Текст книги "Дар Королевы (СИ)"
Автор книги: Светлана Людвиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
– Не скажет. Ее брат один из министров Деянира. Если я ее обвиню во лжи, она не отмоется. Она не рискнет так подставляться.
– Министр? – у меня глаза полезли на лоб.
– Да, они с родителями на стороне Мирослава, а старший брат в Рейхерда остался. Что ты так удивляешься? Здесь половина академии таких. Машка с сестрой, например, перед поступлением сбежала, у Степы отец тоже чуть ли не один из генералов.
– А у тебя…
– У меня все в порядке хорошо, принцесса. Пошли ужинать?
Я неуверенно кивнула и пошла следом за Богданом, который подавал мне свою руку, чтобы я смогла забраться по лестнице без травм. Сейчас я вообще не представляла, что бы здесь делала, если бы не познакомилась с ним.
XIX
Я думала, что мы с Юрой все еще в ссоре, но после моего превращения в Миранду он об этом подзабыл. Правильно, наверное, Ария всегда говорила, что мы с этой ссорой ведем себя как маленькие. Но общаться мы как раньше не стали, просто напряжение спало.
Поэтому когда утром в пятницу меня разбудили громким стуком в дверь, я и представить себе не могла, что ко мне ломится Юра. Иначе бы хотя бы причесалась, оделась и умылась, а так я встретила его заспанная, всколоченная в атласном халате и теплых тапочках.
– Ну и лицо ты себе отхватила, даже спросонья сущий ангел, – вместо приветствия огорошил старый друг.
– И тебе доброго утра, – кивнула я, пропуская комплимент мимо ушей. Все-таки идиотка я, слепила бы себе в школе такую мордашку и горя бы не знала: никаких комплексов, никакой неразделенной любви… Только родители бы всю плешь проели. – Сколько времени?
– Без десяти восемь. Я решил к тебе перед завтраком заскочить, поговорить надо.
Я чуть не взвыла. Неугомонный жаворонок! Я его каждый день жду-жду, мечтаю, но ему приспичило завалиться с утра пораньше в мой выходной.
– И о чем? – спросила я, не выдавая своего состояния. Но если он сейчас спросит про то, люблю ли я его, я с чистой совестью скажу, что ненавижу. По выходным я люблю спать.
– Мне с утра мама позвонила, просила тебя предупредить: твои родители собираются сделать тебе сюрприз и переехать в тот город, где ты вроде бы работаешь.
Я сглотнула, ужаснувшись, схватилась за сердце. Мои родители, которые никогда не поддерживали вранье, в отличие от бабушки, и предпочитали вести тихий образ жизни, сейчас ой как некстати.
– Плохо… Как бы их убедить сидеть на месте, если я ничего не знаю.
– Я тут думал, – начал Юрка, но остановился, когда я бросила на него взгляд.
– Ну, говори, говори! У меня сейчас голова не соображает, я в панике.
– Даже если мы их сейчас отговорим и остановим, долго кота в мешке не утаить. Они не обрадуются, когда узнают, во что ты ввязалась, а народ может пронюхать, что ты самозванка. Я понимаю, что все очень круто: с тебя пылинки сдувают, лицо настоящей красавицы, ты принцесса и все дела, но может пора прекратить?
Я от возмущения чуть не задохнулась, мигом слетели остатки сна.
– Ты понимаешь, что я сейчас не смогу повернуть назад?
– Выход всегда есть. Я понимаю, что дядя Мирослав впадет в ярость, но ведь можно инсценировать смерть принцессы Миранды. Спокойно вернешься домой, поступишь в нормальный институт… Тебя никто здесь силой не удержит.
– Да причем тут Мирослав?! – не поняла я, повышая голос. – Вообще-то мы сражаемся за Рейхард. И уж ты-то должен об этом знать.
– Я знаю. Я и сам хочу сражаться, но если выбирать между тобой и Рейхардом, то я лучше выберу тебя. Снеж, мы как-нибудь справимся сами. Правда не стоит, тебе же тяжело, я вижу. К тому же ты не просто помогаешь, ты в самом центре событий. Ты слишком много на себя взяла, я боюсь, что ты не выдержишь.
