Текст книги "Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом"

Автор книги: Светлана Ярославцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

При местном исследовании садоводческих селений мы... получили следующие данные [приводим сведения только по Зюзинской волости. – Ред.]:

...Средний доход на каждую десятину сада 205 руб. Во избежание преувеличения мы ценили продукты, получаемые от садов, значительно ниже против того, во что оценивали их сами крестьяне, и при этом принимали в расчет неурожаи, повторяющиеся, по словам крестьян, через 10–15 лет. Заметим также, что выведенный нами средний доход с десятины сада слишком ничтожен против того, что на самом деле может дать она: хороший садовод получит с десятины более тысячи. Так, крестьянин села Ясенева Петр Трофимов, имея сад на 2 ½ души (душевой сад 900 кв. сажен), в среднем получает с него дохода ежегодно около 1200 р., а крестьянин того же села Хохлачев получает и еще более; в селе Зюзине, а также в селениях Деревлеве и Д. Беляеве есть сады, дающие с 1450 саж. до 600 руб. ... Самое важное условие для успешного садоводства – удобрение...

При благоприятных условиях садоводческие селения являются самыми зажиточными в Московском уезде; таковы, например, Котляково, Деревлево, Дальнее Беляево, Зюзино, Семеновское, Матвеевское, Аминево, Хохловка и Дьяковское...»[87]87
  Московский уезд. Статистические сведения о хозяйственном положении Московского уезда. Сост. В. Орлов. Вып. I. М., 1877. С. 82–82, 105– 108.


[Закрыть]

Через пять лет, в 1882 г., в очередном статистическом обзоре по Московскому уезду было отмечено, что по-прежнему в хозяйствах главными были садовая культура и обеспечение плодородия почвы привозным навозом.

На 1098 дворов всех селений Зюзинской волости имелось 942 сада (в частности, в Зюзино во всех дворах цвели сады). На полеводство обращалось гораздо меньше внимания. В пустырях оставалось 809 десятин, что составляло 13% всей надельной земли волости (6187,5 дес.). В то же время посевы зерновых и посадки картофеля превышают аналогичные в других волостях. Хотя земли здесь небогатые – глина и суглинок, овощи во многих селениях высевались в яровом поле.

Скот содержался только для домашней потребности: в среднем на двор приходилось 0,6 коровы (716 коров на 1098 домохозяев); процент бескоровных хозяев составлял в Зюзинской волости 48,6%; многолошадных (более двух) домохозяев – 5,1%, а многокоровных – всего 2%.

Немалым препятствием развитию садоводства, отмечалось в обзоре, являлся наш континентальный климат с резкими переходами между временами года и частыми весенними возвратами морозов. Северная граница произрастания даже дикой яблони (по Кауфману) едва только захватывает московскую территорию, проходя несколько выше Коломны и Серпухова. Хотя культурные виды ее с успехом разводятся и выше, но, тем не менее, достаточно незначительного понижения температуры для того, чтобы они померзли. Особенно гибельны весенние возвраты холодов. Деревья и кустарники только при полном покое соков способны выносить морозы, а с появлением листьев они становятся почти столь же чувствительны, как и экзотические растения.

17-летняя Валентина Князева кормит домашнюю птицу. 1951 г. Фото из коллекции автора

Крестьянское хозяйство, ориентированное исключительно на садоводство, не могло быть прочным. Так, в Зюзинской волости 23,7% всех надельных домохозяев не имели возможности вести собственное хозяйство. Усадьбы и питомники, на которых разводили фрукты, ягоды и древесные растения, поглощали много труда и капитала. Сады, которых в Зюзинской волости было более всего (особенно в самом Зюзине), требовали больше затрат, чем огороды, так как, кроме расходов на окопку, поливку, удобрение и уборку, было необходимо затратить немалый капитал еще и на первоначальное заведение. Возникала сильная потребность населения в кредите, а потом и задолженность. Недостаток и плохая организация кредита ограничивали распространение садоводства и не давали ему прочно развиться. «Сады доходны, – говорили зюзинские крестьяне,– да завести их трудно, а когда еще доходов дождемся»[88]88
  Московский уезд. Статистические сведения о хозяйственном положении селений Московского уезда. Т. 1. Вып. II. Составлен статистическим отделением Московской губернской земской управы. М., 1882. С. 4, 5, 8–11.


