Текст книги "Таинственный незнакомец"

Автор книги: Сюзанна Макмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Слава Богу, с ним все будет в порядке.

Ее взгляд скользнул ниже, спустился по мощной колонне шеи к широким плечам и внушающей благоговение груди, задержался на аккуратной талии, окруженной пузырьками, скрывающими остальную часть его тела.

Она с трудом поборола искушение наклониться, протянуть руку и прикоснуться с этим мощным сплетениям мышц... Что с ней такое происходит?

Заставив себя взглянуть вверх, она обнаружила, что он открыл глаза и наблюдает за ней.

– Я просто хотела узнать, все ли с вами в порядке, – промямлила она. – Извините, я не хотела мешать вам. Я принесла вам чашку чаю. – Она торопливо поставила чашку на бортик ванны. – Видите ли, мне нечего предложить вам надеть, когда вы выйдете из ванны...

Она огляделась вокруг и увидела пушистый розовый купальный халатик, который висел на крючке, привинченном с внутренней стороны двери.

– ...кроме разве моего купального халатика.

Он был не в восторге от этой мысли, но возражать не стал.

– Спасибо, – только и сказал он.

Он смотрел на нее таким напряженным взглядом, что у нее задрожали колени.

Она попятилась и вышла из ванной. Всего через несколько минут появился он. На нем был пушистый розовый купальный халат, который едва доходил до половины бедер, оставляя на виду длинные-мускулистые ноги, и она невольно отвела глаза.

Уютный старенький халатик едва сходился на его широкой груди, но был аккуратно завязан на талии, прикрывая его тело достаточно, чтобы не оскорблять скромность.

Его походка стала более уверенной, но когда Джози увидела, что он ухватился за дверной косяк, чтобы удержаться на ногах, она взяла инициативу в свои руки и поддержала его под локоть. Правда, она обратила внимание на то, что он уже не опирается на нее так тяжело, как прежде.

– Вы уверены, что не нуждаетесь в услугах доктора? – спросила она, когда он опустился на краешек кровати. Покрывало она откинула заранее.

– Я чувствую себя так, словно меня избил десяток парней, – вот и все. Ничего страшного. Все будет в порядке.

Тихо застонав, он лег на спину.

– Вот, примите. – Она присела на кровать рядом с ним, дала ему чашку с водой и парочку обезболивающих таблеток, которые отыскала у себя.

Она заметила, что пальцы у него дрожат. Он послушно принял таблетки, запил их двумя глотками воды, а она смотрела на него и думала, что ей с ним делать.

Он поставил чашку на прикроватный столики откинулся на подушки.

– Спасибо, – сказал он, встретившись с ней взглядом. – Спасибо за то, что спасли мою жизнь.

У Джози запершило в горле.

– Не стоит благодарности.

Она почувствовала нежность к этому мужчине, к этому незнакомцу, что было неожиданно для нее самой.

– Знаете ли, – сказал он вдруг, – вы самая красивая женщина из всех, которых я встречал.

Джози замерла от неожиданности. Она считала свою внешность довольно заурядной: прямые рыжевато-каштановые волосы, карие глаза. Несомненно, Джон Гарриман видел более хорошеньких женщин, чем она, и ухаживал за ними.

Наверное, чувство благодарности заставляет его смотреть на нее другими глазами.

– Мне нравится ваше имя, – сказал он совсем сонным голосом. – Джози, – шепнул он, и глаза его закрылись.

Она закусила нижнюю губу. Он заснул.

В мягком свете прикроватной лампы было видно, что его щеки порозовели. Протянув руку, она прикоснулась к его лбу.

У нее не было привычки за кем-то ухаживать, о ком-то заботиться.

«Только не вздумай привыкнуть к этому, – предупредила она себя. – Джон Гарриман задержится здесь ненадолго».

Выключив лампу, Джози сидела в темноте рядом с ним. «Правильно ли будет оставить его здесь и лечь спать?» – размышляла она.

Она собиралась постелить себе постель на кушетке в другом конце комнаты, но боялась оставить Гарримана. Что, если ему потребуется ее помощь?

