Текст книги "Ночь грома"

Автор книги: Стивен Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Глава 8

Боб не очень-то хорошо относился к газетам и уж определенно до сих пор ни разу не был в редакции ни одной из них. Однако именно к этому стремилась его дочь. Оглядывая просторное помещение, заставленное рядами захламленных столов, заполненное беззаботной молодежью: равнодушными выпускающими редакторами, задерганными младшими редакторами, деловитыми техниками, следящими за работой компьютеров, – Боб недоумевал, почему все это имело для Ники такое большое значение с самого ее детства. У них в роду не имелось ничего такого, чем можно было бы объяснить подобную склонность; возможно, где-то по материнской линии затесался какой-нибудь писатель, но Боб ни о чем таком не слышал. Однако он четко знал вот что: Ники это любит, этим живет, об этом мечтает, этим дышит и питается.

«Ну хорошо, милая, – мысленно сказал Боб. – Раз ты этого хочешь, я постараюсь вернуть это тебе».

Он сидел в комнате для совещаний, за стеклянной перегородкой которой была видна редакция, а Джим Густафсон, главный редактор, и полная девушка Дженнифер, непосредственный начальник Ники, вводили Боба в курс того, чем занималась его дочь.

Суть сводилась к тому, что Ники работала в отделе криминальной хроники и ее главной темой было метамфетаминовое безумие, охватившее сельскую Америку, и, в частности, его последствия в северо-восточной части Теннесси и юго-западной части Виргинии. Ники подготовила получивший высокую оценку материал о детях оптовых поставщиков метамфетамина, направленных в детские дома после ареста своих родителей. Она была лично знакома с шерифами всех семи соседних округов, знала многих полицейских, работников социальных служб, врачей, учителей, ибо проблема затрагивала все эти области. Наркотик был самым настоящим дерьмом; единственное его преимущество заключалось в том, что он был дешевым и обеспечивал сильный, хотя и недолгий кайф. Время от времени кто-нибудь под воздействием его запихивал своего новорожденного младенца в духовку или, приняв родную бабушку за тролля из фантастических миров Роджера Желязны, проезжал по ней на газонокосилке. Но по большей части, как это бывает везде с любым наркотиком, метамфетамин превращал тех, кто к нему пристрастился, в бесполезных тунеядцев, которые проводили целый день, гадая, как бы набрать горсть мелочи на новую дозу, или в химиков-любителей, пытающихся состряпать его самостоятельно, что, как правило, заканчивалось взрывом и глубокой воронкой в земле, а сами бедолаги отправлялись прямиком в преисподнюю. Те, кто поумнее, устраивали крупные подпольные лаборатории, которые и приносили настоящие деньги на этом рынке доморощенного героина.

– Ники готовила новый большой материал о проблеме метамфетамина в районе «Трех городов». Она встречалась с руководством местной полиции, пытаясь разобраться в том, что происходит.

– Сэр, эти люди опасны?

– Ну, как говорится, они убивают только себе подобных. Ведутся войны за передел сфер влияния; время от времени какая-нибудь горячая голова хватается за автоматическую винтовку, увидев наряд полиции; порой вспыхивают споры из-за высоких цен или неуплаченных долгов. Понимаете, легкие деньги, глупые люди и трудные времена порождают большое горе. Ваша дочь была свидетелем всего этого. Она чертовски хорошо справлялась со своей работой. Не сомневаюсь, вскоре Ники переберется в более солидное издание. Нам было приятно работать с ней, наблюдать за ее профессиональным ростом.

– Я вас понял. Но не было ли чего-нибудь особенного в округе Джонсон? Быть может, она более тщательно присматривалась к какой-то определенной его части? Думаю, я сам посмотрю, что к чему. Такая уж у меня натура. Знаю, это чертовски выводит людей из себя, но я ничего не могу с собой поделать.

– Вы не согласны с полицейским заключением? Тельма Филдинг – хороший следователь.

– Это действительно так, и она мне очень понравилась. Просто все это меня мучает, уж прошу меня извинить. Вот почему я переправил свою дочь в другую клинику.

Боб не стал объяснять, что клиника находится в другом городе. Он знал, что журналисты говорят, а люди слушают.

– Да, Ники говорила о том, что ей, может быть, придется туда вернуться, – заговорила Дженнифер, непосредственный начальник Ники. – Округ Джонсон – это такая глушь, что ходит одна грустная шутка о культурных тенденциях местного сельского рабочего класса, точнее, при нынешнем состоянии экономики, неработающего класса.

