Текст книги "Эмоциональный шантаж"

Автор книги: Сюзан Форуард

Соавторы: Донна Фрейзер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Негативные сравнения заставляют нас чувствовать свою неадекватность. Мы не такие хорошие, не такие преданные, не такие трудолюбивые, как тот-то и тот-то, и поэтому сразу ощущаем тревогу и свою вину. Такую тревогу, что готовы уступить шантажисту, чтобы доказать, что он в нас ошибается.

Мать моей клиентки Ли, брокера на фондовой бирже, является специалистом высшего класса по негативным сравнениям, поэтому Ли на протяжении многих лет ощущала ее давление.

Когда умер отец, мама оказалась совсем беззащитной. Всю ее жизнь о ней заботились мужчины, а когда отца не стало, то она обратилась за помощью ко мне.

Я быстро обнаружила, что должна проводить с ней уйму времени, найти адвоката, бухгалтера и Продолжать помогать ей во многих вещах, которые она легко могла бы сделать сама.

Но мама хорошо умеет разыгрывать из себя беззащитное существо, и я немедленно попалась на ее уловку. Весь смысл в том, что за это я должна была получить ее любовь и одобрение. Однако в действительности такую женщину, как она, обрадовать невозможно. Поэтому бухгалтер, естественно, брал с нее слишком много, от адвоката пользы не было, а я оказалась преступницей, потому что не пообедала с ней, так как уже пообещала сыну с ним позаниматься.

Если то, что я делала, ей не нравилось (а так случалось почти всегда), то слышались упреки. И всякий раз, когда я пыталась отдалиться, она ставила в пример мою двоюродную сестру Каролину. Очень скоро зазвучали такие слова: «Каролина хочет проводить со мной все свое время. Посмотри, как она относится ко мне – лучше, чем моя собственная дочь». Интересно, понимала ли она, как мне было больно от этих слов и какой виноватой я себя чувствовала? В конце концов, я проводила с мамой гораздо больше времени, чем хотела, только для того, чтобы она не сравнивала меня с Каролиной.

Нам кажется, что человек, с которым нас сравнивают, получает всю необходимую нам любовь и все одобрение. Естественно, что чувство состязательности заставляет нас быстро реагировать. Для Ли негативные сравнения не могли прекратиться, а она сама никогда не смогла бы заработать одобрение матери.

Опасный прессинг

На рабочем месте негативные сравнения создают нездоровую атмосферу, как в семье, вызывая чувство зависти и состязательности. Часто начальник, играющий роль главы семьи, поощряет «родственное соперничество», и мы должны соответствовать устанавливаемым стандартам – нередко слишком высоким.

Когда моя клиентка Ким впервые пришла ко мне на прием, она находилась под интенсивным давлением начальника, который для «мотивации» использовал негативные сравнения. Ким – а ей было немного за тридцать – наняли вместо легендарного редактора журнала, Миранды, которая должна была уйти на пенсию.

Я достаточно опытный работник, у меня есть много неплохих идей. Я хорошо работаю с авторами, и мне нравится мое дело. Но начальник давит на меня больше, чем на всех остальных, и постоянно сравнивает с Мирандой. Похоже, я никогда не смогу работать достаточно эффективно. Если я планирую на неделю четыре встречи, начальник говорит примерно так: «Это здорово. Миранда обычно назначала от девяти до десяти встреч за неделю». Если я говорю, что мне нужно уйти вовремя, а не сидеть на работе обычные 10–11 часов, то он жалуется, что без Миранды о деловой этике ему скоро придется совсем забыть. Она была известна тем, что практически жила на работе.

По-моему, Миранда – гениальный человек, но она пила как сапожник, не имела семьи и жила только работой. Беда в том, что мне приходится с ней соревноваться, а у меня своя жизнь. Мне нужно проводить время с детьми и мужем, но начальник всегда хочет, чтобы я делала еще больше, и когда он говорит, что я могу быть как Миранда, если возьмусь еще за один проект, то попадаюсь на этот крючок. Если я не делаю, что он хочет, то не оправдываю его надежды. А потом он говорит, что я могла бы стать такой же звездой, как она, если возьмусь за дополнительную работу, как хочет он. Говорит, что я не должна думать о такой работе как о дополнительной, а обязана воспринимать ее как гарантию занятости.

