Текст книги "Журнал "Если" 2009 № 9"

Автор книги: Святослав Логинов

Соавторы: Мария Галина,Евгений Гаркушев,Шон Макмуллен (Макмаллен),Кэролин Джилмен,Дин (Dean) Уитлок (witlock),Андрей Союстов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Стрелок

Небо на востоке только-только начало светлеть, а «Секира» уже шла на север, уверенно рассекая темные воды озера Дервентуотер. От ее носа бежали по водной глади легкие волны, а сзади тянулся шлейф дыма и искр.

– До конца озера четверть мили, – доложил Ренар.

– Портал близко, – сказал Тордрал. – Пусть все сядут на палубу чтобы не упасть. Сержант, что у тебя?

– Бомбарда заряжена, фитили зажжены.

– Старший стрелок Уорд?..

– Шестеро огнестрельщиков с ручницами готовы, запасное оружие заряжено, фитили горят. Четверо лучников могут начать стрелять в любую минуту.

– Хранитель пара?

– Все в порядке, мастер, – отозвался из рубки Грейс. – Лил и Джоан только что подбросили новую порцию дров в топки.

– Пороховой погреб?

– Две зарядных каморы для бомбарды снаряжены, – пробасил Мег. – Энн и Мэри готовы перезаряжать ручницы по мере надобности.

Уорд тем временем уселся на палубу, положив меч на колени. Как ни странно, он не испытывал страха, хотя они и пытались сделать то, чего никто до них еще никогда не делал. Впереди ждала неизвестность, но Уорд был уверен: мастер-оружейник и «Секира» позаботятся и о нем, и обо всех остальных. «Тордрал – скрученный стебель, – думал он, – а «Секира» – выросший на нем цветок».

– Слушайте! – крикнул тем временем Тордрал, и все головы повернулись к нему. – Нам предстоит вступить в схватку с целым миром, и должен сказать откровенно, что это будет нелегкая битва. Я уверен в вас, но можете ли вы доверять мне, если ни один из вас ни разу не видел моего лица? Чтобы исключить все сомнения, я намерен впервые за семь лет поднять забрало своего шлема.

– Мы видели ваши дела, мастер, нам этого достаточно! – возразил Уорд, но Тордрал упрямо покачал головой и взялся за шлем. В следующее мгновение все, кто был на палубе, увидели лицо мастера. Оно было бледным, худым и... странно знакомым.

– Бог мой, это же сэр Джеральд! – воскликнул Грейс, всматриваясь сквозь сумерки в тонкие, почти скульптурные черты.

– Сэр Джеральд никогда не был таким красивым, – уверенно возразил Ренар. – Я француз, и я подозревал... Только родная сестра могла так ловко сыграть на чувствах нашего уважаемого рыцаря.

Несколько мгновений никто не произносил ни слова, только мерно стучало железное сердце «Секиры».

– Да, я – Мейлиен, – произнес оружейник. – Все семь лет, пока я жила в монастыре, я оставалась только сестрой Джеральда и могла рассчитывать лишь на сочувствие и жалость. Тогда я скрыла свое тело под кольчугой, спрятала лицо под забралом и превратилась в Тордрала. Это он собрал вас здесь и построил чудо-корабль. Как видите, все готово, чтобы нанести ответный удар, но если кто-нибудь из вас не хочет, чтобы им командовала женщина, тот пусть прыгает за борт и плывет к берегу... пока еще есть время.

– Женщины умеют прекрасно командовать, – сказал Ренар. – Я сражался в войске Жанны Армуазской 33
  Жанна д'Армуа (Армуазская) – женщина, в течение трёх лет выдававшая себя за Жанну д'Арк после смерти последней.


[Закрыть]

– И наверняка пытался за ней приударить в промежутках между сражениями, – ухмыльнулся Уорд. – Я с вами, госпожа Мейлиен.

– Одна вы способны завоевать половину нашего мира, – подал голос Грейс. – Но чтобы выстоять против мира фейри, вам понадобится кое-какая помощь. – Он усмехнулся. – Кроме того, я уже стар, а вода очень холодна.

Еще несколько мгновений все молчали, испытующе глядя друг на друга, потом Уорд сказал:

– Никто не хочет прыгать, госпожа.

– Река! Я вижу ее!– крикнул Ренар.

