Текст книги "Когда замирает сердце"

Автор книги: Сюзан Ричард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Снова появилась Мишель – с омлетом с зеленью, вызвав некоторое одобрение со стороны Дирдре.

– А десерта не дадут, – ядовито сообщала она мне. – Я специально заказала Клодин ромовые бабы, но последнее слово осталось за миссис Жене. – Я обратила внимание, что для всех экономка была мадам Жене, но, по-видимому, Дирдре Рэнсом никаким правилам не подчинялась. Я невольно все больше проникалась к ней симпатией.

– О, как вкусно! – искренне восхитилась я, попробовав обжигающую, сочную смесь на подогретой тарелке. – Замечательно!

Маделин посмотрела на меня так, будто я ляпнула что-то неприличное, но Элен поспешно присоединилась ко мне в восхвалении кулинарных способностей кухарки.

– Дик переманил ее из посольства, не будем называть какого, – с гордостью сообщила она. – Он всегда любил хорошую пищу.

– Дома, – упрямо заявила Дирдре, – он предпочитал бифштекс и жаркое в горшочке.

Тишину нарушил телефонный звонок, прозвучавший где-то в доме. Маделин сразу замерла. На террасу поспешно вышел Фредерик, подошел к Маделин и что-то тихо ей сказал на ухо.

– Прошу прощения, – извинилась Маделин, отодвигая стул. – Деловой разговор, я должна подойти.

После ее ухода Элен обратила все свое внимание на меня, с любопытством спросив, где я жила в Америке (мой ответ вызвал удивленный блеск в глазах Дирдре), какой закончила колледж, что собираюсь делать с осени. Мадам Жене сама подала кофе, с неудовольствием взглянула на остывающий омлет на тарелке Маделин и наконец пошла на кухню, чтобы заказать кухарке новую порцию.

После обеда Дирдре решительно велела мне идти к себе и прилечь.

– Спи до ужина, – твердо приказала старуха. – Тебе нужен отдых, чтобы приспособиться к разнице во времени, – хмыкнула она, отодвинув стул, явно радуясь, что обед закончился. – Элен, ты наверняка дождешься Маделин. Извинись за нас, – добавила старая женщина с усмешкой, определенно не чувствуя никакой необходимости извиняться.

Дирдре и я вошли в дом в неожиданно приятном молчании. Сложная женщина, нелегко будет ее понять. Хоть я слышала своими ушами, что она собиралась вышвырнуть меня вон, обаяние старой миссис было настолько сильным, что, шагая рядом с ней, я почти забыла об этом ее намерении.

– Не уходи сразу к себе, – вдруг попросила Дирдре, кладя мне ладонь на руку. – Поднимись-ка на минутку в мою комнату. – Она протянула руку к ручке двери, которая, по моему разумению, вела в одну из многочисленных комнат, и удовлетворенно ухмыльнулась, заметив мое удивление, когда за этой дверью оказался миниатюрный лифт. – Дик для меня установил, – с гордостью пояснила она. – Стоило бешеных денег, но я дышала, как давно не тренировавшийся марафонец, стоило мне одолеть один пролет лестницы.

Дирдре нажала кнопку на маленькой панели, и дверь закрылась. Лифт легко поднялся вверх.

– Поднимаемся под крышу, – объяснила миссис Рэнсом, прочитав вопрос в моем взгляде. – Внук устроил там для меня отдельную квартиру, где я живу. Там же и ем, – продолжила она с гордостью. – Я обедала сегодня внизу, потому что Дика нет, а он хотел, чтобы я тебя встретила. – Внезапно она недобро прищурилась, верно, вспомнив, каким манером тот сообщил ей о моем приезде – в последнюю минуту и через мадам Жене.

Лифт бесшумно остановился, дверь открылась. Мы оказались не в коридоре, как я ожидала, а в веселой, квадратной комнате, обставленной в очень оригинальном стиле.

