Текст книги "Великан (ЛП)"

Автор книги: Стюарт Слейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТЬ. ИСКУПЛЕНИЕ

Оккупированная Британия, Ноттингем

Закат был захватывающим. Огромное, тёмно-красное с пурпуром зарево заливало всё небо. Сейчас оно постепенно тускнело, вслед за уходящим за горизонт солнцем, но всё равно освещало местность жутковатым багровым светом. С научной точки зрения Дэвид Ньютон понимал, что по какой-то причине в атмосферу попало много пыли, но что произошло? Несомненно, рано или поздно станет известно. Он оглянулся. С ним пришло шестнадцать бойцов Сопротивления. Оружие они взяли из различных захоронок. Ньютон не знал, как происходят поставки, кто их распределяет, но там всегда лежало то что нужно. У одной группы была пара РПГ-2, остальные вооружились американскими М3[60]60
  Американский пистолет-пулемёт под патрон Кольт 45 калибра, принятый на вооружение взамен технологически сложного и дорогого «Томпсона». По простоте был сравним с британским СТЭНом.


[Закрыть] и русскими ППС-43. Но у него самого было нечто особенное, о чём раньше говорили только шёпотом. Карабин «де Лизл»[61]61
  Британский лёгкий карабин под патрон Кольт 45 калибра, оснащённый интегрированным глушителем. Использовался в спецчастях, в РИ после войны передан на гражданский рынок тех стран, где разрешено использование подобного оружия.


[Закрыть]. Он похлопал по ствольной коробке и мягко провёл ладонью. Это было необычное оружие. Механизм и дерево от винтовки «Ли-Энфилд», но переделан под пистолетный патрон Кольт 45 калибра. Весь ствол, от патронника до среза, забран в глушитель. Считалось, что «де Лизл» настолько тих, что единственный шум при выстреле – щелчок бойка по капсюлю.

План был довольно прост. Он снимает двоих охранников у ворот. Тревогу никто не поднимает, ведь стрельбы не было. Его люди заходят, рассыпаются по радиостанции, захватывают установку и персонал. Приказ был таков: убить по возможности меньше, взять в плен по возможности больше. Но это было вторично. Главная задача налёта – взорвать установку ровно в 20:58. В это время традиционно играет «Лили Марлен». Потом, в 21:00, станция обычно передавала новости, начиная с новых директив и распоряжений немецкой администрации.

Но сейчас только семь вечера. Ещё два часа. Атаковать надо как можно позже. После подрыва следует удерживать объект как минимум полчаса. Чем быстрее они захватят станцию, тем меньше времени придётся сидеть в обороне, ожидая эсэсовцев. Значит, необходимо ждать. После трех лет в Сопротивлении Дэвид Ньютон усвоил старый девиз регулярной армии: «Торопись не поспешая».

Над Парижем, F2G-4 «Терминатор»

– Иииииха! – лейтенант Эванс невольно выдал боевой клич повстанцев. Время от времени он получал подтверждение, что Бог был лётчиком-истребителем. Как и сейчас. Ему ещё никогда не приходилось атаковать такой большой город и так радоваться в процессе. Тем более, всё согласно приказам и совершенно законно. А приказы были вполне однозначны. Штурмовать город сколько получится. И теперь двадцать четыре «Суперкорсара» прилежно делали свою работу. Грязную, конечно, но кто-то ведь должен. Даже самолёт вёл себя необычно легко, будто ему самому нравилось.

Эванс не первый раз поражался, как чётко видно всё внизу. Упитанная матрона чем-то яростно размахивала. Присмотревшись, он опознал трость. Потом он увидел лохматый шар из верёвочек – нечто, похожее на собаку. Матрона пропала из виду. Лейтенант немного довернул нос. Она лежала на спине, размахивала в воздухе руками и ногами, как жук, а собака косматой мочалкой бегала вокруг. Нечего жалеть. Просто женщина средних лет, в шубе и явно не из голодающих, даже спустя семь лет немецкой оккупации. Ценный кадр, не иначе.

По радио, бессовестно фальшивя, напевал лейтенант Брим.

