Текст книги "Белоснежка в трауре(СИ)"

Автор книги: Светлана Емельянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Вот это да! – Костик удивлённо посмотрел на меня, – о таком я ещё не слышал.

– А ты новости совсем не смотришь? – удивилась я.

– Я телевизор вообще не смотрю. У меня его даже нет, – хитро подмигнув мне, ответил Костик.

– Ну а в интернете-то почитать можно? – Я с интересом уставилась на парня.

– А зачем, Тань? Я на работе таких новостей насмотрюсь, что дома отдохнуть просто хочется.

– И как же ты отдыхаешь? – Полюбопытствовала я, сама не зная, зачем теряю дистанцию и лезу в личное пространство друга.

– В футбол играю, – улыбнулся Костя, – к родителям в гости хожу, с друзьями встречаюсь.

– Понятно. – Протянула я, а про себя подумала: " Таня, ну и глупая же ты. Если ты свои выходные проводишь дома, и единственное твоё развлечение – телевизор, это ещё не значит, что все живут также. Это у тебя никого не осталось – ни друзей, ни родственников, а люди-то живут полноценной жизнью.

– Эй, ты чего загрустила? – Тревожно спросил Костик. Его зелёные глаза внимательно наблюдали за мной, стараясь вытащить на свет божий все мои тайны.

– А хочешь, в выходной тебя на футбол возьму? – Вдруг спросил Костя.

– Кость, ну какой из меня футболист, смеёшься что ли!

– Ни какой, а какая! – улыбнулся Костя. – Самая крутая футболистка в мире. – Костик состроил умопомрачительную гримасу, и я, не удержавшись, рассмеялась. Мысль, скребущая мне мозг и не дающая покоя со вчерашнего дня, благополучно отступила в сторону, и я, закружившись в рабочей суматохе, уже и не вспоминала ни о чём. Смена выдалась достаточно напряжённая. Сначала крупная авария на Сеченова, и несколько часов борьбы за жизни пострадавших. Затем, небольшая передышка, и снова в бой. На этот раз всего-то захлопнувшаяся металлическая дверь, но только внутри, один-одинёшенек оказался маленький ребёнок, на плите кипел рассольник, а горе-мамаша пошла выносить мусор в мусоропровод. Всё надо было делать быстро, чтобы малыш не пострадал без надзора взрослых.

Ближе к вечеру нашей бригаде пришлось побывать на пожаре, причём, подъехали мы туда раньше пожарных, поэтому начали действовать самостоятельно. Несколько часов я успокаивала пострадавшую женщину, муж которой погиб в огне. Сама она совсем не пострадала, потому что в это время ходила в магазин. Там она встретила знакомую и надолго зацепилась с ней языками. Они даже переместились в кафе, которое находилось на первом этаже супермаркета, и за приятной беседой провели не один час. Потом она никак не могла поверить в случившееся, окаменев на месте без признаков проявления каких-либо эмоций. Мне пришлось изрядно попотеть, чтобы вывести её из ступора. Лицо её застыло, как маска, она не реагировала ни на какие внешние раздражители. Даже когда увозили её обгоревшего, скончавшегося на месте, мужа, она не пошевелилась. У женщины был глубокий эмоциональный шок. Прибывшие медики вкололи ей все полагающиеся в таком случае медикаменты, но не смогли увезти её с собой. Она ни на секунду не хотела отходить от меня, и, нарушив все правила, мы привезли её к себе в отдел. Женщина выглядела такой потерянной и несчастной и цеплялась за меня, как ребёнок за юбку матери. Что с ней делать, если сейчас вдруг будет новый вызов, я не знала. Конечно же, нам полагалось время на отдых. Бригады чередовали, но за ночь нас могли вызвать ещё, как минимум, раз. Наш бригадир, Анатолий Иванович, взял всю ответственность на себя, оставив у нас пострадавшую до утра. Наконец-то, на неё начали действовать успокоительные, которыми её накачали медики, и она уснула у нас на кушетке глубоким сном. А я сидела и думала обо всём на свете и ни о чем одновременно Мысли путались и разбредались от меня, как недобитые тараканы, поймать которых я была не в силах. Пока у нашей бригады был заслуженный перерыв, и нас никто не беспокоил. Я вспоминала свою жизнь. Эта женщина, муж которой погиб при пожаре, всколыхнула в моей душе воспоминания о давно пережитых событиях. Хотя отголоски тех событий и фантомы того времени достали меня, спустя десять лет. Я уже описывала все те события, которые со мной приключились, и не хочу об этом вспоминать снова, но это выше моих сил, и воспоминания наседают мне на голову, лезут в душу, ржавыми гвоздями забвения ковыряют моё сердце. В общем, не дают жить дальше. Что же с ними делать, окаянными? Будучи психологом, я бы такому пациенту сказала, что ситуация, которая меня мучает воспоминаниями, не отработана до конца. Пока я не поставлю там большую жирную точку, так и буду мучиться. Но, увы, точку за меня в этой истории поставили другие люди.

