Текст книги "Сила, которая защищает"

Автор книги: Стивен Ридер Дональдсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

Он не падал.

Он чувствовал себя слабым, как грешник после долгого поста; казалось, он не способен удержать даже вес собственного тела. Опустившись на колени, он свесил с края ноги. Цепляясь руками за верхнюю часть обрыва и прижимаясь к нему животом, он вслепую искал опору для ног. Вскоре он уже полз по склону Землепровала вниз – спиной к разверзшейся под ним бездне.

Спуск продолжался долго, но оказался не особенно трудным. Мореход подстраховывал его на всем протяжении пути, в каждом сомнительном месте. Хотя склон становился все круче, это компенсировалось тем, что все чаще попадались уступы, трещины и кустарник, так что все время было за что ухватиться. Великан с легкостью отыскивал путь, наиболее удобный для Кавенанта; в конце спуска тот двигался уже почти целиком самостоятельно.

Когда наконец спуск закончился, Кавенант сразу же направился к водоему у подножия водопада и упал в холодную воду, чтобы смыть с себя пот и страх.

Пока он мылся. Мореход наполнил водой из водоема кувшин и напился. Скорее всего, это был последний источник чистой воды, которым они могли воспользоваться. Потом Великан достал горшок с гравием и разжег для Кавенанта огонь. Обсохнув, Неверящий спросил, на сколько им хватит запасов еды.

Великан нахмурил брови:

– На два дня. Или на три-четыре, если в первые два дня удастся найти алианту, пока мы будем двигаться по Испорченным Равнинам. Но нам еще очень далеко до Яслей Фоула. Однако, друг мой, – он ухмыльнулся, – давно известно, что голод может многому научить. Я думаю, пройдя этот путь, мы станем гораздо мудрее.

Кавенант поежился. Он уже имел некоторый опыт голодания и знал, что в результате происходит с человеком. А сейчас, похоже, его ожидала длительная голодовка; на лбу у него снова была рана, весь долгий путь ему предстоит проделать босиком. Похоже, все его планы заботиться о своей жизни снова летели прахом. Стягивая плащ поясом, он раздраженно пробормотал:

– Помнится, я слышал от кого-то, что мудрость важна только в том случае, если она помогает жить. Или что-то в этом роде. В таком случае, прокаженные должны быть самыми мудрыми людьми на свете.

– А они действительно такие? – спросил Великан. – Ты мудр. Неверящий?

– Кто знает? Если да, мудрость, несомненно, переоценивается.

Мореход снова усмехнулся:

– Может быть, может быть… Друг мой, мы с тобой – два мудрейших сердца в Стране – мы, которые безоружными и почти без подготовки решились отправиться в самое логово Презирающего. Поистине, мудрость подобна голоду. Возможно, она очень приятна – но кто добровольно захочет к ней причаститься?

Несмотря на отсутствие ветра, воздух был все еще холодный. Когти льда обхватили водоем со всех сторон, дыхание Морехода в воздухе превращалось в пар. Кавенанту требовалось двигаться, чтобы не мерзнуть и поддерживать свое мужество.

– Нельзя сказать, чтобы со мной все было в порядке, – пробормотал он, больше обращаясь к самому себе. – Но терпеть можно. Идем.

Мореход убрал свой горшок с гравием, закинул мешок за плечо и повел Кавенанта вдоль реки, прочь от Землепровала.

Они прошли всего три или четыре лиги, когда опустилась ночь. Однако за это время они оставили позади предгорья и последние участки обычных, живых равнин, которые существовали здесь с давних пор и тянулись от Южных Пустошей до Сарангрейвской Зыби и Великой Топи – Глотателя Жизни. Они оказались у истоков Отравленной реки.

Серые, ломкие, мертвые кусты и деревья – можжевельник, некогда прекрасный тамариск – стояли по обеим сторонам потока; они росли на высохшей земле, которая когда-то была руслом реки. Но Отравленная река мелела с каждым годом вот уже в течение нескольких десятилетий, а может быть, и больше, оставляя по обеим сторонам от себя более-менее плодородные земли, где отдельные упрямые кусты и деревья умудрялись выживать до тех пор, пока пришедшая в Страну зима Лорда Фоула не доконала их. Когда тьма опустилась на землю, деревья и кусты приобрели жуткие, призрачные очертания и двигаться среди них стало почти невозможно. Кавенант смирился с мыслью о том, что придется заночевать здесь, хотя засохшая грязь заледенела, а река шумела совсем рядом, что могло помешать им заметить приближение врага. Он понимал, что безопаснее было бы двигаться ночью, но слишком устал и не очень верил, что даже Великан сможет найти дорогу в этом непроглядном мраке.

