Текст книги "Полицейская сага"

Автор книги: Стюарт Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)

Глава 3

Уилл Генри Ли спустился с фасадного крыльца, обуреваемый страхом и преисполненный решимостью человека, наконец-то рискнувшего броситься с огромной высоты в неведомые воды. Знание истории семьи подсказывало ему, что пять ступенек, по которым он должен был спуститься, чтобы выйти во двор, – это путь, пройдя который, он переменит не только собственную жизнь, но и судьбы следующих поколений. Где-то в одном из ящиков, стоящих на гладком полу фургона, лежит Библия, владельцы которой прослеживаются вплоть до 1798 года, а теперь, во второй половине последнего дня 1919 года, он становится первым из семьи, кто покидает землю, не идя при этом на войну.

Он подошел к небольшой группе людей, дрожавших от холода возле работавшей на холостом ходу машины. Двое чернокожих попрощались и отошли, направившись по промерзшей земле к одному из маленьких некрашеных домиков в нескольких ярдах оттуда. Двое других произносили последние прощальные слова. Чернокожая женщина утирала слезы.

– Ну, Флосси, не надо, – произнес Уилл Генри. – Ты же знаешь, что очень скоро опять будешь с нами.

– Это правда, Флосси, – подтвердила жена Уилла Генри, Кэрри, в свою очередь вытирая глаза. – Ты же знаешь, что без тебя и Роберта нам не обойтись.

– Да, мэм, – отвечала Флосси. Она, чтобы отвлечься, поглядела на детей. Крошечная девочка, младшая из двоих, осторожно несла коробку, перевязанную бечевкой. – Смотрите, дети, не ешьте лимонный кекс с сыром весь сразу. Я не скоро смогу испечь новый. И, Элоиза, проследи, чтобы Билли не съел его один, слышишь?

– Не надо об этом беспокоиться, Флосси, – твердо заявила девочка.

Уилл Генри отозвал в сторону Роберта, мужа Флосси.

– Пока не говори ничего Флосси, но думаю, через неделю или дней через десять все встанет на место. И я еще разок переговорю в банке с мистером Холмсом, чтобы мы вместе подобрали для вас дом в городе. Мистер Холмс хотел бы, чтобы Джесс и Нелли оставались на ферме до тех пор, пока банк не найдет покупателя. – Джесс и Нелли были единственными из оставшихся на ферме работников. Нелли была сестрой Флосси.

– Это замечательно, мистер Уилл Генри, ну, просто замечательно. А я довезу все ваши вещи в город так быстро, как быстро ходит мул.

Мужчины пожали друг другу руки в первый раз в жизни. Роберт на мгновение задержал руку Уилла Генри в своей.

– Мистер Уилл Генри, вы хороший фермер, вы хороший фермер.

Уилл Генри благодарно улыбнулся, хотя и знал, что это неправда.

– Лучше не бывает, – проговорил Роберт. – Никто не может победить долгоносика, только богатый человек, только страшно богатый человек.

Когда семья садилась в «форд», Уилл Генри в последний раз окинул взглядом дом и двор. В эту холодную погоду все вокруг казалось насквозь промерзшим. Весной станет веселее, если будет, кому смотреть на это весной. Он заставил себя не думать о случившемся с ним на этой земле, о том, как тут жили отец и дед. Об этом он подумает, наедине с собой. Он вывел машину со двора, аккуратно двигаясь по раскисшему краснозему в сторону основной дороги на Делано. В подпрыгивающем зеркале он увидел на мгновение, как Флосси и Роберт стоят во дворе и глядят им вслед. Он быстро отвел глаза. В машине Билли вцепился в переднее сиденье.

– Мама, почему в городе у меня не будет своей комнаты? Не хочу, чтобы Элоиза занимала половину моей комнаты. – Уилл Генри услышал, как Билли осекся, боясь, что его сочтут эгоистом. Он решил переменить тактику. – Не могу спать в одной комнате с Элоизой, – продолжал он. – Она храпит.

