Текст книги "Идеальный убийца (СИ)"

Автор книги: Светлана Зимина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Идеальный убийца.

  Идеальный убийца

  пролог

  (или сказка на ночь о том, кто такой Мария-Александр Росомаха)

  Его родители решили, что если родится девочка, то они назовут её Мария, в честь девы-хранительницы, которая воспета в легендах как защитница мира; а если мальчик, то Александр, в честь воина-защитника и завоевателя что многие века назад на этих землях создал Империю. Эти имена и их историю рассказал менестрель на главной площади города во время весенних праздников, и обоим молодоженам они запали в память. Поэтому когда пришла пора разрешиться от бремени жена согласилась на предложенный выбор мужа.

  Но повитуха лишь покачала головой, увидев новорожденного, и посоветовала назвать сразу обоими именами в надежде, что сразу два защитника помогут малышу выжить. Все маги и целители, на которых хватило денег у молодой пары, лишь качали головами и твердили, что у них все впереди и будут другие, более здоровые младенцы.

  Мария-Александр тихо угасал в своей колыбели, а у молодые родители совсем отчаялись, лишившись последней надежды. В доме царила почти мертвая тишина, и все валилось из рук.

  Был очень хороший вечер. В такие вечера в воздухе разливается нечто почти волшебное. А в двери дома, который словно выпадал из этого волшебства своим отчаянием, кто-то постучал.

  Когда мужчина открыл дверь, то в страхе отшатнулся, узрев на пороге своего дома темную мрачную фигуру в балахоне и с темнотой под тканью капюшона из которой смотрели неподвижные змеиные глаза.

  -Некромант... – пересохшими в единый миг губами прошептал человек.

  -Очень хорошо, – кивнул тот. – Надеюсь, мне не придется объяснять, что или точнее кто конкретно интересует меня?

  Женщина метнулась молнией к колыбели и выхватила младенца:

  -Ты не получишь его!!!

  Глаза матери горели решительным огнем, она была готова сражаться за своего умирающего ребенка до самого конца. Да и мужчина опомнился от свого ужаса и решительно заступил дорогу чернокнижнику:

  -Убирайся из этого дома, порождение зла. Наше дитя умрет так, как ему предначертали боги, а не от рук поганого темного, получив Вечное Проклятие из рук некроманта! Убирайся вон!

  -Ох уж эти смертные, – вздохнул пришелец. – Глупые, но смелые.

  Из-под плаща выпросталась рука, затянутая в перчатку, и время остановилось.

  Когда оно пошло своим ходом, в домике уже не было незваного гостя, а мать сжимала руками пустоту.

  Дикий пронзительный крик убитой горем матери разорвал волшебство вечера.

  Чтобы создать идеальное орудие для убийства и одновременно живое существо нужна: толика крови бессмертного, потому что кому нужен убийца, который рано или поздно состарится и перестанет быть идеальным? Затем необходима человеческая мысль и её гибкость, потому что никто иной не мыслит так, как люди и не способен приспособиться к условиям, в которых иные не выживают. И напоследок, животная сила и ярость, и нечеловеческая скорость – ну с этим все понятно. Это была основа той формулы, которую вывел некромант, после долгого анализа полученного заказа. Нет, коненчо заказчик желал быстрый результат, и его не интересовало дальнейшее существование орудия после выполнения задания. И Марек создал такое существо. Милосердно позаботившись о том, чтобы его создание рассыпалось прахом после исполнения буквы договора. Но сама идея... некромант не ожидал, что она так увлечет его, и в итоге он годы потратит на поиск и анализ, что бы достичь нужного результата. Некромант подошел к идее творчески и был весьма доволен результатами своей работы, когда пришло время подведения итогов перед началом практической составляющей эксперимента.

  Ему нужно было создать ПОЧТИ неуязвимое существо... почти, так как толика уязвимости сделает убийцу эффективнее из-за опасения за свою жизнь. Это опасение поможет ему в совершенствовании своего искусства на протяжении всего времени его существования. И это было логично, так как неуязвимость – понятие весьма хрупкое и в итоге чаще всего разбивается о реальность, разлетаясь осколками горечи и чужой смерти.

