Текст книги "По закону перелетных птиц"

Автор книги: Светлана Нергина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Попытки угадать, как именно лежали недостающие теперь зеркала и какими они были, превращались в изначально гиблую затею.

Часа через три после полудня, когда Григ уже мрачно подумывал плюнуть на всю эту муру и сказать старосте, что тот сам может до бесконечности подбирать правильное качество и расположение зеркал, на склоне показалась тонкая, по-кошачьи мягко взбирающаяся фигура. Черные волосы выбились из-под налобной повязки, и три непослушных локона упрямо лезли в глаза хозяйке.

– Ну чего? – хмуро приветствовал девушку Григ.

Цыганка в отличие от старосты ничуть не смутилась, а только усмехнулась краешком губ и, поставив на землю принесенную котомку, опустилась рядом на колени.

– Обед. Меня отец отправил, так что не прогоните!

– Да я и не собирался, – смущенно кашлянул Григ, наблюдая, как из сумки появляются на свет полотенце, тут же расстеленное Рансаной на земле, печеная картошка, жареная рыба и пирожки.

Вместо чая цыганка выложила на полотенце непрозрачную флягу и плавным движением поднялась с колен.

– Все! Приятного аппетита.

– Погоди, – остановил ее Григ. – Садись. Все равно мне столько одному не съесть.

Рансана обернулась, лукаво сверкнула глазами, но села. Помолчала, глядя как он с аппетитом уплетает пирожки. Кивнула головой на остро сияющие бликами зеркала:

– Не получается?

Григ согласно поморщился.

– Ага. Чушь какая-то.

Цыганка виновато потупилась, словно это она по ночам ходила и снимала с горы зеркала.

– Да мы бы, честно говоря, давно плюнули на них. Но… если бы у всех солнца не было. А так ведь начинается: обиды, зависть, злость… Когда в деревне тридцать дворов, да они еще и пересобачатся между собой, так вообще не жизнь…

– А раньше что, на всех домах до одного лучи были?

– Были, – кивнула Рансана, рассеянно крутя в руках впихнутый Григом пирожок. – Они еще и разные были…

– То есть? – насторожился дисцитий.

– Ну… Как бы объяснить… – Цыганка в раздумье прикусила губу. – Просто на управе свет был яркий и острый – как по осени бывает, на домах – помягче, чтобы в глазах не резало, а у колодцев – и вовсе дымчатый такой, словно сквозь туман пробивается…

– План нарисовать сможешь? – хищно подался вперед заинтересовавшийся Григ.

Рансана неуверенно кивнула:

– Да, наверное… Вот только где?

Дисцитий торопливо охлопал себя по карманам и дал ей свиток с угольком. Девушка увлеченно склонилась над быстро вырисовывающейся картинкой.

– Так… вот тут, у плетня, он как бы мерцал все время: раз есть, другой – нет… а у Марьяниного дома поярче становился…

Григ напряженно следил за торопливо порхающим над бумагой угольком, подтачивая его прямо в руке у Рансаны. Дорисовав, цыганка критически оглядела свое творение и добавила в правом нижнем углу три ветвисто переплетающиеся линии.

– А это что? – не понял Григ, протягивая руку за наброском.

– Да так, – уклончиво улыбнулась Рансана. – Цыганский знак счастья. Символ пути.

Григ неопределенно хмыкнул, углубляясь в план. Цыганка быстро собрала пустую посуду, сложила снова в сумку и не прощаясь, чтобы не отвлекать, спустилась с горы.

Метод «от противного» дал куда более наглядные результаты. Во всяком случае, уже через четверть часа Григ сообразил, что никуда зеркала с горы не девались. Они просто сместились и перестали освещать то, что должны бы были. Ну а отсчитать отраженный луч и понять, как должна быть расположена поверхность, от которой он отражен, – это и вовсе задание для пятикурсника!

Уже сгущались зябкие сумерки, когда дисцитий с чувством выполненного долга передвинул последнюю обсидиановую плиту на ее законное место, убедился, что брошенный на нее с центрального зеркала луч достигает стены дома Инцара и, лукаво усмехнувшись, несколькими пассами вытравил в центре три переплетающиеся тропинки, тут же проявившиеся на стене освещаемого дома.

Пусть у них будет счастье. Хотя бы в виде знака.

– Ох, господин маг, спасибочки вам агромадное! – соловьем разливался староста, прочувствованно сморкаясь в грязный, выуженный чуть ли не из сапога платок. – Вы нам прямо-таки помогли! А мы-то уж все думали, ну когда ж господа маги наконец сообразят прислать кого-нибудь ошибку свою исправить. Просто-таки и дождаться не могли!