Столь прозрачный намек встретил лишь укоризненный взгляд Кэрри.

– Билли, ты же знаешь, что нам потребуется гостиная.

– Но к нам почти никто не ходит; она просто будет стоять пус…

– Билли!

Мальчик откинулся на заднем сиденье, грустно глядя матери в затылок. А Элоиза показала ему язык.

Уилл Генри бросил взгляд на Кэрри. Он понимал, что она одновременно и страшится, и с нетерпением ждет их будущей жизни в Делано. Ей понравится, что к подругам можно будет пройти пешком, но без фермы она какое-то время будет чувствовать себя неуверенно. Тем более, он ей четко объяснил, в чем будет заключаться его работа. Сказал только, что будет работать «городским служащим», а что конкретно будет входить в его служебные обязанности – об этом он пока умолчал. Но на данный момент ей этого оказалось достаточно. Пока что он еще не представлял себе, как ей обо всем расскажет.

Сидя за рулем автомобиля, Уилл Генри погрузился в размышления. Он стал отбивать пальцами по баранке руля ритм одного из баптистских гимнов и напевать его себе под нос.

Он чувствовал себя так, как некоторые чувствуют себя, демобилизуясь из армии; как некоторые чувствуют себя, расплатившись с долгами; как чувствуют себя все, очутившись на свободе.

И он громко запел последнюю, бодрящую строку гимна.

Глава 4

Хью Холмс предвидел исход заседания городского совета, вплоть до того, в какой форме совет согласится оплатить страховой полис. Он заранее ожидал возражений со стороны Идеса Брэя, но готов был в качестве компромисса предложить целевую надбавку к окладу. И обрадовался, когда это сделал другой.

Он был настолько уверен в таком результате голосования, что уже на следующий день после Рождества предоставил Уиллу Генри Ли годичную аренду на дом, не так давно ставший собственностью банка в силу исчезновения владельца, попросту сбежавшего из-за неурожая зерновых и фуражных культур. Холмс направил собственную экономку прибрать дом к приезду семьи Ли. Он знал, что Кэрри после сборов и переезда приедет усталой и устанет еще больше, распаковывая вещи, так что у нее просто не хватит сил привести пустовавший несколько месяцев дом в порядок. Еще до подписания арендного договора Холмс затронул вопрос страховки.

– Уилл Генри, вы не подумали о возможности гибели на новой работе?

– Ну, полагаю, что буду иметь при себе оружие. Риск – часть этой работы. Хотя думаю, что с таким же успехом меня может залягать насмерть мул, когда я в субботу днем буду регулировать движение на Главной улице. Шансы на это и на гибель от выстрела равны.

– По-видимому, вы правы, но, честно говоря, ношение оружия, а иметь при себе оружие обязательно, люди не поймут, если будет иначе, – так вот, наличие оружия лишь увеличивает шансы возможного выстрела в вас. Вы наверное знаете, что английские полисмены, как они называют себя, «бобби», огнестрельного оружия при себе не имеют. Они считают, что коль скоро преступникам известно, что полиция не будет стрелять, то и сами они, скорее всего, постараются обойтись без его применения, и мне представляется, что они правы, по крайней мере, в условиях Англии. Но мы, американцы, особенно южане, смотрим на это дело по-иному. Мы не слишком ушли от того времени, когда в человека могли выстрелить именно потому, что он не вооружен, и не скоро позабудем об этом. Так что я думаю, нельзя сбрасывать со счетов возможность покушения с применением огнестрельного оружия. Вот почему я хочу, чтобы вы пообещали мне сейчас одну вещь, и если вы мне не дадите этого обещания, то я не буду рекомендовать вас на эту должность.

– Что именно, Хью?

– Хочу, чтобы вы согласились на страховку на сумму в десять тысяч долларов. Организацию этого дела я возьму на себя. – Холмс уже представлял себе, как все это будет организовано.

