Текст книги "Лицо ангела"
Автор книги: Сюзанна Форстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
Глава 13
Её поразило, что она в точности знала, как следует допрашивать заложника. Она ясно представляла себе всю последовательность действий: сначала сделать его беспомощным физически. А затем приступить к его разуму. Взять под контроль каждый аспект его существования. Всё время держать под надзором и сделать его зависимым от себя во всем, даже в личной гигиене. Кормить его, одевать, везде ходить за ним и сопровождать даже в ванную комнату. Чем более интимными будут его нужды, тем более уязвимым и беззащитным он станет. Требовать, чтобы он выполнял все приказания точно. Наказывать, когда ослушается и поощрять, когда повинуется. Для наибольшего послушания отобрать всё его имущество, включая одежду. Пусть будет обнаженным, а еду и одежду использовать как награду за хорошее поведение.
Голод и жажда – самые действенные стимулы.
Анджела стояла, пристально вглядываясь в своего пленника и изумляясь тому, что смогла справиться с таким большим и сильным мужчиной, который сейчас вдобавок был ещё и очень зол.
Руки Анджелы болели после того как она как можно крепче связала пленника, но держать его связанным было необходимостью, если она хочет выжить и иметь преимущество на своей стороне достаточно долгое время, необходимое для осуществления ее планов. Она не только знала, как надо обращаться с заложником, но и знала, какие номера они могут выкинуть в порыве отчаяния.
Пока что он не был обнажен, но она сделает это, если он не оставит ей выбора.
Дотащить мужчину до хижины из грузовика было вызовом силе воли, характеру и находчивости. Анджела нашла старую деревянную тачку на клумбе, и использовала все силы, чтобы перетащить его в кузов тачки, затем она поочередно рывками толкала и тянула тележку к хижине. Казалось, это был самый лучший способ перевезти его, но приложенные усилия истощили Анджелу. От лихорадочного возбуждения ее кожа покрылась испариной, а во всем теле чувствовалась слабость.
«Стресс», – сказала она себе. «Стресс, голод и духота».
Воздух был настолько насыщен влагой, что покрывал её словно пеленой, затылок постоянно был влажным от пота. Не может быть, что она заболевает, но даже если это и так, придется приложить все силы, чтобы побороть болезнь.
Карпентер метался у её ног, пытаясь развязать путы. Хвала Богу за то, что она затянула узлы потуже. И прежде всего за то, что знала, как их завязывать. Использовать ведь надо было не «бабий» узел, который ослабеет, если его постоянно дергать. Завязывать надо прямым узлом: протянуть один конец веревки справа налево, затем пропустить её под другим концом, второй конец протянуть слева направо…
– Сними с меня эту повязку, – прорычал он. – Развяжи эти веревки и имей смелость разговаривать со мной лицом к лицу.
– Так же как и ты разговаривал со мной? Ты, человек, который подкрадывается к женщинам, ловит их и затыкает рот.
– Не ко всем женщинам, – возразил он. – Только к одной, у которой одержимость убивать врачей, начиная со своего собственного отца.
Анджела замерла. Он и правда о ней знал. Но не всё, как он утверждал, совсем не всё. Это было невозможно. Какая-то неясная догадка забрезжила, но недостаточно сильно для того, чтобы восстановить в памяти воспоминания. А потом девушка начала дрожать с такой силой, что пришлось прислониться спиной к стене, чтобы унять дрожь. Если бы он не поднял на неё руку, она, возможно, не смогла бы сделать с ним всё это. Он оказал ей услугу, поняла она, потому что любое сочувствие причиняемой ему боли исчезло.
Когда дрожь прекратится, не останется ничего кроме холодного расчета и решительности.
Этот мужчина пришел за ней, чтобы остановить её, но это она его остановит. Она узнает каждую деталь его задания, включая информацию о том, связан ли он как-то со Смарттеком, и удовольствуется не меньшей информацией, чем эта.
Правда. Ей нужна правда обо всех, даже ужасных вещах, которые стерлись из её памяти.
