Текст книги "Выбор сердца (СИ)"

Автор книги: Светлана Нецветаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 17

Копыта Морячка ритмично пересчитывали булыжники мощеного тракта. Его подруга звонко вторила ему, периодически прядая ушами, отгоняя назойливых и злых в это время года мух. Осень, вступившая в свои права четко по календарю, в последние дни октября взяла тайм-аут. Поездка обещала быть приятной. Солнце баловало прощальным теплом, поэтому Милен откинул верх брички, как только компания проснулась достаточно, чтобы получать удовольствие от поездки и любоваться открывшимися видами. А любоваться было чем. С момента попадания в этот мир Ирина не покидала Туров и теперь с удивлением констатировала, насколько неадекватным и стрессовым было ее восприятие реальности, поскольку различие между мирами было очевидным. Природа одарила этот мир колоритом, разнообразием форм и размеров более чем щедро.

Осень всегда была Ирининым любимым временем года. Не нужно убеждать себя, что все хорошо, выдумывая для этого убедительные аффирмации. Достаточно прогулки в лесу или парке, чтобы душа наполнилась спокойной радостью и умиротворением, черпая этот целительный бальзам безвозмездно и неограниченно у самого совершенства – матушки природы.

Переполнявшим ее чувствам Ирина нашла выход, прочитав стихотворение Пушкина:

Унылая пора! Очей очарованье!

Приятна мне твоя прощальная краса –

Люблю я пышное природы увяданье,

В багрец и золото одетые леса…»

Милен, как всегда в восторге от любой красивой рифмы или ноты, поинтересовался, есть ли на эти стихи музыка, но услышав отрицательный ответ, не расстроившись, затянул подходящую случаю песню. Даже Эль, сердитая с утра из-за раннего пробуждения, оживилась. Терпеливо дождавшись, когда Милен закончит, внесла свой вклад в восхваление осени:

– Лес, точно терем расписной,

Лиловый, золотой, багряный,

Веселой, пестрою стеной

Стоит над светлою поляной.

– Этому стихотворению меня тетя Ланочка научила, – гордо заявила она. Милен фыркнул:

– Что еще за тетя Ланочка?

Ирина с упреком посмотрела в спину парня, сидевшего на облучке.

– Детка, кто такая тетя Ланочка? Это жена дяди Родика? – спросила она девочку. Милен аж хрюкнул:

– Как, есть еще какой-то дядя Родик? Да ты, Ирина, прирастаешь родственниками буквально на ходу.

Эль залилась смехом:

– Ой, нет, Ирина – ханум, – Эль заболтала руками и ногами, продолжая звонко смеяться. Тетя Ланочка – сестра моего папы.

Напоминание об отце всегда приводили к слезам, поэтому Ирина предприняла срочную попытку переключить внимание ребенка с опасной темы на другие стихи и сказки, не дав себе время на обдумывание, откуда незнакомой ей Ланочке известны стихи русского поэта Ивана Бунина.

Длинные обозы, одинокие телеги и путники, которые изредка встречались им на пути, вносили разнообразие в долгий монотонный путь. Ирина с удивлением вспоминала свой первый день в этом мире, свои метания по полям и лесам в поисках человеческого жилья. Сегодня они миновали целую череду крохотных живописных деревенек, больших сел с роскошными барскими усадьбами, иногда в отдалении от дороги виднелись одинокие хижины и хутора на два-три двора. Так в какие же дикие места ее закинуло в момент перехода в этот мир, что за два дня скитаний она не могла выйти ни к одному населенному пункту? И тем любопытнее, что привело в ту глушь встреченный ею богатый экипаж, непонятно что искавший в тех отдаленных местах? Не значило ли это, что Ирина находилась именно там, где и должна была быть в тот момент? Последние месяцы все ее мысли были сосредоточены на ребенке. Она настолько страстно о нем мечтала, что опасалась, будучи рассудительным человеком, как бы это желание не превратилось в болезненную навязчивую идею. И вот судьба сводит ее с ребенком, который очень в ней нуждается. Возможно, провидение вело ее тогда и ведет сейчас? Стало быть, она все делает правильно?