Григ неопределенно хмыкнул, глядя в окно. На улицах медленно сгущалась движущаяся, пульсирующая, почти материальная темнота. Под вечер небо заволокло тучами, звезды только изредка, словно забытые и не сметенные ленивой хозяйкой со стола крошки, показывались в их разрывах. Иногда робко, несмело пробивался свет нарождающейся луны. Ночка обещала быть непроглядной.

– Ну вот и дождались, – веско усмехнулся сидевший тут же, на скамье, Инцар. – Так что неплохо бы отблагодарить господина мага честь по чести.

Староста кисло покосился в сторону невозмутимо глядящего на него цыгана. Растраты на зеркала, похоже, не входили в бюджетный план Темнянки на ближайший месяц. А то и год.

– Ага, – кивнул он. – Спасибо вам, господин маг!

Григ снова промолчал, здорово действуя своим безмолвием Линемеру на нервы. Зато не смолчала бесшумно хлопотавшая по хозяйству Рансана:

– Спасибо в карман не положишь!

На нее староста не просто покосился, но уставился с таким гневом, что, будь он магом, и от волос и платья цыганки остались бы только обугленные ошметки. Рансана же словно и не заметила, спокойно расставляя на столе тарелки с хлебом, нарезанным ломтиками сыром, полукопченым мясом и вяленой рыбой. Вместо чая снова объявилась легкая, почти не дурманящая голову наливка, флягу с которой Григ уже опустошил в обед.

– А тебя вообще не спрашивают! – рявкнул на нее Линемер. – В перестарках засиделась, вот вместо языка жало ядовитое и отрастила!

Обычная девушка вспыхнула бы и бросилась за защитой к отцу. Или закатила бы скандал. Или смутилась и ушла за занавеси. На худой конец – расплакалась.

Но Григ, уже холодно сдвинувший брови и готовый дать суровую отповедь обнаглевшему старосте, никак не ожидал, что Рансана молча поставит на стол стаканы и только потом повернется лицом к петушащемуся Линемеру.

– Может, и засиделась. – Голос звучал неестественно ровно и безразлично. Настораживающее безразлично. – Вот только сыну передайте, что бегать за женщинами еще никому не повредило. Опасно их поймать.

Староста отшатнулся, словно она не сказала три фразы, а с размаху залепила ему хлесткую пощечину.

– Да как ты смеешь, с-с-стерва! Ты даже не понимаешь, о ком такое говоришь!

– А вы не можете понять даже то, что вам говорят на каждом углу.

Староста набрал было воздуха в грудь, чтобы выдать Рансане незабываемую отповедь, но тут Григу надоело сидеть простым зрителем, и он вяло пошевелил пальцами, заставляя старосту замолчать. Тот испуганно вытаращил глаза, беззвучно шлепая губами, как выброшенная из воды на берег рыба. Дисцитий тем временем лениво скосил на него один глаз и без особого интереса спросил:

– Как я понимаю, денег в деревенской казне нет?

Староста остервенело замотал головой, чтобы маг не усомнился: денег в деревне нет. Не было и не будет.

Григ сочувственно поцокал языком, сокрушенно покачал головой. Потом словно бы задумался на пару минут и с просветленным видом начертил в воздухе какую-то руну, неторопливо замерцавшую и поплывшую к старосте.

Тот, вмиг от страха обретший голос, испуганно заверещал и принялся зигзагами удирать от руны, оставлявшей за собой дымный след в воздухе.

– А-а-а! Господин маг, за что?!

– Что вы милейший, постойте спокойно! – принялся удивленно увещевать его Григ. – Это руна крайностей. Она вам поможет.

– Ка-а-ак?! – Загремела, упав на пол, огромная стоявшая на печи кастрюля (только по чистой случайности пустая).

Рансана, которой положено было бы возмущенно наброситься на мага, из-за которого ее кухня грозила превратиться в руины, сидела на лавке рядом с Инцаром и с милой улыбкой матерой отравительницы наблюдала за Старостиными подскоками.

– Самым непосредственным образом! – заверил Линемера злорадно ухмыляющийся маг. (Руна явно вошла во вкус и не только не гасла, отдаляясь от Грига, но и вела охоту по всем правилам хорошо обученной гончей, зигзагами загоняя старосту в угол. Тот тяжко стонал и улепетывал с утроенным энтузиазмом.) – Вы же сами сказали, что денег в деревне нет совсем, – так?

