Текст книги "Лживая птица счастья (СИ)"

Автор книги: Светлана Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

На селе ничего не остается тайным, и его жители быстро приметили, как изменилась учительница и стали посмеиваться за её спиной. Нужно отдать ему должное Антон долго крепился, но мужики окончательно достали его насмешками, намекая, что он уже не боец и прочили ему скорую замену в постели. «Смотри, Антошка, как бы твоя баба не принесла тебе подарочек в подоле. Будешь потом чужого выб…ка воспитывать…», – подзуживали они. Но ревнивец всегда остается ревнивцем как бы он себя не сдерживал. К тому же совсем недавно молчаливая жена взяла моду мурлыкать себе под нос веселые песенки, и почему-то именно они окончательно взбеленили Антона. Потому вечером он специально напился с мужиками, но жгучая ревность застилала ему глаза, и он не удержался, и «принял на грудь» больше обычного. По дороге домой мужик настолько вошел в раж, припоминая счастливый вид жены, что ему почти не потребовалась заводить себя скандалом.

Приподнявшись на локте, Антон с удивлением пробежался глазами по лицу и телу женщины и не заметил ни единой отметины после вчерашних побоев. Личико спящей сияло свежестью и нежной красотой. Такой жена выглядела только в самые первые годы своего замужества. Антон нахмурился, ничего не понимая. Он схватил её так сильно за плечо, что Тамара Васильевна вскрикнула от боли. Моментально проснувшись, она посмотрела на мужа широко открытыми испуганными глазами, – такого еще не случалось, чтобы он причинял ей боль в трезвом виде.

– Давай жрать! Что разлеглась, как корова? – мрачно буркнул Антон, в упор разглядывая похорошевшую жену.

Вскочив, женщина бросилась в кухню. Там она с досадой обнаружила, что нет электричества, и лихорадочно принялась растапливать печку. Позавтракали супруги в полном молчании. Уходя на работу, муж не сказал ни слова, но напоследок так хлопнул дверью, что зазвенела посуда на полках и Тамара Васильевна бессильно опустилась на скамью у стены. Она почувствовала, что вечером будет продолжение скандала с побоями.

– Господи, да за что же мне такое! – с горечью воскликнула она и к её глазам подступили слезы.

Обычно муж, накануне избив её, наутро вставал засветло и падал на колени. Он слезливо просил его простить, обещая больше никогда так не поступать, и не вставал до тех пор, пока Тамара, которой его хныканье было еще омерзительнее побоев, скрепя сердце не говорила ему, что прощает. Тогда Антон, блестя глазами, обнимал её и просил доказать это на деле. Поникнув, она бросала готовку и шла в постель, где как могла, ублажала мужа, выдавливая из себя слова любви. Женщина знала, если она этого не сделает, то вечером он опять напьется и ей снова быть битой, под его вопли о неблагодарных сучках. Поступая таким образом, Тамара Васильевна больше заботилась о ребенке, чем о себе. С болью в сердце она заметила, что девочка в последнее время кричит по ночам: её мучили кошмары.

Взглянув в зеркало, Тамара Васильевна с замиранием сердца вспомнила о прекрасном незнакомце и о чуде происшедшем с ней накануне. Она коснулась своих губ, вспоминая поцелуй, и её сердце сжала тоска. Она подумала без прежней бабской зависти: «Повезло же рыжей красотке! Даже, если они одной породы и она тоже ангел, все равно он – замечательный мужчина!» В её голову полезли дурацкие строчки из песни Пугачевой о «настоящем полковнике» и она засмеялась своим мыслям. «Вот дура! Бери выше! Как минимум, он инопланетянин, – женщина печально вздохнула. – Зря я размечталась о несбыточном, такая красота не про нас, простых смертных». Подперев голову рукой, она пригорюнилась, но вспомнив о дочери, побежала к ней. Тамара Васильевна со страхом взглянула на заспанную мордашку Алисочки, но та весело улыбнулась матери и с изумлением воскликнула:

– Ой, мамочка, ты просто красавица!

– Спасибо нашему светлому ангелу, детка, – грустно сказала она дочери и взяла ее на руки.

– Мамочка, так значит, это он тебя вылечил?

