Текст книги "Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом"

Автор книги: Светлана Ярославцева

Их позвала Родина

В хронологическом описании прошлого, XX века я уже касалась периода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Но, говоря об истории развития зюзинской сельскохозяйственной артели, я не могла более подробно касаться других проблем, связанных с войной. А у меня накопилось несколько глав о судьбах отдельных жителей села Зюзина, воевавших на фронте, а также о необычном воинском подразделении, дислоцированном на территории Зюзина и Зюзинской волости в эти годы. О них эта глава.

Зюзинские ополченцы

Когда грянула война, все жители призывного возраста ушли на фронт. А 5 июля 1941 г. стали брать ополченцев. Все жители подмосковного села Зюзина, кто мог держать оружие в руках, пошли записываться в ополчение. Запись вели директор школы Николай Николаевич Крумбольдт и председатель сельсовета.

Михаил Васильевич Князев в тот день вернулся в село с Даниловского рынка, где он продавал колхозные сельхозпродукты, сразу же сдал колхозному казначею Павлу Борисовичу Симагину деньги. Михаилу Васильевичу было тогда 40 лет, у него было пятеро детей, жена Паня ждала шестого. Он не заготовил дрова и сено для коровы, не убрал урожай. Все рвались на фронт – защищать Родину и своих детей. И он взял дома вещмешок с продуктами и отправился с братом Яковом на призывной пункт.

Фото предвоенного документа 1941 г. Зюзинский ополченец М.В. Князев, отец Е.М. Князева

Все друзья и родственники из одного села оказались в одном полку. Добровольцами были Городилины, Касаткины, Сорокины, Князевы... У Якова Васильевича Князева была военная специальность, но он решил идти воевать вместе с братом Михаилом, в ополчение. Полк добровольцев формировали около деревни Ближнее Беляево, расположенной поблизости от железнодорожной платформы Москворечье. Потом ополченцев разместили рядом с селом Воронцовом. Там сформировали истребительные батальоны, обеспечили обмундированием, оружием. Взвод зюзинских ополченцев возглавил односельчанин Петр Егорович Сорокин, имевший звание лейтенанта. От Воронцова до Зюзина полчаса ходу. И однажды летом весь взвод во главе с лейтенантом строем пришел в село. Женщины убирали ягоды в садах. От радостной вести, что мужья пришли на отдых, все высыпали на улицу. Ополченцев накормили ягодами и фруктами. А под вечер командир построил взвод и повел обратно в Воронцово. Пришел как-то Михаил Васильевич в увольнение домой, показал старшему сыну Саше, как копать бомбоубежище.

Ополченцы из Зюзина вошли в 155-ю Константиновскую дивизию народного ополчения. Последним местом дислокации дивизии под Москвой было Матвеевское.

«Едем на Калининское направление», – писал Михаил Васильевич с дороги жене и детям. Это было последнее перемещение ополченцев; в конце пути был Ржевский плацдарм, на котором они пропали без вести. Сейчас даже трудно установить точный список погибших там ополченцев. Вспомнить о них могут только их дети – в их памяти сконцентрировались не только детские впечатления, но и более поздние разговоры с родственниками, друзьями, знакомыми. И те, которых не подводит память, могут рассказать более или менее связную историю тех лет.

Евгений Михайлович Князев был одним из таких редких людей. Он многие годы хранил небольшие карандашные записки, присланные его отцом-ополченцем с оказией с места формирования дивизии. Эти письма и воспоминания Евгения Михайловича стали основой этого короткого рассказа о зюзинских ополченцах. Каждое из них – как живой голос из прошлого.

Письмо № 1. Дорогая Паня, нахожусь в карауле и пишу писульку. Паня, если нас отсюда никуда не угонят, то пришли Шурку или Витальку, а то нам выдали омундирование, а старое возьмут домой. Узнай, когда Клавдия поедет к нам. Мы находимся около Беляева, рядом с заводом. А, Паня, поросенка ты зарезала? Режь и теленка обязательно, а то нечем кормить. Зарежете, если будет тепло, обязательно посолите. Паня, поцелуй за меня Юру, Женю, Борю, Шуру и Виталия и самое главное вели им слушаться тебя.