– Внимание всем! – воскликнул Тордрал-Мейлиен. – Порталы или врата, ведущие в Страну Фейри, чаще всего находятся в пограничных местах. Рубеж, где озеро Дервентуотер переходит в реку Дервент, как раз является одним из таких мест, а предрассветные сумерки – единственно возможное время для перехода из одного мира в другой.

– Река кажется мне довольно узкой, – заметил Ренар.

– Я измерил русло, «Секира» пройдет, – уверенно отозвался Тордрал. – Помните, как только портал будет пройден, силы нас покинут. Ни один смертный, если только он не защищен магией фейри, не может бороться с этим параличом, но у нас есть нечто получше, чем амулеты и заклинания. У нашей «Секиры» железные мускулы и стальное сердце. Она неподвластна чарам фейри и сумеет доставить нас на ту сторону.

– Тридцать шагов до устья! – подал голос Ренар.

– Всем сесть на палубу, руль закрепить цепью,– приказал Тордрал. – Оружие держите под рукой – оно нам понадобится. Ну!..

Прошло несколько томительных секунд. В момент, когда «Секира» покинула озеро и вошла в устье реки, вокруг нее вспыхнуло лиловое сияние, а воздух завибрировал от пронзительного, терзающего душу воя, в котором смешались ярость и страх. Колыхались мерцающие полотнища; натягивались и рвались, рассыпая снопы серебряных и голубых искр, похожие на чудовищную паутину сети; вой поднялся до визга и вдруг стих, оборвавшись на самой высокой ноте.

– Кто не имеет глаз, но видит всю премудрость земли? – донесся откуда-то издалека громоподобный голос. – Назовите мое имя и проходите! Умрите, если моя загадка вам не по плечу!

Дзынь-звяк. Чуф-ф. Дзын-нь.Таков был ответ «Секиры». Гигантская когтистая лапа, способная поднять дом, протянулась к кораблю из пустоты, но, не коснувшись рубки, рассыпалась в прах, словно источенное червями дерево. Разочарованное рычание прокатилось над палубой и стихло в отдалении. Уорда обдало потоком воздуха, такого холодного, что, казалось, при каждом вдохе в его легкие и гортань вонзаются ледяные иглы. Стиснув зубы, стрелок начал считать про себя удары сердца «Секиры» – единственные звуки, с которыми он связывал в эти минуты свою надежду. Десять... Одиннадцать... Двенадцать... В воде по правому борту промелькнул какой-то предмет, и ему показалось, что он узнал игрушечную лодку Тордрала с раскорячившейся над ней закопченной фигурой собаки. Очевидно, запас пара в ней иссяк, и игрушка так и застряла здесь, в мертвом пространстве между мирами.

Странное сияние на какое-то время сменилось непроницаемой мглой, в которой нельзя было разглядеть даже собственных пальцев. Потом у бортов «Секиры» заплескались тускло мерцающие волны, из которых одно за другим возникали толстые, как бревна, щупальца. В мгновение ока они обвились вокруг «Секиры», но тут же отдернулись, не причинив судну никакого вреда. Железное сердце корабля продолжало стучать, как прежде, – Уорд насчитал уже двадцать пять ударов, а шипение пара за кормой свидетельствовало, что топки горят по-прежнему жарко.

Откуда-то появились водяные духи. Они целовали Уорда в губы, ласкали его щеки обнаженными грудями, и он подумал – они хотят зачаровать его своей красотой. Он едва не испугался, но вспомнил: любое колдовство требует времени, а как раз его-то у фейри не было. Их наскоро сотканные из магических флюидов тела были почти прозрачны, а духи, что вились возле горшка со спиральной розой, и вовсе напоминали клыкастых нетопырей.

Уорд насчитал сорок семь ударов – и тут «Секира» неожиданно преодолела портал. После сумрака мертвого пространства даже неверный свет раннего утра показался глазам Уорда чересчур ярким.

– Команда, по местам! – приказал Тордрал, торопливо разматывая удерживавшую руль цепь.

– Истопники, к топкам! – воззвал Грейс, – Пора подбросить дровишек.

– Прямо по курсу – мост! – крикнул Ренар, снова занявший свой пост на носу. – Мост с лучниками!

– Уничтожь его! Разбей в щепы! – скомандовал мастер-оружейник.

– Эй там, у бомбарды! Опустить ствол на три пальца! Вот так, хорошо...