– Лечу я над Булонским лесом, лечу, и волосы назад…

Ну да, правда. Булонский лес был совсем рядом, и они летели достаточно низко, чтобы сдуть шляпку с чьей-нибудь головы. Если горожанка окажется достаточно глухой, чтобы не услышать рёв мотора. Подобная забава бытовала среди молодых лётчиков. Но народ заранее попрятался по подвалам и бомбоубежищам, покинув улицы. «Суперкорсар» был идеален для разгона – все во Франции знали, что самолёты с чаячьим изломом крыльев расстреливают и сжигают напалмом всё движущееся.

Эванс развернулся и посмотрел на указатель топлива. В запасе ещё несколько минут, потом их сменит другая группа палубных F2G и продолжит забаву. Они дождутся прилёта B-36. Это ещё одна цель их барражирования над городом – подавлять все зенитки, которые рискнут выдать себя. Но немцы сидели на удивление тихо и не дёргались. Хотя, учитывая случившееся ранее, удивительного ничего нет. Пилотам перед вылетом рассказали, что сделали бомбардировщики. Все примолкли. Лётчики привыкли сеять смерть пятидюймовыми ракетами и пятисоткилограммовыми бомбами, им нелегко было представить бомбы, равные десяткам тысяч тонн взрывчатки. Они разрушали не аэродромы – города целиком. Сотни городов уходили в забвение. Говорили о сотнях тысяч погибших, кое-кто шептал, что может и миллион.

Лейтенант догадывался, что немцы отчаянно пытались связаться с теми, кто уничтожает их дом. Понятно, сегодня в него никто стрелять не будет. Даже на берегу зенитки молчали. С левой стороны появились «Горький плод» и «Укус змеи». Они только что закончили «штурмовать» Ситэ[62]62
  Исторический центр Парижа.


[Закрыть], разбив столько стёкол, сколько получилось. Правила были строгими – стрелять можно только в ответ или если зенитку увидите. Поэтому можно позабавиться. Грохот двигателя и ударная волна на бреющем полёте разносили вдребезги всё хрупкое. Эванс принял как очевидное, что кто-то проведал Нотр-Дам. Скорее всего, Джим Хэмнер на своём «Подстрекателе». Он почему-то ненавидел организованной религию.

Похоже, демонстрация удалась. Он и Брим сейчас летели над Монмартром. Хотя «над», пожалуй, было преувеличением. Улицы опустели, только повсюду блестело битое стекло и валялись обломанные ветки деревьев. Когда они проносились буквально на уровне крыши, оттуда им махала руками какая-то девочка. Эванс в ответ покачал крыльями, а потом потянул ручку на себя, чтобы перепрыгнуть поперечные здания в конце улицы. Теперь промчаться над Елисейским дворцом и повернуть домой.

На подходе к Парижу, FV-1 «Дева Мэриан II», эскорт B-36H «Парад Победы»

Какой же он огромный. Не просто большой. Большим был B-29. А B-36 – огромный. Гигантский. Но отнюдь не медлительный. Когда они встретили его над побережьем, бомбардировщик летел на высоте тринадцати с небольшим километров, и «Колымагам» пришлось его догонять. Они заняли место в ордере, и тут B-36 внезапно дал газу и оторвался. Потом вежливо подождал, пока истребители его вновь нагонят. А затем начал поворот. Истребители не могли так же маневрировать в разрежённом воздухе без потери скорости, они остановились. В конце концов B-36 прекратил над ними издеваться. Форман попытался отомстить, сделав бочку у него на виду – подразумевая, что настолько огромный самолёт неспособен даже начать такой манёвр.

– Попробуйте-ка, – сказал он. «Парад Победы» ответил:

– А так можешь?

Несколько минут ничего не происходило, и Форман спросил, что они делают.

– Летим с двумя заглушенными двигателей, – прозвучал ответ.

Но забавы остались позади. Здесь бомбардировщик уже не мог фокусничать. Длинные крылья, благодаря которым он мог летать так высоко, теперь создавали излишнее сопротивление и тормозили его. У сопровождения добавилось забот – внизу «Парад Победы» был уязвим. Двигатели работали на пределе, только чтобы поддерживать полёт бомбардировщика с полным трюмом пятисоткилограммовых бомб. Для выполнения приказа требовалась абсолютная точность, достижимая на меньшей высоте. Форман дал «Деве Мэриан» приотстать и занять место у хвоста. И точно. Гигантское хвостовое оперение в размахе было больше, чем крылья «Колымаги». В наушниках зашелестело.