– Да, Алисочка, только боюсь ненадолго.

– Ты думаешь, что папка опять будет драться? – тихо сказала девочка и со страхом заглянула в материнские глаза. От слов дочери женщина вздрогнула и как только представила себе, что ждет её вечером, резко упала духом. Это настолько показалось Тамаре Васильевне невыносимым после вчерашнего чуда, что она решительно выпрямилась и, опустив девочку на пол, серьезно сказала:

– Лисёнок, если все будет плохо так же, как вчера, то беги туда, где живут артисты. Ты помнишь это место? Я тебе показывала!

У ребенка от испуга расширились глаза, но мать твердо продолжала:

– Ничего не бойся! Волки в эту пору на людей не нападают. А там живут добрые люди, они тебя приютят.

Этим же вечером Антон опять явился в стельку пьяным и с порога начал скандалить. Он снова избил жену, а ночью Тамара Васильевна насмерть зарубила спящего мужа топором.

Стоя на пороге дома, Эльза с удивлением увидела идущего к ней хмурого мужа в сопровождении полненькой миловидной женщины в забрызганном кровью платье, которая крепко держала за руку испуганную рыженькую девочку лет семи.

Вопрос ребром. Есть ли действенный метод по предотвращению загулов любящих супругов на сторону? Кроме радикальных, конечно, типа кастрации?

На следующий день, прилетев поздно вечером, Штейн в подробностях рассказал Эльзе историю трагедии приключившейся с человеческой женщиной. Лежа в кровати, он покосился на нее.

– Der Teufel! Пожалуй, стоит отменить наши жесткие игры в постели.

– С чего это вдруг? – насмешливо спросила она.

– Вдруг я забудусь, а ты затаишь на меня обиду, – задумчиво произнес Томас, и со вздохом добавил: – Дорогая, если я тебя когда-нибудь сдуру стукну, лучше сразу дай мне по яйцам, чтобы я не зарывался. Так будет проще, чем ты снесешь мне голову топором.

– Не бойся, Томас, при явном переборе ты сразу получишь адекватную сдачу.

– Значит, я могу спать, не опасаясь твоей топорной мести? Уверена?

– На все сто.

– Слава богу, Эль, ты успокоила меня, – произнес Штейн с преувеличенным облегчением. Закинув руки за голову, он откинулся на подушки.

– Неужели побоище выглядела столь ужасно? – Эльза заинтересованно взглянула на мужа.

– Б-р-р! Очень неэстетичное зрелище, кругом просто море кровищи и кусков мяса. Впрочем, чего ещё ожидать от дилетантки? – ответил Томас и, укоризненно глянул на жену. – Злые вы бабы!

– Глупости! Просто бедняжке попался невоспитанный мужлан. Не доводите нас, женщин до крайности, тогда останетесь при своей голове.

– Сами виноваты, не давайте повода для ревности, а воспитание дело наживное, – фыркнул Томас и вкрадчиво добавил: – Вот ты, моя дорогая, могла бы воспитывать меня лаской.

Эльза засмеялась и провела пальчиками по его груди. Коснувшись его губ поцелуем, она ласково сказала:

– Вот так? Не переживай, мое сердце, в случае чего, я убью тебя нежно.

– Осторожнее, Эль, только не сейчас, я еще пожить хочу!.. Клянусь, если заловлю тебя на измене, ты получишь легкую смерть от моей руки. Ты ничего не почувствуешь… кроме восторга.

– Надо ж, какое невиданное счастье!

Стараясь не разбудить спящую жену, Штейн неслышно встал и, настежь распахнул окно. Достав пачку с сигаретами, он закурил. В комнату ворвался прохладный воздух и запах сигаретного дыма. Он бросил рассеянный взгляд в непроглядную тьму за окном и прислушался к звукам в ночи. В полуночном лесу шла обычная жизнь: тявкали лисицы; коротко с подвываниями взлаивал шакал; сонно вскрикивали спящие птицы, напуганные ночной охотницей, скользящей в неслышном полете на мягких серых крыльях. Где-то далеко в горах раздавался рев маралов: у них начались брачные игры, но рычание барса заставило их мгновенно примолкнуть. «Удачной тебе охоты, мохнатый собрат!» – пожелал ему Штейн и, докурив, притворил створки, Эльза не любила спать при открытых окнах. Он осторожно лег в кровать и обнял прильнувшую к нему жену, но ему не спалось. Почему-то Штейну не давала покоя происшедшая с человеческой женщиной трагедия и его роль в ней. Уставившись в потолок, он заложил руки за голову и задумался.

