Текст книги "Когда замирает сердце"

Автор книги: Сюзан Ричард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Похоже, снова начиналась гроза. Засверкали молнии, зловеще погрохатывал гром. Между громовыми ударами я услышала шум подъезжающей к дому машины. Кто бы это мог быть? Я осторожно подошла к окну и слегка раздвинула занавески.

Зеленый «феррари» направлялся к гаражу. Значит, вернулся Дик. Слишком рано для светского человека, ехидно подумала я.

Я немного постояла у окна, наблюдая за дождем. Ну вот, свет на верхнем этаже погас. Дирдре тоже услышала шум машины, убедилась, что внук благополучно вернулся, и легла спать.

Я вспомнила тетю Лотти, всегда старательно делавшую вид во время каникул, что ее не интересует, куда я ухожу и во сколько возвращаюсь. Но когда бы я не вернулась, в ее комнате всегда горел свет.

Я выключила свет за исключением настольной лампы и забралась в постель, взяв с собой книгу, порадовавшись, что растопила камин. Поленья будут тлеть еще очень долго и немного развеют темноту комнаты после того, как я выключу лампу.

Я постаралась сосредоточиться на книге, но глаза слипались. Я сладко зевнула, отложила книгу, щелкнула выключателем и заснула.

Вдруг я проснулась. Было почти совсем темно. Поленья в камине превратились в золу, дающую красноватый отсвет. Почему я так внезапно проснулась? Почему так бьется мое сердце?

Тут я услышала оглушительный звон бьющегося стекла. Окно в спальне! Затем удар по полу рядом с кроватью. Второй, догадалась я. Первый меня разбудил.

Что дальше? Меня охватила паника, я сползла с постели, упала на пол. Я дрожала, вспомнив, что петарды были предупреждением. Что же лежит там, около моей кровати?

6

Я вздрогнула от настойчивого стука в дверь.

– Лори? – послышался взволнованный голос Дика. – Лори, что там за грохот в вашей комнате? Вы в порядке?

– Со мной все хорошо… – с трудом выдавила я, вставая с пола. Я вспомнила о халате, накинула его и пошла к двери. – Кто-то разбил мое окно.

Дверь в гостиную распахнулась, комнату залил яркий свет. Это Дик щелкнул выключателем.

– Лори, что случилось? – Он был все еще одет, лицо обеспокоенное.

– Я… спала, – заикаясь ответила я, поплотнее запахивая халат и стараясь не выказать страха. – Что-то влетело в окно. Дважды.

Дик выглянул в коридор.

– Фредерик, это здесь, – резко крикнул он, затем повернулся ко мне. – Что влетело, Лори?

– Я не видела, – почти прошептала я, стараясь унять дрожь. – Это лежит сейчас вон там. На полу… – Мой голос упал до тихого шепота.

– Подождите здесь. – Дик выставил меня в коридор, где жались к стене Фредерик и мадам Жене. В конце коридора я разглядела Маделин и Элен, тоже в халатах, направляющихся ко мне с беспокойным любопытством на лицах. – Пусть никто сюда не входит, – приказал Дик.

– Лучше давайте вызовем полицию, – попросила я, боясь за него. – Мы же не знаем, что это такое…

– Через минуту узнаем, – мрачно заверил он, входя в комнату.

Дик не успел дойти до спальни, как мимо него пролетел Фредерик и исчез в темноте. Удивленный Дик слегка помедлил.

– Не двигайтесь, месье Рэнсом, – резко приказал Фредерик, – дайте мне сначала проверить.

Фредерик нащупал выключатель. Свет залил комнату. Я машинально сделала шаг вперед. Дик жестом велел мне оставаться на месте.

– Что случилось? – донесся голос Дирдре с лестницы. – Элен, в чем дело? Я услышала жуткий грохот…

– Какой-то идиот… – В голосе Фредерика слышалось презрение. – Ничего страшного. – Он вышел, держа в одной руке камень, а в другой… Что же это? Подставка для блюда. Мое сердце забилось. Элен вчера торжественно подарила Маделин подставку, расписанную вручную видами Монблана, чтобы она могла ставить на нее бесчисленные чашки с кофе, которые она выпивала во время работы. Хотя Маделин спокойненько могла любоваться Монбланом из своего окна… Впрочем, в сувенирных магазинах Женевы продаются сотни таких подставок, мне не следует торопиться с выводами. – Хулиганы, – презрительно сказал Фредерик, – любители бить окна.