Позднее, однако, он обнаружил, что поверхность реки тускло светилась, словно ярь-медянка. Этот свет шел не от самой воды, а от угрей, которые шныряли по течению туда и обратно. Они рыскали в поисках пищи, их челюсти были полны устрашающего вида зубов. И все же благодаря им Мореход и Кавенант решили возобновить свой путь.

Но далеко они не ушли. Уничтожение Посоха Закона нарушило равновесие зимы Лорда Фоула; ветер теперь не разгонял тучи, и они скапливались, набухая дождем, который в конце концов обрушился с темного неба, заливая всю Нижнюю Страну, словно рухнули своды, поддерживающие небо. В такую погоду нечего было и думать найти дорогу. Им не оставалось ничего, кроме как остановиться в этой грязи, попытаться немного согреться и отдохнуть, пока они не смогут двигаться дальше.

С наступлением рассвета дождь прекратился, и Кавенант с Мореходом снова двинулись вдоль Отравленной реки в лучах мутного утреннего света. В этот день им в последний раз попалась алианта; грязь Испорченных Равнин была смертельна для ягод жизни. Есть приходилось мало и редко. Ночью дождь пошел снова и промочил их до самых костей.

На следующий день в просвете между серыми деревьями они заметили орла. Он дважды близко подлетал к ним, кружась над головами, а потом улетел прочь, с издевкой выкрикивая мертвенным голосом:

– Мореход! Тот, кто предал свой род!

– Они следят за нами, – сказал Кавенант. Великан со злостью сплюнул:

– Да. Они будут охотиться на нас.

Он подобрал гладкий камень размером с два кулака Кавенанта и взял его с собой на случай, если орел вернется. Однако в этот день он больше не появился. Прошла ночь, в течение которой дождь, казалось, затопил всю Страну – точно на землю обрушилось море. И на следующий день орел прокружил над ними дважды, утром и днем. В первый раз он насмешничал до тех пор, пока Мореход не побросал в него все камни, которые смог отыскать поблизости, после чего наглая птица пролетела прямо над их головами, глумливо вопя:

– Бросил свой род! Ничтожество!

Во второй раз Мореход спрятал камень. Дождавшись, пока стервятник пронесся совсем низко, выкрикивая свои насмешки, он с убийственной силой швырнул в него камень. Орел уцелел, но одно крыло у него оказалось подбито; переваливаясь и едва держа высоту, он полетел прочь.

– Поспешим, – проворчал Мореход. – Эта птица притащила за собой наших преследователей, и они уже недалеко.

Ускорив шаг насколько возможно, чтобы только Кавенант со своими онемевшими, избитыми ногами не отставал от него, Великан пошел между деревьями. Они старались держаться под их прикрытием – чтобы не дать возможность птицам выследить их; это, конечно, немного задерживало движение. Однако больше всего им мешала быстро продвигаться вперед усталость Кавенанта. Его рана и все, что произошло около Колосса, заметно ослабили его, силы восстанавливались медленно, с трудом. К тому же спал он мало, плохо и постоянно недоедал. В результате он едва волочил ноги. В тот вечером, в сумеречном свете угрей, они доели припасы Морехода.

– Что теперь? – с отсутствующим видом спросил Кавенант, отправив в рот последнюю крошку.

– Нам придется смириться с неизбежным. Больше ничего нет.

"О дьявол!” – мысленно простонал Кавенант. Он отлично помнил, как страдал в лесу за Небесной Фермой, когда морочил себе голову и не ел ничего, надеясь, что это ему каким-то образом поможет. Холодные мурашки побежали по телу при этом воспоминании.

Этот страх навеял другие воспоминания – о бывшей жене Джоан и сыне Роджере. Ему захотелось рассказать о них Мореходу, как будто они были духами, которых можно было отогнать простым рассказом о них хорошему человеку. Но прежде чем он собрался с мыслями, на них напали.

Безо всякого предупреждения банда тварей, чем-то похожих на обезьян, с треском выскочила из рощи на южный берег Отравленной реки. Без единого крика, точно призраки из ночного кошмара, в тусклом свете угрей они переплыли реку и двинулись среди хрупких деревьев, направляясь к своим жертвам.