– Хотел бы я знать, как фейри успели так быстро сюда добраться? – поинтересовался Уорд.

– На мосту свой гарнизон, – отозвался Ренар. – Я видел, когда меня возвращали в наш мир.

– И ты говоришь нам об этом только сейчас?

– Если бы я сказал раньше, ты, того и гляди, испугался бы и прыгнул за борт!

Уорд нахмурился, пытаясь оценить положение. Мост представлял собой длинную, изящно изогнутую каменную арку, протянувшуюся от берега до берега. Наверху стояли наготове высокие, стройные лучники и какие-то коренастые, приземистые существа, каждое из которых держало над головой камень размером со снаряд фрондиболы 44
  Фрондибола – средневековая метательная машина, работавшая при помощи противовеса.


[Закрыть]. Между ними сновали карлики ростом не выше ребенка. В руках у них были деревянные ведерки с кипящей смолой и маслом.

«Эльфы, – подумал Уорд. – Эльфы, тролли и гоблины».

– Пока мост стоит, мы не сможем пройти дальше, Ренар! – крикнул Тордрал. – Уничтожь мост!

– Ничего не выйдет, – прокричал в ответ француз. – Ствол бомбарды больше не опускается. Надо подойти ближе – ярдов на пятнадцать—двадцать.

– Ты соображаешь, что говоришь, лягушатник? С пятнадцати ярдов божественные эльфы смогут на нас помочиться! – заорал Уорд.

– А что ты предлагаешь, любитель овец?

– Я?.. Я предлагаю показать им, что даже искалеченная роза способна больно уколоть. Огнестрельщики и лучники, построиться в боевой порядок! Приготовиться! – Уорд взмахнул мечом. – Первая шеренга!.. Залпом!.. Пли!

Шесть ручниц осыпали защитников моста градом картечи. На расстоянии около двухсот ярдов они вряд ли могли кого-нибудь убить, но острые железные обломки, вонзаясь в кожу фейри, жгли их, как кислота. На мосту мгновенно воцарился хаос.

– Ко второму за-алпу!.. Товьсь!..

По команде Уорда стрелки схватили запасные ручницы и прицелились.

– Огонь!

На этот раз один из троллей выронил свой камень, а несколько гоблинов с визгом бросились прочь.

– Лучники, пли! – скомандовал Уорд своим четырем стрелкам, когда в воздухе запели эльфийские стрелы. – Огнестрельщики, ложись! Не мешайте своим!

Уорду не раз приходилось слышать о легендарной меткости эльфийских лучников, но сейчас большинство их стрел падало в воду рядом с «Секирой». Только две стрелы со стуком воткнулись в палубу, а третья угодила в горшок со спиральной розой.

– Бей их, братцы! Еще раз – пли! Целься лучше – до них уже меньше сотни ярдов! Пли!

– Ручницы заряжены, – доложил Мег.

– Огнестрельщики, целься! Пли!

Третий залп окончательно деморализовал гоблинов и заставил их разбежаться, хотя некоторые все же успели вылить свое масло в воду на пути «Секиры». Пятерка троллей, вооруженных огромными камнями, осталась на позициях. Эльфы, прячась за парапетом моста, продолжали стрелять, но вразнобой – очевидно, у них начинали сдавать нервы:

– Лучники, огонь! – приказал Уорд. – Огнестрельщики, ложись. Мег, перезаряжай!

– Истопники, помогите зарядить ручницы, – подал голос Грейс.

– Всем отойти от бомбарды! – проревел Ренар. – И подальше, если жить хотите! Джон, где твой фитиль?

– Здесь, сержант.

– Огонь!

Пятидюймовое чугунное ядро, вылетев из ствола бомбарды, ударило точно в замковый камень моста. Камень разлетелся на мелкие осколки, поскольку был выбран не за крепость, а за красоту и причудливый цвет. Потеряв опору, обе половинки длинной, изящно изогнутой арки подались навстречу друг другу, а потом обрушились в воду, подняв тучи брызг, окативших палубу, словно яростный весенний дождь. «Секира» покачнулась на волне, но устояла.

– Одиночный огонь! – скомандовал Уорд, когда «Секира» проходила между уцелевших оснований моста, но враги либо бежали, либо торопливо плыли к берегу, не помышляя об обороне.

– Уорд, наблюдай! – крикнул Ренар и вместе с помощниками бросился перезаряжать бомбарду.