  В отличие от того несчастного, которого Марек создал для заказчика, новый убийца будет самостоятельной личностью, некроманту не нужна была еще одна безвольная игрушка. Таковые не могут считаться идеальными.

  А значит, у создания должны быть недюжий ум, изворотливость и... независимость.

  И конечно – воспитание. Одна из самых сложных и непредсказуемых составляющих формулы создания подобного существа.

  Как и у многих уважающих себя некромантов, у Марека имелся запас драконьей крови. Только никто не знал, что кровь дракона, которую получил некромант была необычной, потому что, как в последствии оказалось, дракон не был драконом на самом деле. И именно поэтому он так смеялся, сцеживая пару капель вопрошающему некроманту. С Мареком поделились божественной кровью. А кто как не боги самые бессмертные существа. И ради своего эксперимента, захватившего змееглазого с головой, он готов был пожертвовать драгоценностью, которую хранил на протяжении последних четырехсот лет.

  Он десять лет потратил только на то, чтобы отловить всех нужных ему магических существ для соединения их особых способностей в единый элексир, на создание которого он ушло еще пять лет.

  Но получившееся не удовлетворило взыскательный вкус создателя, и некромант обратил пристальное внимание на мир простых не магических зверей. И уже почти остановил свой выбор на кошачьих, как ему повстречался особый свирепый зверек – росомаха. Жители земель, где водился этот зверь, полагали его за демона, но ничего демонического или даже магического некромант так и не обнаружил, зато нашел идеально подходящее животное. И добыв детеныша росомахи, оправился за последним компонентом своего эксперимента – человеческой основой.

  Болезненный младенец, которому оставалось жить всего несколько суток, попался ему под руку весьма удачно, тем более что после тщательного изучения, некромант понял – дитя идеально подходит. Создавалось ощущение, что сама судьба указывает ему на нужного ребенка, а ведь изначально он даже не собирался посещать этот город. Непогода на море занесла их корабль в порт.

  Марек прекрасно осознавал, что весь его эксперимент в итоге мог стать провальным, но он был некромантом до мозга костей и не мог даже мысли допустить, что бы не закончить это увлекательное занятие. Результат – это единственный показатель, проделанной работы.

  Мало того, Марек прекрасно осознавал еще один факт – он был гением.

  Некромант Марек отличался от своих собратьев. Он не любил свою родину, предпочитая более солнечные земли и возвышенности подземельям и мраку Темного Леса, столь обожаемым его сородичами. А еще он прекрасно понимал, что в одиночку без защиты, ни один некромант не сможет спокойно заниматься своими изысканиями. И как следствие, его башня напоминала скорее крепость, выстроенную среди высоких скал земель, на которые пока еще никто не претендовал.

  И эту крепость охраняли хорошо обученные воины, под командованием своего капитана Люция Дара.

  Все они прекрасно знали, кому служат, и каждый из них так или иначе отрабатывал то золото, что платил им Марек, а сам капитан считал, что обязан некроманту жизнью и должен исправно выплачивать этот долг. Такая точка зрения и верность Мареку лишь была на руку, и он не противился, хотя и не давил. Люди охотнее и яростнее сражаются за кого-то, если делают это добровольно.

  Именно капитана Люция нашел на кухне слуга, посланный Мареком с уведомлением, что его ждет сам господин. Некроманта жители крепости не видели уже пару недель, с того момента как он вернулся. Только ходили слухи, что господин вернулся странно сосредоточенный и со свертком в руках. Но никто не мог сказать, что было в том свертке.

  Капитан спокойно доел свой ужин и направился вслед за нетерпеливым слугой. Это тоже была традиция, так как воин прекрасно знал дорогу до апартаментов господин и мог бы дойти и сам. Однако слуга привел его не в комнаты, где обычно принимал своих посетителей некромант, а к его кабинету и слегка поклонившись, исчез, оставив капитана наедине с тяжелой дверью, из-за которой доносились странные звуки.