– Зачем кому-то разбивать окно в комнате Лори? – Глаза Дика пылали гневом. Но тут гнев сменился чем-то другим, я не сразу поняла, чем именно. – Разве что этот хулиган принял ее комнату за мою, – закончил он с мрачной улыбкой. Он обменялся с шофером быстрым, понимающим взглядом. – Боюсь, я нажил себе немало врагов, занимаясь бизнесом.

– Пойду проверю сад, – сказал Фредерик, скривив губы от ярости. Он негромко бормотал ругательства.

– Фредерик! – Дик жестом остановил его. – Фредерик, – мягко продолжил Дик, – будь осторожен. Мы ведь не знаем, кто там.

– Дик, что за ерунда? Я услышала звон стекла. – Дирдре с удивительным спокойствием вошла в мою гостиную, но я заметила, что руки у нее дрожат.

– Ничего серьезного, – попытался утешить бабушку Дик. – Все в порядке, идите спать, – обратился он ко всем. – Какой-то пьяный разбил окно. Обыкновенное хулиганство.

– Звук был ужасный, – вздрогнула Элен. – Мне показалось, бомба разорвалась.

– Это в Швейцарии-то? – протянула Маделин. – Здесь такого не бывает. Но швейцарские пьяницы иногда довольно буйные.

– Господи, да идите вы все спать! – подхватила Дирдре. – Постой, Лори. Ты, детка, верно, ужасно испугалась? – Она посмотрела на меня с сочувствием. – Пойдем ко мне, я согрею тебе молока, а потом мы решим, где ты будешь спать остаток ночи.

– Есть готовая комната, – холодно объявила мадам Жене. – Я всегда держу ее наготове на всякий случай. В конце коридора, мадемуазель. – Она уже обращалась прямо ко мне. – Там есть все, что нужно.

– Спасибо, мадам Жене, – мягко поблагодарила я, внезапно сообразив, что волосы мои взлохмачены, а на лице нет никакой косметики. И Маделин, и Элен о своей внешности позаботились. – Значит, комната в конце коридора?

– Я тоже поднимусь к тебе, можно? – безразличным тоном спросил Дик, с улыбкой повернувшись к Дирдре. – Я знаю, у тебя всегда где-нибудь припрятан пирог.

На один холодящий душу миг я заметила неприкрытую ненависть во взгляде Маделин. Ее взбесило, что Дик вместе со мной собрался в гости к бабушке. Но она быстро взяла себя в руки и даже попыталась изобразить улыбку.

– Спокойной ночи всем, – кисло протянула она. – Элен, не зайдешь ко мне на минуточку? Я знаю, тебя все это расстроило.

– Посмотрю-ка я на эти окна… – Дик вошел в спальню. – Подожди меня, бабуля.

Мадам Жене, высоко подняв голову, поднялась по лестнице в свою комнату. Элен и Маделин тоже ушли, о чем-то тихо разговаривая.

– Кажется, у меня есть яблочный пирог, – обеспокоенно сказала Дирдре, – и немного фруктового пюре с ромом в холодильнике. Подогрею за пять минут.

– Звучит заманчиво, – одобрила я. – В последний раз я ела яблочный пирог и пюре с ромом в кафе «У Артура» в Нью-Йорке. – Как давно это все было, как легко и спокойно я себя тогда чувствовала!

– Пирог будем есть только мы с Лори, – предупредил Дик сурово, с любовью глядя на Дирдре. – Тебе нельзя, понятно? Слишком поздно.

– Да будет тебе, пошли, – проворчала бабушка, – вечно стараешься испортить удовольствие.

Мы втроем поднялись по лестнице с таким видом, будто была не ночь, а полдень. Часы в квартире Дирдре громко пробили три.

– Ладно, вы садитесь, – велела Дирдре с напускной серьезностью. – Приступим к делу.

Мы с Диком уселись у круглого стола. Как естественно казалось сидеть вот так вместе с Диком.

– Неважно вас тут встретили, – заметил Дик, по-мальчишески улыбнувшись. – Утром Фредерик приведет человека из деревни вставить стекла.

Я наклонилась вперед, слова так и рвались из меня. Я не могла позволить, чтобы он думал, что случившееся сегодня работа простого хулигана. Я-то знала, что это не так.

