355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Стюарт Мелвин Камински » Месть » Текст книги (страница 7)
Месть
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 01:18

Текст книги "Месть"


Автор книги: Стюарт Мелвин Камински



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

7

Берил Три могла остановиться в любом из шести десятков мотелей Сарасоты, не говоря уж о Брейдентоне. Поиски ее в мотелях заняли бы слишком много времени. Лучшим способом найти Берил было найти Дуайта, или Адель, или их обоих.

Я позвонил Карлу Себастьяну и сказал, что у меня есть новости.

– Правда? ― загорелся он. ― Где она?

– Мне нужно приехать и поговорить с вами.

– Конечно, конечно... Но сегодня у меня деловой обед... Сейчас около четырех. Вы можете быть в баре на Марина Джек через полчаса?

– Через полчаса, ― согласился я.

Я не очень хорошо понимал, как должен одеться для встречи с Салли Поровски, но, принимая во внимание свои планы, надел чистые синие брюки, голубую рубашку и красный шелковый галстук и отправился на Марина Джек.

Уже через пять минут я припарковал машину между синим «Мерседесом» и переваривающим обед пеликаном и пошел в сторону пирса. По обе стороны пирса на волнах пролива плясали прогулочные катера. Галдели чайки. На пирсе и пустых лодках сидело несколько пеликанов, неподвижно глядя на воду. Один их сородич, кружившийся над водой, высмотрел что-то и неуклюже нырнул прямо под катер с названием «Мертвые души». Кто-то, наверное Дэйв, рассказывал мне, что пеликаны ныряют с открытыми глазами, а так как глаза у птиц не защищены, то они под старость слепнут.

На круглой площадке перед рестораном швейцары руководили парковкой прибывающих машин. Я поднялся по ступенькам, обогнав супружескую пару с девочкой-подростком. Девочка шла со скучающим видом, показывая, что ей не интересны ни ее родители, ни то, что ее ожидает. Походка ее демонстрировала родителям, что она не собирается привнести оживление в семейный обед. Я прошел мимо них, когда отец семейства проверял, ждет ли их заказанный столик. Выражение лица девочки соответствовало ее походке. Она была примерно ровесницей Адели Три. Я подумал о том, где могла сейчас находиться Адель и с кем она могла обедать.

Интересно, как реагировала бы эта пара, если бы завтра их дочь пропала из дома? Страх, тревога, невозможность до конца поверить, что ребенок исчез. И чувство вины, в любом случае чувство вины. Психоаналитики с тысячей мандолин могут петь вам, что вы ни в чем не виноваты, но вы будете знать, что виноваты. Вы всегда будете думать, что могли что-то сделать, что-то сказать иначе.

Карл Себастьян мог храбриться сколько угодно, но химера, именуемая чувством вины, цепко сидела у него на плече и смеялась, закинув голову и показывая острые зубы. Маленький чертик вины прятался в сумочке Берил Три, время от времени высовываясь и нашептывая о том, что могло быть и не было сделано. Я знал и этого черта, и эту химеру. Не очень близко, но мы были знакомы.

В зале ресторана было шумно. Справа от входа находился бар, за ним ― обеденный зал, а дальше открывался вид на бухту и набережную Лидо.

Карл Себастьян сидел за столиком бара. Он сидел один, со стаканом в руке, глядя на меня. Я сел рядом с ним.

– Что у вас есть? ― спросил он.

Я чуть не ответил: «Чувство юмора» или «Желание, чтобы со мной разговаривали цивилизованно», но сдержался.

Его белый пиджак, черная рубашка с белым галстуком и белые брюки с идеально отглаженными стрелками были безупречны. Из кармана даже выглядывал черный носовой платок.

Я посмотрел на него и улыбнулся. Или постарался улыбнуться.

– У вас что-то болит, ― сказал он. ― Вы...

– Это не связано с вашим делом.

– Извините меня. ― Себастьян поднял руку, чтобы пригладить волну своих седых волос, но передумал. ― Мне как-то... не знаю. Я не могу работать. Не могу... Вы выпьете что-нибудь? У меня «Кровавая Мэри» с лимоном. «Ви-восемь» у них сегодня почему-то нет.

– Я возьму то же самое, ― сказал я.

Карл Себастьян посмотрел поверх моего плеча, сделал еле заметное движение левой рукой, и появился официант. Себастьян заказал коктейль мне и еще один себе.

– Может быть, она все еще в городе или в окрестностях, ― сказал я.