Семья сходит сума, потому что я никогда не бываю дома. Я устаю. От того, что много сижу за компьютером, у меня начинают болеть руки и шея. И что хуже всего, я начинаю сомневаться в собственных способностях. Ноя чувствую, что должна соответствовать стандартам Миранды или вроде того и что не успокоюсь, пока не добьюсь этого.

Когда мы думаем о прессинге на рабочем месте, то прежде всего обращаем внимание на очевидное – угрозу увольнения. Однако в рабочем коллективе могут развиваться те же чувства и отношения, что и в семье, поскольку в этом случае в действие вступает подобная динамика отношений. Такие факторы, как состязательность, зависть, родственное соперничество и стремление завоевать расположение авторитетов, могут довести до пределов наших возможностей. Опасность в том, что, пытаясь соответствовать высоким стандартам, установленным человеком с совершенно иными нуждами, способностями и при других обстоятельствах, мы ради работы жертвуем семьей, интересами, даже здоровьем.

Вначале мы предельно четко устанавливаем для себя, за что боремся и чему сопротивляемся в эмоциональном шантаже. Однако с помощью своих инструментов шантажист размывает эту нашу четкость и убеждает, что мы в действительности не знаем, чего хотим. Используя эти методики поведения, шантажист почти всегда может принудить жертву к подчинению, и это неудивительно, учитывая их эффективность. Пусть это звучит неприятно, но подобному сформированному поведению шантажист обучался с нашей помощью. Но, как мы сейчас убедимся, у него можно отобрать инструменты шантажа или сделать их бесполезными.

Глава пятая. Внутренний мир шантажиста

Эмоциональные шантажисты очень не любят проигрывать. Они берут на вооружение старый афоризм: «Важна не победа, а участие» – и переделывают его в своих интересах: «Важна победа, а не участие». Эмоциональный шантажист не принимает во внимание наши чувства. Ему безразличны нормы взаимных уступок в обычных человеческих взаимоотношениях. Его точка зрения «Каждый за себя» позволяет ему пользоваться нашим доверием, в то время как мы ничего не подозреваем.

Почему шантажистам так важна победа? Почему они позволяют себе так относиться к нам? Почему им настолько хочется получить свое, что, встретив сопротивление, они готовы наказать нас?

Неудовлетворенность

Чтобы попытаться понять, что же превращает близких нам людей в эмоциональных правонарушителей, необходимо вернуться к месту, откуда начинался шантаж, – к тому моменту, когда шантажист что-то захотел от вас, но по вашим словам или поступкам понял, что ничего не добьется.

В желаниях нет ничего плохого. Просить то, чего хочется, или стараться придумать, как получить то, что требуется, – это нормально. Нормально уговаривать, умолять или плакать – пока наше «нет» означает твердый отказ. Принять его не так просто, и наш визави может на некоторое время обидеться или даже рассердиться, но если взаимоотношения складываются хорошо, буря утихает, и мы постараемся прийти к общему решению или компромиссу.

Однако, как мы наблюдали на протяжении этой книги, с шантажистами происходит обратное. Неудовлетворенность приводит к психологическому давлению и угрозам, а не к переговорам. Шантажисты не выносят неудовлетворенности.

Трудно понять, почему она представляет для них такую проблему. В конце концов, многие из нас часто испытывают разочарование и не прибегают к эмоциональным издевательствам. Мы принимаем это чувство как временное – и продолжаем жить дальше. Но психика шантажиста воспринимает неудовлетворенность не просто как временную преграду или разочарование: испытывая это чувство, он не может перегруппировать силы или сменить направление. Неудовлетворенность означает для шантажиста глубокий резонирующий страх потерь и лишений, и он воспринимает ее как предупреждение о грядущих невыносимых последствиях.

От неудовлетворенности к лишениям

На первый взгляд шантажисты ничем не отличаются от окружающих, часто они эффективно функционируют в различных областях жизни. Однако внутренний мир шантажистов во многом напоминает Америку времен Великой депрессии, когда социальная и экономическая жизнь трудовых людей наполнилась жесточайшими лишениями. Если у вас есть или были знакомые, жившие в этот период, вы, наверное, замечали, что они экономят каждый цент, откладывая его на черный день, словно пытаясь убедиться, что им не придется снова испытывать ту же боль.

