Текст книги "Найди меня, мама (СИ)"

Автор книги: Светлана Титова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Глава 21

Дарья

О Максиме не удалось расспросить, Шалый тут же перевел разговор на другую тему. Ясно, что не хочет. Это не простодушный Вадим, который выложит все. Придется запастись терпением, и дождаться личной встречи. Чего-чего, а терпения мне не занимать. Сидя за столиком у окна наблюдала за Шалым, решившим сделать откат лет на пятнадцать. Вспомнить молодость. Этакий Зевс прикинулся простым смертным и пошел в народ. Кажется, для народа, особенно женщин, походы Зевса плохо заканчивались. Мне стоит об этом не забывать. Шалый наиграется, вернется на свой Олимп. А я могу вылететь из компании, как его секретарь Марина, прежде, чем найду способ узнать, кто из мальчишек мой сын.

Все происходящее казалось нереальным, как миллионер, стоящий в очереди за супом, среди простых бельгийцев, случайно застигнутых в пути непогодой. Хорошо, когда понимаешь природу происходящих вещей. Не надумываешь себе лишнего.

У Шалого обычное желание доказать, что жена во всем виновата, он ошибся только в ее выборе и больше ни в чем. Решил откатить назад и начать с другой, только все правильно. До поры до времени, потом истерия пройдет. И правильная женщина с ярлыком «скучная» отправится восвояси. А ее место займут молодые и горячие «жрицы шестов». Такое с рациональными людьми случается.

На роль правильной женщины он выбрал меня, и девушкам, что сейчас оценивающе проходятся взглядами по его фигуре, пока ничего не светит. Им в принципе ничего серьезного не светит. Об этом многие, кто не с Олимпа, забывают или просто не знают. Насмотревшись «Красотки» с Джулией Робертс, авторы любовных романов растиражировали образ простушки, легко покоряющей миллионера. Сравнивают ее с Золушкой. С чего бы? Весь мир ошибочно записал сказочную героиню в безродную прислугу, раз она ходит замарашкой. Забывая, что Золушка ровня и принцу, и его гостям, потому как ее папаша получил приглашение на бал. А бы кого туда не приглашают. Золушка наследница и стала выбором принца по праву. И это право до сих пор работает. Это героине Джулии Роберт нужно было всего лишь уметь носить вечернее платье и бриллиантовое колье, а в реале нужно иметь ответ на вопрос «кто это спутница Шалого». И нужно обязательно быть или той самой знаменитостью, или дочерью кого-то очень важного. Все ради имиджа компании и самого Шалого, который может позволить себе такую(!) женщину. А я не такая, я обычная, давно уже не подающая никаких надежд. Я сверчок, который знает свой шесток.

– Проголодалась? – Сергей поставил передо мной поднос, огляделся. – Народу в мотель набилось прилично. Запасов у хозяина не так много. Так что изысков не будет.

По его тону ясно, что он не особо расстроен этим обстоятельством. Он наслаждается сменой обстановки, кайфуя от простоты окружения, давно им позабытого.

– Вообще не голодная, – я разглядывала аппетитно пахнущее овощное рагу. – С чего ты так решил?

– У тебя глаза голодные, – он садится напротив и запускает ложку в ароматное варево. – Но раз дело не в еде, то… – он многозначительно замолчал. – Приятного аппетита, милая.

После его «милая» аппетит пропал, но я продолжила ковыряться в тарелке, заставляя себя есть. Снежный апокалипсис может затянуться, запасы еды не бесконечны. Живое воображение нарисовало сцены обезумевших постояльцев, решившихся на убийство, и Шалого, защищающего меня. Фыркнула, поражаясь сама себе. С таким воображением стоит начать писать романы про жизнь олигархов, как она есть. Но ведь никто не поверит, что мультидолларовый миллионер в дешевом мотеле уплетает обычное рагу, радуясь как ребенок. Нужно описывать шикарные трехпалубные яхты, покрытые позолотой, роскошные виллы в райских уголках планеты, коллекции дорогих автомобилей, собственные самолеты. А на деле они предпочитают тишину, простоту, отдых подальше от людей и вездесущих папарацци. То, что видят все – это работа на имидж. Все это показушничество на собственных яхтах и виллах, покупки последних моделей спортивных авто всего лишь реклама. Куда без этого? Экономику надо поддерживать, в известные бренды, в дорогую недвижимость надо вкладывать свои деньги.

