Текст книги "Отражение во мгле"

Автор книги: Сурен Цормудян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Ты? На поверхность? Нет. Не знал.

– Да никто не знал.

– То есть? А как же ты выходил? Как же посты?

– Есть секрет у меня. Помнишь, в туннеле, перед нашим выходом, завал был? Еще Андрей с Василием туда ходили, болтали о чем-то. Ну, туннель обваленный?

– Помню, конечно. – Костя кивнул.

– Ну так вот, лаз там есть. Плиту отодвинуть надо, и будет что-то типа колодца, наверное, для вентиляции, или там для циркуляции воздуха в метро. По нему можно на поверхность выбраться. Я же надзиратель, за тюрьмой слежу. Следил, вернее. А в нее, сам знаешь, редко кого сажают. Только в особых случаях. Так что времени, когда я сам себе предоставлен, достаточно. Ну, ходил-бродил и нашел лазейку-то. А на улице оказался, аж голова закружилась. Первая мысль была: мне это знак свыше. Дескать, не возвращаться надо, а дальше идти. Давно это было, лет восемь, наверное, если не больше.

– Даже так?

– Ага.

– А куда идти?

– Ну, домой, – вздохнул Волков. – В Москву.

– Да ты что?! Это же даль какая!

– А то я не знаю. Но ведь, Кость, сердце все эти годы в клочья рвалось. Душа не на месте. Вот как у тебя сейчас, но помножено на тысячи верст. В Москве остались супруга моя и дочка. И брат Артем. – Степан горько усмехнулся. – Его невеста отчего-то Ветром называла. Готовились свадьбу сыграть. Золотой парень, отчаянный, не чета мне. Все-таки, наверное, он погиб. Был бы жив, непременно пришел бы в Новосибирск и разыскал меня.

– Да брось. Может, просто возможности нет. Может, живы они, близкие твои все…

– А представь, каково мне думать, что они живы? Больно до жути. Вот знал бы наверняка, что мертвы, так и спокойней было бы. Или сам бы с легким сердцем уже давно богу душу отдал. Но нет, сидит во мне надежда эта и грызет. Да ты не смотри на меня так. Хоть и темно, но все же чувствую.

– Да, но… Как же…

– Костя, я прекрасно понимаю, что так говорить плохо. Нельзя так даже думать. Но просто представь меня на своем месте. Или себя на моем, как правильнее…

– Я понимаю, но…

– Пытался я, Костя. Пытался уйти. Вот тогда и пытался. Далеко ушел. Замерз так, что думал, все, смерть. Не выдержал, повернул назад. Хотел сначала через пост.

Но подумал, начнутся расспросы: как на поверхности оказался и все такое. Ну и полез тем же путем. Никто даже и не заметил, что меня не было. Не хотел я свой секрет выдавать, поскольку не оставлял мысли уйти в столицу. Думал, с кондачка нельзя, надо подготовиться хорошенько: лыжами обзавестись, одежду справить получше. Припасы и все такое.

– И что потом?

– Готовился. Пытался еще несколько раз, да все что-то не получалось. Будто останавливала сила какая-то за городом. Дескать, вернись, а то сгинешь. И возвращался. Ненавидел себя за это, ругал на чем свет стоит, но возвращался. И с ума сходил от слабости и малодушия. От того, что поделать ничего не могу. И от понимания, что даже если заставлю себя, то в самом деле не дойду. Сдохну в пути. Вот за эти мысли я и проклинал себя. Дескать, ищу причины, чтобы не идти. Я тогда на грани был, конечно. Реально, это как раздвоение личности. Один хочет пойти, другой говорит, что это смерть. И доказывают что-то друг другу все время… даже дерутся в кровь. Помнишь, ты в клетке сидел, а Жуковский все так и сказал мне да про меня же. Как насквозь меня видел, все мои чувства. Н-да. Все так…

Но были еще попытки. В последний раз я в бурю попал. Далеко не прошел. Спрятался от непогоды в подвале, как мы сейчас. Наткнулся там на вещи какие-то. И среди них были книги. Помню, долго я сидел и листал одну. Темно, читать не могу, просто страницы переворачиваю. Это успокаивало. Ну а как буря стихла, так и пошел я опять в метро наше. И книги с собой взял. Уединялся там и читал. Это, конечно, помогло мне с ума не сойти окончательно. Целостность себе вернул. Весь в чтение ушел от бед и мыслей своих. Прочитал книги, и аж запекло: надо еще. Вот как курево это. Бросить не могу, и все тут.