Уорд перешел на нос. Пейзаж, расстилавшийся впереди, был ему совершенно незнаком. Он не увидел ни холмов, ни заливных лугов, которые в мире людей пролегали между Дервентуотером и Бейсинуотером. Река, по которой плыла «Секира», впадала в мелкое, спокойное море, тянувшееся, казалось, до самого горизонта. На востоке вставало солнце, и предрассветные сумерки быстро таяли. Чуть дальше по течению стрелок разглядел три стоящие на якорях парусные шхуны. За ними, примерно в четверти мили от берега, высился на склоне лесистого холма прекрасный дворец. Он был до половины скрыт утренним туманом, Над которым торчали только его изящные разноцветные башни. Свет утреннего солнца играл на их стенах и посеребренных шпилях, но Уорду это сверкание показалось неестественно ярким. Что ж, этого следовало ожидать – ведь они были в Стране Фейри.

Хранительница

Поднявшись на башню, меньше других пострадавшую от обстрела, Хранительница бросила взгляд в сторону моря. Мачты одного из эльфийских кораблей еще виднелись над водой, но остальные два затонули на более глубоком месте. Странное судно, вторгшееся в Страну Фейри из мира людей, остановилось прямо напротив замка. Оно не двигалось, но от него поднимался в небо столб густого черного дыма. Спущенный с судна ялик быстро шел на веслах к берегу.

– Как такой маленький кораблик смог причинить столь большие разрушения? – спросила Хранительница у одного из своих рыцарей.

– Мы осыпали его стрелами, но только малая часть их попала в цель, госпожа, – ответил тот. – Даже заколдованные стрелы отклоняются в сторону вблизи этого... этой штуки.

– Это она уничтожила мост Уилвир?

– Одним выстрелом, госпожа.

– А где Дарвендиор?

– Когда я разговаривал с хранителем моста, госпожа, Дарвендиор еще не вернулся из Земелии.

– Что ж, в Земелии ему ничто не грозит... пока. Главная опасность – здесь. Чужое судно потопило три наших корабля, метнув всего пять молний. Еще три молнии разрушили башни Гламориада с расстояния больше полумили. Кто эти люди? Откуда они взялись?

Ялик тем временем достиг берега. Из него вышли пятеро и встали на песке в ожидании.

– Мне кажется, они хотят, чтобы мы вышли к ним, – подсказал рыцарь.

– Не мне, Хранительнице, оказывать почести простым смертным!

– Это не простые смертные, госпожа, это смертные-победители...

Вместе они спустились с башни, чтобы отправиться навстречу пришельцам, которые так и не отошли от воды. Хранительница сразу заметила, что предводитель людей облачен в кольчугу и остроконечный шлем. Забрало шлема было опущено, но в нем виднелись треугольные прорези для глаз.

– Кто ты, железный колдун? – спросила Хранительница. – Я ожидала увидеть здесь самого сэра Джеральда, а не одного из его прихлебателей.

– Леди Мейлиен Эшдейлская, – представился Тордрал, поднимая забрало шлема. Под ним Хранительница увидела тонкое, как у эльфов, лицо и глаза с большими черными зрачками. – И можете не кланяться.

– Сестра Джеральда?!..

– Прошу прощения, но я вынуждена опустить забрало, – сказала Мейлиен. – В него встроены стеклянные линзы. Только с их помощью я способна разглядеть что-либо на расстоянии свыше двух шагов.

Усилием воли Хранительница попыталась сохранить самообладание.

– Ответь на три моих вопроса, и я...

– Хватит! – Мейлиен подняла руку. – Только попробуй задать хоть один вопрос – я тут же дам сигнал моим людям. А как только я дам сигнал, мой сержант снова начнет обстреливать ваш дворец. Его зовут Ренар, мадам. Думаю, вы хорошо помните это имя.

– Ренар? Эта грязная свинья?..

– Он доставил вам неприятности? Приятно слышать.

– Я не собираюсь говорить о нем, – пробормотала Хранительница. – Изложите вашу просьбу.

– Не просьбу, мадам, требование! Четырнадцать лет назад прекрасный незнакомец явился мне в моем собственном саду. Мой брат был заколдован и не смог прийти ко мне на помощь. Незнакомец пытался ухаживать за мной, он сулил мне бесконечное наслаждение, но я ответила, что предпочитаю книги самым изысканным любовным ласкам. Тогда он отомстил. Незнакомец проклял мои глаза, так что с тех пор я не видела ничего, кроме книг, да и те приходилось держать очень близко.

