хм. Что ж, поднимай свою задницу, потому что ты следующая.
Впервые за этот день улыбка Милы была искренней.
– Я готова.
***
Прочитав напечатанное на листе, Мэдисон усмехнулась.
– Что ж, Доминик, я не должна удивляться, но я удивлена. – Положив лист на стойку, она подвинула его к нему. – Сработало ли?
– Ублюдков больше нет, так что, да, – ответил Доминик.
Группа чрезмерно рьяных религиозных психов собралась возле клуба, проповедуя зло перевёртышей, называя их демонами и отправляя их всех в ад. Доминик пошёл в офис Харли, распечатал кучу контрактов «Заключить сделку с дьяволом» и стоял возле клуба, предлагая доллар любому, кто подпишет один. Религиозная группа, в конце концов, ушла, совершенно разъярённая.
Данте, его бета, скомкал контракт, разговаривая с Мэдисон.
– Ты бы видела, сколько женщин выстроилось в очередь, чтобы подписать это дерьмо. – Он бросил весёлый взгляд на Доминик. – Тебе не обязательно было целовать их всех.
Сделав глоток из своей бутылки пива, Доминик пожал плечами.
– Было бы невежливо не сделать этого.
Он воспользовался моментом, чтобы осмотреться. Ему нравился «Бархатная гостиная». В отличие от большинства клубов, здесь было стильно, и чувствовался блюз. Даже когда место было переполнено, здесь не было слишком суматошно, а воздух не казался слишком жарким и душным…
– Ладно, что ты сделал на этот раз?
Доминик обернулся… только для того, чтобы обнаружить своего альфу, стоящего там со скрещёнными на груди руками и поджатыми губами. Трей не любил тусовки в клубах и не часто ходил в «Бархатная гостиная». Но его пара, Тарин, сопровождала в клуб нескольких их подружек по стае, поэтому Трей настоял на том, чтобы пойти с ними и присмотреть за происходящим. Он не выглядел счастливым до того, как направился в туалет. Теперь он выглядел ещё более раздосадованным.
– Эммет Пирсон, – бросил Трей.
Доминик поджал губы.
– Это имя должно что-то значить для меня?
Потому что это не так. Он бросил вопросительный взгляд на Данте, который покачал головой, показывая, что ему тоже не знакомо это имя.
– Я проверил свой мобильный, когда был в туалете, – сказал Трей. – Пирсон позвонил мне и оставил сообщение, прося о встрече со мной. Он попросил тебя быть там. Сказал, что дело важное и что оно касается тебя. Итак, кто он, и что ты сделал?
– Я понятия не имею, кто он, и я не знаю, почему он захотел поговорить со мной. – Прислонившись к стойке, Доминик сделал ещё один глоток пива. – Что касается вопроса «Что ты сделала на этот раз?», тебе нужно быть более конкретным.
Вытирая тряпкой стойку бара, Мэдисон хихикнула.
– Это не может быть чем-то плохим. Доминику всегда удаётся с помощью обаяния выпутаться из неприятностей. Это извращённый вид очарования, но у него это работает.
Доминик одарила официантку улыбкой.
– О, спасибо, Мэдс. Знаешь, это платье тебе очень идёт. Я бы тебе тоже очень подошёл.
Она закатила глаза.
– Видишь? Извращённый.
Данте покачал головой.
– Дом, ты не можешь продолжать использовать дрянные реплики в адрес женщин, которые в паре, и ожидать, что однажды тебя не пристрелят. Серьёзно, ты слишком часто заигрываешь со смертью.
Доминик нахмурился.
– Это моя вина, что ни у кого из вас нет чувства юмора?
Бета раздраженно выдохнул и затем повернулся к Трею.
– Вернёмся к Пирсону – ты не можешь попросить Ретта поискать его биографию?
– Я позвонил ему после того, как услышал сообщение. У Ретта не было достаточно времени, чтобы рассказать мне что-либо, кроме основ. – Взгляд Трея вернулся к Доминику. – Эммет Пирсон – пятидесятидевятилетний юрист. Он женат на женщине, Коррин Пирсон, и у них есть один ребёнок. Их дочь Розмари, двадцативосьмилетняя продавщица в магазине, недавно развелась.
Последние подробности пощекотали память Доминика.
– О.
Взгляд Трея заострился.