Я тоже пережила в юности страшную трагедию. Мой любимый погиб, и я многие годы оплакивала его. Нет, я не осталась одна, вышла замуж за самого прекрасного человека на свете. По крайней мере, мне тогда так казалось. Родила сына и жила самой что ни на есть спокойной размеренной жизнью, пока не приключилась со мной эта чудовищная ситуация. Как бульдозером переехала всю мою жизнь, и нет у меня больше ничего. Только лишь одна моя, никому не нужная жизнь. И не нужна я никому на всём белом свете.

Мне было так плохо, что я тихонечко заплакала. Ночью всегда так, накатывает всё, не спрячешься. Вдруг я почувствовала на своём плече лёгкое прикосновение и резко обернулась.

– Костя! Как же ты меня напугал! – выразительно произнесла я громким шёпотом, боясь разбудить отдыхающих ребят.

– Ты плачешь, Таня, и это нехорошо. – Сказал Костя, присев рядом и ласково погладив меня по голове.

– Денёк выдался не из лёгких, – произнесла я.

– Опять одеваешься в броню, железный ты наш человечек, – глядя на меня нежно, но чуть с укоризной, проговорил Константин, – расскажи мне, что тебя мучает.

– Кость, ничего меня уже не мучает, – с едва заметным раздражением произнесла я.

Но от Кости не ускользнула такая мелочь, и он только крепче прижал меня к себе, успокаивая и убаюкивая, как ребёнка. А я и не сопротивлялась. Я так устала быть одна, закрывшись от всего мира, растеряв всех подруг, сторонясь новых знакомств. Я наказывала себя непонятно за что, ведь, по сути, была ни в чём не виновата. В объятиях Кости мне стало так легко и спокойно. Дурочка, зачем я его сторонилась всё это время, ведь Костя, самый надёжный человек, встретившийся мне за последнее время. И он испытывает ко мне искреннюю симпатию, я чувствую это.

– Таня, Танечка моя, всё будет хорошо. Ты мне поверь, пожалуйста, – нежно шептал Костя, – всё плохое прошло, его нет, а есть я, есть ты и мы могли бы попытаться быть счастливыми вместе. – Костя преданно заглянул мне в глаза, пытаясь найти там подтверждение всему тому, о чём говорил.

– Не прогоняй меня, Таня, прошу тебя.

Если бы Костя знал тогда, как здорово он ошибается на счёт того, что всё плохое уже позади. Всё плохое уже неслось на нас локомотивом, сбивая и подминая под себя всё на своём пути. Я прижалась покрепче к Косте, он, не переставая, гладил мои волосы, успокаивая меня. Так мы и просидели некоторое время, словно бы боясь спугнуть неосторожным движением или действием то большое зарождающееся внутри нас чувство. Только внезапный сбор мог сейчас нас оторвать друг от друга, хотя нет. Думая так, я глубоко ошибалась. Внезапно в тишине раздался оглушительный крик, пролетевший, наверное, через всё здание и эхом отскочивший от его стен. Мы с Костей вскочили, как ужаленные. На лежаках закопошились ребята, потревоженные и непонимающие, сбор это или нет. А кричала женщина, которую мы привезли с пожара. Честно говоря, я думала, она проспит до утра, после всех вколотых в неё лекарств, но не тут-то было! Она кричала, как сумасшедшая, соскочив с лежака и выставив руки перед собой. Она словно защищалась от кого-то, не виденного нами, но привидевшегося ей.