– Так, – мученически всхлипнула жертва магического произвола.

– Ну вот, а эта руна так и настроена: она сначала доводит своего хозяина до полной, абсолютной нищеты, зато потом дает ему сказочное богатство!

– А когда это – потом? – с жадным блеском в глазах поинтересовался Линемер. У старосты словно на лбу пропечаталась мысль, что денек-другой ради обеспеченной жизни можно и потерпеть.

– Ну… Через полгодика. Но вам терять-то все равно нечего, раз и так денег нет! – соблазнял нагло ухмыляющийся дисцитий.

Но староста почему-то не прельстился, а только активнее заскакал по лавкам, с ужасом оборачиваясь на настигающее его заклинание.

– А-а-а! Господин маг! Я не хочу!

– Да вы просто сами не понимаете, какое счастье вам подвалило! – ядовито вставил Инцар.

– Ага, – поддакнула Рансана, – заодно и долги в корчме раздадите. Сколько там – сорок золотых? Полсотни?

Староста застонал и не ответил. Руна, будто издеваясь, то подлетала к самой спине беглеца, то словно бы приотставала, давая несколько шагов форы. Заходя на третий круг по кухне, Линемер споткнулся об неожиданно открывшуюся дверь и с отчаянным писком упал на пол.

Вошедший граф брезгливо переступил через барахтающееся, словно перевернутый на спину жук, тело и вошел в дом. Григу надоели истерические вопли, и он, словно бы сжалившись, пошевелил пальцами, деактивируя заклинание. Грозная руна, презрительно чихнув напоследок, истаяла легкой дымкой. Староста, сдавленно бормоча благодарности вперемешку с ругательствами, кое-как поднялся на ноги.

– Вы не извольте беспокоиться, господин маг… у нас, конечно, денег нет, но мы уж как-нибудь сами, без вашей помощи разберемся… А вам за зеркала заплатим, неужели ж вы сомневались? Нет, это вы меня не так поняли…

– Что ж, тем лучше, – пожал плечами дисцитий. – Тогда я жду обещанные десять золотых через час. В противном же случае…

– Противного случая не будет! – уже убегая из негостеприимного дома, заорал Линемер, охая на ходу.

Григ переглянулся с цыганами – и все трое захохотали. Инцар в восторге шибанул кулаком по столу, Рансана спрятала покрасневшее лицо в ладонях. Граф только криво усмехнулся, покачав головой:

– Все развлекаешься?

– Конечно, – согласно кивнул головой дисцитий, отсмеявшись. – А чем еще заняться? В великие тайны современности вы меня не посвящаете, а просто так целыми днями сидеть скучно – вот и приходится самому себе придумывать занятие.

– А что, горишь желанием быть посвященным? – приподнял бровь граф.

Дисцитий пожал плечами:

– Не то чтобы горю… Но полагаю, это могло бы разнообразить мою жизнь без ущерба для нервных клеток местного власть имущего.

Граф хмыкнул, усмехнулся и подхватил снятый было плащ.

– Ладно, тогда пошли. Только куртку возьми – там сыро.

Сыро?!

При чем тут сыро?

Холодно – да, ветер забирается под воротник и безнаказанно гуляет по взмокшей в протопленной избе спине, а руки уже приходится прятать в карманы.

Темно – бесспорно: даже зажженный Григом огонек не сумел отогнать тьму дальше, чем на полсажени в любую сторону, а без него вообще можно было сломать ногу в ближайшей канаве, свято веруя, что все еще идешь по главной деревенской улочке.

Безлюдно. Людей не было не только на улицах, но и в домах они словно повымерли: не светилось ни одного огонька за плотно задернутыми занавесками на окнах.

Тихо. Не лаяли обычно брехливые собаки, не шебуршились в курятниках птицы, не фыркали опустившие морду в ясли лошади. Только ветер уныло подвывал в печных трубах, беспрепятственно продувая насквозь всю деревню.

Сыро стало только тогда, когда следующий за магом Григ едва не ткнулся ему в спину – так резко тот остановился. Оглядевшись (в условиях затворничества луны это было очень проблематично), дисцитий понял, что они стоят на довольно пологом берегу речушки, которую он заметил еще днем, с холма разглядывая Темнянку.