– Да мне нелегко. Но ты же не думаешь, что я смогу спокойно отойти в сторону, когда единственная могу помочь? Я действительно хочу спасти этот город.
– Да черт с ним с городом! – вдруг взорвался Юрка. – Живем мы тут и все в порядке!
– Ты его вообще видел? – сдержалась я, сложила руки на груди. – Нет? Так попроси кого-нибудь сводить на экскурсию, того же Мирослава. Или я могу с тобой прогуляться. Ты все равно не увидишь того, что вижу я, но непередаваемые впечатления гарантирую. Он ужасен, он умирает, через него постоянно какие-то твари лезут в другие миры. Сюда, кстати, тоже. Я не претендую на роль спасительницы всех миров, но мне совесть не позволит отсиживаться в стороне.
Юрка выдохнул, хотел что-то еще мне сказал, но нахмурился и передумал. Бросит только:
– Ладно, делай как знаешь. Хочешь оттягивать неизбежное – тяни. Про родителей я тебя главное предупредил.
– Спасибо, – только и смогла выдавить я.
– Не за что.
Я еще долго стояла посреди комнаты, не зная, что делать. Юрка подсказал мне один очень удобный вариант. Слишком удобный. Чересчур. И безумно страшный.
Я нашла свой старый сотовый с не цветным дисплеем в тумбочке. Долго смотрела на него, словно гипнотизировала, а потом надавила на кнопку отключения.
– А если мама позвонит? – спросил Игорь.
– Вот поэтому и выключаю, – спокойно отозвалась я.
Игорь не понял, но уточнить не успел, поскольку я вытащила из шкафа обтягивающее красное платье с высоким воротником и ушла в ванную приводить себя в порядок.
Мирослав отыскался в спортивном зале. Я не стала его отрывать от работы, даже когда он заметил меня. Просто застыла в дверях и бестолково смотрела за беготней студентов. На перемене ректор, вытирая полотенцем собственный пот, подошел сам:
– Чего тебе?
– Поговорить, – начала я издалека, краем глаза косясь на учеников.
– Не коси, и так понял, что без свидетелей хочешь разговаривать. В общем, тебе повезло, у меня сейчас перерыв.
В полном молчании мы пошли в его кабинет.
– Ну, что стряслось-то? – спросил он, как только закрыл дверь на ключ.
Он был добрый, потный и в спортивном костюме, который уже давно пора менять. В общем, выглядел как настоящий мужчина.
– Насколько сильно вы можете вмешаться в немагическую бюрократию? – спросила я, присаживаясь в кресло без приглашения.
Ректор все равно еще минут десять будет вытираться, пить литрами воду и выжимать свою мастерку.
– Не понимаю, на что ты намекаешь, – честно признался оборотень. – Давай конкретно: что нужно сделать? А там я уже скажу, что могу, а что нет.
– Я бы хотела, чтобы вы инсценировали мою смерть.
В комнате повисла пауза, ректор даже отложил все свои дела. Он озадаченно посмотрел на меня, нахмурив брови, я старалась спокойно отвечать на его взгляд.
– Миранда, не хотите ли объяснить мне, какие цели вы перед собой ставите?
– Мне сегодня сообщили, что мои родители хотят переехать в город, где я якобы работаю.
– Незадача, но всегда можно что-то с документами подделать, чтобы это предотвратить
– Дело даже не в этом, – вздохнула я, – мои родители, особенно мама, вряд ли на этом остановятся. Бюрократия с квартирой вопрос временный. И другие уловки тоже долго не продержатся. Мое же становление как принцессы, постоянно. Я сомневаюсь, что они так просто откажутся от меня.
– Можно припугнуть, – любезно предложил Мирослав.
– Только попробуйте! – сейчас я на полном серьезе и осознанно повысила на него голос.
Барон сел, складывая руки на столе в замок. Мы долго смотрели друг на друга молча, пока он не спросил:
– И чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы Снежана Белова, которая официально сейчас работает продавцом косметики в одном из соседних городов, умерла, – выдохнула я, замирая от сказанных слов.
