Текст книги "Убийца"

Автор книги: Сью Графтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Я пыталась придать голосу безразличное выражение, но мне это не вполне удалось – во рту пересохло.

– Через минуту я брошусь вниз.

– Может быть, обсудим это предложение? – возразила я.

– Слишком поздно,– озорно улыбнулся Тони.– Я уже обдумал полет.

– Подожди хотя бы, пока я доберусь до тебя.

– Чтобы схватить меня?

– Я не буду тебя ловить.

Руки у меня вспотели, я их протерла о джинсы и начала спускаться, повернувшись лицом к крыше, наощупь пробираясь вдоль фронтона. Я взглянула вниз, стараясь найти точку опоры. Барельеф на фронтоне здания состоял из разнообразной растительности: абрикосовых деревьев, виноградников, кустов инжира.

– Зачем ты это сделал? – спросила я.

– Я не задумывался. Просто сделал и все. Не стоит вам спускаться сюда. Это не поможет.

– Мне просто не нравится разговаривать с тобой, болтаясь на краю,– сказала я заведомую ложь. Я надеялась приблизиться к нему и удержать, не задумываясь о возможной схватке с мальчишкой на такой высоте. Я наконец закрепилась, всунув носок своей ноги в маленькую впадину, образованную орнаментом фронтона. Ниша находилась всего в четырех футах сбоку. Если бы это расстояние нужно было преодолеть на уровне земли, никакой проблемы бы не существовало.

Я чувствовала на себе напряженный взгляд Тони, но самой мне было не до того, чтобы на него смотреть. Я ползла по парапету, стараясь за что-нибудь зацепиться. Тони сказал:

– А вы не можете поговорить со мной оттуда?

– Мне хотелось бы сделать это, когда я буду рядом с тобой,– ответила я.

– Ну хорошо.

– Но ты ведь не собираешься меня застрелить? – спросила я.

– Зачем? Вы же ничего плохого мне не сделали.

– Рада, что хоть это ты осознал. Чувствую сейчас твое полное доверие,– вымученно пошутила я и услышала ответный смех Тони.

Мне приходилось видеть в журналах фотографии людей, карабкающихся по вертикальным стенам или скалам. Они, как правило, были обуты в теннистные туфли и удерживались буквально на кончике пальцев, засунутых в маленькие щели, которые удавалось нащупать. Мне всегда казалось это бессмысленным и пустым занятием, и я обычно пропускала материалы об этом, интересуясь более серьезными вещами. Но сейчас мне пришел на память один такой снимок, когда фотографу удалось снять сверху зияющую внизу расселину.

Я осторожно опустила правую ногу, нащупывая небольшой выступ в нише. Еще немного вниз и направо. Самая трудная часть пути преодолена, и одна нога уже надежно опиралась в углублении стены. Осталось только подтянуть другое колено немного вправо, мало-помалу опускаясь, и можно было оказаться рядом с Тони. Тони, как всегда галантно, подал мне руку, подстраховывая меня, пока я полностью не оказалась в безопасности. Я не настолько храбрая, чтобы спокойно наблюдать, как Тони сорвется с высоты этого дома. Я замком сцепила руки и на светильнике, зажав между ними Тони. По спине пробегал озноб не от перенапряжения, а от страха.

– Ненавижу высоту,– заявила я.

– Она не так плоха, просто не надо смотреть вниз.

Как только Тони дал мне этот совет, у меня сразу же возникло непреодолимое желание взглянуть вниз. И я, конечно же, посмотрела. Я надеялась, что кто-нибудь снизу заметит нас, как это всегда бывает в кино, и позовет полицейских. Они приедут с сетями или пожарной лестницей. Или кто-нибудь отговорит Тони прыгать. Я – земное создание, рожденное под знаком Тельца. Воздух, вода, огонь – не мои стихии. Я – существо земного притяжения, и должна чувствовать тепло земли. Такие же чувства я испытываю в старых гостиницах, находясь на двадцать втором этаже. Открыв окно, мне всегда хочется выпрыгнуть из него, навстречу земле.

– О Боже! Жуткая ситуация! – сказала я.

– Может быть, для вас, но не для меня.