[Закрыть].

В этот период стали активно возникать поддерживаемые земством ссудосберегательные кассы, в которые объединялись несколько товарищей – как правило, из крестьян, – с тем чтобы получать ссуды и кредиты, нужные для выкупа и развития хозяйства новым владельцам наделов. При Зюзинском волостном правлении тоже образовалось (1872 г.) небольшое Ясеневское товарищество, позже переименованное в Зюзинское. Председателем товарищества был крестьянин Михаил Алексеев Гусев, а членами – крестьяне Иван Иванов Драгунов, Николай Иванов Корнев и Андрей Платонов Павлов[89]89
  Справочная книжка Московской губернии. М., 1890. С. 11.


[Закрыть].

На 1 января 1908 г. Зюзинское ссудосберегательное товарищество было единственным выжившим из шести, созданных одновременно с ним. В нем числилось 68 членов, и паев оно имело на 5447 руб. Имущественная ответственность членов Зюзинского ссудосберегательного товарищества была неограниченной. Четверть всего актива состояла из сумм, внесенных в кредитные учреждения и в процентных бумагах, т. е. местные средства откачивались из деревни через Зюзинское товарищество и поступали в общий государственный оборот. Этим оно не исполнило существенной и самой важной задачи кооперативных учреждений – собирание средств для нужд населения своего района. Это объясняется уставом товарищества и крайне ничтожным числом членов, которые и не могли воспользоваться всеми имеющимися капиталами в товариществе, и поэтому товарищество должно было эти средства отдать Госбанку. Но затем товарищество изменило устав, что позволило увеличить количество членов и, стало быть, добиться уменьшения мертвых средств в активе товарищества и увеличения слоев населения, которому оно может принести пользу. Кстати, только Зюзинское товарищество оперировало целиком на средства, собранные на месте, без использования средств Госбанка[90]90
  Доклады М.У.З.У. 1908 г. Доклад № 12. Обзор деятельности Уездного экономического Совета. IX. О кооперативных учреждениях. С. 27, 28, 32, 34.


[Закрыть]. Вероятно, именно эти изменения позволили небольшому устойчивому товариществу действовать до 1918 г.

Позже, в годы НЭПа, при поддержке кооперативного подотдела Ленинского волостного земельного отдела в марте 1922 г. в Зюзино вновь возникло Зюзинское сельскохозяйственное кредитное товарищество[91]91
  ЦГАМО, ф. 674, оп. 1, д. 164, лл. 1–13.


[Закрыть]. И хоть Зюзино уже не было центром волости, однако учредителями стали представители одиннадцати селений, входивших прежде в волость, – по одному, два, три человека. Зюзинских жителей вошло много больше – 53 человека. Вступительный взнос был 20 копеек в золотом исчислении, а полный пай равен трем золотым рублям по курсу Наркомфина. В район деятельности кредитного товарищества входила вся прежняя территория волости – 26 селений. Существовало товарищество до 1929 г. и с началом сплошной коллективизации, вероятно, распалось.

Садовая вотчина

Сельцо Зюзино, которое прежде звалось Скрябино, Скорятино тож, разместилось на высокой гряде между двух оврагов. По одному текла речка Котел (позже Котелка, ныне Котловка), а по другому, Волконскому оврагу, – ее приток, ручеек, к которому плавно спускались пологие отроги широкого оврага. На левом берегу оврага и появилось это селение.

Немало легенд о Зюзине слышала я до того, когда начала изучать его историю. Одни – на уровне фольклора. О том, например, что жил в здешних лесах некий разбойник Зюзя, в честь которого и прозвали селение Зюзино. С этой легендой несложно было расправиться, опираясь на многовековые обычаи наименования селений по прозванию владельцев, а не прохожих молодцов. Может, и существовал какой-то разбойник, и прозвание у него могло быть Зюзя, но эта легенда явно более позднего происхождения, чем сам реальный владелец, думный дворянин Зюзин, о котором речь впереди.