– Держи дистанцию, флотский. Мы вас любим, но ближе лучше не подходить. Позади у нас сильная турбулентность.

Форман покачал крыльями и принял в сторону. Его эскадрилья осуществляла ближнее прикрытие. Последняя линия обороны «Парада Победы» на случай, если прорвутся вражеские истребители. Другие выдвинулись вперёд и по флангам, чтобы перехватить противника заранее. Были и другие палубные машины, включая новые «Пантеры». Они подошли после того, как закончили штурмовку. Как только расползлась новость о необычном рейде одиночного B-36, всем захотелось обеспечить его беспрепятственный пролёт.

По пути к точке встречи с «Парадом Победы» Форман пролетел над тонущей развалиной «Шайло», и слышал переговоры возвращающихся бомбардировщиков. Авианосец погиб, обеспечивая им возможность удара, и они это понимали. Лейтенант решил, что это зрелище как-то повлияет на дальнейшие действия. Не знал, как именно, но по крайней мере экипажи САК будут знать о цене, уплаченной другими, чтобы они могли выполнить свою задачу.

– Эй, малыши, я встаю на боевой курс, – это был «Парад Победы». Форман нажал тангенту.

– Принято, большой. Будем держаться поодаль. Удачи.

Париж, Елисейский дворец, салон «Марат»

У окна стояли маршал Петэн, президент Франции, маршал Гамелен, министр обороны и маршал Перно, министр внутренних дел. Они наблюдали за тёмно-синими истребителями, проносящимися над городом. Гамелен покачал головой и выругался в адрес «наглосаксов», которые посмели нарушить мир и спокойствие города. Никакого уважения к культуре, совершенно ясно.

– Итак, маршал, что произошло в Германии? – дрожащим и срывающимся голосом спросил Петэн.

– Американцы сбросили бомбы невероятной мощности почти на каждый населённый пункт. Немцы назвали их адскими зажигалками, но думаю, правильное название «атомные», – Гамелен задумался на мгновение. Сама мысль о том, что такая разрушительная сила оказалась в руках варваров-американцев, отталкивала.

– Они доставили их на гигантских бомбардировщика, летевших на очень большой высоте. Наши люди докладывали об их пролёте. Безо всякого разрешения, замечу…

Вот же напыщенное высокомерие… типичный столичный житель, подумал маршал Перно, когда тот встал в вычурную позу. Разве вы не понимаете, что произошло сегодня? Мир навсегда изменился, а вы не замечаете. Перно был коренным бретонцем, и от рождения презирал парижан. Гамелен всё ещё говорил.

– …Тем не менее, теперь очевидно, что Германия серьёзно отброшена назад. Настолько, что может фатально лишиться надежды на успех в войне.

Уничтожение крупнейших городов и почти всей промышленности – это «серьёзно отброшена назад»? Тогда что Гамелен назовёт бедствием? Вино, поданное не с той температурой?

Маршал всё разглагольствовал.

– Мы должны обдумать, как поставить себя в данной ситуации. Американцы подобны детям. Надо решить, как их воспитать и направить куда надо. Им требуется образование и наставления. Мы должны, для их же собственного блага, взять над ними шефство, и убедить положиться на нас как учителей и пастырей. Самое главное, мы должны убедиться, чтобы они приняли нас как старшего члена коалиции, победившей Германию, и относились с заслуженным уважением.

Перно молча кипел. Гамелен был совершенно ослеплён своей англофобией и собственной ограниченной точкой зрения. Он не видел даже того, что само лезет в глаза. Тем временем Перно обратил внимание на нарастающий звук где-то рядом. Тёмно-синий истребитель с изломанным крыльями летел прямо на них. Когда двое других наконец-то прекратили хвалить друг друга как петух с кукушкой и заметили угрозу, он вырос из точки до рычащего зверя прямо за окном. Петэн и Гамелен упали на пол. Перно не стал. Собирайся «Корсар» обстрелять их, на его крыльях уже мерцало бы оранжевое пламя. Но он просто рванул вверх и прогрохотал над крышей. Перно выдержал и проводил его взглядом.

