Текст книги "Выбор сердца (СИ)"

Автор книги: Светлана Нецветаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 20

Ирина бездумно передвигается по гостиничному номеру, руки механически выполняют необходимые действия. Детские вещи уже сложены в большой кожаной сумке, которую когда-то нашла в сундуке. Свою немногочисленную одежду, приобретенную с помощью Аделины у туровской модистки, откладывает в сторону, она ей больше не пригодится. В старенький рюкзак небрежно запихивает только те вещи, с которыми пришла в этот мир. В руках остается потрепанный брелок – мишка с заплаткой, которым Ирина успокаивала ребенка в день их первой встречи.

Эль чинно сидит в кресле у окна в мягком ореоле света, спинка прямая, как учила когда-то няня Зорина, ручки на коленях, ноги не болтаются весело из стороны в сторону, как у любого беззаботного ребенка. Но подчинить эмоции, так же как тело, трехлетний ребенок еще не может, поэтому настороженность легко читается во взгляде. Девочка следит за передвижениями Ирины, не понимая, почему вокруг все замерло в молчании, и что делает в их комнате чужая тетя, тихо застывшая у двери. У женщины, в форменном темно-коричневом платье с белым отложным воротничком и такими же манжетами, наблюдающей за сборами, в глазах плещется сочувствие. У Ирины нет сомнений в том, что ее девочку не обидят. Осталось только объяснить ребенку, почему мама решила отдать ее этой чужой тете и уйти. Ирина подходит к дочке, присаживается рядом с креслом на колени и протягивает ей медвежонка:

– Эль, малышка. – Она проводит ладонью по мягкой щечке девочки, перебирает косички. – Я должна уехать. – Эль потерянно смотрит на Ирину, ее глазки наполняются слезами.

Осталось уйти, закрыв за собой дверь и навсегда забыть, чтобы не чувствовать эту боль в сердце. А ведь она появилась от одной только мысли, что это может произойти! Все, хватит! Ирина резко тряхнула головой, прогоняя прочь наглядную картинку, которую нарисовало ее богатое воображение, стоило только допустить, что будет, если она решит вернуться домой. Девушка сжала губы, чтобы не разрыдаться, и не показать своих слез ребенку. Девочка видела, а может и чувствовала, что Ирина не в себе, и как было в ее фантазии, забралась к ней на колени и обняла, прижавшись щекой к груди. О каком выборе идет речь? Его давно сделало за нее сердце.

Если вначале она страстно хотела вернуться домой и ее страшила мысль остаться в этом мире навсегда, то потом это стремление померкло перед желанием удочерить Эль. Намерение вернуться домой за полгода не стало меньше, но она примирилась с обстоятельствами, отпустила прошлое, которое занимало большую часть ее души, нашла утешение. Нет, Эль не просто утешение! Встреча с ней дала Ирине счастливый шанс на материнство, который она не собиралась упускать. Она просила у чиновника время на размышление, но в действительности время ей нужно было только для того, чтобы совладать с бушевавшими эмоциями. Подсознательный выбор в пользу Эль был сделан еще тогда, когда было принято решение ее удочерить. Самый же тяжелый выбор происходит между тем, что ты только чувствуешь, и тем, что уже осознал. А с мыслью, что ей придется навсегда остаться в этом мире, Эль ее примирит, так же как это делают неунывающий весельчак Милен, мудрая Аделина и надежный Дамдин.

Глава 21

Милен вернулся из музыкальной школы возбужденный. Со дня отъезда из Турова такое его состояние стало перманентным. Ирина обожала наблюдать, как молниеносно сменяются эмоции на его лице, и это стало ее любимым занятием с первого дня их знакомства. Вызывало восхищение, как этот оптимист умеет радоваться жизни, его любопытство и интерес к знаниям. Так же как и Эль, он стал ее якорем в этом мире. Поэтому решение, помочь ему достичь желаемого, казалось для нее естественным. Но сейчас, сидя за ужином, Ирина никак не могла сосредоточиться на восторженных отзывах Милена о музыкальной школе.