Он сказал, что знает то, что она не в силах вспомнить. Что ещё это могло значить, кроме как то, что он связан с биотехнологическим сообществом, возможно, вовлечен в сбор разведывательных данных и медицинские эксперименты, как её приемный отец?
Он выругался ещё раз и затих, но не успокоился. Он думал, просчитывал свои действия.
– Сними хотя бы повязку, – сказал он. – Сделаешь это, и я перестану пытаться освободиться от веревок.
– Так… теперь мы торгуемся? Я так не думаю, Доктор. – Она мягко рассмеялась. – У тебя нет ничего, чего бы я хотела взамен.
– Чего ты хочешь?
– Узнать, чего хочешь ты и почему ты преследовал меня. Ты не избавишься от этих веревок, пока не расскажешь мне всё.
– Отлично. Просто сними повязку с глаз и дай мне сесть. Я не могу разговаривать так.
Так дело не пойдет, хотя пока он этого не понимает. Она теперь отдает приказы. Пожалуй, пришло время объяснить ему это.
Анджела огляделась, пытаясь найти что-нибудь, что помогло бы ей изложить свою точку зрения более доходчиво. Большую палку, например. Вокруг было полно деревянных предметов. Хижина была построена полностью из древесины тропических деревьев, а крыша сложена из пальмовых листьев. Это было довольно большое строение, состоящее их двух комнат; большая часть площади находилась на открытом воздухе под навесом, фасад выходил на пляж с искрящимся белым песком и лазурное море.
Анджела почувствовала освежающее дуновение ветерка и подняла волосы, позволяя им спускаться завитками на затылке. Она связала концы блузки на талии и подвернула льняные шорты, но ничто не спасало от жары.
Сейчас бы скинуть всё с себя и искупаться в море обнаженной!
Духота угнетала. Местность, где оказалась Анджела, была первобытной, но у неё не было выбора. В кармане своего пленника она нашла карту с указанием этого места, которое описывалось как изолированное убежище, оборудованное солнечной батареей, водопроводом с холодной и горячей водой, а также с запасом еды на две недели. В тот момент она находилась в центре тропических джунглей, не имея ни малейшего понятия ни о местности, ни об её обитателях. Её знание испанского было очень ограниченно, а в грузовике лежал мужчина без сознания. Любое убежище в такой ситуации оказалось бы кстати. Анджела, наконец, поддалась порыву и изогнулась, чтобы встряхнуть волосами, зная, что они шелестят, когда она пропускает пальцы через густые пряди коньячного цвета. Лишь бы охладить голову и снизить температуру. Подошвы её кожаных сандалий прошлепали по кафельному полу: они достались ей от Сильвер, и были на несколько размеров больше.
– Что это за шум? – спросил он. – Что ты там делаешь?
– Точу ножи, Доктор, на случай если решу ими воспользоваться. И кстати, с этого момента вопросы здесь задаю я.
Она откинула волосы назад и подошла к нему, будучи теперь более спокойной и сдержанной. Трудно было представить, что он хотел привезти её в подобное место с иной целью, кроме как допросить и избавиться, и это частично было причиной, по которой она сама привезла его сюда. У Анджелы было несколько вопросов, и она хотела использовать все преимущества, которые предлагало это место, включая психологическое преимущество, которое появилось, когда она одержала над ним верх. Опасность была только в том, что он мог раньше сообщить, куда собирается, и что они знали место его назначения. Первоочередной задачей было выведать у него эту информацию, и она уже даже придумала как.
Заходящее солнце постепенно наполняло хижину янтарным светом, придавая комнатам насыщенное персиковое сияние. Когда она направлялась на кухню, её тень танцевала по разделяющей две комнаты решетчатой деревянной ширме, одной из немногочисленных попыток украсить помещение. Остальные попытки были одновременно прозаичны и очаровательны. Повсюду были мексиканские маски ягуаров, морские ракушки желто-красного цвета и пальмы в глиняных горшках, которые, скорее всего не требовали поливки из-за высокой влажности. На крытой пальмовыми ветками веранде висел гамак, гостиная и кухня были обставлены плетеной мебелью с выцветшими оранжевыми райскими птичками на подушках.