Петэн встал, трясясь больше от потрясения, чем от страха. Гамелен тоже дрожал, и от гнева, и от страха. Но именно Петэн заговорил старческим голосом.

– Скоро немцы покинут Францию. Они не могут остаться. Им надо или убраться, чтобы спасти остатки своей родины, или дождаться прихода американцев, которые высадятся и выгонят их. Мы должны показать им и всему остальному миру, что наше освобождение это наша заслуга. Окончательную победу принесли наши усилия, наша стойкость и готовность переносить лишения. Наши войска должны изгнать из Парижа немецких оккупантов. Тогда мы отметим победу и в центре внимания будет наша армия. Только тогда в историю войдёт истинная картина усилий французов.

Маршал Перно заметил, как барражирующие «Корсары» удалились. Улицы опустели, все попрятались. Вдали показалось нечто странное. Приближался огромный серебристый бомбардировщик, окруженный роем тёмно-синих истребителей. Очевидно, это один из гигантов, разрушивших Германию. Так что американцы задумали?

Над Парижем, B-36H «Парад Победы», штурманская кабина

Капитан Кэмерон лежал на животе, прильнув к оптическому бомбовому прицелу. Несколько минут назад они сбросили проверочный заряд. Радар K-5 проследил траекторию, и сравнил её с расчётной. Затем вычислил поправку и передал её в обе системы, и радарную и оптическую. Это вовсе не идеально, но так будет до тех пор, пока кто-нибудь не придумает самонаводящуюся бомбу. Кэмерон слышал, что их разрабатывают, но поверит только увидев своими глазами.

В визире прицела разворачивался Париж. Автомат сброса был настроен. Сразу после нажатия кнопки из четырёх отсеков с точно рассчитанным интервалом начнут выпадать полутонные бомбы. И так пока он не отпустит кнопку. Сейчас очень важно точное выравнивание. Поэтому последние несколько минут он тщательно вносил мелкие поправки он вносил мелкие корректировки в курс «Парада Победы», компенсируя ветер и снос. Кэмерон бегло провёл визиром вперёд и назад по цели. Отличный заход. Истребители превосходно поработали, очистив улицы от возможных зевак. Бомбы были настроены на подрыв при ударе, так что люди в убежищах находятся в безопасности. Собственно, задача налёта и состояла в том, чтобы продемонстрировать силу, меткость и политическую позицию без жертв среди населения.

Перекрестие оптического прицела проплыло от садов Тюильри к Площади Согласия. За долю секунды, прежде чем оно коснулось края Елисейских полей, Кэмерон нажал сброс. Он почувствовал толчок от срабатывания быстродействующих створок бомболюка, но уход пятисоткилограммовок не ощутил никак. Он делал это много раз на учениях, но никогда над настоящей целью. Замысел налёта родился при демонстрации огневой мощи B-36. ЛеМэй и наводчик посмотрели и придумали, что ещё можно извлечь из обычной, в общем-то, бомбардировки.

Первая полутонка попала точно туда, где Площадь Согласия переходила в Елисейские Поля. Через долю мгновения вторая легла в тридцати метрах дальше, уже на самих Елисейских полях. И цепочка взрывов потянулась дальше, пересекая Поля, через самый центр Парижа, через квартал Мариньи к Триумфальной арке.

Далеко вверху Кэмерон упорно удерживал перекрестие прицела на нужной траектории. Требовалось пройти с непонятными поворотами и изменениями угла. Кроме того, последние восемь бомб надо было приберечь для заключительного акта. Щелчки автомата сброса продолжались. Кэмерон напрягся. Тяжело было смотреть двумя глазами в разные места – в прицел и на счётчик боезапаса. 72, 73, 74, 75, 76… Он выключил автомат. Теперь предельная аккуратность. Немного шевельнув рулями, Кэмерон увидел Триумфальную арку. И сбросил последние восемь бомб залпом.

– Бомбардир – командиру корабля. Толстушка арию закончила. Давайте убираться отсюда подальше и повыше.

Двигатели «Парада Победы» взревели. Самолёт развернулся, начал набирать высоту и встал на курс к дому. Кэмерон бросил последний взгляд назад. Елисейские Поля были затянуты сплошным облаком дыма, а на месте Триумфальной арки расцвели взрывах. Стратегическое Авиационное высказалось предельно ясно.

