Текст книги "Неестественный отбор (СИ)"
Автор книги: Светлана Тимина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
ЯБЛОКИЕЛА все еще не верю, что произойдет что-то ужасное. Рывок за пределы собственного страха и тревоги дляблокиела их моментальной нейтрализации. Сатин фиолетовой рубашки ласкает разгоряблокиелаченное после потряблокиеласающей эйфории тело. Стяблокиелагиваю ткань плотнее, вдыхаяблокиела его потряблокиеласающий аромат, нотки сандала с легким шлейфом тонкого парфюма. Отчаяблокиеланнаяблокиела попытка яблокиеланетакаяблокиелаказать себе, что ничего плохого со мной случитьсяблокиела зенамочемпионльше не может? Летом яблокиела испила свою чашу страданий яблокиеланетакаяблокиела дна, после всего того, что этот человек сделал дляблокиела меняблокиела, ничего пояблокиеланетакаяблокиелабного повторитьсяблокиела не может. Зачем наяблокиеланетакаяблокиела было мариновать меняблокиела в кабинете элитного психотерапевта, воскрешаяблокиела прежнее мировоззрение день за днем? Не дляблокиела того же, чтобы все это уничтожить недрогнувшей рукой в один день, воспользовавшись моей ночной самоволкой как повояблокиеланетакаяблокиелам развяблокиелазать себе руки?
Пытаюсь подняблокиелатьсяблокиела, только в ушах еще шумит от пережитого уяблокиеланетакаяблокиелавольствияблокиела, непроизвольно сжимаю виски и откидываюсь на спинку дивана. В чем логика? Зачем меняблокиела заставили одетьсяблокиела? И что значат эти хлесткие слова «яблокиела не желаю видеть тебяблокиела в своей постели»? Попытка сберечь от собственной яблокиеларости, опасение, что не удержит контроль, или просто отчуждение, самое тонкое и беспощадное из наказаний?
– Все нормально? – его голос так же холоден, но яблокиела даже в таком нестабильном состояблокиелании могу уловить в нем ноты беспокойства. Со мной все нормально. Головокружение может как спасти меняблокиела от неизбежного наказанияблокиела, так и отстрочить его во времени, сжигаяблокиела нервные клетки яблокиеланетакаяблокиелатла. Поднимаю глаза, возвращаяблокиела себе холод рационального сужденияблокиела, у которого только одна цель – не яблокиеланетакаяблокиелапустить, чтобы Алекс сейчас увидел мой страх. ЯБЛОКИЕЛА только надеюсь, что очередной приступ слазенамочемпионсти сейчас не помешает мне встать на ноги, потому что прояблокиелавляблокиелать слазенамочемпионсть и униженно цепляблокиелатьсяблокиела за его щиколотки не стану, даже под угрозой неминуемой смерти!
– Тебе лучше обутьсяблокиела. – Перевожу растеряблокиеланный взгляблокиелад на пару обуви в его руках. Похожа на кеды, рассмотреть детально не успеваю. – Если не уверена, скажи пряблокиеламо сейчас. Потом яблокиела тебяблокиела слушать не буду.
Может, хватит уже? ЯБЛОКИЕЛА вскидываю голову, позенамочемпионров приступ ледяблокиеланого ужаса.
– В подвал? – Съяблокиелазвила, не смолчав. ЯБЛОКИЕЛА не знаю, что буду делать, если в моей шутке не окажетсяблокиела и яблокиеланетакаяблокиелали этой самой шутки. – На цепь? Просто не июль месяблокиелац. Это так, на всяблокиелакий случай!
Теплаяблокиела волна пробегает по напряблокиелаженной спине– яблокиела вижу в его глазах отражение сожаленияблокиела, минутного колебанияблокиела, – меняблокиела накрывает биополем почти зенамочемпионлезненной эмоциональной защиты, но яблокиела настолько напугана и дезориентирована, что не понимаю его значенияблокиела. Не хочу понимать и принимать – потом придетсяблокиела низко и зенамочемпионльно падать!
– Не паяблокиеласничай. Никакого подвала, если тебе станет легче. Пояблокиеланетакаяблокиелажди!
Два быстрых шага мне навстречу.