– Десять тысяч долларов!

– Я знаю, что на первый взгляд, Уилл Генри, вам эта сумма кажется огромной, но это вовсе не так. У вас маленькие дети, кстати, сколько им точно лет?

– Биллу восемь, а Элоизе шесть.

– Да, действительно, маленькие, и если с вами что-то случится, Кэрри потребуется от полутора до двух тысяч долларов в год, чтобы вырастить их и дать им образование. Строго говоря, расходов у нее будет не меньше, чем если бы вы были при ней. Вы же не съедите на такую сумму! Но даже имея десять тысяч долларов в банке, Кэрри вынуждена будет работать, чтобы растянуть эти деньги до того момента, как дети кончат школу, разве не ясно? А если она не пойдет на работу, то деньги кончатся как раз тогда, когда Билли пора будет поступать в колледж. А ведь вы хотите, чтобы он учился в колледже, верно? Чтобы стать кем-то в этой стране, необходимо получить образование.

– Кэрри и я говорили об этом. Мы бы хотели, чтобы он пошел в колледж, и не только он, но и Элоиза, если мы это потянем.

– Ну, если вы будете откладывать на это деньги, то все получится. Только в одиночку у Кэрри ничего не выйдет. Ей нужен будет капитал, чтобы продержаться. И, вдобавок, мне бы не хотелось испытывать угрызения совести, да и городу тоже, по поводу оставшихся без гроша вдовы и двоих ее детей. Вы даете мне обещание, что возьмете страховой полис?

– Ну, Хью, я согласен, потому что думаю, что вы правы. Во сколько мне это обойдется?

– В несколько долларов в месяц, но совет собирается увеличить ваш оклад на соответствующую сумму, чтобы вы об этом не беспокоились.

– Я весьма благодарен вам за это, Хью.

– Кроме того, возникает масса сопутствующих расходов, связанных с введением должности начальника полиции, о которых совет еще не подумал. Нам придется завести собственную тюрьму. Как только вы начнете задерживать правонарушителей, их надо будет куда-то девать. Вам понадобится машина. На первых порах, пока мы не решим этого вопроса, придется пользоваться своей и заправляться на муниципальной бензоколонке. Уже принято решение о строительстве пожарного депо, и я думаю, что парочки дополнительных помещений будет достаточно для местной тюрьмы. Почему бы вам самому не подумать о том, что может потребоваться? Как только утвердят ваше назначение, вам стоило бы съездить в Гринвилл и поговорить со Скитером Уиллисом, а заодно поглядеть, что там у него есть. Тогда мы с вами сумели бы составить смету, я бы ее влил прямо с ложечки в рот Идесу Брэю и всем остальным, и тогда в один прекрасный день у нас появится настоящий полицейский участок. А Идесу я скажу, что в участке должен быть телефон. Ему это будет приятно.

Пока совет заседал, чтобы утвердить назначение Уилла Генри, семья Ли въезжала в дом на Нижней Третьей улице. Делано находится на границе долины и Сосновых гор. Широкая улица прорезает город как раз по той линии, откуда начинается резкий подъем, и улицы номер два, три и четыре под прямым углом к Широкой улице поднимаются в гору почти вертикально вверх. В верхних частях улиц строились более дорогие дома, поскольку с их площадок открывался вид на город. В нижних концах улиц возводились аккуратные кирпичные домики с деревянными балками и стропилами. В них жили мелкие торговцы и более высокооплачиваемые работники железной дороги. Верхняя Третья улица считалась лучшей в городе. И потому Нижняя Третья была чуть более престижной, чем Нижние Вторая и Четвертая.