Он беспокойно заерзал, и когда ее глаза привыкли к темноте, она заметила, что у него плотно сжаты губы. Во сне он постанывал и метался.

Нет, нельзя его оставлять в таком состоянии.

К тому же он не отпускал ее руку. Каждый раз, когда она пыталась высвободиться, он сжимал ее руку еще крепче, как будто это был для него своего рода якорь спасения.

Она продолжала сидеть, пока усталость не сморила ее и она не прилегла рядом, так и не высвободив свою руку.

– Только не подумай ничего лишнего, – пробормотала она, пытаясь лечь не слишком близко от него. Но это была узкая односпальная кровать, а он был крупным мужчиной. – Я всего лишь забочусь о тебе – и все.

Она не была уверена, для кого предназначалось это предупреждение – для него... или для нее самой.

Глава 3

Он просыпался медленно, мало-помалу приходя в себя. Открыв глаза, он осторожно огляделся вокруг.

Он чувствовал себя полумертвым, вернее, скорее мертвым, чем живым. У него безумно болела голова и болело все тело.

В памяти всплывали отдельные эпизоды вчерашнего вечера. Тяжелый удар по затылку... руки, сталкивающие его за борт. А потом вода... ничего, кроме воды... и он плывет, плывет, плывет... и конца этому не видно.

Он вспомнил тот момент, когда карабкался на берег, а затем – провал. Потом – невыносимая боль, когда он пришел в себя и, открыв глаза, встретился взглядом с парой поистине ангельских, встревоженных глаз.

Вздох и шорох простыней подсказали ему, что он не один. Повернув голову, он увидел уютно пристроившуюся у него на плече прекрасную женщину, лицо которой обрамляла масса своевольно разметавшихся шелковистых волос.

Ее рука непринужденно покоилась у него на талии, а переведя взгляд ниже, он заметил, что сам одет в какой-то уморительный розовый купальный халат.

Наверное, принадлежащий ей.

Он вспомнил, как она героически волокла его на себе до своей квартиры, как искупала его в ванне, как ласково укутала его, уложив в собственную постель.

Словно любовника.

Откуда-то из туманных уголков памяти всплыло воспоминание о том, что она вроде бы сказала ему вчера, что его зовут Джон Гарриман.

Он не чувствовал себя никаким Джоном Гарриманом. Он и понятия не имел о том, что это за человек. О Джоне Гарримане ему было известно одно: кто-то хотел его убить.

Некоторое время он лежал тихо, разглядывая женщину, которая спала рядом с ним.

Джози.

Утренний свет проникал сквозь ставни на окне, придавая золотистый оттенок ее загорелой коже. На носу у нее высыпали веснушки, но это отнюдь не портило ее внешность.

Она спасла его жизнь. Без нее он никогда не узнал бы даже, как его зовут.

В его памяти не осталось ни малейших воспоминаний о его жизни до вчерашнего вечера. Это было странное ощущение: как будто он лишился собственного тела.

Она сказала, что он богат и знаменит, что он появляется на телеэкране. Ничто из этого не пробудило в нем никаких воспоминаний.

Он знал наверняка одно: кто-то пытался его убить.

Почему?

Вопрос настойчиво звучал в его голове, соперничая с пульсирующей болью.

Что делать дальше?

Джози хотела вчера вызвать помощь, но он ей не позволил. Мысль о том, чтобы сообщить властям, не показалась ему более привлекательной и утром. Этого не следует делать, пока он не узнает, кто хотел его убить.

Джози пошевелилась и, потянувшись, медленно просыпалась в его объятиях. Интересно, какого цвета у нее глаза? Он не мог вспомнить эту подробность, но ему вдруг захотелось это узнать. Очень.

Как бы отвечая на его вопрос, она открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Глаза у нее были карие с блестящими вкраплениями янтарного цвета.

Он буквально растаял от ее взгляда. Взгляд был нежный, милый и... ошеломленный.

Она пристально смотрела на него, как будто тоже потеряла память, потом охнула и отпрянула назад, покинув уютное местечко на его плече.