– Вы имеете в виду «белые отбросы»?[14]14
  «Белые отбросы» – презрительное прозвище белых американцев, малообразованных, безработных или получающих нищенскую зарплату, в первую очередь южан.


[Закрыть] С гордостью открою вам, что я сам один из этих простых и честных людей, но вы можете не бояться говорить мне правду в глаза. Я знаю, что из этих людей получаются лучшие в мире солдаты, крестьяне и отцы, однако, если они сворачивают на кривую дорожку, те же самые упрямство и стремление к риску превращают их в страшные гнойные нарывы на заднице человечества.

– Мы никогда не говорим об этом на страницах нашей газеты, но вы попали в самую точку. Поэтому в округе Джонсон проблема метамфетамина особенно остра. Вот где случаются самые нелепые преступления и наблюдается самое чудовищное насилие. Однако в прошлом году шерифом там избрали реформатора, уроженца этих мест, бывшего полковника-десантника по имени Рид Уэллс.

– Мне приходилось слышать это имя.

– Обаятельный человек, прославился тем, что воевал в Багдаде и получил за это медаль. Кажется, какую-то звезду.

– «Серебряную звезду»? – подсказал Боб.

– Да, по-моему, вы правы. Вы сами служили в армии, мистер Свэггер? В вас есть что-то армейское.

– Нет, мэм, не в армии. Я отбыл срок на другом поприще.

– В общем, по вам это чувствуется. Мне бы хотелось, чтобы у наших журналистов было побольше дисциплины и организованности, чему так хорошо учат в армии. Короче говоря, этот Рид Уэллс находится на самом переднем крае борьбы с отравой. Он такой же, как вы, сущая динамо-машина. Средства массовой информации освещают каждый его шаг. Новый шериф раздобыл в армии вертолет, воспользовавшись каким-то грантом Министерства юстиции, согласно которому избытки военной техники направляются правоохранительным ведомствам. Затем он сколотил первоклассный отряд коммандос, знаете, мускулистые ребята в черном, в масках и с пулеметами. Сейчас Уэллс все дни напролет ищет с воздуха подпольные лаборатории, выводит на них наземную команду, а потом сваливается с воздуха одновременно с атакой с земли. Очень впечатляюще. Ники говорила, ей показалось, что она попала во Вьетнам, хотя я ума не приложу, откуда она знает про Вьетнам.

– Может быть, прочитала в каких-нибудь старых книгах, – предположил Боб.

– Но вот что самое странное. Округ Джонсон держит в регионе первое место по количеству уничтоженных метамфетаминовых лабораторий, по числу задержанных и осужденных. Однако при этом цена метамфетамина не растет, а остается на одном уровне. И как такое может быть? Если источник иссякает, цены должны лезть вверх. Однако у тех, кто сейчас проходит курс реабилитации, Ники выяснила, что отрава по-прежнему остается такой же доступной и дешевой. Это означает, что или метамфетамин поставляют со стороны, или подпольных лабораторий слишком много, или существует некая сверхлаборатория, способная заполнять пустоту на рынке, о которой никто не догадывается. Итак, тот, кто найдет сверхлабораторию, получит Пулитцеровскую премию в области журналистского расследования и билет в «Вашингтон пост».

– Понятно, – сказал Боб. – Скажите, если я соберусь восстановить, чем Ники занималась в последний день перед аварией, что мне нужно искать? Что с собой носит журналист? Наверное, записную книжку.

– Да, у Ники была записная книжка. Кроме того, сейчас большинство журналистов постоянно носят с собой ноутбуки, чтобы можно было сразу набирать свои заметки и посылать их в нашу компьютерную систему, благодаря чему обеспечивается сохранение информации и уменьшается количество ошибок. Так что должен быть и компьютер. И разумеется, сотовый телефон. В памяти могли сохраниться номера, по которым Ники звонила в тот день. Полиция наверняка подобрала все это на месте происшествия, хотя, конечно, аппаратура могла пострадать во время аварии. А может быть, Тельма Филдинг временно приобщила все вещи Ники к материалам дела. Но Тельма человек порядочный, и, если вы попросите ее вернуть вещи вашей дочери, уверен, она пойдет навстречу.