Хранительница судорожно сглотнула, но почти сразу взяла себя в руки.

– Эльфийские вельможи горды. А некоторые к тому же весьма жестоки.

– Верни мне зрение!

Хранительница не привыкла выслушивать требования, да еще высказанные столь дерзким тоном. Сначала она хотела рассердиться, потом – рассмеяться, потом – просто улыбнуться, но передумала. Ни то, ни другое, ни третье не казалось ей уместным или – коли на то пошло – безопасным.

– Я не могу этого сделать, – призналась Хранительница.

– Если «не могу» на самом деле означает «не хочу»...

– Нет-нет, я действительно не могу, клянусь! Я... я сейчас все объясню. Вы избрали своим знаменем розу, стебель который закручен в спираль. Чтобы получить такой цветок, нужно взять молодое, гибкое растение и обвить вокруг палки или шеста. Через несколько месяцев шест можно убрать, за это время стебель успеет одеревенеть и приобрести спиральную форму.

– И распрямить его невозможно?

– Нет.

– Позади меня стоит человек по имени Ивейн. Вы показали ему какую-то эльфийскую красотку, и он подпал под ваши чары...

– Это произошло пару недель назад, так что его еще можно вылечить, – сказала Хранительница. Отчего-то ей вдруг стало трудно дышать, но она очень хотела сообщить Мейлиен хоть какие-то хорошие новости. – Отведите его во дворец. Мои маги...

– Значит, это твоих рук дело?

Хранительница опустила голову.

– Ваши люди строили странные машины. Я посчитала необходимым проследить...

– Пусть твои колдуны сами придут сюда.

– Зачем?

– Затем, чтобы Ивейн не оказался заложником в твоем замке.

– Вы намерены разрушить мой дворец?

– Нет. То, что я хотела, я уже получила.

– Но твое зрение...

– Эту проблему я решила. – Мейлиен прикоснулась к встроенным в забрало шлема линзам. – Куда сильнее, чем вернуть здоровые глаза, я хотела отомстить, и вот моя мечта сбылась. Эльфийский лорд, который искалечил меня, заперт сейчас в нашем мире.

– Дарвендиор мой брат! – выкрикнула Хранительница.

– Наконец-то!.. – Мейлиен усмехнулась. – Наконец-то мы услышали слово правды, хотя для этого нам пришлось постараться... Так вот, чем дольше твой брат пробудет в нашем мире, тем сильнее он успеет состариться. Мои глаза за его бессмертие – по-моему, неплохой обмен. Справедливый обмен! Лет через семьдесят, когда мы отсюда уйдем, он вернется старым, лысым, беззубым, слюнявым идиотом, если, конечно, не умрет раньше. Мой брат, видите ли, недолюбливает эльфов. Он не даст вашему Дарвендиору ни минуты покоя и в конце концов обязательно его настигнет.

– Я восстановлю мост Уилвир!

– Не поможет. Я уничтожила его и в нашем мире.

– Тогда я проникну в Земелию через другой портал!

– Попробуйте. Ничего не выйдет.

– Не выйдет? Это почему же?..

– Вы плохо знакомы с законами, которые управляют обоими нашими мирами, высокая госпожа. – Мейлиен улыбнулась. – «Секира» создана из воды, воздуха, земли и огня. Пройдя через Дервент-уотерский портал, она изменила правила для всех без исключения порталов, соединяющих Землю и Страну Фейри. Они больше не действуют. И не будут действовать, пока «Секира» не вернется назад.

– Это невозможно!

– И тем не менее это правда. Ваш брат превратил меня в спиральную розу... – Мейлиен ткнула себя в грудь. – Настал его черед превращаться в скрюченный, одеревенелый сучок.

– Ты не понимаешь! – вскричала Хранительница. – Эльфы не могут иметь детей, им обязательно нужны любовники-люди. Если мы вымрем, никто нас не заменит!

– Земля от этого только выиграет. Впрочем, на борту «Секиры» хватает людей, которые когда-то стали жертвами эльфийской магии. Будьте с ними полюбезнее, и, быть может, они помогут вам обзавестись потомством.

От этих слов Хранительницу передернуло, но она справилась с собой.