Он с трудом поборол желание вернуть ее на место, удержать. Она идеально подходила для этого места в его объятиях – такая миниатюрная, с такими изящными формами и такая красивая.

Он не имел права удерживать ее в своих объятиях.

– Вы уже проснулись, – тихо сказала она. Щечки у нее вспыхнули теплым розовым румянцем, от которого она стала еще красивее. – Как вы себя чувствуете сегодня?

Он помнил ее голос со вчерашнего вечера. Ему нравилось, как он звучит: мягкий, чуть хрипловатый, но невероятно женственный.

Закусив губу, она стала осторожно отползать от него. Он боялся даже, что она упадет с кровати. Но она села, спустив с кровати одну стройную ножку.

Копна рыжеватых волос в беспорядке рассыпалась по плечам. На ней были надеты обтягивающие хлопчатобумажные шорты и просторная тенниска, не скрывавшая приятных округлостей груди.

У нее была стройная фигурка – не тощая, а скорее гибкая, в хорошей форме, – что лишь подчеркивало красивую линию хорошо развитой груди.

– Чувствую себя так, как будто смог бы подняться на Эверест, – солгал он.

Она усмехнулась:

– Вот как? Ну ладно. – Она закусила губу и, чуть помедлив, спросила: – Память к вам еще не вернулась?

Он покачал головой, но сразу же пожалел об этом, потому что в висках усилилась пульсирующая боль. Резкие движения были ему явно противопоказаны.

– Пока нет.

– Надо вам показаться доктору.

– Если о том, что я жив, узнает человек, заинтересованный в моей смерти, то мне потребуется не доктор, а могильщик.

– Вчера вы не позволили мне сообщить властям. Я подумала, что, может быть, утром...

– Нет!

Он запретил ей делать это со всей решимостью, на какую был способен. Так подсказывал ему инстинкт, и он не станет ему противиться.

– Значит, вчера вечером кто-то действительно пытался убить вас?

По ее голосу он почувствовал, что она нервничает, хотя и пытается скрыть это. Она была не только красивой – она была сильным человеком, способным без паники справиться с критической ситуацией.

Она вызывала у него восхищение, наряду с чем-то еще, с каким-то удивительным чувственным влечением.

Испытывал ли он когда-нибудь что-либо подобное? Пожалуй, нет. Но чувство было удивительно сильным.

И оно казалось новым, еще не изведанным.

Он напомнил себе, что не имеет права сейчас питать какие-либо чувства ни к Джози, ни к кому-либо другому. Нет, только не сейчас.

Не сейчас, когда вся его жизнь перевернулась.

– Кому-то желательно, чтобы я был мертв, – сказал он ей. – И я уверен, что эти люди не обрадуются, когда узнают, что им не удалось убить меня вчера вечером. Опасность будет угрожать мне, пока я не вспомню, кто это сделал.

Она довольно долго смотрела на него.

– Пока что вы являетесь единственным человеком, которому известно, что я остался в живых и нахожусь здесь, – продолжал он. – Я знаю, что мое пребывание здесь сопряжено с большими неудобствами для вас...

– Вы хотите остаться... здесь? – пискнула Джози.

Сердце у нее замерло, и ощущение это было приятным, что больше всего встревожило Джози.

Зачем бы ей приходить в радостное волнение от того, что Джон Гарриман скрывается в «Голубой рыбе»? Это было бы глупо, просто глупо.

Вся эта история разрастается как снежный ком.

Она-то хотела позволить ему остаться на ночь, пока в голове у него не прояснится. Но вот уже утро, а он по-прежнему убежден, что если о нем сообщить властям, то это поставит его жизнь под угрозу.

Она вспомнила о том, как проснулась в его объятиях, словно любовница. Она понятия не имела, каким образом, всего лишь держа его за руку, она оказалась в его объятиях.

Этот мужчина был опасен – с заглавной буквы «О».

Еще неизвестно, что может произойти, если она будет проводить с ним слишком много времени.

Разумнее всего было бы вовсе не допускать его в свою жизнь.