Я быстро перебрала в памяти всю свою короткую жизнь в качестве полицейского, пытаясь найти в ней хоть какие-нибудь рекомендации, как поступать с потенциальным самоубийцей. Тянуть время – первая заповедь. Исходя из нее, я и спросила Тони:

– А что это за история? Расскажи мне, как все было.

– Она короткая. Даггетт позвонил нам домой в понедельник. Тетя Рамона записала номер его телефона, поэтому я и смог сам позвонить ему. Я мечтал убить Даггетта. Немедленно, ждать уже не было сил. Месяцами я мечтал об этом, с этой мыслью я засыпал каждую ночь. Мне хотелось задушить Даггетта проволокой, обмотав ее много раз вокруг шеи, чтобы вывалился язык. Для этого потребовалось бы не так много времени. Но потом я решил, пусть это будет несчастный случай – тогда мне удастся выйти сухим из воды.

– Зачем он звонил?

– Не знаю,– ответил Тони нерешительно.– Он был пьян и бормотал, что ему очень жаль и что он хочет искупить свою вину за сделанное, за ту боль, которую он причинил мне. Потом предложил: «А почему бы нам не встретиться и не поговорить?» И он пришел. «Это так важно для меня, сынок»,– говорил Даггетт.– Тони очень удачно копировал свой разговор с Даггетом, замечательно подражая его фальцету.– Я сказал ему, что приду на следующий день вечером в бар, откуда он звонил. У меня было мало времени, чтобы как следует приготовиться.

– Эта была юбка Рамоны?

– Нет. Я купил ее в Армии Спасения за доллар. Свитер стоил 50 центов и туфли – два доллара.

– А где свитер?

– Я выбросил его на другой свалке, в квартале от первой. Я думал, этим все кончится.

– А парик?

– Парик я нашел у тети Рамоны. Ему столько лет… Она, наверное, даже не знает, что он сохранился.

– Почему ты не выбросил его?

– Не знаю. Хотел положить его назад, в ее гардероб – туда, откуда взял, на случай, если он потребуется мне снова. Я захватил парик с собой на пляж, но потом вспомнил, что Билли уже знал, кто я такой.– Тони прервался, слегка смутившись.– Мне нужно рассказать своим об этой истории, ведь парик дорогой, это настоящий волос.

– И цвет красивый,– сказала я, раздумывая, чем еще занять беседу.

Тут Тони догадался, что я специально растягиваю беседу.

– Вы шутите со мной?

– Конечно шучу,– ответила я ему в тон.– Вот спустилась сюда, чтобы поболтать с тобой.

Тони передернул плечами, задорно улыбаясь.

– Ну и что дальше? Вы с Даггеттом встретились во вторник вечером?

– Не совсем. Я-то пришел. У меня и план уже был выработан. Но зайдя в бар, я увидел Даггетта, разговаривавшего с каким-то парнем. Как выяснилось позже, это был Билли Поло, но в то время я этого не знал. Билли сидел в кабинке спиной к двери. Я не ожидал встретить Даггетта в компании, поэтому собирался уйти, но в это время Билли очень внимательно посмотрел в мою сторону. Я не придал этому никакого значения. Думал, что никогда больше этого Билли не встречу. Я еще немного подождал, но они были так увлечены, что я вскоре ушел.

– Это была одна из тех ночей, когда тебя мучила головная боль?

– Да,– ответил Тони.– Я имею в виду, что головная боль бывает настоящей, а бывает мнимой, но это повод уйти из дома.

– Как ты добрался до бара? На такси?

– На велосипеде. В ту ночь, когда я убил Даггетта, я воспользовался велосипедом, потом бросил его в море, вызвал из автомата такси и доехал до бара.

– А как ты узнал, что Даггетт снова появится в ту ночь?

– Потому что он снова позвонил, и я сказал, что приду.

– Он даже не догадался, что ты уже приходил во вторник на разведку?

– Даже увидев меня тогда, разве Даггетт мог предположить, что это я. Он не видел меня со дня суда. Мне было тогда 12-13 лет, толстый мальчишка, сидевший на суде к нему спиной. Я думал, что даже если он и догадается, то я все равно убью его, а от мертвого кто и что сможет узнать?