Дирдре фыркнула:

– Ты ведь не ожидала увидеть такое здесь, да, милочка? – Она с удовольствием оглядела комнату: тяжелые, деревянные балки потолка, старомодный камин, каминную полку с безделушками, огромный цветастый ковер. – Все до последней мелочи доставлено из Новой Англии. Дик знает мой вкус, он хороший мальчик. – Миссис Рэнсом ласково погладила сосновый буфет. – Все сделано вручную, никакой тебе фабричной мебели.

– Просто замечательно! – воскликнула я, оглядываясь вокруг и отказываясь верить, что такое может сосуществовать с элегантностью виллы «Саксония». – Так… так… душевно и приветливо! – Я все оглядывалась, рассматривая комнату подробнее. – Мне нравятся обои. – И подошла поближе, чтобы рассмотреть рисунок.

– Хотела бы я все это упаковать и вернуться домой, – печально заметила Дирдре. – Если я даже начну лопотать по-французски, мне не станет здесь лучше. Кроме того, деточка, я слишком стара для всех этих штучек и для пересадки на другое место. Дик еще этого не понял, но рано или поздно он все поймет.

– Вы научитесь, если хотя бы попытаетесь, – мягко сказала я, стараясь не слишком давить на пожилую даму. – Я уверена, миссис Рэнсом, ведь вы так умны! Ну что вам стоит…

– Кончай с этой ерундой, юная леди, – перебила она с шутливой суровостью. – Я слишком стара, чтобы учить буквы. Иди, взгляни на мою спальню и кухню, там все оборудование самое современное, а потом шагай к себе в комнату и хорошенько выспись. Так-то будет лучше…

Честно говоря, я не надеялась заснуть, так что очень удивилась, когда проснувшись обнаружил, что проспала несколько часов. В воздухе уже чувствовалась вечерняя прохлада. Я села на край кровати, слегка поеживаясь от холода.

Уже смеркалось, снежные шапки гор различались менее ясно, а ярко-зеленые холмы потемнели Я взглянула на часы: ого, почти семь!

Виновато припомнив указания мадам Жене на счет ужина точно в половине восьмого, я босиком подошла к окну, постояла, наслаждаясь дивной красотой пейзажа, пока совсем не озябла.

Все еще босиком по толстому, пушистому ковру прошла я в роскошную ванную комнату и наклонилась над мраморной ванной, чтобы отвернуть краны. Тут же заметила панель электрообогревателя, предназначавшегося как раз для таких про хладных дней. Я щелкнула выключателем, спираль быстро раскалилась, обдав меня приятным теплом.

Что мне надеть к ужину? Я вспомнила презрительный взгляд, брошенный шофером на мой багаж. Мой гардероб вряд ли подходил для этого шикарного дома, но как-нибудь обойдусь. Я и представления не имела, что мне придется пережить в следующие недели, чтобы не сойти с ума.

Я нашла баночку с разноцветными ароматизированными шариками для ванны и бросила в воду лимонный. Вскоре я уже наслаждалась теплой, душистой ванной, чувствуя себя Золушкой, попавшей в высшее общество. Осторожно протянув мокрую руку, я взглянула на часы, которые положила на туалетный столик, одновременно перебирая в уме все свои туалеты, рассчитанные на студенческую жизнь.

Интересно, кто будет за ужином? Я старалась не отрываться от реальности: сегодня вряд ли стоит ожидать великосветских гостей: Маделин Скотт, Элен Рэнсом и я. Дирдре ясно дала понять, что ужинает у себя и сама готовит себе еду за исключением случаев вроде сегодняшнего обеда.

Надену-ка я шелковое платье с длинными рукавами с зоологическим рисунком – его не нужно гладить. К нему подойдут несколько ниток янтаря. Когда вернется Дик Рэнсом? Смешно, но мое сердце внезапно забилось при одной мысли о встрече с ним.

Едва выйдя из комнаты, я почувствовала аппетитнейшие запахи, которые, однако, не сразу смогла определить. Жаркое в горшочке, внезапно сообразила я, испытав приступ острой тоски по дому. Я догадалась, что запах доносится из квартиры Дирдре, которая, судя по всему, находилась прямо над моими комнатами.