Паня, поклонись от меня мамаше и моему папаше. Обо мне, Панек, не беспокойся, я жив и здоров, самое главное сама не беспокойся. Будем живы и здоровы с тобой, все у нас будет. Паня, вот что еще, сходи получи деньги в колхозе, то нам дали авансом 100 р., а еще получат 300 с лишним рублей. М.В. Князев.

Паня, когда идет бомбежка, посмотри-ка, чтобы вас не угробило, советую выходить только на двор.

Письмо № 2. Паня, получи деньги за меня в колхозе. Клавдия за Якова получила и вели мамаше связать мне теплые варежки с большим и указательным пальцем если шерсти нет, то распусти какую-нибудь вязаную рубашку. М.В. Князев.

Паня. Купи побольше соли, а то теленка скоро зарежем, надо посолить.

Письмо № 3. Здравствуйте, дорогия родныя Паня, мамаша, Шура, Виталий, Боря, Женя, и черноглазый Юра! Шлю я вам всем привет. Целую малышей и уведомляю, что я жив и здоров, того и вам всем желаю, а особенно Прасковье Васильевне. Шурка и Виталий, вы как старшие из семьи, на вас вся надежда, мать обременена делами, вы сами знаете, вас у матери много, делов ей с вами по горло, ко мне ей нельзя придти. А вы-то что же не можете придти ко мне? Ко всем нашим ребята ходят каждую неделю, а я вами забытый оплеванный, вспомните, когда я был дома, как я вас кормил, я сам, бывало, не ел, а вам всего вез и нес. Я сапоги починил, жду – вот придут за ними ребята и принесут мне галоши 13 номер, а им на отца наплевать. У нас с Яковом частенько стал оставаться хлеб, и сегодня Клавдия принесет вам 2 буханки, но ведь ей тяжело несть одной. Вот что, ребята, последний раз пишу, серьезно, в среду или же в четверг с Левкой обязательно приходите и в обязательном порядке принесите мне галоши 13 номера, а то у меня все худые галоши. Виталий, скажи баушке, если мать в больнице, то пускай она обязательно возьмет из больницы справку, то меня, наверное, отпустят домой в отпуск. Шурка, следи за порядками дома, самое главное, чтобы не замерз картофель, были бы дрова и на дворе и в дому был блестящий порядок. Пока до свидания, желаю быть всем здоровым.

Письмо № 4. Здравствуй, дорогая мамаша, уведомляю я вас, что я жив и здоров, того и вам желаю. Мамаша, если будешь в Москве, то передай сердечный привет Пети и Стеше. Мамаша, Паня, наверно, в больнице. Ты сама возьми ребят в работу, построже с ними, не слушаются – лопать не давай. Мамаша, которую я прислал справку, по ней дают отруби у Клавдии. Левка ходит один и получает а наши все спят. Получите отруби, тебе и нам хватит надолго курам, а то им голодно. Дорогая мамаша, прошу я тебя пожалуйста пришли коробку спичек, а то у нас здесь негде купить, нечем закуривать. Мамаша, накажи ребятам, чтобы они следили за подвалом, не замерз бы картофель, вся надежда на него, не посадят весной в землю на тот год, будут голодные. Мамаша, если Паня в больнице, пожалуйста, тебя саму прошу: сходи в больницу возьми половчей справку о том, что действительно Паня лежит в больнице, то меня отпустят домой в отпуск. Писать больше нечего до свидания, мои родные, остаюсь жив и здоров. М.В. Князев.