Вампирское эссе о добре и зле, чудесах и науке

«Как легко манипулировать людьми, выдавая себя за бога! И даже не обязательно быть при этом добрым Вседержителем судеб! Объяви я себя завтра Сатаной и за мной сразу же ринутся толпы фанатиков, с радостью принося мне все положенные по статусу жертвы. И что-то мне подсказывает, что в этом образе у меня последователей будет гораздо больше, чем в образе его милосердного собрата. Хотя при здравом размышлении, как всегда приходит понимание, что количество паствы не компенсирует её качество.

Лучшие из людей, пусть их меньшинство, все равно верят в лучшую божественную ипостась, даже если она слабее и беззащитнее её злобной антитезы. В настоящее время эта темная сила, не скрываясь, рядится в белые небесные одежды, и делами своими полностью извращает суть божественного слова и, следовательно, морали.

Я уверен, что всегда в мире будут существовать добро и зло: они неотделимы от человеческой сути. Как не выжить человеческому роду без мужчин и женщин, как не разделить ин и янь, ночь и день, так не разделить и добро со злом. Как ни противостоят эти понятия друг другу, суть в том, что они – единое целое.

В жизни зачастую так случается, – добро для одного, является закономерным злом для другого, – и никуда нам от этого не уйти. Пора понять – нет рецепта всемирного счастья. Да и нужно ли оно – это всемирное кисельное счастье? Не думаю! Для этого мы слишком, ярые индивидуалисты. И к тому же горькие и жестокие испытания в жизни формируют лучшую часть нашей натуры. Они вырабатывают в нас сопротивляемость к невзгодам и укрепляют силу духа. Главное, чтобы сами испытания не оказались чрезмерными и не свалили душу в пучину безумия.

И это не призыв к злу, боже упаси! Его и так предостаточно в нашем мире! Просто хотелось бы его частично компенсировать. Ведь все мы без труда назовем, что есть зло и чем оно нас так привлекает. Гораздо хуже обстоит дело с его противоположностью.

Что есть добро и почему его так мало в мире? Почему так мнутся и стесняются своей доброты достойные? Почему мы озадаченно чешем затылок, когда кроме десяти известных заповедей, оставленных людям, нас просят сказать, что ещё есть добро? Как поступить в том, или ином конкретном случае, чтобы добро по своим последствиям, если не перевешивало зло, то хотя бы его нейтрализовало? И, как назло, – ведь нет чётко определенных критериев! Только наши собственные субъективные ощущения, которые зачастую нас подводят. В большинстве случаев с горечью приходится констатировать, что просто не знаешь ответа на эти вопросы. Слишком расплывчата категория добра. Вот со злом гораздо проще, оно чётче очерчено.

И на ум приходит закономерный вывод: самое разумное для того, чтобы вычленить добро из болота зла, нужно действовать от обратного. Не нужно совершать ошибок, входящих в категорию непоправимого зла, как-то: полномасштабные войны, массовое уничтожение природы и массовый геноцид по расовому или религиозному признаку. Их нужно свести к безобидному минимуму, потому, что от них идут главные адские круги. А уж с остальной злобной мелочью не составит особого труда справиться каждому самостоятельно, так сказать, в индивидуальном порядке. И то верно, нечего неженок плодить, у нас впереди еще неосвоенная Вселенная!

И немного о чудесах. Это так забавно, что люди всегда настроены на веру в чудо. Всё подчинено ей, этой вере в чудо: и человеческая мораль, и религия, и искусство, и литература. Даже науку сие поветрие не миновало. Причем, разумному человеку вера в чудеса нужна как воздух, без неё нет великих свершений. Просто более совершенный разум выбирает себе более совершенную форму веры в чудеса.