– Не трогай меня! Не подходи, гадина! Я живой не дамся! Ненавижу! Неееет!

Зоя Михайловна как-то резко обмякла и свалилась на пол. Мы все уже собрались вокруг неё и не могли никак понять, что с ней происходит. Андрей бегло осмотрел женщину и успокоил всех, сказав, что она жива, просто обморок приключился.

– Может лекарства какие подействовали? Ребят, кто-нибудь видел, что ей кололи? – насторожился Андрей.

– Я рядом была, – ответила я, – вроде всё, как обычно.

Я перечислила все препараты, сделанные добросовестными медиками скорой помощи. Андрей задумчиво почесал затылок и сказал:

– Ничего не понимаю. Ни одно из этих лекарств не вызывает галлюцинации.

– Но мы все стали свидетелями этих самых галлюцинаций, – напомнил нам Коля.

– Может на неё так смерть мужа подействовала, – выдвинула я свою версию.

– А разве так быстро бывает? – Удивился Костя, – Андрюха, поясни!

– Таня, скорее всего, имеет в виду реактивный психоз. Сначала истерический ступор, когда Зоя Михайловна как изваяние сидела, а теперь вот то ли синдром одичания на фоне аффекта страха от пожара и потери мужа, то ли реактивный бредовый психоз начался. В любом случае, это тяжёлое психическое расстройство, требующее срочной психиатрической помощи. Но я не полностью уверен, что это реактивный психоз и склонен думать, что произошла наслойка препаратов.

– Это что же, всё-таки эскулапы со скорой начудили, – ухмыльнулся Колян.

Он у нас был самый весёлый в бригаде. Без него было бы совсем тяжело. Он, обычно, всегда разряжал обстановку какими-нибудь шутками и весёлыми небылицами. Внешность у него тоже была под стать его юморному характеру. Весёлые рыжие веснушки освещали всё Колькино лицо задорными солнышками, густые солнечно-рыжие волосы наверняка были мечтой многих девушек, задорный нос и ярко-синие глаза добавляли Коле обаяния. А ещё он был огромным великаном, почти два метра ростом, имел атлетически накачанную фигуру и водителем числился по совместительству. Основной же его функцией было, как и у всех нас, спасать попавших в беду. Но сегодня Колян что-то сам на себя был не похож. Он вроде бы и старался шутить, но у него ничего не получалось. Остальные пока не заметили этого, но я чутко улавливала такие вещи и решила обязательно поговорить с парнем. Отвечать за внутреннее состояние своих напарников было тоже моей обязанностью, как психолога. Они не должны быть расстроены, напряжены на работе, ничто не должно отвлекать их от дела, иначе это может стоить кому-нибудь жизни.

– Андрей, что мы будем делать? – Тревожно спросила я.

– Нужно провести полное обследование, сделать томограмму головного мозга. Возможно, у женщины есть какое-то заболевание, о котором она не знала, а на фоне стресса, оно начало прогрессировать. У неё родственники есть, не знаешь?

– Вроде нет никого. По крайней мере, вчера она нам никого не назвала из тех, кто сможет приехать за ней и приютить её у себя, – печально ответила я. Ребята растерянно смотрели на меня, не зная, что теперь делать. Наш бригадир, Анатолий Иванович с утра ушёл на совещание, без него мы не могли принимать какие-либо решения. Хотя, почему не могли, очень даже могли.

– Я заберу Зою Михайловну с собой, – решительно ответила я, – сегодня мы с ней потихонечку пройдём все обследования и всё узнаем.

Мы переложили женщину с пола обратно на лежак, проверили пульс, давление. Всё было в норме. Складывалось впечатление, что она спит. Андрей аккуратно поднёс к её носу нашатырь, и Зоя Михайловна потихонечку начала приходить в себя. Лицо немного порозовело, веки затрепетали. Она медленно открыла глаза и непонимающе уставилась на нас.