Письмо №5. Добрый день, дорогая Паня. Спешу уведомить, что жив и здоров, чего и тебе желаю и передаю тебе, Паня, и всей детворе горячий поцелуй. Паня, как получишь письмо, передай поклон мамаше, папаше и сестрам Пане и Шуре и вообще всем моим родным. Паня, Виталик придет 23 числа, напиши письмо и пришли с ним письмо. Пропиши все подробно, как ты уехала в больницу, кто тебя возил, как новорожденный сын и кто тебя из больницы привез. Пропиши, как здоровье и как назовем сына. Паня, придет Виталик 23 числа, пожалуйста, пришли нам вареной говядины, немного сыра и обязательно всеми силами с ребятами очистите рубца и пришлите побольше, а то все надоело, кормят нас неважно. Возьми себе с Яковом сахар, свои пайки отдадим, сами останемся без сахара, а тебе пошлем, потому тебе надо поправляться после родов. Паня, с Клавой живи ладней, дай ей говядины кила 2, молока, когда отстелется корова. Паня, хотел с Виталькой послать хлеба, нам самим теперь еле хватает. Паня, я у Клавдии взял денег 100 р., отдай ей, а то я отдал за сапоги за починки, а потом мне надо на расход. А то у меня денег нет ни копейки. Если денег у тебя мало, продайте мешок картошки. Клавдия продала из мешка на 800 рублей. Остальной картофель береги, как глаз свой. Весной он будет на вес золота. Если я буду жив-здоров, купим с тобой опять корову, а то без коровы ты с ребятами пропадешь. Паня, напиши отчего у вас все куры подохли. Плохое дело. Хозяйство наше с тобой пошло к нолю. Паня, придет Виталька ко мне, пускай возьмет Борьку, а то я соскучился по нем. Писать пока нечего, до свиданья, Паня и моя детвора. Паня, будь настоящей хозяйкой. Построже с ребятами, а то хозяйство наше пошло к низу. Паня, узнай, если дают отчетный, сходи получи. До свиданья, Панек. Любящий ваш муж М. В. Князев.

Письмо № 6. Здравствуй, дорогая жена П. В. и дорогие детки Шура, Витал, Борис, Евгений, Юра и малыш Миша. Паня, как много у нас стало ребят, всех не перечтешь. Паня, посылаю с Клавдией письмо и даю тебе задание, обязательно завтра пришли ко мне Витальку, пришли с ним говядины сырой и вареной и главное рубца побольше, а то у нас сейчас харчишки плоховаты. Пришли денег рублей 100. Хлеба тоже еле хватает. Не обижайся что я не присылаю вам хлеба. В магазине, где мы стоим, давали нам, а теперь не дают. Я сам сахар берегу вам, Виталька придет, я с ним пошлю тебе сахар и еще соли немного, я достал. кило. Паня, пришли его лучше всего во вторник, а то мы скоро отсюда уедем неизвестно куда. Паня, еще он захватит от меня сапоги мои валенные. Нам сапоги валенные дали казенные. Паня, писать больше некогда, ухожу по служебным делам. До свиданья. Целую. М.В. Князев.

Письмо № 7. Здравствуй, дорогая Паня и милые детки, целую всех. Паня, пишу перед отъездом, уежжаем в неизвестном направлении. Как жаль, что Виталька сегодня не пришел. Мы сегодня уежжаем из Матвеевска, и у меня нет говядины, мало денег. Сапоги оставляю, Паня, у тети Дуни. Виталька знает, у которой он ночевал. Сапоги и в сапогах кое-что. Дорогая Паня, не тужи обо мне. Будь самостоятельной хозяйкой, мужественной женщиной, веди хорошее хозяйство, дружи больше с родными, чтоб тебя ребята слушали, береги картофель. Придет весна, Николая Васильевича за бока, чтоб он постарался обработать землю. Паня, сажай всю землю картофелем, а около матери – достаньте кормовой свеклы и посейте, а то картошки там не будет, выйдет в одну тину. До свидания, дорогая Паня и все дети. Целую крепко. Паня, как приедем на место, пришлю письмо, и обо всем сообщу.

26 января М.В. Князев.