– Это хорошо.

– Она не пользуется ни своими кредитными карточками, ни банковским счетом. Она могла, конечно, открыть новый счет под другим именем, но я не вижу в этом смысла. Мистер Себастьян, мне кажется, ваша жена не хочет, чтобы ее нашли. Во всяком случае, пока. Она не убегает, но и не хочет быть найденной. У меня есть достаточное доказательство, что она планирует на некоторое время остаться в этих краях. Я думаю, она может вернуться сама, позвонить вам или связаться с вами через подругу. Обычно в подобных случаях люди поступают так.

Он покачал головой.

Я сидел, вслушиваясь в какофонию звуков и глядя на солнечные блики на волнах.

– Я не хочу думать о том, с кем она может быть, ― сказал он, ― чем она может быть занята. Я не могу спать. Не могу работать. Найдите Мелани.

Я пожал плечами и посмотрел на стакан «Кровавой Мэри» с лимоном, который поставил передо мной официант.

– Хорошо, ― сказал я. ― Она наняла машину. Возможно, мне удастся выследить ее. Есть и другие ниточки.

– Милый доктор Грин, ― сказал он со всем сарказмом, на какой был способен.

– Вероятно, ― ответил я. ― Вы действительно думаете, что ваша супруга может быть с ним?

– Да, ― с нажимом сказал он, глядя мне в глаза.

– Он утверждает, что он гей, ― сказал я.

– Я знаю, ― ответил Себастьян. ― Он врет.

– Прикидывается гомосексуалистом? ― спросил я, отхлебывая из стакана.

– Почему бы нет? К нему попадают клиенты-гомосексуалисты. К нему приходят женщины, которые чувствуют себя свободнее с голубым, чем с...

– ...женолюбом вроде вас и меня?

– Вы смеетесь надо мной, Фонеска, ― сказал он.

– Нет, извините меня.

– Мне продолжать, или вы хотите поухмыляться?

– Я не ухмыляюсь.

– Джеффри Грин приманивает женщин-клиенток, которые чувствуют себя с ним раскованно, а потом соблазняет их. Может быть, они думают, что обращают его на путь истинный.

– А может быть, он действительно гей, ― сказал я.

– А может быть, он тот, кем его хочет видеть его клиент, ― подхватил Себастьян. ― Я думаю, что он знает, где Мелани. И я хочу найти ее. Я уверен, что решу проблему, если она только согласится встретиться со мной и все обсудить.

– Я буду продолжать поиски.

Он откинулся на спинку и произнес:

– Хорошо.

Я допил свой коктейль, встал и сказал, что мне пора. Мой собеседник посмотрел на часы и тоже сказал, что должен ехать. Он положил на стол двадцать долларов, мы прошли сквозь сигарный дым и взрывы хохота, спустились по лестнице и вышли на улицу. Себастьян кивнул одному из молодых швейцаров, который тут же отправился искать машину.

– Найдите мне ее, Фонеска, ― проговорил он, кладя мне руку на плечо.

Я кивнул и направился по пирсу к стоянке. Теперь чаек было больше, а пеликаны исчезли.

Квартира Салли Поровски находилась в одном из двухэтажных комплексов, состоящих из шести или семи корпусов. Большая автостоянка, газоны, кусты и деревья, включая несколько пальм, выглядели очень ухоженными.

Дом я нашел легко. Таблички с адресами, написанными крупными золотыми буквами, легко читались в вечерних огнях. Когда я подошел к двери, из-за нее доносились голоса. Мужской голос я узнал сразу: Харрисон Форд. Я нажал кнопку звонка и подождал. Внутри послышался мальчишеский голос:

– В дверь звонят. Наверное, это Кевин Костнер к тебе, мам.

– Майк, может быть, совершишь жест доброй воли?

Еще через пару секунд дверь открылась. Передо мной стоял долговязый подросток в голубой футболке, тысячу раз стиранных джинсах и босиком. У него были длинные волосы и серьга в левом ухе. Он смотрел на меня молча.

– Меня зовут Лью Фонеска, ― сказал я, протягивая руку.

Он пожал ее и продолжал стоять, держась за дверь.

– Мне можно войти? ― спросил я.

– Конечно. ― Шагнув к дивану у стены и плюхнувшись на него, он закинул ноги на низкий кофейный столик и устремил глаза на экран телевизора, где Харрисон Форд карабкался по крыше.