– Больно. – Тихо произнесла она.

Мы начали наперебой расспрашивать, где и что у неё болит, а Зоя Михайловна показывала разные места на своём теле, сама не понимая, где основная локализация боли.

Мы с Андреем отошли в сторону, посоветоваться.

– Андрюш, что это за болезнь? – Напрямую спросила я, – это рак?

– Если бы я знал, – задумчиво протянул наш доктор, – видишь ли, Таня, я уже несколько лет занимаюсь только оказанием первой помощи при тяжёлых сочетанных травмах. Хирургия и травматология, вот мой конёк. А здесь имеет место быть какое-то внутреннее заболевание, либо психическое расстройство. В этих областях я, к сожалению, не силён, так что вези женщину на обследование, как и собиралась, быстрее узнаешь, что с ней.

Я посмотрела на Зою Михайловну. Она смотрела на меня взглядом бездомной собаки, которую бросили просто так, ни за что. В глазах её было столько страдания и боли, что сердце моё дрогнуло, и я решительно подошла к ней.

– Зоя Михайловна, смена моя закончилась, и мы едем домой, – распорядилась я.

– Куда домой? – Растерянно спросила женщина, – мне некуда возвращаться.

– Мы едем ко мне домой, – пояснила я, – вы помоетесь, переоденетесь, позавтракаем, как следует, и поедем на обследование, договорились?

– Танечка, я не могу стеснять тебя, – женщина растерянно, но, одновременно и со скрытой надеждой, смотрела на меня. Я поняла, что ей очень хочется поехать со мной. Я ещё вчера это поняла. Видимо, поговорив с ней, как психолог, я завоевала её доверие, и теперь она, как ребёнок от мамы, боялась отступить от меня даже на шаг. Всё-таки, здесь присутствовало какое-то психическое расстройство.

– Собирайтесь, Зоя Михайловна, – твердо сказала я, – Вы пока у меня поживёте, а там видно будет.

Всё это время Костик молчал, укоризненно глядя на меня. Понимаю, ему казалось, что мы наладили какой-то особенный контакт друг с другом и теперь будем, как попугаи-неразлучники. Я, может, и была бы не против этого, но мне нужно время, поэтому неразлучниками теперь я с Зоей Михайловной буду. Ну, не готова я ещё к близким отношениям, да простит меня Костя. Он понял мою уловку, я прочла это всё в его глазах. Ничего, если я ему действительно небезразлична, он примет моё решение и, вскоре, перестанет обижаться. Зато Зоя Михайловна смотрела на меня такими счастливыми глазами. Нет, с ней точно что-то не так. А вдруг она буйная. Я, как всегда, спонтанно приняла решение, не подумав о возможных последствиях, ну, да ладно, что будет, то будет.

Наталия так и не смогла уснуть в эту ночь. Она лежала на кровати, глядя своими пустыми глазами в потолок. Думать ни о чём не хотелось, потому что мысль приходила всего одна. Очень велик был соблазн, открыть окно и выпрыгнуть в тёмную бездну, покинув этот мир, не задумываясь, не дожидаясь ужасного конца. Но она не могла подставить своих родных. «Это» прямо сказало, что если она решит сотворить с собой подобную глупость, то её бабушка и брат будут умирать очень страшно. Лучше уж ей одной умереть, чем всем троим. Хотя, что помешает этой твари, после того, как он расправится с Наталией, убить её родных.

– Боже, ну чем я перед тобой виновата. Почему ты не покараешь эту мразь. – Наталия в очередной раз взывала к Богу, зная, что ей поможет только чудо. Она вспоминала своего друга и даже немного завидовала ему. Ведь его уже не было в живых. Они учились на одном потоке и здорово сдружились, когда у него произошла личная драма. Тогда-то он впервые попробовал наркоту. Хотя нет, и раньше за ним это было. Ему хотелось попробовать всё. Слишком жёстко его воспитывали в семье. Он постоянно был на контроле, всегда отчитывался маме и отцу, куда идёт и зачем. Ему очень хотелось быть свободным и самостоятельным. Он потихоньку начал обманывать родителей, чтобы вытряхнуть из них деньги. Претворялся, что может завалить сессию, и они давали на репетиторов, организовывал благотворительные акции, чтобы кому-то помочь, а сам не вкладывался да ещё часть денег себе оставлял и с родителей, естественно, тряс, на эту же самую благотворительность. Например, помочь детскому приюту на покупку зимней одежды или приюту для бездомных животных на корм.