Но мысли Анджелы были заняты отнюдь не обстановкой.
Она искала определенный столовый прибор, и к счастью, на кухне такой, кажется, имелся. Она была уверена, что хижина была так хорошо оснащена не случайно. Эта лачуга слишком изолирована, чтобы можно было проводить здесь отпуск, но идеально подходила для тайных делишек. Во всяком случае, девушка нашла, что искала, в первом же ящике, который открыла. Лезвие ножа было такого же цвета вороненой стали и таким же острым, как и глаза мужчины.
– Что, черт возьми, ты делаешь теперь? – дал знать о себе пленник.
Она вернулась в гостиную, полностью уверенная, что он не видит, что она держит в руках, но он узнает, почувствует это собственной кожей, если не захочет сотрудничать с ней. Она не планировала пускать в ход нож, но… всякое может случиться.
– Я сказала, что вопросы здесь задаю я. Какое слово из этого предложения тебе непонятно?
Он пробормотал какое-то слово, но Анджела его услышала, и оно рифмовалось со словом «скука».
Анджела вздохнула – как же он всё усложнял!
Мужчина лежал на бамбуковой циновке в углу гостиной недалеко от двери. Это было самое дальнее место, до которого она смогла дотащить его, принимая в расчет его размеры. Ей следовало бы испугаться их. Если она и имела представление о том, сколько тяжести может поднять, то он побил её рекорд, по крайней мере, на двести фунтов [21]21
Фунт – мера веса, составляет 453,6 г.
[Закрыть]. И он был на 7 дюймов выше её [22]22
Дюйм – мера длины, составляет 2,54 см
[Закрыть], таким образом, его рост был около шести футов одного дюйма. Немаленький враг, но каким-то образом она знала, что именно в этой области она обладает превосходящим мастерством. Он был волшебником в операционной, и возможно у него имелся опыт разведки, но она искренне сомневалась, что ему когда-либо приходилось делать вещи, которые, начинало ей казаться, приходилось делать ей.
– Я не думаю, что ты понимаешь, – сказала она тоном, выдающим предельное терпение и спокойствие.
Она рывком схватила его за футболку.
– Не двигайся!
Двумя искусными движениями Анджела разрезала рукав футболки, оставив его руку обнаженной и практически нетронутой, если не принимать во внимание одну крошечную царапину.
Почему её удивляет, что она знает, как обращаться с ножом?
Он резко приподнялся, насколько позволяли веревки.
– Что это, черт побери? – Несомненно, почувствовал царапину.
– Я просто отрезала рукав твоей футболки. Будешь разговаривать со мной в таком тоне и потеряешь другой рукав, а затем я порежу твою футболку на лоскуты и приступлю к самому интересному. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как окажешься голым.
– Голым? Это что, фантазии твоего больного воображения?
– У тебя проблемы со слухом или ты просто дурак? – Быстрым движением она разрезала плечевой шов, и вырез футболки откинулся вперед. – Хочешь, чтобы я приступила ко второму рукаву?
Звук, вырвавшийся из его стиснутых челюстей, походил на рык дикого зверя из джунглей. Если бы Анджела не была убеждена, что веревки его надежно удерживают, она бы остановилась, отступила и позволила ему остыть. Но это означало бы, что она испугана.
Слишком много мужчин в её жизни пытались контролировать её именно таким способом, запугивая. Слишком много, черт побери!
С рукавом было покончено. Анджела поклялась, что всё остальное ждет та же участь. Если ему так хочется, на нем не останется даже фигового листка.
Девушке было трудно подобраться к своему пленнику потому, что он лежал. Поэтому, опираясь на стену, чтобы сохранить равновесие, она поставила его на колени, поддерживая до тех пор, пока он не смог стоять самостоятельно. Она не только связала его руки и ноги, она ещё и соединила их вместе, ограничивая таким суровым способом его подвижность. Из-за повязки на глазах у него скорее всего кружилась голова, но для неё это также было выигрышно. Она хотела, чтобы он был уязвим во всех отношениях.