У меня самой в этот момент кружилась голова, но почему-то разум подсказывал, что это единственно верный и возможный вариант. Мирослав спокойно достал из стола коньяк, плеснул его в рюмку и неожиданно подал ее мне:
– Выпей.
– Зачем?
– Чтобы успокоиться.
– Я спокойна.
– Я вижу, – ехидно ухмыльнулся он, ставя рюмку на стол, а коньяк убирая обратно, – захочешь – выпьешь.
– Не захочу. Так и алкоголиком стать не долго.
Ректор усмехнулся еще раз, разглядывая мое напряженное в своем спокойствии лицо.
– Вообще-то долго, но не хочешь – не надо. Ты уверена в своем решении?
– Да, – еще раз выдохнула я, снова как будто бы ныряя в прорубь.
– Ты не оставляешь себе путей к отступлению.
– А вы думаете, в случае неудачи мне удастся скрыться или отступить? – возмутилась я, понимая, насколько это невозможно.
– Всякое бывает.
– В общем, в это мне верится как-то меньше чем в то, что мои родители могут серьезно попутать карты. Конечно, то, что принцесса Миранда раньше преподавала под именем Снежаны Белой уже не скрыть, но не дать моим родителям заявить, что я никакая не приемная дочь, можно еще попытаться. К тому же, – я отвернулась, глядя куда-то в стену, – я бы не хотела, чтобы их хоть как-то в этом вмешивали. С ними не должно ничего случиться.
– Тогда я постараюсь еще и переселить их в подальше, чтобы тебе было спокойнее. Можешь не беспокоиться и отдыхать, я всем займусь.
– Спасибо, – я кивнула и направилась к выходу, с трудом держа голову поднятой. – И еще…попросите Нину Алексеевну, чтобы Юра не узнал раньше времени? И остальные в академии, естественно, тоже.
Он кивнул.
Как-то страшно становилось от всего что ли. Я, видимо, только сейчас начала понимать, что все взаправду, а не во сне происходит. И что у всего есть не только положительные стороны и права. Есть еще и минусы и наши обязанности перед другими. Похоже, что из этой паутины уже не выбраться на свободу. Остается только попытаться перебить всех пауков.
– А ты сильнее, чем мне казалось, – догнал меня у самых дверей голос Мирослава.
– Спасибо, – кивнула я, и вышла, не желая слушать продолжение.
И мир упал к моим ногам, но это значило только то, что рухнуло все, на чем он держался. Я сильная? Я смогла решиться на такое, и этим надо гордиться? Действительно, разорвать со своим прошлым, особенно если оно было хорошим, может не каждый. Ума не хватит.
XX
На улице было безветренно. Небо затянуло тучами, предвещавшими скорый снег. Однако солнце, которое сегодня пряталось, освещало этот мир так спокойно, что он казался безмятежным. От холода слезы замерзали прямо на щеках. Ком в горле мешал дышать. По всем канонам на улице сегодня должно быть пасмурно и грустно, а не так беззаботно сказочно.
Людей пришло не так много, чтобы путаться в знакомых, но и не настолько мало, как я ожидала. Кто-то молча смотрел на происходящее, женщины и девушки в основном лили слезы. Обнимая отца, чтобы не упасть на замерзшее дерево гроба, рыдала мать.
Я смотрела на нее, понимая, что хочу сейчас броситься к ней, обнять, утешить, сказать: «Не плач, мамочка, со мной все хорошо!» Но как вкопанная стояла на месте, сдерживая себя тем, что сама так решила. Отец был бледен, молчалив и каждую свободную минуту курил, хотя не брался за сигареты уже лет десять. В душе все разрывалось, хотелось плакать. Пара слезинок скользнула по моей щеке, пользуясь тем, что на похоронах все равно можно.
На остальных я мало обращала внимания, не используя то мгновение, о котором многие мечтают, обиженно забившись в углу. Сколько бы хороших слов сейчас ни сказали, свои похороны это ад. Может быть, и исполнится мечта о том, что они поплачут. Вот только, вряд ли ты будешь этому рад. Чужие слезы никогда не приносят облегчения.