– Так ты знаешь его дочь?
– Смутно, – сказал Доминик.
– Это значит, что ты с ней переспал?
– Только один раз. Я встретил её в баре, пошёл к ней домой, но не остался на ночь.
Доминик никогда не ночевал в доме женщины.
– Когда это было?
Доминик выдохнул.
– Около двух недель назад.
– Есть идеи, чего он может хотеть?
– Без понятия.
Мэдисон оперлась локтями о стойку бара.
– Твоя ночь с Розмари прошла плохо?
Оскорблённый Доминик выпрямился.
– Мои ночи никогда не заканчиваются плохо.
Она снова закатила глаза.
– Я не имею в виду, что она не получила удовольствия. Я имею в виду, она была расстроена, что ты не остался на ночь или что-то в этом роде?
Доминик на мгновение задумался.
– Она не произвела на меня такого впечатления.
Данте посмотрел на Трея.
– Как звучал Эммет? Взбешённым? Расстроенным?
– Совершенно вежливым, – сказал Трей. – В нем не было скрытого гнева. Я позвоню ему завтра утром и договорюсь о встрече. Чем скорее мы выясним, в чем дело, тем лучше.
Появилась соблазнительная блондинка и поставила на стойку поднос с пустыми бокалами.
– Привет, ребята.
Доминик улыбнулся официантке.
– Шарлин. Выглядишь прелестно, как всегда.
Лиса была его другом много лет, и он помог ей получить здесь работу.
– Я знаю, – Она наклонила голову. – Что привело тебя сюда сегодня вечером? Ты не часто приходишь.
– Я здесь на службе телохранителя.
Он указал на группу женщин из его стаи, которые выделывали всевозможные движения на танцполе. Они сделали паузу, когда ди-джей говорил по громкоговорителю, а затем вся толпа зааплодировала.
Идеальные, проникновенные ноты танцевали в воздухе, привлекая внимание Доминика. Чёрт возьми, ничто в этом голосе не принесло бы человеку умиротворения. Нет, он навевал мысли об атласных простынях и нежной коже. Этот голос был чистым сексом. Грубый, насыщенный, хриплый, с подавленной силой.
Он взглянул на сцену, ища источник звука. Безо лжи, его сердце подпрыгнуло, когда он нашёл его. Своими завораживающе красивыми голубыми глазами, полными красными губами, оливковым цветом лица и буйством блестящих вьющихся локонов, таких темно-каштановых, что они казались почти черными, эта женщина напомнила ему картину с изображением цыганки-гадалки, которую он когда-то видел. Её тёмная подводка для глаз и густые ресницы делали её взгляд ещё более загадочным, экзотическим и неуловимым.
Мягкая и податливая, с ногами до плеч, она двигалась с чувственной, кошачьей грацией, скользя по сцене, как струйка воздуха. Она была не в его вкусе. Слишком худая. Слишком тонкая кость. Выглядит почти хрупкой. Но он должен был признать, что в ней было что-то очень завораживающее. И когда она пела… чёрт возьми, этот тёмный, бархатистый, хриплый вокал, казалось, проникал в его кости и сгущал кровь.
И теперь он был твёрд как скала.
– Кто это? – спросил он Шарлин.
Улыбка лисы дрогнула.
– Её зовут Мила Деверо.
Деверо? Он знал это имя. Он посмотрел на Мэдисон.
– Она часть прайда Винни?
Когда Мэдисон кивнула, он поджал губы. Хм. Это означало, что Мила, скорее всего, была манулом. Интересно.
Большинство бы это отпугнуло. Милые, капризные и сумасшедшие кошки-манулы имели неплохую репутацию. Они выглядели как плюшевые игрушки. Все, что вам хотелось сделать, это взять их на руки и прижать к себе. Это был бы плохой ход, особенно учитывая, что они были крайне асоциальны и несколько неуравновешенны. Когда они напали, превращались в безумных существ прямо из недр ада.
Единственное, что можно сказать в их пользу, это то, что они не начинали неприятности. Но они всегда заканчивали их, и этот финал никогда не был хорошим для их врага. Эти маленькие кошки откусили бы тебе руку и съели её, глядя тебе прямо в глаза.
– У неё действительно характерный голос, – добавил Доминик. – Как давно она здесь выступает? – Он не видел её раньше.