Я стоял в небольшой уютной гостиной с мягким ярким диваном, креслом, кофейным столиком темного дерева и цветами в подвесных кашпо на стене. На полу лежал серый палас. Очевидно, во всех квартирах дома полы были выстелены такими паласами. Гостиная и находящаяся за ней столовая были чистыми и опрятными.

Я закрыл за собой дверь и произнес:

– «Неистовый».

– Ага, ― буркнул Майк.

– Какой твой любимый фильм с Фордом?

Он посмотрел на меня и спросил:

– А вам интересно?

– Ну да. Мне же надо как-то убить время, пока твоя мама не придет мне на помощь. Нам обоим будет проще, если мы найдем о чем поговорить. Мне больше всего нравится «Свидетель».

Майк кивнул и снова повернулся к телевизору. Форд чуть не сорвался с крыши.

– Еще мне нравится первый «Индиана Джонс», ― сказал я.

– Угу, ― буркнул Майк.

– У меня есть оба фильма на кассетах, ― сказал я.

– У нас мало места для кассет, но видик есть.

– Ты можешь брать у меня кассеты.

– Это зависит от того, будет ли у вас еще свидание с матерью.

– Скорее всего, конечно, нет, но может быть. Я живу за «ДК», на Триста первой.

– Да? ― Он посмотрел на меня. ― Я там часто бываю. Вы там обедаете?

– Каждый день, ― сказал я.

– Ну ни фига себе... О, черт, я обещал матери не говорить «ни фига себе», а то...

– А мне это по фигу, ― сказал я.

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

Из столовой поспешно вышла Салли, надевая сережку.

– Извините меня, пожалуйста, ― сказала она.= ― Только что вернулась домой с вызова... Я говорила вам. Вы познакомились с Майком?

– Да.

– Вы сказали ― одеваться просто. Я так и сделала.

На ней было свободное платье с поясом, туфли без каблуков и серебряные серьги. Волосы она уложила как-то особенно пышно и подкрасилась ярче, чем накануне. Она выглядела великолепно.

– Я готова, ― сказала она.

Майк, всецело поглощенный телевизором, шевелил пальцами на ногах.

– И я готов, ― сказал я.

Это была неправда, и у меня было чувство, что неправду говорит и она.

– Еще одно, ― вспомнила Салли, обернулась и позвала: ― Сьюзан!

Открылась вторая дверь, и вошла девочка лет девяти в обрезанных джинсах, зеленой блузке и кроссовках. Очень хорошенькая, с длинными темными волнистыми волосами, очень похожая на мать.

– Сьюзан, это мистер Фонеска, ― сказала Салли.

– Фонеска, ― повторила девочка. ― А в Италии есть евреи?

– Есть, ― ответил я, ― но я не из их числа.

– Я тебе говорил, ― бросил Майк, не поворачиваясь.

– Рад был познакомиться с вами, Сьюзан, Майк, ― сказал я.

– А у вас есть кассета с «Секретными материалами»? ― спросил Майк.

– Нет, ― ответил я. Салли уже вела меня к двери.

Майк пожал плечами.

– Можно мне посидеть до десяти? ― спросила Сьюзан вкрадчивым голоском.

– До девяти. В девять в постель и выключить свет. Завтра в школу. Ты слышишь это каждый вечер, пора бы запомнить.

– Но сегодня ведь не как всегда, ― сказала девочка, взглядывая на меня.

– В девять часов. Майк?

– В девять, ― рапортовал сын. ― А когда ты придешь?

– Не поздно, ― ответила Салли.

– Вы похожи на того актера, который играет плохих, ― сказала мне Сьюзан. ― Ну, вы знаете.

– Стэнли Туччи, ― подсказал Майк, не глядя в мою сторону. ― Он еще играет в комедиях.

– Как-как? ― переспросила Сьюзан. ― Туча?

– В девять в постель, ― сказала Салли, проталкивая меня в дверь и закрывая ее.

– Ну как? ― спросила она.

– Что?

– Это был тест номер один.

– Пожалуй, они мне понравились, ― сказал я. ― А вы тоже находите, что я похож на Стэнли Туччи?

– Немножко есть, ― произнесла Салли, идя за мной к машине. ― Куда мы направляемся?

– Я знаю место, где хорошо готовят пиццу, ― предложил я. ― Потом я хочу задать вам несколько вопросов, а потом, мне кажется, мы могли бы поискать Адель Три.

– Занятная программа, ― усмехнулась Салли.