Местечко, в котором усталые путники предполагали остановиться на ночлег, находилось в половине пути от Турова до столицы. Когда с высокого пригорка им открылся вид на городок, уже стремительно смеркалось, как это бывает лишь осенью. Только что в последних лучах закатного солнца играли все оттенки багряного и золотого, и вот уже царят полутона серого и черного. А в сумеречном небе вьются белые струйки дыма, поднимающиеся над крышами домов, манящие теплом, уютом и горячим ужином. Друзьям не пришлось углубляться в лабиринт узких улочек. Постоялый двор, который им посоветовала Ада, обнаружился на самой окраине. Ирина, до сих пор видевшая только трактир Дамдина, с любопытством переступила порог обеденного зала. Такие же деревянные мощные балки под крышей, деревянные столы, пустая пока еще сцена в глубине. Но одно существенное отличие сразу же бросилось в глаза – хозяин сего заведения, в отличие от Дамдина, являлся типичным представителем трактирщиков, эдакий собирательный образ, созданный воображением Ирины при чтении русской классики: несвежий фартук на необъятном животе, полотенце на плече, внимательный оценивающий взгляд и щедро рассыпаемые улыбки.

Ирина критически и немного ревниво сравнила меню и в течение всего ужина наблюдала за работой подавальщиц, пока не поймала себя на этом и подумала, что начинает привыкать и принимать свою новую роль и профессию.

– Вот чертяка, – оторвал ее от размышлений возглас Милена. – Хорош! – Ирина и Эль с двух сторон вопросительно уставились на него. Парень кивнул на сцену. Явившиеся музыканты, как водится перед выступлением, настраивали инструменты, и только гитарист уже наигрывал незатейливую мелодию. – Виртуозно, – восторженно выдохнул Милен. Ирина неопределенно пожала плечами и поднялась из-за стола, качнув головой в сторону комнат постояльцев:

– Завтра предстоит долгая дорога, нужно отдохнуть.

Глава 18

Эль, расположившись на широкой кровати, с увлечением переодевала своих кукол в ночные рубашки. Ирина помогала ей в этом, а Милен откровенно маялся бездельем. Будь его воля, сбежал бы обратно к музыкантам. Поэтому услышав шум подъехавшего экипажа, парень оживленно подскочил к окну.

– Ирин, смотри – карета, запряженная четверкой. Четверкой! – он чуть не захлебнулся от восторга.

– Блин, Милен. Ты можешь без этого телячьего восторга? – раздражаясь на детскую восторженность, которая удивительным образом уживалась в парне со зрелостью, мастерством, амбициями, – пробурчала девушка. – Ну, карета, богатая, ну, лошади.

– Ты посмотри, какая стать, сколько в них благородства, красоты, а силы-то сколько, силищи!

Ирина неохотно подошла к окну и в центре большого двора, ярко освещенного фонарями, увидела запряженную цугом черную карету. Она напомнила Ирине тот первый экипаж, который встретила по дороге в Туров. Удивительное совпадение, ведь только сегодня ее вспоминала. Тогда в ней ехали мужчина и женщина.

Тем временем лакей в богатой ливрее распахнул дверцу и из экипажа показался мужчина. Игнорируя неутомимые поклоны хозяина постоялого двора, он направился к крыльцу. Слава, незабвенная подруга Ирины, при виде таких красавчиков обычно томно вздыхала, но утешала себя тем, что они слишком красивы внешне, чтобы природе хватило сил еще и на внутреннюю красоту, имея в виду красоту души. Мужчина поднял глаза к окну и, скользнув взглядом по Милену, задержал его на Ирине. Девушка могла бы поклясться, что в этот момент в его глазах мелькнуло узнавание, взгляд потеплел, и губы мужчины дрогнули в улыбке. Она невольно улыбнулась в ответ.

– Ты знаешь этого абыя? – удивился Милен.

– Нет, – с сомнением протянула Ирина. – Вряд ли можно назвать человека знакомым, если он однажды просто проехал мимо в карете. Я даже не уверена, что в той карете был именно он. Слишком быстро она промчалась мимо. Но красивые глаза и оценивающий пристальный взгляд те же, я запомнила. Знаешь, что еще странно? – Ирина продолжала стоять у окна, но мысленно снова сидела в тарантасе на том памятном перекрестке, где их с Миленом так несправедливо арестовали. – Если бы не эта роскошная карета и элегантная одежда, я бы сказала, что видела этого человека среди рабочих на митинге, в день нашего с тобой ареста, и еще раз вечером в таверне. Ты смог бы узнать, кто этот господин?

– Легко, – охотно согласился парень, ухватившись за возможность сбежать к музыкантам. – Поболтаюсь внизу, пообщаюсь с народом.