Другие могли возникнуть из уст просвещенных краеведов, не сумевших выяснить происхождение отдельных исторических фактов из-за отсутствия, возможно, на момент публикации, необходимого документального источника. Так, в выпуске альманаха «Русская усадьба» (№ 4, 1998), посвященном 75-летию Общества изучения русской усадьбы, в опубликованном «Плане летних экскурсий на 1925 год, устраиваемых ОИРУ», владельцами зюзинского имения, от которого тогда сохранились два боковых флигеля господской усадьбы, выходящие прямо на дорогу, названы Лунины, хотя впоследствии эта фамилия нигде более не упоминается. Не нашла Луниных и я, как ни старалась. Сейчас могу об этом сказать уверенно, так как с точностью восстановила всю канву владельцев год за годом.

Но самой стойкой из подобных легенд, которой я и сама отдала дань в первых газетных публикациях, стала легенда о том, что при царе Алексее Михайловиче в дворцовом селе Зюзине, как и в Измайлове, «были здесь заложены два “государевых сада” с виноградником и бахчами, была и тутовая роща на три тысячи корней». А позже имение с пышно разросшимися «государевыми садами» правительница Софья отдала в награду боярину князю Борису Ивановичу Прозоровскому.

В действительности было несколько иначе. Сад в зюзинском имении был заложен на полвека раньше: еще во времена царя Михаила Федоровича боярин князь Алексей Юрьевич Сицкой, получивший Зюзино в 1618 г., держал для него садовника, у которого был двор садовничий и пашни[92]92
  РГАДА, ф. 1209, оп. 2, кн. 9833, № 158, лл. 835–837.


[Закрыть]. Когда был заложен сад, неведомо (не исключено, что еще при Василии Григорьевиче Зюзине во времена Ивана Грозного), но место усадебного сада, судя по всему, не менялось с того века ни разу.

Дворцовым же Зюзино стало при царе Алексее Михайловиче, после того как он наказал боярыню Федосью Прокопьевну Морозову, упорствовавшую в старой вере. После смерти мужа в 1662 г. село Зюзино стало ее владением, так как ее сыну Ивану Глебовичу было всего 12 лет. В 1666 г. после конфискации ее владений оно в числе других было отписано в Дворцовое ведомство. В отписной книге за этот год было отмечено, что в имении уже был большой сад, занимавший площадь до 2 десятин, стояли мыльня белая с сенцами и две избушки[93]93
  РГАДА, ф. 1209, оп. 2, кн. 9838, л. 128.


[Закрыть]. Перечень выращиваемых растений не был назван, но ясно, что закладка сада произошла до того, как Зюзино стало дворцовым владением при Алексее Михайловиче.

Что же в нем росло? Это удалось узнать, когда я обнаружила отписную книгу, передающую Зюзино новому владельцу. И не Борису Ивановичу Прозоровскому, а Василию Федоровичу Одоевскому, о котором не упоминали в этом качестве историки ни в советские времена, ни в дореволюционные. Впрочем, об Одоевском – в отдельной главе. Сейчас – о саде, который через 18 лет, когда село Зюзино из Дворцового ведомства было пожаловано боярину князю В.Ф. Одоевскому, упомянут в отписной книге как «государев... сад, а в саду яблони, груши, сливы, вишни, а под тем садом земли полторы десятины...»[94]94
  РГАДА, ф. 1209, оп. 2, кн. 9843, лл. 981–996об.


[Закрыть].

Как видно, за время владения Дворцовым ведомством сад стал заметно меньше, и кроме общепринятых на Руси яблонь, груш, слив и вишен никаких других культур в саду не отмечено – ни бахчевых, ни винограда, ни тутовых рощ. Зато отмечены две заповедные рощи: «роща сосновая, что словет Грачевник на речке Котле, а по мере той рощи 11 десятин без чети; роща осиновая от рубежа князь Андрея Щербатова и до земли деревни Чертанове 16 десятин». Невероятно, что тутовая роща на три тысячи деревьев могла быть не упомянута, если при переписи подробно перечислено, «что чего отказано» – и пашни, и покосы, и леса, и выпаса для животных, и земли под гумном с подробными размерами, «и в житницах молоченой, а в полях земляной хлеб». Двора боярского, а теперь уже государева, уже не стало (видно, деревянный терем бояр Морозовых пришел в ветхость и был разобран, а другого строить не понадобилось).