Не знаю, что сделала бы, если бы у меня на плече не лежала рука Олега, представляющего компанию, в которой я якобы работала. В голове стоял шум, и я почти не разбирала слов, особенно, если они были адресованы не мне. Так хотелось вернуть все назад и наплевать на тот момент, когда я зашла в кабинет к Мирославу с решительным видом. Да горели пропадом все эти интриги вместе с проклятым городом! Прав был Юрка…
– Эй, – шепотом позвал меня оборотень, чуть дернув за плечо, – у тебя сегодня день рождения что ли?
– Мое день рождение в августе, – беззвучно ответила я.
– Но кто-то сказал, что похороны проходят в твой день рождения.
– В день рождения Снежаны, – поправила я, вытирая с лица очередную слезу.
После этого вопроса, я отвернулась и старалась не смотреть на родителей. И не думать. Ни о чем. Только глупо повторяла какую-то песенку, услышанную случайно на улице. Чтобы мыслей посторонних не было.
– А в августе значит у Миранды? – ледяным тоном осведомился Олег, наблюдая, как я киваю головой. – Ну, ты и железная…
– Разве? – спросила я, прекращая говорить, как только поняла, что сейчас сорвусь.
– По крайней мере, очень сильная.
– Олег, – я всхлипнула, прикусила губу, и быстро продолжила, – я пойду.
– Я с тобой?
Я покачала головой, пытаясь сказать, что мне нужно побыть одной.
– Ты… здесь официально… а я так… по глупости… я пойду, прогуляюсь… не переживай…
– Иди, – ответил он, погладив меня по плечу.
И я чуть не бежала из этого места, чтобы не видеть лиц, не слышать слов, не ощущать боли. Погребения я просто бы не перенесла. И прощание-то далось мне тяжело.
Я глубоко вдохнула зимний воздух уже за территорией, где проходила первая часть моих похорон. Резким движением руки стерла слезы, которые пытались бежать. Бледная кожа без перчаток тут же покраснела. Дыхание выровнялось, но набежавшие тут же как мухи на мед мысли снова попытались вернуть меня в бездну отчаяния.
– Золото, золото, золото, златые облака, – тихонько запела я, делая шаг по направлению к дороге.
– И золотыми каплями течет с горы река.
Я шла, не разбирая пути, только иногда оглядываясь по сторонам, чтобы не попасть под машину.
– Золото листьев осенью на землю упадет, и кто-то в горы серые его искать пойдет. И кто-то в горы серые его искать пойдет.
Я шла, шепча песню, которую давно знала и случайно услышала сегодня. Сапоги приминали старый снег под ногами, взгляд бездумно скользил по старым знакомым улочкам, выбирая направление. Я не знала, куда мне идти, как. Поэтому определилась только с тем, что повернулась спиной к двору, где раньше жила. Не сегодня, не туда.
– Гласит народная легенда, что нету золота в горах.
Никогда бы не подумала, что заставлю своих родителей так страдать. А ведь больно и мне самой. По сути, я сделала это ради своей прихоти, потому, что слишком привыкла к новому лицу, чтобы отказаться от него. Я судорожно вздохнула.
Наш райончик был небольшим и находился почти на краю города. Конечно, я могла бы призвать метлу и сразу полететь в академию. Но сейчас мне не хотелось никого видеть и слышать. Поэтому я решила, что просто пойду по направлению к тому городу, который расположился ближе всего к центру Рейхардской оппозиции. Когда устану, полечу.
– Но люди с континента искать его идут на свой страх.
Мне нравилось в детстве убегать далеко от дома, пока никто не видит, и знакомиться там с ребятами. Я чувствовала себя путешественницей. Мне всегда было тесно в мире, ограниченном какими-то рамками. Настолько тесно, что я даже придумывала свой. Теперь меня не связывает ничего. Но почему-то я не радуюсь. Наверное, потому что свобода – это пустота.
– И может быть, когда-нибудь оно найдется, открыв народу счастья путь…
Я не задумываясь, отказалась от своих родителей, взамен на волшебный мир. Странное ощущение того, что я еду по дороге и перепутала поворот. Только вот вернуться уже нельзя, потому что движение одностороннее. Я чертова эгоистка, которая думает только о себе. Спасти, сохранить, защитить… Разве я могу что-то, когда причиняю такую боль своей собственной семье?