Приглушенные голоса отвлекли Ирину от изучения скучнейшего тома истории государства росейского, одолженного ею у Милена. Предполагалось, что он поможет скрасить вечерние часы путешествия. Эль спит, телевизор остался в более прогрессивном мире, возможность перекинуться парой слов с подругами тоже отсутствует. Поэтому Ирина с готовностью отложила книгу и прислушалась к чужому разговору. Мужчины, а голоса принадлежали именно им, направлялись по коридору в сторону ее комнаты. Слов еще разобрать было нельзя, но злость и отчаяние, скрывающиеся за раздражительностью, Ирина почувствовала даже сквозь стену. Шаги затихли у противоположной двери. Девушка затаила дыхание. То, что происходило в коридоре за дверью, было в разы эмоциональнее, чем на страницах учебника истории.

– Дай указание искать лошадей, – у обладателя глубокого баритона в голосе преобладали стальные нотки. Подруга Слава, признанный эксперт по мужчинам в целом и мужской красоте в частности, говорила, что такой тембр голоса отправляет ее мурашки исполнять эротический танец на шесте.

– Твоим ищейкам не нужно знать конечную и главную цель поиска, пусть ищут лошадей. Возможно, и в жандармерии найдутся спецы, которые в этом деле поднаторели. Распорядись, брат, – голос невидимого собеседника дрогнул на последних словах, обнажив сквозившую в нем душевную боль.

Ирина услышала щелчок замка, последовавший за этим звук захлопнувшейся двери, удаляющиеся одиночные шаги дальше по коридору и, наконец, воцарилась тишина, нарушаемая лишь отдаленными звуками с первого этажа.

– И это все? – Девушка разочарованно откинулась на подушку. – И эти тоже о лошадях. Как же не хватает телевизора, – невпопад подумала она. – Только начала зарождаться интрига, а тут такой облом. Хм, а действительно, куда пойдут преступники с крадеными лошадьми? С таким благоговейным отношением, которое демонстрирует местное население, Милен или конюх Федул, например, вряд ли лошадей отправят на живодерню. – Ирина еще не забыла, как тема пропавших животных долгое время занимала их умы. Но версию о причастности цыган Дамдин не озвучивал ни разу. У нас цыгане были бы первыми подозреваемыми. Ну, что ж, остается только спрятать лошадок в большом табуне. Это означает одно – кони у кого-то из производителей.

Хваленый отвар Агнии, который Ирина принимала ежедневно утром и вечером, оказался еще и отличным мочегонным средством, в чем страдалица убедилась на собственном опыте. Она поворочалась в кровати несколько минут, прежде чем поняла, вставать все-таки придется. Уборная находилась в доме, не на улице, тем не менее, покидать спросонья теплую комнату было зябко. Открыв глаза, девушка ахнула от ошеломляющего вида из окна: яркой идеально круглой громадиной над крышами соседних домов нависла луна. В ее сиянии, залившем комнату призрачным светом, Ирина без труда нашла шаль и, накинув на плечи, шагнула за порог. Дверь коротко скрипнула за спиной, но в ночной тишине даже этот едва слышный звук царапнул нервы. Нарушительница покоя, боязливо оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто не увидит ее наготу, едва прикрытую короткой сорочкой и тонкой кружевной шалью, двинулась вдоль узкого темного коридора, в дальнем конце которого, как маячок, указывая направление, слабо тлела масляная лампа.

Закончив свои дела, Ирина выглянула за дверь, по-прежнему опасаясь столкнуться в коридоре с таким же полуночником как она. Однако ее опасения были напрасны. Уже в метре от двери уборной темнота стояла такая, что не видно было даже собственных рук. Лампа, указывающая направление к туалету, осталась за спиной. Ирина шла, касаясь стены рукой, и мысленно считала двери: первая, вторая, третья и, наконец, ее четвертая от туалета. Дверь мягко поддалась под рукой, не издав ни звука, и впустила девушку в комнату. Вопреки ожиданию, луна больше не заполняла проем окна, только одинокое дерево качалось на ветру, прощаясь с последней листвой, но призрачный лунный свет, рассеянный по центру комнаты, придавал еще больше таинственности скрытым густой тенью деталям обстановки, самой большой из которых темнела кровать в дальнем от окна углу.