Париж, Елисейский дворец, салон «Марат»

Все три маршала потрясённо смотрели, как Елисейские Поля перепахивает длинная череда разрывов. Она закончилась на Триумфальной арке, скрыв её несколькими прямыми попаданиями. Гамелен изрыгал бессвязные проклятия, грязно ругая американцев, способных сотворить такое с центром мировой культуры. Перно понимал, что это просто бессмысленный перебор ругательств. Как у маленького мальчика, когда родители не слышат. Петэн молча стоял, по его щекам текли слёзы. На мгновение Перно пожалел его. Он не был плохим человеком, дураком или некомпетентным политиком. Старик, ослабший под тяжестью лет. Он слишком много повидал в жизни. Действительно, старость подобна кораблекрушению. Не заслужил он такого унижения – чтобы на его глазах американцы так походя вырвали сердце Парижа и Франции.

– Кем надо быть, чтобы сделать такое? Что они хотят нам сказать? – тихо, слабым голосом спросил Петэн. Гамелен был слишком занят, проклиная «наглосаксов», поэтому ответил Перно.

– Они говорят, что мы на парад победы не приглашены. Что мы не на стороне победителей. И доставили послание авиапочтой.

Перно, глядя на гигантскую траншею в центре Парижа, осознавал, что американцы невольно показали больше, чем собирались. Превосходная демонстрация лётного мастерства, технологий, точности, силы и свирепости дала Франции понять, кто теперь встал во главе мира. Властелин и гегемон. Но кроме того, рассыпались мечты о славе Франции. О, парижане восстановят Елисейские Поля и Триумфальную арку, вновь будут проводить парады, но всё это станет имитацией. И все это будут понимать. Слава Франции была наваристым тушёным мясом, густым и подлинным, на основе реальной истории, настоящих успехов, великолепных побед, галантных поражений, великих вождей и влиятельных армий. Сегодня от неё остался одноразовый суп из пакетика.

Вероятно, всё это к лучшему. Возможно, страна станет меньше зависеть от диктата соседей, станет более гибкой и открытой после отстранения от власти самопровозглашённой, дискредитировавшей себя элиты. Вез всего, что составляло сердце Парижа. Но не факт. Франция осталась бы Францией, если бы её лидеры жёстко продвигали к воплощению собственные мечты о славе и своё видение франкоговорящего мира. Между делом Перно задался вопросом – даёт ли звание маршала право на американское гражданство?

16000 метров над восточной Францией, Go-229 «Зелёный 8»

Лотар Шуман набирал высоту. После нескольких лет собачьих свалок с палубными машинами над верхушками деревьев, пришла другая крайность. Здесь крылья едва могли найти опору. И вместо того, чтобы охотиться за маленькими истребителями, он искал самый большой самолёт, который когда-либо видел мир. Такой же, какие разрушили его страну. Отсюда он видел облака, нависшие над Германией. Только это были не облака, а гигантские дымные костры. Сколько людей сегодня убили амеры? Десятки тысяч? Сотни? Возможно, миллион? Кто знает?

Они наблюдал за возвращающимися бомбардировщиками. Не было никакого смысла запускать ракеты сейчас. BV-155 не дотянутся туда. Считалось, что их технический потолок – семнадцать тысяч, но из-за нехватки сплавов для выделки турбокомпрессоров не дотягивали до четырнадцати с половиной, да и то с потерей манёвренности. B-36, по сообщениям, держались на шестнадцати с половиной. Но его «Летучая мышь» могла туда забраться. Подняться, держаться там и поджидать. Поэтому Шуман рассчитывал раздать этим чудовищам заслуженных тумаков.

План Харманна немного отличался. И Лотар был согласен с ним. Его «Гота» способна забраться на большую высоту, но с огневой мощью у неё не очень. Четыре 30-мм пушки с низкой скорострельностью и 24 ракеты R4M. Пожалуй, в одиночку он может сбить двоих монстров. Следом за ним поднимались все девять рабочих «Фосси» Харманна. Они выбрали одну из последних групп вражеских бомбардировщиков. Поставить «зелёную восьмёрку» на крыло было нелегко, но они успели. И им повезло. Девятка амеров, летевших растянутым строем. Замысел был прост. Шуман нанесет урона столько, сколько сможет, чтобы заставить их снизиться. Тогда на перехват пойдут BV-155. При удаче можно сбить все девять.