– Извините меня, ― сказал я. ― Я хотел пошутить.

– Вовсе нет, ― ответила она. ― И я в самом деле хотела бы найти Адель. А любите ли вы пиццу с анчоусами?

– С анчоусами я люблю все что угодно, ― сказал я.

– Это был тест номер два.

Ресторан «Пицца золотая корочка» был довольно уютным местом. Небольшой, многолюдный, с кабинками по обеим сторонам и столиками в середине. Там разрешалось курить, но запах табака заглушали ароматы из открытой кухни за стойкой в глубине зала. Официантки были любезны и исполнительны, а пицца не хуже, чем в Чикаго. Моя мать работала поваром итальянской кухни только потому, что была итальянкой. Но сама она предпочитала классические американские блюда: бифштекс, жареную курицу, жареную рыбу и куриный суп с клецками. Последнее пристрастие казалось необъяснимым, но суп все равно нам очень нравился.

Все это я рассказал Салли, которая была профессиональным слушателем не хуже, чем я. Казалось, что ей интересно, и вопросы она задавала уместные и в нужный момент. Только в отличие от меня Салли ― оживленная, доброжелательная ― с удовольствием рассказывала сама. Я же принадлежу к типу скорее молчаливому, сопереживающему. Я всегда как будто хочу сказать: «Я сочувствую вашей беде. Я вас внимательно слушаю. Я хотел бы еще чем-нибудь вам помочь». Но по сравнению с моим отцом я великий балагур. Отцовский вечерний разговор с матерью звучал примерно так: «Ты в порядке? Дети в порядке?» «Да», ― отвечала ему мать. Иногда за ужином мать рассказывала о смешных и грустных случаях из жизни семьи. Отец ел, кивал и молчал. Меня он гладил по голове не меньше двух раз за вечер до тех пор, пока я не начал самостоятельную жизнь и не ушел из дома. Сестру он целовал в темя дважды в день: когда приходил с работы и когда она уходила спать.

Когда мы отправлялись спать, он обычно говорил: «Хороших снов. Если увидите плохой сон, проснитесь и попробуйте еще раз». Мать утверждала, что это старая итальянская поговорка, но он всегда произносил ее по-английски. И отец и мать говорили по-итальянски, хотя родились в Америке.

Все это я тоже рассказал Салли, пока мы ели разделенную пополам большую пиццу с луком и двойной порцией анчоусов.

Салли приехала в Сарасоту двенадцать лет назад с мужем, которого звали Мартин, Мартин Хершел Поровски. Он любил, когда его называли Джеком, потому что восхищался Джоном Кеннеди. Девичья фамилия Салли была Фельдман. Они приехали в Сарасоту потому, что Джека, инженера по профессии, перевели в находящуюся здесь лабораторию для работы над военной правительственной программой. Он погиб на работе, но Салли в точности так и не узнала, что за несчастный случай стал причиной его смерти. Она получила компенсацию в размере 120 тысяч долларов и 150 тысяч по страховке. Деньги были отложены на образование детей, и Салли их не трогала. Она работала и проводила все свободное время со своей матерью в Дейтоне, в штате Огайо. С тех пор как Джек погиб, она ни с кем не встречалась.

Все это она рассказала мне за кофе с так же разделенным пополам канноли.

– Почему вы сказали «да»? ― спросил я.

– Насчет сегодняшнего вечера?

Я кивнул, как мой отец. Салли вздохнула и в поисках ответа устремила взгляд в чашку с кофе.

– Вы показались мне надежным человеком. Мне приходится встречаться с массой людей ― хороших, плохих, грустных, подавленных. Обычно я вижу людей сразу. Может быть, это интуиция. А может быть, интуиция ― это просто опыт. Вы показались мне грустным, надежным, подавленным. Безобидным.

– Некоторые люди, ― сказал я, ― находят, что я похож на Ричарда Гира [5]5
  Ричард Гир (р. 1950) ― американский киноактер, прочно утвердившийся в амплуа героя-любовника.


[Закрыть]
. Дай им Бог здоровья и процветания.

Она улыбнулась.

– Еще говорят, что у меня сардонический юмор, ― продолжал я. ― Я демонстрирую его изо всех сил в надежде произвести на вас впечатление. Я не встречался ни с одной женщиной с тех пор, как погибла моя жена.