– Это был уже второй раунд, – тихо сказала я. Дик удивленно взглянул на меня. – В мою вторую ночь здесь кто-то бросил петарды в спальню, – продолжила я и улыбнулась. – Мне показалось, что в меня стреляют.

– Мне никто об этом не рассказывал… – Он осторожно взглянул в сторону кухни. Дирдре не могла нас слышать, так как громко гремела кастрюлями, а мы говорили тихо. – Фредерик знает?

– Да. Он пришел ко мне на помощь… – Почему я это сказала? Я ведь подозревала, что именно он кинул петарды. А сегодня? Это тоже мог быть Фредерик. Во всяком случае, его участие в этом деле не исключалось. А Маделин? Достаточно вспомнить, какой злобой пылали ее глаза… Я не могла забыть о подставке. Мотивы Маделин я могла понять, но вот как насчет Фредерика? Нет, тут явно что-то нечисто. Но с другой стороны, какие мотивы требуются психу?

– Фредерик должен был мне доложить, – резко заметил Дик и нахмурился. – Попрошу местную полицию поставить здесь человека. – Он извиняюще улыбнулся. – Ничего себе у вас лето начинается.

Дик явно понимал, что дело тут вовсе не в хулиганах. Дважды была выбрана именно моя комната, потому что кому-то хотелось, чтобы я убралась с виллы.

– Зато не соскучишься. – Я старалась говорить легко, но у меня не очень-то получалось. Теперь у меня уже два предупреждения. В третий раз выберут другой аргумент. Я вздрогнула, потому что была уверена, что третий раз будет обязательно.

– Я варю какао, – сообщила Дирдре тоном, не допускающим возражений. – Я не позволю вам среди ночи пить кофе.

После того как мы с аппетитом уничтожили ее запасы, она прогнала нас в свои комнаты. Однако я почувствовала, что миссис Рэнсом рада необычному происшествию, хотя эту ее радость и омрачало глубоко скрытое беспокойство. Она знала, что это очередное предупреждение мне и что я не собиралась обращать на него внимания! Я уже не на шутку разозлилась: как смеет кто-то пытаться выжить меня из этого дома?!

Мы с Диком спустились на второй этаж, стараясь говорить потише, чтобы никого не разбудить. Разговаривая, Дик невольно прикоснулся к моему локтю, и сердце мое ухнуло в пропасть. Я никогда и не подозревала, что простое прикосновение может на меня так подействовать. Я почувствовала, что щеки у меня запылали, голова сладко закружилась, а земля поплыла под ногами. Мне безумно захотелось, чтобы Дик склонил голову и поцеловал меня…

Я остановилась в конце лестницы – там, широко расставив ноги, стоял Фредерик и смотрел на нас. На мгновение наши взгляды встретились, но он тут же повернулся к Дику, словно не видя меня.

– Никого в саду нет, – коротко доложил он. – Но после того как вы разойдетесь по комнатам, я до рассвета буду охранять дом. – Он стоял как солдат по стойке «смирно».

– Не беспокойся обо мне, Фредерик. Я провожу мисс Стэнтон до ее комнаты и пойду к себе. – Дик на мгновение задумался. – Возможно, ты и прав, походи вокруг дома до рассвета. Завтра я поговорю с полицией. Узнаю, не случалось ли чего-нибудь подобного у соседей.

Ни у кого ничего не случилось, уверенно подумала я. Вся эта шумиха направлена против меня.

– От полиции мало толку, – пробормотал шофер, – они завалят любое дело, им только поручи…

И снова я прочитала презрение в его глазах. Этот парень ненавидел весь мир. Что такое произошло в его жизни, возможно еще в детстве, чего он не в состоянии забыть?

– Все же сообщим полиции, – решил Дик. – Если ничего не выйдет, я найму частного детектива. Я не хочу, чтобы все эти безобразия продолжались.

Сколько в нем силы, подумала я, забыв об опасности и поражаясь незнакомому чувству, захватившему меня полностью. В колледже я избегала серьезных отношений, старалась учиться получше, подрабатывала, чтобы платить за учебу. Дик же мгновенно все поставил с ног на голову. Я вспомнила о роскошных женщинах, по рассказам Дирдре, преследующих его, и возненавидела их всех до одной.