В те годы и в городе Москве, и в подмосковных боярских поместьях, и в ближнем к Зюзину дворцовом селе Коломенском уже имелись сады. Искусство местных садоводов отметил Адольф Лизек, секретарь посольства от императора Римского Леопольда к великому царю Московскому Алексею Михайловичу в 1675 г. в своем сочинении, написанном по возвращении в Вену. Судя по описанному в его книге путешествию, Лизек посещал село Коломенское и, скорее всего, рассказывал о коломенских дворцовых садах (впрочем, и село Зюзино вместе с соседней с ним деревней Новозаборье, что на берегу речки Чертановки, числились в том году в дворцовой Коломенской волости).

«Смородины, вишен, яблок, слив, огурцов, арбузов и дынь родится множество, отменной доброты и необыкновенной величины. Нам подавали дыни весом более 20 фунтов, и люди, заслуживающие полное доверие, утверждали, что бывают дыни в 30 и даже в 40 фунтов. Искусство помогает Природе.

Посадивши дыни, русские ухаживают за ними следующим образом: каждый садовник имеет две верхние одежды для себя и две покрышки для дынь. В огород он выходит в одном исподнем платье. Если чувствует холод, то надевает на себя верхнюю одежду, а покрышкою прикрывает дыни. Если стужа увеличивается, то надевает и другую одежду, и в то же время дыни прикрывает другой покрышкой. А с наступлением тепла, снимая с себя верхние одежды, поступает так же и с дынями»[95]95
  Сказание Адольфа Лизека о посольстве от императора Римского Леопольда к великому царю Московскому Алексею Михайловичу в 1675 году. Перевел с латинского И. Тарнава-Боричевский. СПб., 1837. С. 59.


[Закрыть].

Сады не пропали ни при князе В.Ф. Одоевском, ни при следующем владельце Зюзина, боярине князе Борисе Ивановиче Прозоровском, который тоже держал в имении садовника. «В 1704 г. в селе были дворы: вотчинников, прикащичий, конюшенный и садовника и 12 дв. крестьянских»[96]96
  РГАДА, ф. 1209, оп. 1, кн. 9816, № 8, лл. 45–47.


[Закрыть]. А после кончины князя Б.И. Прозоровского, по его завещанию, в 1719 г. имение опять стало государевым. Сады, судя по всему, перешли под владение императрицы Екатерины I, как и все государевы сады. При садах держали 2– 3-х садовников, значившихся как дворовые деловые люди. «Оные дворовые люди пашни своей не имеют и на вотчинника не пашут... Только сберегают вотчинника нашего сады... и получают от вотчинника нашего хлебною дачею по осьмине на месяц, а денежного жалованья не удается...» При переписи, состоявшейся в 1719 г., село Зюзино значилось «за благородной Государыней Императрицей Великой Княгиней Екатериной Алексеевной», супругой Петра I[97]97
  РГАДА, ф. 350, оп. 2, д. 1803, лл. 236, 252.


[Закрыть]. А уже через два года, в 1721 г., как отмечено в первой ревизии (1723 г.), «вышеписанная вотчина указом Ее Величества Всепресветлейшей Государыни Императрицы Всероссийской Екатерины Алексеевны пожалована» морского флота лейтенанту князю Александру Никитичу Прозоровскому, родственнику Б.И. Прозоровского[98]98
  РГАДА, ф. 1209 (Дела старых лет Москвы), кн. 9900, № 10, лл. 658–661об.


[Закрыть]. Царские садовники были переведены в царский дворец при селе Воробьеве. Но доставшиеся Прозоровскому дети садовника стали спустя годы теми людьми, что ведали в боярском поместье садами.