Письмо № 8. 1942-го Февраля 8 дня. Здравствуйте дорогия родныя Паня, детвора Шура, Виталий, Борис, Евгений, Юра и малыш Миша, шлю вам всем горячий привет. Целую всех и уведомляю, что я жив и здоров, того и вам всем желаю. Нахожусь в месте с Яковом и Касаткиным Петрой, едем в одном вагоне, отъехали от Москвы 45 километров, сейчас стоим на станции. Сегодня видели пленных немцев. Нас это заинтересовало, что они из себя представляют. Одеты в летнюю одежду, у некоторых обмотаны головы женскими платками, отбранными у населения. Дорогая Паня, не тужи обо мне, не убивайся. Попроси Петра Ти мофеевича, чтоб он устроил Шурку на работу, он из него выработает хорошего мастера, нечего ему болтаться.

Паня, как получишь письмо, передай обязательно по низкому поклону Мамаше, Папаше. Тете Стеше, Николаю Васильевичу Князеву, Клавдии, невестке и сестре Пане, и сестре Шуре. Паня, как получишь письмо, сходи к Клавдии и скажи ей, может, она и Грунька Городилина приедут к нам. Если поедут они, то прошу тебя пришли, пожалуйста, с ними говядины килограммов 5 и может, попросишь, и Николай Васильевич даст сухариков, после я с ним расплачусь. Писать больше нечего, до свиданья, мои родные, целую всех несчетно раз. Жду ответа с нетерпением. Ваш муж М.В. Князев.

Адрес мой: Полевая почтовая станция 1507, полк № 786, 1 батальон, 2 рота. Получить М.В. Князеву.

Паня, поедет Клавдия к нам, пришли с ней обязательно пузырек одеколона, который стоит в шкафу.

Письмо № 9. Февраля 18 дня 1942-го. В первых строках моего письма здравствуйте дорогая жена Прасковья Васильевна, дорогие детки Шура, Виталий, Борис, Евгений, Юра и маленький Миша. Спешу уведомить вас, что я жив и здоров, того и вам желаю. Паня, пишу письмо в вагоне, стоим на станции в г. Калинине, находимся вместе в одном вагоне с Яковом Князевым и Петрой Касаткиным. Паня, Яков посылал телеграмму из Икши, это по Савеловской дороге 45 километров от Москвы. Клавдия, вероятно, к нам ездила, но опоздала, мы там стояли долго, потом нас отправили обратно, и мы с ней разъехались. Как мы с Яковом тужили, наверно, она нам везла много кое-чего из харчишек. Паня, как получишь мое письмо, то напиши чаще ответ, а то мы скучаем по родине. Паня передай поклон мамаше, папаше, Клавдии, Николаю Васильевичу, невестке, сестре Пане и сестре Шуре и всем моим родным. Дорогая Паня, пиши, как вы там живете и все ли живы и здоровы. Обо мне не сумлевайся. Паня, прошу тебя, пиши чаще мне письма, а то я скучаю по вас. Паня, посоветуйся с Клавдей, если это можно. Пришли денег р. 50, а то у меня нету ни копейки. Мы стояли на станции Икша долго, покупали молоко, а ты сама знаешь, оно дорогое. Чтоб не морить себя, я все до копейки прожил деньги. Писать больше нечего, до свидания моя милая женушка и все милые детки целую крепко всех и несчетно раз. Жду ответа с нетерпением. Адрес мой: действующая Красная Армия полевая почтовая станция 1507, с. полк 786, 1 с. б., 2 рота, 2 взвод. М.В. Князев.

Паня передай поклон Пете и Стеше.

Паня, я тебе послал письмо, пропиши, сколько ты получила и сколько мне послать.

Письмо № 10. Почтовая карточка: «Просмотрено военной цензурой. Москва»; на штампах: «Спирово... 14.2.42», «Москва. 28.2.42».