Тактика, тактика… В атаках B-29 они сначала применяли заход в лоб. Но итоговая скорость была слишком высока для меткой стрельбы. По рассказам об этих монстрах, они разгонялись не меньше чем до семисот километров в час. Слишком быстро. Там, где истребители могли активно маневрировать, можно было попробовать боковой заход, но здесь даже «Гота» вела себя неустойчиво. Нет. Только догон и удар с хвоста, хотя в корме у B-36 стояла огневая точка и они явно умели применять её по назначению. Какая разница, ведь ему теперь всё равно больше некуда и не к кому возвращаться.

Ну хорошо, вот и высота бомбардировщиков. Заметив его, они прибавили газ. В эту игру можно поиграть. Ладно, амеры. Вы думаете, что семьсот километров в час это хорошо. А у меня на двести больше. Это значит, что каждую минуту я опережаю вас на три километра. Через три минуты выбудете у меня в прицеле и огребёте. И к чёрту планы Харманна.

Над восточной Францией, B-36H «Техасская леди»

Смеркалось. Такого заката экипаж никогда раньше не видел. Красные, фиолетовые, оранжевые и золотые сполохи заливали всю западную половину неба. Это захватывающее зрелище продлится ещё почти час, прежде чем действительно начнёт темнеть. Полковнику ждать не хотелось. Скорость и высота делали «Техасскую леди» почти неуязвимой, но именно тьма добавляла в уравнение это «почти». Ещё одна маленькая тайна B-36, сочетание прицельного радара и 20-мм пушек. Ночью хвостовая батарея оставалась такой же опасной, как и при свете дня. Но Дедмон желал наступления темноты и по другой причине.

В кабине никто не разговаривал. Как и в выгородке бортинженера, и в штурманском посту ниже них, и в отсеке РЭБ. Так было со времени, когда они начали разворот, чтобы уйти от последствий взрывов. Германию накрыло плотным низким облаком. Дым, выброшенные в воздух обломки, результат невероятных сотрясений… но несмотря на это, можно было разглядеть, где находятся руины всех двухсот городов. Все светились сквозь дымную пелену болезненным бело-жёлтым жаром. Да поразит проказа того, кто придумал сотворить с Германией такое. Никто не вскрикнул, как майор Пико, но все подумали то же самое. Наступление ночи улучшило бы настроение команды.

– Сэр, самолёты противника. Приближаются с кормы. Один на нашей высоте, ещё девять примерно на две тысячи ниже.

Ну вот, подумал Дедмон, снова здорово.

– Полная мощность всем двигателям. Всем перейти в набор высоты. Приготовиться к отражению атаки истребителей.

Это был «летающий блинчик». Он думал, что все уже уничтожены морской авиацией в боях или на земле. Один, выходит, ускользнул. И выбрал целью «Техасскую леди». Смотрим за ним внимательно, и как только он выстрелит… вот, сейчас. Теперь поворот, не очень крутой, с сохранением скорости и энергии, ровно настолько, чтобы ракеты исчерпали запас тяги, и пока-пока. Дедмон усмехнулся впервые с момента бомбардировки Берлина. Реактивные снаряды даже не дотянулись до границы чувствительности их взрывателей.

– Пустой, фриц? Мартин, он твой.

Хвостовой стрелок, Джон Мартин, поймал приближавшийся истребитель в прицел. У радара было две антенны, одна отслеживала выбранную цель, вторая продолжала осматривать пространство в поиске других. Как только объект захвачен, система автоматически будет вычислять упреждение и наводить пушки в нужную точку. Всё, что оставалось сделать стрелку – нажать гашетку. Мартин пошевелил рукоятку, чтобы поместить силуэт самолёта в небольшую рамку, потом вдавил кнопку захвата.

– Цель на сопровождении, сэр. Держитесь, он… ждём… ждём… ждём… Круто вправо, отрываемся, круто вправо!