Так же внезапно, как появились, твари исчезли, не издав ни единого вскрика. Вспыхнуло голубовато-зеленое сияние – и их не стало, будто и не было никогда.

Не понимая, что именно их спасло, Кавенант и Мореход тем не менее тут же двинулись вперед, стараясь отойти как можно дальше от того места, где появились твари.

Вскоре дождь начался снова, обрушившись на землю точно горный обвал. Темно стало – хоть глаз выколи, и они вынуждены были остановиться. Прислонившись к стволу голого дерева, съежившись и дрожа от холода, они попытались подремать, надеясь, что такая погода отпугнет и преследователей. Кавенанту и вправду удалось уснуть, причем так крепко, что он не сразу сообразил, где находится и что происходит, когда Мореход потряс его за плечо.

– Слушай!

Кавенант не слышал ничего, кроме непрекращающегося шума дождя.

У Великана слух был острее.

– Отравленная река поднимается! Будет наводнение.

Словно слепые, продираясь между неразличимыми в кромешной тьме деревьями и кустами, скользя в воде, которая уже поднялась до щиколоток, они попытались выйти из рощи и взобраться на более высокое место. Вода, однако, продолжая прибывать, подгоняла. Теперь и Кавенант сквозь шум дождя слышал рев потока. То и дело спотыкаясь в грязной воде, которая уже была ему по колено, он начал сомневаться, что им удастся спастись.

Но Мореход упорно тянул его вперед. Немного погодя они наткнулись на овраг, через обрывистые берега которого с шумом переливалась вода. Великан быстро извлек из мешка полосу клинго, скрепил с ее помощью Кавенанта и себя и двинулся через овраг.

Кавенант шел за ним, и ему казалось, что тьма вот-вот поглотит Морехода. Однако через некоторое время он почувствовал, что поднимается, и вскоре оказался на открытом склоне, где вода лишь заливала ступни. Когда они остановились, Кавенант, обессилев, опустился прямо в грязь. Дождь начал утихать, и, в конце концов, он снова уснул. Разбудил его холодный серый рассвет.

Он протер слипшиеся глаза и сел. Мореход с улыбкой смотрел на него.

– Ах, Кавенант, – сказал он. – Мы с тобой – подходящая пара. Ты весь в грязи, и я, по-моему, выгляжу не лучше. Что скажешь?

Он засмеялся и посмотрел на Кавенанта весело и беззаботно, точно шаловливый ребенок. От этого зрелища на душе у Кавенанта кошки заскребли – сколько времени прошло с тех пор, когда он в последний раз слышал смех Великана?

– Умойся, – хрипло сказал он, пытаясь вложить в свои слова весь юмор, на который сейчас был способен. – Ты выглядишь нелепо.

– Ты льстишь мне, – ответил Мореход.

Но он больше не смеялся. Повернувшись, он брызнул в лицо немного воды, чтобы смыть грязь.

Кавенант последовал его примеру, хотя так устал, что ему было все равно, грязный он или нет. Сделав несколько глотков из кувшина – вместо завтрака, – он, пошатываясь, поднялся на ноги.

Вдали виднелись верхушки нескольких деревьев, торчащие из широкого коричневого потока – все, что осталось от леса, тянувшегося по берегам Отравленной реки.

В том направлении, куда предстояло двигаться Мореходу и Кавенанту, виднелась длинная гряда холмов. Отсюда они казались высокими, точно горы, их склоны были изъедены временем.

Глядя на них, Кавенант застонал. Его тело устало, устало так, что он едва плелся по равнине, а тут… Но выбора у них не было; идти вдоль реки они больше не могли.

Еще раз подкрепившись водой, они двинулись в путь.

Склон оказался не так крут, как они предполагали. Если бы Кавенант был сыт и здоров, такой подъем дался бы ему без труда. Но он был предельно изнурен и еле-еле тащился вверх. К тому же рана на лбу загноилась и болела; казалось, эта боль своей тяжестью тянет голову вниз. Воздух был сырой и плотный, дышать становилось все труднее. По-видимому, время от времени он терял сознание, обнаруживая, что лежит среди камней, но не помня, как свалился.

И все же, с помощью Морехода, он медленно, но верно продвигался вперед. К вечеру этого же дня они добрались до вершины холма и начали спуск.