– О чем ты думаешь? – нарушил наше молчание Сергей. – Ты так далеко отсюда мыслями. Мне, как мужчине, обидно. Я не могу вызвать в тебе и капли интереса.

В глазах Шалого плясали чертенята. Не обиделся он ни разу. Он видел перед собой новую задачу, с которой раньше не сталкивался. Прекрасно знал, что мне нравится. Я это и не отрицала. Но я не хотела его себе ни под каким соусом.

– Тебе обидно, – прошлась по нему взглядом, отмечая его явный прокол в маскировке – брендовые вещи. – С чего бы это?

С такими, орущими сколько они стоят, вещами он вряд ли сойдет тут за лесоруба. Вот в чем причина повышенного внимания молодых и не очень бельгиек.

– За мной охотились, шантажировали, случалось – открыто домогались, – признавался Шалый. – Мне постоянно приходится защищаться от не в меру темпераментных женщин, но чтобы я сам предложил себя, разложился на столе, украшенный виноградом и кремовыми розочками, а мне сказали: «может быть когда-нибудь, но не сейчас», такого у меня не было. Это такой удар по мужскому самолюбию.

– Все случается впервые, – я пожала плечами, пробуя салат из консервированных ананасов. – Просто я не люблю виноград и кремовые розочки.

– А что любишь? – Шалый буравил меня взглядом. – Что ты хочешь? Я все исполню… Аленький цветочек, перстень Царь-девицы, черевички, которые носит царица… Заказывай!

В сказки решил поиграть, сказочник-волшебник. Ну-ну…

– Желание, значит, – сощурилась я, отпивая кофе. Босс совсем перестал себя контролировать. Вынужденная изоляция хочешь-не хочешь, но подталкивает к мыслям о сексе. Я тоже поймала парочку игривых взглядов достопочтенных бюргеров. Шалый не исключение, – Хорошо. Тогда принеси мне то, не знаю что.

Все-таки красивая у босса улыбка. Очаровывающая. Из тех, которым хочется улыбнуться в ответ. Вон какая-то мадам за соседним столиком улыбается, решив, что он это ей. Может и ей. С него станется, говорить со мной и раздавать авансы другим.

– Если принесу, что мне за это будет, – он не отводил глаз, ожидая ответа.

– Принеси сначала, – фыркнула я.

– Я ведь принесу, и тебе будет не отвертеться, – тоном, в котором слышалась угроза, произнес босс.

Мне не понравилось, как блеснули его глаза, точно Шалый что-то задумал. Нужно было срочно сбить его с мысли каким-нибудь неприятным заявлением. Мужчины не любят, когда их спрашивают о деньгах.

– Интересно, есть ли у тебя яхты, виллы, самолет… коллекция дорогих автомобилей или картин?

Отчетливо повеяло морозцем и не из приоткрытого окошка.

– Моя помощница и такое упущение – не знать перечень собственности своего босса. Тем более это не секрет. СМИ регулярно печатает и оглашает опись моего имущества, – он насмешливо блеснул глазами. – О своих якобы новых яхтах и машинах узнаю из газетенок, место которым в сортире.

Губы еще улыбаются, но взгляд с неприязнью и разочарованием остановился на мне. Господин Шалый не мог поверить, что мой образ бессребреницы, далекий от материальной выгоды, который он себе намалевал, померк. Я вступила на опасную тропу, по которой ходят только алчные охотницы за деньгами. Границы у Шалого четкие – ни слова о его деньгах, если хочешь быть ему симпатична.

Ох, ты ж какие мы ранимые, когда вопрос касается денег. Вон как занервничал. Или не нравится, что именно я спросила. Хотела уже пообещать, что исправлю упущение, но ответила совсем другое.

– Не читала. Мне про твою жизнь не интересно. У меня своя есть, – небрежно так получилось, аж самой понравилось.

– Я стану ее частью, – пообещал Шалый.