– Но только пока тайна эта остается, ты не желаешь ли рискнуть?
Вообще, близкие люди страдают от нас больше всех. Многие пытаются отговориться, мол, на то они и близкие. Но на самом деле просто не задумываются о том, что нашим родным бывает намного больнее, чем они показывают. Казалось бы, это так просто, сохранить, уберечь. Но ты сам делаешь широкий шаг и в очередной раз заставляешь любимые сердца разрываться на части.
– Золото, золото, золото, златые облака.
Наш район заканчивался большим мостом, по которому сломя голову неслись машины. Кто возвращался из деловой поездки, кто спешил в небольшой загородный домик. Все они составляли непримиримое течение дорожной реки. Я, оглядываясь по сторонам, чтобы меня никто не сбил, перешла на мост.
– И золотыми каплями течет с горы река.
А ведь я же сейчас в этом городе совсем одна. Мама, папа, они хотя бы есть друг у друга. Надеюсь, они перенесут весь тот ужас, который я устроила им. Я уже поплатилась за этой. Я увидела их боль, я пропиталась ей, и осталась одна утопать.
– Золото листьев осенью на землю упадет, И кто-то в горы серые его искать пойдет. И кто-то в горы серые его искать пойдет.
Я вступила на мост, идя вдаль. Пока еще над землей, не доходя до воды. Как я могу пытаться защитить целый мир, если не смогла уберечь двух дорогих мне людей? Вряд ли из меня получится хорошая королева. Разве что, идеально холодная и эгоистичная. У нас это почти как образец правительницы.
– Авантюристы, аферисты все тянутся давно сюда…
Наверное, я сегодня действительно умерла. Я не чувствую внутри ничего, разве что огромное ничем не заполненное пространство. Так трудно сейчас осознать, что нужно делать. Как следует поступить, и будет ли мое решение действительно правильным. А если подумать, то что такое правда, правильность?
– Но, как гласят артисты, найти его здесь просто беда.
Все это субъективно. Я не могу сказать, правильно ли я поступила. Возможно, своим решением я спасу кому-то жизнь. Но сейчас я вижу только то, что я разрушила ее своим родителям. Но одновременно спасла их от возможных неприятностей, которые могли бы обрушиться на них из-за меня. Что на самом деле правда?
– А, впрочем, может кое-где оно таится, не веря этой ерунде…
Я вышла на тот участок моста, который находился над водой. Ветер усилился, развевая в разные стороны мои длинные волосы, которые я не спрятала под шапку. Я без особого энтузиазма пыталась отвести их руками назад, но они упорно лезли, куда не следует. Чужие волосы, чужое лицо, чужая жизнь, даже характер уже не мой.
– И не желает никому пока раскрыться. А, может, повезет тебе?
Где Я? Обломки моей жизни потеряны среди надежды тысячей других. Не хочется идти вперед, нельзя развернуться назад. Мне кажется, что я забыла что-то очень важное. Я всего лишь хотела изменить свою жизнь, а в результате просто потеряла ее. Теперь ничего нельзя, и ничего не хочется. Кажется, надо что-то делать.
– Золото, золото, золото, златые облака, и золотыми каплями течет с горы река.
Слева от меня проносился бесконечный поток машин, который не замирал ни на секунду. Они куда-то спешили, норовя обогнать друг друга. Справа, несмотря на зимний мороз, бурлила в своей необузданности река. Все-таки велики грехи твои, человек. И даже в самые страшные холода нет покоя вечной страннице из-за величественного прогресса, который с каждой минутой убивает нас все больше.
– Золото листьев осенью на землю упадет, и кто-то в горы серые его искать пойдет. И кто-то в горы серые его искать пойдет.
С одного края бурлила жизнь, с другого неслась смерть. Но любой мой шаг в ту или другую сторону мог стать для меня фатальным. Творения человечества, летевшие рядом. Создание природы, бегущее далеко внизу. Шаг влево. Шаг вправо. Так легко сейчас найти свою настоящую смерть. Надо просто перешагнуть через бордюр, который отгораживает меня от этого.