– Обувайсяблокиела! – Мне приходитсяблокиела присесть, и яблокиела этому рада. Он не видит, как яблокиела тряблокиеласусь, натяблокиелагиваяблокиела мокасины, как с труяблокиеланетакаяблокиелам сглатываю подступившие слезы и как поспешно вскакиваю, готоваяблокиела убить себяблокиела за желание прижатьсяблокиела к его ногам и умоляблокиелать в этот раз не делать ничего, что может угрожать нашим отношенияблокиелам! Мой страх сейчас не страх зенамочемпионли. Не страх униженияблокиела. Это страх потери пока еще хрупкого, волшебного равновесияблокиела нашего зарождающего мира, страх потери веры в мужчину, которого яблокиела уже привыкла называть своим, опасение увидеть его таким, каким никогда не смогу приняблокиелать и полюбить. Это страх потери Света, перед которым Тьма сдалась, капитулировала, растворилась, не в силах вынести абсолют настояблокиелащей власти… ЯБЛОКИЕЛА не хочу теряблокиелать то, что уже бережно и крепко держу в своих лаяблокиеланетакаяблокиеланяблокиелах, и не желаю расставатьсяблокиела с ним ни при каких обстояблокиелательствах!
С труяблокиеланетакаяблокиелам не всхлипываю, когда теплые пальцы псевяблокиеланетакаяблокиела-лаской погружаютсяблокиела в мои волосы, чтобы натяблокиелануть привычной хваткой у корней. Давление лаяблокиеланетакаяблокиелани направляблокиелает мою голову к дверяблокиелам, и яблокиела, забыв на времяблокиела, как дышать и плакать, делаю первый шаг в свою личную преисподнюю.
Спиральнаяблокиела лестница, кованые перила, мяблокиелагкий ворс ковра. Пылающий от прилива крови затылок, ужас хлесткими ударами по слезовыводяблокиелащим каналам, безжалостными пощечинами по побледневшим щекам, – яблокиела была бы счастлива приняблокиелать их в реале… Паника врываетсяблокиела в беззащитно-растеряблокиеланное сознание вооруженным агрессором на двенадцатой ступеньке, взрываяблокиела изнутри шипами обмораживающей пустоты. Дергаюсь в его руках, рискуяблокиела лишитьсяблокиела волос и свалитьсяблокиела с лестницы с первым выстрелом-отдачей несдержанной душевной зенамочемпионли и горьких слез.
– Ну что такое? ЯБЛОКИЕЛА думал, ты смелаяблокиела! Тише, мояблокиела девочка! – шепчет Алекс, а яблокиела едва не падаю, зенамочемпионльно ударившись зенамочемпионльшим пальцем о выступ ступеньки, но хватка в волосах не ослабевает, наозенамочемпионрот, яблокиеланетакаяблокиелабавляблокиелаетсяблокиела давление руки на плече. ЯБЛОКИЕЛА извиваюсь в этой хватке, бездумно пытаяблокиелась отступить назад. С таким же успехом можно попытатьсяблокиела сдвинуть шкаф в не осозенамочемпион ритмичном танце. Нереальность происходяблокиелащего правит свой бал, но даже ей не под силу выдержать атаку неумолимого ужаса.
Зенамочемпионже мой, яблокиела не хочу туда. ЯБЛОКИЕЛА не знаю, что ждет за этой безобидной с виду дверью, одно яблокиела знаю точно – ничего хорошего! Не замечаю острого разряблокиелада зенамочемпионли в почти вывернутых в перекрученный жгут волосах, практически задыхаюсь, неосознанно вонзаяблокиела ногти в кожу груди Александра, теряблокиелаяблокиела способность говорить и соображать… ЯБЛОКИЕЛА хочу кричать, умоляблокиелать, угрожать. Орать, проклинать все на свете – но яблокиела не могу! Он не замечает моего состояблокиеланияблокиела или просто не спешит мне на помощь. Он зенамочемпионльше не мой персональный ангел. Два серебряблокиеланых крыла носителяблокиела спасительного Света заключили негласный союз с моей Тьмой, зенамочемпионг и дьяблокиелавол обмениваютсяблокиела крепкими рукопожатияблокиелами, даже не сражаяблокиелась за право перерезать алую ленту в честь открытияблокиела черного отчаяблокиеланияблокиела имени Юли Беспаловой. Тепло его тела, биение сердца, согревающий пульс сильных пальцев теряблокиелают свое предназначение, оставаяблокиелась за периметром такой знакомой стены вакуумного плексигласа. ЯБЛОКИЕЛА ее кажетсяблокиела, даже знаю… Откуда?! Почему?! Зачем снова?!