Взять хотя бы ту же концепцию сжатия Вселенной, а затем теорию Большого взрыва. Ну, чем, скажите, она отличается от библейской истории, которую кратко можно изложить в следующих словах.

– Было абсолютное ничто.

– Пришел Бог (интересно знать откуда?)

– Сотворил мир за семь дней (почему не сразу, силенок не хватало?)

И вот взгляд с научной точки зрения на тот же процесс сотворения мира.

– Была точка сингулярности (Это наука так обозвала библейское абсолютное ничто).

– Произошел Большой взрыв (Что такое Большой взрыв, наука честно признается, что не знает, поэтому вполне можно обозвать этот процесс божественной волей).

– Двадцать миллиардов световых лет из этого точечного «ничто» вырывалась наша Вселенная, состоящая из огромных галактик, имеющих размеры до 150 миллионов световых лет в поперечнике.

Интересно, кто-нибудь может себе представить такое? Я вот лично не могу. Ну, не лезет это в человеческий и нечеловеческий разум тоже! И не надо при этом проводить параллель с известным литературным персонажем, имеющим наглость размышлять своим подлым умишком о горизонтах священной науки!

А разве вылетающие из небытия огромные галактики это не чудо? Клянусь, многие со мной согласятся, что в таком изложении это чудо. Откуда не посмотри, это – мифический верблюд, пролезающий в игольное ушко.

Я понимаю, что мой взгляд на сотворение мира по-дилетантски упрощенный, но суть-то от этого не меняется! Чёрт, если ты не можешь объяснить необъяснимое, то не развешивай научные ярлыки в пустоте! Нужно иметь мужество признаться, что процесс созидания мира на сегодняшний день – нечто совершенно непознанное. Нашим разумом его пока не охватить – не хватает мозгу производственных мощностей. Поэтому нечего древнюю библейскую историю рядить в современную научную мини-юбку, толку от этой старухи в плане воспроизводства жизнеспособных теорий уже нет никакого.

Впрочем, может, я зря иронизирую. Термин и понятие «атом» тоже изобрели до того, как появились более или менее внятные доказательства его существования. Научный люд просто слегка забежал вперед. Но, всё же, не нужно оскорблять госпожу Науку псевдонаучными теориями и надуманными терминами, вроде ауры и тонких полей. Это даёт возможность упертым фанатикам от религии с полным на то основанием заявлять, что наука – всего лишь бред сивой кобылы. И они начинают требовать возврата к библейским понятиям. Ещё бы! Это же жуть, что человек и обезьяна произошли от общего предка! К чёрту мартышек, даешь ребро Адама!

Лучше оставить фантазии фантастам или господам ученым следует помечать такие теории термином «научная фантастка» и – нет проблем. Все это правильно поймут. Отчего бы и людям науки тоже немного не помечтать? Только не нужно уподобляться, господа ученые, шарлатанам. Вот изобретете достойную теорию, и тогда смело пользуйтесь фантастическими терминами. Были бы кости, а мясо всегда нарастет.

Неудивительно, что Эйнштейн был верующим человеком. Любой бы поверил в бога, услышав современную космологическую теорию Большого взрыва.

Резюмирую. Если содрать с современной научной точки зрения на создание Вселенной всю её научную шелуху, то это та же древняя библейская история, в которой нет ничего принципиально нового…»

Эльза сонно зашевелилась и сердито пихнула мужа в бок.

– Томас, ну, сколько можно? Спи, давай! Хватит растекаться мыслью по древу познания. Пока ты не спишь, я тоже не могу заснуть.

– А ты можешь читать мои мысли?

– Ничего я не могу, а сейчас и подавно. Почему-то совсем стало глухо с твоим мыслефоном. Вот эмоциональный фон я читаю все лучше и лучше, причем каждая эмоция в своем цвете. И когда я вижу голубые прожилки, то по опыту знаю, ты размышляешь на отвлеченные темы.

– Говоришь, что все хуже и хуже улавливаешь мои мысли? Замечательно!

– А что это ты такой радостный по этому поводу? Не вижу в этом ничего хорошего.

– Зато я вижу, Эль, и не нужно с таким подозрением смотреть на меня.

– Учти, если я узнаю, что ты до сих пор крутишь шуры-муры со своей секретаршей, этой ледяной куклой Мартой, то я лично тебя кастрирую!