Он уже давно ходил по лезвию ножа и бросал вызов жизни. Видно, на этот раз жизнь вызов приняла. Только бедная Наталия-то при чём? У этого чудовища своя логика. Раз они общались, значит, она теперь в ответе за его долги.

Маленький Дениска незаметной тенью просочился к Наталии в комнату и тихонечко забрался к ней на кровать.

– Наташечка, ты почему завтракать не пришла? – спросил братик, прижимаясь к Наталии и обнимая её за шею маленькими ручонками.

– Солнышко моё, – нежно погладив Дениску по голове, произнесла Наталия, – мне совсем не хотелось есть.

– Как же ты голодная в институт пойдёшь? – заботливо спросил брат.

– А я там перекушу, не переживай, Дениска! – успокоила его Наталия.

– Бабушка тоже волнуется. Что у тебя случилось, узнать хотела.

– Всё хорошо, Денис, не переживайте за меня, – тихо произнесла девушка, с ужасом понимая, что в последний раз разговаривает со своим братиком. А через несколько часов её уже не будет в живых, и бедные бабушка с Дениской будут горько оплакивать её.

"Надо бороться, – неожиданная мысль яркой вспышкой озарила мозг, – надо бороться и жить ради себя, ради маленького брата и старенькой бабушки. Как они будут без меня? Это чудовище меня запугало, лишило воли, но не надо идти у него на поводу".

Наталия соскочила с кровати и начала беспорядочно бегать по комнате, собирая вчерашний свой гардероб, чтобы опять замаскироваться под старушку. Дениска удивлённо наблюдал за сестрой. Ему очень хотелось узнать, что же она делает, но у Наталии был такой решительный вид, что мальчик побоялся мешать ей. Девушка собралась, подхватила авоську и унеслась из дома.

– Что случилось, Денис? – обеспокоенно спросила бабушка. – Я же тебя посылала узнать, что с Наташей, а ты её так довёл, что она унеслась сама не своя. Даже мой парик на себя напялила.

– Мне кажется, бабушка, что она специально так оделась. Она от кого-то прячется, – Дениске было всего восемь лет, но он был очень сообразительным мальчуганом. – Наверное, ей жених её разонравился, – догадался ребёнок, – вот она так и оделась, чтобы он её не узнал.

– Ну а на лекции она как в таком виде придёт? – сокрушалась бабушка.

– Не переживай, ба, сейчас в институт и не такие ходят, – со знанием дела произнёс Денис.

– Что значит, и не такие, Наталия нарядилась старухой! Что, ещё старше приходят что ли?

– Да нет, – постарался пояснить ребёнок, – девчонки сейчас так странно одеваются, что наша ещё нормальная!

А Наталия, тем временем, старушечьей походкой доковыляла до остановки и села в автобус. Она решила обратиться в полицию, а там, будь что будет! У неё есть шанс побороться, и она его использует. Ну а если не получится, ей так и так умирать придётся, так какая разница. А бабушку с Дениской своей смертью она не спасёт ни в том, ни в другом случае. Ведь эта тварь не давала ей гарантии, что потом не тронет её родных. А раз так, то у них тоже должен быть шанс, чтобы выжить.

Кирилл Кондрашов пребывал в глубочайшей задумчивости. Он никак не мог вычислить, кто же так мастерски маскируется под маньяка. Что маскируется, это для Кирилла было очевидно, только почему и зачем? Не исключено, что этот человек тоже психически не здоров, как и настоящие маньяки. Только что это за болезнь такая странная. Очень похоже на мимикрию. Это когда человек полностью вживается в роль другого человека и копирует его мимику, жесты, походку. Но чтобы копировать мысли и чувства, это что-то новенькое.

– Не знаю, кто ты, но я тебя всё равно вычислю и покараю, – решительно произнёс Кирилл, глядя прямо перед собой.