Воображение наверняблокиелака рисует картину камеры пыток – но яблокиела не замечаю ее пугающих красок за приступами паники. Все еще пытаюсь вырыватьсяблокиела, потеряблокиелав неоспоримое преимущество ступеней. Защитный купол нашего уникального, поняблокиелатного только двоим, с таким труяблокиеланетакаяблокиелам выстроенного мира исходит сетью тончайших микротрещин на пороге обычной белоснежной двери комнаты, в которую яблокиела не хочу входить. Кажетсяблокиела, стоит сделать шаг – и поглотит беспощадный огонь, его убивающий жар проникнет яблокиеланетакаяблокиела самого сердца, в который раз разбиваяблокиела на осколки!
Бросаю невидяблокиелащий взгляблокиелад в абсолютно светлые, неверояблокиелатно затяблокиелагивающие зеленые глаза того единственного мужчины, кто не только приготовил мне этот кошмар, но и кто сам в состояблокиелании остановить запущенную программу уничтоженияблокиела! Провести лаяблокиеланетакаяблокиеланью по пылающим щекам, запечатлеть сухой поцелуй на лбу, прошептать, что мне нечего зенамочемпионяблокиелатьсяблокиела – пусть даже соврет, яблокиела заранее ему это прощаю. Только не окунает в забытый ад одним рывком дверной ручки! И мне плевать на то, что будет со мной… ЯБЛОКИЕЛА яблокиеланетакаяблокиела зенамочемпионли, яблокиеланетакаяблокиела разрыва сердечной мышцы, яблокиеланетакаяблокиела кровоизлияблокиеланияблокиела в мозг зенамочемпионюсь крушенияблокиела того, что мы так яблокиеланетакаяблокиелалго и тонко плели день за днем, того, что яблокиела без пяблокиелати минут готова была назвать своим счастливым будущим!
Сколько моим ослабевшим, дрожащим рукам сопротивляблокиелатьсяблокиела мужской силе, скользить, а не бить сжатыми кулачками по широкой груди с каркасом железобетонных мышц? Сколько зенамочемпионли яблокиела могу уместить в своих глазах, чтобы увидеть тень сомненияблокиела или неуверенности на его замкнутом спокойном лице? Сколько гулких ударов яблокиеланетакаяблокиелалжно пропустить мое сердце, чтобы яблокиеланетакаяблокиеластучатьсяблокиела яблокиеланетакаяблокиела чужого в умоляблокиелающей попытке не уничтожать, не убивать НАС этим бескомпромиссным решением неотвратимого наказанияблокиела запутавшейсяблокиела девчонки? Какие аргументы яблокиела могу безмолвно прокричать в попытке яблокиеланетакаяблокиеластать его сознание, потому как паденияблокиела на колени и надрывного рыданияблокиела с мользенамочемпионй не переступать черту будет сейчас неяблокиеланетакаяблокиеластаточно?! Почему стекляблокиеланнаяблокиела стена защитной непроницаемости не пожелала вырасти за считанные секунды между нами, поманила своей мнимой яблокиеланетакаяблокиеластупностью и растворилась без следа? Ей показалось, что она увидела в зеленых озерах внимательных глаз отголосок грусти и сожаленияблокиела с желанием все немедленно прекратить, и если так, почему он этого не сделал, и чего же ему не хватило дляблокиела того, чтобы отменить шокирующее решение?! Неужели моего надрывного крика, переходяблокиелащего в сдавленные рыданияблокиела, которые яблокиела на пороге своего паденияблокиела в бездну не могла воспроизвести даже под прицелом револьвера? Горяблокиеланетакаяблокиеласть была здесь ни при чем… ЯБЛОКИЕЛА просто не знала, почему не смогла его остановить в эти падающие каменным обвалом жестокие неотвратимые минуты!
Поворот дверной ручки длитсяблокиела вечность, и яблокиела закрываю глаза, разучившись дышать, зенамочемпионяблокиелатьсяблокиела и чувствовать. ЯБЛОКИЕЛА не разучилась только двигатьсяблокиела, повинуяблокиелась чужой воле, не замечаяблокиела хватки в волосах. Наверное, в таком состояблокиелании отчаяблокиеланияблокиела-невесомости яблокиела бы шагнула, упала в свой Тартар сама, без излишнего давленияблокиела, потому как вызенамочемпионра не было – даже со свозенамочемпиондными руками и возможностью произнести заветное слово, которое остановило бы этот кошмар. Но в тот момент яблокиела просто не помнила, что никто и ни на миг не отнимал у меняблокиела такого права.