Он почувствовал крен, когда «Техасская леди» практически встала на законцовке крыла и завалилась в крутом повороте на правый борт. Немецкий истребитель проскочил мимо хвоста, точно в струю огня из спаренной 20-мм пушки.

16500 метров над восточной Францией, Go-229 «Зеленый 8»

Шуман видел, как гигантский бомбардировщик увернулся от его ракетного залпа. Чёрт побери, разве может подобная громадина так танцевать? А ведь у них есть ещё и пушки. Хотя одно из этих чудовищ сбить всё-таки удалось. Он надеялся не менее чем на два. У него тоже были пушки, а B-36 настолько велики, что промазать невозможно. Немного времени, чуть поближе, и промаха не будет. Бомбардировщик на глазах заваливался в такой крутой правый разворот, что «Летучая мышь», следуя за ним, едва удерживалась в воздухе, на грани срыва в штопор. И тут он понял, что сам себя загнал в смертельную ловушку. Американец разворачивался буквально на месте, а Лотар не мог повторить манёвр. Если продолжать тянуть ручку на себя, он потеряет скорость и сорвётся. А когда восстановит управляемость и вновь наберёт высоту, амеров уже след простынет. Если поворачивать как получается, он проскочит за кормой бомбардировщика, не выйдя на позицию для атаки и подставившись под его пушки как нельзя лучше. Полетит прямо – случится то же самое. Повернёт в противоположную сторону – опять подставится. Если прибавить скорость, радиус виража увеличится и он просто проскочит мимо, а если убавить, гарантированно кувыркнётся. Требовалось пройти по чрезвычайно тонкой грани.

Невероятно. Его истребитель, лучшее что есть у Люфтваффе, проигрывал схватку с самым большим бомбардировщиком, который когда-либо видел мир. Невозможно, но факт. Огромная площадь крыльев давала достаточно подъёмной силы, чтобы без труда маневрировать в разрежённом воздухе. Десять двигателей обладали таким запасом тяги, что в сочетании с крыльями разница между максимальной и скоростью сваливания была огромной. На такой высоте это становилось важнее всего. Наблюдая, как жало кормовой установки следит за ним, Шуман понял, что вариант остаётся всего один. Он рванул ручку на себя и толчком ноги дал до отказа правую педаль. Нос «Готы» рывком сместился, и майор нажал спуск. Самолёт взбрыкнул, перевернулся на спину и сорвался, а пушечные очереди крутой дугой хлестнули в сторону бомбардировщика.

– Получай!

Шуман всё ещё сжимал гашетку, когда 20-мм снаряды вспороли кабину.

14500 метров над восточной Францией, BV-155 «Жёлтый»

Харманн в ярости вскрикнул и врезал кулаком по приборной панели. Он видел, как «Гота» зашла в атаку на вражеское звено, выпустила ракеты и промахнулась. Потом попыталась поразить цель из пушек. Он надеялся, что это заставит одно из десятимоторных чудовищ снизиться туда, где «Фосси» смогут его добить. Но теперь в небе расплывался дымный шар. Бомбардировщик расстрелял «Готу» легко и непринужденно. Он пробежал взглядом в поисках парашюта, но на такой высоте… без вариантов. Пилот погиб, присоединившись ко многим тысячам тех, кто умер сегодня безо всякой пользы. Строй амеров остался невредим. Харманн прищурился. Инверсионный след самолёта, атакованного Шуманом, изменился. Вместо жемчужно-белого он приобрёл серо-чёрный оттенок с левого борта. К тому же бомбардировщик терял высоту и скорость. Наверное, в конце концов, шанс появится? Он и оставшиеся BV-155 бросились в погоню.

16500 метров над восточной Францией, B-36H «Техасская леди»

По внутренней связи раздался мучительный женский крик:

– Он меня ранил, он меня ранил! Я хочу домой.

В другое время экипаж наверняка оценил бы импровизацию, но сейчас у них хватало других забот. Мартин сообщил о сбитом, но похоже, что истребитель их тоже зацепил. Жест отчаяния удался, хлыст предсмертных очередей стегнул по цели. С левого борта было много повреждений. Каких и сколько, они пока не знали, но пост бортинженера переливался красными огнями, и оба пилота упорно старались удержать управление. Гордон и Кинг искали, где и что повреждено, а что уцелело. Посмотрев налево, Дедмон увидел чёрный дым из шестого поршневого двигателя, крайнего на крыле. Он горел. Номер пять дымил светло-серым, но с виду работал нормально. Кинг включил подачу пламегасителя, огонь из шестого двигателя исчезло. Но и сам мотор остановился. Что ещё произошло? Они потеряли довольно много тяги, «Техасская леди» стала медленно снижаться.