– И старичок белобородый, и статный дивный эльф…
А здесь, где я иду, так спокойно и тихо, что даже не верится. Только ветер напоминает мне о том, что меня окружает. Под ногами тонкая полоса асфальта, огороженная с двух сторон. Я на грани.
– Одну найдут дорогу и двигаются все вперед по ней.
Это своеобразная граница двух миров, двух жизней, двух людей. Я сейчас иду по ней, как будто балансируя. Я могу свернуть в любую минуту туда, куда мне заблагорассудится. Проблема только в том, что любое мое решение приведет к смерти.
– Быть может, из них кто-либо его откроет, и сочинят про это стих.
И, чтобы выжить или дойти до конца, мне надо остаться собой. Нельзя уходить с грани. Но она бесчувственная и безжизненна. По сути, эта полоса никому не нужна, она только мешает слиться воедино двум стихиям. И я сейчас иду по ней. Сумею ли я дойти до конца? Или, это будет только началом?
– Ведь целый континент тогда от счастья взвоет. А, может, ты возглавишь их?
– Снежинка! – окликнул меня знакомый голос.
Только сейчас я поняла, что давно уже дошла до конца моста, а на повороте стоит черная машина с тонированными стеклами, из которой выглядывает веселая Ария. Слабая улыбка, перемешанная с удивлением, появилась на моем лице. Мне просто было очень приятно видеть эту девушку.
– Хватит на меня пялится, я без шапки, у меня сейчас уши замерзнут, – сообщила она мне.
Я, послушно кивнув, обежала машину, села на переднее сидение. Сзади тут же что-то подскочило ко мне, положило лапки на плечи и гордо сказало: «А!»
– А что ты мне не сказала, что ты с Рэмом?
– И что бы ты сделала?
– Села бы сзади, – решила я, потому как очень хотелось сейчас прижаться к дракошке и почувствовать, что хоть кто-то есть у меня родной. Вот уж этому чуду я никогда не сделаю больно.
– Нет, – усмехнулась Ария, заводя машину, – хотя бы в первую дорогу я тебя никому не отдам!
– В первую? – удивилась я, сообразив, куда она меня повезла. Мы ехали не загород.
– Да. Юрка все-таки узнал, что ты учудила. Орал, кричал и топал ногами, но я отговорила его мешать. Но мне вдруг захотелось тебя кое-куда свозить.
– И куда мы едем?
– Честно говоря, я плохо разбираюсь в названиях ваших улиц. Знаю только, что там у вас Храм находится, а буквально за остановку до этого – клуб.
– Ты меня что ли на кладбище везешь? – испугалась я, разглядывая дорогу впереди.
– У вас там кладбище? В центре города?
– Ну, есть одно, – смутилась я, понимая, что как-то неудобно получается.
– Странный город, – пожала плечами Ария, – но ты можешь радоваться. Я везу тебя в другое место.
Мы ехали около десяти минут, в течение которых завхоз развлекала меня веселым и беззаботным трепом. Я даже стала забывать события сегодняшнего дня, все дальше отгоняя в сознании образ грани, между мостом и рекой.
До кладбища мы действительно доехали, но, когда я уже испугалась, что Ария все же решила меня заманить именно сюда, повернули на какую-то улочку, которую я раньше не видела. Дорогу окружили деревянные покосившиеся дома, между ними то и дело сновали люди, заставив нас сбросить скорость. Где-то рядом крикнул петух, сильно напугав меня. Для чьего-то мобильника это было слишком громко и правдоподобно. Совсем деревня. А мы кладбищу в центре города удивляемся.
Мы приехали. Поодаль от всех деревянных домиков, стоял их куда более молодой кирпичный собрат. Вообще, он напоминал домик волшебницы в лесу, который цветет даже зимой. Его стены украшали рисунки крупных разноцветных гербер, а крыша была зеленой.
– Куда ты меня привезла? – спросила, выходя из машины вслед за Арией. Рэма она деликатно попросила подождать нас внутри.
– В гости к одной приятной женщине, – она уже подошла к двери и постучала.
Послышались шаги, как будто по лестнице. Ария хитро улыбнулась, как только услышала их, и сказала мне словно невзначай:
– Кстати, ее зовут Валерия Анатольевна, она мать Селены, которая после восстания покинула Рейхард. Так что, думаю, ты можешь называть ее бабушка Вэл.