Кэрри была в восторге от места. И это лишний раз уверило ее в правильности ранее принятого решения иметь гостиную, так что Билли был расквартирован вместе с Элоизой, несмотря на все более и более громкие протесты и, соответственно, горючие слезы. Элоиза же хранила гордое молчание, время от времени, однако, бросая на Билли победный взгляд. Кэрри отправила Уилла Генри и Билли в ссылку во двор, где нашлась коса на длинной ручке и проржавевшая газонокосилка, стоявшие на задах под навесом. И мужчины принялись приводить в порядок заросшую лужайку и вырывать с корнем сорняки из цветочных клумб. К вечеру оба вывозились в грязи с ног до головы. После этого они насладились первым купанием в ванне с проточной водой из водопровода, а когда они уселись за стол и поужинали жареной курицей, у Уилла Генри появилось странное ощущение, будто он прожил в этом доме уже много лет. И он понял, что им тут понравится. А Кэрри была в этом просто уверена.

Уилл Генри и Кэрри Ли становились теперь горожанами, прожив на ферме в центральной Джорджии всю свою предшествующую жизнь, половина который приходилась на тяжелые времена. В свои тридцать лет оба они были красивыми. Уилл Генри, мускулистого телосложения, чуть-чуть не дотянул до шести футов: тому помехой был тяжелый физический труд и наследственность, его предки были невысоки ростом. И если даже его уши были крупноваты, нос чересчур прям, а челюсть агрессивно-квадратна, то глаза существенно меняли характер его внешности. В них, больших и карих, светились ум и понимание, а мягкий тенор его голоса и манера говорить дополнительно смягчали общее впечатление. Он легко выходил из себя, но гордился тем, что умел сдерживаться, и это умение подчеркивало обаяние силы, как физической, так и моральной, которую излучало все его существо. А скромность его не имела ничего общего с отрешенностью от мира сего.

Кэрри была высокой, подтянутой и почти красавицей. От бабушки-ирландки она получила в наследство черные волосы, зеленые глаза и чувство юмора. Скромности мужа у нее не было и в помине, а сдержанности – самая малость; доминирующими качествами ее были прагматизм и абсолютная прямота, однако, природный шарм и полнейшее нежелание кого-либо обидеть делали ее воззрения скорее любопытными, нежели оскорбительными для окружающих.

Оба происходили из семей, известных еще до образования республики. Семья Ли утверждала, что вирджинские Ли – их близкие родственники, а Кэллоуэи, из которых происходила Кэрри, прослеживали свою родословную до жителей Кентукки семнадцатого века и гордились родством с Буном. При малейшей возможности Кэрри ссылалась на рассказ Фенимора Купера о том, как Бун с отчаянной смелостью спас от индейцев девиц Кэллоуэи.

Со времени исторического события, которое местные называли «Войной между штатами», обе семьи владели только землей. И все же они унаследовали от предков ум, благовоспитанность, а также любовь к музыке и книгам. Дом для них был местом культурного досуга вплоть до рождения детей. Они оба пели, а Кэрри вполне прилично исполняла Моцарта и Баха. Они прочли множество книг, и среди прочих – романы Твена, Готорна и Диккенса. Оба получили высшее образование, хотя и не защитили степени. А когда Уилл Генри учился на третьем курсе Гордоновского военного колледжа в Барнсвилле, внезапно умер его отец, и на ферме настоятельно потребовалось его присутствие. Уилл Генри, прождав все юношеские годы, сделал предложение Кэрри, и она, вернувшись из колледжа «Бесси Тифт» в Форсайте, без колебаний стала его женой, к чему давным-давно была готова.

Уилл Генри мечтал о юридической карьере, но земля была давним семейным владением, хотя значительная часть ее была продана в период Реконструкции, и он испытывал чувство ответственности по отношению к жившим на ней десяти семьям. В первые годы совместной жизни ферма казалась им обоим символом надежности, преемственности поколений и даже многообещающего будущего, так что они отнюдь не чувствовали себя ущемленными, по крайней мере подобные настроения никогда не становились предметом обсуждения.