– Мы очень похожи друг на друга, ― проговорила она. ― Вы сказали, что собираетесь разыскать Адель. Если интуиция меня не обманывает, мы едим здесь эту пиццу и рассказываем друг другу о своей жизни не потому, что вы хотите получить от меня какую-то тайную информацию.

– Нет, ― сказал я. ― То, что я хочу спросить у вас, я мог бы спросить у вас на работе или по телефону. Ответы были бы теми же.

– Спрашивайте, ― произнесла она, отбрасывая волосы назад почти так же, как делала моя жена.

Я молчал.

– В чем же дело? ― удивилась она.

– Извините, я путешествовал в прошлое. Но уже вернулся. Что произошло с этой Аделью? И с Дуайтом?

– Ничего особенного. Она стала прогуливать уроки. А по вечерам торговала собой на Норт-Трэйл. Отца вызвали в суд. Она жила у него. Суд велел нам взять это дело. Дуайт Хэндфорд, который называет себя Прескоттом, ― живое свидетельство ошибок Бога или Дарвина. Адель очень умная, хорошая девочка. Она сказала, что не будет прогуливать уроки и выходить на Трэйл. Сказала, что хочет остаться с отцом. Он тоже заявил, что хочет, чтобы дочь жила с ним.

– Но ведь...

– Прямых улик не было, ― сказала она. ― Только подозрения и то, что Дуайт сидел в тюрьме за изнасилование ребенка. Я думаю, Адель боится его. Мне кажется, она и хочет и не хочет жить с ним. Возможно, он ее шантажирует. В общем, все непросто. Я думаю, Дуайт начал совращать Адель, когда она была еще маленькой, и продолжил, когда она приехала искать его в Сарасоте. Ей хочется радовать папочку.

– И суд постановил, что она может остаться с ним, ― сказал я.

– Да. Никто не знал, что ее мать жива. Суды отправляют детей домой во всех случаях, когда это возможно. В независимости от того, что совершили в прошлом их родители, в независимости от того, что многие дети снова подвергаются насилию.

– Но теперь есть Берил, ― сказал я.

– Теперь есть Берил, но, что бы ни постановил суд, Адель умна, самостоятельна и сможет снова убежать к отцу.

– Попробовать стоит в любом случае, ― сказал я.

– Попробовать стоит, ― согласилась она.

– Итак, ― сказала Салли после паузы, ― я дам вам адрес Дуайта, настоящий адрес, а не тот, который он назвал в школе, и мы отправимся на Норт-Трэйл, потому что, если вы найдете Адель, я буду вам нужна.

– Именно так.

– Вы знаете, как развлечь девушку на первом свидании, ― сказала она.

– Ричард Гир, ― сказал я.

– Стэнли Туччи.

– Говорят.

Граница Брейдентона и Сарасоты находится севернее аэропорта, Нового колледжа и Центра исполнительских искусств «Азоло» на Норт-Тамайами-Трэйл. Сарасота ― по-настоящему культурный город. В нем есть музей изобразительных искусств, пять театров, в одном из которых ставятся только мюзиклы, огромный концертный зал, балетная и оперная труппы.

Возле первого телефона-автомата у мотеля «Теплый бриз» через дорогу от гостиницы «Харкурт» ничто не напоминало о культуре с большой буквы. Мы проверили будку, номер был не тот. Салли зашла в мотель, чтобы задать кое-какие вопросы.

Пока я ждал снаружи, какая-то проститутка приняла меня за клиента.

– Вы не скучаете? ― спросила она.

Это была крашеная блондинка с грустными глазами, грубой кожей и плоской грудью.

– Спасибо, нет, но хочу спросить, не знаете ли вы вот эту девушку.

Я достал из бумажника фотографию Адели и протянул ее девице, которая выглядела не намного старше нашей беглянки.

– Славная малышка, ― сказала она равнодушно, возвращая мне карточку. ― А ты коп? Я думала, что знаю всех копов в городе. Новенький?

– Я не коп, ― ответил я. ― Просто ищу девочку по просьбе ее матери и хочу кое о чем ее спросить.

– А я думала, ты коп. Их тут куча была неделю назад.

– А что случилось?

– Да что я тебе, обязана, что ли? Хочешь поговорить ― десять баксов.

Я убрал фотографию Адели в бумажник и вынул купюру. Она взяла ее.

– В «Желтом солнце» кого-то замочили, там, через дорогу. Копы перетрясли всех девушек, расспрашивали, ничего не нашли.