Эмоциональные шантажисты, независимо от типа или применяемых инструментов, действуют из похожих побуждений, но мы этого не понимаем, пока в результате чего-то у шантажиста пропадает чувство стабильности и пробуждается страх перед лишениями. Точно так же, как некоторые люди подозревают в простой головной боли опухоль мозга, эмоциональный шантажист воспринимает простое сопротивление своим желаниям как нечто более серьезное. Даже небольшая неудовлетворенность рассматривается им порой словно потенциальная катастрофа, и в этот момент он считает, что не получит жизненно важных для него вещей, если не ответит агрессией. В его уме начинает бесконечно воспроизводиться сценарий лишений:

• Этим я ничего не добьюсь.

• Я не получу того, что хочу.

• Окружающим безразлично, в чем я нуждаюсь.

• У меня не хватает способностей получить то, в чем я нуждаюсь.

• Не знаю, смогу ли выдержать, если потеряю то, что мне нужно.

• Никто не заботится обо мне так, как я забочусь о них.

• Я всегда теряю того, в ком нуждаюсь.

Когда это происходит, шантажист начинает верить: у него нет возможности добиться своего, если он не перейдет к жесткой игре. Такая вера лежит в основе всего процесса эмоционального шантажа.

Лишения и зависимость

Для некоторых шантажистов такие убеждения коренятся в долгой истории чувства тревоги и неуверенности, и если мы заглянем достаточно далеко в их прошлое, то можем найти важную связь между детскими воспоминаниями и некоторыми взрослыми страхами.

Аллен, бизнесмен, чья жена использовала шантаж, чтобы он не покидал ее ни на минуту, начал понимать причины поведения Джоанны, когда накануне годовщины смерти отца заметил, что она стала особенно подавленной.

Я спросил, могу ли я ее чем-нибудь развеселить, и Джоанна вынула несколько фотографий, которых я никогда раньше не видел и на которых она была изображена в день окончания школы. Ее отец умер незадолго до этого, и Джоанна выглядела как испуганная маленькая девочка, старающаяся скрыть страх за улыбкой. Оказалось, что после его смерти ей пришлось взять в свои руки все: звонки родственникам, подготовку к похоронам и даже к церемонии в школе, потому что она должна была зачитать речь, которую помогал написать отец. Ей приходилось держать себя в руках, поскольку после смерти близкого человека все остальные члены семьи не могли прийти в себя. Недавно я спросил об этом ее маму, и она сказала, что Джоанна в то время почти не плакала, просто уходила к себе в комнату.

Джоанна рассказала, что больше всех любила отца и испытала сильный стресс, когда вдруг его не стало. По-моему, она боится, что я тоже уйду, и ее исключительная привязанность – способ удержать меня.

Эмоциональный шантаж – единственный путь, который знает Джоанна, чтобы справиться с миром, которому она не доверяет и который крадет у нее любимых людей. Люди, пережившие большие лишения и утраты в детстве, со временем подчас становятся слишком зависимыми, чтобы не чувствовать себя отвергнутыми или брошенными.

Джоанна хорошо училась в школе, ее любил отец, но этого оказалось недостаточно для того, чтобы она всегда чувствовала себя защищенной. В ней осталось глубокое ощущение детской беспомощности, и поэтому, повзрослев, она разработала изощренные методы, чтобы снова не испытать такую же боль. Она научилась крепко держаться за подруг и любовников, но так и не нашла подходящего способа изжить свой страх того, что, независимо от ее усилий, все они могут от нее уйти.

Когда Джоанна вышла замуж за Аллена, ее страхи возобновились и умножились. Вместо того чтобы наслаждаться новыми отношениями, она пугалась всякий раз, когда планы мужа исключали ее. Она смогла убедить себя, что если будет постоянно держать его рядом, то не только не потеряет его, но и обретет некоторую долю безопасности, которой лишилась после смерти отца. Она полагалась на веру, присущую многим эмоциональным шантажистам: я не могу получить того, в чем нуждаюсь, поэтому и заручаюсь всеми доступными мне средствами. Для нее это оправдывало и привязанность, и эмоциональный шантаж.

Сочетание причин

Проследить корни лишений Джоанны достаточно просто, но нужно помнить, что человеческое поведение характеризуется сложностью, оно складывается из множества физиологических и психологических факторов. Мы рождаемся с определенным характером и генетической предрасположенностью. Это взаимодействует с воспитанием, окружением, со знаниями о себе и с нашим отношением к окружающим и формирует нашу внутреннюю и внешнюю жизнь.

Ив, чей друг-художник Элиот отличался сверхчувствительностью к неудовлетворенности и часто угрожал нанести себе вред, однажды пересказала свой разговор с его сестрой.

