Текст книги "Мареновая роза"
Автор книги: Стивен Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 42 страниц)
5
Она шла почти два часа, оставляя за спиной один незнакомый район за другим, пока не очутилась на длинной усаженной деревьями аллее в западной части города. Перед магазином «Мир красок и ковров» увидела телефонную будку и, позвонив из нее, чтобы заказать такси, с удивлением узнала, что, собственно, покинула уже пределы города и попала в небольшой городок-спутник, который называется Мейплтон. От длительной ходьбы на обеих ступнях образовались большие мозоли, и неудивительно – она прошла пешком более семи миль.
Такси прибыло через пятнадцать минут, и к тому времени она успела заглянуть в киоск в дальнем конце аллеи, где приобрела пару дешевых темных очков и красный шарфик из искусственного шелка с пестрым узором. Она вспомнила, как Норман сказал ей однажды, что, если человеку нужно отвлечь внимание посторонних от своего лица, лучше всего надеть что-то яркое, броское, то, что направит взгляд наблюдателя в другую сторону.
Таксистом оказался толстый мужчина с гривой всклокоченных волос, красными воспаленными глазами и зловонным запахом изо рта. На его растянутой выцветшей футболке была изображена карта Южного Вьетнама. «ПОСЛЕ СМЕРТИ Я ПОПАДУ В РАЙ, ПОТОМУ ЧТО ОТСЛУЖИЛ СВОЙ СРОК В АДУ», – гласила надпись под картой. И ниже: «ЖЕЛЕЗНЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК, 1969». Он быстро ощупал ее блестящими красными глазками, перевел взгляд с губ на грудь, а потом на бедра, после чего равнодушно отвернулся, явно потеряв всякий интерес. – Куда прикажешь, красавица?
– Вы не могли бы отвезти меня на автовокзал? – То есть в Портсайд? – Автостанция там?
– Угу. – Он поднял голову к зеркальцу заднего вида, и их взгляды встретились. – Только учти, это на другом конце города. Баксов двадцать, если не больше. Кошелек выдержит?
– Не бойтесь, выдержит, – ответила она, затем сделала глубокий вдох и добавила:
– Вы не могли бы по пути остановиться возле банковского автомата «Мерчентс», как вы полагаете? Найдете?
– Если бы все жизненные проблемы были такими же сложными, – вздохнул он и опустил рычажок счетчика. В окошке появилась надпись; «ПЛАТА ЗА ПОСАДКУ», а под ним цифры: 2.50.
Тот момент, когда цифры в окошке со щелчком поменялись на 2.75, а надпись «ПЛАТА ЗА ПОСАДКУ» исчезла, она решила считать начальной точкой своей новой жизни. Теперь она будет не Роуз Дэниелс – во всяком случае, пока ситуация того не потребует – и не потому, что фамилию Дэниелс получила от него и пользоваться ею в будущем опасно, а потому, что попросту он остался там, позади, в прошлой жизни. С этого момента она снова станет Рози Макклендон, той девушкой, что окунулась в преисподнюю в восемнадцатилетнем возрасте. Возможно, в дальнейшем у нее появится необходимость воспользоваться фамилией мужа, это не надо сбрасывать со счетов, однако даже тогда в душе и в уме она останется Рози Макклендон.
«На самом деле я – Рози, – подумала она, когда таксист повез ее через мост Транкатоуни, и улыбнулась, когда в сознании парой призраков мелькнули слова Морис Сендак и голос Кэрол Кинг, – Я – Рози Настоящая».
Так ли это?
Настоящая ли она?
«Что ж, с этой минуты начинается проверка, – решила она, – прямо здесь и прямо сейчас».
6
Красноглазый таксист остановился на Ирокез-сквер и ткнул пальцем в сторону длинного ряда банковских автоматов, выстроившихся на площади с фонтаном в центре и хромированной, ни на что не похожей скульптурой. Крайний левый автомат был ярко-зеленого цвета.
– Подойдет?