Внизу у лестницы я столкнулась с Мишель.

– О мадемуазель, – сказала она, переводя дыхание, – я как раз идти к вам. Ужин подавать в маленькая столовая, пожалуйста.

– Спасибо, Мишель. – Я приветливо улыбнулась. Не хочу чувствовать себя виноватой из-за того, что Мишель пришлось идти и звать меня на ужин. – А где маленькая столовая? – Вдоль коридора тянулось множество дверей.

– Сюда, мадемуазель. – Мишель кинула одобрительный взгляд на мое платье. – Леди только что садиться за стол.

Я остро ощущала отсутствие мужчин в доме – один лишь угрюмый Фредерик. Хотя ведь скоро вернется Дик Рэнсом… Интересно, похож он на те фотографии в газетах, которые мне пришлось видеть? Потрясающе хорош собой, смущенно подумала я. Меня никогда раньше не привлекали очень красивые мужчины – я их опасалась.

Маленькая столовая оказалась на редкость уютной и милой. В выложенном кирпичом камине потрескивали дрова, распространяя приятное тепло. Элен и Маделин стояли у огня. Элен внимательно слушала тихо говорящую Маделин, которая немедленно замолчала, заметив мое присутствие.

– Мы всегда здесь ужинаем, если нет гостей, – пояснила Элен со своей обычной молящей о симпатии улыбкой. – Вы ведь не возражаете, правда?

– Конечно нет, – засмеялась я. И вообще, кто я такая, чтобы возражать?

Мы уселись за прекрасно накрытый стол, казавшийся чересчур большим для троих. Элен с энтузиазмом рассказывала о каких-то друзьях, которые провели несколько дней на вилле не так давно. Я понимала по тону Элен и быстрым взглядам, брошенным на меня, что я должна бы узнать знакомые имена и соответственно прореагировать. На лице Маделин сохранялось равнодушное выражение, что, по-видимому, ничуть не удивляло Элен.

Я сосредоточилась на поданном мне изысканном ужине, считая глупым расстраиваться из-за снисходительного отношения Маделин Скотт. Возможно, Дирдре Рэнсом совсем не случайно предпочитает не только свою собственную стряпню, но и свое собственное общество. Кухарка Клодин, надо признать, приготовила ужин под стать лучшим нью-йоркским ресторанам, о которых я читала в газетах, мимо которых часто проходила, но где никогда не была.

Я с удовольствием съела золотистый луковый суп, мясо с кровью, хрустящую утку в апельсиновом соусе, фруктовый салат и зеленую фасоль, К десерту, состоящему из кофейного мусса, я заявила, что наверняка не смогу никогда вылезти из-за стола.

Пока я ковыряла ложечкой великолепный десерт, Элен и Маделин сплетничали о друзьях Элен, уехавших в Париж за покупками. Потом где-то внизу затрезвонил телефон, и появившийся Фредерик возвестил, что звонят из Парижа и просят Элен. Обрадованная Элен поднялась, многословно извинившись.

– Я всего на несколько минут, – пообещала она. – Это, скорее всего, Адель и Фред, такая замечательная пара. Может быть, мне удастся уговорить их прилететь сюда на несколько дней.

Элен весело удалилась, оставив меня и Маделин доедать мусс в молчании. Я дала себе слово, что сама не начну разговор, но все получилось по-другому. Маделин явно ждала, когда Элен отойдет достаточно далеко, и тут же бросилась в наступление. По ее глазам я поняла, как она рада этой возможности, и это меня несказанно удивило.

– Лори, я считаю, что должна предупредить вас… – Она глубоко вздохнула и сделала попытку улыбнуться. – Вам придется очень несладко с Дирдре Рэнсом.

– Почему? Мне она понравилась. – Я широко раскрыла глаза, делая вид, что ничего не понимаю.