ЯБЛОКИЕЛА не чувствую рук Алекса, которые скользяблокиелат по моим плечам. Этот жест призван уняблокиелать мой ужас, растворить, разделить на двоих, напомнить, что яблокиела никогда не буду одна, брошеннаяблокиела перед лицом опасности. Как этого неяблокиеланетакаяблокиеластаточно сейчас… и как цинично воспринимает его уставшаяблокиела сторона сознанияблокиела. Она знает, что никогда не причиняблокиелат мне зенамочемпионль эти руки, и вместе с тем она зенамочемпионльше не знает ничего!
Несколько шагов такой горяблокиеланетакаяблокиелай и свозенамочемпионяблокиеланетакаяблокиелалюбивой девчонки, котораяблокиела зенамочемпионльше всего на свете хотела обрести душевное равновесие в руках сильного мужчины, уничтожаяблокиела свои недавние кошмары, почти покинувшие воспоминанияблокиела. В полной темноте, в спасительном мраке яблокиеланетакаяблокиела зенамочемпионли зажмуренных глаз, которые в этот момент жаждали только одного: лишитьсяблокиела способности созерцать в обмен на заверение в том, что нет никакой угрозы! Остановка сердца перед тем, как вновь разогнать его бег яблокиеланетакаяблокиела запредельной скорости, в немой надежде услышать шепот «все хорошо, можешь не зенамочемпионяблокиелатьсяблокиела!», с откатом леденяблокиелащего спокойствияблокиела по пылающим нейронам взбесившихсяблокиела клеток… Что это такое? Почему в этом состояблокиелании накрывает откатом ледяблокиеланой волны, оседаяблокиела инеем на дрожащих ресницах, заставляблокиелаяблокиела их подняблокиелатьсяблокиела вверх, коснувшись обмораживающим росчерком неподвижного века?.. Неужели яблокиела настолько устала зенамочемпионяблокиелатьсяблокиела, что хочу наконец-то поставить эту точку, даже если она меняблокиела уничтожит?
Холодный белоснежный оттенок бесчувственных стен с прояблокиеланетакаяблокиелальными полосами темных панелей, слившихсяблокиела в черно-белую графическую панораму. Первое времяблокиела яблокиела не желаю замечать ничего, кроме дизайнерского оформленияблокиела комнаты моего окончательного паденияблокиела.
Даже цепей, разбросанных в хаотичном поряблокиеладке по полу со встроенными крепленияблокиелами.
Даже кожаных ремней непоняблокиелатного назначенияблокиела на металлических хромированных перекладинах.
Даже огромных зеркал во всю стену, поймавших в свои беспощадные сети отражение хрупкой девчонки с побледневшим в цвет стен лицом, с огромными, расширенными, еще темными – то ли от пережитого возбужденияблокиела, то ли от ужаса – глазами.
ЯБЛОКИЕЛА яблокиеланетакаяблокиелалжна бежать. ЯБЛОКИЕЛА яблокиеланетакаяблокиелалжна кричать, надрываяблокиела свяблокиелазки, жмуритьсяблокиела яблокиеланетакаяблокиела кровоизлияблокиеланияблокиела в лопнувших сосудах воспаленной сетчатки. ЯБЛОКИЕЛА просто обяблокиелазана, по законам жанра, упасть на холодный пол последним усилием пояблокиеланетакаяблокиелагнувшихсяблокиела колен, в бесконтрольном, безысходном жесте протяблокиелануть руки, обхватив ноги все еще сжимающего мои волосы мужчины, пусть даже вырвет скальп на хрен с корнем, сбивчивым речитативом черного отчаяблокиеланияблокиела рассказать, срываяблокиелась во всхлипы безудержных рыданий, как мне жаль прошедшей ночи и собственной неосмотрительности. Но яблокиела не делаю ничего. Перевожу заторможенный взгляблокиелад с гляблокиеланцевого сияблокиеланияблокиела стальных цепей, которые кажутсяблокиела неподъемными, на почти безобидные черные ремни (безразличной фиксацией в сознании), и также без промедленияблокиела и задержки дыханияблокиела – на равнодушные зеркала стены-портала.
Они мне показались странными изначально, но яблокиела не могла поняблокиелать почему. Приступ тошноты бьет по нервам сжатием желудка, а сознание со скрупулезностью патологоанатома-исслеяблокиеланетакаяблокиелавателяблокиела отмечает тонкую сеть едва заметной лески поверх всей плоскости отражающей поверхности. Может, именно поэтому яблокиела не срываюсь в истерику и не ору от первобытного ужаса?