– И что же тебе помешало?

– Не знаю. Все было так хорошо продумано. Но что-то не сработало.– Глаза Тони встретились с моими. Сейчас он выглядел как раз на свои пятнадцать лет. Светловолосый парик делал его лицо еще более мягким и нежным, оно еще полностью не сформировалось, абсолютно детское лицо. Я представила, как Тони шел женской походкой, стройный и изящный, с приятной улыбкой красивого рта. Тони взглянул вниз, и на какой-то миг мне показалось, что он сейчас воспарит над улицей.

– Когда мне было восемь лет,– начал Тони,– у меня была пара мышей. Очень забавных. Я держал их в клетке с колесом и бутылкой воды, перевернутой вверх дном. Мама думала, что мне надоест возиться с ними и я их заброшу, но я продолжал ухаживать за ними. Я нарезал из бумаги длинные полоски, положил их на дно клетки, чтобы они могли сделать гнездо. В конце концов, у них появились детеныши. Они были не больше этого.– Тони показал конец мизинца и продолжил.– Лысые, беспомощные. Нам нужно было уехать из города на выходные, а когда мы вернулись, то обнаружили, что кошке удалось открыть клетку, и все внутри было перевернуто. Мышей не было, может быть, они улизнули, может быть, их съела кошка, за исключением одного, который лежал в гнезде, среди обрезков бумаги. Вода из тарелки была разлита, бумага намокла, и этот маленький мышонок, вероятно, простыл, заболел воспалением легких или чем-то еще, но ему было плохо, он задыхался. Я пытался согреть его, часами наблюдал за ним, но ему становилось все хуже и хуже, поэтому я решил, что лучше… ну, вы сами знаете, как это бывает… покончить с его мучениями, чтобы он больше не страдал.

Тони наклонился вперед, качая ногой туда-сюда.

– Подожди, не делай этого,– взволнованно пробормотала я.– Закончи рассказ. Я хочу знать, что же было потом.

Тони посмотрел на меня, и мягким голосом продолжал:

– Я бросил его в туалет. Это был единственный способ, которым я мог убить мышонка. Я не мог свернуть ему голову, поэтому понимал, что только так я могу избавиться от него. Зверек был почти мертв, и я думал, что делаю это только для его пользы, избавляю его от несчастного существования. Но перед тем, как мне удалось избавиться от него, это безволосое, крохотное создание начало биться у меня в руках. Это была паника, попытка избежать своей участи, как будто он понимал, что происходит.– Тони остановился, смахивая слезы с глаз.– Точно так же Даггетт. Он все понял. Я не могу забыть выражения глаз Даггетта. Они преследуют меня каждый день. Даггетт все знал, обо всем догадался. А мне это и было нужно. Я этого и хотел. Я радовался, что он знает, кто я такой, и что жизнь его не стоит и двух центов. Но мне кажется, что он не особенно и волновался. Он был алкоголик и бродяга, погубивший стольких людей. Он должен был умереть. Ему следовало радоваться смерти. Я вытаскивал Даггетта из его несчастного существования.

Тони замолчал, сделав глубоким выдох; потом подвел итог:

– Вот так, по крайней мере, все и произошло. Но с тех пор я не могу спать. Меня мутит от всей этой истории.

– А Билли? Как я поняла, он обо всем догадался, увидев тебя на похоронах.

– Да. Это была судьба. Билли ни слова не сказал о Даггетте, но он почувствовал, что может получить часть денег, если будет держать язык за зубами. Я бы отдал ему и все деньги, но у меня не было никакого доверия к этому человеку. Вы бы только видели его: постоянно озирающийся, угрюмый. Я понимал, что Билли начнет на следующий же вечер болтать о том, что ему известно, и обо мне в том числе.

Край ниши, в которой мы находились, мало-памалу, прогибался, а руки я держала так крепко, что они онемели, и казалось, что их уже невозможно будет расцепить. Положение, в котором мы сейчас находились, было совершенно критическим, я не видела никакого выхода из него и понимала только одно: нельзя прекращать разговор.