Мимо нас пролетали машины. Одна остановилась. Из окна выглянул подросток с бесцветными волосами и крикнул:

– И это все, на что ты способен, парень? Ну и бедолага! ― И умчался.

Девушка сжала зубы, втянула воздух с силой и попыталась снова завести свою игру.

– Может, еще пять? ― спросила она.

Я покачал головой.

– Тяжелые времена, ― сказала девушка, засовывая десятку в карман платья. ― Ее зовут Сюзанна, по крайней мере тут, на Трэйле. Работала от «Лингер лонгер».

Она кивнула через плечо. На другой стороне Тамайами-Трэйл, за двумя другими мотелями, виднелась неоновая вывеска. Вспыхивающая стрелка указывала на мотель «Лингер лонгер».

– И что? ― спросил я.

– А потом перестала, ― сказала девица, пожимая плечами.

– А кто был патрон?

Она снова пожала плечами и посмотрела через шоссе в пустоту.

– Это не стоило десяти долларов, ― сказал я.

– Все, что могу предложить, ― отвечала она. ― Я же говорю, тяжелые времена.

Салли вышла из «Теплого бриза». Увидев ее, девушка отвернулась и пошла, делая вид, что никуда не спешит.

– Есть что-нибудь? ― спросил я.

– А вы узнали что-нибудь от Джин Энн?

Я посмотрел, как девушка скрывается между огнями мотелей.

– Да.

– Это не моя, ею занимается Медино Гуттьерес. Я передам ему, что она опять здесь.

– Адель называет себя Сюзанной и работает у мотеля «Лингер лонгер». Но в последнее время ее не видели.

Мы переехали к «Лингер лонгер». Напротив него также стоял телефон-автомат. Номер был тот самый, с которого Адель звонила матери.

– План действий такой, ― сказал я, глядя на Салли. ― Я войду один, вы останетесь здесь. Если она увидит вас в окно, она может убежать. Когда я найду ее, я приду за вами.

– А что вы будете делать, когда найдете ее? ― спросила она.

– Буду говорить с ней. А вы?

– Кое-что добавлю, ― сказала она. ― Я могу распорядиться, чтобы ее арестовали за работу на улице: она несовершеннолетняя. Но могу сделать так, что об этом не останется записи в ее деле. У меня есть друзья в соответствующих местах. Ей будет лучше в колонии для несовершеннолетних, чем здесь, и, может быть...

– Значит, так и поступим, ― проговорил я, открывая дверь.

– Будьте осторожны, Лью, ― сказала она, дотрагиваясь до моей руки.

Я кивнул, изобразил что-то вроде успокаивающей улыбки и вышел из машины.

Стеклянная дверь администратора мотеля сообщала, что в «Лингер лонгер» принимают карточки «Американ экспресс», «Мастер-кард», «Виза», «Дискавер» и говорят на немецком, испанском, французском и канадском языках. Кроме того, она сообщала, что администратор не принимает на хранение наличных денег. Я толкнул дверь и вошел. В комнате не было ни кресла, ни стула. В углу стояла кофеварка с пенопластовыми стаканами. За низкой стойкой сидел подросток и читал книгу. Он поднял голову и спросил:

– Что вам угодно?

– Почему не говорите по-итальянски? ― спросил я.

– Простите?

– На двери написано, что у вас говорят по-немецки, по-французски и по-испански. Почему не говорят по-итальянски?

– Не знаю. Может быть, итальянских туристов не бывает.

– А вы говорите по-немецки, по-французски и по-испански?

– Немного.

Он снял свои большие очки и встал, вежливо улыбаясь.

Я достал бумажник и фотографию Адели и протянул ему. Он снова надел очки.

– Сюзанна, ― сказал он. ― Она останавливалась здесь... пару месяцев назад. А она что-нибудь натворила?

– Ее ищет мать.

Он наклонил голову набок, еще раз взглянул на карточку и отдал ее мне.

– Вы не коп. Если вы из отдела по делам несовершеннолетних или частный детектив, мне нужны ваши документы.

– Я не из отдела и не частный детектив. Я служащий суда по доставке документов.

Я развернул бумажник и показал свою карточку с фотографией.

Мне не верилось, что запечатленная на ней физиономия умирающего с полузакрытыми глазами имеет какое-то отношение ко мне, однако у подростка за стойкой не возникло на этот счет никаких сомнений.

– Вы привезли бумаги на Сюзанну?

– Нет, ― сказал я. ― Ее ищет мать. Я друг ее матери.