Я проигнорировала его громкое заявление. Особенность мужчин, что богатых, что бедных, если ты стоишь, по их мнению, «башмачков, которые носит царица», они у тебя будут. А этот пока только обещает.

– Я заметила, что Максим не любит лыжи, кататься, – снова сменила тему разговора. – В таком случае… не стоит брать его в горы.

Горло сжалась. Прокашлялась, выпила пару глотков воды из стакана. Одновременно говорить и скрывать свой интерес о том, что действительно важно, оказалось сложнее, чем я думала. Шалый бросил на меня внимательный взгляд.

– Я тоже так думаю. Максим родился с пороком сердца, младенцем перенес операцию. Потом еще одну. Юлька тряслась над ним, как над хрустальным. Понятно, единственный ребенок. Роман сначала пытался вытаскивать его на пробежки, лыжи, футбол. Но каждый раз все заканчивалось скандалом с Юлькой, и он махнул рукой. Пацан вырос неженкой. Но он сын Романа. Ему виднее, как воспитывать.

– А что говорят врачи? – не могла успокоиться, переживая за мальчика. Перед глазами все еще снимок, где ему страшно больше, чем весело, но он улыбается, из-за отца. – Ему не вреден активный отдых?

– Он не мой сын. Понятия не имею, что говорят врачи, – пожал плечами Сергей, морщась от вкуса плохо прожаренного мяса.

– Но он твой племянник. Ты же можешь повлиять на Романа. Заставлять мальчика делать через силу не правильно, – я чувствовала, что меня несло, но не могла остановиться, защищала ребенка. – Он озлобится и станет делать назло.

– Хочешь поговорить о Максе, не обо мне. Прыщеватый недомерок для тебя интереснее, чем я? – сощурился Шалый, откладывая приборы. – Даш, не обижай меня вот таким игнором. Я ведь стараюсь.

Он, прав. Чего я вдруг сорвалась в истерику и требую от него. Говорить о Максе нужно с его отцом. А накинулась я на Шалого, потому что меня злит, что он толкает меня в свою постель. А я не хочу его. Может он как раз тот, кто заплатил врачам, чтобы они подменили детей. Как хочется сказать все это ему в глаза, выпытать правду, заставить признаться. Но с ним это не прокатит. Только хитростью я получу нужное. Надо остыть, пока не наговорила лишнего. Не прошло и суток, а стены мотеля давят.

– Спасибо за ужин. Я оденусь, сходим прогуляться, – поднялась и пошла в номер.

Уже на улице, стоя на освещенном, расчищенном хозяином пятачке перед входом, опустив глаза, просила прощения. Снег шел, не переставая. Тишина резала слух. Никаких признаков автомобилей или снегоуборочной техники. Нас окончательно отрезало от мира. Грешным делом подумала про настигшую нас небесную кару – Потоп.

– Сережа, извини, что вышла из себя. Я влезла не в свое дело. Не мне указывать, как кого воспитывать, – пыталась найти правильные слова, вопреки тому, что чувствовала.

– Нормально, Даш. Для тебя сын столько лет был светом в окошке. Ты защищаешь… для тебя детей. Хотя парни уже взрослые. Это я глупо приревновал, – он смотрел в сторону одиноко стоящего фонаря у поворота с трассы на отель. – За пять минут разговора ты о парне сказала больше, чем обо мне за все время нашего знакомства. Я тоже заслуживаю заботу о себе.

Расставив длинные ноги, он стоял совсем рядом, засунув руки в карманы модной зимней куртки с опушкой. Нагловато-уверенным прищуром оглядывал мою нахохлившуюся фигурку. Хлопья снега серебрили темные волосы. Этот уверенный в себе мужчина меньше всего требовал заботы, особенно моей.

– Давай я тебе варежки на резинку пришью, чтобы не терялись, – предложила, стараясь разрядить ситуацию.

– Давай, – он неожиданно сграбастал меня в охапку. – А еще ты мне все расскажешь про Дениса, его отца и его брата.

– Что…

Глава 22

Сергей

Я наблюдал за побледневшей Дашей. Она с испугом глянула на меня и тут же отвела глаза. Странно, что ее так перепугала моя невинная просьба рассказать о себе, своей жизни не особо богатой на события.