– Великий доктор Джордан Карпентер в качестве обнаженного раба, – прошептала она в его ухо, затем легонько дунула и наблюдала, как его лицо исказила гримаса. – Интересно, что подумало бы медицинское сообщество о своем рыцаре в сияющих доспехах теперь.
– Спроси, имеет ли для меня это хоть малейшее значение, – пробурчал он.
– Единственное, что отделяет тебя от состояния обнаженного раба – это твои шорты сафари, Доктор. На твоем месте, я бы не хотела почувствовать мою руку, сжимающую нож, в районе твоих трусов. Я ведь могу и промахнуться.
– Они ошибались насчет тебя.
– О чем ты?
– Ты ненормальнее, чем они думают.
– Неправильный ответ. – Она разрезала другой плечевой шов, и футболка практически свалилась с него.
Он отпрянул назад, и она почувствовала вкус победы.
Вкус справедливости. У неё перехватило дыхание и на мгновение бросило в жар. Большой мужчина покорялся, а это было всё, что ей нужно – немного уважения. Но внутри она дрожала, и дрожь эта была вызвана совсем не одержанной победой – Анджела была совсем не готова к тому, чем занималась.
***
Анджела не ожидала, что будет думать о его теле, после того, как ей пришлось защищать себя от него, но не думать об этом становилось всё труднее. Мужчина был полуобнажен, в высшей степени зол, и действительно производил впечатление, особенно когда его мускулы были так напряжены. Взгляд Анджелы против воли прошелся по его фигуре и остановился на животе. Её саму это удивило, принимая во внимание, что было много другого, что могло приковать её взгляд.
«Движение» – поняла она.
Мускулы его живота были в постоянном движении, напряженные от сдерживаемых эмоций, но, тем не менее, подымающиеся при каждом вздохе. Быстрый вздох, неглубокий и сдерживаемый. Движение. И дорожка волос в форме вихря спускалась вниз по животу, отбрасывая тень на торс, что наталкивало на мысли о море, о штормах. В оковах, на коленях, доблестный доктор мог служить моделью религиозного мученика с картин Караваджо – вся красота человеческого тела, представленная в игре света и тени. Хорошо, что он замолчал, потому что она определенно могла поранить его, и не обязательно намеренно – просто потому, что ей не следовало держать сейчас нож в своих ослабевших руках. Потому нож бесполезен. Она и сама бесполезна, не имея ни малейшего понятия о том, что делать и будучи на грани истерики. И во всем этом лишь его вина.
Анджела боролась с лихорадкой, усталостью и влажным теплом. У неё с самого утра не было маковой росинки во рту, но есть тем не менее не хотелось, хотя, пожалуй, стоило заставить себя, чтобы восстановить силы. Она не могла показать, насколько на самом деле слаба.
Стрекоза с переливающимися зелено-желтыми крылышками залетела в хижину, прострекотала по всему помещению и приземлилась прямо на глазную повязку заложника. Он резко мотнул головой в попытке избавиться от нежеланной гостьи на своей голове и чуть не упал при этом, но не проронил ни слова. Крошечными жемчужинами, готовыми скатиться с лица, блестели капельки пота на его висках. В комнате витал запах сдерживаемого гнева. Запах жженой резины, который возникает при резком торможении. Но, возможно, мужчина тоже слабел.
Был только один способ выяснить это.
Анджела сделала глубокий вздох, затем ещё один, в попытке справиться с головокружением. Кто-то научил её такому приему – девушка была в этом уверена. Она также начинала понимать кое-что ещё: какая-то ее часть спокойно относилась к виду крови и была абсолютно бесстрашна. Но эта её часть была надежно спрятана вместе с ужасами стертых из памяти месяцев, а освободить их было бы слишком опасно. С определенного времени она не подпускала их, но делать это и дальше она не могла. Если она будет бояться, ей никогда не справиться с ними. Сильнее сжав ручку ножа, Анджела снова ощутила в руке его тяжесть.