Как наркотик. Ну и стал я выходить уже за книгами. Бродил по руинам да искал, что можно почитать. Слава богу, наша продвинутая цивилизация не отказалась от бумажных книг в пользу всяких там электронных, а иначе что бы я сейчас делал? – Волков засмеялся, но как-то грустно и обреченно. – А бумажные книги, они простые и надежные. Лежат себе и еще долго будут лежать повсюду. И оставшихся людей, наверное, переживут. Они в себе знания хранят. Мысли, сюжеты. Интересно. Другой мир. Я просто отключался. Уходил из этого мира. Никогда не думал, что книга – это такое великое чудо света. В общем, выбирался я в город. Конечно, чего греха таить, делал это после того, как охотники жертву брали. Чтобы не рисковать. Но бывало, что припечет. Сезон охотничий еще не закрыт, а читать нечего. Но мне везло, не попался. А идея пойти в столицу растворилась в чтении. И вот в прошлый сезон, аккурат перед тем, как охотники последнюю, до Марины твоей, добычу взяли, возвращался я с парой найденных книг. А уже совсем стемнело. И гляжу, в стороне отсвет какой-то. Я затаился, наблюдаю. Опять отсвет. И фонарик. Пригляделся, а там охотники.

– Охотники? – снова напрягся Константин.

– Да-да, именно, – закивал Волков. – Те самые охотники-тварелюбы, в этих своих дурацких нарядах и шлемах. Знаешь, что они сделали?

– Откуда?

– Несколько наших зеркал расчехлили, что мы закрываем на ночь и в пургу. Потому-то и заметил я неладное – свет с фермы по зеркалам пришел. А фонарь был у охотников, его выключили, когда к зеркалам приблизились.

– Что-то я не слышал, чтобы за последние десять лет хоть одно зеркало украли или испортили.

– Правильно. Охотники этого и не делали. Так вот, слушай дальше. Страх меня взял нешуточный, ведь жетона с иммунитетом от охоты нет, а эти сволочи – в трех шагах. Сижу тише мыши и наблюдаю. А они в зеркала посмотрели некоторое время, потом обратно зачехлили и ушли. Я еще долго сидел еле живой от страха, но потом не выдержал и подошел. Любопытство пересилило. Открыл я зеркала, а там отражение таблички с буквами и цифрами. Смотрю. Читаю. Понять ничего не могу. Тарабарщина какая-то. Потом вдруг руки чьи-то табличку забрали, и все. Ну, я не в понятках. Зачехлил и вернулся в берлогу свою. Думал, что же это было? А спрашивать не решаюсь. Так и не сказал никому. Во-первых, пришлось бы объяснять, как я на поверхности оказался, ну и дальше, сам понимаешь. А во-вторых, подозрения у меня появились. А ну как нечисто что-то? В-третьих, я и не особо-то общителен по известным причинам. И тут через два дня Михея этого, помнишь, на дровозаготовке чисто так, аккуратно взяли?

– Конечно помню.

– Будто знали, что он там появится, и ждали. И меня осенило. Табличка, что в зеркалах отражалась… информация это. Зашифрованная информация о том, где и когда будут наши люди, не имеющие иммунитета. Понимаешь?

– Погоди… Для кого информация?

– Для этих самых охотников-тварелюбов, для кого же еще! – повысил голос Степан.

Константин почувствовал, как все внутри похолодело. Куда не мог проникнуть всесильный мороз вечной ядерной зимы, опустился ледяной страх.

– Ты хочешь сказать, что у нас в общине… – медленно заговорил Ломака.

– Да-да. Именно. У нас в общине ихний информатор. Шпион тварелюбов. Подлая крыса. И веришь, нет, до икоты хочется выяснить, что это за паскуда такая.

– Черт возьми, Степан! – воскликнул Константин. Почему же ты никому не сказал об этом?!

– Тише ты!

– Да что – тише!..