Она рассмеялась, когда я спросила, почему он всегда закатывает скандалы. Она ответила, что Элиот был таким от рождения. Еще в колыбели, если бутылочку с молоком подавали не так, как он хотел, или если Элиот был мокрым в течение двух секунд, то он поднимал крик на весь дом. Когда брат подрос, то он держал всех в страхе, угрожая своими скандалами. Она сказала, что такой уж у него характер – он был самым требовательным, самым зависимым ребенком.

Этот ребенок вырос затем в требовательного, зависимого человека, продолжавшего устраивать скандалы, если он чего-то не получал. Большая часть свойств характера была отмечена родными еще в младенчестве, в том числе – низкий порог неудовлетворенности.

Эти генетические факторы дополняют и укрепляют мощные сигналы, послания и информация о том, кто мы и каким должно быть наше поведение, передаваемые нашими воспитателями. Определяющие переживания детства, юности и даже взрослой жизни формируют убеждения и чувства, которые затем часто возрождаются, и особенно во время конфликтов, когда мы находимся под воздействием стресса. Мы возвращаемся к старым стереотипам поведения, потому что те нам знакомы, и даже если причиняют боль, то все равно они обеспечивают нам чувство уверенности и предсказуемости.

Подобно Джоанне, многие шантажисты живут фантазиями, что беспомощность и неадекватность, которую им пришлось ощутить в детстве, исчезли, когда они стали взрослыми, и теперь магическим образом способны урегулировать неприятную ситуацию или гарантировать себе долгожданное чувство безопасности. Они верят, что смогут компенсировать неудовлетворенность прошлого, изменив реальность сегодняшнего дня.

Когда кризис является катализатором

Неспособность переносить неудовлетворенность может также быть реакцией на недавние переживания и стресс. Потенциал эмоционального шантажа значительно повышается при таких кризисных ситуациях, как развод, потеря работы, болезнь и уход на пенсию, которые подрывают чувство собственной ценности шантажиста. Часто шантажисты сами даже не осознают вновь приобретенные страхи. Все, что они могут видеть, – это собственные желания и способ их реализации.

Для Стефани катализатором явилось признание мужа в короткой любовной связи. Затем Боб упорно стремился вернуть супружеские отношения в нормальное русло, даже регулярно посещал сеансы психотерапии, но отношения не складывались. Стефани оставалась непоколебимой: она мстила мужу и держала его в руках с помощью изрядных доз эмоционального шантажа. После нескольких лет такой жизни Боб уже готов был бросить ее. Я предложила им прийти на консультационный сеанс вдвоем, и Стефани согласилась.

Вы – одна из немногих людей, которые обязаны меня понять. Я прочитала все ваши книги, где вы много говорите, что нельзя позволять людям садиться себе на шею, что нужно противостоять им и устанавливать границы. У меня есть все причины, чтобы сердиться, а Боб заслуживает мести за то, что он сделал.

Я сказала Стефани, что она действительно имеет право сердиться, обижаться, чувствовать себя обманутой, и ни в коей мере мне не хотелось бы принижать ее боль. Но есть большая разница между конфронтацией и эмоциональным шантажом. В то время как она наслаждается ролью мстящей, поруганной жены, брак распадается.

Постепенно Стефани стала более открытой, она со слезами на глазах описала, что почувствовала, когда узнала о связи Боба; тут обнажился новый уровень, проливший достаточно света на ее потребность в мести.

Это было не в первый раз, когда я отдала свое сердце мужчине, который меня предал, и Боб хорошо знал это. Как он мог видеться с другой женщиной, если ему было известно, что я тяжело переживала измену первого мужа. Я чуть не убила его. Что мне теперь делать? Как мне снова доверять ему? Никогда в жизни не чувствовала себя такой униженной, такой… неадекватной!

Стефани пыталась справиться не только с тем, что сделал Боб, – это само по себе было достаточно трудно, – но и с болью измены первого мужа. Потеряв доверие к Бобу и уверенность в себе, она ответила местью эмоционального шантажа – единственным доступным ей способом восстановить контроль над внутренним эмоциональным хаосом.