– Давай-ка посмотрим, за что приняться после футболки? – она притворилась, что размышляет над этим вопросом. – Может, трусы? Мне даже думать не хочется, что сделают москиты с твоим голым…
Он что-то невнятно пробормотал.
– Прошу прощения?
– Я сказал, что будь по-твоему. Задавай свои вопросы.
– А ты на них ответишь?
– Я на них отвечу. Что ты хочешь знать?
– Я хочу знать, что тебе известно об Анджеле Лоу?
– Ты и есть Анджела Лоу, верно?
– Просто расскажи мне о ней. – Девушка снова начала дрожать, и даже судорожное цепляние за ручку ножа не помогало. Существовала определенная цена за освобождение силы, спрятанной в её душе, и сейчас ей придется её заплатить. Она решила освободить её полностью:
«Расскажи, что сделала Анджела Лоу, всё до каждой отвратительной детали. Расскажи мне, кто её друзья, если таковые имеются, кто хочет её убить. Это Брендт или Сэмми? Или Сильвер? Или кто-то, кого она не знает, призрак из её исчезнувшего прошлого? Скажи же мне, есть ли для Анджелы Лоу хоть какая-то надежда, потому что она разваливается на кусочки, Доктор. Разваливается быстрее, чем ты.»
– У меня есть условие, – произнес Карпентер.
– Ты не в том положении, чтобы ставить условия.
Он вызывающе поднял голову:
– Тогда разрежь мою одежду и распотроши меня своим ножом, или сделай, что ты там ещё планируешь, потому что я не скажу ни слова, пока ты не снимешь с моих глаз повязку.
У неё промелькнула мысль, что доктор хочет увидеть, с кем он имеет дело. Это даст ему преимущество, и это не та уступка, на которую ей следует идти, особенно после его намеков. Потом мелькнула другая мысль, что доктор хочет установить с ней более тесный контакт, контакт, который может возникнуть только когда смотришь глаза в глаза, но это было бы просто смешно.
«Распотрошить его?» – эти слова изумили и напугали Анджелу. Он, должно быть, блефует. Не может же он всерьез думать, что она способна на такую жестокость. Она неспособна на такое.
Даже потеряв память, Анджела знала, что никогда не делала ничего подобного и никогда бы не смогла. Он будто бы говорил о каком-то другом субъекте, который и человеком-то не был.
«Кто-то ввел его в заблуждение» – в изумлении поняла она. Они пытались заставить его думать, что она монстр. Кто-то ему лгал! Появившаяся капелька пота на лбу стекла струйкой. Анджела моргнула и почувствовала в глазах жжение. Нетвердой походкой, с дрожащими руками она направилась к доктору. Мысль об опасности возникла в голове, но было слишком поздно, остановиться она уже не могла. Не стоит использовать нож – кто-то из них может пораниться.
Острие ножа просвистело в опасной близости от уха Джордана, и он дернулся.
Повязка упала с глаз мужчины и Анджела увидела кровь. Она подумала, что нечаянно порезала его, но в глазах мужчины увидела не боль, а смятение, гнев и неверие. Он пристально вглядывался в неё, как будто не веря своим глазам.
«Голубые глаза» – поняла она. «Пронзительно голубые. Как поверхность земли, если смотреть на неё с высоты миллионов миль».
– Кто ты, черт побери? – прошептал он.
Снова вернулось головокружение вместе с жаждой мести, от которой подкашивались ноги. О чем он говорит? Кем, как он думает, является она, Анджела? Он же рассмотрел каждую черточку её лица в тот день в своем доме. Он разглядывал её до тех пор, пока она не почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. И что было самым странным, так это то, что он смотрел, как будто влюблялся в неё или уже был наполовину влюблен. Такого она не представляла. Но он, казалось, не узнал её. Как такое возможно?