– Цыц, говорю! Никому не сказал, да? А кому бы я сказал? Что, если сообщу человеку о своем открытии, а он как раз и окажется предателем? И что потом? Найдут меня в моей конуре с перерезанным горлом. А что? Москвича зажравшегося у нас ведь все не любят. И тайна останется тайной. А вдруг предатель не один? Вдруг их целая группа? Тогда мне точно конец, а они будут продолжать свое дело, но уже осторожнее. Охотники шерстить начнут вокруг зеркал, перед съемом информации.

– Черт, вот же гад какой! Скотина.

– Что? – опешил Волков.

– Да не про тебя я. Про суку эту. Как так можно, а, Степан? У меня в голове не укладывается. Как можно сливать своих?

Степан тихо засмеялся.

– Наивный ты. Бывало, что руководители огромной страны всю эту страну с ее населением, с ее будущим и прошлым, не говоря уже про настоящее, сливали за милую душу.

– Постой, а если это Едаков?! – перебил Ломака.

– Да не ори же ты, парень.

– Ладно. Хорошо. Ну так что, если это Едаков?

– Я думал об этом. Конечно, староста общины не стал бы сам охотников оповещать, но у него имеются шестерки верные. Вполне вероятно. При таком раскладе мне бы точно рот заткнули сразу. У Едакова есть свой интерес, без базара. Во-первых, договор о мире. Официально ведь у нас как? Архион не враг нам, а партнер. Аидово царство тоже партнер. Армагедетели – всего лишь беспокойные соседи, у которых царит нестабильность. Падшие? Да какой из них враг. Недоразвитое отрепье. Главная сила, конечно, община тварелюбов. Мощные ребята. Они – буфер между нашим миром и миром тварей. И главное для Едакова – поддерживать достигнутый баланс. А что до того, что приходится жертвовать своими людьми, так политика – на то она и политика. Даже, видимо, посчитал в свое время, что такими темпами, плюс уровень смертности, он может остаться без подданных, потому и сократил число неприкосновенных. И минимальный возрастной порог для жертв снизил. А всех своих близких оградил жетонами. Зато среди тех, у кого нет иммунитета, поощряет рождаемость, вовлекая их в оргии на том поезде. Демография ему нужна. Но не о выживании рода людского он печется, а о том, чтобы его партнерам было кого отдавать на заклание твари. Ну и чтобы было кому горбатиться на него. Конечно, Едаков может быть стукачом. Но и не только он. Кто еще бывает на ферме? Таких больше половины общины. Кто имеет доступ к зеркалам? Чуть меньше, но все равно уйма народу. Нет, не мог я вот так просто взять и заговорить об этом. А теперь эта история с тобой. Я видел, как ты реагировал на похищение Марины, ну и подумал: точно не Ломака. Не стал бы ты сливать собственную жену и потом устраивать такое, чтобы ее вернуть. Вот я тебе свой секрет и открыл.

– А как же Жуковский и Селиверстов? Почему им не сказал?

– А почему я должен им доверять, а, Костя? – усмехнулся Степан.

– То есть как? – удивился Ломака. – Как это – им не доверять? Они же с нами в одной связке. Они нормальные люди и ни за что бы…

– Брось. Костя. У того, кто это делает, на лбу не написано, что он сука и предатель. А эти два закадычных друга, Селиверстов и Жуковский, отчего с нами пошли? Почему вдруг вызвались тебе помочь? Им что, плохо жилось в общине? Привилегированные люди. Нет разве? Так вот подумай, ради чего они все бросили. Не для того ли, чтобы не дать тебе совершить задуманное? Мы день шли по следу, но так и не столкнулись с охотниками. Так и не приблизились к твоей Марине. Почему?

– Черт! – Ломака изо всех сил зажмурился. – Нет, Степан, – замотал он головой. – Этого не может быть. Я не верю, что это они, слышишь?

– Да успокойся. Я не говорю, что это они. Я озвучиваю варианты и объясняю, почему не стоит говорить этим людям о шакале в нашей общине. Понимаешь?

– Да не они это! С чего тогда Едаков послал за нами Паздеева и остальных?

– Ну, на первый взгляд да. Однако это говорит лишь о том, что Едаков не имеет отношения к предателю. А Васька и Андрей могут действовать чисто инициативно. И в этом случае они, конечно, не смогут вернуться на Перекресток Миров, хотя Жуковский говорит, что смогут. Сможем, вернее. Но вот найти убежище у своих хозяев в Архионе – на такое они вполне вправе рассчитывать за свои заслуги.