Хотя проблемы детства, вероятно, играли роль в реакциях Стефани, мы обращаем внимание на ее взрослую жизнь. Когда Стефани поняла, что боль, которую она «принесла» из первого брака, угрожает потенциальным нормальным отношениям с Бобом, то согласилась пройти курс лечения у моего коллеги. Теперь Стефани пытается восстановить брак так же упорно, как и Боб, они постарались использовать этот кризис как возможность открыть новые темы для общения и исследования внутреннего мира. Мне кажется, с ними теперь все будет хорошо.

Прекрасная жизнь

Некоторые эмоциональные шантажисты имеют все и тем не менее хотят еще большего. Нелепо было бы предположить, что стимулом для них служат лишения, потому что такие шантажисты с этим почти не сталкивались. Но у хорошо защищенных людей, живущих в свое удовольствие, редко появляется возможность развивать способность справляться с любым видом потерь. При первом намеке на лишения они паникуют и начинают защищаться с помощью эмоционального шантажа.

Именно это произошло с мужем Мэри, Джеем. Из своих бесед с Мэри я узнала, что в жизни Джею все давалось легко. После блестящей учебы на медицинском факультете он утвердил себя в хирургической практике, разработав новые методы операций, и свободно переместился в самые престижные социальные слои.

Его детству можно было позавидовать. Никакого жестокого обращения, оскорблений или травм – ничего, кроме любви. Отец Джея родился в бедной семье и был первым, кто смог окончить колледж. Удивительный человек. Он закончил затем медицинское училище только благодаря прилежной работе, нахальству и недосыпанию. По совместительству работал официантом, чтобы вытащить из нищеты свою жену, мать Джея. Он говорил, что пообещал себе, что никогда не позволит Джею пережить то, через что пришлось пройти сему. Джей был, без сомнения, золотым ребенком. Когда же он решил стать врачом, родители не пожалели денег на химическое оборудование и научную подготовку. Никакой подработки. Ему все преподносили на блюдечке – вместе с уроками по теннису, кашемировыми пальто и, конечно, девочками.

Жизнь Джея можно назвать более чем привилегированной – она была просто сказочной. Пытаясь оградить сына от лишений, отец не подготовил его к разочарованиям и неудачам.

У такой красивой жизни есть два недостатка. У людей, выросших в оранжерейной среде, развиваются нереалистичные ожидания, они полагают, что стоит им только захотеть, у них будет все, что нужно. Еще более пагубным является отсутствие базовых способностей справиться с неудовлетворенностью. Руководствуясь тем, что отцу Джея казалось лучшими побуждениями и мотивами, он создал из сына эмоционального калеку.

Когда Мэри бросила вызов убеждению Джея, что он должен иметь все: блестящую карьеру, семью, жену и любовниц, – она тем самым оказалась первым небезразличным ему человеком, который пригрозил лишить его чего-то важного. Джей запаниковал. Правила игры изменились, и эмоциональный шантаж оказался единственным доступным средством для сохранения привычного положения.

Близкие незнакомцы

Тогда Джей призвал на помощь своих родителей, чтобы они оказали психологическое давление на Мэри, и она не поверила своим ушам, когда услышала их слова.

Боже мой, с кем я имею дело? У людей, которых я любила и уважала, неожиданно не оказалось абсолютно никаких моральных и этических убеждений! Они устроили фарс, который был для них важнее чувств и обыкновенной человеческой честности.

Мэри увидела, как Джей превращался из очаровавшего ее обаятельного мужчины в хитрого, лицемерного незнакомца. Когда близкие нам люди прибегают к эмоциональному шантажу, больше всего поражают изменения в их личности. Этот процесс может быть как постепенным, так и удивительно быстрым. Во многом боль и смятение при эмоциональном шантаже появляются после открытия: люди, которых мы любим и которые, как нам казалось, любят нас, не останавливаются перед ущемлением наших чувств, чтобы добиться своих целей.

Лиз испытала потрясение, когда Майкл пригрозил ей жестоким наказанием ее, если она посмеет уйти.

Он дословно сказал: «Когда я с тобой разделаюсь, у тебя не останется денег даже на корм для собак. И можешь попрощаться с детьми. Я увезу их в Канаду, чтобы ты не смогла лгать им про меня». И это тот человек, с которым я делила постель, которому показывалась обнаженной и открыла свою душу? Кто же он на самом деле после всего этого?