Адрес: куда Москва, 26 п/о, село Зюзино Лен. района, дом № 44

кому Получить Прасковье Васильевне Князевой 1942-го 13 февраля. Здравствуй, дорогая Паня и милые детки. Спешу уведомить вас, что я жив здоров, того и вам желаю. Паня, пишу письмо из Калинина, находимся вместе с Яковом и Касаткиным Петром в одном вагоне. Писать больше нечего, остаюсь жив и здоров, целую всех жду ответа с нетерпением. Паня, если возможность будет, пришли денег р. (50). До свиданья. М. В. Князев. 13/II–42г.

После длительного молчания Михаила Васильевича Князева пришло холодное извещение: «Пропал без вести. 7 марта 1942 г.».

Только спустя много лет Павел Александрович Касаткин, бывший среди ополченцев, рассказал Евгению Михайловичу, как погибли зюзинские ополченцы.

Добровольцы из Зюзина и окрестных сел, как и все жители Москвы и Московской области, вошли в Ржевскую группировку, которая зимой 1942 г. встала на пути немцев, рвавшихся к Москве и желавших взять реванш за недавний декабрьский разгром.

5 марта 1942 г. ополченцы заняли деревню и расположились в ней на отдых. Собрались у полевой кухни. Павел Касаткин кипятил чай в походной кухне. Михаил и Яков Князевы пили чай у кухни, когда начался массивный артобстрел. Немцы стали поливать деревню из огнеметов. Окопаться еще не успели. Все кинулись врассыпную. Кругом ровный снег на поле, никаких окопов. Павел Касаткин бросил кухню и, зарывшись в снег, пополз к ближайшему леску. Оглянувшись у первых деревьев, он увидел, что многие лежат убитые и раненые, а Михаил Князев затащил раненого Якова в небольшой сарайчик – до леса им было далеко. Тут началась танковая атака. Появились немецкие танки, и один из них выстрелил в сарай. Сарай вспыхнул, как факел, и братья Князевы сгорели заживо. Когда Павел Касаткин после танковой атаки углубился в лес, он обнаружил там уцелевших однополчан, в том числе командира взвода Петра Сорокина. Среди погибших оказался и брат Сорокина – Михаил.

Павел Александрович позже вернулся после тяжелого ранения в село и был бессменным бригадиром. А его брат Петр, тоже известный бригадир, погиб в том бою.

В том же бою попал в плен Николай Петрович Князев. Он лежал среди раненых, а немцы обходили поле и докалывали тяжелораненых. Николая Петровича ткнули 2 раза и забрали в плен, обнаружив, что он жив. Дома родные получили извещение: пропал без вести. А он несколько лет работал на шахтах в Германии, и когда вернулся в 1946 г., прописаться разрешили только за 101-м км, у тульских родственников.

Попали в плен после этого боя Борис Мельников и Григорий Корнев. Их отправили в Германию в концлагерь «Маутхаузен». Григорий Корнев умер там с голоду на глазах Бориса Мельникова; кормили пленных одной брюквой. А Мельников остался жив только потому, что согласился работать в коровнике на соседней ферме. Пришла в барак немка, искавшая работника, спросила, кто может ухаживать за коровами. Борис вышел вперед – уж лучше к коровам, знакомым с детства, чем умирать с голоду в концлагере. После войны освобожденный из плена Борис Мельников не очень-то откровенничал – боялся осуждения в трусости.

Вернулся из плена и кузнец Василий Сергеевич Журин. Только много лет спустя, уже повзрослевшему Евгению Князеву, сыну своего фронтового друга Михаила Князева, он рассказал о том бое. Были в том бою отец и сын Городилины. Раненый Василий Федорович сгорел в сарае вместе с братьями Князевыми, а его сын Александр попал в плен, позже вернулся, и хоть слаб ногами, но жив до сих пор.

Извещения после Ржева приходили не только в Зюзино, но и в Ясенево, Тропарево, Никулино, Беляево, Деревлево, Воронцово. Женщины из этих селений приходили в Зюзино, выспрашивали, кому что известно. Ополченцы из этих селений ушли на фронт вместе с зюзинскими. И похоронки на них пришли в то же время.