– С чего ты решил, что я… – начала она, но резко осеклась:– Я замерзла, Сереж. Давай вернемся в номер… там и поговорим, если захочешь.

Не дожидаясь моего ответа, развернулась в сторону крыльца, куда вышли покурить пара мужчин. Удивленно смотрел в спину поднимающейся на крыльцо помощнице, шестым чувством уловив, что я на правильном пути. Теперь бы еще не сбиться.

С трудом, ведомый не расчетом, а голой интуицией, желанием узнать тайну и присвоить ее себе, сделать своей, я смог к ней приблизиться. Даша-человек была моей, но Даша-женщина по-прежнему оставалась недосягаемой. Я бы мог ее принудить к интиму, сломать, и она покорилась бы. Но я не хотел ее терять. Она бы презирала меня, действующего грязными методами. Мне же нужны ее чувства живые и настоящие. Они в ней точно есть. Нерастраченные, как горячая лава, запечатанная в вулкане. Она же так любит сына, меняется на глазах, когда говорит о нем. Даже хлюпик Макс, которого она никогда не видела, получил столько эмоций от нее, что впору завидовать. Я и завидую. Если все же попаду в этот круг избранных, над моей жизнью второе солнце взойдет. А я попаду. Не любой ценой, но попаду. Слишком велик соблазн быть ее любимым. Вот только эту дверцу ломом не вскроешь, нужно действовать тонко, подбирать отмычки.

Весь вечер вспоминал ее личное дело. Обычная, ничем не примечательная жизнь, кроме разве что смерти новорожденного ребенка. Странное совпадение роддома с тем, в котором рожала Юлька, и дат, Даша родила на сутки позже, удивило и только. В столице такое случается. Случай с Дашей я не помню, не интересовался другими роженицами. Переживал за свою Юлю, как она родит. Она попала в реанимацию. Я даже не мог побыть рядом – искал деньги для Романа. Его сын родился с пороком. Требовалась деньги на срочную операцию. Своего сына увидел спустя три дня. Юля не кормила. Она вообще подходила к нему редко, как к неродному. Тогда решил, что не могла простить ему тяжелых родов. Я не понимал, как в этом можно винить малыша. Уж лучше бы винила меня. Потом, когда Вадька начал ей улыбаться и «мамкать», вроде немного оттаяла. Но точно с куклой играла. С того момента образовалась трещина в наших отношениях, которая в итоге свела их на «нет». О других детях я не заикался даже, а хотелось дочку, похожую на меня. Сын оказался рыжим. Не помню таких в нашем роду. Юлька только плечами пожимала на мои расспросы. Одно время засомневался в своем отцовстве, хотел тест сделать на ДНК. Вовремя себя одернул. У Романа вообще сын-блондин, и он не парится. Сколько раз мы с ним пили вдвоем, сокрушаясь, что наших детей точно подменили. Ни один не в нашу породу. В общем, горестей хватало и без этих надуманностей.

Потер ладонями лицо, пытаясь стряхнуть неприятные воспоминания прошлого. Там ничего не исправить, да никто и не хочет.

На отношениях с Юлей поставлена жирная точка. Я точно не позову, и сам не пойду. Чувство такое, что Юля нарисовала себе картинку своей семейной жизни еще в детском саду или начальной школе, перепутав меня со своим папашей, и все подгоняла под нее. Что не подходило – выбросить долой, или в игнор, или закидать обидками. Я не идеальный, но и не ее папаша. Ладно, дело прошлое.

У Романа свое горе. Его Юля с головой ушла в сына, забыв про мужа. Помнится, он на это частенько жаловался и утешался на стороне. Женщины к нему всегда липли. Я-то пресекал все попытки, а он наоборот. Именно поэтому я отказывал, глядя, как эти же дамочки после моего «нет» тут же легко переключались на Романа или еще кого-то. Борисыч доутешался до развода. Дурак, конечно. Жена его умница, слепила из рохли и мямли уверенного в себе мужика и спеца. Толковый он, но не пробивной. Не она бы, до сих пор где-то юристишкой в суде за копейки от голода сосал лапу. После развода девиц возле него много, но он не женится, потому как они, может, и не плохие все эти женщины, но одинаковые. Как куклы в магазине, ни одна не цепляет. Поэтому так и его, и меня удивила появившаяся внезапно Даша.