– У вас должен быть список телефонов тех, кто связан с метамфетамином, я имею в виду не торговцев, а врачей реабилитационных центров, социальных работников и так далее. Возможно, Ники говорила с ними.

– Я дам вам полный список. Переговорю с Биллом Картером, он работал в криминальной хронике до прихода Ники и, насколько мне известно, предоставил ей полный доступ ко всем своим материалам. У него должен быть такой список.

– Буду вам очень признателен.

– Мистер Свэггер, – сказал Джим Густафсон, – конечно же, я понимаю ваш гнев, вызванный тем, что управление шерифа не может быстро закрыть это дело. Но мне хочется узнать, действительно ли вы собираетесь начать самостоятельное расследование, колотить в двери и требовать ответов?

– Я не могу сидеть сложа руки. Это не в моей натуре.

– При всем своем уважении к вам, сэр, теперь я понимаю, откуда у Ники эта агрессивная жилка. Но я предупредил всех своих журналистов, чтобы они не рисковали напрасно, и то же самое я должен сказать и вам. Тамошние люди не любят чужаков, при этом у них чрезвычайно сильна склонность к насилию. Вы можете столкнуться с серьезными неприятностями. Мне бы не хотелось, чтобы эта трагедия превратилась в двойную трагедию и вы попали на первую полосу нашей газеты.

– Хороший совет. Мне бы очень хотелось ему последовать. Большинство на моем месте поступило бы так. Но к сожалению, я так поступить не могу.

Боб позвонил в клинику и справился о Ники, позвонил в Айдахо и узнал, что Джули уже выехала в Ноксвилл, а затем поехал было в округ Джонсон, но быстро застрял в огромной пробке. Свернув на обочину, он достал карту и попытался найти объездной путь, но все дороги уводили слишком далеко на запад и лишь потом поворачивали обратно. Боб решил упорно ехать по шоссе Добровольцев в надежде на то, что, как только он доберется до автодрома, движение станет гораздо менее оживленным и можно будет наверстать упущенное время, засветло добраться до Маунтин-Сити, откуда они выезжали со следователем Тельмой Филдинг, и, может быть, даже встретиться с местным героем шерифом Ридом Уэллсом, кавалером «Серебряной звезды» и реформатором округа.

Машины медленно тащились плотным потоком. Чем ближе Боб подъезжал к шоссе, тем более нарядным становился Бристоль. Бобу показалось, что он попал на какое-то сборище кланов или племен. В воздухе витало ощущение праздника, и не было недостатка в алкоголе, подпитывающем всеобщий восторг. Над дорогой висели перетяжки, все фонарные столбы были украшены портретами «доджей», «фордов» и «тойот», с ревом несущихся в облаках пыли, разрисованных яркими красками, похожих на боевые самолеты, охотящиеся за добычей. Флаги сотен расцветок трепетали и плясали на ветру. Каждый свободный пятачок земли предлагал место для парковки, и стоимость резко возрастала по мере приближения к автодрому. Все окрестные холмы пестрели ковром жилых прицепов и палаток, в которых разместилось новое население города. Это напоминало лагерь шайеннов у реки Литтл-Бигхорн,[15]15
  25 июня 1876 года лагерь индейцев племени шайеннов, которые, спасаясь от голода, покинули резервацию и отправились на охоту, был атакован 7-м кавалерийским полком. В ответной контратаке индейцы полностью истребили кавалеристов вместе с командиром полка.


[Закрыть] но только с микроавтобусами и прицепами вместо вигвамов. Толпы людей запрудили тротуары и выплескивались на проезжую часть, просачиваясь между медленно ползущими машинами. Повсюду стояли лотки и палатки, торгующие сувенирами, одеялами, шляпами, плакатами, рациями для подслушивания переговоров водителя со старшим механиком, всевозможной едой и напитками (здесь никто не утруждал себя получением лицензии на торговлю спиртным, каждый просто продавал то, что хотел), ковбойскими шляпами в стиле знаменитого Ричарда Петти, шейными платками, рубашками и футболками, провозглашающими возрождение Конфедерации. Черт побери, эти люди умели устраивать праздник. Неудивительно, что их называют нацией. Это был фестиваль народной музыки, объединенный с Октоберфестом,[16]16
  Октоберфест – праздник пива, проводится в конце сентября – начале октября в Баварии; крупнейшее народное гулянье в мире, собирает до 6 млн человек.