– Вы могли бы объяснить все властям. У них есть свои возможности защищать людей...

Гарриман покачал головой:

– Я не могу допустить, чтобы о том, что я жив, узнали многие люди. Достаточно будет одному человеку проговориться, допустить ошибку или продать эту историю средствам массовой информации. Я понимаю, что прошу слишком многого. Вчера вы спасли мне жизнь. За это я у вас в неоплатном долгу. Мне не хотелось бы просить вас о большем, но вы единственный человек, который знает правду. Если вы поможете мне, то все так и останется.

Джон Гарриман прячется у нее в «Голубой рыбе».

Ей вспомнилось то, что сказала вчера вечером Бекки: «Ведь можно немного и пофантазировать. Это очень скрашивает жизнь».

Сердце у нее учащенно забилось.

Вот вам и фантазия. Фантазия из реальной жизни с доставкой на дом.

Джози была к этому не готова. Ведь она твердо решила жить спокойной, размеренной жизнью, сосредоточившись на работе.

По правде говоря, сейчас она и была сосредоточена на работе. У нее оставалась всего неделя для того, чтобы окончательно приготовить гриль-бар «Голубая рыба» к празднику по случаю выздоровления Скипа.

У нее не было времени на фантазии.

– Почему вы уверены, что я сама не продам эту историю средствам массовой информации? – спросила она, стараясь сохранять здравомыслие, несмотря на учащенный ритм сердца.

Она должна отговорить его от этой затеи. Он буквально просверлил ее взглядом.

– Я должен кому-то верить, – сказал он. – Так что приходится верить вам.

Она, конечно, никогда бы не продала информацию бульварным газетенкам, но ее удивило, что его доверие так сильно тронуло ее. Она просто растаяла от удовольствия.

– Ладно, – сказала она наконец. – Только не забудьте, что здесь гриль-бар. Бар не самое подходящее место для того, чтобы спрятаться.

Он обдумал ее слова.

– Это идеальное место для того, чтобы спрятаться. На виду у всех. Никто глазам своим не поверит, если увидит Джона Гарримана в баре крошечного городка, – разумно заметил он. – Тем более что средства массовой информации сообщили о моей смерти. Люди видят то, что, как им кажется, они видят.

Я всего лишь парень, который похож на какую-то знаменитость. Множество обычных людей имеют внешнее сходство со знаменитостями.

Джози закусила губу. Она все еще не была уверена, что понимает, как он намерен действовать дальше.

– А на какое время вы рассчитываете? – спросила она, заметив, что говорит об этом так, словно уже готова согласиться. – Что, если память никогда не вернется к вам?

Гарриман кивнул.

– На неделю, – сказал он. – Дайте мне одну неделю. Если память не вернется, я обращусь к властям.

Джози ничего не сказала. Она размышляла о целой неделе с Джоном Гарриманом и испытывала приятное головокружение.

– Здесь есть офис? – спросил он. – Может быть, я смог бы спать там хотя бы на полу? Или чердак? Или кладовая? Я мог бы устроиться там. Я не хотел бы стеснять вас.

– Офис Скипа не больше шкафа, – сказала она. – А на чердаке не закончен ремонт. Там нет системы охлаждения. Но сейчас июнь, и в жаркие дни температура там как в печке. А насчет кладовки даже не думайте. Придется вам остаться... – она судорожно глотнула и закончила: – здесь. В этой квартире, со мной.

Судя по всему, это его не обескуражило.

– Я хочу, чтобы вы знали, что мне не нужна благотворительность, – сказал он. – Я настаиваю на том, чтобы оплатить вам все расходы, проживание и питание. Как только ко мне вернется память, я снова получу доступ к своим банковским счетам. Вы говорили, что я очень богатый человек...

– Не нужны мне ваши деньги, – прервала его Джози, обиженная таким предложением; однако ее не оставляло приятное головокружение.

– Я не хочу быть обузой. Я не останусь здесь, если вы не позволите мне оплатить свое пребывание.

Гордый. Но это она уже имела возможность заметить.