Не забывайте пролитую кровь

Мало осталось тех, кто воевал и вернулся с победой, и дожил до сегодня. Много лет собирались старожилы села Зюзина по праздникам за дружеским столом. И Елизавета Семеновна Гусева была всегда желанным гостем: она старше всех, за ее спиной – окопы и перестрелки, невзгоды военного лихолетья. До самого конца в Елизавете Семеновне была видна та юная девушка с одухотворенным лицом, которая ушла на фронт вскоре после начала войны, как уходили тогда все, считавшие своим долгом защитить Родину, но осталась на фотографии 1942 г.

Е.С. Гусева – из старинной фамилии подмосковного села Зюзина. Когда началась война, ее старший брат Виктор уже был в армии: ушел на Финскую кампанию, да так и продолжал служить. А младшего брата Николая призвали в начале Великой Отечественной войны и послали на Дальний Восток. Пограничник, он воевал на Халхин-Голе, а потом всю войну защищал дальневосточную границу Родины.

Подмосковное село Зюзино с первых дней войны ощетинилось зенитками, которые были в боевой готовности и тогда, когда фронт уже отошел к западу от Москвы. Жены и матери рыдали над похоронками – зюзинские ополченцы 7 марта 1942 г. погибли под Ржевом, а в официальных извещениях значилось: пропал без вести. Конца войны, о котором уверенно говорили в первые месяцы войны, не было видно. Молодежь рвалась на фронт. После окончания трехмесячных курсов связистов в августе 1942 г. 20-летняя Лиза тоже ушла на фронт.

Ее послали в 168-й отдельный батальон связи 135-й стрелковой дивизии, находившийся тогда на Брянском фронте. И первые впечатления врезались в память на всю жизнь: на мощном фугасе, заложенном немцами, подорвался командир дивизии полковник А.Н. Соснов и много связистов. С тяжелыми боями продвигалась стрелковая дивизия к западу, и связисты, обеспечивавшие связь в любых условиях, всегда были в авангарде.

20-летняя Елизавета Гусева в августе 1942 г. после окончания курсов связистов ушла на фронт. С тех дней сохранился этот снимок, где она, совсем еще девчонка, только что приняла присягу

Там же, на Брянском фронте, прибился к связистам 12-летний мальчонка Боря Кадаков, родители которого погибли в тех боях. В роте связи его накормили и обогрели. Он был старательным мальчиком, стремился помогать – и аппараты подносил, и на кухне, где дедушка, старый солдат-связист, готовил в боевых условиях горячую пищу из сухого пайка, когда походная кухня до солдат не могла добраться. Жалели его связисты, и стал он сыном роты. Лиза была лет на восемь старше Бориса, и опекала его, как старшая сестра. Как-то ночью, укладывая спать, вытащила из кармана последний заветренный, жесткий, как железка, сухарь: «На, съешь». – «А ты?» – «Я – большая, вытерплю». Боря этот сухарь на всю жизнь запомнил. И позже, в Суворовском училище, и на военной службе (он стал кадровым военным), всем рассказывал, как связистка Лиза отдала ему, голодному мальчонке, последний сухарь.

После марш-броска дивизия в 16 км севернее Киева переправилась через Днепр на Лютежский плацдарм, откуда 4 ноября 1943 г. начала наступление на Киев. В ночь с 5 на 6 ноября немцы взорвали перед отступлением Крещатик. Разгорелись ожесточенные бои за Киев. Противник упорно сопротивлялся. Линии связи часто рвались под сильным огнем минометов, артиллерии, авиации, и Лизе Гусевой приходилось по 12–14 часов сидеть за коммутатором, обеспечивая связь штабов с передовой линией фронта. Особенно трудным оказался день 9 ноября 1943 г., когда дивизия вела бои в пригороде Киева. Около сотни вражеских бомбардировщиков кружило над расположением части, бомбы рвались повсюду. В этом страшном бою две подруги Лизы погибли, две другие были ранены. Сама она чудом осталась жива.