– Да, спасибо. Подождите минутку, я сейчас. Однако она задержалась дольше, чем на минуту. Поначалу пальцы никак не могли набрать правильный код, хотя автомат был снабжен крупными клавишами, а когда ей удалось справиться с первой частью операции, задумалась в нерешительности, не зная, какую сумму запросить. Нажала семерку, пятерку, запятую, ноль и еще раз ноль, подняла руку к клавише «ВЫПОЛНИТЬ», затем медленно опустила ее. Если ему удастся настичь ее, он поколотит так, как никогда раньше – в этом она не сомневалась. Однако если в результате побоев она окажется в больнице («Или в морге, – пробормотал негромко внутренний голос, – он же запросто прибьет тебя, Рози, не будь дурой, в этот раз тебе дешево не отделаться»), это будет наказанием за то, что она осмелилась украсть его кредитную карточку… и воспользоваться ею. Неужели она рискует жизнью из-за жалких семидесяти пяти долларов? Достаточна ли компенсация за возможную расплату?
– Нет, – буркнула она себе под нос и снова подняла руку.
В этот раз Рози нажала тройку, пятерку, ноль, запятую и еще два ноля… и снова замерла. Она не имела ни малейшего представления, какими запасами того, что Норман презрительно называл «наличкой», располагает банковский автомат, однако в любом случае сумма в триста пятьдесят долларов представлялась ей довольно внушительной. Как же он разозлится…
Рози поднесла руку к клавише «СБРОС/ПОВТОР», потом спросила себя, какая, к черту, разница. Он и так рассвирепеет. Назад дороги нет.
– Вы скоро закончите, мэм? – раздался голос за спиной. – Дело в том, что мой обеденный перерыв заканчивается через одиннадцать секунд.
– Ах, простите, пожалуйста, – спохватилась она, слегка вздрогнув. – Нет, я просто… задумалась. Извините.
Она нажала клавишу «ВЫПОЛНИТЬ». На маленьком экранчике банковского автомата загорелась надпись «ПОДОЖДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА». Ожидание не затянулось надолго, однако оно было достаточно продолжительным, чтобы ее фантазия разыгралась и она представила, как из автомата вдруг вырывается громкий завывающий вой сирены и механической голос кричит: «ЭТА ЖЕНЩИНА ВОРОВКА! ЗАДЕРЖИТЕ ЕЕ! ЭТА ЖЕНЩИНА ВОРОВКА!»
Но вместо того, чтобы назвать ее воровкой, автомат выдал на экранчик «СПАСИБО», пожелал ей удачного дня и выплюнул семнадцать двадцаток и одну бумажку в десять долларов. Рози одарила стоявшего за ней молодого человека нервной улыбкой и, не поднимая головы, чтобы не встретиться с ним взглядом, поспешно зашагала назад к такси.
7
Автовокзал в Портсайде представлял собой приземистое просторное здание с тусклыми стенами из песчаника. Самые разнообразные автобусы – не только традиционные грейхаундсовские, но и принадлежащие компаниям «Трейлуэйз», «Американ пасфайндерс», «Истерн хайвейз» и «Континентал экспресс» – окружили вокзал, воткнувшись мордами в посадочные платформы. Рози они показались похожими на откормленных хромированных поросят, припавших к соскам чрезвычайно отвратительной матери.
Она остановилась у главного входа и заглянула внутрь. Вокзал оказался не таким многолюдным, как надеялась (ища спасения в толпе) и одновременно опасалась (за четырнадцать лет, в течение которых не видела никого, кроме собственного мужа да двух-трех его коллег, изредка приезжавших с ним на ужин, она заразилась агорафобией, боязнью больших открытых пространств), скорее всего по той причине, что была середина недели и праздников в ближайшее время не предвиделось. И все же в здании вокзала было, на первый взгляд, человек двести. Одни слонялись бесцельно из угла в угол, другие сидели на старомодных скамейках с высокими спинками, кто-то играл в видеоигры, кто-то пил кофе у стойки бара, к окошкам касс стояли небольшие очереди. Маленькие дети испуганно цеплялись за руки матерей, запрокидывали головы и, мыча, как потерявшиеся телята, рассматривали изображенный на потолке выцветший лесной пейзаж. Громкоговоритель, от которого по залу прокатывалось эхо, как от голоса Бога в эпической радиопостановке Библии, сделанной Сесилией Б. Демилль, перечислял маршруты автобусов, отправлявшихся в ближайшее время: Эри, штат Пенсильвания; Нэшвилль, штат Теннесси; Джексон, штат Миссисипи; Майами, штат Флорида (бестелесный, раскатистый голос произнес «Майаму»); Денвер, штат Колорадо.