Гордость – чувство понятное. Но все же деньги с него она не могла взять.

– Не надо вам никуда уходить, – сказала она, поняв, что выбора нет.

Она спасла ему жизнь. И теперь чувствовала за него ответственность. Пусть даже, кроме этой, и есть какая-то другая причина, она не намерена признаваться в этом, даже себе самой.

Она будет считать это гуманитарным проектом. Актом благотворительности. Ее мать внушила ей важность богоугодных дел.

«Да, Джози, ты правильно рассуждаешь».

– Можете остаться здесь, – собравшись с духом, решительно заявила она.

Она сможет побороть это глупое влечение. Она взрослая женщина, а не какая-нибудь малолетняя заложница разгулявшихся гормонов.

– Если вы и впрямь хотите как-то расплатиться со мной за ваше пребывание здесь, то могли бы, как только окрепнете физически, выполнять кое-какие работы в «Голубой рыбе».

Джози сформулировала мысль, которая пришла ей в голову спонтанно.

– Видите ли, я планирую устроить большой праздник по случаю возвращения на работу Скипа, моего отца. Он был болен и некоторое время не работал. В связи с этим у меня куча дел: покраска, мелкий ремонт и тому подобное. Я привожу в порядок гриль-бар в качестве подарка для Скипа. Работы еще полным-полно. – Она помедлила. – Правда, все это физический труд, – пояснила она.

Ей вдруг показалось, что она делает ошибку. Джон Гарриман был фактически представителем американской аристократии, а она предлагает ему случайную работу в каком-то баре.

О чем она только думает? Нет, из этого ничего не получится. Это едва ли можно назвать легкой жизнью, к которой он, должно быть, привык. Не такой он был человек, чтобы в поте лица добывать себе хлеб насущный.

Он был из тех, кто ест черную икру и летает на частных реактивных самолетах. А она предлагает ему грубую пишу и черную работу.

Она уже решила взять назад свое предложение и сказать, что они придумают что-нибудь другое, но не успела, потому что, опередив ее, он, к ее удивлению, сказал:

– Согласен.

Глава 4

Он был сенсацией.

Он уставился на заголовок в местной газете, которую принесла Джози, выходившая рано утром за покупками.

Знаменитый магнат пропал в море. Предположительно утонул.

Он читал об этом, как будто речь шла о незнакомце, хотя с фотографии на него смотрела его собственная физиономия.

– Я купила для вас кое-какую одежду, – сказала Джози. —У нас, на Кристал-Ки, выбор невелик, да и лавки на берегу так рано утром обычно не открываются. Мне повезло, что одна из них оказалась открытой. Здесь ведь не так, как в Нью-Йорке.

– Я мало что помню о Нью-Йорке, поэтому, что бы вы ни купили, мне подойдет, – сказал он, отрывая взгляд от газеты.

Ему хотелось прочесть до конца статью о себе, но еще больше не терпелось снять с себя розовый купальный халатик Джози. Эта пушистая вещица унижала последние крохи оставшегося у него мужского достоинства.

Он понимал, что не имеет ни малейшего права стараться произвести впечатление на Джози, когда в его жизни все так запуталось. И все же его физическая слабость, которую он продемонстрировал вчера вечером, была достаточно унизительной, чтобы усугублять это чувство смущением, которое вызывал купальный халатик Джози на нем.

Он очень медленно поднялся на ноги, проверяя свои силы. У него по-прежнему страшно болела голова, но он с радостью заметил, что жизненные силы возвращаются. По крайней мере ноги у него больше не подгибались.

– Я чувствую себя хорошо, – заявил он, заметив, что она готова предложить ему помощь.

Она настороженно наблюдала за ним. Ее блестящие золотисто-карие глаза творили с ним что-то странное: ему хотелось привлечь ее к себе и продемонстрировать, насколько хорошо он на самом деле себя чувствует.

– Отлично, – сказала она, окидывая его серьезным взглядом. – Рада, что вам стало лучше. Я принесла несколько пончиков, а пока вы переодеваетесь, приготовлю кофе. – Она склонила голову набок, пристально вглядываясь в него. – Я также приобрела кое-что для ваших волос.