Обеденная зона состояла из трех камерных залов и уже этим в корне отличалась от привычного большого трактирного зала, занимающего весь первый этаж. Небольшие столики на две-четыре персоны, накрытые скатертями, стулья с мягкими сиденьями в противовес длинным выскобленным столам с лавками, приглушенные голоса и тишина, против царящей застольной атмосферы трактира, поддерживаемой музыкой и громкими разговорами. В этой атмосфере чопорности и порядка их маленькая Эль смотрелась более гармонично, нежели непоседливый Милен, и даже Ирине приходилось следить за своими манерами и ее это несколько напрягало. Она поняла, что зал в ее почти ставшим родным трактире ей милее и комфортнее. Заходящее солнце подсветило башенки княжеского дворца вдалеке, и Ирина с иронией подумала, что если бы пришлось делать выбор между провинциальной жизнью и роскошной жизнью во дворце, она без сомнений выбрала первую. Не находила она в себе нужных черт характера, которые заставляли бы желать и стремиться к такой жизни: ни честолюбия, ни жесткости, ни стремления к власти и богатству, ни желания взваливать на себя бремя ответственности в конце концов. К счастью, этот выбор мне никогда не грозит – усмехнулась Ирина. – Что-то сегодня слишком много размышлений про выбор.

Милен, тем временем, периодически натыкаясь на осуждающий взгляд подавальщика, хотя здесь его уместнее было бы назвать официантом, понижал голос, но вскоре забывался, до следующих высокомерных взглядов пожилой пары за соседним столом, которым было чуждо бесхитростное проявление эмоций. Будучи всецело поглощенным разговором, неодобрение соседей его не смущало.

– Представляешь, Ириш. В школе есть даже концертный зал и на сцене стоит настоящий концертный рояль. Не клавикорд какой-то, а рояль, – с придыханием в голосе сказал парень, отрывая Ирину от изучения газовых светильников на стенах, мигающее пламя которых создавало причудливые двигающиеся тени на предметах и лицах окружающих.

– Какой-то? – девушка не смогла скрыть иронию. – А не ты ли обещал трудиться не покладая рук, чтобы заработать на такой кравикорд? Теперь ты замахнулся на сам рояль?

– Да чтоб ты понимала, – отмахнулся парень, не обидевшись на подначки. – Я ведь не надеялся его даже увидеть. Говорят, такой инструмент есть только у княгини, об этом все музыканты знают. А тут в школе, для простых учеников. Ну-у, не для простых учеников, конечно, – поправил он себя. – Меня к нему не скоро допустят.

При всей своей внешней легкомысленности Милен не был глупцом и он заметил, что Ирину что-то тревожило, она менее разговорчива и рассеянна, что нельзя было списать на сдержанную атмосферу обеденной залы, заставляющую держать эмоции под контролем. Слишком хорошо он изучил свою подругу. Эмоциональную сторону жизни он всегда чувствовал куда лучше, чем все это множество правил, все, что подчинялось логике и разуму. Положительный ответ на вопрос, как прошел визит в канцелярию, его не удовлетворил. Стоило им подняться в комнату, он стал допытываться, что случилось.

– У меня появилась возможность вернуться домой, Милен, – девушка сдалась настойчивости друга.

– Но, я всегда считал, что тебе у нас нравиться, – на лице парня появилось такое искреннее огорчение, что Ирина поспешила его успокоить:

– Мне и нравится. Кроме того, я очень близка к тому, чтобы осуществить мое сокровенное желание, – Ирина посмотрела на Эль, которая, казалось, была полностью поглощена игрой с куклой. – Здесь я, наконец, почувствовала, что значит быть мамой, каково это – любить кого-то всем сердцем безоглядно и искренне.

– А я-то надеялся, что ты меня любишь, – Милен скорчил скорбную мину, но в глазах его искрились смешинки.