Господские сады в Зюзине не исчезли при новом переходе села из дворцового во владельческое. С 1721 по 1780 г. Зюзино было во владении трех поколений князей Прозоровских, родственной ветви князя Бориса Ивановича Прозоровского. И среди дворовых людей всегда были садовники, а в господской усадьбе содержался сад. При Генеральном межевании в описании владения Анны Борисовны Прозоровской записано: «Дом господский деревянный, при нем сад с плодовитыми деревьями»[99]99
  РГАДА, ф. 1355, оп. 1, д. 775, Описание г. Москвы и его уезда... и экономические примечания, № 87, л. 46.


[Закрыть]. Особенное развитие они получили при Ирине Ивановне Бекетовой, которая приобрела Зюзино по закладной в 1785 г. у Ирины Афанасьевны Князевой. Наследница богатых заводчиков Мясниковых, Ирина Ивановна значительно преобразовала усадьбу и, конечно, сад. При ней был возведен новый каменный господский дом, расширен усадебный сад и заложены другие сады, а также оранжереи. В описи имения, относившейся к 1831 г., когда владельцем стал ее наследник, сын Петр Петрович, дается колоритное описание ее садов.

Большой усадебный сад, как и дом, обнесенный вдоль дороги каменным забором, располагался за правым флигелем, что стоял дальше от церкви, и позади всего дома, на склоне оврага. В этом саду в открытом грунте плодоносили 1641 яблоня разных сортов, 109 груш разных сортов, 18 гряд английского сафьянного крыжовника и 4 гряды гладкого, а также вишни, терновник, земляника, смородина и малина разных видов и сортов.

Часто в господских садах того времени заводились оранжереи. Но у Бекетовой был необычен подбор растений для оранжерей: виноградная, две ананасных, персиковая, абрикосовая, лимонная, две сливовых, а также огуречная теплица и выставочный сарай, где хранились деревья в кадках и горшках. В оранжереях росли в грунте 13 виноградных деревьев и 47 молодых виноградных деревьев в горшках, ананасных планок и деток – 841 шт.; в грунте же росли 8 персиковых деревьев, 14 абрикосовых, 41 грушевых разных сортов, 28 вишневых шпанских. Среди выставочных деревьев в кадках или горшках значились: персиковых старых – 133, молодых – 12, абрикосовых – 98, ананасной земляники – 628, лимонных деревьев старых – 172, померанцевых старых – 16, лавровых – 8, шелковиц – 4 и множество других деревьев и цветов, названия которых сейчас даже понять трудно. Знакомы лишь меньше половины из приведенного в описи перечня этих растений: лаврус шиндамос – 1, гранатовое дерево – 1, грецких дерев старых – 2 и молодых – 4, жасминов простых – 213 и желтых – 4, гераней разного сорта –140, гардензий – 162, розанов китайских – 35, канцырольных –76, штамбовых – 88, месячных – 95, кактусов султанов – 10 и кактусов гландиерлеров – 10, розмаринов – 26, больдонеж – 6, гвоздики разного сорта голландской – 100, плющихи – 4, кипарису – 38, лаврусов типусов – 2, еще и молодых – 5, каральной или жидовской вишни – 40, лабелии – 25...

Напротив дома, через дорогу, находился Английский сад, загороженный с передней стороны таким же, как и господский дом, решетчатым в каменных столбах деревянным забором длиной в 65 сажен с каменными воротами, на которых имелась каменная башня с часами. В этом саду росло 24 яблони разного сорта и 2 грушевых дерева.

Еще один помещичий сад, поменьше, назван в описи полевым, так как высадили его за околицей, с той же стороны от дороги, что и усадьба. В нем росло 776 яблонь разных сортов, а также 11 грушевых деревьев и несколько гряд крыжовника и смородины. Небольшой яблоневый сад в 67 деревьев имелся также и в деревне Изютиной, которую Ирина Ивановна купила в 1811 г.[100]100
  ЦИАМ, ф. 49, оп. 3, д. 277, лл. 331–345.