– Дорогая, я не это имел в виду!

И действительно Штейн радовался совершенно по другому поводу, а не возможности скрыть от жены интрижки на стороне. У пары вампиров крепко связанной семейными узами почти обрывается мысленная связь и необычайно усиливается эмоциональная, что говорит о наличии взаимной любви. Правда, зачастую это не мешает любящим супругам ходить на сторону. Должна же быть в семейной жизни острая приправа?!

Всё же после слов жены, Штейн слегка пригорюнился. Похоже, она совсем не горела желанием приправлять семейную жизнь какими-либо сторонними сексуальными приправами, а, особенно, сексапильной секретаршей. «Как бы чего не вышло, если до Эль дойдут сплетни. Придется поискать что-нибудь в другом месте, а жаль. В сексуальных забавах Марта – большая оригиналка!.. Хотя при здравом размышлении – лучше на сторону не дергаться, для меня это проблематично из-за времени. В общем, надо подумать… К черту всё! Нет смысла искать на стороне, когда Марта под боком, к тому же я к ней привык…»

Томасу больно скрутили ухо.

– Не знаю, что ты там подумал, но я знаю точно, что мне это не нравится! Слишком уж в твоём эмофоне желтые змеи разыгрались, так подлые и извиваются!

– Сердце мое! Ну, как ты можешь плохо думать обо мне? – немедленно обиделся он. – Уверяю тебя, что все мои мысли только о тебе!

Академия. Тьен Моррисон и его проблемное знакомство

Мягко хлопнула входная дверь коттеджа, и на красивом лице Тьена промелькнуло выражение легкой досады. «Наверно, Кати пришла снова будет меня уговаривать пойти на вечеринку. Бедная сестричка! Она так старается познакомить меня со своими подругами в надежде, что я забуду Мари и переключусь на кого-нибудь из них. Зря старается, я не оступлюсь от неё, – в золотых глазах юноши вспыхнул огонь упрямства. – Рано или поздно, но мы всё равно встретимся. В конце концов, не будут же меня вечно держать в Академии? Учеба закончится, и я обязательно разыщу Мари. Может, мне удастся сбежать пораньше».

Он вздохнул, сам уже не веря в такую возможность. Последняя его попытка улететь на транспортной амфибии чуть не закончилась трагически. Отсек, в который пробрался юноша, оказался не защищён от излучения работающего двигателя, и ему повезло, что механик полез проверять недавно установленный агрегат. Его немедленно отправили в госпиталь, где врачи еле откачали незадачливого зайца. Таким образом, перепробовав множество вариантов выбраться на волю, Тьен на своей шкуре убедился, какое это непростое дело. Он слабо улыбнулся. «По-моему, благодаря мне, служба безопасности выявила все слабые места купола Гефеста и надежно их перекрыла».

– Все хандришь, рыжий? – насмешливо спросил Сапковский, бесшумно появившись на пороге его комнаты.

– Отвали, Анжей. Уже достал своей слежкой, – раздраженно буркнул Тьен и отвернулся к стене.

– Недоумок! Ты не забыл, что жив до сих пор во многом благодаря мне?

– Думаю, ты никогда не дашь мне забыть об этом и со временем взыщешь с процентами.

– Рад, что ты трезво оцениваешь ситуацию и её последствия. Подъем, рыжий! – подошедший Анжей дернул юношу плечо. – В счет уплаты процентов с тебя причитается. Я устал как чёрт, сдавая квалификационные экзамены, и теперь просто умираю от голода. Потому будь добр вали на кухню и сваргань нам что-нибудь пожрать.

– Не наглей, Сапковский. Ты же сыщик, и должен скрытно наблюдать за мной. Сделай одолжение, сам вали отсюда и посиди в кустах под окном. Хоть дома избавь меня от своего присутствия…

– Сюрприз, Моррисон! Ты не поверишь, но отныне я тоже здесь живу.

Действительно бывший сосед Тьена женился и они с женой получили отдельный коттедж, потому соседняя комната пустовала.

– Лжешь! Студенты-спецназовцы обязаны жить в казарме.