– Миссис Рэнсом твердо решила не учить ни одного слова по-французски, хотя очень любит бродить по магазинам. Мы приводили самых лучших учителей, но она вбила себе в голову, что должна утащить Дика назад в Штаты. – В голосе Маделин послышалась горечь. – Эгоистичная старуха, не имеющая представления, чего достиг ее внук тут, в Европе. – Она наклонилась вперед, стараясь убедить меня. – Если у вас хватит сообразительности, то вы не останетесь здесь и не станете терять время впустую.

– Я все-таки собираюсь попробовать, – довольно беспечно произнесла я, но пульс мой явно участился.

– Я уверена, что Дик согласится заплатить вам за три или четыре недели, если вы объясните, насколько невозможна ситуация. Мне кажется, он в глубине души и сам это понимает, но просто хочет сделать все правильно, потому что бабушка его воспитала… заботилась о нем все те годы, пока родители Дика жили в Нью-Йорке и работали на телевидении.

Я недоверчиво уставилась на Маделин.

– С чего это мистеру Рэнсому платить мне, если я не справлюсь с работой? – И покраснела, вспомнив как он был недоволен, что я заменила Салли.

– Не будьте дурой! – в ярости воскликнула Маделин. – Старуха не разрешит вам ничему себя научить! Вы сможете устроить себе праздник – посмотреть Европу на те деньги, что Дик вам заплатит. Ваш обратный билет уже оплачен. Я сама договорюсь обо всем с Диком, – снова попыталась она уговорить меня, оценивающе прищурившись.

– Я приехала сюда работать, – спокойно ответила я. – И не собираюсь уезжать. – Внезапно я поняла, почему Маделин так хочется выпроводить меня: она влюблена в Дика Рэнсома. Я же значительно ее моложе и, следовательно, соперница.

– Ты еще пожалеешь, если останешься, – пообещала она грубо. – Ты пожалеешь! – Маделин вскочила со стула. – Вы меня извините? Мне сегодня еще надо поработать. – И она бросила салфетку на стол.

Счет увеличивался не в мою пользу – уже два человека хотели моего отъезда – Дирдре Рэнсом и Маделин Скотт. Но никто меня не запугает.

Именно так я думала в конце своего первого дня на вилле «Саксония».

3

Я проснулась, когда лучи солнца уже заливали мою комнату. Я намеренно не закрыла плотно занавески, в мое первое утро в Женеве мне хотелось пораньше проснуться, чтобы снова увидеть сияющие снежные горные вершины и роскошные зеленые холмы.

Накануне Элен, объяснившая, что обычно она спит до полудня, сказала мне, что если я хочу завтракать у себя в комнате, мне следует позвонить. В ином случае мне подадут завтрак, когда я спущусь вниз. Буду завтракать на террасе, решила я, позабыв о неприятностях предыдущего дня.

Отбросив одеяло, я потянулась за ярко-красным длинным стеганым халатом, который заботливо приготовила с вечера, подошла к окну, раздвинула занавески. Я вдыхала необыкновенно чистый воздух и в очередной раз восторгалась великолепным пейзажем. Когда я получила подтверждение, что поеду в Женеву вместо Салли, то кинулась в библиотеку студенческого городка, где с жадностью прочитала все, что там нашлось о Швейцарии. Дюма очень трогательно писал о Женеве, теперь, видя все собственными глазами, я вспоминала его описания.

Вчера Дирдре ясно дала понять, что помогать мне не собирается. До приезда Дика все останется как есть. Она определенно надеялась, что тот быстренько пошлет меня собирать чемоданы. Признайся, сказала я себе, старая дама достаточно ясно выразилась, что не желает меня здесь видеть.

По плану я должна была проводить с ней пять или шесть часов ежедневно, стараясь говорить по-французски. Я была твердо намерена преуспеть, возможно, из-за недовольства Дика Рэнсома тем, что я заняла чужое место.

Я заранее разработала подробную учебную программу на десять недель вперед, определив, сколько могу вбивать в миссис Рэнсом помимо ее воли ежедневно. Начну легко, как с ребенком, а ко времени моего отъезда она уже сможет ходить по магазинам, ресторанам и более или менее сносно разговаривать.