И вот они покинули ферму, то есть совершили поступок, на которой, как ранее представлялось Уиллу Генри, он никогда не будет способен. Он вырос на ферме, и когда она стала его собственностью, она требовала ежедневного труда, надо было сеять, собирать урожай, доить скот, чинить и ремонтировать, удобрять и добиваться прибыли. Он трудился усердно, но ни призвания к этой работе, ни энтузиазма у него не было, а земля давала прибыль лишь тогда, когда состояние почвы и погода позволяли не вкладывать ни пыла, ни таланта. Когда началось нашествие плодового долгоносика, Уилл Генри поначалу решил, что это просто очередной вызов его упорству и трудолюбию. Однако, когда эта напасть стала выказывать завидное постоянство, когда даже лучшие из фермеров стали вести борьбу за выживание, Уилл Генри с отчаянием обнаружил, что долгоносик превратился в благо: в почетный способ уйти от земли.

После ужина Кэрри почитала им вслух отрывки из романа «Большие надежды»,[2]2
  Роман Ч. Диккенса.


[Закрыть] пояснив при этом, что именно так следует воспринимать новую жизнь, а потом детей отправили спать. До самой полуночи Уилл Генри и Кэрри мели и чистили, а затем разбудили детей. Когда часы отбивали последний, двенадцатый удар, кто-то пустил в ход сирену пожарного депо, и все запели новогодний гимн и расцеловались. Кэрри зачитала избранные места из Библии, Уилл Генри вознес молитву, преисполненную надежд на Новый год, и все отправились в постель. Впервые в новой жизни Уилл Генри и Кэрри оказались наедине. С плеч свалился тяжелый груз, и они насладились любовью, как не наслаждались уже много месяцев. Уснули они, утомленные и счастливые.

Глава 5

Настало первое утро после вступления в должность, и Уилл Генри вместе с Кэрри сидели в машине перед зданием городского совета. Печки в машине не было, они сидели, закутав ноги в плед. Когда они разговаривали, на стеклах появлялась изморозь. Уилл Генри был этому рад; он не знал, какова будет реакция Кэрри, когда она узнает, что он стал начальником полиции, и ему не хотелось, чтобы прохожие увидели ее расстроенной. Когда он ей обо всем рассказал, выражение ее лица почти не переменилось, она молча смотрела на него. Он же не мог себе позволить отвернуться, боясь усилить собственное ощущение вины.

Но вскоре он был уже не в состоянии переносить молчание.

– Эта работа, по правде говоря, не так уж и опасна, – проговорил он. Кэрри не проронила ни звука. – Тем более в Делано. Здесь никогда не случалось ничего ужасного. Больше всего времени я буду тратить на то, чтобы возиться с уличным движением на Главной улице и ловить лихачей на шоссе, ведущем в Атланту. – Она повернула голову и уставилась на запотевшее ветровое стекло. – Я обычный городской служащий, – чуть ли не умоляющим тоном произнес он.

– Ладно, – наконец проговорила она.

Члены городского совета собрались в служебном кабинете управляющего городским хозяйством. Сняв пальто, они собрались вокруг дровяной печки, но не стали садиться. Поскольку каждый из них ради этой встречи жертвовал своим рабочим временем, никому не хотелось ее затягивать. Дело было в том, что специально приехал Джон В. («Скитер») Уиллис, шериф графства Меривезер. И когда все собрались, Хью Холмс официально открыл заседание.

– Джентльмены, полагаю, что нынешнее заседание можно назвать историческим. Этим утром мы впервые назначаем человека, обязанностью которого является профессиональная защита закона и порядка в нашем городе. Думаю, что лишь благодаря законопослушности наших граждан мы до сих пор обходились без подобного должностного лица, но население Делано уже превысило тысячу человек, по крайней мере, по моим расчетам, и полагаю, что перепись нынешнего года даст еще более высокие показатели, а полицейское управление – учреждение, необходимое каждому городу. На должность его начальника мы подобрали местного жителя не потому, что этот человек – опытный полицейский, а потому, что мы его знаем, уважаем и, думаю, можем на него положиться в деле сохранения спокойствия и защиты жизни и имущества.