– Конечно, люблю, – Ирина взъерошила рыжие вихры друга и обняла его.

– Проблема в том, – продолжила она, отстранившись, – что мне нужно было выбрать между Эль и возвращением домой.

– Ты не могла сначала удочерить Эль, а потом уехать вместе с ней?

– По законам княжества, я не могу взять ее с собой.

– Сколько же дурацких законов понаписал наш князь, – Милен в раздражении пнул стул.

– Какой же ты еще ребенок, Милен. При чем тут ваш князь? Он не принимает законы единоличным решением, для этого в вашем княжестве есть Совет. Кроме того, каждый закон возникает в силу каких-то исторических, экономических или социальных причин. В моем случае закон защищает права Эль жить в стране, в которой она родилась, говорить на родном языке, возможность все-таки найти своих родственников. Но ты тоже прав, глупых и абсурдных законов хватает. Как тебе, например, закон, запрещающий бегать спиной после заката?

– А что, бывают желающие? – изумился Милен.

– Прецеденты были. Или этот – нельзя свистеть, кричать и издавать любые громкие звуки круглые сутки в любое время года?

Милен фыркнул:

– А как же музыка? Ее тоже можно отнести к громким звукам. – На это можно было только развести руками.

– Кстати, а ты узнал что-то про господина в карете?

– Да, – оживился Милен. – Это был сам Родион Исупов, – Видя непонимание со стороны Ирины, добавил, – Кузен и советник нашего князя Себастьяна.

– А не тот ли это Родион, у которого племянник кагана увел из под носа невесту? Видимо, как любой красивый человек, он очень самоуверен. Ему и в голову не могло прийти, что невеста от него сбежит, – дразнила Ирина парня.

– Ее ведь украли, она не сбежала, – пылко возразил парень.

– Этот обычай устарел, вы сами мне говорили. Только после договоренности сторон, для соблюдения свадебных традиций…

Милен открыл и закрыл рот, не найдя аргументов. Его щеки вмиг покраснели и конопушки проступили более выразительно. И эта веселая россыпь ярких точек на лице, как и всегда, свела на нет любое проявление негатива на лице парня.

– Ты с таким восторгом о нем говоришь, будто он твой кумир.

Милен посмотрел на Ирину со снисходительной жалостью:

– Да как же может не нравится Родион-абый? – недоумевал он. – Он пережил сотни приключений, о них каждый мальчишка в княжестве знает и мечтает о чем-то подобном.

– Так уж и сотни? – усмехнулась Ирина. – Ты не преувеличиваешь?

– Ты разве не слышала, как они вдвоем еще совсем молодыми попали под обвал в горах, и их отрезало от охраны? – Увидев интерес, Милен с воодушевлением продолжил. – Представляешь, они месяц пробирались по пещерам, прошли сквозь горы и вышли на поверхность с другой стороны.

– Месяц без воды и пищи? – Ирина откровенно развлекалась.

– Не веришь? – не обиделся Милен.

– И кто же скрасил твоему Родиону этот месяц вынужденного отшельничества?

– Ну, так я же говорю, князь Себастьян. Они с детства вместе держатся, не разлей вода.

– Хм, вместе, говоришь? Тогда почему один молодец, а другой подлец? Ты не находишь это странным? Может ли твой замечательный Родион быть советником у плохого князя, как ты его называешь?

Милен замялся:

– При нем мы стали жить хуже. Дядька, вон землю потерял, И вообще, – Милен заговорил шепотом, – Говорят, князь отравил свою жену.

– А у нас говорят, в Москве кур доят, – отчеканила Ирина. – И не те ли это смутьяны говорят, что и вам головы морочат? А о тебе, Милен, я слышала, что ты подворовываешь, и объедки со столов собираешь после закрытия трактира.

Парень аж задохнулся в безмолвном крике от возмущения.