– Леди, – окликнул ее усталый голос. – Протяните руку помощи, а? Помогите, чем можете, прошу вас. Что скажете?
Она повернула голову и увидела молодого бледного парня с копной давно не мытых черных волос, который сидел у главного входа, прижавшись спиной к стене. На коленях он держал табличку, где было написано: «БЕЗДОМНЫЙ, БОЛЬНОЙ СПИДОМ. ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ».
– Может, у вас завалялась в кошельке лишняя мелочь? Не поможете несчастному? Вы ведь будете кататься на катере по озеру Саранак, когда меня уже не будет на свете.
Ее вдруг охватила странная слабость, она почувствовала себя на грани умственной и эмоциональной перегрузки. Здание вокзала начало расти перед глазами, пока не достигло размеров огромного кафедрального собора, в приливном движении людей в проходах и посадочных коридорах таилось нечто ужасающее. Мимо нее, наклонив голову, прошел мужчина, с шеи которого свисал огромный дрожащий мешок кожи. Он волочил за собой на ремне брезентовый рюкзак. Скользя по грязному полу, тот издавал змеиное шипение. Из расстегнутой горловины рюкзака торчала бессмысленно улыбающаяся голова Микки-Мауса. Оглушительный голос громкоговорителя сообщил собравшимся пассажирам, что экспресс компании «Трейл-уэйз» с конечным пунктом назначения в Омахе отправляется от семнадцатой платформы через двадцать минут.
«Я не смогу, – внезапно подумала она. – Не смогу существовать в этом мире. Не потому, что не знаю, где находятся пакетики с чаем или половая тряпка; дверь, за которой он бил меня, кроме всего прочего, отгораживала меня от всей этой безумной путаницы. И никогда не сумею снова пройти через нее».
На мгновение неожиданно яркий образ-воспоминание детских лет заполонил ее сознание – картинка из воскресной церковной школы с изображенными на ней Адамом и Евой, прикрывающими наготу фиговыми листками, на лицах двух библейских персонажей одинаковое выражение стыда и сожаления, они босиком идут по каменистой тропинке к горькому, стерильно пустому будущему. За ними виднеются врата в сочный от зелени и благоухающих цветов Эдем. Перед запертыми воротами стоит крылатый ангел, сжимая в руке меч, сияющий зловещим светом.
– Не смей думать об этом так! – вдруг воскликнула она, и сидевший у стены человек вздрогнул так сильно, что с его колен свалилось табличка. – Не смей, слышишь!
– Ради Христа, прошу прощения! – торопливо произнес он, вытаращив глаза. – Идите себе, я не думал, что это вас так…
– Нет-нет, я… это не про вас… я думала о своем… Затем до нее дошла вся абсурдность происходящего – она оправдывается перед нищим, попрошайничающим у входа в здание автобусной станции. Рози по-прежнему держала в руке два доллара – сдачу, которую вручил ей таксист. Швырнув их в коробку из-под сигар, стоящую у ног молодого человека с табличкой, она вошла в здание вокзала.
8
Еще один молодой человек – в этот раз с крошечными усиками в стиле Эррола Флинна на привлекательном, но не внушающем доверия лице – собрал вокруг себя несколько человек и устроил у дальней стены вокзала нечто вроде игры в наперсток, знакомой ей по телепередачам, только вместо наперстков он проворно двигал по крышке чемодана три карты.
– Не хотите найти пикового туза? – пригласил он ее. – Которая из них – пиковый туз, леди?
Она мгновенно увидела приближающийся к ней кулак. Увидела кольцо на среднем пальце, кольцо с выгравированными на нем словами «Служба, верность, общество».
– Нет, спасибо, – отказалась она, – С этим у меня трудностей никогда не было.