  – Что стоишь столбом? – раздался раздраженный голос некроманта. – Заходи уже.

  И капитан, пожав плечами, решительно открыл дверь. На этом решительность его закончилась, так как никогда прежде он и представить себе не мог картины, которую увидел.

  Некромант ждал его, сидя в кресле, усталый, без своего привычного балахона, с удовлетворенной улыбкой на губах, которая совсем не сочеталась с раздражительными нотками, которые услышал человек до этого. Но самое удивительное было в том, что на его коленях лежал голый младенец и активно пытался схватить длинную прядь светлых волос, которая находилась в пределах досягаемости его маленьких кулачков.

  – Знакомься, – Марек, чуть ли не мурлыкал от удовольствия, погладив ребенка по голове. – Это Мария-Александр Росомаха. И у меня к тебе будет очень ответственное задание по поводу его воспитания.

  Воин взял себя в руки и поклонился. Теперь он понимал, почему ему пришлось потрудиться последние три года, разыскивая разных людей, чьи профессии иногда оставляли желать лучшего, а иногда просто удивляло, для чего эти люди могли понадобиться некроманту.

  Ему протянули младенца, и воин немного неуклюже, но очень уверенно принял ребенка.

  – Он, наверное, голоден,– заметил некромант. – Найдите чем его можно покормить.

  – Да, господин, – поклонился Люций, с трудом оторвав взгляд от звериных глаз на маленьком личике и улыбающегося рта, в котором виднелись острые белоснежные зубы.

  Следующие годы крепость жила насыщенной жизнью, в неё прибывало столько гостей, сколько её жители не видели за всю свою жизнь. Наемные убийцы, воры, шулеры, благородные рыцари, паломники и паладины, ученые, некроманты, орк из далеких-далеких степей, даже парочка эльфов... Иногда некромант собирался и уезжал вместе со своим юным воспитанником. Они отсутствовали некоторое время. А потом возвращались, и в крепости появлялся какой-нибудь новый гость.

  Когда Росомахе исполнилось восемнадцать, он уехал из крепости один, а когда вернулся через несколько месяцев, оказалось, что гостей больше не будет.

  И на лице Марека поселилась довольная улыбка. Но эксперимент еще не был закончен.

  Росомаха стоял перед некромантом, который молча изучал его внимательным взглядом. В свои тридцать пять лет его творение выглядело на восемнадцать. Росомаха обладал экзотической красотой, позволяющей ему перевоплощаться в самых невероятных существ, создавая актерскую игру такого уровня, что за него удавился бы любой лицедей. Только об актерском таланте убийцы мало кто знал, кроме его бывших учителей и некроманта. Грациозность и открытая располагающая к себе улыбка обманули многих. Его тайну за все эти годы узнали лишь две жертвы, но... мальчик удачно вывернулся, признал про себя Марек.

  Ко всему прочему некромант мог поздравить себя с успехами на педагогическом поприще. Росомаха относился к нему не как к отцу, а как к уважаемому наставнику. Он прекрасно знал все о своем происхождении. Никто от него не скрывал правды. Он почти любил некроманта, но все же ни тот, ни другой не переступили этой хрупкой границы, остановившись на глубоком уважении.

  – Рас, – Марек закончил свое изучение и слабо улыбнулся, что у него демонстрировало высшую степень довольства. – Я решил, что пора позволить тебе уйти.

  – Уйти, – голос Росомахи был мягким и мурлыкающим, как у кошки, которой чешут за ухом.

  – Да, – некромант откинулся на спинку кресла. – Со всех сумм, что ты заработал за эти годы, я вычел затраты на твое обучение и воспитание. Остаток вложен в несколько перспективных и надежных дел, от прибыли с которых тебе полагаются проценты. Так что у тебя есть капитал, задел на будущее и.. профессия.

  Его создание медленно кивнул:

  – Понятно. Если можно, я хотел бы уйти через два дня.

  – Как пожелаешь.