Лиза работала за коммутатором в штабе дивизии. В боях на Украине как-то немцы зашли с тыла, прорвали нашу оборону, обошли танками, и рота связи, обеспечивавшая штаб дивизии, находившийся в расположении первого полка, оказалась в окружении. Связисты разбежались, а Боря остался с Лизой. Лиза вынесла с собой телефонный аппарат, на котором работала, и Боря взялся ей помогать. Давай, говорит он, спрячемся в деревне, переждем, пока бой кончится. Нет, ответила она, ты ребенок, тебе ничего не будет, а я связистка, у меня погоны. Пехотный полк вел бой, и Лиза шла вместе с ним. Как записано в наградном листе, когда ее представили на орден Красной Звезды, «вражескими танками были отрезаны пути отхода дивизии, танки подходили к селу Бабин, где находился узел связи, и обстреляли его из пулеметов. Гусева последней вышла с коммутатором, вынесла с собой телефонный аппарат. На новом месте дислокации КП дивизии – Сологубовка – организовала узел связи и работала на коммутаторе с 30 января по 1 марта 1944 г. По 12 часов в сутки. Из вновь прибывшего пополнения подготовила двух телефонисток по работе на коммутаторе».

В июне 1944 г. 135-ю сд включили в состав 7-й отдельной армии Карельского фронта. После форсирования реки Свирь дивизию перебросили на Карельский перешеек Ленинградского фронта. В составе 94-го стрелкового корпуса 21-й армии дивизия заняла оборону в 10–12 км северо-восточнее г. Выборг. Сплошные валуны и многокилометровые каменные гряды, покрытые мхом, мешали нормальной работе линий связи. Мины и снаряды противника часто повреждали линии, а восстановить их было сложно.

После разгрома противника в Свирско-Петрозаводской операции 135-я сд была погружена в эшелоны и в конце декабря 1944 г. отправлена на 1-й Украинский фронт, соединения которого вели бои уже на территории Польши – на Сандомирском плацдарме на левом берегу Вислы. 6 января 1945 г. дивизия включилась в бои на плацдарме и после 200-километрового марша вступила в бои за Краков. За успешное овладение Краковом дивизии было присвоено почетное наименование Краковской. После Кракова дивизия с упорными боями освобождала польские города Хжанов и Катовицы. В феврале Краковская дивизия переправилась через реку Одер и с ожесточенными боями захватила плацдарм. Река вскрылась, но связисты четко выполняли боевую задачу.

В апреле 1945 г. дивизию включили в 22-й стрелковый корпус 6-й армии, а подразделение связистов переименовали в 251-й батальон связи. Их отправили на север – к городу Бреслау, в котором нужно было сломить сопротивление крупной группировки ожесточенно оборонявшегося гарнизона. Начались затяжные уличные бои в пригороде, в ходе которых противник нередко перехватывал преимущество.

«В этом городе я закончила войну старшей телефонисткой узла связи штаба 135-й стрелковой дивизии в звании ефрейтора, – рассказывала Елизавета Семеновна. – Очень трудный путь я прошагала, трудно было мужчинам, а нам, девушкам, во много раз труднее, но мы не хныкали, а шли в бой, приближая победу, и выполняли все, что от нас требовалось. Страшная война – из пятерых девчонок на узле связи осталась я одна. Не забывайте, молодые, пролитую кровь, берегите родину...»

За годы войны Елизавета Семеновна была награждена двумя орденами Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941– 1945 гг.». После войны, в каждый круглый юбилей Великой Победы, она, как и все ветераны войны, получала юбилейные медали: сначала «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941– 1945 гг.», затем «Тридцать лет Победы...», «Сорок лет Победы...», «Пятьдесят лет Победы...», орден Отечественной войны II степени.