– Я тоже однажды убила человека,– сказала я, вызывая в памяти тот случай, но большего выдавить из себя не могла. Мне даже пришлось стиснуть зубы, чтобы не дать эмоциям вырваться наружу и снова запрятать их глубоко внутрь. Меня удивило, что по прошествии столь длительного времени мне было по-прежнему больно вспоминать об этом.

– Из-за чего?

Я покачала головой:

– Самооборона, но смерть есть смерть.

Тони мягко улыбнулся:

– Ну в таком случае мы можем сейчас вместе прыгнуть вниз.

– Забудь об этом. Я и сама не собираюсь делать этого, и тебе не позволю. Тебе всего пятнадцать лет. Есть и другие варианты.

– Я так не думаю.

– У твоих родителей есть деньги. Они смогут нанять Мэлви Бэлли, если захотят. Это хороший адвокат.

– Мои родители погибли.

– Ну тогда Уэстфоллы. Ты же знаешь, что я их имела в виду.

– Но Кинзи. Я убил двоих человек, поэтому для меня – это самый лучший выход. Как жить дальше с таким грузом?

– Так же, как живут все убийцы в этой стране,– энергично заверила я.– Ну, если Тэд Банди жив, то почему нужно погибать тебе?

– А это кто?

– Неважно. Главное, что он совершил гораздо больше злодейств, чем ты.

Тони на минуту задумался.

– Это не отговорка. Я убил так жестоко, поэтому для меня нет другого выхода.

– Выход есть. Мы его найдем.

– Вы можете оказать мне услугу?

– Конечно. Что ты хочешь?

– Вы можете передать привет моей тете? Я хотел написать ей записку, но у меня не было возможности.

– К черту, Тони! Прекрати об этом! У твоей тети и так много проблем.

– Я знаю,– согласился мальчик.– Но у нее есть дядя Феррин, и все будет хорошо. Они все равно никогда не знали, что со мной делать.

– Ну, я вижу, ты все хорошо продумал и обо всех вспомнил.

– Конечно. Я много читал о самоубийствах, это совсем не трудно. Дети постоянно это делают.

Я опустила голову, обессиленная и почти не способная возражать ему, но наконец сказала:

– Послушай, Тони. Все, о чем ты говоришь, глупости, и все это не имеет никакого смысла. Ты не можешь себе представить, какой ничтожной казалась мне жизнь в твоем возрасте. Я постоянно плакала, чувствовала себя несчастной. Я была уродлива. Я была чувствительна. Я была одинока. Я сходила с ума. Мне казалось, что так будет всегда и мне никогда не удастся покончить с такой жизнью. Но я не сумела ее изменить. Жизнь тяжела. Она причиняет много боли. Ну и что? От этого становишься только выносливей. Ты пройдешь через все это и сможешь жить. Клянусь перед Богом.

Тони отрицательно покачал головой, напряженно глядя на меня:

– Не думаю. Может, кто-то и сможет, но не я. Я слишком глубоко увяз. Не могу больше это выносить. С меня хватит.

– Тони, у каждого из нас бывают моменты, когда кажется, что нет сил выносить эту жизнь, но потом наступают светлые дни. Счастье переменчиво, как и все остальное. Подожди немного. Есть люди, которые любят тебя. Люди, которые помогут.

Он снова не согласился со мной.

– Не могу. Я принял для себя это решение, и я должен его исполнить. Тетя поймет меня.

Я начала терять терпение.

– Ты хочешь, чтобы я сказала ей об этом? Что ты решил улететь отсюда, потому что принял свое гадкое решение?

По лицу Тони скользнула тень сомнения.

– Ты хочешь, чтобы я сказала Рамоне, как мы сидели вот так с тобой, болтая, и мне не удалось отговорить тебя от этого безумства? Я не позволю сделать это. Ты же разобьешь сердце Рамоны.

Тони разглядывал носки ботинок отрешенным взглядом, лицо его покраснело, как бывает всегда, когда мальчишки хотят скрыть слезы.

– Она переживет это. Расскажите ей, что я наделал, и она поймет. Я люблю ее, но это моя жизнь.