Неширокая, в пять саженей шириной, река тускло отражала свет огненного сгустка, пугливо зависшего над плечом дисцития. В нескольких шагах от магов громоздилась гора сухого хвороста, взявшегося бог весть откуда, ибо, как еще вчера заметили маги, лесов поблизости от деревни не наблюдалось.

– Не спрашивай, и так отвечу! – предупредил логичный вопрос маг. – Это я принес во время одной из телепортаций.

– Зачем?

По проскользнувшей по губам мага усмешке Григ понял, что этот вопрос он мог бы тоже не произносить, а сразу получить ответ.

– Хочу поделиться парой наблюдений, – согнав с лица улыбку, отозвался граф.

Дальнейших объяснений не последовало, ибо один раз показать проще, чем сто раз объяснять.

Через несколько минут на берегу уже весело затрещал костер, граф зачерпнул прихваченным с собой котелком немного воды из реки и подвесил над огнем на перекладине, опирающейся на две рогатины. Вода, подумав недолго, послушно закипела.

– Набери еще примерно столько же, – попросил маг, подавая Григу свою фляжку.

Дисцитий осторожно приблизился к сыто шевелящейся реке и, не заходя в нее, набрал во флягу воды. На глаз, конечно, но все же почти столько же, сколько возмущенно шипело, выплескиваясь в огонь.

Маг, кивнув, попросил поставить флягу на песок, а сам осторожно снял с костра кипяток и опустил котелок рядом с флягой.

– Заморозь.

– Что? – не понял Григ.

– Воду. В котле и фляге. Одновременно, с одинаковой силой.

Григ недоуменно нахмурился.

– Зачем?!

– Затем, чтобы ты знал, что это не наглая симуляция с моей стороны, – терпеливо объяснил маг.

Дисцитий хотел было заверить его, что он и в мыслях не держал… Но сообразил, что самому превратить в лед несчастную воду будет проще и быстрее.

Слова привычной формулы сложились в мягкий шепчущий напев, обросли плотью отданной силы и отпущенной с ладоней птицей устремились к цели. Мгновенно оледенить воду не может ни один маг – заклинание только быстро и качественно охлаждает ее до нужного состояния: можно отлить ледяную фигуру, а можно просто слегка остудить чай. Но поразило Грига, разумеется, не это.

Кипяток замерз первым.

Схватился тонкой корочкой на поверхности, снежинчато засверкал внутри и намертво прикипел льдом к стенкам котелка. А во фляге все еще плескалась пусть холодная до невозможности, но все же вполне себе жидкая вода.

– Что это за дрянь?! – поразился дисцитий.

– Структурированная вода, – пояснил маг.

Вот только Григу это мало что сказало.

– И что в ней такого особенного, что она себя так ведет?

– В ней? В ней нет ничего особенного, – усмехнулся граф, отходя обратно к костру и присаживаясь на корточки. Ярко-оранжевые тени заплясали на его лице. – Это как раз и есть та самая нормальная вода, которая обычно и бывает в реках, колодцах, озерах и дальше по списку.

– И что, кипяток всегда должен замерзать вперед холодной воды? Да никогда такого не было!

– Ты просто никогда не пробовал, – резонно возразил маг. – Но до недавнего времени, действительно, кипяток замерзал всегда раньше холодной воды.

Григ тоже отошел от поразивших его фляги и котелка и подсел к дерзко горящему во тьме огню, но с противоположной стороны.

– А что изменилось недавно? И каким временным отрезком измеряется оное «недавно»?

– Сутками, – невозмутимо ответил граф. – А изменилось то, что вчера вечером я впервые в жизни увидел воду с разорванной структурой.

– Это как? – непонимающе поморщился Григ.

Маг задумался, подбирая слова. Поднял откатившуюся от костра палку и подбросил в огонь, подняв сноп сверкающих искр.

– Вода – это непрерывный поток волн, течений, прядей – называй как угодно, лишь бы тебе помогло это понять. Неразрывных, текучих, переплетающихся между собой. Заметь, если только река не горная, то она никогда не сделает резкого поворота в русле, мягко меняя направление. Потому что она боится этим резким насильственным разворотом нарушить целостность своих течений. Частицы воды словно притягиваются друг к другу – этим, кстати, зачастую объясняют тягу человека к родным местам.

– То есть?

– То есть человек на сколько-то там процентов состоит из воды, которая постоянно тянется к потоку, из которого когда-то была взята: родной реке, роднику, колодцу…

– По-моему, несколько притянуто за уши, – поморщился дисцитий.