Все годы войны она служила рядом с Юрием Артемьевым. «Но поженились мы только после войны, – рассказывала Елизавета Семеновна. – Все было по-чистому, иначе как бы я в село вернулась, с позором. Мы полюбили навсегда, ведь столько там пережили. А поженились не сразу. Он, офицер связи, остался дослуживать, а потом послали по разнарядке на курсы в Киеве, еще год учился. Расписались мы и свадьбу сыграли только в марте 1946 г. в селе Зюзине».

Муж Елизаветы Семеновны Юрий Гаврилович Артемьев был секретарем Совета ветеранов 135-й стрелковой Краснознаменной Краковской дивизии, в которой служили они оба. Так как дивизия формировалась в Коломне (февраль 1942), то школа № 29 города Коломны взяла шефство над дивизией, организовала музей дивизии. Много лет Елизавета Семеновна вместе с ветеранами ездила в школу, проводила там уроки мужества, рассказывала о местах жестоких боев, где они потеряли многих товарищей: Попельня, Козова, Цветошино.

Уже состарились дети, встречавшие фронтовичку Лизу Гусеву, когда она вернулась в село Зюзино после войны. И Лиза Гусева давно стала Артемьевой, выйдя замуж. Но односельчане, хотя их раскидала жизнь по разным улицам столицы, вобравшей в себя село, до сих пор помнят ее той юной девушкой, прошедшей с победой от подмосковного села Зюзина до села Бабина под Бреслау. И Алевтина Борисовна Дворова (ее мама Мария Бычкова, из древнего зюзинского рода, вышла замуж за Бориса Птушкина, всю войну шоферившего на фронтах) – одна из босоногой военной детворы, встречавшей тогда на сельской улице Лизу Гусеву с фронта – по их просьбе читает сочиненные ею стихи в честь фронтовички.

Они всех трогают за душу. Особенно теперь, когда Лизы уже не стало. Прочтите эти незамысловатые строки, за ними волнение простой души, то давнее непреходящее волнение послевоенных дней.

Девушка из Зюзина

 
Девушка красивая и нежная,
Словно ангел сущий во плоти,
Чистая душой и безмятежная, –
Символ нашей матушки-Руси.
Грянула война так неожиданно.
Захлестнуло горе нашу Русь.
Вслед за братом девушка из Зюзина
Воевать отправилась за Русь.
Изучив в короткий срок морзянку,
В батальон связистов прибыла,
В штаб дивизии. И под бомбежкой
Первый бой достойно приняла.
Воды речки Тут залиты кровью –
Переправа шла под артогнем.
Отстояли, но с великой болью.
Пели гимн погибшим этим днем.
На Калининском и Ленинградском,
Брянском фронте много было бед!
Днепр и Киев с 1-м Украинским
Брали – взрывы заслоняли свет.
Долгий бой, не умолкали пушки.
Минометы, бомбы, танки – смерч.
Город Киев, город древнерусский,
За тебя шли воины на смерть.
Девушку засыпало землею –
Связь надолго с ней оборвалась.
Откопав, достали чуть живую,
Пуля вновь над нею пронеслась.
Но задела пуля лишь пилотку.
Счастью Лизы не было конца –
Срочно за приемник: слали сводку
В штаб краснознаменного полка.
От Днепра с жестокими боями
Шли к границе матушки-Руси.
Дальше Польша, хутора Германии –
«На Берлин! Фашистов сокрушим!»
Шла с пехотой и связистка наша,
Дня Победы приближая срок.
Верили в боях тех заграничных:
Путь к победе полной недалек.
Взяли Краков, а потом Бреслау.
И наград у Лизы – всех не счесть.
Для России – добывала славу.
Для народа – вечный мир и честь.
Так в боях сменяло зиму лето.
Все четыре года на войне.
Ни минуты тихой, ни просвета
Дням кровавой битвы на земле.
В памяти храним всех поименно,
Кто фашизм свирепый сокрушил.
Люди, мы в долгу у павших воинов.
На колени у святых могил!