Нечего зря терять время, укорила я себя. Одевайся, спускайся вниз и завтракай. Дирдре настаивала, чтобы я ничего не делала несколько дней, видимо, рассчитывая, что к тому времени ей удастся убедить внука отказаться от моих услуг. Согласится ли он, пойдя уже на такие расходы? Сомнительно. Эта мысль меня слегка приободрила, хотя я не заблуждалась на тот счет, что борьба с Дирдре предстоит нелегкая.

Я быстро надела песочного цвета брюки и кофточку в тон, накинула на плечи серый кардиган. Взглянула на часы – десять, но на вилле было по-утреннему тихо.

Я вышла в коридор, все еще прислушиваясь к тишине. Спускаясь по лестнице, я расслышала стук пишущей машинки где-то в левом крыле виллы. Это, верно, трудолюбивая пташка Маделин Скотт за работой. Услышала я и незнакомый женский голос в кухне – по-видимому, принадлежащий кухарке Клодин, поторапливающей кого-то. Где-то зазвонил телефон, и трубка была мгновенно снята.

Я неуверенно вышла на террасу, где мы накануне обедали. Минуту постояла, наслаждаясь запахом свежескошенной травы, роз и еще какими-то незнакомыми мне ароматами. Ко мне быстро подошла маленькая улыбающаяся блондинка в белом фартучке и спросила на очень плохом английском, что я желаю на завтрак.

– Джанин, – пробормотала она, запоздало представившись, и заторопилась прочь.

Я села за стол, взяла «Таймс», очевидно, доставленный из Лондона самолетом, и просмотрела первую полосу. Но мне явно было не до чтения. Очарование природы несколько омрачалось нудной дробью пишущей машинки, показавшейся мне враждебной, потому что я теперь знала, что Маделин Скотт настроена еще больше против моего присутствия здесь, чем Дирдре Рэнсом.

Джанин очень быстро вернулась с подносом, на котором стояли запотевший высокий стакан с апельсиновым соком, тарелки с яичницей и румяными, мягкими булочками и горячий кофейник.

Неожиданно я почувствовала, что ужасно голодна. Элен была права: кухарка явно потворствовала американским вкусам.

Я ела медленно, но еда не доставляла мне удовольствия. Я приехала сюда работать, теперь же впереди у меня был целый день, который я не знала чем заполнить. Вздохнув, я налила себе вторую чашку кофе и улыбнулась, увидев сиамских котят Элен, выбежавших на террасу. Забавные малыши явно чувствовали себя превосходно в отличие от меня.

Я допила кофе, встала и вернулась к себе.

Не успела я войти в комнату, как услышала звук подъезжающей машины. Я тут же бросилась к окну, снедаемая любопытством. Из такси высаживалась элегантная пара. Так это же Адель и Фред, звонившие накануне, догадалась я: средних лет, явно богатые – на багаже множество ярких наклеек. Женщина тщательно причесана, ухожена и модно одета.

Им навстречу стремительно выскочила Элен, захлебываясь в приветствиях. Воздух наполнили их пронзительные голоса и немного резкий смех, свойственный людям, твердо намеренным получать от жизни только удовольствия. И все же мне почудилось что-то детское и искреннее в радости Элен.

Я отошла от окна.

Потратив некоторое время, я выгладила две блузки и платье, смявшиеся в чемодане, порадовавшись, что сообразила приобрести переходник и смогла воспользоваться своим походным утюгом. Закончив работу, в тоске села в кресло. С какой бы радостью я провела день, осматривая Женеву, но ведь меня неправильно поймут, ведь я приехала сюда преподавать. Но как можно научить чему-то человека против его воли?

В дверь постучала Джанин и робко сообщила, что обед подадут через полчаса и что Элен приглашает меня спуститься пораньше, чтобы выпить коктейль с ее друзьями. Идея выпивки перед обедом показалась мне чудовищной, но я жаждала общения и поэтому заверила горничную, что спущусь немедленно.