– Может быть, – не стал спорить граф. – Но так или иначе, а существование структурированной воды никто не ставил под сомнение вот уже несколько веков, ее с умеренным интересом исследовали, но никто и не предполагал, что когда-нибудь объявится вода с разорванной структурой!

– И что же в ней такого страшного? – приподнял левую бровь Григ. Сидеть было неуютно: один бок поджаривался на костре, второй леденел от холодного дыхания ночной реки.

– Например, вчерашний испорченный чай, – не моргнув глазом ответил маг. – Причем, надо думать, чем дольше ты эту воду употребляешь, тем очевиднее результат. Женщины, конечно, в первую очередь обратят внимание на то, что у них тускнеют волосы, а вот старики – на то, что ухудшается здоровье.

– А как отличить «испорченную» воду от нормальной? – проникся наконец Григ.

– Не так сложно, – отмахнулся маг. – Например, если животному предложить две миски с водой, то он выберет только «живую». Снежинки из структурированной воды – ровные, граненые, симметричные, а из разорванной – кривые, скособоченные, отталкивающие. Маг вообще может только присмотреться к структуре. Но суть не в этом.

– Тогда в чем?

– В том, что разорванная вода попадается только в колодцах – я за сегодняшний день проверил двенадцать окрестных селений, а результат везде один. Реки демонстрируют полную сохранность структуры, а вот вода из колодцев – это настоящая отрава!

– Так в чем беда? Сказать селянам и всем остальным, чтобы брали воду только из рек, – вот и вся недолга.

Маг с сожалением покосился на Грига.

– Ты хочешь сказать, что если перерубить осот у корня, то больше он не вырастет? Нет, надо искать первопричину. Если что-то или кто-то сумело испортить воду в колодцах, то поручиться, что та же участь не ожидает реки, я не могу.

– Да кому это могло понадобиться? – удивился Григ.

Ответить маг не успел: к ним решительной походкой направлялась какая-то гневная тень.

Вот теперь все смутные опасения, вызываемые цыганской братией, укрепились окончательно. Глаза разъяренного Инцара только что молний не метали, волосы гневно развевались на холодном ветру, под распахнутой курткой угадывалось злое сдавленное дыхание. Цыган решительно подошел к костру, одарил магов тяжеленным взглядом и холодно спросил:

– Ну и где она?

Маги коротко переглянулись. Эмоциональное состояние Инцара явно оставляло желать лучшего. Не то чтобы цыган представлял для них какую-то опасность, но и успокаивать неплохого, в сущности, человека насильственным путем типа удара по затылку не хотелось.

– Присядьте, Инцар, – мягко посоветовал граф.

Цыган только криво усмехнулся:

– Нет уж, благодарствую, я вам не Линемер, бояться не намерен.

– Вас никто и не пытается пугать, – оставив увещевательный тон, заметил граф.

– Правильно, зачем пугать, если магов и так все боятся? – зло съязвил Инцар. – Но даже если вы и считаете, что вам все позволено, то у меня другое мнение на этот счет.

Маги тяжело вздохнули. Понять человека, который возмущается, считая, что вы сами в курсе, что такого непростительного сотворили, – непосильная задача.

Осознав, что молчание, задумывавшееся как смущенное, приобретает затяжной характер, Григ зябко поежился и поднялся на ноги.

– Ладно, будем считать, что мы уяснили, что вы думаете о моральном облике магов. А теперь не объясните ли, зачем вы сюда пришли?

– Верните мне дочь, – махнув рукой, просто попросил Инцар.

– Хм… Видите ли, почтенный, при всем моем уважении к вам и Рансане вашу дочь мы в последний раз видели, когда выходили из дома!

Цыган удивленно отпрянул от скептически приподнявшего бровь Грига и затравленно посмотрел на графа, словно ища опровержения страшных слов. Тот, помедлив, только кивнул в знак согласия.

– Боже правый…

Цыган все-таки сел. К его чести, надо заметить, сел по собственному почину, хотя, если принять во внимание бледность, покрывшую его лицо, рано или поздно он все равно оказался бы на песке. Так и не замороженная до льда вода оказалась весьма кстати, Инцар выглотал половину фляги, даже не заметив, как ноют от холода зубы. Помолчал и смущенно кашлянул:

– Извините тогда, господа… Я… хм…

– Бросьте, – махнул рукой граф, – не с кулаками же вы на нас бросились. Рассказывайте лучше, почему вы вообще решили, что Рансана должна быть где-то рядом с нами?