[Закрыть] с корпоративной вечеринкой, с торжествами по случаю благополучного возвращения из тринадцатимесячной командировки в страну, населенную злыми тварями, с китайским Новым годом, с концертом рок-звезды, со встречей банды подростков и – о да, с Днем Победы, каким этот праздник был для отца Боба, принимавшего участие в десанте на пять островов Тихого океана и оставшегося в живых, хотя и не раз бывавшего на волосок от смерти.

Боб покачал головой, поражаясь этому буйству. Со времени его встречи с пилотом Мэттом, представляющим морскую пехоту Соединенных Штатов, и его капитаном команды Редом Николсом, состоявшейся всего несколько дней назад, размах празднества возрос троекратно, четырехкратно, и Боб понял, что теперь повидаться с ними практически невозможно: в преддверии наступления главного дня они оказались наглухо отрезаны толпой и безумием.

Наконец Боб поднялся на вершину невысокого холма и увидел перед собой главное препятствие. Оно вздымалось, громадное, господствующее над всем вокруг, и Боб только теперь разглядел, что автодром расположен в двухстах ярдах слева от шоссе Добровольцев. Для того чтобы двигаться дальше, придется проехать мимо него. Чаша Бристольского автодрома напоминала огромный космический корабль, совершивший аварийную посадку в этой части долины Шенандоа. В его внешнем облике было что-то знакомое, и Боб не сразу сообразил, что именно, но затем все встало на свои места. Какое-то кино с Уиллом Смитом в роли летчика-истребителя морской пехоты, но не это главное. Фильм был о вторжении инопланетных пришельцев, и вот такие же огромные корабли прилетели из космоса и установили господство над Землей. Истребители Ф-15 пускали в них свои «Маверики», но ракеты отскакивали, не долетая до кораблей, натыкаясь на какое-то невидимое защитное поле. Боб понимал, что фильм глупый, и недоумевал, зачем потратил на него деньги и время. Наверное, ради летчика-истребителя МПСШ, но теперь Боб вспомнил, что, когда Уиллу и его друзьям все-таки удалось пнуть старым добрым сапогом МПСШ под зад этим хрен знает кому, прилетевшим хрен знает откуда, большие инопланетные корабли упали на землю и сгорели. Вот на что это было похоже: громадный космический корабль – сплошная хромированная сталь, обтекаемые обводы, огромные размеры и плавные линии, творение человеческих рук, слишком правильное, чтобы существовать в природе, – разбился и горит, лежа на боку, совершенно чуждый посреди зеленой долины, обрамленной шепотом голубых горных хребтов на востоке и на западе.

И в самом деле, казалось, что громадине удалось каким-то образом полностью стереть вокруг природу, таким доминирующим выглядело это сооружение, созданное человеческими руками, таким активным был маленький городок, выросший в его тени. Но потом Боб вдруг заметил покрытый ковром деревьев высокий холм, поднимающийся над автодромом. Он был слева, где-то в миле дальше, отделенный от автодрома равниной, которая теперь была заполнена неистовствующей толпой, лотками, ларьками, палатками. Проклятье, да на него вообще никто не обращал внимания – эта огромная, вертикально вздымающаяся глыба бледнела по сравнению с гигантским автодромом и порожденным им безумием. У Боба мелькнула мысль: «Любопытно, почему эту старую груду камней, поросших деревьями, не сровняли бульдозерами и не построили на ее месте жилой квартал?»

Так или иначе, Боб мучительно медленно продвигался в старт-стопном режиме в плотном потоке машин, пока не добрался до поворота к автодрому и не увидел, что здесь тоже все в полном разгаре. Скрежещущий рев мчащихся автомобилей (быть может, его новый приятель Мэтт Макриди сейчас тоже на гоночном кольце, мчится по плоскости, наклоненной под углом почти тридцать пять градусов, на скорости сто восемьдесят пять миль в час) наполнял воздух, заставляя вибрировать все физические тела вокруг, в том числе взятую напрокат машину Боба и его барабанные перепонки. Да, мальчики сегодня, не жалея, жгли резину и горючее!

Но за последние два дня здесь появился поселок из прицепов, расположившийся в непосредственной близости от автодрома. Перетяжка гордо провозглашала, что это «ДЕРЕВНЯ НАСКАР».