Тихо, стараясь не потревожить ребенка, Ирина легла и сразу отключилась. Луна ли волшебница навеяла и пробудила чувственные желания или виной длительное воздержание, но снился ей потрясающий сон, полный чувственных переживаний. Мимолетное скользящее по ноге прикосновение, вызвавшее трепет, на внутренней стороне бедра ставшее более чувствительным, и, наконец, обжигающее у самого сокровенного места, губы, ласкающие уже возбужденные и отвердевшие соски. Ощущения забытые, но такие желанные. И вот уже тело податливо выгибается навстречу от нарастающей страсти и отдается во власть общего на двоих ритма, стремясь к вершине наслаждения.

Протяжный низкий стон удовлетворения нарушил тишину комнаты. Еще находясь между сном и реальностью, девушка почувствовала тяжесть мужского тела, придавившего ее к кровати и окружившего кольцом рук, и свои собственные руки, сжимающие чужие упругие ягодицы. Сладкая и сонная нега, в которой она находилась, исключала любое другое состояние, будь то испуг или паника. Ирина медленно приходила в себя, осмысливая произошедшее. Первой осознанной эмоцией было удивление, не инстинктивный страх, стыд или сожаление, наоборот, лежа в кольце мужских рук, она испытывала такие противоположные, но уравновешенные в данный момент чувства женской уязвимости и защищенности, взволнованности и глубокого удовлетворения. С сожалением отвела руки, огладив напоследок мягкую нежную кожу. Попытка выбраться из-под мужского тела, пригвоздившего ее к кровати в буквальном смысле этого слова, привела к тому, что скатившись набок, ее по-хозяйски сгребли в объятия и прижали к себе спиной, пристроив бородатую щеку на обнаженном плече. И вскоре Ирина почувствовала ровное глубокое дыхание своего случайного любовника, так и не перешагнувшего грань между пленительным сном и запутанной явью.

Предпринимать новые попытки выбраться не хотелось. Это было именно то место и положение, к которому интуитивно стремятся все одинокие женские души. Тело замерло в приятной истоме, но мыслительный процесс уже было не остановить:

– Да, подруга, учудила ты, – подумала Ирина. – Хотя, для женщины, перепутавшей миры, перепутать комнаты – это сущий пустяк. – Сомнений в том, что собственная оплошностьпривела ее в чужую комнату, не было, как не было и претензий к мужчине, который так бережно обнимал ее сейчас. Этот момент настоящего хотелось остановить и запечатлеть в памяти.

– Кто ты, таинственный незнакомец? – Волна невероятной нежности накрыла девушку. Осторожно провела вдоль руки, прижатой к ее груди. – Пальцы длинные, кожа мягкая, не загрубелая. – Мужчина вздохнул, а она затаила дыхание, не зная, чего боится больше, того что он проснется или продолжит спать. – Может, права была Ада, – размышляла Ирина, – когда советовала не торопиться, найти себе любящего мужа, а потом уж думать о ребенке? Внезапная мысль о ребенке подобно холодному душу выдернула ее из пустых мечтаний. – Эль! Что если девочка снова плачет во сне, или еще того хуже, проснулась одна в чужом месте и трясется от страха?

Больше не медля, Ирина ужом выскользнула из мужских рук, сунула ноги в тапки, схватила шаль и на цыпочках юркнула за дверь. Слева скупо светила керосиновая лампа. Вот она, ошибка! В первый ее выход источник света был справа. Значит, сейчас дверь нужной ей комнаты должна находиться на противоположной стене коридора, четвертая от туалета. Девушка осторожно толкнула дверь напротив, та знакомо скрипнув, легко поддалась. Луна, все также несла свою службу с этой стороны дома и в ее свете Ирина с облегчением разглядела на кровати детский силуэт.

Попытки заснуть были безуспешными. Мысли крутились исключительно вокруг ночного происшествия.

– А ведь я тоже могла не проснуться, как этот мужчина, и воспринять все как сон. Как прекрасный сон. Хотя, надо признать, явь еще удивительней сна. – Ирина удовлетворенно потянулась. – Приключение в духе дешевой комедии. Славка единственная, кто бы поверил, вздумай я об этом рассказать. И единственная, кому бы я решилась такое доверить, без подробностей, конечно.

Воспоминания снова бросили Ирину в жар. Она вспомнила, как ощущала под своими пальцами гладкую кожу и твердые мускулы, бороду, мягко щекочущую ее плечо. И именно таким был в ее представлении притягательный мужской запах, когда она читала об этом в любовных романах. Подумала, что этот мужчина, определенно молод и полон сил, а она даже не рассмотрела его.