– Сэр, докладываю. Слева выбиты оба реактивных и последний поршневой. Пятый двигатель повреждён, но до половины мощности выдаёт спокойно. Четвёртый цел. Справа все исправны. На законцовке левого крыла повреждена обшивка. Насколько плохо, мы не знаем. Надо сбавить скорость, чтобы самим себе ничего не поломать.

Полковник прибрал газ, наблюдая, как альтиметр побежал вниз быстрее. Вдобавок к упавшей тяге, возросло сопротивление на левом крыле и снизилась подъёмная сила. Всё это тянуло машину вниз.

– «Шестой пилот», «Куколка», мы подбиты и теряем высоту. Сохраняйте эшелон и идите домой. Мы уж как-нибудь доберёмся.

– Сэр, мы сбросимся до вас и прикроем.

– Отказано, майор Леннокс. С нами вы станете просто ещё одной целью. Ваша главная задача – доставить полученные сведения, – Дедмон переключился на другой канал.

– СОС, СОС. Это B-36H «Техасская леди». Мы подбиты вражеским истребителем и теряем высоту. Координаты 47 север, 6 восток. Высота 16400. Нас поджидают другие, немедленно требуется сопровождение.

В эфире шумели статические помехи, раздавались щелчки. После взрывов условия связи стали паршивыми.

– «Техасская леди», это палубные F2H с «Вэлли Фордж». Можем быть рядом с вами через полчаса. Наш потолок 14500. Держитесь.

Полчаса, 14500… Он посмотрел вниз, на пост бортинженера.

– Как наши дела?

– Скорость снижения устоялась примерно на ста метрах в минуту. Если мои прикидки верны, где-то с высоты 11700 мы сможем держаться неограниченно долго.

Это было хорошо. Полковник хотел спуститься до девяти километров и попасть в высотное течение, которое понесёт их через Атлантику. Но внизу их, подобно канюкам, поджидали истребители. Пересечь Францию становилось проблематичным. Когда подойдут «Баньши», будет слишком поздно.

– «Техасская леди», это полковник Тринн Аллен с «Ангела-хранителя». Какую скорость можете держать?

– 570 километров в час. Если превысить, от нас начинают отваливаться куски.

– Очень хорошо. Мы сейчас разворачиваемся над Реймсом и пойдём за вами со скоростью 760 километров в час. Расчётная встреча через пятнадцать минут. Протянете?

За пятнадцать минут они просядут на полтора километра. Он бегло глянул на приборы. 14900. Как высоко могут забраться те истребители?

– «Ангел», это практически на грани. Нас догоняют длиннокрылые «Мессеры».

– Не парьтесь. Скажитесь нам, если они станут наседать раньше. Мы прикроем. Смотрите за ними. Хотя, чем позже мы выпустим, тем лучше для вас.

Выпустим? О чём они? Дедмон не удержался.

– «Ангел-хранитель», а вы кто вообще?

– Звено B-36J. «Ангел-хранитель», «Дорогуша Каролина» и «Золотце», 509-я объединённая группа с авиабазы Стюарт, Нью-Йорк. Вставайте на курс 350, повторяю, 350. Идём на помощь.

14500 метров над восточной Францией, BV-155 «Жёлтый»

Харманн терпеливо ждал. Огромный бомбардировщик снижался медленно, но верно. На какое-то мгновение он подумал, что его ведомые последуют за ним в попытке прикрыть. B-29 так делали. Если сбивали один, рядом оставался другой. Бесполезно, конечно. Только потери увеличивались. Но сейчас трусливые амеры вовсе бросили подбитого ведущего на верную смерть. Они остались на безопасной высоте и продолжали держать курс на запад, в то время как этот повернул на север, ещё больше теряя скорость. Через пять, самое большее десять минут, его истребители нагонят подранка.