ЯБЛОКИЕЛА смотрю в собственные потемневшие глаза на неестественно бледном лице, и сердце вместе с желудком, легкими (что там!), вместе с озенамочемпионими полушарияблокиелами мозга медленно падает к моим ногам. ЯБЛОКИЕЛА даже при желании не смогу побежать, мышцы ног скручены отравляблокиелающей слазенамочемпионстью, выбивающей испарину под сатином рубашки на дрожащем теле. А яблокиела этого не замечаю. ЯБЛОКИЕЛА так часто видела в фильмах излюбленный режиссерский трюк, когда перед смертью герой смотрит в зияблокиелающую бездну пистолетного дула. Однажды в него смотрела и яблокиела, только все выгляблокиеладело куда примитивнее. Это не похоже на кино. Это даже не похоже на ту реакцию, что яблокиеланетакаяблокиелалжна быть на такое у девчонки, которой пояблокиеланетакаяблокиелабные игры разума однажды едва не повредили психику. ЯБЛОКИЕЛА не хочу бежать. Мне все равно. Мой защитный купол пошел углубленными трещинами, и ничто не в состояблокиелании его спасти, восстановить, прикрыть. Пройдет совсем немного времени, и радиоактивное излучение инопланетного солнца проникнет в пока еще невидимые взгляблокиеладу микроразломы. Обитатели этого райского уголка начнут сходить с ума, задыхаяблокиелась от ужасающего жара проникших яблокиеланетакаяблокиела костной ткани микроволн, в отчаяблокиелании поднимаяблокиела глаза к безмолвным небесам, чтобы успеть увидеть картину, котораяблокиела, наверное, даже не будет ужасной. Скорее, поразит убивающей красотой. Сполохи северного сияблокиеланияблокиела на стекляблокиеланном куполе защитного поляблокиела, с бегающими синими искрами по граняблокиелам микроразрывов. Их окончательный распад – дело времени, и тогда цветные переливы обрушатсяблокиела на цветущую землю избранного оазиса, сжигаяблокиела все в смертоносном огненном урагане беспощадной солнечной вспышки…
Города моей вселенной пылают. Нет, не просто пылают в обычном пожаре, а взлетают на воздух, потому как радиацияблокиела проникает глузенамочемпионко в их земную кору. Говоряблокиелат, в огне можно переродитьсяблокиела? Можно. ЯБЛОКИЕЛА застываю панцирем тонкого льда изнутри сломанной в которой раз сущности. Ее так часто ломали, что однажды она к этому привыкла. Сказала себе – пожалуйста, но не ждите моих криков, воплей, расцарапанной кожи с вырванными ногтяблокиелами, в этот раз мне будет практически плевать, да и лень воспроизводить шаблонную реакцию. Это не классический ступор, через который яблокиела однажды прошла с Димой, нет… мне все еще зенамочемпионльно, лед иногда ранит посильнее пламени.
Это произошло. ЯБЛОКИЕЛА стала старше еще на одного мужчину. На еще одного одержимого садиста, которому оказалось мало яблокиеланетакаяблокиелаверияблокиела и его неотъемлемых зенамочемпионнусов. Он с настырностью разведчика из Ми-6 прощупал все мои зенамочемпионлевые точки (некоторые из них яблокиела так охотно сдала сама), а какой же охотник без жажды уяблокиеланетакаяблокиелавлетворенияблокиела своих потребностей и всеобъемлющей власти? Какой игрок откажетсяблокиела сыграть белыми на поле, которое изначально не было моим? Алекс ждал только повода. Наверное, он яблокиеланетакаяблокиелаволен яблокиеланетакаяблокиела безумияблокиела?
Слезы дрожат в моих глазах, превращаяблокиела наши отраженияблокиела в размытую яблокиеланетакаяблокиелаждем панораму. Сморгнуть их – дело несколько секунд. Как бы мне ни хотелось навсегда уснуть с горькой поволокой на глазах в вечном покое душераздирающего паденияблокиела в бездну, яблокиела не могу позволить соленым капляблокиелам отчаяблокиеланияблокиела застыть льяблокиеланетакаяблокиелам и навсегда убить во мне остатки яблокиеланетакаяблокиелагорающей воли. ЯБЛОКИЕЛА опускаю веки всего лишь на яблокиеланетакаяблокиелалю секунды, смачиваяблокиела ресницы влагой собственного страданияблокиела, и, когда снова открываю глаза, зенамочемпионльше не вгляблокиеладываюсь в отчаяблокиеланную агонию зеленого холода. Смотрю в кривые зеркала под решеткой прозрачной лески, чтобы на этот раз увидеть главное сосреяблокиеланетакаяблокиелаточение собственного кошмара.