– Вот-вот, не понравилось? У вас есть отличная пословица, мне ее Ада сказала: «Семь раз подумай, прежде чем усомниться в человеке». А ты, похоже, ни разу не думал. Услышал новость, подхватил и дальше пошел разносить. И не забывай, ты собираешь учиться в княжеской музыкальной школе, кня-жес-кой, Милен. – Ирина выделила каждой слог. Она хотела быть уверена, что парень поймет, наконец, что нельзя кусать руку, которая кормит. – Школе того самого князя, который по твоим словам, сделал вашу жизнь хуже. И кажется, обучение бесплатное? – Ирина открыла дверь и жестом показала Милену выметаться из комнаты.

– Ты прям как мои родители говоришь, – обиженно пробубнил парень, перешагивая порог. – Спокойной ночи.

Закрыв за Миленом дверь, Ирина выкинула из головы предмет их разговора. Двойные стандарты, кого из ее современников этим удивишь?

Ее внимание требовала Эль. Она и сама полюбила вечерние часы, которые могла полностью посвятить ребенку. Уютно устроившись на кровати, Ирина отпустила свою фантазию на свободу, и они на пару с Эль погрузились в мир, полный волшебных существ и приключений. Но главная ее фантазия сегодня, соприкоснувшись с реальностью, уже воплотилась в жизнь, приняв вид маленькой девочки, которая сейчас уютно устроившись у нее под боком и, затаив дыхание, ловила каждое слово, а, уже засыпая, вдруг приоткрыла глаза, и теснее прижавшись к женщине, прошептала:

– Я так рада, что ты моя мама.

Ирина крепче обняла ребенка и, уткнувшись лицом в ее волосы, прошептала:

– Я тоже рада, девочка моя.

Глава 22

Что нужно сделать, чтобы утихомирить эмоции, остановить их бесполезный круговой забег? У Ирины уже был опыт, когда после очередной неудачной медицинской процедуры, преследовала одна неотвязчивая мысль, она никак не могла от нее избавиться, возвращаясь к ней вновь и вновь. Никакие привычные отвлекающие маневры не помогали. Мысли были пугающие, мрачные и разрушительные и затягивали в омут депрессии и отчаяния. Помогли стихи. Она читала их на протяжении примерно часа, вспомнила то, что было давно забыто, досочинила то, что так и не смогла вспомнить. Это отвлекающее занятие помогло мозгу полностью отстраниться от изводящей ее проблемы. Она просто соскочила с тележки, несущейся в сумасшедшую пропасть. В прямом смысле – сумасшедшую, ведь именно так люди и «зарабатывают» проблемы с психикой. Но сегодня эмоции, бурлящие в ней, впервые за долгое время, за исключением, пожалуй странной ночи в придорожной таверне, были созидательными. Осталось только направить их в полезное практичное русло. Идея открытия чайной, подкинутая Тугорханом, показалась Ирине достойной рассмотрения. Продолжать совмещать трактир и чайную можно и дальше, но их посещает разный контингент, и чайная, будь она в отдельном помещении, привлечет больше посетительниц. «Нужно поэкспериментировать с патокой и сахаром, расширить ассортимент выпечки, замахнуться на торты», – было последней связной мыслью, прежде чем девушка забылась глубоким сном.