  Так Мария-Александр Росомаха начал собственную жизнь. Раз в пять лет, в крепость некроманта находила свой путь весточка, в которой всегда было два слова 'Я жив'. Так убийца благодарил некроманта. Марек знал, что его эксперимент успешно продолжает свое существование, и был доволен...

  Часть первая. Прелюдия

  Глава 1. Встреча на дороге.

  Он потянулся с гибкой кошачьей грацией и, наконец, открыл глаза. Мария-Александр изволил проснуться. Темно-зеленые глаза с золотистым ободком вокруг радужки отнюдь не выглядели сонными, в то время как общее выражение лица, с резко очерченными скулами в обрамлении спутанной каштаново-золотой массы волос, говорило об обратном.

  Лежать в постели было невероятно приятно, но Росомаха скатился вниз, прямо на пушистый ковер, встал на четвереньки и выгнулся, словно кошка, потягиваясь. Только после этого легко вскочил на ноги. И отправился умываться. Утренняя заря только-только занималась в небе, и ему следовало поторопиться, так как все чувства просыпались и подавали недвусмысленные сигналы, что именно сегодня придется прекращать затянувшийся отпуск.

  Купальня приветствовала его тихим журчанием воды, и он с удовольствием нырнул в приятную прохладу воды. Похоже, что именно сегодня он уйдет из города.

  Что ж, это только означало, что нужно основательно подготовиться: сначала купание, потом завтрак, тщательный подбор одежды и прогулка по городу.

  Незамысловатый план действий, однако Росомаха аж заурчал от удовольствия.

  Когда он, наконец, распахнул двери своего жилища, чтобы выйти наружу, солнце уже поднялось в небе.

  Юноша скользил по улицам города, прощаясь с его красотой и тишиной, свойственной только опустевшим древним городам.

  Этот город находился в глубокой чаще Дикого Леса, который давно заявил свои права на брошенные жителями улицы и дома.

  Название города давно затерялось во времени. Его когда-то построили представители двух народов, ненавидящих друг друга так люто, как это могли делать только два абсолютно противоположных по своему устройству существа, каждый из которых претендовал на право Перворожденного.

  Что заставило орков и эльфов вместе выстроить этот город и жить в нем, Росомаха не знал, хотя прожил в нем последние пятьдесят лет и считал своим домом. Он многое изучил в городе, но только не нашел информацию о самом основании города. Так же он не нашел, почему они ушли из него. И не вернулись.

  А город стоял. Он был крепок, так как его основу закладывали орки, а бок о бок с ними трудились эльфийские архитекторы.

  Его грубая, но одновременно изящная красота бросалась в глаза своей странностью и простотой. Завораживала своей дикостью, которую только усилил лес, ворвавшийся и воцарившийся на тихих улицах.

  И единственными его жителями стали обитатели Дикого Леса и пришедший сюда пятьдесят лет усталый израненный Заказом убийца. Теперь же, Росомаха поднял глаза, вглядываясь в светлое небо, пришло время выполнить еще один Заказ, который он откладывал все это время. Сложный, но безумно интересный Заказ.

  Отряд двигался медленно из-за двух клеток, в которых перевозили преступников. В этот раз охотники за головами изловили крупную добычу. И случайный свидетель мог бы удивиться тому, что в одной из клеток был заключен всего один пленник. Правда, приглядевшись, удивление сменилось бы пониманием, так как этот единственный был опутан магическими цепями, как гусеница коконом паутины. И неудивительно. Полукровки всегда отличались особыми способностями и силами. Тем более такие, как этот. От своих родителей он получил запоминающуюся внешность. Удивительную, даже под тем слоем грязи и ссадин, которые покрывали его кожу.

  Огненно красные волосы спутанной массой опускались ему на плечи, а черные, пронзительные глаза, полыхали неудержимой яростью на, словно выточенном из бледного мрамора, лице.

  Красота, которая явно имеет эльфийские корни в первом поколении, а вот цвет волос, которого никогда не бывает у лесных созданий, хищные скулы, чуть выпирающая челюсть, которая прячет острые зубы с выпирающими клыками – это явно от орков.