Все было забито битком истовыми паломниками. Боб разглядел, что этот маленький район состоит всецело из прицепов, грузовиков и микроавтобусов, превращенных в магазинчики на колесах. За прилавками десятки мужчин и женщин в облачении НАСКАР продавали сувениры, которые в основном были посвящены водителям и провозглашали культ тех, кто на огромной скорости гонял сталь по овалу бетона, рискуя при этом своей жизнью. Поскольку машины ползли по шоссе черепашьим шагом, у Боба было время приглядеться внимательнее, и вскоре он нашел трейлер Мэтта Макриди, такой же большой и оживленный, как и остальные, с лицом Мэтта и надписью «МПСШ-44», выведенной повсюду камуфляжным узором.

Здесь нельзя было не думать о деньгах. Если это была религия, неотъемлемая составная ее обрядов заключалась в передаче наличных: доллары отдавались в обмен на символику НАСКАР, а официальные вещи наверняка требовали дополнительной премии по сравнению с дешевыми китайскими подделками, которые продавались с бесчисленных лотков по пути к автодрому.

Боб подумал, что кто-то неплохо зарабатывает на этом. Повсюду эти проклятые деньги. Превращают людей в глупцов.

Затем наконец дорога стала свободной, и Боб помчался прочь от деревни НАСКАР и автодрома, навстречу зеленеющим впереди горам.

Глава 9

«О Небесный Отец, ну почему? – вопрошал он. – Господи, каким же испытаниям Ты меня подвергаешь! Господи, я Твой смиренный слуга, пожалуйста, дай мне передохнуть!»

Но Бог был занят. Он ничего не ответил.

Поэтому преподобному Олтону Грамли пришлось полагаться только на самого себя. Черт побери, ну почему все получилось не так, как должно бы? Будь проклята эта девчонка!

Преподобный вышел из своего крошечного кабинета, расположенного на первом этаже спортивно-восстановительного комплекса баптистского лагеря Пайни-Ридж, и шагнул в тяжелую, удушливую жару августовского полудня в Теннесси. Во дворе, призванном вмещать баптистов, скачущих через скакалку и выполняющих наклоны, он увидел вспотевших мужчин, напряженно работающих с оборудованием совершенно иного толка.

– Господи Иисусе, нет! – крикнул брат Ричард беспорядочной кучке Грамли, сражающихся с неким устройством, установленным под большим грузовиком.

Это была довольно компактная, но на удивление тяжелая стальная конструкция, которая перемещалась на собственных маленьких стальных колесиках. Она называлась гидравлическим домкратом и использовалась для того, чтобы поднимать над землей левую или правую сторону машины. Домкрат был старый, примитивный, непослушный и поразительно упрямый. Он ненавидел всех Грамли, а Грамли ненавидели его. То, что им нужно было сделать с домкратом, требовалось сделать быстро. А заставить Грамли делать что-либо быстро – это все равно что заставить кошек танцевать фокстрот. Такого просто никогда не бывало.

– Безмозглые обезьяны! – вопил брат Ричард на покрытых татуировками вспотевших парней, похожих на откормленных бычков. Полуденное солнце палило нещадно, на небе не было ни облачка; оводы и слепни, привлеченные запахом раскрасневшейся плоти Грамли, роились густыми тучами, то и дело пикируя в атаку. – Вы ничего не можете сделать как надо! Эй ты, с залысиной, повтори, как там тебя зовут?

– Клетус Грамли, брат Ричард.

– Не подходи к своему брату, когда тот пытается надеть пневматический гаечный ключ на гайку. Подожди, пока он закончит, и лишь потом приближайся. Нужно работать слаженно, иначе получится столпотворение и колеса укатятся. Многие гонки, пожалуй, даже все гонки проигрываются в боксах, где беспорядочно толкутся накачанные ребята вроде вас, не имеющие достаточно практики, и все кончается чем-то вроде пожарных учений по-китайски.

– Да, сэр. Но Мосби наступил мне на пятку, брат Ричард, вот почему меня повело вперед. Я не сам шагнул вперед, я не собирался шагать вперед, просто меня толкнул Мосби.

– Мосби, ты племянник или сын? Или и то и другое?

– Не знаю, сэр. Я слышал и так и эдак. Не могу точно сказать, кто моя настоящая мать. Воспитала меня тетя Джесси, она приходится преподобному то ли третьей, то ли четвертой женой. Я наступил Клетусу на ногу, потому что меня кто-то подтолкнул в спину, то ли Морган, то ли Оллбрайт.