– А мне как новоиспеченному сержанту, положено отдельное жилье. Давай отметим моё новоселье и заодно обмоем лычки. Топай на кухню, ты уже достаточно навалялся, теперь моя очередь спать.

– Иди к черту… – не успев договорить, Тьен оказался на полу, и с негодованием посмотрел на нового соседа, развалившегося на его кровати. – Сапковский, ты переходишь все рамки!.. – начал он говорить, но тот уже спал.

Первым побуждением Тьена было выкинуть наглого пришельца из комнаты, но темные круги под глазами на усталом мальчишеском лице, – Анжей во сне перетек в свою подростковую форму, – остановили его. «Кажется, Хамелеону неслабо досталось на квалификационных экзаменах, если он моментально вырубился. Бог с ним, пусть спит». Юноша вышел и тихо притворил дверь за собой. Через пару часов Сапковский нарисовался в кухне, ведомый голодным желудком и чудесными запахами стряпни.

– Что не спится? – улыбнулся Тьен. – Мой руки, Хамелеон, и садись за стол.

– Как скажешь, мамочка. И смей упоминать мое прозвище.

– Катись вон из-за стола. Пока не извинишься за «мамочку», еды не получишь, – спокойно сказал Тьен и, бросив насмешливый взгляд на собеседника, добавил: – Не нравится, что я зову тебя Хамелеоном? А мне не нравится, что ты называешь меня рыжим.

– Ладно, извини, Моррисон. Давай договоримся больше не доставать друг друга по мелочам, а то в один прекрасный день мы с тобой раздеремся по-настоящему. Договорились?

– Хорошо, Анжей. Я же страшно покладистый, пока меня не задевают. Верно? – в золотых глазах Тьена вспыхнули предупредительные огоньки.

– Да уж, Злата Тигра, я на своем опыте убедился, что лучше лишний раз не дёргать тебя за хвост, – вздохнул Сапковский. – Кто бы знал, как я намаялся, бегая за тобой. Только один плюс от всех моих треволнений, связанных с семейкой Моррисон, это полученное звание сержанта. Похоже, твой отец походатайствовал за меня в благодарность за любимого отпрыска. Другого объяснения такому необычному нарушению правил его присвоения я не вижу. Ведь это же не звание сержанта в учебной студенческой группе, а настоящее воинское. Хотя не скажу, что оно досталось мне даром, на квалификационных экзаменах полковник Раскин чуть душу из меня не вытряхнул.

– Вряд ли отец будет вмешиваться в дела военных по столь мелкому поводу. Тем более что ты из клана Дракона, который сам по себе очень влиятелен и не терпит вмешательства других. Интересно, как ты оказался в их азиатском регионе? – спросил Тьен и с любопытством уставился на собеседника.

– Всемирная дружба народов.

– А конкретней? – уперся Тьен. – Рассказывай свою историю, как ты оказался в клане Дракона.

– Много будешь знать, быстро состаришься, – ответил Анжей, насмешливо сверкнув голубыми глазами. – Прими за данность: правила существуют для того, чтобы оттенять собой исключения.

– Сапковский, ты хочешь знать мою подноготную, а долг платежом красен.

– Отвянь, Моррисон, и больше никогда не задавай мне этот вопрос, если хочешь, чтобы мы и дальше с тобой ладили.

– Нет проблем. Только учти, ты больше ничего не услышишь от меня.

– Не злись, просто мне неприятно вспоминать. Понимаешь? – не сразу сказал Сапковский и, немного поколебавшись, добавил: – Не выдумывай себе ерунды. Просто в истории замешана влиятельная женщина, и она замужем, потому я не хочу называть её имени.

– Так бы сразу и сказал, – улыбнулся Тьен. – Женщины – это отдельная статья расходов, не подлежащая разглашению.

– Да уж! Дамочка стоила мне немало нервов, – зло фыркнул Анжей.

Не обращая внимания на его взъерошенный вид, Тьен деловито спросил:

– Добавки хочешь? У меня гуляша осталось целых полкастрюли.

Глаза Анжея вспыхнули голодным блеском.

– Ты ещё спрашиваешь? Вываливай весь на мою тарелку.

– Лопнешь.

– Не дождешься! Кстати, у тебя есть чем запить?