Мальчик немного подумал, потер правой рукой о стойку, глубоко вздохнул и сказал:

– Я думаю, она в одном из клубов в Порт-Шарлотт. Она певица.

– У вас тут очень много певиц, называющих себя одним именем.

– Да, поразительно много! ― сказал он. ― В прошлом году, когда я только начал тут работать, здесь было множество терапевтов-массажистов с одним именем.

– Вам нравится Сюзанна, ― сказал я.

Он опять подумал и сказал:

– Пожалуй, да. Я учусь в Новом колледже. Здесь неплохо платят и можно читать, заниматься, а иногда даже попрактиковаться в испанском, немецком или французском с туристами, которые не поняли, в какого рода мотель они попали.

На этот раз я молчал действительно долго. Он смотрел в окно на проносящиеся машины.

– Не помогут ли вам пять долларов вспомнить еще что-нибудь, что навело бы меня на ее след?

– Нет, ― сказал он, глядя на меня и надвигая очки на нос. ― Она работала на Тилли. Комната номер пять, он сейчас там. Если он спросит вас, как вы его нашли, скажите, что поймали девушку по имени Элспет, высокую крашеную блондинку, короткие волосы, толстые губы, средний бюст. Элспет сбежала от Тилли три недели назад и вернулась в Сан-Антонио.

– Спасибо, ― сказал я.

– Не думаю, что я оказал вам любезность. Советую вам найти себе помощника, прежде чем встречаться с Тилли. Я бы хотел, чтобы вы разыскали Сюзанну. Она напоминала мне красивую птицу с перебитым крылом, которую мы с сестрой нашли, когда я был маленьким. Птица была ранена, но все время норовила больно клюнуть.

Я вышел обратно в темноту, озаренную неоновыми огнями, и сказал Салли, чтобы она оставалась в машине. Комната номер пять находилась в углу мотеля, имевшего форму буквы Г. На заасфальтированном дворе стояли две машины: одна из них ― синий «Фиат» ― перед комнатой номер пять.

Я постучал.

– Кто? ― спросил голос из комнаты.

– Сеймур, ― ответил я.

– Какой еще Сеймур?

– Просто Сеймур, ― сказал я. ― Одно имя. Как у певиц.

На меня посмотрели через глазок.

– Вы коп?

– Меня все это спрашивают, ― сказал я. ― Нет, не коп. Мне только надо задать вам пару вопросов, и я уеду.

– Каких вопросов?

– О Сюзанне. Ее ищет мать.

– Я тоже ее ищу, ― сказал он, открывая дверь.

– Тилли? ― спросил я.

– Заходите, ― ответил он.

Я вошел, и он закрыл дверь. Это был поджарый красивый черный, едва ли старше двадцати пяти лет, около шести футов ростом, в чистых джинсах и отглаженной белой рубашке с длинными рукавами.

Я осмотрелся. Комната, как все комнаты в мотелях, не похожая на постоянное жилье.

– Я не живу здесь, ― сказал он, угадывая мои мысли. ― Зачем вы ищете Сюзанну?

– Ее мать приехала в город. Она хочет забрать свою дочь домой.

– Мать? Домой? У нее нет матери, она умерла.

– И вы были так добры, что дали ей приют.

– Эй, она достаточно взрослая, чтобы...

– Ей четырнадцать лет, ― сказал я. ― Вы хотите поговорить со мной или с сотрудником отдела по делам несовершеннолетних, который сидит у меня в машине?

– Одну минутку.

Он чуть-чуть приоткрыл занавеску, выглянул наружу и увидел Салли в «Гео» на стоянке.

– Ее ищет мать, ― повторил я.

– И я тоже.

Я пропустил это мимо ушей.

– Хотите выпить? ― спросил он. ― Я сам не пью, но у меня есть в холодильнике, для гостей и посетителей.

– Спасибо, нет.

– Как вам угодно. ― Он подошел к маленькому коричневому холодильнику в углу комнаты, достал банку «Маунтин дью» и сел на потертый рыжий двухместный диван. Я остался стоять.

– Сюзанна сбежала от вас, ― сказал я. Он засмеялся и отхлебнул из банки.

– Они не убегают от меня. Иногда я сам прошу девушку уйти, что бывает очень редко, но они не хотят уходить. Я беру честную долю и никогда не поднимаю на них руку.

– Элспет сбежала, ― сказал я. ― Вы подняли на нее руку, Тилли.