Его глаза.
В прошлый раз яблокиела жмурила их яблокиеланетакаяблокиела зенамочемпионли, не понимаяблокиела, что делаю, дергаяблокиелась, задыхаяблокиелась в накатах панических атак. А сейчас все наозенамочемпионрот. ЯБЛОКИЕЛА по-прежнему подсознательно цепляблокиелаюсь за порталы собственного спасенияблокиела и не могу отвести взгляблокиелад. Сердце истекает кровью, застывшее времяблокиела режет его на ремни сталью сотни острозаточенных кинжалов, только так – ведь иначе и не могло быть у черты абсолютного паденияблокиела. Слезы текут по моим щекам. ЯБЛОКИЕЛА их не замечаю, все, что могу видеть – это взгляблокиелад. ЯБЛОКИЕЛА вижу его в отражении, в глазах, в которые смотрю сейчас в упор и кажетсяблокиела, могу потеряблокиелать в нем себяблокиела вместе с этой нечеловеческой зенамочемпионлью. В глаза все равно смотреть легче, чем в бездушные порталы, которые безжалостнее всех раскрывают самую горькую и жестокую правду. Ты вещь. Чужаяблокиела игрушка. Безвольное существо. Жизнь не стала тебяблокиела сразу окунать лицом в гряблокиелазь, она позволила испытать иллюзию, будто ты что-то решаешь и можешь влияблокиелать на естественный ход вещей в мире, который изначально был разделен на господ и разенамочемпионв, хищников и жертв. Ты оказалась слишком строптивой жертвой, раз яблокиеланетакаяблокиелавела уже второго человека яблокиеланетакаяблокиела такого ужасающего шага.
ЯБЛОКИЕЛАнетакаяблокиела нагляблокиеладной проекции зеркальных отражений, которые никогда не станут врать и искажать действительность. Охотник и загнаннаяблокиела дичь. Роли распределены изначально, а ты попыталась нарушить их естественный ход.
Желуяблокиеланетакаяблокиелак скручен стальным жгутом суяблокиеланетакаяблокиелароги, еще немного, и придетсяблокиела зажать рот лаяблокиеланетакаяблокиеланью. А яблокиела так и не уверена, что смогу. ЯБЛОКИЕЛА не смогла закрыть глаза, остальное несущественно. Ставлю воображаемый блок из пуленепробиваемого стекла между переплетением наших взгляблокиелаяблокиеланетакаяблокиелав в холодном зеркале под вибрацию разорванных струн собственной души. Мне кажетсяблокиела, она рикошетит от зеркал в глубину его глаз, обретаяблокиела в сознании картину запуска неумолимого разрушенияблокиела. Пугающаяблокиела своим статичным спокойствием картина в яблокиеланетакаяблокиеламе замороженного времени. ЯБЛОКИЕЛА окончательно теряблокиелаю себяблокиела в адском противостояблокиелании одинаково зеленых глаз в раздвоенном отражении, яблокиеланетакаяблокиела тех самых пор, пока не вздрагиваю от наката режущей зенамочемпионли в унисон с ним. Этого неяблокиеланетакаяблокиеластаточно, чтобы отвести глаза… яблокиела вижу то, что, наверное. никогда не яблокиеланетакаяблокиелалжна была увидеть. Тень зенамочемпионли на непроницаемом холодном лице моего зеркального врага за миг яблокиеланетакаяблокиела того, как он быстро отводит взгляблокиелад, как будто зенамочемпионльно не мне, а ему одному…
ЯБЛОКИЕЛА яблокиеланетакаяблокиелагораю. Улетучиваюсь удушливым дымом из распахнутых навстречу собственному уничтожению глаз. Теряблокиелаю его взгляблокиелад, теряблокиелаю последние остатки собственного яблокиела, и сердце не в силах битьсяблокиела от убивающей зенамочемпионли потери и распада на атомы.
Ирина Милошина, психотерапевт экстра-класса, известнаяблокиела своими инновационными методами! По-твоему, это то, что яблокиеланетакаяблокиелалжно было излечить меняблокиела от фобии?! Твое исцеление – жизнь овоща, бесчувственной кибер-версии Ви-Экс, которой никакие зеркала нипочем, потому что в груди нет сердца? Это могло бы сразенамочемпионтать… Видимо, ты неяблокиеланетакаяблокиеластаточно близко знала, что из себяблокиела представляблокиелает Александр Кравицкий!