***
В помещении лаборатории когнитивных исследований не было никаких признаков глобального потепления. Выдыхаемый воздух сворачивался клубочками каждый раз, когда Сэмми Трэн делал выдох. Погода в его собственной беличьей клетке была на десять градусов холоднее, чем обычно, а хуже всего было то, что он не мог найти свои меховые наушники. Ему казалось, что сосульки повисли на его ушах и на некоторых других выступающих частях тела. Но не это было хуже всего. Хуже всего было то, что она исчезла. Анджела Лоу всё ещё отсутствовала, и он не мог думать ни о чем, кроме этого. Его работа совсем не продвигалась, поэтому он и понизил температуру.
Холод отвлечет его. Он отчаянно пытался не подпускать к своему разуму ребяческие заботы, и сконцентрироваться на том, что ему необходимо сделать до того, как солнце снова взойдет. Он никогда не доводил Ангельское личико до предела. Но сегодня вечером это изменится. Сегодня он разорвет непрерывный круговорот этой игры, которая стала его образом жизни, и докажет, что она сделает всё, что он прикажет и даже больше. Программа вызывала привыкание. Огромная власть, которую она предоставляла, приводила в трепет. Сэмми мог контролировать разум других людей, их поведение. Никто не мог делать подобное, даже Господь Бог, если верить в теорию существования свободы воли. Никто кроме лабораторной крысы по имени Сэмми. Его не волновала слава. Его в действительности не волновала даже власть. Его интересовал успех, опьяняющий вкус успеха. Кто бы поверил, что можно контролировать практически каждый аспект поведения человека одним лишь щелчком кнопки мыши? Что можно свести всю человеческую природу до жесткой науки? Сэмми провел ладонью по давно отросшей стрижке. С такой прической он выглядел как морской еж, но ему нравилось, как волосы при этом щекочут кожу рук, возбуждая чувствительные зоны коры головного мозга. У него была новость для скептиков. Он мог контролировать эмоции людей, изменять их мотивы и превращать даже самых добропорядочных из них в мерзких ублюдков, если бы захотел. Он не только мог читать мысли, он мог их менять. Он мог подвести невинного человека под убийство. И в то же время не допустить этого. Вот это и была власть! Естественно будут толпы разгневанных, осуждающих моральный аспект того, что могла сделать Ангельское личико. Но Сэмми не волновало это в данный момент. Он был занят тем, что пытался заставить её работать в совершенстве. Это была его работа. Он уже держал руку на кнопке мыши, готовый увеличить сигнал силы на лимбическую систему, когда услышал шуршание бумаг. Будто бы кто-то раскрыл книгу. Он оставил работающую программу и поднялся из-за стола, быстро прошел по коридору до следующего кабинета, и даже быстрее совершил это путешествие в уме, потому что совершенно точно знал, что там обнаружит.
Её кабинет был абсолютно пуст: ни одного признака жизни за исключением книг, которые были сложены стопками и втиснуты между дешевыми металлическими книгодержателями. Как обычно одна или две были раскрыты, словно она собиралась вернуться к чтению, но была прервана чем-то более интересным. Можно подумать, что она не занималась ничем, кроме чтения. Она всегда смахивала воображаемый локон волос с лица, когда читала. А он всегда подшучивал над её гиперактивной поясной извилиной коры большого мозга, и что она была в шаге от того, чтобы превратиться в маньяка с навязчивыми идеями. Совсем скоро ты совсем тронешься и превратишься в безмозглую куклу, Анджела!
«С ней всё в порядке, просто она взяла тайм-аут», – вот что ему сказали.
Вранье!
Сэмми со злостью толкнул спинку лабораторного стула, ударяя её о край рабочего стола. Где-нибудь в другом месте возник бы страшный грохот, но в вакууме лаборатории он лишь мельком отметился. Совсем как его жизнь, в которой всё отмечалось мельком, и ничто не производило ни звука.
«Где же она, черт побери? И как я мог позволить ей исчезнуть прямо из-под моего носа?»