– Это она рассказала? Да я просто выкинул ее. Она дурно себя вела, что подтверждается и тем, что она направила вас ко мне. Вы понимаете, о чем я говорю? Элспет! Кошмарное имя, но она не соглашалась взять другое.

– Сюзанна, ― напомнил я.

– Славная малышка. Только глаза немножко грустные. Слишком умная, но хороший работник и ни на что не жаловалась. Это все, что я могу сказать вам бесплатно.

– А стоит заплатить? ― спросил я.

Он поднял банку, приглашая меня чокнуться, и улыбнулся.

Я достал бумажник. Надо будет найти способ записать на счет Карла Себастьяна десятку, отданную девице на дороге, и двадцатку, которую я протянул Тилли.

Тилли покачал головой. Двадцати было недостаточно. Я добавил еще десять. Он взял, нахмурившись. Теперь покачал головой я. Тридцати вполне хватит.

– Я думаю, она отдавала свою долю какому-то парню, ― сказал он.

– Вы думаете?

– Хорошо, я знаю. Взрослому парню. Красивый, если вам нравится тип мужлана. Сюзанне нравится.

– Он приезжал сюда? ― спросил я.

– Один раз, ― сказал Тилли.

– У него есть имя?

Тилли пожал плечами.

– Дуайт, фамилию не знаю. Не расслышал, понимаете?

– Понимаю, ― сказал я.

Он закатал правый рукав. Глубокий порез начинал затягиваться.

– Дуайт? ― спросил я.

– Да.

Я поднял рубашку и показал ему синяк на животе. Он стал еще больше и окрасился в разные цвета радуги, преимущественно малиновый и желтый.

– Дуайт? ― спросил он.

– Дуайт, ― ответил я.

Тилли прислонил банку «Маунтин дью» ко лбу и закрыл глаза.

– Что же сказать про вашего старину Дуайта? Не то чтобы он ненавидел черных... Просто законченный ублюдок.

Кто-то попытался открыть дверь ключом. Вошла сильно накрашенная молодая женщина, похожая на латиноамериканку с чуть азиатскими чертами, одетая (точнее ― почти одетая) в черное короткое платье в обтяжку. Она улыбнулась мне и посмотрела на Тилли, чтобы получить подтверждение, что я клиент. Но Тилли еще не открыл глаза.

– Принеси мне чашку кофе, Франсина, ― сказал он. ― Сделай большую чашку, и себе тоже. Выпей, потом возвращайся. Мне побольше сливок, как всегда.

Улыбка исчезла с ярко-красных губ Франсины, она неслышно вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

– Черт подери. ― Тилли открыл глаза и раскинул руки на спинке дивана. ― Я скажу вам кое-что, если вы обещаете, что никому не передадите, откуда это узнали.

– Как же вы поверите мне на слово? ― спросил я.

– Я и не поверю, ― сказал он грустно. ― Я думаю, будет правильно, если вы разыщете девчонку и отправите ее домой к матери. Может быть, это отравит жизнь Дуайту и еще паре ребят, которым я хотел бы отравить жизнь. Это понятно?

– В общих чертах, ― сказал я.

– Мистер Джон Пираннес, ― сказал Тилли презрительно. ― Большой воротила на курорте Бич-Тайдс, на Лонгбоут. Организует обслуживание туристов, в основном белых стариков. Он положил глаз на Сюзанну через неделю после того, как она начала работать здесь. Явился ко мне с этим Дуайтом, знаете, как в кино. Двое крутых. Пираннес предложил мне перекупить Сюзанну, но за бесценок. Наверное, Дуайт хотел денег.

– И вы...

– Получил по рогам от Дуайта и принял предложение, ― сказал Тилли.

– Торговля людьми ― тяжелая работа, ― сказал я.

– Что вы говорите? Слушайте, я только что сообщил вам что-то очень важное, причем за бесплатно, так что не надо разыгрывать из себя мировую совесть.

Тилли был прав. Он допил банку «Маунтин дью» и поставил ее на столик перед собой. Пожалуй, ему стоило верить. Банку он не смял, а метнул ее в мусорную корзину рядом с холодильником.

– Это все? ― спросил я.

– Все, вашу мать, ― ответил он, включая пультом стоявший позади меня телевизор.

– Спасибо.

– Одолжения я вам не сделал. Забрать девочку от Джона Пираннеса ― не шутка, так что сначала соберите небольшую армию. А теперь отодвиньтесь в сторону и не застите мне экран.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю