Текст книги "Полицейская сага"

Автор книги: Стюарт Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

Глава 11

Фокси Фандерберк встал примерно в девять. Утренний туалет он совершал по обыкновению долго. А когда он побрился и оделся, то пошел на кухню, с удовольствием предвкушая возможность лишний раз поглядеть на результаты своих трудов.

Вначале он потрогал плитку руками, а потом стал бить по ней ногой, обутой в тяжелый ботинок. Схватилось. И прочно. Фокси был в восторге. Он быстро позавтракал, ему хотелось как можно скорее доделать пол. Когда все было окончено, он вооружился жесткой щеткой и тщательно отскреб так, что не осталось ни малейшего следа. Затем он прикрепил шланг к кухонному крану и вымыл пол. Он с наслаждением наблюдал за тем, как вода вначале взвихривалась, а затем уходила в сток, устроенный им в центре кухни, куда со всех сторон вел тщательно продуманный уклон.

Все эти годы его тревожили пятна на деревянном полу, а теперь он навсегда избавился от них. И новых пятен тоже не будет. На то и уложенная им сверкающая плитка. Все уйдет в сток. Навеки.

Задача выполнена. Фокси подошел к шкафу и сдвинул наружный ряд вешалок с обычной одеждой, чтобы получить доступ к потайному ряду, укрытому в специально сделанном углублении. Из висевших там полдюжины комплектов он выбрал аккуратно отглаженную рубашку и брюки тропического габардина цвета загара и бросил все это на постель. Подтащил табурет и, добравшись с его помощью до полки над потайным отделением, достал оттуда остроконечную фуражку из такого же материала. Вынул черный шерстяной галстук, а из коробочки, запрятанной в глубине ящика для носков, вытащил два значка. Один приколол на фуражку, а другой аккуратно прикрепил к рубашке. На каждом из них была надпись: «Начальник полиции».

Сегодня Фокси чувствовал себя хорошо. Не так давно у него была парочка фальстартов, ему попались подозреваемые, с которыми дело не выгорело, которых кто-то где-то ждал. Вдобавок, приезд Санни Баттса на пару дней выбил его из колеи; надо было вернуть уверенность в себе.

И вот она вернулась, но давившая его долгое время тяжесть становилась невыносимой. Он знал, что в подобном состоянии он должен проявлять особую осторожность, чтобы не наделать ошибок. Необходимость действовать несколько раз едва не подвела его, и потерю бдительности в состоянии возбуждения допустить было нельзя. Он полностью владел собой: так должно быть и впредь. Осуществление самоконтроля над желаниями было неотъемлемой составляющей его крестовых походов.

Он вожделенно пожирал взглядом форму. Как хотелось бы носить ее вне дома! Он, однако, подавлял в себе этот порыв. Слишком опасно. Лучше вообразить, что он ведет предварительное расследование в гражданской одежде. В конце концов, у него с собой значок, оружие и наручники.

Фокси вышел из дома, заперев дверь на два замка. Как ему хотелось, чтобы у него была настоящая черно-белая полицейская машина с сиреной! Но приходится обходиться пикапом.

Вообще-то говоря, Фокси являлся помощником шерифа, графства Тэлбот. Гулсби по всем правилам привел его к присяге и выдал ему значок. Правда, Гулсби называл его «почетным помощником», но в присяге ничего насчет «почетного» не говорилось, а значок ничем не отличался от всех прочих, которые имелись у настоящих помощников. А когда Гулсби ушел в отставку и вскоре умер, никто так и не попросил у него вернуть значок. Все про это забыли. Все, кроме самого Фокси. Такой значок весьма кстати.

Фокси был уверен, что сегодня он произведет арест. Он ощущал это всеми фибрами души. И никаких побегов! У него уже давно не было побегов. Теперь-то он понабрался опыта. Знал свое дело. И когда он выезжал на основную магистраль, то стал заранее рисовать себе картины предстоящих событий. Но тут же постарался взять себя в руки: в этом смысле он был суеверен и полагал, что если представить себе все заранее, то что-то может не получиться. И тогда он стал продумывать вопросы, которые будет задавать. Ему нравилось сочинять вопросы.

Еще ни один из подозреваемых не нашел на них ответа.

Глава 12

– Отче небесный, возблагодарим же Тебя за то, что ныне ниспослал нам радость славить Тебя, и за пищу земную, которую Ты даровал нам, чтобы пропитать себя. Благодарим Тебя за детей наших, Билли и Элоизу, за благополучное избавление Билли от опасностей военных и возвращение его к нам в целости и сохранности, за силу, которую Ты придал Элоизе нести свое горе. И особенно мы благодарим Тебя за дарование нам новой дочери Патриции и за ту любовь, которую она принесла нам. Благословения Твоего молим на нынешний отдыха день и на все дни прочие, труду посвященные. Дай же нам силы служить Тебе каждый из дней жизни нашей. И молим мы обо всем этом Тебя во имя Сына Твоего, Иисуса Христа. Аминь!

Все свои обязанности Г. У. Фаулер исполнял очень добросовестно и с усердием, воскресная предобеденная молитва, прочитанная перед тем, как приняться за жареную курицу, не была исключением. Он никогда не позволил бы себе отбарабанить стандартный текст точно так же, как пропустить церковную службу или не пойти на совместные религиозные песнопения.

У него не было ни малейших затруднений находить конкретный повод благодарить Господа, ибо жизнь была переполнена ими. Он испытывал внутренне удовлетворение при виде тускло отполированного обеденного стола или сверкающей уотерфордской люстры над головой, а также ощущая в руках тяжесть столового серебра. Сам он такого бы в дом не принес, но ему доставляло огромное наслаждение предоставлять жене возможность приобретать для дома подобные вещи. Больше всего он был доволен тем, что в состоянии обеспечить семью, снабжать средствами церковь и содержать превеликое множество баптистских проповедников, дополняя их скромное церковное жалование одеждой из своего магазина или стыдливо навязанными им наличными.

Он радовался, когда вокруг собиралась вся семья, – жена, приемные дети, невестка, но его постоянно тревожил Билли. Когда Билли стал мужчиной и более не нуждался в его щедрой заботе, в жизни у него образовалась пустота, и поскольку он больше не покупал приемному сыну велосипеды и не оплачивал его обучение на юридическом факультете, ему оставалось только тревожиться и переживать.

– Билли, я слышал разговоры насчет этого дела с Маршаллом Паркером. Элоиза, передай, пожалуйста, соус.

– А что конкретно вы слышали, мистер Фаулер? – Все, включая Кэрри, обращались к нему «Мистер Фаулер».

– Вчера один мужчина покупал у меня костюм, и, обслуживая его, я слышал разговор в отделе женского платья. Одной из собеседниц была жена Эмметта Спенса. Эта девица мне никогда не нравилась. Не нравился мне и Эмметт. Скорее всего, они два сапога пара.

– А что могла сказать по этому поводу Сильвия Спенс?

– Ну, она несла что-то по поводу того, что ты стал «адвокатом ниггеров», как она изволила выразиться.

– Ну, Сильвия все время ходит, как пришибленная. – Ведь Эмметту удалось уклониться от призыва под тем предлогом, что он является фермером…

– Какой он фермер! Разве что фермерский сын…

– В этом-то и дело! Потому-то он и Сильвия бесятся и сходят с ума, как только дело касается ветеранов, и, Господь свидетель, особой любви к цветным они тоже не испытывают. Поговаривают, будто Эмметт состоит в клане. Мама, можно еще печенья?

– Я тоже об этом слышал.

– Так что, похоже, для них Маршалл Паркер олицетворяет все самое ненавистное: он негр, с прекрасным послужным списком и налаженным бизнесом. Надеюсь, вас-то не тревожит то, что я оказываю юридическую и прочую помощь Маршаллу?

– Боже, конечно, нет! Маршалл, по-моему, хороший парень. Отец его многие годы работал в церкви и, как мне кажется, правильно воспитал сына. Когда Маршалл демобилизовался, я открыл ему счет в магазине, и он его оплачивает намного аккуратнее, чем большинство белых. Мне радостно видеть, как цветной молодой человек усердно трудится и добивается успеха. Меня просто беспокоит, как эти болтуны треплют твое имя в этой связи. Передай курицу, Кэрри.

– Ну, всем мил не будешь, а особенно в политике. И раз уж мне суждено иметь врагов, то пусть лучше ими будут Эмметт и Сильвия Спенсы.

В разговор вмешалась Кэрри Ли Фаулер.

– Ну, Билли, самое лучшее – это делать все, чтобы вообще не иметь врагов.

– Мама, я того же мнения, но как мне следует поступать, чтобы Эмметт Спенс стал моим другом? Что, по-твоему, мне надо для этого сделать?

Кэрри усмехнулся.

– Ну, ты молодец, поймал меня на слове! Да, наверное, что бы ты ни сделал, чтобы стать другом Эмметта Спенса, сделает тебя врагом самого Господа! Можно добавить кукурузы, мистер Фаулер?

Патриция была явно озадачена.

– Никак не могу понять, почему Спенсы так яростно ненавидят черных.

– Ну, – проговорил Билли, – насколько мне известно, Хосс Спенс происходит из семьи малоимущих фермеров, а такие, как и негры, то и дело нанимались в издольщики. Негры для них – соперники, которых ненавидят только за то, что видят в них угрозу собственному благополучию. Думаю, что Эмметт просто унаследовал подобные взгляды от Хосса. И не исключено, что и его дети усвоят от него эти взгляды. Стыд и позор, что такого рода чувства воспроизводятся сами собой. Они бессмысленны и безосновательны.

Тут вновь заговорил мистер Фаулер.

– Билли, для меня ясно, как Божий день, что кто-то преднамеренно хотел устроить Маршаллу крупные неприятности.

– А, как ты думаешь, кто?

– Если, конечно, речь не идет о каких-то неизвестных мне проблемах, в чем я очень сомневаюсь, поскольку Маршалл рассказывает мне все, то мне представляется, что подходящей кандидатурой на роль организатора всего этого дела является Микки Шелтон. Маршалл создает ему нежелательную конкуренцию. И, полагаю, что не обошлось тут без участия Санни Баттс. Они с Маршаллом как-то повздорили, так что Санни имеет на него зуб, причем Санни как раз в состоянии обеспечить полицейскую сторону подобных штучек.

Мистер Фаулер кивнул.

– Меня бы это не удивило. Санни, по-моему, скользкий, как угорь. Он умеет умасливать публику, но я бы ему особенно не доверял. Он у меня в магазине набрал товаров на значительную сумму, и мне пришлось как следует насесть на него, чтобы он оплатил счет. Я думаю, что он решил, будто должность полицейского дает ему право рассчитывать на то, что на его счетах автоматически будет ставится штамп «Оплачено». По крайней мере, мне так кажется. Смею вас заверить, я предпочитаю иметь своими клиентами таких, как Маршалл Паркер, а не таких, как Санни Баттс.

Билли хмыкнул.

– А я, по правде говоря, предпочел бы, чтобы в полиции у нас служил Маршалл Паркер, а не Санни Баттс. И я даже порекомендовал Хью Холмсу, чтобы городской совет рассмотрел вопрос о найме цветного полицейского из числа ветеранов. В конце концов, наводить порядок, в большинстве случаев, приходится в Брэйтауне, и, как мне кажется, от негра там будет гораздо больше проку.

– Ну, и что сказал Хью? – спросил мистер Фаулер.

– Он, похоже, счел это отличной идеей, и она даже нашла поддержку на заседании городского совета, но бюджет предусматривал только одну новую должность, и на нее взяли Санни Баттса. Мелвин Томпсон также счел это хорошей мыслью и даже сказал мне, что как только появится нужда в четвертом сотруднике полиции, возьмут, как он рекомендовал бы, негра. Только не думаю, чтобы Санни это понравилось.

– А какое имеет значение, что нравится Санни и что не нравится? – спросила Элоиза.

– Это имеет значение для Мелвина. Он считает, что Санни делает большую работу, и, как мне кажется, он передоверил ему все вопросы, связанные с организацией уличного движения, и все такое прочее.

– А как ты думаешь, Мелвин знает об избиениях в тюрьме? – спросил мистер Фаулер.

– Как только об этом узнал Брукс Питерс, он сразу же переговорил с Мелвином. Мелвин внимательно, его выслушал, хотя, как мне кажется, не придал этому особого значения. Санни утверждает, что он использует силу в качестве необходимой меры воздействия, поскольку пьяные ведут себя буйно и нуждаются в усмирении. Вчера вечером произошел очередной инцидент такого рода, правда, пострадавший не получил серьезных травм. Старый Джим Паркер сообщил об этом Бруксу прямо с утра, еще до начала службы, и Брукс собирается завтра вновь переговорить об этом с Мелвином.

– А это поможет? – поинтересовалась Элоиза.

– Санни за это не выгонят, но если Бруксу удастся расшевелить Мелвина, он, по крайней мере, положит этому конец. Другое дело, для того, чтобы привлечь Санни к ответственности, нужны весомые улики и свидетельские показания, а этого-то как раз недостает.

– Мелвин человек хороший, – проговорил мистер Фаулер. – Он поступит по справедливости.

– Да, человек он порядочный, – согласился Билли. – Только надо вести себя поумнее. Санни Баттс вертит им, как хочет.

– Семейка Баттсов никогда не была примерной, – заявила Кэрри. – Правда, мать его – милая и несчастная женщина, а вот с папашей вечно были какие-то проблемы. Он был алкоголиком, и Уиллу Генри пару раз приходилось сажать его в тюрьму.

На другом конце города, по ту сторону линии МБЖД, в заводском поселке, в доме на углу Кленовой и Тополиной улиц еще одна семья приготовила к воскресному обеду жареную курицу. Эта семья была поменьше.

– О, Санни, я так рада тебя видеть! Приходил бы ты ко мне почаще!

Санни Баттс утер рот салфеткой и откинулся на стуле.

– Мама, ты же знаешь, что я все время на службе. Мне хотелось бы бывать у тебя не так редко, но когда я свободен, ты чаще всего на работе. Какая у тебя хорошая курица!

– Тебе очень идет форма, Санни! Наша соседка миссис Смит видела тебя на днях на мотоцикле и говорит, что ты выглядишь потрясающе! Так она и сказала, потрясающе. Если бы отец был жив, он бы тобой гордился.

– Скажешь тоже! Вспомни, как он мною гордился, когда я играл в футбол. Да этого старого пропойцу вышибали со стадиона всякий раз, как я приглашал его на свою игру: он же лыка не вязал!

– Санни, не надо так говорить про своего отца!

– Не понимаю, мама, почему ты его защищаешь. Он приносил тебе одни огорчения и бил тебя всякий раз, когда бывал пьян, а пьян он бывал всегда. – Санни заскрежетал зубами. – И меня бил до тех пор, пока я не вырос и сам им не занялся. – Санни вспомнил не без гордости, как в первый раз ударил отца. Старик тут же сник, как увядший цветочек, и больше не поднимал руки ни на кого из них, когда Санни был рядом. Но пил он почти все время.

– Видишь ли, робко начала мать, – вначале он был… Ну, пока ты не родился, он ничего подобного не делал.

– Ты хочешь сказать, что он стал таким из-за меня?

– Ну, он как бы к тебе ревновал. Не знаю. Никогда этого не понимала.

– Ну, без него нам лучше. Уж поверь мне!

Мать стала собирать со стола. Ей его недостает, подумал он. И покачал головой. Зазвонил телефон. Мать пошла ответить.

Кэрри нащупала под ковром кнопку вызова прислуги, и явилась Флосси убрать со стола.

– Ну, кому хочется выпить персиковой «кобблер»?

Патриция поглядела на Билли и улыбнулась.

– Звучит заманчиво, но… боюсь, мне пора начать следить за своим весом.

Кэрри рассмеялась.

– Милая, ты и так, как тростинка. – Тут глаза у нее округлились. – Если, конечно…

Билли откровенно расхохотался.

– Мама, думаю, тебе пора привыкнуть к мысли, что скоро станешь бабушкой.

– Верно, – проговорила Патриция. – В апреле будущего года. Заранее знаю, что это будет мальчик.

Все так расшумелись и развеселились, что не услышали телефонного звонка. Трубку сняла Флосси.

– Это вас, мистер Билли.

Билли вышел из комнаты.

– Когда ты узнала об этом, Триш? – поинтересовалась Элоиза.

– Только вчера, когда получила подтверждение от Тома Мадтера.

– А все в порядке? – обеспокоенно спросил мистер Фаулер. – То есть, у тебя все в порядке? – Он уже подумывал, что бы сделать для внука.

– Конечно, мистер Фаулер. Такое, сами знаете, случается каждый день. Беспокоиться не о чем.

– Патриция, я так рада! – сияя, произнесла Кэрри. – Нам всем будет так хорошо, когда в семье появится ребенок! Я так рада за всех нас!

В комнату вернулся Билли. Патриция сразу же заметила, что что-то не так.

– Что случилось, Билли?

Все сразу же повернулись к нему.

– Звонил Хью Холмс. Мелвин Томпсон потерял сознание и скончался на ступенях методистской церкви всего час назад, сразу после службы.

– Какой ужас! – проговорила Кэрри. – Такой милый человек!

Билли стоял, засунув руки в карманы и выглядывая в окно. Патриция нахмурила брови.

– Это еще не все, Билли?

Он кивнул.

– Звонил кое-кто из членов городского совета. Санни Баттс стал исполняющим обязанности начальника полиции. А мистер Холмс полагает, что завтра это назначение станет постоянным.

Глава 13

Когда во вторник утром Санни сразу же после похорон Мелвина Томпсона вошел в помещение полицейского участка города Делано он чувствовал себя только что коронованным монархом. Вчера совет проголосовал за его назначение начальником полиции, правда, официально об этом будет объявлено только в четверг, отчасти из уважения к покойному, отчасти потому, что «Делано Мессенджер» выходит по четвергам, а самый удобный способ оповестить всех о новом назначении – через газету.

Управление городским хозяйством временно, до назначения нового сотрудника полиции, направило в его распоряжение одну из своих сотрудниц, Милли, которая взяла на себя радиосвязь и ответы на телефонные звонки. Когда Санни вошел, она была вся в работе.

Он на мгновение замер и осмотрелся. Служебное помещение уже выглядело так, как ему хотелось. Мелвин в свое время разрешил ему переделать там все по собственному усмотрению, и теперь он радовался, что сумел сделать это с толком. Тогда ему хотелось одного: занять кабинет старика и превратить его в собственный. Он этого добился.

– Милли, мне надо поработать. Соединяй меня только по самым срочным делам, ладно?

– Конечно, Санни! – взвизгнула она. – Ой, простите, – начальник!

Уже три месяца он трахал ее раз в неделю. Плохо, что в кабинете начальника не было дивана. Ну, может быть, он это исправит. Он прошел в кабинет, закрыл за собой дверь и какое-то время постоял, привалившись к ней. От возбуждения дыхание его стало прерывистым. Он и мечтать не мог, что все сложится так удачно. После того, как в войну им вначале помыкали сержанты, а затем офицеры, он стал сам себе хозяином. Ему так хотелось, чтобы его произвели в офицеры на поле боя, но этого не произошло. Зато теперь у него есть нечто лучшее, чем офицерское звание, – есть власть. Почище, чем у е… Эйзенхауэра.

Кабинет у него был не ахти какой: маленькая комнатка, пристроенная к основному помещению, где стояли письменный стол, канцелярский шкаф, вешалка для шляп и три деревянных стула. Но это был его первый собственный кабинет, в армии такой кабинет бывает только, начиная с командира роты. Он медленно прошелся по комнате, заглянул в шкаф, порылся в сваленных на столе бумагах. Боже, какой беспорядок! Томпсон так и не разрешил ему заняться этим помещением, организовать тут все, как надо. Он выдвинул верхний, картотечный ящик шкафа и начал работать.

Через два часа он уже завалил две больших картонных коробки старыми делами, циркулярами, бумажками и просто мусором. Письменный стол был девственно чист, и на нем теперь находились только телефонный аппарат и календарь. Он уселся в кресло и стал выдвигать ящики. Только ящики и остались. Санни взял маленькую картонку и стал складывать туда личные вещи покойного: электробритву, авторучку «Паркер», пистолет, счета частного характера, семейные фотографии – вещей было немного. Затем он стал по очереди вываливать на стол содержимое каждого из ящиков и тщательно его просматривать, чтобы определить, что это за документы: личные или служебные, а если служебные, то стоит ли их хранить.

Нашлось несколько подшитых дел. Их он оставил напоследок. В двенадцать дня он послал Милли за сандвичем, положил ноги на стол, поел и лишь после того стал всерьез изучать подшитые дела. Документация хранилась с давних лет. Томпсон был сержантом полиции города Коламбус, когда его взяли на должность начальника полиции на место Уилла Генри Ли, лет двадцать назад. Поначалу, как показалось Санни, Томпсон отнесся к новому назначению с энтузиазмом и действовал так, как действует обученный полицейский из большого города. Заведенные им дела представляли собой подборку документов по однотипным преступлениям: одно из дел, к примеру, было посвящено угону автомобилей, и в нем, среди прочего, были материалы, полученные от полиции штата, содержавшие сведения об уже задержанных и осужденных угонщиках. Еще одно дело касалось целого ряда взломов, произошедших в течение нескольких месяцев подряд еще в тридцатые, и в этой папке тоже были подшиты итоговые документы и заметки. Казалось, эти дела покойный начальник хранил, скорее, как сентиментальные воспоминания, а не как архивные документы.

Но, начиная с конца тридцатых, а особенно в военные годы, Томпсон стал вести личное делопроизводство с меньшей аккуратностью. Почти исчезли итоговые заметки. К тому времени, подумал Санни, Томпсон, должно быть, устал от трудов праведных. Последнее из дел было озаглавлено «Пропавшие без вести». Санни хлебнул кока-колы и раскрыл папку.

Там была подшита добрая дюжина розыскных циркуляров, разосланных полицией штата, начиная с конца двадцатых годов вплоть до окончания войны. Подшиты они были более или менее в хронологическом порядке, очевидно, по мере поступления, так что более свежие оказались наверху. Почти каждая из розыскных афиш была снабжена фотографией, как правило, снимком из семейного альбома, или, на худой конец, двухдолларовым фотопортретом из ателье. Там, где не было фотографии, давалось подробное описание. Санни обратил внимание на то, что почти все пропавшие без вести были белыми мужского пола. И, как правило, очень юных лет. По мере чтения Санни заметил, что чем более давним был циркуляр, тем тщательнее с ним работали. Если на более поздних практически не было пометок, то на более давних были значки, подчеркивания и сноски, обычно с указанием, где в последний раз видели этого человека. В различных циркулярах чаще всего подчеркивались три названия: Гринвилл, Вудбери и Уэверли-Холл. Были также заметки на полях: «Проверить лагерь» или «Видели ехавшим на попутке». Отсутствие пометок на более поздних циркулярах Санни воспринимал, как признак угасания у стареющего Томпсона интереса к работе. В деле не было ни единого сообщения об обнаружении разыскиваемого.

Ясно, однако, что Томпсон интересовался, по крайней мере, на первых порах этими пропавшими без вести. Он, бесспорно, проверял лагеря «хобо», задавал вопросы, возможно, даже показывал фотографии. Санни вооружился карандашом, и стал просматривать более свежие циркуляры, делая пометки по тому же принципу, как это делал Томпсон в более старых делах. Закончив, он взял автодорожную карту и очень мягкий карандаш и стал обводить кружком названия городов, где в последний раз видели разыскиваемых. По пятерым из двенадцати это оказались места, довольно отдаленные от Делано: Макон, Кэрроллтон, города, расположенные на расстоянии более пятидесяти миль. Документацию по ним он положил отдельно и пометок на карте делать не стал. Зато по остальным семи он сделал полную разметку. Получился круг неправильной формы. А ориентировочным центром его оказался город Делано.

Санни перечитал эти семь циркуляров. В пяти из них указывалось приблизительное направление движения разыскиваемых. В каждом из этих случаев те, кто ехали на юг от Делано, были в последний раз замечены к северу от города, те же, кто ехали на север, были в последний раз замечены на юге. И предполагаемый маршрут каждого из них пролегал через Делано.

Санни снял трубку и позвонил знакомому в Атланту, служащему в полиции штата.

– Привет, Тэнк, говорит Санни Баттс.

– Привет, Санни. Поздравляю. Говорят, ты теперь начальник.

– Ага, спасибо. Нет ничего такого, чего нельзя было бы добиться упорным трудом и приятной наружностью.

– Иди в жопу!

– Слушай, Тэнк! Мне надо, чтобы ты посмотрел для меня кое-что в делах пропавших без вести. Нетрудно поднять кое-что старенькое?

– У нас учет как по фамилиям, так и по датам исчезновения, вплоть до прошлого месяца. Такие данные у тебя есть?

– Есть. – Санни зачитал фамилии и даты. – Сколько тебе понадобится времени?

– Ну, я уже пообедал, так что займусь прямо сейчас и позвоню тебе через несколько минут. Что конкретно тебе по ним надо?

– Объявились ли они вообще.

– Перезвоню, жди.

Санни вновь обратился к интересующим его пяти циркулярам. Все разыскиваемые были в возрасте от шестнадцати до двадцати одного года. Рост каждого из них составлял чуть меньше пяти футов девяти дюймов. Одинакового телосложения: худые и длинные. Четыре циркуляра были снабжены фотографиями. Даже в облике этих молодых людей есть какое-то сходство, подумал Санни. Какая-то неуловимая печать юношеской невинности. Встал, вышел в общее служебное помещение и взял из своего прежнего стола с крышкой на роликах лежавшую в нижнем ящике связку старых дел, принадлежавшую начальнику полиции Ли. А в кабинете развязал их и стал шарить по скоросшивателям, пока не отыскал, что хотел. Фотоснимки того самого трупа. Он взял одну из фотографий, где покойный был больше всего похож на живого, где убитый мальчик казался спящим. Положил ее на стол и сравнил с четырьмя фотографиями из циркуляров. По телу пошли мурашки.

Зазвонил телефон.

– Санни? Это Тэнк. По всем твоим ребятам дела до сих пор не закрыты. Никто из них не найден. Конечно, это может ничего не значить. Скажем, они могли благополучно добраться до Южной Америки. Просто, это означает, что рассылка циркуляров оказалась безрезультатной, и что семьи не сообщили об их возвращении. А что, у тебя по этим делам что-нибудь есть?

Прежде, чем ответить, Санни кое-что прикинул в уме.

– Да нет, Тэнк, у меня пусто. Просто я наткнулся в делах старика Томпсона на папочку и хотел знать, выкидывать ее или нет. А за то, что посмотрел, огромное тебе спасибо.

– Ага, само собой. Знаешь, если по пропавшим без вести ничего не сообщают в первые же две недели, то считай, дело пропащее. Так что можешь все это выкинуть. Нечего захламлять шкафы.

– Ага, Тэнк. Так я и сделаю. Приедешь сюда, заходи ко мне. Напою тебя и девочку раздобуду.

– А то как же!

И оба положили трубки.

Санни ощутил, как его заливает пот, и вовсе не из-за жары. Тут что-то есть! Он абсолютно в этом уверен. Плохо то, что дела-то все давние. «Холодно», как в детской игре. А вот если бы было свежо и «горячо», то все было бы по-другому. Он бы нашел какую-нибудь зацепку. Придется потерпеть некоторое время. И если его догадка верна, то остается только ждать. Ждать и бдительно следить, глаз неспускать со старого сукиного сына. Уж он-то окажется на высоте!