– Недолго, – ответила Шарлин. – Так или иначе…
Лиса все говорила, и Доминик кивал в соответствующих местах, но его внимание было приковано к Миле. Она, чёрт возьми, абсолютно владела этой сценой, и его волк находил её довольно очаровательной.
– Ты меня не слушаешь, да? – Шарлин вздохнула.
Доминик моргнул.
– Конечно, слушаю. Я просто наслаждаюсь песней.
Она закатила глаза.
– Да, верно. – Её брови нахмурились. – Она не в твоём вкусе.
– Верно. – Соблазнительная Шарлин была больше в его вкусе – именно поэтому у них был роман много-много лет назад. – Это не значит, что я не могу наслаждаться видом.
В этот момент песня оборвалась, и толпа снова обезумела. Мила сразу же начала другую песню – на этот раз более оптимистичную, от которой люди сходили с ума на танцполе.
Шарлин стащила поднос со стойки.
– Нужно забрать ещё стаканы. Увидимся позже, ребята.
– Позже, – сказал Доминик. Он взглянул на Мэдисон. – Мила в паре?
Данте тяжело вздохнул.
– За твоим столом сидит группа женщин, которые ждут, когда ты вернёшь свою задницу обратно.
Да, что ж, ни одна из них по-настоящему не понравилась Доминику. Что бы ни думали другие, он не стал бы трахать всё, что движется.
– Ты не устал от интрижек и связей на одну ночь? – спросил Данте. – Честно?
Устал? Немного. Доминик давным-давно усовершенствовал искусство обольщения. В каком-то смысле это было похоже на танец. Но с некоторых пор, ему это наскучило. Надоела песня. Надоело, как все было просто. Но у него не было желания погружаться в отношения, что означало, что все оставалось поверхностным и простым.
Поскольку Доминику не понравились разговоры, он беззаботно спросил:
– С чего бы мне уставать?
Рот беты сжался.
– Знаешь, я когда-то думал, что у вас с Шарлин может получиться что-то серьёзное.
Брови Доминика сошлись на переносице.
– Почему?
– Потому что ты держал её рядом дольше месяца.
Это было не из-за какого-то глубокого интереса к лису. Тогда Шарлин была очень похожа на него – не спешила создавать пару и с удовольствием поддерживала интрижки. Позже для неё всё изменилось, и теперь она была парой льва-перевёртыша, который нравился Доминику. Доминик, однако, не изменился.
– Ведя себя как игрок, ты обесцениваешь себя.
Доминик бросил на своего бету сердитый взгляд. Ладно, Доминик может показаться игроком, но…
– Я не какой-нибудь мудак, который обращается с женщинами как с сексуальными объектами или что-то в этом роде.
– Нет, ты не такой, – признал Данте. Ты даёшь девушке хорошее времяпрепровождение. Ты относишься к ней с уважением, ты не играешь в игры и не морочишь ей голову. Возможно, именно поэтому я ещё не слышал, чтобы женщины говорили о тебе что-то плохое. Но ты не даёшь им даже частички себя. Ты просто создаёшь у них иллюзию, что они тебя знают.
– Иллюзию?
Трей кивнул.
– Внешне ты общительный и открытый, поэтому никто не ожидает, что у тебя есть секреты. Но на самом деле ты не такой простой, и у тебя больше границ, чем у многих.
– Если одинокая старость сделает тебя счастливым, продолжай жить так, как сейчас, – сказал Данте. – Но если это тебе не подходит, то возьми себя в руки.
Доминик ощетинился.
– Ты говоришь так, словно я парень средних лет, цепляющийся за свою свободу.
– Я просто не хочу, чтобы ты становился таким парнем, – сказал Данте. – Но ты на этом пути.
Доминик фыркнул.
– Ты лезешь ко мне в задницу только потому, что я последний взрослый мужчина в стае без пары. То, что у остальных из вас они есть, не значит, что это неправильно, что у меня нет. И только потому, что все вы счастливы в браке, не означает, что одиночество делает меня несчастным.
– Но в том-то и дело, Дом. Я не думаю, что ты счастлив. Я не думаю, что ты был счастлив долгое время. И мне это не нравится.
– Счастье не всегда связано с тем, состоишь ты в отношениях или нет. Брачные узы могут быть благословением, но также могут оказаться ловушкой.