– На Земле больше не будет магии, – проговорила она хрипло.

– И эльфов тоже, – подтвердила Мейлиен. – И тому, и другому можно только радоваться.

– Вас здесь – горстка. Вы не сумеете победить целый мир!

– Мы его уже победили.

Хранительница закрыла глаза, глубоко вздохнула и... смирилась с поражением.

– Очень хорошо, вы выиграли... – с трудом проговорила она, тяжело опираясь на протянутую руку своего спутника. Ноги не держали ее. – Что вы хотите?

– Я хочу, чтобы ваши маги-небожители жили в том же кошмаре, какой устроил для меня ваш брат, – ответила Мейлиен, широко улыбаясь. – Вы считали себя богами, люди служили вам всего лишь игрушками. Вспоминайте об этом каждый раз, когда вам покажется, будто с вами обошлись несправедливо.

Чувство вины, пронизавшее Хранительницу, было таким острым, что она содрогнулась и поспешно отвела глаза.

«Это начало конца», – подумала она, глядя на покачивающуюся на волнах непостижимую и неуязвимую «Секиру». Лишь несколько мгновений спустя Хранительница снова осмелилась посмотреть на Мейлиен.

«Как странно, что я почувствовала сострадание именно сейчас, когда уже ничего нельзя изменить, – была ее следующая мысль. – Впрочем, раскаяние всегда приходит слишком поздно!»

Перевел с английского Владимир ГРИШЕЧКИН

© Sean McMullen. The Spiral Briar. 2009. Публикуется с разрешения журнала «The Magazine of Fantasy & Science Fiction».

МАРИЯ ГАЛИНА
КРАСНЫЕ ВОЛКИ,
КРАСНЫЕ ГУСИ

Посвящается книгам детства.

Из книги «По отдаленным тропам (Дневник натуралиста)»

«Сырая московская зима и холодная затяжная весна остались позади. Мне предстояло долгое путешествие, полное неожиданных находок и открытий: встречи с животными, знакомство со случайными попутчиками и со всеми, с кем может свести судьба путешествующего натуралиста – с охотниками, пастухами, объездчиками и просто жителями самых отдаленных уголков этого замечательного дикого края. Далеко позади остались глинобитные домики городских кварталов и пестрота местного базара; впереди лежали предгорья, а за перевалом расстилалась скудная земля пустыни, которая, впрочем, изобиловала жизнью, оставалось только радоваться, что судьба привела меня сюда весной, когда тюльпаны и маки горят, точно крохотные пламенеющие костры, а в жесткой траве пересвистываются сурки. Однако здесь, в ущелье, поросшем самшитовым лесом, было сумрачно и даже прохладно...

Еще несколько километров, и лес расступился, открыв расчищенную поляну, на которой высился крепкий сруб. Это и был кордон «Верхний»; на крыльце дома встретил меня лесник Михаил Рычков, бывший красноармеец, обосновавшийся в этих труднодоступных местах. В городской заготконторе мне много рассказывали про этого удивительного человека; помимо тетеревов и куропаток, которых он бил для себя, ежегодно сдавал около сотни лисиц и несколько волков.

– Эй, хозяин, встречай гостей, – крикнул я, скидывая на землю тяжелый рюкзак с ловушками, формалином и фотопринадлежностями.

Хозяин кордона в застиранной гимнастерке и сапогах сбежал с крыльца и, завидев «ижевку» у меня за спиной, протянул мне руку:

– Проходите, товарищ! Охотнику всегда рад!

Я объяснил, что не столько охотник, сколько натуралист и цель моя – отлов живых животных, хотя, признаться, первым моим желанием было сейчас, не разбирая пожитки, как можно скорее отправиться на охоту, побродить с ружьем в этих замечательных, живописных местах... «Так я и сделаю», – решил я, однако гостеприимный хозяин крикнул:

– Уля! Встречай гостя!

На крыльцо вышла босоногая девочка в платке, накинутом на черные косы; она помогла мне внести пожитки в дом, в светлую, вымытую до блеска горницу, стены которой были украшены рогами архаров и джейранов – трофеев хозяина дома.

Ковшиком она зачерпнула из стоящей на скамье бадьи и поднесла мне: никогда я не пил такой вкусной родниковой воды...