Отойдя от берега Отравленной реки, они не замечали больше за собой никаких признаков погони.

На следующее утро, после ночного дождя, такого унылого и серого, как будто сами тучи впали в дремоту, они начали спуск с холмов вниз. Постепенно организм Кавенанта в какой-то степени привык к голоду; он не чувствовал себя сильнее, конечно, но его меньше лихорадило. Спускался он спокойно, без особых затруднений. Перевалив через гряду холмов, они с Мореходом двинулись на восток, углубляясь в просторы бесплодных равнин.

После очередной голодной и мрачной ночи они достигли небольшой долины, безжизненное дно которой выглядело ужасающе из-за колючей растительности, которая его покрывала. Изогнутые, искривленные сучья и ветви деревьев, напоминающие заломленные в тоске руки, были усеяны колючками и тверды, как железо. Вся низина выглядела как погибший сад, в котором роль плодов играли шипы и крючья; деревья стояли извилистыми, неровными рядами, между ними тут и там виднелись прогалины, но с того расстояния, на котором находился Кавенант, невозможно было разглядеть, что там.

Мореходу очень не нравилась перспектива идти через долину. Колючие деревья вряд ли могли послужить им укрытием; пока они находились внизу, их легко можно было бы заметить. Но у них опять не было выбора – обход занял бы слишком много времени, которого у них не было.

Довольно долго Мореход изучал местность, стараясь разглядеть, нет ли за ними погони. Потом он повел Кавенанта вниз. Оказалось, что самые нижние ветки находились на высоте примерно метров двух над землей. Кавенант мог двигаться среди деревьев, не наклоняясь, но Мореходу приходилось сгибаться почти вдвое, а иногда даже ползти, чтобы не зацепиться за колючки. По этой причине он не мог двигаться достаточно быстро.

Земля под ними была покрыта толстым слоем сухого песка и пыли. Дождь, низвергавшийся с неба на протяжении всех прошлых ночей, похоже, обошел эту долину стороной. Пыль, вздымающаяся при ходьбе, оказалась едкой – набиваясь в легкие, она мешала дышать и жгла глаза. К тому же, вздымаясь над ними, она безошибочно отмечала собой их путь.

Вскоре перед ними оказалась одна из прогалин, которые Кавенант заметил еще сверху. К своему удивлению, они обнаружили, что там находилась яма, полная пузырящейся влажной глины. В противоположность безжизненным деревьям и мертвой пыли, кипящая глина, казалось, была полна странной мутной жизни; однако от нее дышало зимним холодом. Кавенант тут же кинулся в сторону, к деревьям, словно почуяв таившуюся в ней опасность, и Мореход быстро последовал за ним.

Когда они находились примерно в середине долины, внезапно позади раздался хриплый крик. Обернувшись, они увидели два больших отряда тварей, мчавшихся со всех сторон. Достигнув долины, оба отряда соединились и скрылись среди колючих деревьев, устремившись в погоню за своей добычей и завывая от обуревающей их жажды крови.

Кавенант и Мореход побежали изо всех сил.

От страха у Ковенадта неизвестно откуда прибавилось энергии. Сначала он сосредоточился лишь на одном – на дыхании и ногах; но вскоре заметил, что Мореход отстает от него. Защищая голову от колючек. Великан был вынужден все время наклоняться и не мог бежать изо всех сил.

– Беги! – крикнул он Кавенанту. – Я задержу их!

– Выкинь это из головы! – Кавенант побежал медленнее, чтобы Мореход мог нагнать его. – Только вместе!

– Беги! – повторил Мореход, молотя одной рукой по воздуху, словно надеясь таким образом подтолкнуть Кавенанта вперед.

Вместо ответа Кавенант остановился и дождался его. Дикие крики погони, казалось, жгли ему спину, но он не отходил от Морехода ни на шаг. Он уже и так потерял слишком многих, кто был ему дорог.

Внезапно Мореход остановился.

– Иди, кому говорю! Камень и море! – в ярости закричал он. – Ты думаешь, мне легко будет вынести, если ты из-за меня не выполнишь то, что задумал?

Кавенант тоже остановился.

– Выкинь это из головы, – задыхаясь, повторил он. – Я ничего не стою без тебя.

Мореход оглянулся, чтобы посмотреть, далеко ли погоня.

– Тогда ты должен найти способ использовать твое Белое Золото. Их слишком много.