– Для моих волос?

Она извлекла из пакета коробочку с изображением блондинки и обещанием «придать волосам чарующее великолепие».

Он нахмурил лоб и потрогал свои волосы.

– Вы собираетесь изменить цвет моих волос?

– Не беспокойтесь. Обещаю, что это не радикальное средство. Потом я помогу вам воспользоваться им. А кроме того, смотрите, я купила очки. – Она извлекла из пакета очки в проволочной оправе – для интеллектуалов. – В них, конечно, вставлены простые стекла. Я купила также солнцезащитные очки, чтобы носить их вне помещения. Никто, кроме нас с вами, не будет знать, что очки без диоптрий. Если мы хоть немного не изменим вашу внешность, то из нашей затеи ничего не получится.

Обдумав сказанное, он пришел к выводу, что она права.

– И еще одно, – сказала она.

Он вздернул бровь.

– Хотя ваше имя – Джон – является весьма распространенным, при вашем внешнем сходстве с Джоном Гарриманом такое совпадение может оказаться излишним. Ведь нам не надо, чтобы люди начали задумываться над совпадением, не так ли? Как насчет «Гарри»? – предложила она. – Это сокращение от фамилии «Гарриман», однако это едва ли кому-нибудь придет в голову.

Он обдумал предложение. Гарри.

– Ладно, – согласился он. Наверное, это не имело значения. Поскольку он не чувствовал себя Джоном, то что изменится, если он теперь будет Гарри?

Она улыбнулась и протянула ему пакет с одеждой. Он взял его, и у него пересохло во рту, пока он наблюдал, как она движется по крошечной кухне. Прежде чем отправиться по магазинам, она приняла душ и сменила одежду. Белая тенниска и облегающие шорты обрисовывали каждый изгиб ее фигуры. Он простоял неподвижно около минуты, просто наслаждаясь этой приятной картиной. Она оглянулась и посмотрела на него.

– Вы уверены, что не нуждаетесь в помощи? – наивно спросила она.

Он стряхнул с себя наваждение, пробормотал, что справится сам, и направился в ванную.

Она, как видно, совершенно не сознавала, как действует на него, – по крайней мере ему так казалось. Интересно, как получилось, что такая великолепная женщина, как Джози Райли, не понимает, насколько она соблазнительна?

Может быть, ее наивная чувственность – всего лишь притворство?

Он так не думал, но понимал, что крайне странно в наши дни встретить красивую женщину, абсолютно лишенную всякого жеманства.

Воздух в крошечной ванной был еще влажным после того, как она приняла душ, и в нем ощущался запах Джози. Он не мог не представить себе, как она стоит под душем голая и вода скатывается по всем соблазнительным изгибам ее тела.

Судя по всему, его мужские инстинкты были в отличном рабочем состоянии, хотя память к нему и не вернулась. Ему нужно перестать думать о ней. Джози, конечно, сногсшибательная красотка, но он встретил ее в самый неподходящий момент своей жизни.

Заставив свой мысли вернуться к тому, что ему предстояло сделать, он стряхнул с плеч розовый халатик и заглянул в пакет с одеждой. Джози подумала обо всем. На самом верху лежали туалетные принадлежности и несколько упаковок с хлопчатобумажными нижними трусами.

Он представил себе, как Джози выбирает для него нижнее белье, и это отнюдь не помогло ему выбросить из головы мысли о ней.

Под трусами он обнаружил предметы одежды всех цветов радуги. На фотографии, помешенной на первой странице майамской газеты, он был в костюме и при галстуке.

Джози купила ему несколько ярких гавайских рубашек и джинсовые шорты. На самом дне пакета он отыскал пару кожаных сандалий в стиле хиппи. Не нужно было ждать возвращения памяти, чтобы понять, что в шкафу Джона Гарримана в Нью-Йорке не найдется ни одной вещи, соответствующей им по стилю. Хотя память ему ничего не подсказывала, он знал это на уровне инстинкта.