Прошло уже несколько лет, но я с немалым удовольствием вспоминаю этот затерянный, но прекрасный уголок нашей Родины – и надеюсь обязательно вернуться под гостеприимный кров избы хозяина кордона».

Молчаливая Уля поставила на дощатый, выскобленный добела стол заткнутую газетой бутыль с опалесцирующей жидкостью, выложила молодой чеснок, лук и кряхтя потянула ухватом из печи горшок с жарким. Ручки у нее были тоненькие, оставалось только дивиться недетской силе. Лопатки под натянувшимся сарафаном торчали, угрожая прорвать застиранную ткань.

– Ленивая, зараза, – сказал лесник, набивая козью ножку, – все они ленивые.

– Откуда она у тебя? Прибилась?

– Какое прибилась? Купил за горсть патронов. Без бабы что за жизнь.

– Слушай, ей лет-то сколько?

– Да их тут замуж и в восемь выдают. Эта, можно сказать, перестарок.

Девочка поставила горшок на стол. Ее смуглое лицо покраснело от натуги, тонкие ноздри раздувались.

– Жрать хочет, – сказал лесник с неудовольствием. – Эй, возьми себе миску и давай отсюда. Шевелись, дура.

Он уловил осуждение во взгляде московского гостя и сказал с ноткой оправдания в голосе:

– Тут, когда советская власть пришла, мужики в горы подались, да многие так и не вернулись. Бабы остались, ребятишки и старики. Кормить некому. А вообще, бабы у них свое место знают. Слышь, тут лектор приезжал из района, лекцию в клубе читал про женские права, так в актовом зале одни мужики собрались и ухохотались до колик, думали, шутит... Комик, думали, мать его, артист, до этого как раз комик приезжал. Ладно, поехали, что ли!

Самогон отдавал сивухой, резкий запах шибал в нос.

– Будем здоровы, что ли, – лесник со стуком поставил пустой стакан на стол и сосредоточенно захрупал перышком дикого чеснока.

– Будем, – отозвался он неуверенно.

– Ты вот... тебя как звать? Евгений? А по фамилии? Шехтель? Еврей, что ли?

– Немец.

Лесник мрачно поглядел на него, запавшие глаза у него были обведены темными кругами.

– Были тут, – сказал лесник неопределенно, – тоже вроде немцы... с молотком ходили, и ящики железные. Ты зачем приехал?

– Я ищу редких животных, – он зачерпнул горячее жаркое, подул на ложку; масло, которым была щедро приправлена еда, сильно горчило.

– Шпион, стало быть? – спросил лесник добродушно.

– Почему шпион? У меня мандат из Москвы.

– Эти, которые всюду шныряли и молотками своими тюк-тюк-тюк, так у них тоже мандат был. Потом заболели все. Непонятно чем заболели, стали палаткой в степи, прикатил закрытый грузовик, вышли из него в комбинезонах, морды закрыты, побросали всех внутрь и укатили. А палатки ихние облили бензином и сожгли. Вот так.

– Я зоолог, – повторил он терпеливо.

– Зоолог, – лесник пожал плечами, – ну, кого бить будем, зоолог?

– Для зоомузея – это как повезет. Еще от Московского зоопарка заказ есть. Красная утка, слышал о такой? Но это живьем надо.

Лесник покачал лохматой головой.

– Откуда тут утки? Разве выше, на озере... Тут это, у водопада синяя птица живет. Синяя не подойдет разве?

– Зимородок?

– Нет, большой, с галку. Лиловый, как чернила... и поет красиво.

– Дрозд. Синий дрозд. Редкая птица.

– Нужен тебе такой? Они все время у скал крутятся. Парой. Гнездо у них там, в скалах. Ты дождись, пока птенцы оперятся, и волосяной петлей их из гнезда надергай. Ну, как удочкой. Там обрыв, иначе никак.

– А когда оперятся?

– Ну, еще неделя-другая.

– Тогда на обратном пути. Так нет красной утки?

– Точно говорю тебе – нету. Не видал. Ты вот что, ты в сельсовет сходи. Там председатель Игнатыч, хороший мужик, его из Рязанской области прислали, хозяйство поднимать. Ну, он и поднимает... как может. Покажешь мандат свой, он и распорядится. Пионерам задание даст. Тебе чего хошь натаскают... Ладно, повторим, что ли? За успехи горного дела!

– Я не горного...

– Да один хрен! Будь здоров...