– Вино будешь?

– Наливай. Чёрт! Ты зачем его разбавляешь водой?

– Так положено. А будешь спорить со мной, то отдельно получишь только воду. Когда ты в подростковой форме, у меня рука не поднимается спаивать тебя.

Облик Сапковского затуманился и вскоре перед Тьеном сидел высокий мускулистый юноша. Мрачно поглядев на него, он буркнул:

– Моррисон, налей мне неразбавленного вина и никаких отговорок. Знать не желаю ваши французские штучки за столом.

Улыбающаяся Алиса постучала по косяку кухонной двери.

– Мальчики, можно мне войти? Прошу прощения за вторжение, но у вас двери в коттедж стоят нараспашку и я не стала звонить.

Тьен немедленно поднялся из-за стола.

– Конечно, Алиса, мы очень рады твоему визиту, – он отодвинул для нее стул и та села, кивком поблагодарив его. – Я налью тебе чаю.

– Спасибо, – отозвалась женщина и смущенно посмотрела на Сапковского. Тот упорно молчал, не поднимая глаз на гостью.

Удивленный Тьен бросил на него заинтересованный взгляд и принялся за двоих развлекать её. Немного поболтав с ним, она поднялась из-за стола.

– Пожалуй, я пойду, а то у меня скоро дежурство в госпитале, – натянуто улыбнулась Алиса. – Анжей, прости что побеспокоила, я зашла, чтобы поздравить тебя с новым званием и новосельем.

– Не стоило утруждаться, лапуся, – наконец, взглянув на неё, холодно произнес Сапковский и ядовито добавил: – Зря пришла, мисс Алис, не надейся, втихую я не буду встречаться с тобой. Если ты стесняешься появляться со мной на людях, то и спи с кем-нибудь другим.

– Это неправда! Я не… – не договорив, она закрыла лицо руками и вылетела за дверь.

– Не вмешивайся, Моррисон, тебя не касается моя личная жизнь, – ледяным тоном предупредил Анжей, заметив его порыв броситься за плачущей женщиной. В кухне повисло неловкое молчание.

– Видишь ли, иногда меня спонтанно перебрасывает в подростковую личину, – расстроено произнес он, когда Тьен уже не ожидал его пояснений происходящему. – Мы были в гостях у знакомых Алисы, и я немного нервничал, зная, что они её близкие друзья и их мнение очень много для неё значит… Моррисон, ты бы видел её реакцию, когда я вдруг превратился в мальчишку!.. Замешательство, стыд и ещё чёрт знает что! Мало того она вскочила из-за стола и сбежала. Представляешь, что я чувствовал после этого? – помолчав, он горько усмехнулся. – С той памятной встречи сегодня она впервые разыскала меня. Не прошло и месяца. Нормально, да?

– Честное слово, Анжей, не знаю, что сказать на это. Но я вижу, что она любит тебя, – задумчиво отозвался Тьен и внимательно посмотрел на понурившегося собеседника. – Тогда какого дьявола пасуешь перед трудностями? – жестко добавил он. – Пойми, Алиса переступила через свою гордость и первой пришла к тебе. Чего ты ещё хочешь от неё? Чтобы она, стоя на коленях, умоляла тебя простить её за минутную слабость? Учти, теперь дело только за тобой. Если она дорога тебе, то иди и немедленно поговори с ней.

Бросив на Тьена раздраженный взгляд, Сапковский помедлил немного, но не выдержал и исчез за дверью. На следующее утро за завтраком он был совершенно спокоен, но от юноши не укрылось, что периодически его голубые глаза вспыхивали радостным торжеством. «Кажется, у Анжея все в порядке на личном фронте, – подумал Тьен и вздохнул. – Ну, теперь он с новыми силами примется за меня…»

– Кстати, Злата Тигра, я не забыл о своем обещании помочь тебе. Чтобы ты не думал обо мне, я держу свое слово, – Сапковский испытующе глянул на него. – Конечно, если ты ещё нуждаешься в нем и хочешь выбраться из-под купола к своей подружке. У меня все продумано, но на осуществление моего плана нужно время. Потерпишь?