– Останусь для него прекрасным сном, – с грустью и сожалением подумала Ирина, – ведь свидетельств реальности произошедшего нет. Лениво подумала о том, что опять «тратила» свои резервы на постороннего не своего мужчину.

В тщетных попытках заснуть, Ирина провертелась в кровати до рассвета. Едва горизонт начал светлеть, тихо постучала в соседнюю комнату к Милену. Уже через час, легко позавтракав, они покинули гостеприимный постоялый двор.

Глава 19

Мысли Ирины постоянно возвращались к ночному событию. Она замечала, что улыбается, только когда ловила ответную улыбку Милена. С небес на землю ее спустила Эль, спросив, где Ирин браслет? Девушка обомлела: браслет она носила, не снимая, так как это было невозможно сделать без посторонней помощи. Она хорошо помнила, что вечером, переодеваясь ко сну, видела его на запястье. Возможно, замочек расстегнулся, когда она ужом выползала из под своего ласкового незнакомца?

– Потеряла? – спросил Милен, заметив, что Ирина расстроилась.

Ирина пожала плечами. Браслет ей нравился своей простотой и элегантностью, но эмоционально не была к нему привязана. Человек, подаривший его, не оставил дорогих сердцу воспоминаний. Ирину беспокоила мысль, что украшение могло остаться в кровати мистера икс.

– Я попрошу папу, чтобы он подарил тебе новый браслет, – успокоила Эль, коснувшись рукой своей камеи.

Оставшаяся часть пути заняла почти весь день, но была намного комфортнее предыдущей благодаря новой шоссейной дороге. Ее построили европейским способом и залили битумом, и Милен с восторгом пересказывал все, что слышал об этом ранее от купцов. Ирина же дивилась местной технологии. Хотя смутно помнила, что в России в 18 веке тоже существовали такие, наряду с деревянными мостовыми. Этому миру был не чужд прогресс.

– Да с нашими-то отличными рессорами мы мигом долетим до Кондузла! – Морячок, лениво прядающий ушами, с этим бы не согласился, но Ирина, глядя на Милена, не могла не заразиться его юношеским оптимизмом. К вечеру они и правда достигли столицы и путешественница, забыв о первопричине поездки, смогла удовлетворить свое неуемное любопытство, любуясь причудливостью и колоритом местной архитектуры, и праздно наблюдая за житейской суетой, царящей на многолюдных улицах. Так же, как в лицах детей мы ищем черты родителей, так и в общих деталях домов и улиц Ирина искала сходные черты со старой российской провинцией, к счастью еще не утратившей очарование старины. И каждая такая находка примиряла ее с этим миром и мысли о том, что теперь этот мир навсегда станет для нее домом, уже не вызывали в душе протеста.

Гостиница, в которой они остановились, располагалась в центре старого города, недалеко от стен кремля. Да-да, девушка с радостью отметила эту особенность росейского градостроительства. За стенами этой цитадели прятались как правительственные учреждения, так и княжеская резиденция. Любопытство бывалой туристки ненадолго взыграло в Ирине, но она себя тут же одернула. Она здесь для того, чтобы узаконить свое положение в этом мире. Ради Эль и ради себя тоже.

Проснувшись следующим утром и не дав себе понежится на мягком матрасе ни одной лишней минуты, Ирина обнаружила под дверью записку от Милена, и не смогла сдержать улыбку: этот неугомонный сбежал из гостиницы, едва поднялось солнце. Нетерпеливое воодушевление, которое излучало каждое написанное слово, передалось и ей и постепенно переросло в радостное предвкушение перемен.

К тому моменту, как Ирина и Эль были готовы спуститься к завтраку, Милен успел убедиться, что музыкальная школа, в которой он мечтал учиться с тех пор, как извлек первые звуки из своей балалайки, действительно существует. Для этого он несколько раз обошел ее и заглянул в окна первого этажа. Препятствие в виде закрытых дверей и сердитого сторожа совсем не остудили юношеский пыл. Но после того, как сторож пригрозил ему жандармами, велел убираться и не возвращаться раньше восьми часов, Милен сдался, занес рекомендательное письмо от Аделины по указанному на конверте адресу и вернулся в гостиницу.