Кирилл был частным детективом и брался за самые сложные дела. К нему шли люди, обиженные на правосудие, не нашедшие правды и отчаявшиеся отыскать виновных в своих несчастьях. Не так давно к Кириллу обратилась женщина, дочь которой погибла нелепой, но очень страшной смертью. На вечеринке, в честь восемнадцатилетия подруги, она подняла бокал и приготовилась сказать красивый, но коротенький тост. Но её опередил красавчик Артур, приходившийся имениннице возлюбленным. Он страстно чмокнул свою любимую девушку в очаровательный курносый носик и громко проговорил:

– За тебя, лапуля!

При этом он так насмешливо посмотрел на подружку именинницы, что всем стало ясно, он специально её перебил. Арина, так звали именинницу, кокетливо засмеялась и подняла бокал игристого шампанского.

– Девочки, пьём! – дурашливо надув губки, произнесла она.

Кристина, та самая подружка, не успевшая сказать тост, подняла бокал и решительно и торопливо начала пить шампанское. Пузырьки забились в нос, неприятно щекотали нёбо, но она не останавливалась. Остальные ребята тоже весьма активно начали поглощать вкусный напиток.

Вдруг девушка странно дёрнулась, из глаз полились слёзы, горло свело непонятной судорогой. Невероятная сильная боль молниеносно пронеслась по всему пищеводу. Ещё никто из присутствующих не понял, что произошло. Вокруг все веселились и целовались с именинницей, а Кристина смотрела на всех отчаянным взглядом, будто бы умоляя помочь ей. Ещё мгновение, и всё было кончено. Девушка упала на пол, нелепо разбросав руки. Нет, она не умерла сразу на месте, а скончалась уже в больнице, но это ничего не значило. Помочь ей никто не мог. Она проглотила большой осколок тонкого стекла с острыми, торчащими в разные стороны углами и умерла от внутреннего кровотечения, так как осколок, прошедший сначала по пищеводу, а затем попавший в желудок, разорвал тонкие оболочки внутренних органов во многих местах практически одновременно. Девушка даже не успела попасть на операционный стол. Только доктор, дежуривший в тот день, признался Кириллу, что они всё равно не смогли бы помочь девушке. Даже если бы она к ним попала немного раньше.

Кирилл всё думал, кто мог подбросить в бокал Кристины этот страшный осколок? Кто так люто ненавидел девушку, что пожелал свести с ней счёты таким образом. Он встречался с теми ребятами, друзьями Кристины, которые были в тот день рядом с ней. Пять подростков. Пять. И ни один из них не вызвал у Кирилла никакого подозрения в причастности к произошедшему.

Память услужливо подбрасывала мне фрагменты прошлой жизни. Вот я держу на руках маленького Антошку, и я счастлива так, как никогда в жизни ещё счастлива не была. Бешеный восторг захватывает всю мою сущность, становится тяжело дышать и хочется плакать, плакать от радости и гордости. За себя, за сына, которого родила несколько часов назад и за всю свою жизнь. Ведь вот оно, то самое, то настоящее, ради чего стоит жить.

"Боже, какая же я счастливая! Я едва справляюсь с этим огромным всепоглощающим счастьем. Слёзы, слёзы, слёзы...Я даже не представляла никогда, что можно плакать от счастья. Моё, самое дорогое, что у меня есть на свете, это вот это маленькое существо, которое я прижимаю сейчас к себе. Юрка, конечно, тоже рад. Он несколько часов дежурил под окнами родильного отделения, упорно дожидаясь, когда же на свет появится наш с ним малыш. Я уже перестала вспоминать, что когда-то любила совсем другого человека, и это должен был быть его сын. Раз судьба распорядилась иначе, значит, так тому и быть. На всё есть воля всевышнего, который иногда забирает к себе лучших из лучших, причём, в самый неподходящий момент. Так думала прежняя я. Что изменилось? Многое. Спустя несколько лет после моего замужества и рождения сына, со мной приключилась весьма и весьма неприятная история. Эта история перевернула всю мою жизнь вверх тормашками и забрала у меня всё, на миг показав мне далёкое прошлое, по которому я горевала когда-то. Никогда, слышите, никогда, девчонки мои, не горюйте по тому, что с вами не случилось. Да, не вышли замуж за кого хотели или случилось что похуже. Поверьте своей судьбе, оно именно так и должно было быть. Не надо перебирать в памяти фрагменты прошлого и горестно вздыхать, представляя, как бы вы были счастливы, случись всё в вашей жизни иначе. Я вот довздыхалась. Увидела вдруг своё прошлое во всей своей красе, только не нужно оно мне тогда уже было. Оказывается, я была очень счастлива со своим Юркой и маленьким Антошкой. И не надо мне тогда уже было ничего. Но судьба, будь она неладна, опять вставила своё "я" и крутанула меня так, что я потеряла свою семью. Точнее, это они отказались от меня, а за что, я так до сих пор и не знаю.