– Да прекрати так про них говорить, черт тебя дери! Не верю я, что это они!

– Ну, не верь. Твое право. Но сбрасывать со счетов такую возможность нельзя по-любому. И подумай еще вот над чем. Маринку забрали под землей. Там этот лаз прорытый странный. Никто у нас о нем не знал. Охотники, ясное дело, знали. Но раньше тварелюбы брали добычу на улице. И не случайных людей, а тех, кто по разнарядке выполнял те или иные работы. Наряды назначались дня за два или за три. Кто-то, имевший доступ к графикам работ, мог подготовить послание для охотников и выставлять его в зеркале по ночам в условленное время и на определенный срок. Наверное, он и сам при этом сидел у своей записки, а потом ее убирал. Но вот Марина. Она же, как ты говорил, поссорилась с тобой и ушла на ферму, чтобы побыть одной и выплакаться. Следовательно, о ее появлении там никто не мог знать заранее. Верно?

– Верно. – Ломака повесил голову и в очередной раз обругал себя за потерю возлюбленной. – Не должна она была там находиться.

– Ну так вот. Когда стало ясно, что ее похитили? Часа через полтора после того, как пошла на ферму?

– Наверное, – угрюмо подтвердил Костя.

– Следовательно, времени, чтобы отправить сообщение, было предостаточно. Но кто мог знать, где она? Кто был на ферме?

– Охрана. Четыре человека, кажется. Еще три бабы, вахтерши из ночной смены. Которые поддерживают там системы да за зверушками следят. Ну и… еще отдельно сидели Селиверстов и Жуковский. Выпивали они там.

– Вот видишь? Следовательно, если это Селиверстов, то только в паре с Жуковским. А если Жуковский, то, конечно, заодно с Селиверстовым.

– А если это охрана фермы и бабы с питомника? Бабы ведь с Мариной были. Успокаивали ее и все такое. Ну, говорили, конечно, что потом она захотела одна побыть, попросила, чтобы оставили ее. Но все-таки: бабы те на месте, а Марины нет. Может быть, и так. Я и говорю: ничего исключать нельзя.

Константин на минуту задумался.

– А вдруг кто-то один? – пробормотал он.

– Чего?

– Не оба, а один. Или Андрей, или Василий. Кто-то предатель, а другого держал рядом и пил с ним для этого, как его… Слово забыл.

– Алиби?

– Ну да. Алиби. Ну, чтобы… Да ты знаешь, что это слово означает…

– Конечно, в книжках читал. А что, такой вариант тоже возможен. Сидят пьют. Один на пару минут отлучается, типа, за закуской или за второй бутылкой. Или там поссать банально. А сам дело свое сделал, послание отправил. Вполне может быть.

– Черт, Степан, ну не могу я на них грешить! Ну хоть что мне говори! Не могу! Единственные люди, которых я уважаю. Кому доверял. Кого друзьями своими назвал бы. Ну и тебя, конечно. Не могу я так.

– Да ладно, успокойся. Мы ведь еще ничего не выяснили. Может, и не они. Эти двое мне тоже, признаться, симпатичны. Так что не терзайся раньше времени.

– Если узнаю, кто предатель, я его изорву в клочья. Кем бы он ни был. По кускам Аиду лично отдам. Падла…

– Солидарен с тобой, братка…

Внизу у подвальной лестницы послышалась возня, затем скрип петель ржавой железной двери.

– Эй, черт! – послышался голос. – Костя, Степа, это вы?

– Нет, не мы, – хмыкнул Степан и затем шепнул Ломаке: – Ни слова им не говори.

– Угу, – тихо отозвался Костя.

– Вы какого хрена тут делаете? – Это был Жуковский.

– Да покурить мы вышли, Андрей. – Отозвался Волков. – А что, нельзя?

– Не в этом дело. Я уж грешным делом подумал, что Костя не выдержал и пошел дальше Маринку спасать, а ты с ним.

– Да что мы, больные, в такую погоду? – Степан толкнул локтем Константина.

Ломака намек понял. Конечно, это могло быть просто беспокойством старшего товарища за Костю, которого отчаяние способно толкнуть на необдуманный поступок. Но после разговора со своим бывшим надзирателем Ломака совсем иначе воспринял озабоченность Жуковского.

Невозможно было разобрать, что собой представляли эти сооружения много лет назад. Может, здесь был какой-то завод, а может, просто большие склады. То, что улица называлась Станционной, никоим образом не помогало с определением функции этого массивного комплекса зданий, явно не жилого и не муниципального значения. Никакой станции поблизости не наблюдалось.

Однако сейчас это было совсем не актуально. Главное, что Рипазха и Мелиш довольно быстро нашли место, где можно переждать бурю.

Здание было в два этажа. Но это основная часть. К торцу было пристроено сооружение чуть повыше, четырехэтажное. Возможно, в пристройке размещались некие административные помещения. Основной корпус имел обширные дыры в стенах – все, что осталось от огромных окон. Стекла и рамы отсутствовали. Оба этажа большего крыла были весьма высоки, почти без перегородок внутри. Однако степень загроможденности давала лишь условное представление и о назначении, и о размерах залов. Здесь были и станки, и какие-то беспорядочно стоящие ящики различной величины и сохранности. Много снега, прилетевшего из оконных глазниц. Всякий хлам, наводивший на мысль о том, что здесь какое-то время ютилось немало людей. Возможно, даже семьями.

Рейдеры выбрали наименее подверженный воздействию внешней стихии угол первого этажа, прямо у стены, где был пустой дверной проем, ведущий в пристройку. Конечно, было бы лучше укрыть машину в этой пристройке, но лаза подходящего размера они так и не нашли. Снегоход оставили снаружи, накрыв его специальным чехлом, способным удерживать под собой тепло от только что заглушённого двигателя. Сами же перебрались в пристройку, облюбовав ближайшее к снегоходу помещение, где практически не было ветра.

Найдя в большом зале половину железной бочки, в которой когда-то горел огонь, рейдеры перетащили ее на свою стоянку. Горючего материала здесь было в избытке, что наводило на мысли о полном отсутствии в городе людей, иначе как объяснить то, что в таких климатических условиях все это не пошло давным-давно на отопление убежищ?

– Может, радиация? – предположил Мелиш, грея руки над занявшимся в бочке пламенем.

– Да нет, – мотнул головой, разминая уставшие от костюма плечи, Рипазха. Я замерил: не сильнее, чем всюду здесь.

– Ну, может, раньше тут радиации было больше?

– Раньше ее везде было больше. Все может быть.

– Похаваем?

– Так ведь перед рейдом в город хавали, – усмехнулся Рипазха.

– Еще хочется. Да у нас на трое суток сухпая в разгрузках. Зачем таскать лишнее? И так костюм этот да стволы. В желудке-то жрачка меньше тяготит.

– Ну, давай. Что у нас там?

– Сало, картофельные хлебцы. Еще… ну, стандартный рацион из нашей гидропоники.

– Давай. А термос ты прихватил?

– Конечно, старшой. За кого ты меня принимаешь? Первым делом пожрать да горяченького хлебнуть.

– Что у тебя там, чай?

– Бульон, – весело ответил Мелиш. – С жирком да калориями. То, что надо.

– А я бы и от нашего аркаимского чая сейчас не отказался. Ну да ладно. Начисляй. А то из-за тебя аппетит разыгрался.

Мелиш быстро организовал сверхпоздний ужин, разлив в складные алюминиевые кружки парящий ароматный бульон. Они все съели и выпили на удивление быстро и даже молча, словно второпях. Калорийный рейдерский паек эффективно насыщал и восстанавливал силы, на что, собственно, и был рассчитан.

– Вот что, старшой. – Мелиш причмокнул и вытер ладонью рот. – Давай решать: спать ложимся оба или по очереди?

– Ты что, инструкцию забыл? По очереди, конечно.

– Тогда кто первый дрыхнет, а кто вахтит?

– Спать хочешь? – спросил Рипазха.

– А то!..

– Я, представь себе, тоже не отказался бы. Особливо после бульона твоего.

– Тогда что, конаемся? Камень, ножницы, бумага? – Мелиш улыбнулся, выставив перед собой кулак.

– Детский сад какой-то, – хмыкнул Рипазха. – Ну, давай.

Они три раза тряхнули кулаками. В итоге Мелиш сделал ножницы, а Рипазха неприличную фигуру, оттопырив средний палец.

– Это еще что? – поморщился Мелиш.

– Это межконтинентальная баллистическая термоядерная ракета. Она все бьет. И камень, и ножницы, и бумагу.

– Ну ты и тип, Репейник, – засмеялся младший рейдер. – Сразу бы сказал, что я вахчу первым.

– Не хотел, чтобы ты ворчал, будто я пользуюсь властью, данной мне Дьяконом, – засмеялся в ответ Рипазха.

– Да ладно! В первый раз, что ли?

– Только вот на чем спать-то?

Старший рейдер осмотрелся. В небольшом помещении было только то, что принесли рейдеры: бочка для костра и два алюминиевых бидона вместо стульев. Метрах в пяти во мраке проглядывали нижние ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж.

– Раз уж ты первый спишь, Рип, ты и ищи лежанку, – ухмыльнулся Мелиш.

– Так и быть, поищу.

Рипазха не успел подняться и на три ступеньки, как его остановил жуткий металлический скрежет, донесшийся из большого зала. Рейдер быстро вернулся к напарнику, который озабоченно глядел в черный дверной проем.

– Что за херня, Мел? – пробормотал Рип.

Мелиш пожал плечами.

– Черт его знает. Наверное, ветром железку какую дернуло. Там же хлама столько всякого и вьюга гуляет как у себя дома.

Скрежет повторился, и на сей раз он звучал дольше. Рейдеры переглянулись. Стало тихо, но через миг затрещало что-то вроде деревянного настила. Снова скрежет, и сверху посыпалась пыль.

– Может, здание рухнет сейчас, а? – проворчал Мелиш. – Надо бы другую стоянку подыскать.

Однако тотчас раздались совсем иные звуки. Это были быстрые шаги достаточно тяжелого, чтобы своим движением ворошить скопившийся в зале хлам, существа.

– Гаси фонарь и надевай ПНВ, – быстро скомандовал Рипазха.

Он и сам выключил фонарь, прикрепленный к цевью автомата, и водрузил на голову прибор ночного видения.

– Черт! Кто это может быть? Вдруг наш клиент? А давай ты включишь свой прибор и засечешь его нейрочип, – бормотал Мелиш, выполняя команду.

– Нет смысла.

– Почему?

– Это не человек.

– Что?

– Это не человек, Мел. Человек так не двигается. Все. Заткнись, и за мной.

– Думаешь, это та штука, чьи следы ты нашел?

– Заткнись, говорю. Уступом вправо. Пошли.

Рипазха включил на фонаре инфракрасную подсветку цели и на полусогнутых ногах двинулся в темноту. В приборе ночного видения вырисовывались станки, ящики, всякая брошенная утварь, обвисшие конструкции. Ничего, что давало бы хоть намек на биологическое происхождение, в поле зрения не попадало. Невольно возникла мысль, а не почудилось ли? Далеко не секрет, что в подобной обстановке любой услышанный звук способен вызвать в подсознании самые дикие образы. Инстинкты будят страх и дают нереальные объяснения обычным потрескиваниям, скрипам и хлопкам – результатам воздействия ветра на различные предметы. И такое случалось порой даже с натренированными профессионалами, коими и являлись рейдеры, бывшие сотрудники различных силовых структур, завербованные некими влиятельными людьми в тайное братство накануне мировой войны.

Но сейчас стоило всерьез относиться к тому, что уловил минуту назад слух. Днем Рипазха обнаружил на снегу жуткие следы, а значит, необходимо быть готовым к малоприятной встрече с существом, которое их оставило. Тем более что из центра пришла так не понравившаяся Дьякону команда добыть разнополых особей. В общем, случай из тех, когда рейдерам не сильно по душе чрезмерная трудоспособность ученых мужей из научного отдела горного убежища. Ведь приказ явно инициирован ими. Сомнительно, что Дитриху, члену совета и куратору экспедиции, понадобились какие-то неизвестные существа. Военным хватает этих треклятых молохитов, искусственно выведенных монстров, оккупировавших один из подземных комплексов там, на далеком Урале…

Что-то качнулось у окна. Рипазха направил туда взгляд и ствол оружия. Снова качнулось. Рваный лист железа колышется под ветром? Может быть. Рейдер бесшумно, стараясь ничего не задеть, двинулся в ту сторону. Еще раз колыхнулось и резко замерло, словно кто-то схватил лист железа и заставил его замереть. Нет, на такие фокусы ветер не способен. Да он и продолжает лютовать, заволакивая оконные проемы снежной крупой и гуляя в огромном зале.

Еще шаг. Еще. Оно больше не колышется! И новый мощный порыв ветра не заставил это шевельнуться, хотя сильно качнул тяжелые бронированные тела рейдеров.

Но вот сзади заскрежетало. Люди резко обернулись, присев. Рипазха дал знак Мелишу стеречь тыл, а сам снова повернулся к окну. Но странный неровный силуэт уже исчез.

Рип мысленно чертыхнулся и принялся быстро сканировать взглядом пространство вокруг. Сверху! Огромная тень скользнула по высокому потолку, юркнула в большой провал окна, устремляясь на второй этаж. Рейдер смог отчетливо разглядеть лишь жуткий длинный хвост, будто состоящий из голых позвонков.

– Черт, Мел, ты это видел?!

– Что? – Мелиш резко повернулся к товарищу. – Что видел? Я назад смотрел!

– Что сзади?

– Чисто вроде.

– Вроде?!

– Да чисто там! Чисто!

– Бегом наверх! Оно туда дернуло!

– Кто?

– ОНО!

Рипазха кинулся к дверному проему, мельком взглянув на укрытый снаружи снегоход. Напарник бежал следом.

– Черт, Рип, как оно могло наверх уйти? Тут высота какая?

– Могло!

Они ворвались в помещение, где стояла бочка с огнем. В углу должны быть рюкзаки с провиантом и прочими нужными в рейдах вещами. Один рюкзак отсутствовал, второй был изорван в клочья.

– Черт! – воскликнул Мелиш. – Как же это?!

– За мной! Некогда!

Они взлетели по лестнице. На втором этаже пристройки не обнаружилось выхода в верхний зал. Тяжело дыша, рейдеры одолели еще один лестничный марш. Вход в верхний зал, или цех, или чем это было в другой жизни и в другом мире, оказался там.

Верхний зал походил на тот, что внизу, но не так сильно захламлен. И ветер здесь орудовал куда пуще, встречая меньше препятствий; способствовала ему и обрушенная кровля в дальнем конце. Снежная крупа пролетала насквозь из одного огромного окна до другого, практически не успевая осесть.

Снова осторожные движения на полусогнутых ногах. Под подошвами захрустело. Рипазха посмотрел вниз: кости всякие, много. Вот человеческий череп, вот собачий. А этот огромный… коровы? Или лошади?

– Черт, что за жуткое место, – прошептал Мелиш.

– Тише.

Еще несколько шагов, и окрашенная зеленоватым светом приборов ночного видения темнота впереди вдруг зашевелилась.

– Что за… – Рипазха сорвал с головы ПНВ, повисший на шее, и включил автоматный фонарь.

То, что увидели рейдеры, на мгновение ввело их в ступор. Это были существа высотой от двух до трех метров, словно покрытые дорогим черным автомобильным лаком, блестящим в лучах фонарей. Веретенообразная голова с исполинскими фасеточными глазами, в которых свет фонарей переливался всеми цветами радуги, дезориентируя людей. Мерзко шевелящийся, словно опарыш в тухлом мясе, белый воротник обрамлял тонкую шею. Лапы оканчивались большими клешнями, и секунду спустя рейдеры с ужасом поняли, что у твари, имеющей одну пару «ног», вдвое больше «рук»! Те, что с клешнями, – длинные и развитые. Ниже, чуть выше «талии», конечности на вид послабее, но с трехпалыми когтистыми кистями. У существа были две огромные, вертикально расположенные челюсти и по два когтистых «пальца» в верхнем и нижнем углу рта.

Все это рейдеры заметили за секунду – больше времени для оценки ситуации им не дали. Твари, что поменьше, ринулись вперед.

– Огонь! – заорал Рипазха и надавил на спуск автомата.

Монотонный вой опостылевшей вьюги наконец уступил лидерство автоматам рейдеров.