Родители Доминика оказались в ловушке разорванных отношений, и его мать так отчаянно пыталась сбежать, что ушла, сделав приговор своей паре. Так что да, необходимость найти свою истинную пару никогда не мучила Доминика. Даже его волк не спешил её искать.
Доминик не был глупым. Он понимал все шансы, что он будет так же счастлив со своей истиной парой, как его товарищи по стае со своими. Но он также знал, что он будет трудным партнёром. Ему было бы трудно открыться и обнажить свою душу. Он изо всех сил старался бы полностью посвятить себя чему-то, от чего, как он знал, пути назад не будет… особенно когда это заставляло бы его чувствовать себя задыхающимся и пойманным в ловушку.
В поверхностных отношениях не было необходимости раскрываться. Но когда дело доходило до парной связи, тебе приходилось выкладываться на полную. Доминик не был уверен, что готов к этому. И если он не мог быть уверен, что он тот, кому женщина может полностью доверять, на кого она может положиться и о ком заботится, он не имел права требовать от неё чего-то большего, чем то, что он мог дать взамен.
Данте поднял руки ладонями вперёд.
– Хорошо, я отступлю. Но просто запомни, что я сказал, хорошо?
Доминик издал неопределённый звук, и Данте закатил глаза. Как раз в этот момент Мила протянула последнюю ноту, и толпа снова обезумела, хлопая и улюлюкая. Более чем довольный возможностью отвлечься от мыслей о своих родителях, Доминик снова обратил своё внимание на неё.
Потягивая пиво, он наблюдал, как она поблагодарила свою аудиторию, а затем ушла со сцены, вызывающе покачивая задницей. Задницей, за которую он был бы не прочь крепко ухватиться.
Мгновение спустя она проскользнула через дверь, ведущую за кулисы, и как бы… потекла к бару, лёгкая и текучая, как музыка. Люди махали ей и выкрикивали комплименты, но она не сбивалась с шага, одаривая каждого улыбкой. У него возникло ощущение, что она не наслаждалась вниманием, но и не чувствовала себя неловко.
Подойдя к барной стойке, она опустилась на табурет.
– Воды, пожалуйста, Мэдс.
Будь я проклят, если бы от этого знойного голоса у Доминика не пробежали мурашки по спине. Член его стаи, Фрэнки, говорила низким, прокуренным хрипом, но голос Милы был скрипучим, сиплым и грязноватым, который почти гипнотизировал и заставлял мужчину думать о грехе.
– Ты была великолепна, – сказала ей Мэдисон, протягивая бутылку. – Но ведь ты всегда такая.
– Нам следует спеть дуэтом, – сказала Мила. – Даже не лги и не говори, что ты ни хрена не умеешь петь. Я знаю, что ты можешь.
Барменша безумно покачала головой.
– Это привлекло бы ко мне внимание. Внимание ведёт к суете. Ты знаешь, я ненавижу суету.
Усмехнувшись, Мила открутила крышку со своей бутылки и сделала глоток. Это было необходимо.
Словно почувствовав взгляд Доминика, Мила посмотрела на него. Её прямой взгляд был подобен удару под дых. В этих глазах были тени. Глубокое одиночество, с которым он мог справиться. Но было и чистое железо. Что бы ни вызвало эти тени в её глазах, это не сломило её.
Другая женщина могла бы, по крайней мере, кивнуть ему в знак приветствия. Не эта женщина. Она не улыбнулась. Не нахмурилась. Даже выражение лица не изменилось. В её глазах вообще не было женской заинтересованности. Затем сухим, как кость, голосом она сказала:
– Нет смысла пялиться. Я тебе не по карману. – Она отвернулась, отмахиваясь от него.
Доминик улыбнулся.
Чёрт возьми, волк был просто… восхитителен. Вызывающее слюноотделение, дразнящее фирменное блюдо, приправленное пикантностью, чистой мужественностью, покрытое уверенностью в себе и увенчанное капелькой необузданной харизмы. Мила не могла сдержать желания насладиться каждым кусочком.
Она никогда раньше с ним не разговаривала, но Мила много раз видела его издалека в барах и ночных клубах, которые часто посещала. Мысленно она всегда называла его GQ. Опасно неотразимый и заряженный сексуальной энергией, он был экспертом по тому, как заставить девушку расстаться с трусиками. Все в нем, его убийственная улыбка, идеально вылепленное тело и мягкий, как мёд, голос, заставляло думать о сексе.