Фредерик неохотно направился к выходу. Он явно переживал, что хозяин не чувствует себя в безопасности в собственном доме. Он действительно считал, что Дику угрожает опасность, или его разозлило, что между мною и Диком возникло взаимопонимание? Может быть, именно Фредерик и пытался меня напугать из-за своей болезненной привязанности к Дику и столь же болезненной ненависти к женщинам? Как же мне узнать, кто старается выжить меня?

Дик вел меня по длинному, извилистому коридору, похожему на гостиничный, к комнате, которую мадам Жене держала наготове для неожиданных гостей. А таковые, как я догадывалась, появлялись тут довольно часто. Особенно друзья Элен из шоу-бизнеса, люди легкие на подъем.

– Вот ваша комната, Лори, – сказал Дик с улыбкой, открывая дверь и зажигая свет. – Надеюсь, после яблочного пирога вы сладко заснете?

– Я засну обязательно, – уверенно пообещала я и с нежностью заметила, что он выглядит усталым. Дирдре рассказывала, что внук работает по восемнадцать часов подряд и спит в самолетах, перелетая из страны в страну. Сегодня Дик казался вымотанным до предела. Он уже так преуспел, зачем же загонять себя до смерти? – подумала я. – Спокойной ночи, Дик. – Я почувствовала, что краснею, ведь я впервые назвала его просто по имени. Как это у меня вырвалось? Но, с другой стороны, здесь все зовут друг друга по имени, напомнила я себе.

– Доброй ночи, Лори. – На какое-то мгновение его глаза встретились с моими. Я заметила почти неуловимое движение ко мне, и сердце мое бешено забилось. Вот сейчас он меня обнимет и поцелует… Но Дик отступил назад. – Спите крепко.

Я оставила зажженной лампу в гостиной, потом вошла в просторную, но довольно мрачную спальню. Надо проверить окна. Я быстро прошла через комнату, раздвинула занавески и со страхом посмотрела в темноту ночи. Подергай окна. Заперты. Пусть так и остается.

Я откинула одеяло, сбросила халат и легла в постель. Протянула руку, чтобы выключить настольную лампу в спальне и на секунду замерла. Ну давай, не бойся! Комната погрузилась в темноту. Только лампа в гостиной отбрасывала слабый свет.

Меня разбудили негромкие голоса за окном. Я вылезла из-под одеяла и подошла к окну. Окна этих комнат выходили на террасу. У меня перехватило дыхание – там за столом сидел Дик, завтракал и одновременно просматривал груду почты. Напротив сидела Маделин.

– Попробуй через полчаса Брюссель, – приказал Дик. Его четкий, деловой голос был хорошо слышен в утренней тишине. – Добейся, чтобы они позвали к телефону Холцера, а то он все увиливает. Позвони в Париж, пусть пришлют отчеты. Хватит тянуть.

В предвкушении встречи с Диком я отошла от окна, набросила халат, сунула ноги в тапочки и ринулась в свою комнату. Мишель или Джанин уже вымели осколки стекла. Разумеется, по приказанию мадам Жене. Интересно, что они думают о вчерашнем происшествии? Совпадение ли это, что дважды моя комната стала мишенью?

Занавески были раздвинуты, и комнату заливал солнечный свет. Заметив острые осколки в раме, я поежилась.

Я вошла в ванную, быстро надела белье, уверяя себя, что очень голодна и спешу позавтракать, отказываясь признаться даже самой себе, что тороплюсь, чтобы застать там Дика. Я хорошо понимала, что похожа на впервые влюбившуюся четырнадцатилетнюю девчонку.

В комнате было прохладно. Я вспомнила, что заметила на плечах Маделин кофту. Надену-ка бирюзовый костюм, решила я, рассматривая свои туалеты. Он очень удачно подчеркивает изящество моей фигуры и идет к моим глазам, а также оттеняет пепельные волосы.

Я спускалась по лестнице с бьющимся сердцем. Маделин придет в ярость от моего вторжения. Ах, наплевать, не имеет значения! Ведь были вчерашняя ночь и его нежный взгляд при прощании. Вся моя решимость не влюбляться в знаменитого и богатого Дика Рэнсома испарилась, как сон пустой.

Я подошла к двери, ведущей на террасу, и остановилась. Дик говорил что-то Маделин о письме, которое держал в руке, время от времени с аппетитом отдавая должное ветчине и яичнице. Неожиданно он поднял голову и заметил меня. Глаза его потеплели – значит, прошлой ночью мне ничего не показалось.