"Таня, не вспоминай, не надо, в третий раз тебе не подняться, если судьба ещё раз даст тебе пинок. Может быть, поэтому так страшно начинать новые отношения. Я представила Костика, такого милого, хорошего, искреннего. Да моя злая судьбина растопчет его в один миг, поглотит, разгрызёт и косточек от Костьки не оставит. Не такой человек должен быть со мной рядом, не такой. А лучше вообще никакого, тогда и терять будет некого и не больно будет.

Словно вторя моим мыслям, заговорила вдруг Зоя Михайловна.

– Дочка, готовься, милая ко всему.

Я посмотрела на диван, куда уложила женщину, вернувшись из больницы. Зоя Михайловна уже не спала, но и назвать её проснувшейся было бы неправильно. Она уже села на диване, но глаза её смотрели в одну точку, не мигая, и голос как будто шёл изнутри, по крайней мере, я не сразу заметила, как она открывает рот, произнося свои странные фразы.

– Прошлое идёт за тобой, Таня. Оно догоняет тебя и хочет растоптать. Убить твою волю.

– Зоя Михайловна, Вам плохо? – Я подбежала к ней, стараясь положить её обратно на диван, но женщина была несгибаема. Я ощутила себя комаром, который хочет справиться с огромным жуком. Да откуда же в ней такая сила-то, а? Я бессильно опустилась рядом с диваном на корточки и заглянула женщине в глаза. Но она меня будто не видела.

– Подвал. Ищи подвал, но то, что ты там увидишь, тебе не понравится. Никому не понравится.

Я присмотрелась к Зое Михайловне повнимательнее и тотчас поняла, что же с ней не так. На мой взгляд, она находилась в глубоком трансе и естественно, не слышала и не видела сейчас меня. А я ещё думала, почему доктора не нашли у неё никаких отклонений. Стала уже сомневаться в компетентности эскулапов. А вот же она, разгадка тайны, лежит себе на поверхности, только никто не видит. Женщина-то медиумом оказалась.

Зоя Михайловна вдруг резко повалилась на подушки и затихла. Я тревожно посмотрела на неё, но с ней было всё в порядке, дышала она ровно, на лицо постепенно возвращался румянец, никаких следов ненормальности.

– Может мне всё показалось, – тихо пробормотала я, удивлённо взирая на женщину. Только не могло мне это показаться. Что там она говорила про подвал? Как узнать, что это за подвал такой, а?

Я задумчиво встала и побрела на кухню. Очень захотелось курить. Да знаю я всё, что вредно это, но иногда хочется окружить себя сигаретным дымом и сосредоточиться на чём-то, что ускользает от тебя. Дым, он будто бы волшебством окутывает твои мысли, и вот оно, решение уже лежит на поверхности. Сейчас я реально понимала, что от меня ускользает что-то важное. Какая-то мысль, которая очень нужна и может в чём-то быть полезной. Сосредоточься, Таня, ты должна. Это нужно не только тебе, хотя откуда я всё это знаю? Вчера на пожаре Зоя Михайловна тоже странно вела себя. Смотрела в одну точку и не проронила ни слова. Она ни разу не спросила ничего про своего погибшего мужа, как будто отгородилась от собственной трагедии. Но зато напугала нас ночью, когда вскочила и начала кричать. А ведь она от кого-то оборонялась. А потом её убили. Ну, нет, чушь какая-то. Зоя Михайловна жива и здорова, спит на моём диване в гостиной. Тогда кого же убили? Каким образом она смогла оказаться там. Неужели она видела преступление и даже участвовала в нем? Как она смогла? Но она была жертвой, а значит, видела преступника, оборонялась от него. А сегодня сказала про подвал. Значит, где-то в подвале лежит кто-то, кого вчера ночью убили. И как отыскать этот подвал?