И не успела я ничего сказать, как дверь домика открылась, являя нам его хозяйку. Она была высокой и очень худой. Кожа на высохшем теле, кое-где висела, но почти не заметно. Особенно, если учесть, что ей сейчас около восьмидесяти лет. Длинная безупречно черная коса кольцами обвивала голову, словно змея. Сама же женщина выглядела просто восхитительно, сохранив в таком возрасте не только горделивую осанку, но и красивое, несмотря на морщины, лицо.
– Ария, дорогая моя! – она обняла завхоза, не замечая меня, потому что я стояла немного за углом. – Ты все же решила в кои-то веки навестить старую больную женщину! Я так рада!
– Здравствуйте, Валерия Анатольевна! Я по вам очень соскучилась. Однако сегодня я здесь потому, что хочу вас кое с кем познакомить.
Она жестом указала на меня. Минута молчания. Валерия, отказываясь понимать, качала головой, прикрывая рот ладонью.
– Здравствуй, бабушка, – робко сказала я, не зная, что придумать более оригинального.
– Господи, спасибо! – прошептала она и бросилась со слезами меня обнимать. – Миранда, солнышко мое!
Я только и смогла, что улыбнуться и обнять ее в ответ. Что-то в моей душе оттаяло. Сначала робко и неуверенно упала первая слеза, потом я разрыдалась в голос, прижимаясь к ней крепче. Я плакала оттого, что было сегодня, вспоминая весь день от начала до конца. Пусть думает, что я счастлива ее видеть. Так всем легче.
– Девочка моя, – причитала она, стоя на морозе в одном домашнем платье, – как же счастлива тебя видеть! Ну, ладно, – встрепенулась она, вытирая мои слезы, – пойдем в дом, моя дорогая. Что же я тебя на улице держу?
Она утащила меня в дом, следом за нами, улыбаясь тепло и нежно, зашла Ария. Бабушка, суетясь, усадила меня на кресло. Ария присела сама, очевидно не первый раз находясь в доме.
Помещение внутри оказалось просторным, теплым и дорогим. Весь первый этаж занимал большой холл с камином, совмещенный с кухней, спрятавшейся за перегородкой. У дальней стены располагалась широкая дубовая лестница, уходящая наверх. Стены были обиты бардовой тканью, закрепленной золотого цвета рейками, что само по себе придавало дому какой-то королевский шарм. Мебели было немного. В основном стулья, расставленные вдоль стен, стол, несколько кресел, маленький столик на колесиках, который сейчас пододвинули к креслам, и черный занимающий почти все пространство камин. Странным гостем примостился на стене плазменный телевизор.
– Господи, Ария, мне тебя сам Бог послал! – Валерия Анатольевна суетясь наливала заварку, грела чайник и доставала вкусности из холодильника. Правда, в отличие от примерных бабушек у нее не было ничего домашнего.
– Случайность, Валерия Анатольевна, – улыбнулась Ария, сидя стягивая с себя красное пальто.
Я, вспоминая, что тоже не разделась, последовала ее примеру. Завхоз, глядя на меня хуже, чем на Рэма, которые просит ненормированное яблоко, встала, забрала у меня шубку и вышла в коридор к вешалке.
– Где вы умудрились познакомиться? – спросила Валерия, выставляя все на стол. Я хотела нарезать рулет, но она остановила меня, пригрозив мне пальцем. – Нет, нет, моя хорошая! Я все сделаю сама!
Я только улыбнулась и ответила на ее вопрос, в то время как Ария уже вновь расположилась на своем месте:
– В магической академии.
В комнате повисла тишина, Вэл настороженно оглядывала нас, переводя взгляд с одной на другую:
– И что же вы там делали? – она присела на второе кресло, начиная резать рулеты и торты, которые нашла на кухне.
– Мы там работаем, – ответила я, прежде чем Ария успела вставить хоть слово.
– Кем? – опешила старушка, замирая. Я невольно отметила, что даже когда она нагибается, у нее идеальная осанка.