Элен развлекала гостей в небольшой гостиной, где я еще не бывала. Комната была миниатюрной копией парижского кабаре с картины Тулуз-Лотрека, но я сомневалась, что другие это замечали. Гости оказались крайне разговорчивыми людьми, они стремительно перескакивали с одной темы на другую и вообще говорили, ни к кому не обращаясь. Элен слушала весь этот бред с такой жадностью, будто от него зависела ее жизнь, будто она никогда не слышала ничего подобного – глаза ее сияли, лицо порозовело от волнения и удовольствия… Как, видно, одиноко ей здесь, на вилле, с сочувствием подумала я.

Мишель возвестила об обеде, и мы все направились в маленькую столовую. Я заметила, что Адель – мне трудно было не называть ее миссис Уокер, но Элен настояла, чтобы я звала ту по имени – тайком наблюдает за Фредом, усевшимся рядом со мной. Я посмеялась в душе, понимая что наш разговор вряд ли достоин таких подозрений. Фред рассказывал мне об археологических находках.

После обеда Элен и ее гости удалились в свои комнаты, чтобы немного отдохнуть, я же было отправилась погулять по саду, но тут до меня неожиданно донесся голос, заставивший меня остановиться.

– Лори! Лори! Я здесь. – Я подняла голову. Это оказалась миссис Рэнсом, стоящая на балконе своей квартиры. – Ты занята?

– Да нет… – Я с нетерпением ждала продолжения, надеясь, что она решила все-таки брать у меня уроки.

– Пусть Фредерик пригонит машину, – распорядилась миссис Рэнсом, – я сейчас спущусь. Мы покатаемся по Женеве. Скажи ему, чтобы взял «роллс», – уточнила она с довольной ухмылкой. Я догадалась, что ей нравится кататься на такой машине и распоряжаться шофером, и меня это почему-то растрогало. За суровой внешностью пожилой дамы скрывалось большое чувство юмора и естественность, свойственные жителям Новой Англии.

Я вошла в дом поискать Фредерика и тут же нашла его за чисткой медных украшений. Слово в слово повторив указания Дирдре, я заставила себя приветливо улыбнуться.

– Que, мадемуазель, – вежливо кивнул он, хотя я почувствовала, что он недоволен тем, что его прервали.

Я поспешила наверх за сумочкой, затем вернулась в холл ждать Дирдре. К вилле подъехал «роллс-ройс», шофер вышел из машины и остался стоять около нее с обычным для него мрачным выражением лица.

Миссис Рэнсом вышла из лифта легкими шагами, которые плохо сочетались с ее возрастом. Она надела простое платье с черно-белым рисунком, которое скорее всего было куплено по каталогу, а не у Пьера Кардена. В руках почтенная миссис держала огромную сумку из крокодиловой кожи, которая прямо-таки кричала о своей баснословной цене. Если не считать этой сумки, то она вполне бы сошла за небогатую вдовушку, живущую на пособие и небольшую ренту и направляющуюся в библиотеку, чтобы запастись детективами на следующую неделю.

Мы уселись на заднее сиденье машины, и шофер привычно повел ее по извилистой дорожке.

– Поездим по городу, Фредерик, – распорядилась Дирдре миролюбиво. – Покажем мисс Стэнтон Женеву. – Она откинулась на сиденье и повернулась ко мне. – По сути, по-настоящему увидеть Женеву можно, только гуляя пешком, но я для этого слишком стара. Тебе придется побродить там одной. Разумеется, в центре города припарковаться невозможно, – добавила она с отвращением. – Приходится ездить и ездить. И в гараж не попадешь в приемлемое время. Дома я сама водила машину, – похвасталась она, бросив на меня быстрый взгляд. – Но все это неважно, я и с этого сиденья покажу столько, что у тебя голова пойдет кругом.

Мы ехали молча, пока не приблизились к мосту у Плац Сен-Жерве.