Появившееся на его физиономии выражение красноречиво свидетельствовало о том, что он счел ее слегка не в себе, но она не обратила на него внимания. Он для нее не представляет проблемы. Как и тот парень, что попрошайничает у главного входа, больной СПИДом или нет, как тот мужчина с огромной опухолью на шее и Микки-Маусом, торчащим из незастегнутого рюкзака. Ее проблема – это Рози Дэниэлс – какая Дэниэлс, черт возьми, Рози Макклендон – и это единственная ее проблема.
Она зашагала по центральному проходу, затем увидела мусорную корзину и остановилась. Через вздувшийся бок корзины проходила короткая повелительная фраза: «НЕ МУСОРИТЬ!». Она раскрыла сумочку, достала кредитную карточку мужа, подержала ее в руке, затем решительно сунула в отверстие в крышке корзины. Она расставалась с карточкой с огромным сожалением, однако одновременно испытывала не меньшее облегчение. Оставь она ее у себя, соблазн воспользоваться ею может оказаться слишком сильным… а Норман не дурак. Жестокий – да. Но только не глупый. Если она даст ему хоть одну ниточку, он обязательно размотает клубок до конца. Не надо забывать об этом.
Сделала глубокий вдох, задержала дыхание на секунду-другую, затем выдохнула и решительным шагом направилась к справочным автоматам расписания автобусов в центре зала. Она не оглядывалась. А если бы оглянулась, то увидела бы, как парень с усиками в стиле Эррола Флинна бросился к мусорной корзине и принялся копаться в ней, пытаясь отыскать предмет, который опустила туда чудаковатая леди в темных очках и с ярким красным шарфиком на шее. Молодому человеку показалось, что она выбросила кредитную карточку. Возможно, он ошибся, но в таких вопросах никогда нельзя знать наверняка, пока не проверишь. И иногда тебе везет. Иногда? Черт побери, часто! Недаром ведь они живут в стране благоприятных возможностей.
9
Следующий крупный город в западном направлении располагался всего в двухстах пятидесяти милях, и она решила, что это слишком близко. Вместо него остановила выбор на еще более крупном городе, на пятьсот пятьдесят миль дальше первого. Город раскинулся на берегу большого озера, как и этот, но в другом часовом поясе. Расписание подсказало ей, что автобус отправляется туда через полчаса. Она перешла к ряду кассовых окошек и встала в очередь. Сердце глухо колотилось о ребра, во рту пересохло. В тот самый момент, когда стоявший перед ней человек отошел от окошка с билетом, она прикрыла лот ладонью, чтобы скрыть отрыжку, прожегшую путь из желудка и отдававшую утренним кофе.
«Здесь ты не должна пользоваться ни тем, ни другим именем, – предупредила она себя. – Если они спросят, как тебя зовут, назови им вымышленное имя».
– Чем могу помочь, мадам? – обратился к ней клерк, глядя поверх бифокальных очков, опасно повисших на самом кончике носа.
– Анджела Флайт. – Так звали ее лучшую подругу в старшей школе, единственного человека, с которым она по-настоящему подружилась за всю жизнь. А потом в обрейвилльской школе Рози познакомилась с парнем, за которого вышла замуж через неделю после выпускного бала, и вдвоем они создали отдельное государство… государство, границы которого закрыты для туристов.
– Простите, мадам?
Она сообразила, что вместо названия намеченного пункта сообщила ему имя человека, и как странно (он, наверное, смотрит на мои запястья и старается разглядеть, не осталось ли на них следов от смирительной рубашки) оно, вероятно, прозвучало. Она вспыхнула от неловкости и растерянности и сделала отчаянную попытку собраться с мыслями, привести их хотя бы в приблизительный порядок.
– Извините, – выдавила она, и пугающее предчувствие овладело ею: что бы ни ожидало ее в будущем, это простое скорбное слово будет преследовать ее на пути, как консервная банка, привязанная к хвосту бродячей собаки. Четырнадцать лет провела она, отгороженная запертой дверью от остальной части мира, и потому чувствовала себя теперь, как перепуганная мышь, сунувшая нос в чужую норку.
Клерк все еще смотрел на нее поверх забавных бифокальных очков, и в глазах его мелькнуло сдержанное раздражение.
– Так я могу вам помочь, мадам, или нет?