Резкий телефонный звонок вывел меня из задумчивости и заставил неприятно напрячься. Я не ждала ничьих звонков. Мои сослуживцы в это время отдыхают и знают, что отдыхаю я. Никто из них, даже Костя, а Костя особенно, не будет беспокоить меня после бессонной рабочей ночи. А больше мне некому звонить. Ладно, чего гадать, снимем трубку.

– Таня, Танечка, у нас несчастье!

В трубке раздался взволнованный Костин голос.

– Господи, Костя, что случилось? – нервы мои были натянуты, как гитарные струны, вот-вот лопнут.

– Танечка, милая, приезжай скорее к Николаю, у него большое горе.

– Что случилось, Костя? – голос мой дрожал, и я боялась услышать то, что сейчас скажет Костя. Я слишком хорошо знала своих коллег. Никто из них никогда никого не будет беспокоить по пустякам. Значит, случилось что-то действительно страшное и непоправимое.

– Колину сестру, Полинку, убили, – тихо произнёс Костя.

Трубка выпала из моей руки и громко клацнула о пол. Я не могла пошевелиться, чтобы поднять телефон. На меня словно паралич какой-то напал. Краем зрения я видела, как Зоя Михайловна соскользнула с дивана и подбежала ко мне. Она обняла меня, что-то нашёптывая мне на ухо, видимо, чтобы успокоить меня. Всё это было будто не со мной. Бедный телефон так и остался лежать на полу никому не нужный. Обессилев от безответного "алёканья" он начал издавать короткие тревожные гудки. Зоя Михайловна довела меня до дивана и бережно усадила на него, облокотив на спинку. Я же, как тряпичная безвольная кукла, неподвижно замерла на месте.

– Деточка моя, Танечка, что же с тобой такое, – причитала Зоя Михайловна на кухне, куда унеслась сразу же, как только определила меня на диван. Наверное, она искала там валериану или пустырник, потому что громко хлопали поочерёдно дверцы шкафчиков, и напоследок, смачным шлепком захлопнулся холодильник. Значит, капли были найдены, потому что я всегда хранила их в холодильнике. Сейчас Зоя Михайловна накапает мне спасительных капель, и меня постепенно отпустит этот загадочный нервный спазм. Сия штука стала приключаться со мной сравнительно недавно. Никому я об этом не рассказывала, потому что вроде и нечего рассказывать. Это бывает очень редко и в те моменты, когда я очень сильно и резко расстраиваюсь. Ноги, руки, голова, все остальные части тела и органы будто перестают меня слушаться, и я застываю на месте. Не могу сделать самостоятельно ни единого шага. Это отходит, но спустя какое-то время. Просто надо подождать. Затем я кое-как добираюсь до кухни и пью какие-нибудь валерианки-пустырники, которые мне немного в этом помогают. Или я просто так думаю, что помогают. После этого "столбняка" меня начинает бить лихорадочная дрожь, возвещая о том, что концерт окончен, приступ прошёл. Слава богу, что приступы эти довольно редки и случаются в основном, дома. Какой бы нервной не была моя работа, я не реагирую так на чужие несчастья. Только личные переживания. Когда я выпила, наконец, свою валерианку, заботливо поднесённую мне Зоей Михайловной, и поколотилась в ознобе, тогда я кое-как смогла объяснить своей квартирантке, что такое у меня бывает. Причём, оговорюсь ещё раз, сознание моё, будто бы со стороны за мной наблюдает. Но вот через несколько минут я стала совершенно прежней Таней, и смогла уже адекватно принять страшную новость.