  Полукровка такого типа – почти невозможное явление на фоне отгремевшей Дикой Воны, потому что их убивали еще в утробе матери. Этому, похоже, повезло... а может и нет, учитывая взгляды пленников второй клетки. Потому что в ней перевозили шесть орков, пойманных недалеко от деревни, на которую за сутки до этого было совершено нападение.

  Жителям повезло, так как именно в этот день у них на ночлег остановился отряд охотников за головами. Так что орков в тот день ожидал неожиданный отпор. А когда на следующее утро в деревню прибыл отряд паладинов Доэра, которые, услышав новости, тут же объединили силы с охотниками, как раз и удалось задержать этих шестерых живьем.

  Сейчас всех пленников объединенный отряд сопровождал в Чило, город правосудия в этих землях.

  – Эй, огневолосый, – один из орков внезапно поднялся на ноги и прижался к прутьям решетки, вглядываясь в пленника соседней клетки. – Почему они везут нас по кружному пути. Разве через лес не короче?

  Что удивительно акцент у орка почти отсутствовал, когда он заговорил. А до этого пленные предпочитали вообще рта не раскрывать, ничем не показывая, что понимают своих врагов.

  Черные глаза внимательно оглядели орка с ног до головы, сверкая из под спутанных прядей и.. внезапно он ответил:

  – Это Дикий Лес, орк. Бессмертному созданию, как ты, следовало бы знать, что Дикий Лес не терпит вторжения. Из него еще никто не возвращался.

  Голос у него оказался слишком низким и бархатным для эльфийского, а рычащие обертоны и вовсе явно унаследованы от орочьей крови. Но эльфийская мелодичность превращала все это в нечто завораживающее.

  – Урик, – вскинулся один из товарищей орка. – Это же эльфийский выродок! Не разговаривай с ним. С такими как он один разговор – сталь в сердце.

  Тот покосился на соратника и внезапно оскалился:

  – С кем хочу, с тем и разговариваю, Араг! Этот полуэльф, так же и полуорк! В нем наша кровь, и, похоже, что умирать нам вместе.

  Хриплый смех из соседней клетки был ему ответом:

  – О Боги Эмира! Надо же услышать что-то подобное от орка! Если еще появится какой-нибудь эльф и повторит твои слова, точно решу, что мир перевернулся!

  Урик хмыкнул:

  – В этом мире полно чудес, огневолосый. Например, чудо, что ты выжил и дожил до своих лет...

  – Да уж, – губы пленника искривились в злой усмешке.

  – Заткнитесь, вы!... – один из охотников со всего размаху ударил по прутьям решетки той клетки, где находился полукровка, своей дубиной, которую все это время тащил на плечах.

  Пленники невольно поморщились от гулкого звука. Огненоволосый же прищурился и внезапно спросил, понизив голос на пару тонов:

  – Боишься?

  Тот отшатнулся.

  – Ну-ну, – все та же ласкающее, почти интимно, прошептал пленник. – Беги, докладывай своему доморощенному колдунишке, что заклятие рассеялось. Оно и держалось-то всего пару минут. Правда, вам именно в этот момент удалось меня оглушить...

  Охотник резко пришпорил коня, срываясь с места.

  – Интересно, – потянул Урик, задумчиво разглядывая его. – И что это значит?

  Тот усмехнулся, сверкнув клыками:

  – Бард я.

  – Кто?! – поперхнулся орк. – Как вы вообще выжил среди эльфов?!

  Ответный взгляд был таким тяжелым и темным, что даже бесстрашный орк поежился.

  – Не. Твоего. Ума. Дело, – процедил бард.

  – Эй, – рядом с Уриком поднялся еще один орк. – Если ты бард, почему не споешь и не освободишься? Барды же владеют магией песни.

  – Ты совсем идиот? – осведомились в ответ. – Где ты видел, чтобы паладин Доэра песне поддавался? – он мотнул головой на стройный ряд в сияющих доспехах.