– Я не могу этого делать на ходу! Черт возьми! Может, все же попытаться удрать?

Великан наклонился, вглядываясь в лицо Кавенанта. Но потом он повернул голову, замер и перевел взгляд поверх Кавенанта сквозь ветки деревьев.

Вздрагивая от вновь накатившего страха, Кавенант повернулся и проследил за взглядом Великана.

Весь восточный склон долины усыпали юр-вайлы. Их было множество, вся пустыня, казалось, кишела ими, и они становились в три клина. Оказавшись на дне долины, они остановились; вожаки подняли свои жезлы и.., стали поджигать мертвые деревья.

Сухие деревья вспыхнули мгновенно. Пламя с ревом распространялось по ветвям от дерева к дереву, каждый ствол тут же превращался в факел. Прошло совсем немного времени – и стена огня отрезала Кавенанта и Морехода от восточного выхода из долины.

Мореход крутил головой то назад, то вперед, его глаза под массивными бровями яростно вспыхнули жаждой боя.

– Ловушка! – гневно закричал он, словно сама возможность такой ситуации оскорбляла его. – Но они просчитались! Мне огонь не страшен, я могу пробиться сквозь него и напасть на них!

– Зато мне он страшен, – в оцепенении откликнулся Кавенант.

Он наблюдал за все возрастающей яростью Великана с отвратительным, тошнотворным ощущением. Он знал, что нужно было ответить. Мореход гораздо лучше него был приспособлен к борьбе с Презирающим. Он, Кавенант, должен был сказать:

"Бери мое кольцо и иди. Может быть, ты найдешь способ использовать его. И ты можешь пройти мимо юр-вайлов”. Но он не смог выдавить из себя ни слова. Им овладел такой страх при мысли о том, что Мореход сам попросит дать ему кольцо, что он прохрипел, пытаясь найти другой способ выпутаться:

– Ты смог бы залезть в плывун? Великан взглянул на него с таким видом, будто то, что он произнес, было лишено всякого смысла.

– Грязевые ямы! – объяснил Кавенант. – Мы можем спрятаться в одной из них и переждать, пока пройдет огонь. Конечно, если ты придумаешь, как сделать, чтобы мы не утонули.

Мореход все еще смотрел на него непонимающим взглядом. Кавенант испугался, что ярость настолько сильно овладела Великаном, что он не в состоянии понять, о чем идет речь. Но Мореход быстро справился с волнением, подавив в себе желание немедленно кинуться в бой.

– Да! – закричал он. – Пошли! – И тут же бросился прочь от огня.

Они понеслись, пытаясь отыскать подходящую яму, прежде чем преследователи их догонят. Они очень торопились – даже сквозь дикий рев огня слышны были истошные крики врагов. Но как на зло, ни одной ямы не попадалось. Жар бушующего неподалеку пламени жег глаза, Кавенант наполовину ослеп. Они были слишком близко к огню, он подбирался к ним по верхушкам деревьев, точно ненасытный зверь. Кавенант закричал от ужаса, но его голос утонул в шуме яростно бушующего пожара.

Великан схватил его за руку и потащил за собой. Пригибаясь, он устремился к яме, находившейся прямо рядом со стеной огня. Ветки ближайших деревьев взорвались горячими оранжевыми цветками, как будто огонь вдохнул в них новую жизнь.

Мореход прыгнул в яму.

Глина накрыла их с головой, но Великан тут же оттолкнулся мощными ногами от дна, и они вновь вынырнули на поверхность. Казалось, от жара сейчас вспыхнет кожа на лицах. Однако больше этого Кавенант боялся утонуть в грязи. Он забился, как сумасшедший, но потом вспомнил, что самый быстрый способ дать себя засосать трясине – это пытаться выбраться из нее. Борясь с паникой, он заставил себя двигаться медленней, чувствуя, что за его спиной Мореход делает то же самое. Теперь из грязи торчали только их головы.

Они не погружались. Они плавали во влажной глине, едва осмеливаясь дышать, а огонь проносился над ними; лицо Кавенанта пылало, он никак не мог дождаться, когда утихнет пожар.

Наконец жар как будто спал. Набрав побольше воздуха, Кавенант собрался крикнуть Мореходу, что им пора вылезать, но тут глубоко в толще булькающей под ним глины чьи-то руки ухватили его за щиколотки и потянули вниз.