– Аминь! – проговорил Идес Брэй.

– Идес, к чему относится «аминь»: к жизни или имуществу?

Все рассмеялись.

– Полагаю, что любой из членов совета мог бы привести к присяге нашего нового начальника полиции, но, если нет возражений, этой чести хотел бы удостоиться я сам. – Послышался одобрительный шепоток, и Холмс достал потрепанную Библию. – Уилл Генри, положите левую руку на Библию, а правую поднимите. Клянетесь ли вы, Уильям Генри Ли, именем Господа Всемогущего защищать и проводить в жизнь законы Делано, штата Джорджия и Соединенных Штатов Америки, делая это беспристрастно, без страха и предубеждения?

– Клянусь.

– Что ж, полагаю, что, принеся присягу, вы, Уилл Генри, стали начальником полиции Делано.

Холмс довольно долго продумывал текст только что принесенной присяги. Он размышлял, не стоит ли включить фразу типа «проводить в жизнь указания и распоряжения городского совета по мере их появления и принятия», и теперь, наблюдая за тем, как коллеги по городскому совету, торопливо высказав поздравления, спешат влезть в пальто и вернуться к прерванной работе, обрадовался, что не ввел это положение в окончательную версию присяги. Он знал, что городские дела частенько решаются непродуманно и в спешке. Он сам иногда пользовался этим, чтобы поскорее протолкнуть какой-либо, по его мнению, жизненно важный проект через совет, но сама по себе эта практика его не устраивала. Ему представлялось, что ответственность за принятие серьезных решений должна возлагаться на всех членов совета, а не только на того, кто благодаря личному обаянию или весу занимаемой должности способствовал этому принятию. Но он понял также, что если сам не будет поступать подобным образом, то его коллеги, как в силу нетерпения, так и вследствие врожденной осторожности, будут принципиально обходить важные вопросы и довольствоваться текущей «мелочевкой». И именно благодаря индифферентности коллег он стал, невзирая на возраст и вопреки здравому смыслу, «Отцом города».

Когда участники заседания стали расходиться, доктор Фрэнк Мадтер сунул руку в карман пальто и вытащил оттуда огромный револьвер.

– Уилл Генри, не знаю, есть ли у вас собственное оружие, но этот револьвер принадлежал моему отцу. Он немного проржавел, но думаю, что до сих пор стреляет отлично. – Уилл Генри и все остальные громко рассмеялись, увидев этот револьвер. – Это старый кольт типа «Бантлайн», сорок пятого калибра, с двенадцатидюймовым стволом. Говорят, что такой же был у Дикого Билла Хикока.

Уилл Генри захохотал.

– Что ж, доктор Фрэнк, надеюсь, что вы не думаете, будто завели у себя собственного Дикого Билла Хикока. – Он взвесил оружие на ладони. – Не знаю, хватит ли у меня сил таскать такую тяжесть, но полагаю, что, если очистить его от ржавчины, он будет весить на фунт, а то и на два меньше. Спасибо, доктор Фрэнк. Он у меня побудет, пока я не обзаведусь собственным. И думаю, что мне потребуется значок, подтверждающий должность.

Тут заговорил Скитер Уиллис.

– Ну, этой беде я в состоянии помочь. – И он вынул из кармана небольшой значок в форме звезды. – Носите это, пока у вас не появится значок с названием города Делано. У меня есть каталог, где перечисляется множество видов полицейского имущества. Скоро вам тут понадобится масса вещей. Мы его просмотрим вместе и составим перечень. К нам в Гринвилл время от времени приезжает комиссионер. Я его пошлю сюда к вам. Он будет страшно рад заполучить нового клиента.

Уилл Генри прикрепил значок к пальто и протер его рукавом.

– Ну, что ж, Скитер, теперь я чувствую себя вполне официальным лицом.