  – А раньше? – ничуть не смутившись, поинтересовался тот.

  Темные глаза опять вспыхнули яростным пламенем и тут же погасли:

  – А раньше я в отключке был, – язвительно прошипел в ответ явно раздраженный полукровка. – Я в себя пришел, когда уже ваша 'теплая' компания присоединилась.

  – Приятно сознавать, что ты столь разумно оцениваешь ситуацию, Ран.

  Пленники повернули голову, взглянув на подъехавшего к клеткам человека.

  – Еще бы я её не оценивал, старый извращенец, – внезапно взбесился бард. И под всем слоем грязи внезапно стало видно насколько он молод, – ты чего наплел паладинам?! Я – поклоняющийся Рою! Ублюдок, что по недоразумению явился миру?! Или ты поведал ему правду о своих истинных намерениях?!

  – И что это за намерения, по твоему мнению? – Урик проявил очередную порцию любопытства.

  Вопрос орка словно послужил катализатором, который полностью сорвал печати на самообладании полукровки:

  – А ты взгляни в его похотливые бегающие глазки, – яростно прошипел бард, извиваясь в своих путах. – Смотри внимательно, орк! Потому что в этих глазах судьба слишком многих полукровок и вашего народа и эльфов! Одно что слюну не пускают!

  Орки недоверчиво окинули взглядами сухую фигуру колдуна, узкое лицо со змеиными губами и дряблой кожей. Тяжелый сомневающийся взгляд Урика встретился с глазами человека, и сильные руки сжали прутья решетки, так словно надеялись её сломать.

  – Но... ты же...мальчишка...

  – И что?! – хохот полукровки был полон злобы. – Думаешь, извращенное сознание людей не придумало, как это делать, если раб того же пола, что и хозяин?!

  – Что ты плетешь?! – колдун скривил губы. – И это пытается сказать мне ублюдок орка и эльфийки, воспитанный при храме Лейлы?!

  Пленник внезапно успокоился и его голос снова приобрел мелодичность. И только легкие искры догорающего гнева все еще окрашивали края интонации огненной каемкой:

  – Именно там я и узнал о многих интересных вещах, практикуемых среди людей. И именно там меня научили видеть намерения таких как ты. Мой наставник догадывался, что с моей внешностью, мне не раз придется сталкиваться с тем маслянистым блеском, что ты прячешь на дне своей души.

  – То, что он говорит, правда? – гулкий голос вмешался в странный разговор. Паладин Доэра возвышался над колдуном, как гора над мелким холмом. – Скажи, колдун. Правду ли сказал твой пленник?

  – Что?! – тот волчком развернулся к паладину. Но тот смотрел сквозь прорези забрала, и невозможно было понять, что там прячется в темноте шлема. Но невозмутимо звучал его голос:

  – Потому что если это правда, то ты совершаешь преступление. Полукровка он или нет, но по меркам эльфов и орков – еще дитя, совершеннолетие которого наступает лишь в восемьдесят лет, а его возраст Доэр показывает мне около тридцати лет. И я обязан взять это дитя под свою защиту...

  – Дитя?! – в глазах колдуна блеснуло настоящее безумие. – Дитя?! Ран Разбойник и дитя?!

  – О, – глухое забрало повернулось в сторону клетки. – Я слышал это имя. Но оно принадлежит барду. Очень хорошему барду...

  Кривая улыбка была ему ответом. И в это момент прозвучал голос внезапно успокоившегося колдуна:

  – Как бы то ни было, паладин Доэра, но это МОЙ пленник. А ВАШ собственный кодекс, не допускает даже мысли о том, что бы покушаться на чужого пленного. Мы охотники за головами и голова конкретно этого преступника заказана. Мы выполняем Заказ. И не вам решать судьбу этого создания. Так что занимайтесь своими орками!

  Над дорогой повисла тишина, вся колонная стояла в ожидании решения спора. А потом паладин молча развернул коня, отправляясь в начало колонны. Колдун был в своем праве.

  – Проклятые смертные! – прорычали из клетки орка.