– Это Рона, – показала Дирдре на реку, впадающую в Женевское озеро. – Видишь, как она делит город. Говорят, здесь был построен первый мост через Рону, еще до Юлия Цезаря. Мы остановимся на острове, в самой середине.

Я впитывала каждое ее слово.

– Взгляни на башню с часами. – Она махнула рукой, явно наслаждаясь своей добровольной ролью гида, плохо сочетавшейся с ее отвращением к жизни в Швейцарии. – Когда-то, в XIII веке, тут стоял замок, который потом превратили в тюрьму. Вот эта башня – все, что от него осталось. Здесь в 1519 году обезглавили Филбера Бертелье за его свободолюбие.

Потом мы объехали маленький остров. Меня очаровали красивые дома, а Дирдре рассказала мне, что по средам и субботам тут устраивается уличный базар, где продают фрукты и овощи.

Мы переехали на другую сторону реки, проехали мимо Плац Бель Эр, потом направились на Рю де ла Корратерье, оживленную, но короткую улицу. Дирдре показала мне Плац Нев – Новую площадь, считающуюся самой красивой площадью в Женеве, и музей Рат, где экспонировались предметы современного искусства. За ним находился Большой театр, уменьшенная копия Парижской оперы.

Мы увидели внушительный памятник Реформации с небольшим рвом и фонтаном, проехав сквозь университет, потом арку, начали подниматься вверх, к старому городу, где вдоль извилистых улиц стояли симпатичные дома.

Я повернулась к Дирдре, чтобы поделиться с ней своим восторгом по поводу фонтана на главной площади старой Женевы, и тут заметила на ее лице беспокойство. Она слушала меня лишь вполуха, ее явно что-то взволновало. Что же?

Правда, через секунду напряженное выражение с ее лица исчезло, и она снова оживилась и принялась рассказывать мне о художественных галереях, магазинах антиквариата и лавочках в подвалах под акациями.

– Дик говорил, что при римлянах здесь был шумный перекресток. Здесь сходятся пять улиц, видишь?

– Да… – протянула я. Мне казалось, что это место напоминает Париж – те же скученные, серые здания, неровные крыши и печные трубы.

Внезапно Дирдре наклонилась вперед к шоферу.

– Фредерик, мы хотели бы выпить кофе, – заявила она с величественным видом. – Высадите нас где-нибудь и возвращайтесь минут через двадцать.

– Que, мадам. – Он немного помолчал. – «Ла Клеманс» на углу?

– Подойдет, – нетерпеливо согласилась Дирдре, готовясь выйти. – Мы сядем на улице, – постановила она, шествуя впереди меня к кафе, где были расставлены столики.

Нас быстро и вежливо обслужили, кофе оказался великолепным, но я знала, что Дирдре привела меня сюда не ради кофе. Я видела беспокойные морщинки у нее на лбу.

– Лори, – тихо начала она, – я хочу, чтобы ты сказала Дику, что меня нельзя ничему научить. Вилла… неподходящее место для такой девушки, как ты. – Она посмотрела на меня искренне и печально. – Друзья Элен… и эти люди, которые постоянно приезжают к Дику… – Миссис Рэнсом жестом продемонстрировала свое отвращение. – Ты молода, мила и свежа. – Ее глаза смягчились. – Хочу, чтобы ты такой и оставалась.

Я засмеялась.

– Миссис Рэнсом, мне уже двадцать один год. Знаю, светское общество не для меня, так я никогда туда и не стремилась, – честно призналась я. – Поверьте, я не могу сказать мистеру Рэнсому, что вас нельзя обучить, – мягко возразила я, – потому что в это не верю.

Взгляд старой леди на мгновение встретился с моим. Мы обе были одинаково упрямы. Потом она печально улыбнулась.

– Я должна была догадаться, что тебя голыми руками не возьмешь, Лори, но поверь мне – ничего не выйдет, – продолжала настаивать она. – Я отказываюсь учить французский, я не хочу жить на вилле. У меня есть этот особый дар, нечто вроде провидения. Я знаю, что этим летом на вилле произойдет нечто ужасное. Я знаю это, Лори.