Гавайские рубашки и сандалии противоречили стилю Джона Гарримана. Но выбор странным образом казался правильным. Это был стиль Гарри.

И он на какое-то время превратился в Гарри.

Он оделся, побрился и, надев очки с простыми стеклами, внимательно посмотрел на себя в зеркало.

– С днем рождения, Гарри, – мрачно сказал он.

Интересно, сколько пройдет времени, пока к нему вернется память и он снова станет Джоном Гарриманом? И что он почувствует, когда это произойдет?

Кстати, когда он возвратился в ту часть комнаты, которая была гостиной, он понял, что пребывание в образе Гарри имеет свои преимущества. Джози стояла к нему спиной, наклонившись к мини-холодильнику.

Он был вынужден напомнить себе, что не следует слишком привыкать к уютной жизни с Джози. У него была другая задача – вернуть свою память.

– Ух ты! – выдохнула она, повернувшись в его сторону с небольшим кувшином апельсинового сока в руке. – Надеюсь, все подошло по размеру? Я однажды несколько месяцев проработала в отделе мужской одежды в одном из магазинов Майами, так что довольно хорошо научилась определять размеры на глаз...

Гарри кивнул:

– Все подошло великолепно. Спасибо.

Она все выбрала удачно. Даже сандалии подошли по размеру.

Джози глаз не сводила со своего гостя.

– Вы выглядите совсем другим.

Он все еще выглядел как Джон Гарриман, но в то же время отличался от Джона Гарримана. Он был сейчас похож скорее на человека, напоминающего Джона Гарримана, а не на самого Джона Гарримана.

Изменение цвета волос завершит преобразование.

Подавив желание продолжать смотреть на него, она разлила только что сваренный кофе в две кружки. Нечего предаваться фантазиям, строго приказала она себе. Надетые на нем гавайская рубашка и сандалии не меняли того факта, что на самом деле это Джон Гарриман и что обитают они с ним в двух диаметрально противоположных мирах.

При обычных обстоятельствах они никогда бы не встретились, и когда все это закончится, они больше никогда не увидятся снова – напомнила она себе.

– Присаживайтесь, – коротко сказала она, указав жестом на кресло в так называемой гостиной.

Прихватив с собой газету, он опустился в кресло. Обивка на кресле была выгоревшая, деревянные ножки с зазубринками. Каюта на его яхте была, наверное, просторнее, чем вся эта квартирка.

Несмотря на это, он чувствовал себя здесь как дома. Он снял очки в проволочной оправе, засунул их в карман рубахи и принялся просматривать газетную передовую.

Она поставила кружки на кофейный столик перед ним, потом принесла на подносе пончики, сахар, молоко, сок и стаканы.

– Я редко что-нибудь готовлю, когда бываю дома, – извиняющимся тоном сказала она. – Мне не следовало бы есть пончики, но они упрощают приготовление завтрака. Я люблю готовить, когда это моя оплачиваемая работа – я постоянно помогаю в гриль-баре, – но когда я не на работе, я ленюсь готовить.

Гарри пожал плечами.

– Меня вполне устраивают пончики, – сказал он. – Уверен, что я люблю пончики. Правда, я этого не помню. А это странно, очень странно.

Он взял пончик и продолжил чтение статьи.

Налив себе стакан молока, Джози устроилась на кушетке напротив него и тоже взяла пончик. Окунув в молоко шоколадный пончик, она исподтишка разглядывала его благородное худощавое лицо.

Может быть, написанное в статье что-нибудь напомнило ему? Может быть, именно в этот момент к нему возвращается память?

Осознав, в каком направлении потекли ее мысли, она чуть не подавилась пончиком. Уж не спятила ли она?

Ведь она фактически боялась, что к нему вернется память. Ей хотелось, чтобы он оставался здесь целую неделю.

Кто-то теряет, кто-то находит.

Кусок пончика застрял у нее в горле. Нет, видно, она и впрямь спятила!