– Морган, Оллбрайт, помедленнее, – сказал Ричард. – По-мед-лен-не-е!

Он попытался призвать их к спокойствию, к уменьшению спешки и хаоса при помощи общепринятого жеста, опуская ладони вниз, словно говоря: «Понизьте градус».

– Всему виной то, что Морган вспотел, – пожаловался Оллбрайт. – От него воняет, и меня тошнит.

– Мой пот тут ни при чем, – сразу же возразил тот, кто, по-видимому, и был Морганом. – Это ты сам портишь воздух. Оллбрайт пердит больше, чем любой белый и чем большинство негров.

Результатом явилась полная потеря синхронности. Нужно было выполнить следующие действия: протащить пневматический гаечный ключ и мощный гидравлический домкрат к машине на расстояние шестьдесят футов, поднять машину на домкрате, ключом открутить колесные гайки, сорвать старые колеса и отбросить в сторону, вместо них поставить новые, туго затянуть гайки пневмоключом. Все это требовалось сделать быстро, очень быстро, и парни старались изо всех сил. Но наверное, для Грамли такая работа просто была не по силам. Однако никого другого в наличии не имелось, а времени оставалось в обрез: день гонок приближался.

– Ладно, ребята, – сказал брат Ричард, – можете немного передохнуть. Попробуем еще раз, когда станет чуточку прохладнее. И не давайте Оллбрайту сегодня вечером горох, да и капусту тоже.

Вытирая шею красным платком, Ричард подошел к крыльцу, где стоял преподобный, угрюмо наблюдая за происходящим.

– Ну, сэр, – проворчал Ричард, – скажите мне правду. Этих ребят взрастили свиньи или они и вскормлены были тоже свиньями? А может быть, и зачаты от свиней?

– Ты вавилонская блудница, брат Ричард. Твой ядовитый язык приведет тебя к гибели.

– Только после того, старик, как ты повеселишься в день гонок. Мы оба это прекрасно понимаем. Так что я буду развлекаться, как считаю нужным, до тех пор пока мы не выполним свою работу, а после этого ты станешь таким богатым, что тебе больше не будет никакого дела до брата Ричарда и его острого языка. Итак, что там с этой девчонкой?

– Мне только что доложили, – сказал преподобный, – что ее отец перевел ее куда-то в другое место.

– Проклятье! – выругался Ричард.

– Оно самое. Девчонка проснется и начнет петь, и мы окажемся в глубокой заднице. Остается только надеяться, что, когда она придет в себя, нас здесь уже не будет. А может быть, она умрет или еще что-нибудь.

– Полагаться на это нельзя. Ты знаешь не хуже меня, что девчонка может доставить серьезные неприятности. Она видела меня в лицо, а кроме того, она успела многое проведать о твоем плане и может устроить так, что от него не останется камня на камне: ей достаточно сделать один звонок и задать один-единственный вопрос тому, кто кое-что знает, – и нам конец. Ты у нас король преступного мира. Соверши же какое-нибудь преступление.

– Ну, сынок, в том-то вся и проблема. Если мы найдем девчонку – она должна быть или в Ноксвилле, или в Роли, поскольку отец перевозил ее на машине «скорой помощи», это мне удалось выяснить, – если мы ее найдем и позаботимся о том, чтобы она замолчала, то тем самым мы ясно дадим понять, что случившееся с ней явилось результатом какого-то плана или было вызвано необходимостью защитить какой-то план. И тогда не исключено, что все службы безопасности будут приведены в повышенную готовность. А наш план, как тебе прекрасно известно, основан именно на том, что все блаженно верят в надежность существующих мер безопасности и не собираются предпринимать никаких дополнительных шагов.

– Да, мне это известно, – подтвердил брат Ричард, – как известно и то, что этот план чертовски хитер. Не думаю, что кто-либо когда-либо делал нечто подобное, так откуда же им догадаться, что такое возможно? План настолько хитер, что я уверен: он родился не в твоей голове, Грамли. Никаких признаков того, что Грамли приложили к этому свою лапу. Но зато твои отродья могут все испортить, если не сумеют достаточно проворно поменять эти чертовы колеса, и тогда полиция возьмет нас, как горошины в стручке. Впрочем, я надеюсь, что ребята справятся.

Подобно всем своим собратьям по ремеслу, брат Ричард четко представлял себе, что необходимо для выживания.