– А вы ранняя пташка, мисс Лори, – пошутил он. – Присаживайтесь. Джанин… – громко позвал он. – Завтрак для мисс Стэнтон.

– Доброе утро, – Маделин с трудом заставила себя улыбнуться. – После событий этой ночи я ждала, что вы проспите до обеда. – Злость в ее голосе заставила меня насторожиться.

– В такой чудесный день и спать до полудня? – парировала я. Радость переполняла меня, потому что Дик смотрел в мои глаза так же, как и ночью, – как будто я ему небезразлична.

– Доброе утро, мадемуазель, – с привычной приветливостью поздоровалась Джанин, но я уловила нотку любопытства в ее голосе. Она знает о вчерашней ночи, решила я. Прислуга наверняка все уже обсудила. Я заметила, как горничная перевела понимающий взгляд с Маделин на Дика, а потом снова на меня, сообразив, что секретарша в ярости от моего присутствия.

Тут я вспомнила, что ревность часто становится поводом для убийства. Почему это мне вдруг пришло в голову? От этой мысли мне стало холодно. Я попыталась сосредоточиться на обсуждении моего меню с Джанин. Маделин и Дик снова занялись делом. Секретарша делала пометки в блокноте, лежащем рядом с ее тарелкой с остатками завтрака. Какой же важной она себя чувствовала!

Возможно, одержимость Диком со стороны Маделин и вызвала бы у меня сочувствие, не будь эта дамочка столь надменной и напыщенной. Я знала, что ей ничего не светит. Вероятно, все на вилле это понимали.

Я откинулась в кресле и прикрыла на солнышке глаза, а Джанин поспешила на кухню. Но на меня слишком действовало присутствие Дика, заставляя нервничать. Я старалась не выдать своих чувств. Принесли почту. Я услышала, как подъехала машина. Дик бросил беглый взгляд на дорожку и усмехнулся.

– Стекольщик приведет в порядок ваши окна, Лори.

Джанин принесла мне завтрак, налила по чашке кофе Дику и Маделин. Дик одновременно просматривал почту и давал указания секретарше. Он выбрал письма, которые хотел прочитать лично, и отодвинул остальные в сторону Маделин. Несколько раз виновато взглянул в мою сторону, извиняясь за свою занятость. Я же старалась не слишком откровенно любоваться им, напустив на себя безразлично-спокойный вид.

– Ладно, пора за дело. – Дик собрал письма и отодвинул стул. – Допивай кофе, Маделин, – добродушно разрешил он.

– Я уже закончила, – решительно возразила та и бросила на меня быстрый, победный взгляд – она уходила с Диком, а я оставалась.

Они вместе вышли с террасы и направились в сторону кабинета. Внезапно Дик резко остановился и повернулся ко мне.

– Лори, я в четыре поеду в Женеву, – крикнул он. – Вернусь около шести. Не хотите съездить со мной? Вы можете походить по магазинам, пока я встречаюсь с одним человеком…

– С удовольствием! – Я вся порозовела от радости.

– Тогда ровно в четыре, – с шутливой суровостью повторил он и скрылся вслед за Маделин в доме.

 Несколько часов я провела, как в счастливом тумане. Я постоянно напоминала себе, что это вовсе не мое первое свидание с Диком. Он просто проявил внимательность. Но я помнила, как он смотрел на меня, и сердце мое замирало от тайных предчувствий…

После обеда с Элен я поднялась в свою комнату. Стекла уже были аккуратно вставлены, и ничего не напоминало о вчерашнем разгроме. Еще несколько пустых часов впереди. Я долго нежилась в теплой мраморной ванне, напомнившей мне о древнем Риме, и старалась по возможности расслабиться. Ровно в четыре я вышла в холл, сменив брючный костюм на шелковое платье с претензией на высокую моду. Кто-то шел по коридору. Я резко повернула голову – Элен и Дирдре, погруженные в беседу. Внезапно я почувствовала себя неловко. Может быть, Дик забыл обо мне?

– Лори, ты выглядишь чудесно, – сказала Дирдре. – Не забудь, мы сегодня ужинаем вместе. Жаркое уже тушится, будет готово часам к семи. Элен вот вытащила меня на прогулку, беспокоится, что я мало двигаюсь. – Она поняла, что я куда-то собралась. Ведь не стала бы я бродить по дому с сумочкой?