К людям это не относится. Особенно к таким, как Джон Гарриман. Он потому и считался завидным женихом, что его было невозможно «заарканить». Каждая старлетка, каждая модель и дебютантка от моря и до моря пыталась заманить в ловушку знаменитого холостяка.

И это было превосходно, потому что Джози все равно «завязала» с мужчинами. Зачем ей нужен мужчина? От них одна головная боль и куча неприятностей.

Нет, на этом она поставила крест.

Она проглотила последний кусочек пончика.

– Что вы думаете об этой статье? – спросила она минуту спустя, начиная нервничать.

Прежде всего она должна помочь ему восстановить память, и ей лучше не забывать об этом. Гарри сложил газету.

– Мне кажется, что я читаю о ком-то другом, о каком-то незнакомце, – сказал он, явно расстроившись.

Он узнал массу интересного о Джоне Гарримане, но ничто не разбудило в нем воспоминания. Оказывается, у него не было семьи. Его родители трагически погибли в автокатастрофе, когда ему было всего пять лет, и он вырос в приюте.

К двадцати трем годам он, окончив бизнес-школу и поработав в области бизнеса, основал небольшую компанию, которая впоследствии стала «Гарриман корпорейшн». Газеты называли его финансовым гением с талантами Мидаса в области капиталовложений, никому не известным человеком, который превратился во всемирно известного магната.

За десяток лет он нажил огромное состояние на слияниях и поглощениях независимых компаний, создавая корпоративные конгломераты и осуществляя инвестиции в международном масштабе, чтобы финансировать свою империю.

На борту яхты находились его секретарь, его личный помощник, двое членов совета директоров «Гарриман корпорейшн» и экипаж в составе восьми человек.

Читая высказывания тех, кто находился на борту яхты, а также других своих партнеров по бизнесу и развлечениям, он не почувствовал ничего.

Никаких воспоминаний, никаких эмоций.

Он не чувствовал ничего, кроме пустоты внутри.

Он не был близок ни с одним из этих людей. Он не был близок ни с кем.

– Я понимаю, что читать это, должно быть, тяжело, – тихо сказала Джози. – Вы уверены, что не хотите позвонить кому-нибудь, сообщить кому-нибудь, что вы живы? Другу? Доверенному члену вашего персонала?

– Нет, – не раздумывая сказал он. Он огорченно взъерошил пальцами волосы. – Я не могу этого объяснить, но это так. Мне жаль, что люди горюют по поводу моей смерти, когда на самом деле я жив, но...

Он замолчал, осознав последствия того, о чем он говорил.

Может быть, какой-нибудь член его персонала столкнул его за борт?

Или это был человек, затаивший против него злобу, возможно даже, человек, которого он считал другом или партнером, но который мог внедрить среди членов экипажа убийцу?

Джози взглянула на него с сочувствием. Она не просила его закончить предложение, и он был ей за это благодарен.

– Ой, чуть не забыла! – воскликнула она и, подбежав к двери, взяла оставленный там пакет и, отодвинув поднос с остатками завтрака, вывалила его содержимое на кофейный столик.

– Бульварная пресса, – весело объявила Джози. – По пути я зашла к одной приятельнице и прихватила несколько ее излюбленных газетенок, – объяснила она.

Бекки была абсолютно сбита с толку необъяснимым внезапным интересом Джози к бульварной прессе. Обычно Джози с презрением относилась к таким газетам, но она понимала, что они могут оказаться наилучшим источником информации, способной стимулировать память Джона.

Жизнь Джона Гарримана регулярно становилась предметом обсуждений на многоцветных страницах специализирующихся на скандалах еженедельников, так что Джози принесла с собой настоящие золотые россыпи информации.

Она наблюдала, как Гарри тупо уставился на кучу газет, в каждой из которых красовались его фотографии в сопровождении броских двусмысленных заголовков, сосредоточивающихся преимущественно на его любовных похождениях.

– Думаю, они перешли всякие границы, – сказала она.

Возможно, бульварные газеты – это слишком. Но если в этом был хоть один шанс заставить память заработать, она должна была попытаться его использовать. Ради него. И ради себя тоже.