– Понимаешь, – начал объяснять он, – нельзя просто надеяться на то, что девчонка не придет в себя или что она ничего не вспомнит, когда очухается. Даже если она очнется через шесть месяцев, есть опасность, что она вспомнит достаточно, чтобы вывести правоохранительные органы прямо на тебя, а я не сомневаюсь, что ты прокатишься по мне, словно блохастая собака, которую замучил зуд. И кроме того, она видела мое новое лицо. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы она помогла полицейскому художнику нарисовать мой портрет. Я потратил целое состояние на это лицо, и потом оно еще несколько месяцев чертовски болело. Для того чтобы действовать, мне нужно новое лицо, понимаешь? Старик, эту проблему необходимо решить немедленно, раз и навсегда.

– Евангелие от Марка, глава вторая, стих одиннадцатый: «встань, возьми постель твою и иди в дом твой». Встань, расслабленный, опираясь на силу веры в Господа. Иди, молись, работай и ликуй. Господь – пастырь наш, мы ни в чем не будем нуждаться.

– Я опасаюсь не нужды, а ареста. Если меня возьмут, меня ждет электрический стул. А я не хочу поджариться.

– Ты тешишься мыслью, что знаешь все, брат Ричард. Но даже глупый старый преподобный Олтон знает, что в наши дни это игла в вену.

– Стул или игла – результат один и тот же. Как я уже объяснял, я грешник. Я ни в чем не собираюсь раскаиваться. Если Бог предложит мне задуматься о прожитой жизни, я убегу от Него и спрячусь в море, в горах или на луне.

– А я с гордостью предстану перед Всевышним.

– Ну конечно. Потому что ты родился змеей, перед тобой положили мышку и ты ее слопал. Она тебе понравилась, и это все определило. Ты стал пожирателем мышей. «Пожалуйста, побольше мышей» – вот каковы были твои моральные принципы, а на все остальное ты плевать хотел. Ты пожирал все больше и больше мышей, не задумываясь о том, что у них есть семьи, культура, предания и религиозные воззрения, история, наука и музыка мышей. Для тебя все это было вполне естественно, соответствовало твоей натуре. Ты ешь мышей. Конец истории. Теперь что касается меня. Я сам решил стать змеей, по своим собственным нечестивым причинам. Поэтому я знаю, что у мышей такое же право на жизнь, как и у меня, что они, как и я, чувствуют боль, страх и ненависть, любят своих малышей, трудятся, ведут войны, строят заводы и дома. Я сочувствую мышам. Так что когда я съедаю мышь, я понимаю, какие высвобождаю мучения, и, понимая это, получаю наслаждение. Твой принцип: «Пожалуйста, побольше мышей». Мой: «Я наслаждаюсь мучениями, которые причиняю, и это устраивает какую-то извращенную часть моего рассудка, насыщает меня». Вот это, преподобный, и есть грех, и я с гордостью говорю так.

– Не могу поверить, что такой богохульник, как ты, брат Ричард, находит уместным читать мне нравоучения насчет греха. Где-то у тебя на теле наверняка есть клеймо с числом дьявола.

– Никто не знает о грехе столько, сколько о нем известно Грамли. Вы по сути своей животные. Я даже не знаю, возможно, вы даже не млекопитающие. Вы просто делаете то, что вам подсказывают инстинкты, а затем чудесным образом это становится Божьей волей. Господи, какие же змеи эти Грамли!

«Привет, привет, все ребята уже собрались!»[17]17
  Слова из припева популярной песни начала XX века «Праздник в Алабаме».


[Закрыть] – вдруг раздалось без предупреждения, нарушая их важный эсхатологический диалог, и, разумеется, это оказался сотовый телефон преподобного. Он достал его из внутреннего кармана зеленовато-голубого китайского пиджака.

– Аллилуйя! – сказал преподобный, раскрывая телефон. – Это точно? Аллилуйя!

Он захлопнул телефон.

– Похоже, отец этой проклятой девчонки появился здесь и задает вопросы. О господи, еще одно испытание!

«Твою мать!» – подумал брат Ричард.

– Я пошлю Кармоди и Би-Джея присматривать за ним. Если будет нужно, нам придется его убрать. Он безобидный старик, совершенно седой, ходит хромая, но мало ли что.

«Еще одна мышь», – подумал брат Ричард.