Распахнулась боковая дверь и появился Дик.

– Никак собрание? – пошутил он. – Я забираю Лори с собой в Женеву. Она может погулять, пока я занимаюсь делами. А со следующей недели – к станку, – добавил он с усмешкой.

– Если ты дашь нам возможность поболтать, я, возможно, разрешу и тебе прийти на ужин, – сказала Дирдре с улыбкой.

– Сохрани мою порцию, – велел он, – мне сначала надо кое-кого принять. – Элен с сомнением взглянула на него. – Все в порядке, мама, мадам Жене в курсе. – Он взял меня под руку. – Пошли, Лори. Мы возьмем «феррари», не возражаете?

– Чудесно, – несколько сдержанно заметила я, поскольку Элен смотрела на меня странным взглядом, свидетельствующим о том, что у нее появились некоторые романтические идеи. Господи, только бы она все не испортила!

Когда мы с Диком пришли в гараж, Фредерик энергично драил «роллс-ройс». Он замер, глядя на нас весьма неодобрительно.

– Фредерик, сегодня должен прибыть полицейский, – сообщил Дик. Шофер презрительно фыркнул. – Когда приедет, введи его в курс, ладно? Я сказал, чтобы он обратился к тебе. – Дик чувствовал настроение Фредерика и старался умиротворить его. Странно, что он об этом беспокоился, хотя мне это было по душе.

– Que, месье. – Шофер произнес это вежливо, но я снова поймала его враждебный взгляд.

Мы с Диком уселись в сверкающую зеленую машину, и он повернул ключ зажигания.

– Я, конечно, не верю, что полиция найдет этих хулиганов, – извиняющимся тоном сказал Дик. – Обычно швейцарцы в таких делах могут показать себя, но в данном случае им не за что зацепиться. – Карие лукавые глаза на мгновение оторвались от дороги и задержались на мне. – Скорее всего все эти акции направлены против меня.

– Вы так думаете? – спросила я, ни на минуту не сомневаясь, что охота шла на меня.

Дик задумчиво хмыкнул.

– Есть куча людей, которым я успел наступить на мозоль. Не хочу сказать, что вел себя нечестно, – быстро поправился он. – Я никого не беру за горло. Но когда дело касается денег, и к тому же больших денег, всякое можно предположить.

– Вас послушать, так опаснее вашего занятия нет, – заметила я.

– Все обойдется, – спокойно уверил он. – Фредерик не даст меня в обиду. Не обращайте на него внимания – он ненавидит женщин. Так уж получилось, что его мать бросила в раннем детстве. Он воспитывался в приюте и перенес свою обиду с матери на весь женский пол. Побывал Фредерик и в тюрьме.

– Какой ужас!

– Мы на вилле об этом не говорим, – предупредил Дик, – хотя Фредерик частенько проявляет свой скверный характер. Я хочу, чтобы вы поняли…

– Я не буду это ни с кем обсуждать.

– Видите вон ту церковь? – Дик намеренно перевел разговор на другую тему. – Ей уже больше четырехсот лет.

Я тихо сидела, слушая объяснения Дика, радуясь возможности просто быть рядом, и гнала прочь мысли о женщинах, которые окружали его. Неужели он избегает романов? Что-то не верится…

Мы приехали прямо к гаражу, где Маделин заранее забронировала место.

– В Женеве, – сухо заметил Дик, – парковка – грязное слово. Нужно все предусмотреть заранее, хуже, чем в Нью-Йорке. – Он на секунду закрыл глаза. – А как сейчас с парковкой в Нью-Йорке?

– Ужасно, – засмеялась я. – Полиция хорошо зарабатывает, штрафуя неправильно припаркованные машины.

Дик многозначительно вздохнул и взял меня под руку.

– Пройдемся до ресторана. Тут рядом.

Я с интересом разглядывала роскошный ресторан. Вне сомнения, Дика здесь хорошо знали и были ему рады. Нас торжественно провели к свободному столику. Дик заказал для меня специальный швейцарский десерт и кофейник кофе, пообещав вернуться через полчаса.

– Можете пока побездельничать, – пошутил он.

– Еда – это тоже работа, – весело сказала я. Дик отправился на встречу, а я старалась не обращать внимания на любопытные взгляды со всех сторон. Очевидно, эти люди хорошо знали Дика, сообразила я, вспомнив, что мне пришлось читать о сдержанности швейцарцев. В этой стране любителям светских сплетен и журналистам жилось нелегко.