Потеря ребенка, конечно, горе, но тогда Даша была совсем молодой, и у нее остался сын, требующий заботы. После пережитого могла отказываться от отношений, чтобы не рожать больше. Но не всем мужикам нужны дети. Вот и стоит послушать ее биографию в ее исполнении.

– Сереж, я в ресторан. Возьму горячего согреться. Тебе тоже что-нибудь взять? – она ждала меня у двери, повернувшись в пол оборота.

Маленькая, хрупкая. В своих пушистых рукавичках и шапке с помпоном совсем девочка. Рядом два неопрятных парня, нервно курят, тихо говорят на французском и косятся на Дашу, перешедшую на русский. Нутром почувствовал исходящую от них неприязнь. Захотелось защитить ее от всех, спрятать.

– От кофе не откажусь. И одна ты не пойдешь, – неприязненно глянул на курящего парня, бросавшего в сторону Дашки косые взгляды.

Горячее само собой, но я настоял на внеплановом ужине, чувствуя, что так будет лучше, и оказался прав. Она торопливо жевала, вздрагивала от громкого, пьяного смеха за другими столами, косилась в сторону не в меру разошедшихся посетителей. Я понимал ее опасения. Сейчас у этих, выпивающих с самого обеда, фаза веселья. Скоро она смениться буйной.

Для согрева Даша взяла глинтвейн, я на ходу потягивал горячий кофе, чутко прислушиваясь к обстановке. Поднимались вместе, моя помощница больше не геройствовала, оценив сменившуюся за несколько часов атмосферу в мотеле. Сам удивлялся, как быстро с человека, не обремененного мозгами и совестью, слетает шелуха цивилизованности.

По коридору шастали нетрезвые личности, разнося винные пары и бросая недружелюбные взгляды на нас, но связываться не решались. Явно искали приключений на свои пятые точки. Даша испуганно жалась ко мне и опускала глаза, прибавляя шаг. Больше всего и ей, и мне хотелось закрыться в номере. Если сегодняшняя ночь обойдется одной дракой – это можно считать удачей. Я уже пожалел о своей затее, романтический вечер вдвоем в мотеле, отрезанном от мира, грозил обернуться бедой. Еще больше жалел о том, что у меня нет с собой оружия.

– У меня с собой печенье, галеты и шоколад, – едва за нами закрылась дверь, выдохнула Даша. – Продержимся до утра.

Обернулся, улыбнулся ей одобряюще. Пламя в камине почти затухло, Угольки подернулись сизой золой. Я подбросил пару поленьев, стараясь вернуть пламени жизнь. Пришлось повозиться, давно я сам не пачкал руки золой. Но труды были вознаграждены, огонь, наконец, сдался и весело затрещал, облизывая смоляные чурбачки. В комнату потянуло живым теплом. Специально делал все неторопливо, пытаясь своим расслабленным состоянием успокоить ее инстинкт самосохранения.

Все это время Даша следила за мной и напряженно прислушивалась к голосам из-за двери. Сняла только верхнюю одежду и не торопилась влезать в домашнее. Все ее инстинкты твердили об опасности. Глинтвейн, выпитый до дна, мало помог. Расслабиться не получилось. Паникерша или, скорее всего, привыкла отвечать за все: и за собственную безопасность, и за безопасность сына. Такие часто перестраховываются.

Отмыл руки, переоделся. Нарочно небрежно прошелся по маленькой комнате и растянулся на кровати, закинув руки за голову. Самая безмятежная поза. Еще добавить иронии, чтобы ее отпустило.

– Решила держать осаду, – вздернул бровь. – Теперь могу спать спокойно. Враги не пройдут.

– Не смешно. Я действительно боюсь и не беспочвенно, – она примостилась в кресло, поджимая под себя ноги. – Хозяин перестал продавать спиртное, но кого это остановит? Если им будет мало, они взломают бар. Напьются и передерутся, а утром…

Она не договорила и махнула рукой.