– Я сразу говорю, я к ним не отношусь, я вам не врала, я завхоз! – влезла Ария, возмущенная моей откровенностью.
Правда, возмущение было скорее наигранное, чем реальное. Валерия Анатольевна рассмеялась, глянув на нее:
– Вот по твоим манерам я бы не сказала, что ты занимаешь такую незначительную должность.
– А вы в курсе, что обслуживающий персонал – люди, который обеспечивают весь быт? Так что извините, я там самая главная!
– Ты, внученька, как попала туда?
– Мы случайно столкнулись в городе, где я выросла, с Эдуардом Ольгердовичем. Он выяснил, что я ведьма и пригласил меня преподавать.
– Старый мерзавец, – прошипела она и покачала головой. – Наверняка, он сразу тебя узнал!
– Нет, я была в другом облике, – покачала я головой, еще больше запутывая ситуацию.
Ария неодобрительно посмотрела на меня, но я только повела глазами. Это будет проще, чем, если она потом узнает несколько другую версию от кого-либо.
– Ну, слава Богу, он не допустил этого. Я уже вся испереживалась, что они тебя используют. И все-таки как удачно, что ты все рассказала Арии! Я предлагаю тебе переехать ко мне, ты же не откажешь своей бабушке?
Я опустила глаза, завхоз только печально вздохнула, всем своим видом демонстрируя мне, что с удовольствием бы треснула меня сейчас по голове. Хотя, вообще-то можно было поговорить о том, куда она меня собирается вести хотя бы заранее. Я скоро стану профессионально врать, даже не задумываясь. Главное вспомнить, что и кому говорила.
– Что-то не так? – голос стал командный, но все же с нотками теплоты.
– Я уже решила… и сделала официальное заявление в академии. И вообще для всех. Я собираюсь вернуть себе престол, – я подняла на нее взгляд.
Ее карие глаза были сейчас такими простыми, не выражающими каких-то особых чувств. А потом в них как будто сверкнула молния. Валерия Анатольевна резко встала со стула и, теребя в руках пояс от домашнего платья, стала расхаживать по комнате из стороны в сторону:
– Это Мирослав, да? Это этот проходимец уговорил тебя помочь ему добраться до трона? – она скорее утверждала, хотя некоторые вопросительные нотки в ее голосе все же чувствовались. – Ах, он негодяй! Дочь мою погубил, и внучкой пытается манипулировать! Да я его в порошок сотру этакого прохвоста!
– Он здесь ни при чем! – я повысила голос так, чтобы бабушка меня услышала.
Она медленно повернулась ко мне и строгим тоном воспитательницы сказала:
– Вот только не надо его выгораживать. Наверняка, он задурил тебе голову, так же как и твоей бедной матери. Поверь мне, дорогая моя, этот негодяй просто хочет добраться до трона и использует тебя.
– К сожалению, сейчас скорее я использую Мирослава, – я вздохнула, но взгляд не отвела. – Если бы я сама так не решила, он бы никогда не узнал о том, кто я такая.
Ария утвердительно закивала, понимая, что наш ректор разбирается в этом как корова в печенье. Если бы я так глупо не попалась в Рейхарде, он бы даже не обнаружил, что я вообще представляю из себя что-то полезное.
Бабушка пренебрежительно поджала губы, недовольная моей реакцией. Но все же, видимо, решив, что я ее внучка и ругаться со мной не стоит, спросила:
– И зачем же тебе это, Миранда? Неужели ты жаждешь власти? Или, может, богатства?
– Просто, пока я была в академии обычным преподавателем, – опустила глаза, вспоминая тот момент, когда случайно залезла на антресоли из праздного любопытства, – я нашла вход в Рейхард. Это ужасно… это не город, это ад.
– Они это заслужили, – гордо кинула Валерия Анатольевна.
– А их дети? А внуки? – я вскинула голову. – Кто бы они ни были, чтобы они не сделали, но подобного я не могу пожелать никому. Город, лишенный солнца. Город, где прятаться должны все. Я не хочу видеть этого. Я мечтаю, чтобы солнце над Рейхардом снова сияло. Когда я поняла, что я в состоянии хоть чем-то помочь, я не смогла просто закрыть глаза.