– Да, конечно. Я хочу купить билет на рейс в одиннадцать ноль пять. На этот автобус еще есть свободные места?
– Не меньше сорока, мадам. Обратный или в один конец?
– В один конец, – ответила она и ощутила, что краска снова заливает ей щеки: слишком значимыми показались ей собственные слова. Она изобразила натянутую улыбку и повторила с усилием:
– В один конец, пожалуйста.
– С вас пятьдесят девять долларов, семьдесят центов, – объявил он, и у Рози подогнулись колени от облегчения. Она ожидала, что билет будет стоить гораздо дороже; собственно, она приготовилась к тому, что на билет уйдут практически все деньги и в результате она останется почти без гроша в кармане.
– Спасибо, – поблагодарила она, и клерк, должно быть, распознал интонации искренней благодарности в ее голосе, потому что оторвался от бланка, который заполнял, и посмотрел на нее. Следы прежнего сдержанного раздражения исчезли из его взгляда.
– Всегда рад помочь, – откликнулся он. – Багаж?..
– Я… у меня нет багажа, – произнесла она растерянно и неожиданно почувствовала, что боится его взгляда. Она попыталась с ходу придумать объяснение – видимо, это звучит чертовски подозрительно, одинокая женщина, без сопровождения, направляющаяся в дальний город без всякого багажа, с одной лишь дамской сумочкой в руках, – но ничего не шло на ум. К тому же она заметила, что объяснения и не требуется. Она не вызывала у него ни малейших подозрений, он не проявлял даже признаков любопытства. Он просто кивнул и принялся заполнять бланк билета. До нее вдруг дошло, в чем дело, и это не доставило удовольствия: для Портсайда подобное не внове. Этому юному клерку постоянно приходится обслуживать женщин вроде нее: прячущих лица за темными очками, покупающих билеты в другие часовые пояса, – женщин, которые выглядят так, словно где то на пути обронили память о самих себе, потеряли понимание того, что они делают и зачем.
10
Глубокое облегчение залило ее теплой волной, когда громоздкий автобус выбрался за пределы автостанции в Портсайде (в точности по расписанию), повернул налево, снова переехал через мост Транкатоуни и вырулил на маршрут 1–78. Перед тем, как они приблизились к выезду из города, Рози заметила новое треугольное здание со стенами, почти полностью состоящими из стекла, в котором помещалось полицейское управление. Она подумала, что муж сейчас может находиться за одним из огромных окон, может даже случиться так, что он стоит у окна и смотрит на большой блестящий автобус, выползающий, словно жук, на скоростную автостраду. Она прикрыла глаза и сосчитала до ста. Когда открыла их снова, здание осталось позади. «Дай Бог, чтобы я никогда его больше не увидела», – подумала она.
Она выбрала место в задней части автобуса. Совсем неподалеку за ее спиной раздавался ровный гул дизельного двигателя. Снова закрыла глаза и прижалась щекой к стеклу. О сне нечего и мечтать, слишком взведена, чтобы уснуть, но отдых не помешает. Ее не оставляло ощущение, что отдыхать в ближайшее время не придется. Она все еще не переставала удивляться внезапности случившегося события, больше похожего на сердечный приступ или на удар, чем на перемену в жизни. Перемену? Слишком мягко сказано. Она не просто изменила течение жизни, она вырвала ее с корнями, как фиалку из горшка. Да-да, небольшие изменения в существующем образе жизни. Как же. Нет, ей ни за что не уснуть. О сне не может быть и речи.
И, рассуждая мысленно таким образом, незаметно задремала… вернее, провалилась в состояние, балансирующее на тончайшей грани между сном и явью. Она перемещалась в нем, как легкий пузырек воздуха, смутно ощущая размеренный гул двигателя за спиной, шелест шин по асфальту, слыша, как мальчик в четырех или пяти рядах впереди спрашивает маму, когда они приедут к тете Норме. И в то же время ощущала, что ее сознание отделилось от тела, что разум распустился, как цветок (разумеется, роза), распустился, как бывает только в те моменты, когда находишься в пространстве между всюду и здесь.