Десерт был великолепен. Я ела медленно и с удовольствием. В зале я заметила кинозвезду, известную мне по телевидению. Я заставила себя не пялиться на нее и подумала, что дома, в Америке, вокруг ее столика обязательно толпились бы почитатели и любители автографов.

Кофе оказался крепким и горячим. Я с удовольствием потягивала его, невольно ежеминутно поглядывая на дверь, через которую должен был войти Дик.

А вот и он! Боже, до чего же он красивый! Мне нравилась его уверенность, умение естественно держаться. В нем нет ничего фальшивого.

– Скучно? – спросил он, садясь на стул напротив меня.

– Напротив, веселюсь, – уверила я его, сияя глазами.

– Я тоже съем десерт и выпью кофе, а потом мы немного погуляем, – сказал Дик, подзывая официанта.

На обратном пути Дик вполне серьезно говорил о своей бабушке:

– Я понимаю, глупо заставлять старушку силком учить французский, – признался он, – но если она хотя бы освоит азы, чтобы общаться в магазинах, ей больше понравится в Женеве. Бабушка умеет наслаждаться жизнью. Я хочу, чтобы она тут привыкла, и не позволю ей жить одной дома, – решительно добавил он. – Хочу быть уверенным, что с ней все в порядке, а дома нет никого, кроме дальних родственников, кто бы мог постоянно за ней присматривать. – В его глазах появилась нежность. – Ба вырастила меня. Она для меня все.

– Я знаю…

– Разве? – В его голосе послышался сарказм. – Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь действительно что-то знал. Я жил в маленьком городишке вместе с бабушкой, а мои родители жили своей жизнью, забыв обо мне. Иногда они вспоминали о моем дне рождения, но, как правило, не каждый год. Особенно обидно было встречать Рождество вдвоем. Я видел их два-три раза в году, и каждый раз они уезжали раньше намеченного срока, потому что всегда приключалось что-то необыкновенно важное. В смысле важное для их карьеры.

– Наверное, вы были очень одиноким мальчиком? – спросила я. Меня переполняло сочувствие.

Я рассказала ему о тете Лотти, какие между нами были чудесные отношения и как даже сейчас я еще ощущаю острую боль утраты. Но мои родители трагически погибли, родители же Дика были доступны всем, кроме него. Я понимала теперь его неприязнь к Элен, хотя мне и было ее немного жаль.

Но как она могла так относиться к своему единственному сыну?

Мы молчали последние несколько миль. Я чувствовала, что Дика тянет ко мне, но он опасается этого влечения. Что ж, подожду, с восторгом решила я, у меня еще десять недель впереди.

Когда мы подъехали, Фредерик находился в гараже. Он сделал Дику заговорщицкий жест, отозвав его в сторону, и доложил о визите полиции. Я извинилась и пошла к дому. До ужина еще много времени, успею привести себя в порядок, решила я. Я поднялась прямо в свои комнаты, по дороге услышав, как мадам Жене и Клодин спорят на кухне о количестве блюд к ужину. На лестничной площадке я столкнулась с Мишель, несущей стопку постельного белья. По-видимому, деловые друзья Дика останутся на ночь.

Я прошла в гостиную. Сквозь открытое окно до меня сверху донесся замечательный аромат жаркого. На моих губах заиграла улыбка, я сделала шаг в спальню и в ужасе замерла на пороге.

Все ящики моего комода были выдвинуты, а их содержимое в беспорядке валялось на полу. Шесть маленьких ящиков секретера тоже были выдвинуты, а бумаги, фотографии, книги и открытки разбросаны по комнате. Дверь шкафа распахнута, вещи сдернуты с плечиков и раскиданы по всем углам. На кровати на удивление аккуратно лежала маленькая тряпичная кукла со светлыми волосами.

С колотящимся сердцем, двигаясь как в кошмарном сне, я подошла к кровати. Рот тряпичной куклы был вымазан яркой помадой – моей помадой. И из ее тела, из сердца торчала длинная игла.

Эта кукла изображала меня! Кто-то на вилле – «Саксония» занимался черной магией! Или использовал ее в качестве последнего предупреждения.

В следующий раз то будет уже не кукла… Жертвой стану я.