Любая женщина с бьющимся сердцем захотела бы запустить пальцы в эти короткие светлые волосы, которые заставили Милу подумать о золотых прядях. Любая женщина представила бы, как облизывает упругую, загорелую кожу, покрывающую все эти твёрдые, отточенные мышцы. Его светло-голубые глаза были чистыми, как вода, и в них таился намёк на заразительное озорство, но в них также был почти незаметный проблеск проницательности. Она готова была поспорить, что парень был далеко не таким безобидным, каким хотел казаться.
Мила всегда восхищалась личной силой, которой он обладал. В тот момент, когда он вошёл в комнату, двигаясь развязной, уверенной походкой человека, знающего о своей привлекательности и не стесняющегося использовать её, люди посмотрели на него. Смотрели на него. Дело было не только в его модельной внешности. Дело было в том, как он двигался. Плавно. Обдуманно. В совершенной непринуждённости с самим собой. Как будто все было естественно и без усилий.
Ему никогда не приходилось находить компанию. Нет, он просто находил себе место, и люди слетались к нему, как пчелы на мёд. Мастер социального тхэквондо, он с полной непринуждённостью заводил разговор и, казалось, одновременно оживлял и черпал энергию из толпы.
Его любили все. И мужчины, и женщины бесстыдно флиртовали с ним, и он принимал все это спокойно. Но даже когда он болтал и смеялся, то всегда был начеку и бдителен. Его пристальный взгляд часто осматривал окружающую обстановку, улавливая каждую мелочь.
Она понятия не имела, почему упомянутый взгляд остановился на ней. Она видела тип девушек, которые ему нравились – соблазнительные, светловолосые, знойные. Мила не была ни тем, ни другим. Что-то привлекло его блуждающий взгляд. О Боже, она не размазала тушь, не так ли? Вероятно. Это была её маленькая привычка. Без сомнения, к настоящему времени он нашёл что-то гораздо более интересное.
Она бросила на него быстрый взгляд краем глаза. Чёрт, он все ещё смотрел прямо на неё. Нет, он трахал её глазами. Сердце Милы заколотилось о ребра. Просто так она почувствовала себя неловко. Она не умела флиртовать. Это было слишком похоже на игру, а она ненавидела игры. Мила не была девушкой, которая встряхивала волосами, облизывала губы или выдавала другие сексуальные сигналы типа «Я готова к этому». Она была слишком прямолинейна для всего этого.
Чёрт, чёрт, чёрт, что ей делать? Ну, она больше не взглянет на него – это точно. Она просто будет смотреть прямо перед собой. Она проигнорирует его. Он, вероятно, все равно больше не следил за ней. Верно? Хотя не было ничего плохого в том, чтобы просто проверить, и…
Чёрт, он все ещё смотрел на неё. Он, вероятно, думал, что она собирается сделать то, что делали другие женщины, и влюбиться в него. Ну, это не так. Не-а. Она даже не собиралась снова смотреть на него. Ни разу.
Или, может быть, она могла бы попробовать трахнуть его глазами в ответ? Ну, знаешь, для практики. И в экспериментальных целях. Или что-то в этом роде. Нет, лучше не пытаться – она наверняка ошибётся. Она только что показалась жуткой и странной, а потом ей пришлось трижды моргнуть от напряжения.
Было бы лучше пойти домой и поиграть со своим вибратором. Потому что, хотя Мила была так же восприимчива к нему, как и другие женщины, её не интересовала интрижка. Её бывший был очень похож на GQ в том, что использовал секс как спасение и интересовался только односторонними отношениями. Она готова поспорить, что, как и Грант, GQ мог вежливо уговорить себя уйти из вашей жизни так же быстро и гладко, как он уговорил на это себя… каким-то образом заставив чувствовать себя хорошо, даже когда он положил конец тому немногому, что вас связывало.
Эти люди были просто грёбаной магией. С ними также было трудно общаться. Тот факт, что они всегда были окружены другими, означал, что вы постоянно соперничали за их внимание. Женщины будут стекаться к ним, и флиртовать прямо у тебя на глазах, вести себя так, как будто тебя там вообще нет. Мила быстро поняла, что такие парни, как GQ, не для неё.