На следующее утро Милену предстоял первый экзамен. Ирине с трудом удалось удержать приятеля от того, чтобы он не убежал в школу едва рассвело. Сама она с утра должна была явиться в канцелярию за своими новыми документами. Эль прыгала от радости, узнав, что ей не придется опять провести целый день в маленьком гостиничном номере. Милен поймал извозчика, галантно помог дамам взобраться в пролетку, а сам отправился в школу пешком. Вчера Ирина не могла сполна насладиться поездкой, слишком волновалась. Сегодня же с удовольствием рассматривала старый город. Улица, по которой они ехали, состояла сплошь из домов, на первых этажах которых располагались магазинчики и кафе, поэтому, несмотря на ранний час, было многолюдно. Подковы звонко стучали по булыжной мостовой, громыхали колеса, но эти звуки привычно вписывались в городской шум: разговоры прохожих, крики разносчиков и звонкий голос юноши-газетчика. Узкая улочка позволяла передвигаться лишь неспешным аллюром, и это давало возможность рассмотреть товары, выставленные в витринах магазинов. Ирина недолго любовалась манекенами в прекрасных платьях, вскоре ее интерес сосредоточился на прохожих, взгляд скользил по лицам горожан, и задерживался исключительно на тех, чьи лица украшали бородки. Она и раньше ловила себя на мыслях о своем таинственном любовнике, и сознавала, что разглядывает людей с одной только целью, понять, может ли им оказаться встречный мужчина. Каждый бородач подвергался пристальному изучению: рост, телосложение, коротко стриженый затылок. На что еще она могла обращать внимание, ведь даже цвет его волос не знала, на тонкий аромат его парфюма, едва различимый за естественным мужским запахом? Н-да, навязчивая идея, и безнадежная. Интересно, значит ли это выбирать сердцем? Разум твердил, что он может оказаться тем еще проходимцем, ведь он воспользовался женщиной без раздумий. Та-ак, а вот это интересная мысль для размышления. О чем он вообще думал, мерзавец? Или к нему постоянно на постоялых дворах забираются в постель женщины, поэтому и дверь была не заперта? Ирина аж задохнулась от мысли, что в его глазах все произошедшее выглядит именно таким образом. Второе чувство, которое она испытала, ей не понравилась еще больше – ревность. Возможно, он женат? Еще не хватало начать ревновать его к воображаемой семье. Это было настолько ново и неприятно для нее, что буквально оглушило от нахлынувших чувств. Все городские звуки исчезли, на несколько коротких мгновений она осталась наедине со своим новым чувством. Никогда прежде ей не приходилось испытывать подобное. Всегда удивляло, когда видела ее проявления у других, унизительные и жалкие. И только усиливало сомнения, что и настоящей любви ей испытывать не приходилось. А те отношения, что были сих пор, простое влечение тела, химия, как любили говорить ее подруги, которое контролируется холодным рассудком или просто подчиняется правилам поведения. Ирина потрясла головой, заставляя себя одуматься: испытывать ревность к человеку, которого даже не видела, тем более полюбить его? Это не любовь, а очередная несбыточная мечта. Вот же ирония судьбы: стоило одной ее мечте сбыться, ну-у, почти сбыться, как она придумала себе другую!

Мир в коридорах канцелярии будто замер. После многолюдных и шумных улиц города этот контраст ненадолго сбивал с толку, но Ирина не обманывалась этой кажущейся тишиной, еще вчера она убедилась, что за каждой дверью идет активная работа хорошо налаженного механизма.

– Ирина-ханум, доброе утро, – Авессалом-абый – чиновник, который накануне подарил Ирине надежду на справедливость, встретил ее легким наклоном головы и вежливой улыбкой. Его взгляд, бегло скользнул по старшей посетительнице и остановился на маленькой принцессе, держащей Ирину за руку, и она заметила, как карие глаза буравчиком впились в ее девочку, формальная вежливость сменилась сначала удивлением и только потом знакомым ей умилением. Это личная магия Эль в действии. Ирина не раз наблюдала трогательную картину, как и в обычных посетителях заведения «У Дамдина», и в грубых мужиках и даже в закостенелых циниках при виде Эль пробуждалась сентиментальность. Сама девочка при этом не делала абсолютно ничего. Смотрела детскими наивными глазами, иногда заинтересованно, бывало и насуплено, в зависимости от настроения, но этого было достаточно, чтобы хмурые морщины на мужских лбах разглаживались, а губы растягивались в искренних, смущенных или невеселых улыбках.