Минуту я молчала, раздумывая, о чем еще говорить, что препринять.

Лицо Тони просияло, он поднял указательный палец:

– Чуть не забыл. У меня есть подарок для вас,– он повернулся, отслонившись от светильника, что заставило меня крепко стиснуть мальчика. Он засмеялся: – Не бойтесь, мне нужно только залезть в задний карман джинсов.

Я наблюдала, что он делает. На его ладони лежал мой пистолет 32-го калибра. Тони протянул мне оружие так, что оставалось только забрать его. Но для этого мне бы пришлось ослабить руки, которыми я держала мальчишку.

– Ну, хорошо. Я положу его рядом,– вошел он в мое положение, положив пистолет в нише, за светильником, к которому я прилипла насмерть.

– Как тебе удалось украсть его?

– Так же, как я сделал все остальное,– хорошо обдумав. Вы оставили домашний адрес на визитке, которую дали тете Рамоне. Я отправился по этому адресу на своем велосипеде и стал ждать, когда вы вернетесь домой. Я был намерен представиться вам и вести себя, как все воспитанные дети с хорошими манерами и аккуратными прическами. Сама невинность. Я не знал, какой информацией вы владеете, и надеялся сбить вас с толку. Я увидел вашу машину, она почти остановилась, но потом вы передумали и снова помчались куда-то. Мне пришлось сильно поработать педалями, чтобы не упустить вас из вида. А когда я увидел, что машина припаркована на пляже, то решил воспользоваться случаем и проник в нее.

– Из него ты убил Билли?

– Да. Он очень удобный, маленький, и с ним легко обращаться.

– А откуда ты узнал о самодельном глушителе?

– От пацанов в школе. Я еще могу сделать маленькую бомбочку,– Тони вздохнул.– Пора. Время пришло.

Я взглянула вниз. Совсем стемнело, но горели уличные фонари, освещая тротуары. И здание напротив было освещено, как киностудия. Два человека на противоположной стороне улицы видели нас, но они не понимали, что происходит. Шутка? Трюк? Киносъемки? Сердце у меня снова забилось, в груди появилось стеснение и боль.

– Я устала,– призналась я.– Я хотела спуститься вниз, но мне нужна твоя помощь. Дай мне, пожалуйста, руку.

– Конечно,– ответил Тони, но все тело его напряглось: – А это не уловка?

– Нет,– заверила я, но голос мой дрожал, и ложь острым лезвием полоснула по языку, а ведь я всегда врала с легкостью и изяществом, с выдумкой и изобретательностью. Но в этот раз у меня не получалось. Тони дернулся в сторону. Я схватила его за руки, пытаясь спасти ему жизнь, но он сильным поворотом кисти освободился из моих объятий. Я попыталась схватить мальчика еще раз, но уже было поздно. Тони шагнул вперед и полетел вниз. На мгновение показалось, что он завис над землей, как лист, а потом пропал из вида.

Мне почудилось, что я услышала приближающуюся сирену, но это был мой крик.

Я послала Барбаре Даггетт счет на тысячу сорок долларов, который она оплатила по почте. Приближается Рождество, а я уже шесть недель плохо сплю. Я много думала о Даггетте, и мне пришла в голову одна мысль. Даггетт догадывался, что происходит. Конечно, издали Тони еще можно было принять за женщину, но вблизи он выглядел именно таким, каким был на самом деле: ребенком, разыгрывающим спектакль с переодеванием, миловидным, но не достаточно мудрым. Мне кажется, Даггетта не удалось провести, он не был одурачен. Но почему в таком случае он принял участие в этой игре? Мы, к сожалению, никогда уже не узнаем это наверняка. Может быть, он поверил росказням Билли, что его ищут бывшие заключенные из Сан-Луиса, и считал, что его убьют в любом случае? А может быть, он решил, что должен принести Тони эту последнюю жертву? Никогда уже мне не удастся это выяснить, но все это наводит на грустные мысли: некоторые наши долги настолько огромны, что могут быть оплачены только ценой самой жизни. В таком случае, во всей этой истории по счетам заплачено сполна… кроме моих собственных, неоплаченных.

С уважением, Кинзи Миллхоун.