Очевидно, что для установления близких отношений шантажисты не используют обвинений, угроз, негативных сравнений и других инструментов, а мы поддерживаем эти отношения не из-за страха. С шантажистами мы делим жизнь, работу, чувства, им открываем свои секреты. Однако когда наступает время эмоционального шантажа, мы немедленно сталкиваемся с менее привлекательными сторонами их личности: с эгоцентризмом, преувеличенной реакцией, стремлением получить краткосрочные выгоды (даже если они в долгосрочной перспективе приведут к потерям) и с желанием выиграть любой ценой.

Только о себе

Все шантажисты почти полностью концентрируются на своих потребностях и своих желаниях. Им ни в коей мере не интересны наши потребности или то, как на нас влияет их прессинг.

Если дело касается удовлетворения их желаний, шантажисты напоминают паровой каток; в безоглядном стремлении к своей цели они становятся безжалостными. Если они и любят нас, то это очень странная любовь, поскольку к чувствам партнера слепа.

Мой кандидат на звание самого самовлюбленного человека – муж Пэтти, Джо, который слег в постель, когда она сказала, что они не могут позволить себе купить новый компьютер. В этом эпизоде его эгоцентризм был неподражаем.

Джо зарабатывает много денег, но тратит их быстрее, чем можно представить, поэтому нам вечно их не хватает. На прошлой неделе накопилось много счетов, и он попросил меня позвонить тете и попросить денег взаймы. Тетя достаточно обеспеченный человек, но она только что перенесла операцию по поводу рака груди. Я ответила, что ни в коем случае не стану ее беспокоить, и не могла поверить своим ушам, когда он начал на меня давить. «Вот ее телефон в больнице, – сказал он, – его даже не нужно искать. Позвони ей сейчас: это не такая уж и большая проблема. Она не страдает от боли, а ты всегда была ее любимицей. Почему ты не можешь сделать для меня такую пустяковую вещь?»

Рак груди? Больница? Операция? Это не проблема для шантажиста. В конце концов, ему что-то нужно. НЕМЕДЛЕННО. А в этом случае никто и ничто для него больше не существует.

Часто эгоцентризм шантажиста возникает из убеждения, что запас внимания и любви к нему иссякает. Элиот настолько эгоистичен, что, узнав о желании подруги пойти учиться, чтобы в будущем обеспечить себе карьерный рост, посчитал: это ущемит его интересы. С его точки зрения, поступки Ив лишают его безопасности. А что, если ему что-то захочется, пока ее нет? А если ему станет скучно? Кто о нем тогда позаботится? Вселенная должна вращаться вокруг него точно так же, как вращалась, когда он был маленьким. И он снова становится пятилетним тираном, требующим полного внимания и удовлетворенности от человека, от которого он зависит и от которого всегда требует большего.

Делая из мухи слона

Эмоциональные шантажисты часто ведут себя так, словно каждое разногласие является критической точкой в отношениях. При сопротивлении они испытывают такое сильное разочарование и неудовлетворенность, что представляют даже самое небольшое несогласие как угрозу отношениям. Отчего кто-то устраивает скандал только потому, что вы не желаете обедать с чужими родителями, хотите посещать курсы, поехать на рыбалку или не высказали энтузиазма по поводу чьих-то планов? Сила желания шантажиста приобретает смысл только тогда, когда понимаешь: он реагирует в данный момент не на текущую ситуацию, а на ситуацию из прошлого опыта.

Из того, что Ив рассказала об Элиоте, мне стало ясно: по его мнению, мужчина не может получить то, в чем нуждается, если его женщина обладает независимым характером.

Помню, он рассказывал о своем отце и о том, как он ворчал, что его все бросили. Мать Элиота, наверное, была выдающейся предпринимательницей. Она владела небольшой компанией по производству детской одежды, которой все восхищались (за исключением мужа, который ее ненавидел). Элиот говорил, что в детстве он очень редко видел свою мать. Когда она оказывалась дома, то была любящей и заботливой матерью, но неожиданно срывалась в командировку, и он о ней очень скучал. Отец сердился на нее и говорил что-то вроде: «Проклятые женщины – когда ты им нужен, они ведут себя так, что от них невозможно отвязаться, но тут же забывают про тебя, как только встают на ноги». По-моему, если слышишь такое достаточно часто, это надолго запоминается.

И Элиот уяснил простое правило: женщина не сможет стать любящим партнером, если не заставить ее находиться все время рядом. Возможно, он будет отрицать, что верит в это, но его преувеличенная реакция на Ив убеждает нас, что в душе Элиота пробудились старые демоны. Любой признак независимости женщины становился для него угрожающим. Ив заменила ему мать, женщину, от которой он эмоционально зависел и с которой был связан. Она тоже покинет его, как, по представлениям, полученным от отца, его покинула мать, так долго отсутствовавшая в доме. Каждый раз, когда Ив уходила, Элиот заново переживал прежнее чувство лишения.

В любой преувеличенной реакции мы слышим много шума и ощущаем еще больше эмоций, но действительные чувства наблюдаем редко. Элиот отчаянно нуждается в близких отношениях, а вот барьеры, которые ставит перед Ив, как раз и гарантируют, что он их не получит. Давайте посмотрим на выраженные и невыраженные чувства Элиота, когда Ив посоветовала ему обратиться за профессиональной помощью по поводу переживаемой им тревоги.

Вот что сказал Элиот: «Ты уйдешь и будешь делать то, что захочешь, но зачем мне тогда жить? Ты меня совсем не любишь».

Этим Элиот хочет сказать вот что: «Я испуган, потому что ты меняешься. Вначале тебе было достаточно меня, но теперь это не так. Я боюсь, что если ты пойдешь учиться, то изберешь собственную карьеру, и у тебя не останется времени для меня. Ты кого-нибудь встретишь. Боюсь, ты станешь слишком независимой. Я окажусь тебе не нужен, и ты уйдешь».

Однако такой тип общения несвойствен Элиоту, иначе ему не пришлось бы прибегать к эмоциональному шантажу. Вероятно, как и многие мужчины, он стыдится своей зависимости и страхов. Единственной возможностью для него оставались высокопарные, бессвязные речи, то есть так называемая преувеличенная реакция на малейшее проявление стремления Ив к самосовершенствованию.

Чувства из другого времени

Роджер, киносценарист, был изумлен яростной эмоциональной атакой Эллис, когда он отказался от ее предложения родить ребенка. Эллис при этом продемонстрировала классическую преувеличенную реакцию.

Ты никогда по-настоящему не любил меня. Как ты можешь называть это любовью, если не хочешь предпринять никаких шагов, чтобы мы стали ближе. Я больше не верю тебе. Я даже теперь не знаю, люблю ли тебя! У тебя, видимо, серьезные проблемы, и поэтому нужно обратиться к врачам!

Однажды на собрании группы анонимных алкоголиков Роджеру удалось понять, почему Эллис так отчаянно стремилась привязать его к себе. Вот что она рассказала группе:

Не верю ничему, кроме настоящего. Я погружаюсь в это настоящее и крепко держусь за него. Мой отец был заядлым игроком. Для меня он был героем. Но на деле это означало, что один день я была богатой, а на другой – шла за продуктами в Армию спасения, мы не подходили затем к телефону, потому что нам постоянно звонили из-за неоплаченных счетов. У меня в детстве не было ничего постоянного – деньги на няню тратились, подарки от друзей шли в ломбард, как и все в доме. Даже отец то появлялся дома, то исчезал. Иногда он мог не показываться неделями. Что плохого в уверенности в завтрашнем дне, преданности людей? Для меня это достаточно ценные чувства. Что плохого в любви?

Эллис провела многие годы в страхе, что может лишиться всего, что имеет, поэтому неудивительно, что она захотела получить гарантии на будущее. Но, как и большинство шантажистов, использовала жесткие методы, чтобы преодолеть сопротивление своей жертвы.

Ее преувеличенная реакция, которая приняла вид уничтожающего вербального нападения на Роджера, объясняется страхами, прячущимися внутри некоего пустого пространства души. И не важно, насколько сильно Эллис привязала Роджера к себе, он все равно не смог бы заполнить это пространство, даже если бы захотел.

Благодаря сеансам в группе анонимных алкоголиков Эллис смогла понять, что пыталась «приковать» Роджера и ей будет трудно в любых взаимоотношениях, если она не будет работать над собой. С тех пор ей удалось значительно уменьшить прессинг на Роджера и позволить отношениям развиваться естественно.

Победа в битве, поражение в войне

Шантажисты часто побеждают с помощью тактики, создающей непреодолимую трещину во взаимоотношениях. Кратковременная победа воспринимается ими как триумф, однако нужно учитывать и будущее.

Большинство шантажистов действуют исходя из принципа: «Хочу получить то, что хочу и когда захочу». Они, как дети, не способны представить последствия своего поведения и не думают о том, с чем останутся, когда добьются от жертвы подчинения.