– Так вот ради кого вы готовы променять свой прогрессивный мир на наш отсталый патриархальный. Я вас понимаю, Ирина-ханум. – У Авессалома-абыя был вид доброго дядюшки, повстречавшего любимых племянниц. – И понимаю теперь ваши вчерашние сомнения и метания. – Ирина пыталась разобраться, была ли это ирония или он говорил серьезно? Из его прежнего короткого высказывания она сделала вывод, что он не жаловал ее слишком агрессивный воинственный мир.

– Вам приходилось там бывать? – вдруг поняла она. Ее мир был слишком противоречивым, чтобы иметь о нем однозначное мнение.

– Пришлось, – вздохнул чиновник, – Ради ознакомления, так сказать. В бытность мою секретарем сопровождал нашего молодого… Кхм. Нужно же знать, почему мы не жалуем…. – Казалось бы, Авессалом-абый нашел собеседника, с которым не нужно было бояться нарушения договора о неразглашение, но в то же время его разговорчивость сдерживалась вассальной преданностью. – Наши князья всегда очень лояльно относились к иномирцам, и если уж они попадают к нам, им оказывают первичную помощь для обустройства. Но, в то же время, не допускают никаких утечек информации.

Видя, как мужчина угощает Эль медовыми орешками, очень дорогим лакомством даже по меркам состоятельных граждан, Ирина решилась задать мучающий ее вопрос:

– Скажите, Авессалом-абый, я могла бы ненадолго вернуться к себе на Родину, чтобы завершить там свои дела и успокоить родных? – Ирина затаила дыхание в ожидании ответа.

– Нет, – с чиновника вмиг слетела доброжелательность. – Согласно закону, это абсолютно исключено. – Ирина молчала, понимая, что уговоры не помогут, а мужчина хоть и, раздражаясь, но решил пояснить:

– Разрыв в пространстве, который периодически под давлением светил становится достаточным для прохода, мы называем его в просторечии просто щель – это вам не проходной двор. Хождение туда-сюда долго в секрете не продержишь. Миры наши совершенно разные, как вы уже, наверное, заметили. Нам ваши ядерные бомбы и так называемая демократия здесь не нужны. – Авессалом-абый посмотрел прямо в глаза Ирины. – Скажите откровенно, как быстро после известия о существовании прохода ваши правительства начнут думать об экспансии? – он помолчал и, не дождавшись ответа, отчеканил:

– Решение, которое вы примете будет окончательным и неподлежащим изменению.

В этот момент дверь кабинета открылась, и на пороге появился давешний чиновник, который объяснял Ирине все нюансы удочерения Эль. В руках он держал пачку документов, которую и протянул Авессалом-абыю. Тот, перебрав бумаги, протянул одну из них Ирине и с прежним добродушием поздравил:

– С этого момента, Ирина-ханум, вы являетесь подданной нашего княжества. Поздравляю! По поводу удочерения, – мужчина бросил взгляд на Эль и опять разулыбался, от чего в уголки глаз набежали морщинки, вмиг придавшие его лицу мягкости. – Туровские чиновники действительно рассылали запросы о пропавшей девочке, и получили ответы из губерний о том, что заявлений о пропаже ребенка не поступало. Таким образом, большая часть работы уже проделана. Осталось оформить документ на опекунство. Вы сможете получить его уже через…, – он вопросительно посмотрел на своего коллегу.

– … два дня, – почтительно подсказал помощник. Пока его патрон разбирался с Ириниными документами, он с интересом разглядывал ребенка, и когда их взгляды с начальником пересеклись, Ирина разглядела в них не просто любопытство, а скорее озадаченность.

– Вы тоже это заметили? – сказал Авессалом-абый коллеге. – Удивительно, не правда ли?

«О чем это они?» – недоумевала Ирина, окидывая Эль дотошным взглядом, как только за ними закрылась дверь кабинета. Эта мысль недолго занимала ее голову, не найдя, к чему придраться, она переключилась на более приятные мысли. Впервые, со дня злополучного ареста, в душу вернулось спокойствие, и девушка решила, что не позволит никаким внешним обстоятельствам нарушить эту долгожданную гармонию.