Текст книги "Лживая птица счастья (СИ)"

Автор книги: Светлана Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Прилетев на место, спецназовцы быстро выгрузили оборудование и молчаливыми тенями растаяли в темноте южной ночи. Началась операция по эвакуации фениксов, неожиданно оказавшихся в зоне спонтанно возникшего военного конфликта. Именно такие практически непрогнозируемые стычки, ставили под угрозу жизнь фениксов, которых из-за кровавого безумия приходилось держать вблизи горячих точек. Здесь никому не было дела до лишних трупов и ночных страхов жителей.

Оперативники вышли к небольшому селу-ферме, в котором уединенно жили фениксы, замаскированные под местных жителей. Там их уже ждали обеспокоенные наставники. К несчастью большая часть фениксов находилась в активной стадии, поэтому, быстро спеленав имеющихся в наличии на ферме, оперативники погрузили их на борт и разбрелись в поисках остальных. Достав дисплейный планшет, Эльза проверила список наличия, и разочарованно вздохнула. К ее великому сожалению, ни Лизы, ни Аннабель в нем не числилось. Включив пеленгатор, она двинулась на поиски отсутствующих фениксов.

Ей повезло. Идя на пойманный радаром сигнал чипа, на склоне горы она обнаружила дрожащую окровавленную девочку. Скорчившись, Аннабель сидела в кустах, и смотрела на нее огромными испуганными глазами. Прежде чем применить ловчую нить Эльза заглянула в ее глаза. Убедившись, что девочка осознает себя, иначе дотрагиваться до неё было бы опасно, она скользнула ближе и, подхватив её под мышки, вытянула из кустов. Как напуганного породистого жеребенка, Аннабель била мелкая дрожь. Она на мгновение прижала ее к себе.

– Тихо-тихо, малыш! Не бойся, всё хорошо! Сейчас мы отправимся домой.

Быстро проведя диагностическим прибором по телу девочки, Эльза убедилась, что та не ранена и кровь на ней чужая. Она достала ловчую нить и мгновенно спеленала её, а затем присела на корточки, и ласково погладила ребёнка по встрепанным рыжим кудрям.

– Не плачь, Аннабель, такова наша судьба. Ты не виновата, что природа сотворила нас убийцами.

Эльза продиктовала свои координаты, и вскоре над ней завис черный треугольник. Передав девочку оперативникам, она двинулась в сторону села. Просмотрев список, она с беспокойством обнаружила, что собрали почти всех фениксов, и нет только пятерых из них, в том числе ее Лизы.

Снова поймав на радар сигнал чипа одного из фениксов, она двинулась к большому селу, занимаемому бандформированием. В рассветных сумерках отчетливо слышался грохот подъезжающей военной техники и треск одиночных выстрелов. Иногда утренний прохладный воздух разрывала резкая автоматная очередь. В краткие периоды затишья из села доносился истошный визг и жалобные вопли женщин с призывами о помощи. Их перебивали громкие гортанные голоса мужчин, взрывающиеся хохотом и похабными подбадривающими комментариями. Растревоженные животные тоже вносили посильную лепту в общую какофонию своим ревом и лаем или предсмертными криками и визгом.

Спрятавшись у дома на окраине, Эльза взяла пеленг и осторожно выглянула. «Черт побери! Непруха!» У нужного ей сарайчика стояла толпа парней, и с жадным восторгом смотрела, как двое из них увлеченно насиловали девочек-подростков. Она прикинула возможность обойти с тыла весёлую компашку. Увы, почти рассвело, и подойти незаметно оказалось невозможно – с тыла сарайчик вплотную примыкал к высокой скале, а проникнуть через добротно сделанную крышу без шума у неё не получилось бы при всем желании. Пока Эльза соображала, что ей делать, насильники, покончив с первой фазой удовольствия, приступили ко второй. Они достали ножи, и у неё заложило уши от предсмертного тонкого визга. Один из парней, торжествующе глядя на товарищей, поднял вверх отрезанную голову. Раздались одобрительные возгласы.

Борцы за справедливость и свободу родины спокойно перекурили и, немного поболтав, нырнули в сарай за новыми жертвами. Они снова вытащили из него двух девушек. Одна из них оказалась типичной горянкой, а вот вторая, – к сожалению Эльзы, вампиркой. Хрупкая изящная девушка-феникс, щуря огромные темные глаза, растерянно озиралась по сторонам, не понимая, как она здесь оказалась. Эльза с замиранием сердца признала в ней свою Лизу. Её ребенок явно выпал из активной стадии и защитить себя никак не мог.

Под восхищенные возгласы и свист с девушек содрали одежду. В толпе разгоряченных самцов возникла горячая перепалка. Они никак не могли поделить, кому первому достанется красавица-вампирка. Примечательно, что горянка, истошно визжа, больше рвалась в сторону от своей товарки, бросая на неё безумные взгляды, чем от насильников. Мужчина с бородой что-то повелительно выкрикнул и ткнул пальцем в двоих парней. Все успокоились, и дальнейшее действие перед сарайчиком развивалось уже по отлаженному сценарию.

Неожиданно феникс стала ожесточенно сопротивляться и её, недолго думая, ударили по голове и под веселый гогот подельников, один из парней расстегнув штаны, склонился над девушкой. Эльза решительно выпрямилась: медлить было нельзя, в любой момент Лизу могли убить. Она кинула взгляд на дорогу и огорченно поджала губы. Все безобразие происходило на виду у большой вооруженной группы, ей стало ясно, что незаметно снять насильников не получится. Она на секунду задумалась и, оглядевшись по сторонам, удовлетворенно улыбнулась. Схватив с бельевой веревки длинное темное платье, Эльза натянула его поверх комбинезона. Она сняла шлем и неспешно заплела длинные волосы в косу и повязала голову платком. Прихватив по дороге ведро, Эльза открыто пошла к сараю.

Увлеченные делом бойцы, заметили её только тогда, когда она оказалась уже на подходе к ним. Они только порадовались новому прибавлению, тем более красивая девушка, увидев их, вскрикнула и пустилась наутек. Сработал охотничий инстинкт и к ней с радостным гиканьем бросились сразу несколько парней. Не давая им сорвать маскировку раньше времени, Эльза бросилась к сарайчику, ловко уворачиваясь от жадно тянущихся к ней рук. С испуганным выражением на лице она ворвалась в круг насильников.

Здесь рыжеволосая красотка замерла, и широко им улыбнулась – жертва в мгновение ока преобразилась в охотника. Она подобралась, как пантера перед прыжком, и в её прищуренных глазах, хамелеонского окраса засверкала жажда неуёмного убийства.

– Повеселимся мальчики? – игриво спросила вампирка ошарашенных мужчин.

Но их удивление длилось недолго. Переглянувшись, один из них со значением повертел пальцем у виска, а другой сделал похабный жест, типа в этом деле оно не помеха и они дружно заржали.

– Ай-я-яй! Как грубо! Думаю, настала моя, а не ваша очередь получить свою порцию удовольствия.

Эльза сорвала остатки платья и, выхватив нож, отхватила свою косу. В мгновение ока она оказалась рядом с парнем, потянувшемуся было за оружием. Укоризненно покачав головой, она схватила его за волосы и одним неуловимым движением снесла ему голову, а затем подняла её вверх.

– Мальчики, я же сказала, что веселье только для меня. Видите, какое ожидает наказание тех, кто не понял? – оскалившись, прошипела разъяренная вампирка, и под аккомпанемент сдавленных воплей, закружилась в танце смерти. Неуклюжие люди ничего не могли противопоставить её стремительному полету.

Прекрасные отточенные движения Эльзы с каждым взмахом отнимали чью-то жизнь. «Я убью вас всех до единого, потому что никто не смеет покуситься на мою семью, тем более на моего ребенка!» Изящное «па» и завершающий финал танца – смертельная точка в живот. Последний оставшийся в живых, темноглазый симпатичный парень, с ужасом на лице медленно осел на землю. Эльза застыла, глядя в его стекленеющие глаза. Умирающий мальчишка застонал от боли, схватившись за живот, и по его лицу покатились слезы. Очнувшись, она перерезала ему горло и, вытерла нож о край футболки с изображением команданте Чи Гевары. «Глупые мальчишки! Сидели бы дома и играли в войнушку в Нете. Так нет, потянуло на подвиги! Вот вам и награда за них».

Получив заслуженный отпор, вот так бесславно гибнут глупые дети, чувствовавшие себя богами с оружием в руках. С легкостью распоряжаясь жизнью и смертью беззащитных людей, они не задумываются, что однажды сами могут оказаться беспомощными жертвами.

Увы! Мертвецам уже не дано осознать свои ошибки, и не дано исправить содеянное зло добрыми делами. Это – кисмет.

Рок заглянул в исковерканную душу каждому из убитых мальчишек и, не колеблясь, уничтожил. Жалеть не о чем. Мужчина должен быть помощником и защитником своего рода. Если же он становится бешеным псом и бросается на самых беззащитных из своих сородичей, то ему нет места в жизни. Таков закон природы.

Заметки на полях или грустное эссе на тему: кто виноват, и что делать. Немного о воспитании

Поломанными куклами, выброшенными за ненадобностью на помойку, лежат на полях и грязных закоулках войны юные солдаты – вчерашние школьники. На их лицах застыло страдание и детский испуг. На самом деле они и были детьми, которых взрослые расчетливо втянули в свои жестокие игры за власть. Они дали им настоящие автоматы вместо игрушечных, и поманили возможностью самоутвердиться за счет страха, а не уважения окружающих. И глупые мальчишки радостно ухватились за оружие, воображая себя героями из блок бастеров, – ведь такая категория чувств, как уважение окружающих, слишком расплывчата и им еще непонятна, в силу отсутствия опыта. А стать «героем» это так просто – наставил автомат на беззащитного человека и ты уже для него царь и бог. И в юной душе, коверкая ее, вспыхивает восторг всевластия.

Но однажды с возрастом приходит осознание ужаса содеянного и начинает больно рвать душу чувством неизбывной вины. Но не каждому везет дожить до поры осознания, и потому лежат юные мертвецы на полях войны никому не нужными пустоцветами. Они – безмолвный укор взрослым дядям, да и тетям тоже, что продали их жизнь и души за тридцать сребренников. И некому бравыми солдатиками гордиться, да и нечем в содеянном ими гордиться, только родителям – слезы и горе.

Да и тем, кто выжил в кровавой мясорубке мало радости в этой жизни. И становится не по себе, когда их душа, исковерканная в юности мерзостями войны, смотрит на мир несчастными глазами парней, прошедших Афганистан и Чечню. Из-за того, что в них еще живо чувство порядочности, они не в силах свалиться на самое дно испачкавшей их мерзости, а грязь, приставшая в молодости, и чувство вины не дают им жить в мире с собой.

Что такое хорошо и что такое плохо? Какой простенький вопрос! Вот только отвечать на него каждому родителю, приходится самостоятельно. И кто бы подсказал нам, взрослым, ответ на него – на этот такой простенький вопрос!

И порой в искаженном видении мира детьми мы, родители, виноваты не меньше пресловутой улицы и «любимого» правительства, и разве я неправа? Давайте на секунду задумаемся. Разве дяди и тети у руля власти – это товарищи с Марса? Нет? Как странно. Выходит они тоже наши дети? Как говорится, плоть от плоти! Вот и получается, что нечего на зеркало пенять…

Мои дорогие! Вспомните, что вы говорите крохе, отправляя его в детский сад? «Солнышко, если тебя будут обижать, обязательно дай сдачи, и бей сильнее, чтобы он запомнил, как следует!» И вот ваша кроха дает сдачи, причем так, что его маленький оппонент, рыдая, уже не знает, как избавиться от вашего чада, колотящего его при каждом удобном случае. А вы, видя все это, чувствуете себя спокойной и довольны сверх всякой меры. Еще бы, такая радость! Ребенок научился защищаться!

Защита – это замечательно, мои милые, только поймите, что ребенок вашими стараниями научился не защищаться, а только бить. И, может статься, что он всю жизнь будет выступать с позиции силы по отношению к окружающим, между прочим, не исключая и вас. Так что подумайте, как бы и вам однажды не оказаться на положении того мальчика, на которого вы так неосторожно науськали свое чадо.

Поэтому наберитесь духу и, придавив свой эгоизм, вопящий, «какое мне дело до других!» и скажите дорогому вам ребенку: «Дорогой, помни, что главная храбрость и достоинство, – это когда ты защищаешь не только себя, но и других… нет, не только от другого обидчика, но и от самого себя – такого всесильного и могущественного!»

Сказка – ложь, да в ней намек, добрым молодцам – урок! И, как оказалось, толкиеновское кольцо всевластия, уродующее души людей, на деле – отнюдь не миф, а реальная сила, расползшаяся по миру властью бюрократии, властью денег и властью оружия.

Хочу повториться, а повторение – мать учения. Война – это мерзкая вещь!

Когда последний насильник упал на землю, Эльза подхватила на руки находящуюся без сознания Лизу и стремительно бросилась к домам на окраине поселка. В большой группе военных уже заметили неладное. Несколько машин развернулось в их сторону, и что-то выкрикивая, наперерез к ним побежали вооруженные люди. Эльза припустилась бежать изо всех сил, но в спину ей ударила автоматная очередь и с силой толкнула на землю. Она упала, прижав к груди голову девушки, чтобы ту не задело шальной пулей, но с огорчением заметила, что по ноге Лизы побежала струйка крови.

«Черт! Пока комбинезон спасает, но шлема нет. Как бы не долбануло меня по голове, тогда нам обеим крышка!» – озабоченно подумала она. И в этот момент по селу ударили минометы противоборствующей группировки. Преследователи с воплем бросились к своим машинам. Началась неразбериха. По обстреливаемому из тяжелых орудий селу, прокатилась волна паники. От грохота Эльзе заложило уши, в нос бил кислый запах пороха и свежей крови. Она быстро спеленала Лизу ловчей нитью, чтобы та не помешала ей во время бегства, не вовремя впав в кровавое бешенство и, подхватив её, снова бросилась бежать. Недалеко с противным звуком пронесся снаряд и ударил в стену дома. Брызнули осколки, и один из них на излете задел голову Эльзы. Из пробитой артерии, заливая ей глаза, хлынула кровь. «Вот чёрт! Накаркала беду…» – обреченно подумала она и стала медленно оседать на землю, вампирская регенерация при ранениях головы почти не действовала.

Наперерез Эльзе бросилась стремительная фигура. Мориску в полный голос кроя её матом, выхватила из ослабевших рук безвольно поникшего феникса. Сержант бегом отнесла свою ношу в безопасное место, а затем вернулась, и рывком подняла на ноги Эльзу, но та была уже не в состоянии передвигаться самостоятельно. Снова коротко выругавшись, и подхватив обмякшую девушку, сержант стремительно побежала к спасительному дому на задворках села, и в этот момент раздался близкий воющий свист снаряда, и от взрыва вздрогнула земля. Сержант упала, закрыв своим телом Эльзу, но взрыв пришелся настолько близко, что под градом осколков комбинезон Мориску не выдержал, и ей в мгновение ока разворотило спину. Досталось и Эльзе, осколками ей посекло правую руку и бок.

От боли девушка очнулась и, находясь на грани между жизнью и смертью, засыпанная сухой землей и мусором заворожено уставилась в лицо умирающей Розы. Она увидела, как у неё расширились зрачки глаз во всю фиолетовую радужку и начали медленно стекленеть, а изо рта показалась алая струйка крови и побежала по подбородку. Твердые черты умирающей расслабились, придавая её лицу удивленное выражение.

В какой-то момент времени Эльзе показалась, что сержант пытается что-то ей сказать, и она вопросительно заглянула в её лицо, но та, обмякнув, уронила голову. Тогда левой рукой девушка с трудом отстегнула шлем Розы и, отбросив его в сторону, прижала к себе её голову с коротко стрижеными темными волосами. К ранам на теле добавилась иная рана. В сердце Эльзы вспыхнула рвущая боль потери, разрастаясь, она грозила затопить её полностью. Из запорошенных пылью глаз полились слёзы, которые, перемешиваясь с грязью и кровью на лице, все текли и текли безостановочным бурым потоком, оставляя на лице светлые дорожки. «Господи, даже Розу я потеряла!.. Но это ненадолго, дорогая, скоро мы встретимся за гранью. Подожди, сержант, не спеши, я догоню тебя. Ведь я страшно боюсь остаться совсем одна…»

Протянув руку, Эль нежно коснулась пальцами щеки мертвой Розы и, совсем ослабев от потери крови, провалилась во тьму беспамятства. Она уже ничего не ощущала и не видела, как темный треугольный силуэт завис рядом с ними и стремительно передвигающиеся оперативники в почти невидимых комбинезонах-хамелеонах всех троих погрузили на борт.

Мертвые не умирают, пока живо сердце, что их помнит

Я пески бороздил, и холмы огибал при луне.

Но в скитаньях моих не прибилась удача ко мне.

Лишь когда осушил я превратностей горькую чашу,

Вдруг случайная радость блеснула монеткой на дне

Омар Хайям

Из тьмы беспамятства чей-то настойчивый голос звал и звал Эльзу, не давая ей уйти за грань, а потом неожиданно смолк. Девушка рассердилась, теперь она не могла понять, куда ей возвращаться, и растерянно огляделась по сторонам. Она стояла в одиночестве посреди мертвой пустыни, где до самого горизонта простирался однообразный тоскливый пейзаж. Вокруг не было ничего, только сияющие белые барханы и над ними нереально синее небо, в котором светило беспощадное бледно-желтое солнце. Эльзу снова охватил страх одиночества.

«Помогите! Кто-нибудь заберите меня отсюда!» – выкрикнула она, но ответом ей была тишина.

Бескрайняя пустота поглотила слабый звук её голоса, и девушке стало безумно горько и одиноко на душе. Вдруг вдали она заметила темный силуэт, стремительно уходящий от нее, и со всех ног бросилась в погоню. Обжигая босые ноги на белом раскаленном песке, Эльза бежала изо всех сил. От непереносимой жажды у неё пересохло горло, и уже совсем не осталось сил, но она никак не могла приблизиться к желанной цели. В отчаянии она закричала: «Постойте! Подождите меня! Не бросайте меня здесь одну!» Но человек, не оборачиваясь, продолжал шагать дальше. Тогда Эльза, собрав волю в кулак, взлетела и устремилась следом по воздуху. О, радость! Она начала догонять одинокого путника. По мере приближения к нему выяснилось, что впереди шагает человек в знакомом ей спецназовском комбинезоне. Эльза снова отчаянно окликнула его. Наконец её зов был услышан, тот обернулся к ней.

Сержант остановилась, ожидая девушку. Та подбежала к ней и, бросившись в её объятия, горько навзрыд заплакала. Роза успокоительно похлопала Эльзу по спине и, решительно отстранившись, с участием заглянула в её глаза. Сейчас она показалась ей настолько необыкновенно красивой, что сердце девушки сжалось в тоске по несбыточному счастью.

– Дорогая, зачем ты идешь за мной? Хочешь, чтобы моя жертва оказалась напрасной? – ласково спросила сержант, бережно вытирая её слезы. – Давай присядем у дерева и немного побеседуем, пока у нас есть в запасе минутка перед вечностью…

Улыбнувшись, Роза жестом пригласила ее присесть на траву под огромной цветущей яблоней, неизвестно откуда появившейся в пустыне. Не удивившись, Эльза села и прислонилась спиной к шершавому теплому стволу дерева. Гибким движением Роза опустилась на землю и легла рядом, положив ей голову на колени. Она сорвала тонкую травинку и, сунув её в рот, задумчиво глянула огромными фиолетовыми глазами в лицо печальной девушки.

– Что ты хочешь узнать, детка? Тебя волнует, что мною двигало? Но, я думаю, ты и сама знаешь, что это была любовь, – ласково сказала Роза и спросила: – Подаришь мне поцелуй на прощание?

Получив согласный кивок, она приподнялась и прильнула к губам Эльзы. Той стало грустно до слёз, и когда Роза отстранилась, снова улегшись на её колени, она провела пальцами по четко очерченному контуру её губ. У неё с горечью вырвалось:

– Господи, как жаль, что ты не парень!

Глядя на Эльзу все тем же ласковым и немного грустным взглядом, Роза улыбнулась и тихо сказала:

– Дорогая, я же с тобой говорю не о сексе. Любви все равно, кто ты и какого пола. Она не спрашивает к кому можно прийти, а к кому – нет. Её не интересуют человеческие условности, – Роза протянула руку и шутливо дернула её за рыжую прядку. – Глупая девчонка! Ты всё никак не повзрослеешь. Пойми, любовь дается далеко не каждому, а тебе неслыханно повезло и дано целых три попытки. Смотри, не упусти свой последний шанс!

Неожиданно сержант легко вскочила на ноги и озабоченно глянула вдаль.

– Прости, Эль, но мне пора. Я очень прошу тебя, не ходи за мной, дорогая! Возвращайся домой!

Роза снова нежно поцеловала её на прощание, и решительно отвернувшись, легким размеренным шагом двинулась вперед. Её силуэт начал стремительно удаляться. Эльза всем сердцем рванулась следом за ней, но та обернулась и сердито выкрикнула:

– Я сказала тебе, не смей! Марш домой!

…Разлепив тяжелые веки, Эльза с трудом сфокусировала взгляд. Рядом сидел Штейн и глядел на неё встревоженными серыми глазами. Заметив, что она очнулась, он облегченно прикрыл веки и откинулся на спинку стула.

– Знаешь, Лисичка, ты так рвалась за грань, что я уж подумал, что не удержу тебя, – усталым голосом произнес он и, помолчав, добавил: – Ты всю дорогу звала Розу. Она так тебе дорога?

Подавшись вперед, Штейн с жадным вниманием впился в бледное измученное лицо жены.

Эльза закрыла глаза и из-под ее сомкнутых век покатились слезы. Чуть она слышно прошептала:

– Знаешь, Томас, оказывается, очень больно терять тех, кто преданно до последнего вздоха любил тебя. Даже там за гранью…

Штейн издал горький смешок.

– Эль, ты что? Решила предаться лесбийской любви?

– Ты не понимаешь… какая разница, как это называется. Я говорю о Любви с большой буквы…

Прах к праху, а живое к живым

Жаркий лал в синеве небосклона – любовь,

Бирюзой напоенная крона – любовь.

И не стон соловья над поляной зеленой,

А когда умираешь без стона – любовь.

Омар Хайям

Яркое апрельское светило, казалось, навсегда зависло в невозможно синем небе, по которому проносились белоснежные гряды облаков. Земля, отогревшись после суровой зимы, исходила буйными весенними соками. Растительное царство стремительно рванулось в рост, торопясь принести этому миру свои плоды, и от флоры не отставала фауна. Опьяненные чудесным весенним вином, животные сходили с ума от радости; самцы с новыми силами бросились на поиски подруг, стремясь продлить нескончаемый круговорот жизни. Даже люди, запертые в своих коробках и привязанные электронными путами к многочисленным ящикам, не остались равнодушными к апрельскому колдовству. Их тоже затронуло весеннее беспокойство, и эти своеобразные морлоки[3]3
  Морлоки (англ. Morlocks) – гуманоидные подземные существа-каннибалы. Изначально персонажи фантастического романа Герберта Уэллса «Машина времени»


[Закрыть] потянулись на поиски приключений, покупая путевки в экзотические для них страны.

Сразу же из госпиталя Штейн привез жену в их поместье на Алтае. Не заходя в коттедж, и не дожидаясь мужа, разговаривающего с летчиком, она свернула к небольшому бревенчатому сарайчику, у которого высилась аккуратно сложенная поленница дров. На его солнечной стороне Эльза села на приступочку у стены и сложила руки на коленях. На них еще виднелись слабые следы шрамов, особенно много их было на правой руке. Блаженно закрыв глаза, она с удовольствием вдыхала чудесный весенний воздух, остро пахнущий еловой смолой от разогретой на солнце бревенчатой стены. Всем своим довольным видом она напоминала нежащуюся в лучах полуденного солнца большую рыжую кошку. «Господи! Какое счастье снова оказаться среди живых и не меньшее счастье оказаться здесь на Алтае! Какое все-таки чудо природа, она успокаивает и выметает из души всё мелкое, – лениво подумала она. – Хотелось бы мне навсегда остаться здесь. Рано поутру я ходила бы за водой на родник и по дороге слушала величественный шум ветра в кронах кедров…»

Из созерцательной мечтательности её вывела еле слышная мягкая поступь, и она не открывая глаз, спросила:

– Как прогулка?

– Да, вот как дурак цветочки собирал для любимой женушки. Сказать кому, так не поверят.

Лениво подняв веки, Эльза улыбнулась мужу, присевшему около её ног. На колени ей легли цветы, и теплая большая рука нежно сжала колено. Растрогавшись от этой немой ласки, она протянула руку, и медленно провела ладонью по гладкой твердой щеке, а затем заткнула за ухо непослушную прядь растрепавшихся белоснежных волос.

– Где ты нашел такую прелесть?

На её вопрос Штейн неопределенно пожал плечами. Удовлетворившись его молчаливым ответом, Эльза принялась перебирать весенние первоцветы – желтые и фиолетовые пушистые ветреницы. Собирая их в букет, она слегка поглаживала нежные колокольчики. Прикосновение к ним доставляло ей почти чувственное удовольствие.

– Как ты себя чувствуешь, Эль? – тихо спросил Штейн, прижавшись щекой к её коленям.

– Не беспокойся, дорогой, все замечательно. Все живы и здоровы, и это самое главное, – она помолчала. – Правда, хорошо вот так сидеть на солнышке и ни о чем не думать? Есть в этом какая-то неизъяснимая прелесть… кстати тебе очень идет ватник. В нем ты выглядишь, как абориген, только дыр многовато.

– Чертовы мыши! Ничего съестного нельзя оставить в карманах, – с досадой проворчал Штейн, брезгливо разглядывая прогрызенную полу телогрейки.

Чуть заметно улыбнувшись, Эльза снова закрыла глаза. Откинувшись назад, она коснулась затылком бревен, нагретых на солнце, и после небольшой паузы буднично сказала: – Томас, я хочу, что бы ты знал, – я люблю тебя.

Не дождавшись ответа, она открыла глаза: рядом никого не было.

– Ну, надо же! Сбежал трусишка! – серебристо рассмеялась девушка, но все-таки приуныла, и её личико погрустнело.

«Хорошо, Томас. Я тоже никуда не спешу, пусть все остаётся как есть». Эльза поднялась на ноги и дорожка, усыпанная прошлогодней хвоей, привела её к входным дверям коттеджа. Оказавшись внутри, она настежь распахнула окна и двери. В большом холле первого этажа загулял жуткий сквозняк, со свистом унося из него застоявшиеся за зиму нежилые запахи. Прихватив по дороге немудреную вазочку, она налила в неё родниковую воду и, немного подумав, двинулась к спальне. Та показалась ей знакомой и одновременно чужой.

С новым чувством узнавания она осмотрелась по сторонам. В небольшой комнате, выдержанной в стиле русской деревенской избы, на деревянном некрашеном полу лежали пестрые домотканые половички. Посредине комнаты стояла большая пружинная кровать с вычурными металлическими спинками, а рядышком с ней две небольшие тумбочки. «Лаконичная меблировка. Все по делу – ничего лишнего», – насмешливо подумала Эльза и, поставив вазочку на свою прикроватную тумбочку, бережно расправила нежные цветы в букете.

Когда на пороге спальни залитой светом полуденного солнца появился Штейн, его глазам предстала мирная картинка. Лежа на животе поверх пестрого лоскутного одеяла, обнаженная жена, подперев голову руками, что-то увлеченно читала. Неслышным шагом он подошел к кровати и, покидав одежду на пол, опустился рядом с ней. Кровать жалобно скрипнула под его немалым весом. Эльза поспешно отодвинулась от мужа, чтобы окончательно не скатиться к его краю кровати. Штейн перевернулся на бок и, подперев голову рукой, задумчиво уставился на нежный профиль, обрамленный ореолом отрастающих золотисто-рыжих волос. Отложив томик стихов в сторону, Эльза повернула к нему голову и вопросительно посмотрела на него.

– Почему ты не спрашиваешь, люблю ли я тебя? – наконец, лениво спросил он.

В глазах Эльзы вспыхнули веселые смешинки. Глядя на него, она спокойно спросила:

– А ты меня любишь?

Тяжко вздохнув, Штейн откинулся на спину, и заложил руки за голову. С задумчивым интересом он уставился в потолок, наблюдая за сложными передвижениями жука-короеда. Некоторое время спустя он неохотно ответил:

– Не знаю, Эль. Не хочу тебе лгать.