Троица расположилась за накрытым к завтраку столом, а Милен, все еще не в силах успокоить бившую через край энергию, хвастал, что вызнал у сторожа подробности проходящих экзаменов. Ирина по собственному опыту знала, каким настойчивым может быть приятель в момент «добычи» информации и, хорошо представляя его методы, рассмеялась, и даже Эль бесхитростно улыбаясь, спросила, пришлось ли Милену для этого щекотать сторожа?

– Я был готов, детка, но до этого не дошло. Сторож сдался раньше, – подмигнул он девочке, но повернувшись к Ирине и отбросив шутливый тон, добавил:

– Ириш, я очень благодарен вам с Адой, правда. Спасибо, что вытащили меня из Турова. Благодаря вам осуществится моя мечта. Скоро начнутся прослушивания, и я нисколько не сомневаюсь, что пройду их, и получу место в школе. – Сейчас он напомнил Ирине того парня, каким был в первый день их знакомства: увлеченный и всецело сосредоточенный на любимом деле.

– Я тоже абсолютно уверена в тебе, Милен.

– Госпожа Буллер? – у их столика материализовался подавальщик. Дождавшись ответного кивка, протянул Ирине конверт, украшенный витиеватыми вензелями.

– «Госпоже Буллер Ирине Оскаровне назначена встреча по интересующему ее вопросу с третьим секретарем канцелярии придворного ведомства», – прочитала она. – Сегодня, в полдень.

Оперативность удивила, зная, как неповоротлива для обычных граждан бюрократическая машина, но комментировать это не стала. Почему то не хотелось заострять внимание на личностях знакомых Аделины, разжигать ненужное любопытство, да даже вкладывать в голову Милена свой интерес к личности Ады. Ведь раз подруга сама этого не делает, значит, тому есть причина?

Приподнятое настроение испарилось сразу после получения письма, а при виде величественного здания канцелярии, окруженного чугунной оградой, к которой ее подвез извозчик, начался еще и мандраж. Как же отличалась ее сегодняшняя поездка от первой поездки в ратушу! Невидимые помощники – знакомые Ады, хоть и обладали большими возможностями, не могли сравниться с надежным плечом Дамдина, а обычное здание ратуши провинциального Турова не подавляло своими размерами. Ирина решила успокоить себя привычными аффирмациями, но едва задела пятой точкой деревянный стул в приемной, как ее пригласили в кабинет.

Лишенный эмоций чиновник, молча кивнув головой на ее приветствие, предложил изложить свою просьбу, и пока он с невозмутимым видом листал страницы ее паспорта, Ирина заученными фразами выразила ему свое желание получить документы на проживание в княжестве.

– К сожалению, я не смогу вам помочь, – бесцветным голосом произнес он. – Но, – он бросил взгляд на лист бумаги на столе, украшенный уже знакомыми вензелями, и впервые прямо посмотрел девушке в глаза, – я знаю, кто это может сделать. – Вернувшись к своим бумагам на столе, вяло перебирал их в руках, будто ожидая, что просительница оставит его в покое и поймет намек, что прием окончен. Ирина же после его отказа, даже не успев напугаться, поняла, что он не сможет проигнорировать письмо, лежащее у него на столе, и терпеливо ждала.

– Хорошо, пройдемте за мной, – наконец, неохотно сказал он.

Ирина следовала за мужчиной и размышляла, что именно пришлось преодолевать этому чиновнику: свою гордость от того, что кто-то посторонний, но влиятельный указывает ему что делать, или свой вредный характер?

Мужчина исчез за дверью кабинета, безмолвно махнув Ирине на ряд стульев. В безликой приемной взгляду было не за что зацепиться, но к счастью, и в этот раз ее ожидание не затянулось.

В противоположность предыдущему чиновнику, этот открыто встретил взгляд Ирины и поздоровался, оторвавшись от стула. К паспорту он проявил интереса не больше, чем рядовая работница паспортного стола районного отдела внутренних дел ее родного города. Долистав его до места прописки, сказал:

– Так, сибирячка. Значит, вышли недалеко от Турова? – то ли спросил, то ли констатировал он. Давно прибыли?

– Вчера.

– Я имею в виду из России?

Эмоциональные качели раскачивало последнее время так сильно и часто, что, сейчас душа выполнила полный кульбит, проявив себя только мимолетным нервным подергиванием нижнего века. Внешне же Ирина осталась невозмутимой, решив, что разберется со своими чувствами позже.

– Итак, Ирина Оскаровна, Вы хотите получить наши бумаги. Значит ли это, что вы не желаете возвращаться домой? – спросил сидящий напротив мужчина деловито, будто это не он только что выдернул чужой мир за пределы обыденности, а кассирша в привокзальной будке спрашивает пассажирку, будет ли она брать обратный билет.

– А можно вернуться? – держать лицо становилось все труднее, да и голос готов был сорваться визгливым фальцетом.

– Через…, – мужчина провел пальцем по настольному календарю, – двадцать девять дней. – Кому вы рассказали, что вы иномирянка?

– Никому.

– Отлично-отлично, это избавляет нас от лишних проблем. Заполните бланк и подпишите. Это соглашение о неразглашении.

Подписав лист не читая, с губ сорвался нервный смешок.

Чиновник поднял глаза и впервые задержал взгляд на посетительнице:

– Воды, или может быть чаю, Ирина-ханум?

– Воды, пожалуйста.

– Неужели так просто? – думала Ирина, пока мужчина наливал воды из кувшина, стоящего на столике у окна. – Будто я из соседнего города переехала. Да я справку в ЖЭКе дольше получала! Волна злости на Тугорхана накатила и схлынула, не сейчас, не время!

– Могу я дать ответ о возвращении чуть позже, а пока получить бумаги на гражданство? – Чуть замешкавшись, Ирина продолжила, – видите ли, я встретила здесь человека, который стал мне очень дорог.

– Что ж, я понимаю, – на лице мужчины расцвела понимающая улыбка. Ход его мыслей был ясен.

– Это трехлетняя девочка. Она сирота. У нее в этом мире никого нет, как и у меня в том, – брови чиновника удивленно взлетели вверх. Видя, как легко решился предыдущий вопрос, Ирина отважилась спросить об удочерении:

– Я уже пыталась сделать это в Турове. Но местные чиновники отказали мне даже в прописке.

По слегка поджатым губам мужчины трудно было догадаться, был ли он недоволен действиями туровских чиновников или тем, что Ирина, показывая всем свой паспорт, раскрывала свое иномирное происхождение. Тем не менее, он пригласил к себе в кабинет еще одного чиновника, более компетентного в вопросах удочерения:

– Удочерение возможно, если ребенок уже продолжительное время живет с опекуном и эмоционально привязан к нему. В этом случае достаточно показаний свидетелей. – При этих словах Ирина еще раз испытала чувство благодарности к Дамдину, снабдившему ее своим поручительством. – Согласитесь, это более человечней, чем передавать ребенка совершенно чужим людям, даже если у них полная семья, живущая в достатке.

– Но как же так? – спросила Ирина, – ведь в Турове мне ясно дали понять, что только женатая пара, прожившая в браке не менее пяти лет и не имеющая собственных детей.

– Дорогая ханум, для каждого конкретного случая можно найти дополнительные условия, прописанные в законе, о которых туровский чиновник либо не посчитал нужным вас информировать либо специально ввел в заблуждение.

Ирина вышла из учреждения в смешанных чувствах, переполненная новой информацией и открывшимися возможностями. Выйдя за кованую ограду и даже не вспомнив об извозчике, шагала по улице, перебирая в уме разговор с чиновником и отпустив на свободу чувства, которые сумела сдержать, и которым было не место и не время при разговоре. Через квартал от учреждения улица стала более оживленной. Получив несколько тычков локтями от встречных прохожих и удар большой корзиной от толстой матроны, еще и одарившей девушку гневным взглядом, Ирина очнулась от своих мыслей и заметила, что мир вокруг под стать ее внутреннему состоянию. Одного взгляда вверх было достаточно, чтобы понять, сегодня у солнца нет ни единого шанса. Серая хмарь, еще с утра обложившая небо, к обеду, зацепившись за печные трубы, обосновалась на черепичных крышах, и наконец, разразилась мелким, как водяная пыль, дождем. Намокший шерстяной палантин не грел, а тяжело давил на плечи. Внезапный порыв ветра, проникший сквозь влажную одежду, холодил вдвойне. Летние туфельки в первой же луже, в которую Ирина невольно шагнула после встречи с корзиной, черпанули воды и теперь неприятно хлюпали с каждым шагом. Ирина заставила себя ускорить шаг и, ловко маневрируя между прохожими, обходя лужи и уличных торговцев с коробами на шее, поспешила в гостиницу, спохватившись, что нужно отпустить Милена, выполняющего роль няньки в ее отсутствие.