  Бард лишь сверкнул темными глазами.

  – Что встали?! – колдун обернулся к своим людям. – До Чило еще несколько дней пути! А мы тут стоим посреди дороги, как столбы!

  – О, – вы собираетесь в Чило? Позволите ли к вам присоединиться? – мурлыкающий мягкий голос выбрал ту самую секундную задержку, между приказом колдуна и ответом его подчиненных, сразу обращая на себя внимание

  Он стоял на обочине, легкий и стройный, в слегка потрепанной, но добротной одежде, с небольшой котомкой за левым плечом. Каштановые волосы волной ложились на плечи, и вот странность, не несли на себе ни единой пылинки. Зато над левой бровью в челке запуталась яркая зеленая травинка. Темно-зеленые глаза чуть жмурились от полуденного солнечного света.

  С минуту все почти недоуменно смотрели на него, словно не понимая, откуда он мог взяться. Никакого оружия, кроме длинного кинжала на поясе. Стоптанные сапоги. На вид лет двадцать. Совсем еще молокосос, у которого даже не пробиваются усы.

  – Ты кто, малыш? – бархатный голос барда из клетки прозвучал так, словно он на самом деле сидел на месте Паладина Доэра, возглавляющего колонну, а не закованный в цепи, ехал в клетки как преступник.

  – Мое имя – Мария-Александр, – легко склонил голову в неглубоком поклоне юноша. – Я путешествую.

  – Мария-Александр? – протянул огневолосый. – Красиво, но длинно...

  Легкая полуулыбка скользнула по губам путешественника:

  – Иногда меня зовут Рас.

  – Рас, – удовлетворенно кивнул тот. – Прости, что не могу подобающе приветствовать тебя. Мое имя Ран Аларик Кали. Можно просто Ран.

  Юноша кивнул, принимая представление.

  – Довольно! – это, наконец, пришел в себя колдун. – Юный господин, видимо отстал от своих?

  Тот развел руками:

  – Я немного заплутал, – слегка смущенно сознался он. – Пришлось идти пешком. А потом задремал тут в траве. Проснулся, услышав голоса. Надеюсь, вы позволите мне присоединиться к вам, а в Чило я найду своих.

  – Мое имя Иридий, – колдун прищурился. – Мы перевозим преступников в Чило. Если вас это не смущает.

  Назвавшийся Расом пожал плечами:

  – Это лучше, чем идти в одиночку. У меня почти не осталось припасов, а из оружия только кинжал...

  – Тогда вам несказанно повезло, хотя и считается, что в землях вокруг Чило не осталось разбойников, это не совсем так, – колдун взмахнул рукой. – Да и Дикий Лес под боком. Вам выделят коня.

  – Благодарю, – поклонился тот и с интересом покосился на клетки. – Так это преступники?

  – Полукровка – убийца и разбойник, – пожал плечами Иридий, – а орки – это военнопленные. Их жизни принадлежат Доэру и его последователям.

  На внимательный взгляд темно-зеленых глаз, бард ответил усмешкой.

  – Энгель! – колдун обернулся к одному из сопровождающих. – Дайте достойному юноше свободную лошадь.

  – Да, господин, – склонил голову охотник.

  – Хорошо, – колдун взглянул на клетку, где сидел бард. – Этому воды и еды не давать, пока я не разрешу. Это немного умерит его пыл.

  – Эй.

  Ран звякнул цепями, садясь. Удивительно, но два дня голодовки почему-то сделали его путы легче, хотя они должны были просто давить своей тяжестью на ослабевшее тело.

  На небе светили звезды, а в соседней клетке похрапывали орки. Для барда ночь казалась слишком волшебной, чтобы он мог уснуть, даже в своем положении. Он повернул голову на позвавший его голос и встретился с зеленью глаз, по-кошачьи светящихся в темноте.

  – Рас. Кто ты такой?