«На самом деле я – Рози…»
Голос Кэрол Кинг, поющей песню на стихи Морис Сендак. Они подплывали к ней, гулко отражаясь от стен, по коридору, в котором она оказалась, из отдаленной камеры, сопровождаемые стеклянно призрачными нотами рояля.
«…Я – Рози Настоящая…»
«Значит, я все-таки уснула, – подумала она. – Кажется, я действительно уснула. Представить только! Советую поверить мне… Со мною шутки плохи…» Теперь она находилась не в сером коридоре, а на большом открытом пространстве, где царила полутьма. Ноздри, все ее естество заполнили запахи лета, настолько сильные и явные, что им не хватало в ней места. Среди них выделялся налетавший временами запах жимолости. Она слышала стрекот цикад и кузнечиков, а когда подняла голову, увидела над собой отполированное костяное лицо луны, забравшейся высоко в небо. Белый свет луны был повсюду, превращая туман, поднимающийся из спутанной травы под ее босыми ногами, в дым.
«На самом деле я – Рози…»
«…Я – Рози Настоящая…»
Она подняла руки вверх, раскрытые ладони едва не соприкасались большими пальцами; сдвинула руки, взяла луну в рамочку, словно картинку, и, когда ночной ветер погладил ее обнаженные руки, почувствовала, что сердце сначала переполнилось радостью, а потом сжалось от страха. Она учуяла дремлющую жестокость этого места, как будто в зарослях ароматной травы таились хищные звери с огромными острыми зубами.
«Роуз. Подойди ко мне поближе, дорогая. Я хочу поговорить с тобой начистоту».
Повернулась и увидела его кулак, надвигающийся из темноты. Ледяные побеги лунного света заплетались вокруг выгравированных на кольце выпускника Полицейской академии слов. Увидела напряженную гримасу его губ, оскалившихся в кошмарном подобии улыбки…
…и, дернувшись всем телом, хватая ртом воздух, проснулась в автобусном кресле. По лбу стекали капельки пота. Должно быть, она некоторое время тяжело дышала, потому что окно перед нею затуманилось от осевшей на стекле влаги, закрывая вид. Указательным пальцем она протерла на стекле пятнышко и заглянула в него. Город почти закончился; они ехали мимо многочисленных заправочных станций и ресторанчиков быстрого обслуживания, облепивших мегаполис, как ракушки, однако за ними она увидела простиравшиеся до горизонта открытые поля.
«Я сбежала от него, – подумала она. – Что бы ни случилось со мной теперь, я от него сбежала. Даже если мне придется спать в грязных подъездах или под мостами, я сбежала от него. Он больше никогда не укусит и не ударит меня, потому что я от него сбежала».
Однако она обнаружила, что не может до конца поверить в это. Он придет в ярость и, без сомнения, постарается разыскать ее. Приложит все силы, чтобы найти. Это точно.
«Но как, скажите на милость? Я замела следы; мне даже не пришлось записывать на бумаге имя старой школьной подруги, чтобы купить билет. Выбросила в мусорную корзину кредитную карточку, и совершенно правильно поступила. Как, скажите, он найдет меня?»
Она не знала… но поиск пропавших – это ведь его специальность, разве не так? Ей придется вести себя очень, очень осторожно.
«На самом деле я – Рози… Я – Рози Настоящая…»
Да, наверное, она права во всех отношениях, но вот что касается следующих двух строчек… Нет, она не возьмется утверждать, что с ней шутки плохи, ибо чувствовала себя крошечной пылинкой, упавшей в пучину океана. Страх, сковавший ее в конце привидевшегося сна, еще не рассеялся, однако вместе с тем она по-прежнему ощущала остаточное радостное возбуждение и счастье; чувство, если не могущества, то, по крайней мере, освобождения.
Она откинулась на высокую удобную спинку кресла и, выглянув в окно, увидела, как мелькают мимо и удаляются в прошлое последние пригородные ресторанчики и заправочные. Они выехали за пределы города – теперь их окружали свежие пробуждающиеся поля, разрезанные полосками деревьев, одевающихся в нежную кудрявую зелень, которая бывает только в апреле. Она сидела, благочестиво сложив руки на коленях, и смотрела, как они пролетают мимо, позволяя большому серебристому автобусу нести ее к тому, что лежит впереди.