Оружие откликнулось на нестерпимое желание своих хозяев стрелять, словно в нетерпении ждало этого момента. Первые две твари схватили достаточную для своей гибели порцию свинца. Пули входили со странным звуком, словно кромсали лист пластика. Отлетали куски хитина, из ран выливалась густая, как джем, темно-оранжевая масса.

Еще двое нашли свою смерть в этой нежданной встрече. Остальные синхронно, как по команде, веером рванули назад. Но оказалось, что сопротивление людей и гибель сородичей не напугали их, а лишь заставили сменить тактику.

Рипазха моргнул от вспышки: второй трассер вылетел из ствола. Уже двадцати патронов нет? Как же быстро.

– Пустой! – крикнул Мелиш, быстро отстегивая рожок от своего автомата и подсоединяя полный, что был примотан к первому.

– Не части! Короткими и наверняка!

– Да сколько их! На всех не хватит! Черт!

Твари отступали в темноту, подальше от света фонарей.

– Уходят?! – с надеждой крикнул Мелиш.

– Хрен там! Осторожней!

Одно из существ вдруг прыгнуло вперед, через два каких-то вмонтированных в пол агрегата. Этого рейдеры совсем не ждали. Рипазха дал две очереди навстречу летящему исчадию ада, вторая попала. Тварь грохнулась рядом, издавая громкие сверчащие звуки. Рейдер ударил ее прикладом по голове, но хитин оказался на удивление крепок. Тем временем Мелиш подстрелил вторую тварь, тоже решившую атаковать.

– Пустой! – крикнул Рипазха, всадив остававшиеся в рожке пули в раненую тварь.

– Прикрываю! Меняй!

Рейдер быстро сменил рожок и примкнул к автомату штык-нож, решив, что сейчас он будет как нельзя кстати.

Те твари, что прыгали, похоже, отвлекали внимание стрелков. Несколько чудовищ тем временем, прижимаясь к полу, чтобы как молено дольше оставаться незамеченными, продвигались между агрегатов, избегая света фонарей. Рипазха заметил одно из существ, когда клешня уже была готова сомкнуться на его левой ноге. Однако хитин лишь клацнул по титановой пластине, нашитой спереди на кевларовую ткань и прикрывающей голень. Рейдер не медля вскрыл твари шею штык-ножом.

Скрытно атакующие существа были несколько крупнее. Пристрелив еще одного монстра, Рипазха заметил, что враги вклинились между рейдерами. Мелиш уже был дальше, чем минуту назад. Он отстреливался от трех наседавших и пятился вправо, к провалу окна. Рип с радостью помог бы товарищу, но его самого веером атаковала другая группа, вынуждая отходить влево.

– Черт, вашу мать!

Мелиш выкроил мгновение, чтобы зажечь фальшфейер и швырнуть его подальше в зал. Еще не устремившиеся в атаку твари, что были там, бросились в стороны от яркого пламени. Однако рейдеры уже поняли: первоначальная оценка численности противника была ошибочной. Тварей было не так много, как показалось вначале, – просто их величина, многочисленные конечности и издаваемые звуки создавали впечатление, что в зале кишит целое полчище.

– Авось одолеем, а, Рип?! – воскликнул Мелиш.

– Надеюсь!

Мелиш был уже рядом с окном. Одно из существ пало от последних пуль из очередного рожка. Рейдер стал судорожно перезаряжаться, и тут же на него прыгнула другая тварь.

– Мел! Нет! – заорал Рипазха, только и успев заметить, как, сцепившись, человек и монстр вывалились в оконный проем и исчезли в снежной буре. – Суки!

Рейдер взмахом автомата вспорол новому врагу грудной хитин, отхватив при этом среднюю лапу, и кинулся в дверь, через которую они с Мелишем сюда вошли.

Грохот подошв по ступенькам все же позволял слышать, как заверещали в покинутом зале твари. Надо перезарядиться. Сколько их еще там? Пять? Шесть? Все ерунда. Главное, чтобы напарник был в порядке. А остальное – мелочи.

Выломав инерцией своего движения остатки двери и упав в сугроб, Рипазха выругался и, быстро поднявшись, бросился туда, где должен был упасть его товарищ. Хлопки пистолетных выстрелов подсказали, что он бежит в правильном направлении.