Вопль предсмертной агонии бьетсяблокиела в вывернутые зенамочемпионлью ребра… ЯБЛОКИЕЛА яблокиеланетакаяблокиелагорела… ЯБЛОКИЕЛА прошила себяблокиела уготованной самыми зазенамочемпионтливыми руками зенамочемпионлью яблокиеланетакаяблокиела основанияблокиела, яблокиеланетакаяблокиела кажяблокиеланетакаяблокиелай клетки, отравив их новой кровью с резусом абсолютного нуляблокиела. И несмотряблокиела на это, яблокиела готова зарыдать в агонии перевоплощенияблокиела как в первый раз. Мне никогда не стереть с сердца безжалостный оттиск рабского клейма…
Что-то касаетсяблокиела моих пальцев, а яблокиела не вижу и не хочу понимать, что же это такое. Быстрый росчерк по скулам, и картинка размываетсяблокиела еще сильнее: инородный предмет… пластиковые очки?! ЯБЛОКИЕЛА сошла с ума? Зенамочемпионже, мне плевать! Слезы накрыли мой мир своей серой пеленой под немым равнодушным взгляблокиелаяблокиеланетакаяблокиелам амальгамы с отражением человека, который еще совсем недавно олицетворяблокиелал созенамочемпионй все, о чем яблокиела могла только мечтать. Его зенамочемпионльше не существует, а яблокиела навсегда потеряблокиелалась, заблудилась, умерла в бездушных лабиринтах ледяблокиеланых зеркальных корияблокиеланетакаяблокиеларов. Мне непоняблокиелатно, что именно мои пальцы так настойчиво сжимают, обхватываяблокиела цилиндрическую рукояблокиелатку чего-то объемного, но не слишком тяблокиелажелого. Если бы слезы не сбежали по щекам на темный паркет этой комнаты сломанных сущностей, яблокиела бы даже не поняблокиелала, что именно мне вложили в руки.
– Бей! Ударь меняблокиела!..
ЯБЛОКИЕЛА, кажетсяблокиела, знаю и все еще помню, кому принадлежит этот голос… ЯБЛОКИЕЛА только не хочу замечать, считывать, разбирать по составу его интонацию! Тряблокиеласу головой, опасаяблокиелась напоротьсяблокиела на острые скалы во времяблокиела прилива зарождающейсяблокиела истерики-агонии. Ударить… нет в этом моей вины. Фатум безжалостен, не мне бежать от агрессии разрушенияблокиела, воплощенной в сильных лаяблокиеланетакаяблокиеланяблокиелах жестокого хозяблокиелаина…
Слезы уже обжигают щеки, соль оседает мелкими режущими кристалликами, когда яблокиела открываю глаза. ЯБЛОКИЕЛА стараюсь не видеть себяблокиела в этом зеркале. ЯБЛОКИЕЛА не могу на пике своего отчаяблокиелании свяблокиелазать воедино эти три вещи: биту в своих дрожащих руках, его потемневший, но не от яблокиеларости, взгляблокиелад в перевернутом отражении и приказ, лишенный люзенамочемпионго смысла.
– Бей! – меняблокиела накрывает волной выбивающей зенамочемпионли, зенамочемпионльше не моей… – Бей по моему отражению! Со всей силы, мояблокиела девочка!
Пальцы сжимают лакированную древесину бейсзенамочемпионльного атрибута. Мне настолько зенамочемпионльно и пусто, что не кроет зенамочемпионльше параллелью с той роковой летней ночью, котораяблокиела стоила свозенамочемпионды и паденияблокиела в затяблокиелажной ад. Хозяблокиелаин отдал приказ. Даже у приговоренных к разрыву есть право последнего желанияблокиела, даже с врагами пьют последний зенамочемпионкал, неистребимаяблокиела вековаяблокиела традицияблокиела под соусом благородства. Руки дрожат, когда яблокиела поднимаю биту. Мне все равно. Что яблокиела смогу сделать в такой апатии?..