  Юноша улыбнулся, не разжимая губ. И.. не ответил. Лишь протянул сквозь прутья клетки руку, в которой оказалась зажата фляга. У барда расширились глаза. С того момента, как они встретились тогда на дороге, Мария-Александр больше не заговаривал с пленниками, полностью сосредоточившись на общении с более достойной публикой. Клетки он игнорировал, словно их не существовало в его восприятии. Он оказался дружелюбным и харизматичным, очаровав фактически всех в колонне сопровождения. Даже суровые паладины Доэра неудержимо улыбались в его присутствии, расслабляясь.

  – Зачем? – тихо поинтересовался Ран, не принимая фляги.

  – Ты же хочешь пить, – просто пожал тот плечами. – А Иридий не даст тебе воды, пока ты не начнешь его умолять об этом.

  – Ты разглядел его сущность? – усмехнулся бард, аккуратно принимая флягу.

  – Я не только красивый, – сообщил юноша. – Но еще и умный, – он сел рядом с клеткой, прислонившись спиной к прутьям.

  Ран сделал несколько маленьких глотков. Вода показалась ему невероятно вкусной и прохладной. Она живительным ручьем омыла пересохшее горло.

  – Спасибо.

  – Не за что, – едва заметное передергивание плечами.

  Бард задумчиво рассматривал флягу в своих руках, оковы на которых позволяли все же протянуть ладонь сквозь прутья, чуть-чуть касаясь мягких волос юноши. Не больше.

  – Кто ты, Рас? – повторил он. – Почему не боишься? Я ведь могу свернуть тебе сейчас шею.

  – Я просто путник, – тот даже не обернулся, – И свернуть мне шею на самом деле не так уж и легко, бард. Тем более в таких оковах, как у тебя.

  – Куда ты идешь?

  – В Чило.

  – Зачем?

  – Там меня ждут, – легкая заминка перед ответом.

  – А потом? – Ран убрал руку и с легким недоумением уставился на кончики своих пальцев, которые покалывало.

  – Встреча покажет.

  Темные глаза снова взглянули на затылок путника:

  – Возьми меня с собой.

  Юноша повернул голову, с интересом взглянул на него:

  – Зачем?

  – Я очень хочу спеть о тебе.

  – Спеть? – а вот сейчас впервые в его голосе прозвучало неподдельное изумление.

  – Да, малыш, – усмехнулся Ран, протягивая ему флягу обратно. – Я чувствую легенду в твоих легких шагах.

  – Ты действительно поэт, – тихо ответил тот, принимая флягу обратно.

  – Я – бард, – огненноволосый полукровка продемонстрировал небольшие клыки в странной улыбке.

  Мария-Александр отпил из собственной флаги и крепко завернул крышку, поднимаясь на ноги. Прежде, чем исчезнуть в темноте ночи, юноша обернулся, и в свете луны его глаза сверкнули совсем не по-человечески, скорее как у зверя, вышедшего на охоту:

  – Что-то подсказывает мне, бард, что, возможно, твое желание исполнимо. Но это зависит не от тебя или меня, а совсем от другого человека.

  Ран долго смотрел на мрак, который сомкнулся за спиной странного юноши, пока его мысли не прервал голос Урика:

  – Ты это серьезно про легенду в его шагах?

  – Абсолютно, – полукровка, ничуть не удивленный тем, что орк не спит, повернул голову. На него внимательно смотрело шесть пар глаз. – Я думал, вы спите.

  – Не в эту волшебную ночь, – кажется, этого орка звали Кирт.

  Ран промолчал.

  Глава 2. Цена свободы

  Иридий никогда не был выдающимся магом, но сам он с такой оценкой не был согласен. С раннего детства он знал, что особенный, что не такой как все. Он был выше остальных. И когда обнаружились его способности к магии, только утвердился в этом мнении. Поэтому свою страсть к юношам, которую проявил уже после своего совершеннолетия, посчитал тоже каким-то особенным отличием. Тот факт, что он обнаружил интересный эффект, когда впервые принудил к сексу какого-то из крестьянских мальчишек. Иридий получил силу. И чем упорнее сопротивлялся его действиям жертва, тем больше силы получал колдун.