– Поговорю с Хью, чтобы для вас составили смету на кое-какое имущество, – заявил Уиллис и направился к Холмсу.

Уилл Генри и доктор вместе вышли из здания городского совета. Длинноствольный револьвер так и покоился в правой руке Уилла Генри. Он про него почти позабыл. Пока они спускались по невысокой лестнице на тротуар, какая-то машина в конце площади дважды чихнула двойным выхлопом. Они подошли к краю тротуара и остановились у машины доктора. Уилл Генри указал стволом револьвера в дальний угол площади.

– Знаете, Фрэнк, мне пришло в голову, что на этом углу стоило бы поставить автоматический светофор. На шоссе, ведущем в Атланту, движение довольно оживленное, и мне кажется, что уж лучше потратить средства из городской казны на приобретение и установку светофора, чем использовать меня в качестве размахивающего руками регулировщика. Один светофор сможет…

Пока он говорил, раздался стук автомобильного двигателя. Из-за угла, буквально на двух колесах, выкатился огромный «паккард» туристской модели. Машина выпрямилась, шлепнулась на все четыре колеса и неуверенно двинулась по улице по направлению к ним. Уилл Генри умолк, но его рука продолжала указывать в сторону перекрестка, откуда появилась машина. Тут поперек улицы задом стал выезжать со стоянки фордовский родстер модели А. «Паккард» ударил по тормозам, и его занесло в сторону от выезжавшего задом автомобиля, развернув радиатором прямо на доктора и нового начальника полиции, которые стояли разинув рты, и безмолвно наблюдали за огромной машиной, готовой, казалось, их раздавить. Менее, чем в двенадцати футах от того места, где они стояли, уже готовые отскочить в сторону, машина с визгом остановилась, и тотчас же широко распахнулись обе правые двери. Пока Уилл Генри глазел на происходящее, из-за дверцы вылетела сначала двустволка, а следом за ней пистолет. Из машины вылезли два очень крупных, очень светловолосых молодых человека с поднятыми вверх руками и выражением ужаса на лицах. Они замерли под холодными лучами солнца, не отводя широко раскрытых глаз от человека, направившего на них огромный револьвер. Гробовую тишину нарушил звук серебра, падающего на цемент. Это содержимое мешка с пятидесятицентовиками медленно сыпалось с переднего сиденья на мостовую.

Первым пришел в себя Фрэнк Мадтер.

– Уилл Генри, – проговорил он драматическим шепотом, – думаю, что вы произвели свой первый арест.

Уилл Генри сразу же сообразил, что к чему. Он опустил оружие до уровня пояса и положил палец на предохранитель.

– Стоять на месте! Не двигаться!

В этот момент Скитер Уиллис вместе с Хью Холмсом показался в дверях здания городского совета. Холмс объяснял, что считал бы несколько преждевременным запрашивать совет о выделении дополнительных средств на полицейские нужды. Они замерли, уставившись на Уилла Генри и его пленников.

– О Господи! – проговорил Скитер Уиллис.

Все последующие события показались Уиллу Генри цепью не связанных между собой сцен. Вначале Скитер надевал наручники на обоих молодых людей; потом Холмс повел целую группу людей в банк, где в окне на фасаде обнаружились два крупных отверстия; персонал банка лежал на холодном мраморном полу, причем двое сотрудников (один из них – мужчина) плакали; а Холмс, пока молодых людей благополучно прикрепляли в соседней комнате к водопроводной трубе, провел прямо на месте внеочередное заседание городского совета, на котором были приняты решения пристроить к новому пожарному депо помещения для полицейского управления и выделить дополнительно 350 долларов на приобретение огнестрельного оружия, наручников, форменной одежды и прочего необходимого полицейского имущества.

Прежде чем Уилл Генри полностью освоился с новой ситуацией, его стала терзать проблема: как объяснить Кэрри случившееся? Предстоящее объяснение его вовсе не радовало.