– Ну, а зачем тогда спрашиваешь? – по-прежнему спокойно поинтересовалась она и, взяв в руки томик со стихами, углубилась в чтение. Смерив её недовольным взглядом, Штейн закрыл глаза. В спальне установилась тишина и под равномерное басовитое жужжание мухи, бьющейся в окно, он совсем было задремал, но тут Эльза пихнула его в бок.

– Послушай, какая прелесть! – воскликнула она и с чувством продекламировала:

С весенним птичьим щебетом проснись,

Глотни вина и к лютне прикоснись.

Недолго ты пробудешь в этом мире,

И он не прокричит тебе: «Вернись!»

– Замечательно! Я рад, что тебе понравилось, – сонно пробормотал Штейн, и снова погрузился в полуденную дрему под умиротворяющий шелест страниц.

– Ой, какая прелесть! – после недолгого затишья восторженно сказала Эльза, и снова нетерпеливо пихнула мужа в бок. – Не спи, соня! Ты только послушай, как замечательно написано, а ведь столько лет прошло! Да что там лет, столетий!

Встрепенувшись, Штейн сердито на неё покосился, но промолчал и попытался зарыться под подушку. Но фокус не удался. Она безжалостно сдернула подушку с его головы и торжественно прочитала:

Если жизнь твоя – ветром взметенная пыль,

Если пышный цветник превращается в гниль, -

Помни: выдумка всё, что тебя окружает,

А возможно и так: всё, что выдумка, – быль.

Напряженно выпрямившись, Эльза замерла. «Очень созвучно тому, что у меня сейчас на душе!» – с удивлением подумала она. Побывав на грани между жизнью и смертью, она начала непривычно много задумываться о смысле бытия. На её лице появилась глубокая печаль. Штейну очень это не понравилось. Воспользовавшись рассеянностью жены, он немедленно отобрал у неё книгу.

– Эль, прекрати хандрить! Думаю, хватит с тебя дурацкого упадничества! А ну-ка иди сюда, дорогая! Раз уж ты не дала мне поспать, то я сейчас покажу тебе, что не всё еще пыль и тлен в этом мире!

– Темнота! – проворчала Эльза, возвращаясь из своего «далека». – Никакое это не упадничество, а «Сад истин».

– Ах ты, моя умница! Может, просветишь меня и в кое-чем другом?

– Ну, батенька мой, боюсь, что тут мне ещё рановато тягаться с тобой… Чудовище! Томас, прекрати миндальничать со мной, тебе совсем не идет роль нежного любовника, а с непривычки это просто ужасно! Я же знаю, что ты садюка и любишь жесткий секс. Не бойся, я же вампирка, не рассыплюсь. А то мне все время кажется, что тут какой-то подвох и меня всё время тянет поискать свой стилет.

– Ну, смотри, дорогая, ты сама напросилась!.. Черт, больно же!

– Прости, дорогой, но ты сам виноват, нефиг так набрасываться. Сколько раз я тебя предупреждала – не делай слишком резких движений, но ты никогда не слушаешь меня. Неужели за столько времени так сложно понять, когда у меня срабатывают спецназовские рефлексы?..

– Вот дьявол! Заткнись, Эль! Только твоих проповедей мне не хватало!.. Прости, дорогая, но мне бы за своими рефлексами уследить…

* * *

Взявший отпуск Штейн почти не отходил от жены, бдительным оком следя за тем, чтобы она ни в коем случае не переутомлялась. Постепенно их совместная жизнь в поместье вошла в привычное русло, пока не произошло событие, много что перевернувшее в их отношениях. Правда, знаменательный день начался как обычно. В распахнутые окна ворвался свежий утренний ветер и, зябко поежившись, Эльза натянула на себя одеяло, при этом она сердито пробормотала: «Черт побери, сколько раз просила Томаса – закрывай окна! Но он никогда не слушает меня…» Она собиралась еще немного подремать, но окончательно проснулась от чудесного запаха свежесмолотого кофе и выпечки. Не открывая глаз она спросонья потянулась за чашкой, но не найдя её на привычном месте, удивленно распахнула глаза.