– А у меня есть выбор? – бледно улыбнулся Тьен. – Не лги мне, Сапковский. Я знаю, что в твоих интересах как можно дольше удерживать меня здесь, причем, чтобы я не натворил очередных глупостей. Так ведь?

– Так, но долг платежом красен, – сдержанно ответил Анжей и слегка усмехнулся. – Твои слова правдивы, но только до вчерашнего вечера. На твоё счастье я прорабатываю сразу несколько сценариев развития событий, и один из них включает возможность реального побега. Но как я уже сказал, он требует немалой подготовки и соответственно времени, – он немного помедлил. – Прими в качестве жеста доброй воли. К твоему сведению, после учебы тебя решили оставить работать под куполом. Об этом говорили ректор и твой психолог, когда я совершенно нечаянно проходил мимо ректорского кабинета.

– Чёрт! Именно этого я и боялся!

– Вот и я ненавижу, когда кто-то всё решает за меня.

* * *

Шум, доносящийся из соседней комнаты, порядком донял Тьена, валяющегося на кровати. Не выдержав, он вскочил на ноги.

– Какие люди! Наконец-то, наш Злата Тигра соизволил нас посетить! – процедил Сапковский. Скользнув к нему, он обнял его за плечи и шепнул. – Послушай, Моррисон, на вечеринку большая часть девиц припёрлась из-за тебя. Не знаешь, почему я должен отдуваться за двоих?

– Я не просил её устраивать.

– Для тебя же стараюсь, Злата Тигра, – Сапковский укоризненно покачал головой. – Нельзя так долго киснуть в одиночестве. Любовь любовью, а оружие не должно ржаветь. Рискуешь из-за долгого воздержания, преподнести в постели лапусе неприятный сюрприз. Вряд ли она ему обрадуется. Короче, принимай вахту, а мне пора.

– Анжей, с ума сошел? Куда ты собрался? – Тьен сердито воззрился на него.

– К Алисе, – коротко ответил он.

– Так нечестно!

– А мне наплевать, – на ходу бросил Сапковский и тенью промелькнул за окнами их коттеджа.

– Mon ami![5]5
  Mon ami – друг мой (франц. яз)


[Закрыть] Какой ты нехороший! Нельзя же заставлять себя столько ждать, – воскликнула Кати, повиснув на шее у брата. – Тай, ты должен познакомиться с моими новыми подругами-первокурсницами, – она нырнула в группу веселящихся гостей и подвела к нему симпатичную пухлую блондиночку и худенькую рыжеволосую девушку. Восторженно глядя на него, они представились. Раскованную высокомерную блондинку звали Риммой, а стеснительную зеленоглазую малышку – Аннабель. Припомнив слова Сапковского, Тьен решил, что кое в чём он прав и внимательно пригляделся к девушкам. Он решил пойти по пути наименьшего сопротивления.

– Аннабель, ты француженка? – мягко спросил он, взяв девушку за руку.

– Да, так написано в моем досье, но после инициации я ничего не помню, – покраснев, чуть слышно ответила она.

– Может, погуляем немного, пока этот бардак не закончится? Хочешь, расскажу тебе о Франции? Ведь это и моя родина.

– Я с удовольствием, – девушка нерешительно покосилась на насупившуюся подругу. – Можно Римма пойдет с нами?

Заметив повелительный взгляд брата, Кати немедленно подхватила упирающуюся блондинку под руку и, что-то весело треща на ходу, потащила её в круг танцующих.

Молодые люди долго гуляли по дорожкам под полной луной и, как ни странно, Тьен чувствовал себя так, как будто он и на самом деле находится на свидании. Стеснительная Аннабель почти не открывала рта, и ему приходилось говорить за двоих, но её молчаливость не раздражала юношу. Он проводил девушку до дома и, обняв, заглянул в ждущие темно-зеленые глаза. Долгий поцелуй показался ему хмельным и сладким, как молодое вино.

– Пригласишь в гости? – страстно шепнул он на ухо рыжеволосой девчонке, и та согласно кивнула головой.

Когда Тьен открыл глаза, первое что ему бросилось в глаза – это большая фотография на полке, с которой ему улыбалась Мари с родителями. Отстранив прижавшуюся к нему девушку, он резко сел в кровати.