– Да я как бы вообще-то… Хотя как мне и в голову такое пришло…

Григ обменялся с графом непонимающими взглядами и поспешил вмешаться:

– Инцар, раньше вы не страдали заиканием и бессмысленной речью! Давайте вы лучше расскажете все, что было и что думали. А оправдываться будете потом. Иначе мы быстрее свихнемся, чем поймем хоть что-нибудь!

Цыган тяжело вздохнул, предупредил:

– Ну вы сами попросили, – и медленно, терпеливо подбирая слова, заговорил: – Рансанка ушла почти сразу после вас. Бросила что-то насчет соседки и что скоро вернется. Ну я как-то припомнил, что днем она уж больно долго вам обед носила, перед Линемером защищала, да и тут повод какой-то глупый… Вы не подумайте, господин маг, у нас, цыган, это все проще, так что я и не подумал бы возмущаться… А тут просто вот уж и три часа минуло, тьма на дворе непроглядная, холод, а она убежала в одной шали на плечах… Я и пошел искать… Вот и… нашел…

Григ закашлялся, пряча смех. Да… три часа – лимит…

– Точнее, не нашли, – невозмутимо дослушав, поправил граф. – Так что проблема себя не исчерпывает. Право, лучше бы она была с нами…

– А она точно не у соседки? – на всякий случай спросил отсмеявшийся дисцитий. – Мало ли…

– Да какая соседка, господин маг! – возмутился Инцар. – На дворе три часа ночи, все спят давным-давно!

– Ну… переночевать у подруги решила…

– Не знаете вы мою Рансанку! – махнул рукой Инцар. – Ее на летние игры-то черта с два к подругам выгонишь, да и какие там подруги… одно название.

Маги смущенно помолчали. Цыганам всегда трудно ужиться с обычными людьми, осели они в деревне хоть месяц назад, хоть десять лет. Не прощают им ни черной, чуточку злой красоты, ни гипнотического, неразгаданного взгляда. И нечего копаться в душе чужого, по сути, человека, заставляя объяснять то, о чем ему и вспоминать-то не хочется. Хотя и забыть не выходит.

– Значит, она куда-то ушла одна, – подытожил Григ. – И нам остается только выяснить куда, зачем и вернуть в родные пенаты. Ну… или просто выяснить и оставить в покое, если ее лучше пока не трогать.

– Выяснить… – уныло согласился Инцар. – Да только как?

Граф задумчиво прищурился, поводил пальцами в воздухе и вопросительно посмотрел на Грига. Тот, посомневавшись немного, кивнул:

– Да, можно, – и повернулся к ничего не понимающему цыгану: – Скажите, у вас нет какой-нибудь ее вещи? Желательно с собой.

Тот торопливо охлопал себя по карманам и бессильно развел руками:

– Нет, ничего… Разве что перстень. Но она мне его просто подарила.

– Покажите.

Инцар ловко скрутил с пальца перстень-печатку и подал Григу. Неширокое золотое кольцо образовывали две переплетающиеся ветви, распускаясь выгравированным на печатке клубком шипов.

Да, она его, конечно, не носила. Не согревала теплом пальцев, не шептала просьбы, словно отгоняющему все беды амулету… Но с другой стороны – ведь выбирала, покупала, дарила…

– Годится, – кивнул графу Григ, решительно надевая перстень на безымянный палец. Великовато, но ничего, не спадет. – Кого выставим на острие?

– Тебя, – помедлив, решил тот. – Я ее вообще не знаю.

Чертить на песке гораздо проще, чем корябать кинжалом по земле, так что впитывающая в себя силу схема была построена в рекордные сроки. Круг – защитное поле телепортации, вписанный в него треугольник – символ трех участников обряда: телепортирующегося Грига, отдающего для этого силу графа и искомой цели – Рансаны.

Цыган следил за манипуляциями магов со стороны, отойдя на пару шагов и не вмешиваясь. Григ осторожно ступил ровно в центр треугольника, помолчал, сосредоточиваясь, и медленно кивнул, закрывая глаза. Перед глазами ярко и пластично встал образ по-кошачьи грациозной и непредсказуемой цыганки с яркой нитью красных бус на шее.

– Laviss edzar menberg… – напевно завел маг.

Когда ты телепортируешься сам, то сила уходит из ауры и накапливается в треугольнике постепенно, словно прибывающая в озеро вода… Когда тебя телепортиру-ет кто-то другой, то о плавности и неизбежности говорить не приходится: есть только пустота, голос…

И сорванная оглушающим потоком силы плотина…