– А утром мы найдем труп, и Эркюль Пуаро проведет расследование, – все еще пытался говорить непринужденно и шутить, чтобы разрядить обстановку. – Выяснится, что убийц несколько. Хозяин, у которого взломан бар и похищена выручка. Кухарка, которая жена хозяина. Охранник…

– Потому что сын хозяина, – она поддержала мою игру.

– Не угадала. Один идиот едва не сжег мотель, не потушив сигарету, а ему пришлось спасать хозяйское добро… и ты, конечно, – закончил я, с удовлетворением замечая, как у нее округляются от удивления глаза.

– Почему я! – удивилась Даша.

– Потому что на тебя никто не подумает, но у тебя появился шанс отомстить за погибшего во Второй Мировой дедушку. Своеобразная логика всех детективов, – со знанием дела хмыкнул я.

– Так себе логика, – недовольно скривилась Даша и замолчала, глядя на танцующее пламя в камине. – Я должна сказать тебе спасибо, что попаду в детективную историю? Всю жизнь мечтала.

– Ты еще не сказала спасибо за ночку, которая предстоит, – двусмысленно намекнул ей, исключительно отвлечь от страхов.

Но Даша поняла все буквально. Негодование, раздражение уже не сдерживала. Сказывалось нервное напряжение.

– Надеялся, что страх заставит меня искать у тебя защиты, – гримаса вновь исказила правильные черты лица, – а там и до сладкого недалеко. Да? Опять же адреналин подталкивает на постельные подвиги.

– Я так далеко не загадывал, – честно признался ей и подмигнул. – А что может сработать?

– Сереж, тебе же не восемнадцать, чтобы для количества. Ты не Роман, для которого это часть имиджа успешного парня. Зачем тебе я?

– Сама-то как думаешь?

Если не понимает, и смысла нет объяснять. А ее версию послушать охота. Общая нервозность сказывалась на нашем разговоре, вырывая фразы, которые при других обстоятельствах не прозвучали бы. Но это все меньше волновало. Чем темнее становилось на улице, тем сильнее чувствовалось напряжение, витавшее в воздухе.

Я прислушивался к звучащим все громче мужским голосам. Кто-то на повышенных тонах выяснял отношения. Как я и предполагал, посетители убеждали хозяина продать спиртное.

– Если ты думаешь найти что-то особенное, то разочаруешься. Я такая же как все, – прямолинейно заявила Даша, – Ничего нового, раздев меня, ты не увидишь. Ни внутри, ни снаружи.

– Уже нашел, – я посмотрел прямо в ее светлые глаза, сейчас с отблесками огня из камина.

Красивые губы едва тронула печальная усмешка. Мне казалось, чем чаще я признавался ей в чувствах, тем большее ее этот факт печалил. Абсолютно нелогичная женщина.

– Запомнил эту минуту. Вот сейчас, когда ты хочешь, кажется, так сильно. Через год тебе будет казаться, что все это происходило не с тобой. Что тебе просто приснилось. Что ты не мог так хотеть меня. А ведь это будем все те же мы с тобой. Почему все так быстро пройдет… у тебя?

Столько разочарования в голосе, точно уже все произошло.

– С чего ты решила, что пройдет именно у меня? – мой вопрос потонул в грохоте и звоне.

Внизу что-то тяжелое рухнуло. Кажется, на кухне упал шкаф с посудой. Началось? Постояльцы начали громить мотель. Хорошо я биту прихватил с собой. Не думал, что пригодится.

От звука Даша вздрогнула и обхватила себя ладонями за плечи, сжавшись в комочек.

– Видишь, чтобы перейти грань нужно всего лишь потерять страх. Меньше суток прошло, и порядочные граждане превращаются в варваров, – почти шепотом произнесла она.

– Как это касается меня и наших отношений? – попытался скрыть раздражение, но вышло плохо.

Резко поднялся и подкинул пару поленьев в прожорливый огонь. Захотелось выпить. В сумке лежала бутылка, но сейчас лучше сохранять ясную голову.

– Ты себя считаешь лучше их, а суть одна. Как им, тебе быстро наскучит быть правильным, – она недоговорила и замолчала. Взглянула на биту, что я пристроил у кровати. – Сам захотел откровений, а теперь не доволен.

В голосе сквозила горечь. Я вновь устроился на постели, стараясь сохранять равновесие. Она права, все эти копания в прошлом редко заканчивались чем-то хорошим.

– Не веришь мне, – сделал за нее вывод, уловив все недосказанное. – Я могу клясться долго, но только время покажет.

– Время, – передразнила меня. – Нет, Сережа, есть очевидные вещи. Я не восходящая звезда экрана и не принцесса Монако, чтобы иметь уверенность хоть в чем-то. Я не умножу твои капиталы и не добавлю славы и почета. Никакой выгоды от связи со мной нет. Ты же бизнесмен, для тебя выгода не на последнем месте.

Ругань усилила децибелы, послышался женский визг, грохот нарастал. От разговоров постояльцы перешли к драке. Подавил порыв схватить биту, спуститься вниз и разобраться.

– Показательно, что мы с тобой говорим о чувствах в мотеле, где пьяные постояльцы громят бар хозяина и самого хозяина, – продолжала Даша, не глядя на меня. – Все против нас, поэтому никаких «нас» не будет.

– То, что я налажал, ничего не значит, – я злился, понимая, что Даша права. – Я все исправлю. Это же не смертельно.

У меня был шанс, и я его испортил, но не фатально. Будут у нас другие вечера, в других местах. Первый блин комок, вроде как.

Резкий хлопок оглушил, заставив сердце пропустить удар. Звук выстрела невозможно спутать ни с каким другим. Испуганно закричала женщина. Снова что-то упало, разбиваясь. У кого-то из постояльцев или хозяина оказалось ружье. Крики внизу усилились. Дашка тоненько, испуганно взвизгнула, соскочила с кресла и рванула ко мне. Прижалась испуганным зверьком и зашептала:

– У них оружие…Сереж, у них оружие…

Ее била настоящая истерика. Я обнял женщину, крепко прижал к себе, успокаивающе погладил по спине.

– Это не оружие. Это травмат охранника. Он пытается всех успокоить. Замок у нас надежный. Его так просто не взломать. И я же с тобой, – говорил ей первое, что приходило в голову. – Я никому не дам обидеть свою женщину. И никуда тебя не отпущу. Все скоро закончится, и мы вернемся домой. Как тебе Даша Шалая? Звучит?

Еще секунду тому вздрагивающая от страха женщина замерла. Она медленно поднялась, вгляделась в мое лицо, пытаясь на нем прочесть что-то. Камин ярко освещал ее. Я же оставался в тени. Не знаю, что она там разглядела, но черты лица на мгновение исказила гримаса боли. Она отодвинулась, размыкая мои объятия.

– Что ты сказал? Что за глупые шутки?

– Даша Шалая… по-моему ничего так звучит, – я все для себя решил давно, еще до Бельгии, и только сейчас все это осознал. – Никаких шуток. Я делаю тебе предложение.

– Сереж, ты не понимаешь. Это все так сложно. Каждый раз с мужчиной я оказываюсь в патовой ситуации. Отец Дениса красиво ухаживал, цветы дарил, признания в любви… – она замолчала, точно захлебнулась словами.

Сейчас я услышу то, что хотел. Ее тайну. Главную причину, почему она отталкивает всех и меня в том числе.

– Потом узнал о двойняшках и исчез, – Даша смотрела на огонь невидящим взглядом, лицо застыло маской боли, по щекам катились слезы. – Беременность, роды, потерю Артемки – все пережила одна. Даже родители осуждали. Это ведь когда муж-предатель бросил – тут сочувствие. Никто из женщин, поверивших в его «да» в ЗАГСе, не застрахован. А когда парень… он вроде и не предатель, если ушел. Он же ничего для себя не решил, слова женщине не давал, поэтому какой с него спрос. Сама глупая поверила… Штамп в паспорте важен не для мужа даже, а для окружающих, чтобы пожалели, помогли… жертве обманщика. А я вроде как не жертва, сама решила. На свой страх и риск. Никто не посочувствует, кроме таких, как ты сама…

Она говорила и говорила, выплескивала копившиеся годами боль и обиду, обнажая израненную, изболевшуюся душу. Смотрел на нее и радовался за себя, дурака, что в кои то веки все сделал верно. Надо мной всходило мое второе солнце.