Самогон прошел по пищеводу огненным комом; он торопливо зажевал его сырым, плохо пропеченным хлебом («Никак, зараза, приличный хлеб выпекать не научится», – сказал с досадой лесник), по крайней мере, не подхвачу никакого проклятого лямблиоза из-за здешней воды, подумал он, это ж любую заразу выжжет.

На дворе вдруг как-то резко и быстро сделалось темно. Он встал и, отталкиваясь от бревенчатой шершавой стены, прошел на крыльцо, предполагая помочиться с него, однако торопливо застегнул штаны, увидев темную фигурку, съежившуюся на ступеньках.

– Ты чего? – он повернул во рту непослушный язык. – Холодно... Иди в избу.

– Он драться будет, – тихонько сказала девочка, – и за титьки хватать.

– Не будет он ничего такого, – сказал неловко.

– А прошлый раз, когда из заготконторы приезжали, так они... – Девочка встала, длинная черная коса сползла у нее по спине между острыми бугорками. – Я спать на сеновал пойду, он пошумит-пошумит да и заснет... А если за ружье хвататься будет, так это так, для куражу. Он не выстрелит, вы не думайте.

– Я не думаю. – Свежий душистый воздух коснулся лба, точно холодный компресс: он ощутил, что трезвеет. Поднял голову – небо было глубоким, черным, над крышей горели огромные, величиной с кулак, звезды. На миг ему показалось, что они вращаются, как фейерверочные колеса. Он прищурился – звезды остановились, Млечный Путь между ними казался текущей фосфоресцирующей полосой тумана, вроде тех, что повисли на верхушках сосен. На миг его пересек черный силуэт совы – и пропал в ночи..

Из книги «По отдаленным тропам (Дневник Натуралиста)»

«В пахнущем свежей краской сельсовете меня встретил Павел Игнатович Вяльцев, председатель овцеводческого колхоза, чьи хозяйства раскинулись на многие километры. Сейчас, весной, пастухи увели отары на летние выгоны и в селе остались только женщины, дети да старики, сидевшие на завалинках, завернувшись в свои огромные бурки.

Недавно отстроенный сельсовет служил одновременно домом Вяльцеву и его семье, сельским клубом, конторой и даже кинозалом – раз в месяц сюда приезжал киномеханик с установкой; кино пользовалось у местного населения неизменным успехом.

Отведав сытный обед, состоявший из пресных лепешек, овечьего сыра и знаменитого горского супа шурпы, такого густого, что его, казалось, можно резать ножом, и запив его неизменным кислым молоком, я завел разговор о деле; меня несколько тревожило то, что местные жители, для которых охота была исконным занятием, вряд ли поймут ценность «бесполезных» животных. Однако Павел Игнатович меня успокоил, заверив, что он даст мне помощь местную детвору, которой впрочем, сейчас в селе осталось немного, да и та младшего возраста, поскольку все, кто постарше, помогали своим отцам, работающим на выгоне. С этой целью посоветовал мне Вяльцев обратиться и к местной учительнице, Вере Алексеевне Белопольской, обучившей грамоте, счету и русскому языку несколько поколений местных детей... Я решил последовать его совету».

Чашка была из тончайшего фарфора, чуть надтреснутая по краю, и, когда он осторожно поднял ее повыше, то разглядел на донышке синие скрещенные мечи.

– Гарднер, – сказала худая темная женщина из полумрака сакли. – Забавно, да, милостивый государь? Зеленый чай с маслом и Гарднер... Или кумыс... Проклятый царизм, душитель свобод: я ехала в ссылку, а за мной ехал гарднеровский сервиз. В ящиках, переложенный соломой. И не так уж много побилось, представляете?

Он отпил горьковатого зеленого чаю и промолчал.

– Знаете, сначала они легко приняли советскую власть. Она боролась с религией. Это была не их религия, попы добрались сюда только в прошлом веке. Когда пришли Советы и прогнали попов и царских чиновников, они решили, что наконец-то все пойдет по-прежнему. Как встарь.

Он молчал.

– Сюда посылают чужаков. Бюрократов. Они ничего не понимают. А здесь совершенно особое положение. Совершенно. Каждое племя, каждый кишлак – сам по себе. И у всех – оружие. У всех. Даже у детей. Но они пока что не пускают его в ход, потому что... Здесь веками сложившееся равновесие. Паритет. Степняки, горцы. Другие...