– Мы не допустим, – самоуверенно объявила я, – вы увидите.

Дирдре понизила голос до шепота. Я заметила, что рука, держащая чашку, дрожит.

– Я боюсь того, что увижу. Ужасно боюсь, детка…

Мы поужинали вдвоем с Маделин Скотт. Обслуживал нас Фредерик, явно недовольный этим обстоятельством. Очевидно, Мишель и Джанин на вечер отпустили.

Ужин – шедевр кулинарного искусства, сделавший бы честь «Павильону» в Нью-Йорке. Но разговор был вымученным, я напоминала себе гида-самоучку, рассказывая о дневном путешествии по Женеве, и то только для того, чтобы нарушить тяжелое молчание.

Мы еще не покончили с десертом, как Маделин извинилась, сказав с мстительным удовлетворением, что кофе выпьет в офисе.

– Мне необходимо к завтрашнему дню подготовить несколько докладов. – В глазах белобрысой светился укор: она-то работает, тогда как я болтаюсь без дела в отсутствие босса. – На Дика очень интересно работать, но он исключительно требовательный человек. Знаете, он финансовый гений.

– Что вы говорите? – Я не пыталась скрыть раздражения. – Жду не дождусь, когда с ним познакомлюсь. – Это был мой ответный удар – секретарша явно не хотела, чтобы мы знакомились, ведь я была значительно моложе и вполне симпатичная.

Она вскочила из-за стола, и ее глаза недобро сверкнули.

– Доброй ночи, мисс Стэнтон. – А ведь еще несколько минут назад я была Лори. – Прошу простить меня.

Я долго сидела над кофе, чувствуя себя страшно одинокой. До меня из коридора доносился приглушенный разговор Маделин с мадам Жене. Сама доброта, мадам Жене, ехидно решила я, хихикнув, единственная поклонница Маделин в доме.

Отодвинув чашку, я поднялась наверх, меня угнетала тишина. Спать не хотелось. Я решила принять ванну и послушать музыку по транзистору. Делать мне было абсолютно нечего.

Я налила воду в ванну, бросила туда цветной ароматический шарик и нашла по приемнику фортепьянный концерт, подходящий к моему настроению. Понизив звук, чтобы не беспокоить Дирдре у себя над головой, я залезла в замечательную теплую воду…

Я лежала в обволакивающей истоме, стараясь не думать о проблемах, ждущих меня впереди. И все же не могла выбросить их из головы. Вредная старуха решительно не хочет заниматься языком, хотя именно для этого я здесь. И не следует забывать про ее внука, недовольного тем, что я заменила Салли.

Я не хотела возвращаться домой. Смогу ли я выдержать здесь десять недель? Мне требовалось время, чтобы приспособиться, смириться со смертью тети Лотти, подготовиться к тому, что ждет меня в сентябре. Удастся ли мне это, учитывая сопротивление Дирдре Рэнсом?

Не находя себе места, я в ночной рубашке бродила по спальне, занимаясь пустяками, которые в другой раз обязательно отложила бы на утро. Я оставила одно окно открытым и улеглась в постель с книгой.

Возможно, я еще не совсем привыкла к этому дому, или меня достали все эти волнения, но глаза начали закрываться, я несколько раз зевнула и наконец сдалась. Отложив книгу, я выключила настольную лампу, натянула на плечи одеяло и закрыла глаза.

Я проснулась от громкого хлопка с ощущением, что что-то не так. Затем хлопки раздались снова и снова. Выстрелы! И стреляют в меня!

С бьющимся сердцем я подвинулась к краю кровати и свалилась на пол. Кто-то с пистолетом стоял на моем балконе. Что мне делать? Слышат ли эти выстрелы другие? Дирдре Рэнсом, например, ведь она живет прямо надо мной? Почему никто не идет?

Снова раздался выстрел, и я дико закричала. Свернувшись в клубочек за кроватью, я кричала, а смерть, ища меня, врывалась сквозь окно…