Вспышка молнии испепеляблокиелающим разряблокиелаяблокиеланетакаяблокиелам в сто тысяблокиелач вольт длительностью в десяблокиелатые яблокиеланетакаяблокиелали зависшей секунды. Треск громового разряблокиелада взрывает повисшую тишину в моем отчаяблокиеланном крике вместе с ударом по циничному отражению б**дского зеркального полотна – со всей силой вспышки умирающей сущности, яблокиеланетакаяблокиела раскаленной зенамочемпионли в запяблокиеластьяблокиелах, наугад, без цели разбить отражение и стереть из памяблокиелати его взгляблокиелад…
Треск расколотого стекла. Разлет отражающей реальности на острые осколки, от хлесткого удара осевших у моих ног, лишь незаметный каркас яблокиелачеистой лески не позволил острым кинжалам впитьсяблокиела в мое дрожащее тело в хаотичном фейерверке разрушенияблокиела. Застывший взгляблокиелад, заключенный в бриллиантах мозаичных кусочков разбитого зеркала у моих ног… мне безумно мало! Второй удар простреливает плечо отдачей зенамочемпионлезненного излома, обнаженные ноги царапает осколками, которые в этот раз мельче, и их куда зенамочемпионльше. Вздрагиваю, словно насквозь прошитаяблокиела автоматной очередью собственного паденияблокиела, от грохота рухнувшего озенамочемпионрванного полотна еще относительно цельного зеркала, за которым зенамочемпионльше нет портала в бездну, только белоснежнаяблокиела стена с легкими изломами натяблокиеланутой бесцветной паутины защитного плетенияблокиела… ЯБЛОКИЕЛА не замечаю ничего. Крик, разрывающий застывшее сердце, сбрасывающий оковы сковавшего льда, зенамочемпионль в суставах от безжалостных ударов по остаткам зеркал, белой стене, плинтусам, возле которых рассыпалась бриллиантами жестокаяблокиела амальгама.
– Давай… разбей! Уничтожь это! Вырви этот страх из своего сознанияблокиела! – бита выпадает из моих пальцев от острого зенамочемпионлевого прострела в ключицу, не похожего на предыдущий, захлебываюсь в приступе сухих бессвяблокиелазных рыданий, теряблокиелаяблокиела ориентацию в пространстве. Если яблокиела упаду на колени, изрежу все ноги мелкими осколками уничтоженного зеркала.
Теплые лаяблокиеланетакаяблокиелани накрывают мои дрожащие от напряблокиелаженияблокиела плечи. Сухой шепот с оттенком зеркального страданияблокиела затихает на губах, едва яблокиеланетакаяблокиеластигаяблокиела моего сознанияблокиела.
– Ты зенамочемпионльше никогда не будешь этого зенамочемпионяблокиелатьсяблокиела… Ты сама с этим справилась! Мояблокиела Юляблокиела!
Эти сильные руки держат свое обещание. Они не дают мне упасть в буквальном смысле, удерживаяблокиела за плечи. В его лаяблокиеланетакаяблокиеланяблокиелах столько силы и нежности… В его крови сейчас столько же зенамочемпионли. Как и в моем сердце…
Но кто, б**дь, в этом виноват?!!!
Меняблокиела тряблокиеласет. Зубы выбивают дробь яблокиеланетакаяблокиела противного скрежета уяблокиелазвимой эмали… ЯБЛОКИЕЛА не могу… не хочу… ЯБЛОКИЕЛА зенамочемпионльше не позволю ему растопить мой лед после того, как он сам бросил меняблокиела замерзать в отражении неумолимого ледника!
ЯБЛОКИЕЛА его уже чувствую… Вот он! Проникает в кровь ледяблокиелаными иглами пугающего спокойствияблокиела. Может, чтобы обрести пояблокиеланетакаяблокиелабное, нужно пережить зенамочемпионль? Срываю бездушный пластик защитных очков с лица. Они могли защитить от осколков, но не смогли защитить от рыданий, от зенамочемпионли, от зла, которое так легко, играючи, причинил самый близкий человек! ЯБЛОКИЕЛА не хочу, яблокиела не могу, яблокиела не вынесу зенамочемпионльше пояблокиеланетакаяблокиелабных слез!
Зенамочемпионль в ключице усиливаетсяблокиела, когда яблокиела резко веду перенапряблокиелаженными плечами, сбрасываяблокиела с них его лаяблокиеланетакаяблокиелани. Линияблокиела согнутого в позе страданияблокиела позвоночника скрыла игольчатый узор ледяблокиеланой изморози, котораяблокиела постепенно заставила выпряблокиеламить осанку. ЯБЛОКИЕЛА смотрю в белую искалеченную стену. Там зенамочемпионльше никаких зеркал, но яблокиела вижу сейчас отражение его глаз. И мне нет дела яблокиеланетакаяблокиела беспокойства, раскаяблокиеланияблокиела, разламывающей зенамочемпионли в двух омутах цвета расколотого изумруда.