[Закрыть]

В 1844 г. в отчете старосты села Борисоглебского (дворового господина Петра Петровича Бекетова) Тимофея Иванова Мырсова сообщалось, что доходу от садов в урожайные годы получалось 710 руб. в год. Садовником был дворовый Никита Иванов Курылев, а с ним работали его сын Алексей и внуки Абрам и Федор. Садовники работали в господском саду. Но сады, оказывается, были и у каждой крестьянской семьи, величина сада зависела от количества тягол в семье. В этой описи, как прежде в переписных книгах, были указаны все крестьянские дворы и жившие в них семьи. Крестьянам села Зюзина и деревни Изютиной на тягло приходилось по 3 ⅓ десятины фруктовых садов[101]101
  ЦИАМ, ф. 49, оп. 3, д. 272, лл. 195об., 302–303.


[Закрыть]. Например, у крестьянина Андрея Савельева указано: «Имеется сад на 1 тягло в 4-х местах, в коем яблони разных сортов, сливы, крыжовник красной и махровой, смородина белая, красная и черная, оной в хорошем виде».

В селе были сады не только величиной на 1 тягло, но и на два, три и даже четыре тягла. Но, как правило, независимо от размера сады были в хорошем состоянии. Ведь именно с этого промысла крестьяне имели доход, позволявший им оплачивать подати. Состав возделываемых крестьянами культур практически идентичен: яблони разных сортов, сливы, крыжовник красный и махровый, смородина красная и черная, изредка белая[102]102


[Закрыть]. Впрочем, подбор культур не менялся веками. Все зюзинские крестьяне были приучены к уходу за садами и оранжереями. Сады на многие годы стали основным промыслом крестьян и самого Зюзина, и всех окрестных сел. В земских статистических обзорах, составленных в 1882 г., отмечалось, что в Зюзинской волости сады есть в каждом селении у каждого домохозяина.

Жители Зюзинской волости, как отмечалось в Справочной книжке Московской губернии за 1890 г., почти все «состоят из садоводов, воспитывающих вишни, сливы, яблоки, деревья для устройства английских садов. Жители имеют свои питомники, вывозят на Цветной бульвар позднею осенью и раннею весною молодые деревья для торговли; они разводят всех сортов клубнику, малину, крыжовник; занимаются обширною посадкою картофеля и отчасти посевом зернового хлеба: ржи и овса». Для села Зюзина это особенно характерно, так как садовый промысел несколько веков был основным.

Колхозный садовник Михаил Иванович Князев на колхозном питомнике, 1947 г. Фото из коллекции автора

Алевтина Борисовна Птушкина с урожаем из приусадебного сада, 1955 г. Фото из коллекции автора

Разведение и поддержание крестьянами садов стимулировалось при всех правителях, начиная от Ивана Грозного до Иосифа Сталина включительно. И после революции садово-огородная специализация крестьянских хозяйств не изменилась. С октября 1918 г. в Зюзине действовал сельский крестьянский комитет общественной взаимопомощи (К.К.О.В.), в 1926 г. крестьяне организовали Зюзинское сельскохозяйственное кооперативное семенное товарищество, а в марте 1928 г. – трудовую садово-огородную сельскохозяйственную кооперативную артель. В том же году в Зюзине работал и Зюзинский с/х кружок[103]103


[Закрыть]. Через два года, в процессе сплошной коллективизации, 1 апреля 1930 г. с/х артель преобразовалась в колхоз имени 9 января (с 1950 г. – имени Молотова), в котором одной из основных направлений было садоводство. Сразу после образования колхоза из Госземимуществ колхозу передали сад Ивана Ивановича Житницкого 4,2 га (700 шт. плодовых деревьев), бывший усадебный сад Романова 9,50 га (101 плодовое дерево)[104]104


[Закрыть]. Колхозный питомник снабжал саженцами не только все окрестные селения, но и вывозил их для продажи в Москву. Особенно славилась местная смородина. За саженцами приезжали отовсюду. В самых популярных российских породах смородины есть «зюзинские корни».

В Московской, Тульской и Рязанской областях к 1953 г. в стандартный ассортимент была введена слива Зюзинская (Королевская, Зюзинская скороспелка). У сливы очень крупные, до 50 г, кисло-сладкие, очень приятные на вкус плоды, созревающие в конце августа[105]105


[Закрыть]. Судя по всему, это та самая слива, которая много веков плодоносила в зюзинском крестьянском тягловом саду. И этот сорт, пожалуй, есть самый важный вклад села Зюзина в историю русского садоводства.