Текст книги "Страна без волшебства"

Автор книги: Стивен Элбоз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Стивен Элбоз
Страна без волшебства

Пролог

Ночь выдалась на редкость теплой и душной. Небо над Лондоном было покрыто тяжелыми облаками. Облака медленно плыли по небу и походили на листья кувшинок в сонной реке. Когда луна проглядывала между облаками, ее лучи словно позолотой заливали черепичные крыши, башни и решетчатые окна Норы Короеда. Так называлась тюрьма – заведение, окруженное высокой кирпичной стеной, мрачное даже при лунном свете.

Где-то на востоке пророкотал гром.

Башенный страж Альберт Харрис забеспокоился: будет гроза. Не то чтобы он боялся ее, но в его положении гроза была бы сейчас совсем некстати: в настоящий момент он дежурил на площадке тюремной башни номер три, оснащенной антиаэролетной гарпунной пушкой для защиты от воздушных нападений.

Рядом с Харрисом сидела его кошка Нэн и маялась от жары. Как всякий башенный страж, Харрис был волшебником (на эту работу брали только волшебников). Каждый стражник нес службу на пару со своим котом, причем это был не простой кот, а специально выращенный, умный – такой кот не станет удирать без оглядки при первой же вспышке магии. Охранники ценили таких котов за их способность улавливать малейшие звуки, а заключенные знали, что по свирепости эти животные не уступают цепным псам.

Нэн была кошкой старой, толстой и не очень опрятной. Один глаз она давным-давно потеряла в драке, но здоровым глазом видела отлично. С Харрисом они общались безмолвно, читая мысли друг друга, или, если говорить по-научному, с помощью телепатии. Их мысли всегда были настроены на одну волну, и по этой волне они как по канату запросто заходили в гости друг к другу.

В небе опять громыхнуло.

–  Ну и погодка, – мысленно проворчала кошка, обращаясь к хозяину. – Жарища какая. Не мог бы ты наколдовать, чтобы стало попрохладнее?

– И не мечтай, —осадил ее Харрис. – Ты все-таки кошка, а кошки – существа всепогодные. Если бы ты хотела легкой жизни, не пошла бы в охранницы. Так что, будь добра, терпи и не жалуйся.

Харрис почесал кошку за ухом. И она замурлыкала от удовольствия.

–  Вообще-то ты права, ветерок сейчас не помешает, – заметил Харрис.

Нэн зевнула.

–  Ну да, признаться, сегодня я бы не отказалась поменяться с тобой местами. Как приятно, должно быть, расстегнуть пуговицу-другую! Да, дружище Альберт, мех, увы, полезен далеко не всегда.

– Не думаю, что коменданту понравится, если я выйду на работу неряхой, хотя кто меня тут, на башне, видит… И кстати: называй меня «мистер Харрис», мы ведь на службе.

Кошка зевнула.

–  Ну ладно, пусть будет «мистер Харрис». Какие же все-таки вы, люди, странные – напридумывали себе всяких важных кличек. У нас, у кошек, проще: покажешь когти – и тебя сразу зауважают. И для всех ты будешь «достопочтенный сэр».

Харрис не любил, когда Нэн начинала вот так умничать.

–  Хватит рассуждать, давай работай, – остановил он полет кошачьей мысли. – Слышишь что-нибудь?

Нэн склонила голову набок и прислушалась.

–  Та-ак. В кухне – мыши, – доложила она. – Три. И крупные. – Она облизнулась. – В камерах храп. Двое заключенных ходят взад-вперед, не спится им. Цепи звенят. Комендант скребет пером по бумаге. —Она снова зевнула. – Ночь как ночь, ничего особенного…

Внезапно она смолкла, и ее единственный глаз вспыхнул желтым огнем.

–  Что такое? – спросил Харрис.

–  Что-то в воздухе.

– В воздухе? Аэролодка?

–  Похоже. Мчится сюда на всех парах. Вон там.

Кончиком хвоста кошка показала, куда смотреть. Харрис мгновенно оживился и ловко развернул гарпунную пушку. На всякий случай он поднес ко рту свисток, чтобы, если понадобится, подать сигнал тревоги, и большим пальцем снял оружие с предохранителя.

–  Ну как, Альберт, слышишь теперь? – забеспокоилась Нэн.

–  Да нет же, я ведь не кошка, чтобы все слышать, и еще раз прошу: обращайся ко мне «мистер Харрис». А теперь помолчи, будь добра.

И Харрис стал пристально вглядываться в темноту. В ночном небе перемигивались голубые сигнальные огни, регулирующие потоки городского воздушного транспорта.

Нэн почесала лапой за ухом и заурчала.

–  Оно приближается.

–  Тебе видней. Наверно, опять какой-нибудь лихач. Что-то водители аэронибусов в последнее время совсем ошалели – летают где хотят, растяпы. По сторонам не смотрят. Вот запишу его номер и сообщу куда следует! А теперь не мешай.

Он отстранил кошку. Но обидеться она не успела, потому что где-то сработала мышеловка и раздался милый кошачьему уху мышиный писк.

Харрис тем временем вглядывался в ночное небо.

– Летит, – пробормотал он.

В этот момент из темного облака быстро вынырнула воздушная лодка и помчалась прямиком на башню номер три. У Харриса волосы на голове встали дыбом. Кошка прижалась к его ноге, выгнула спину дугой и зашипела. Лодка летела прямо на них, как разъяренный бык. Это был вовсе не воздушный автобус. И водитель был не растяпа, а какой-то хулиган или, чего доброго, сумасшедший. Он что, не понимает, его ведь могут сбить? Гарпун, выпущенный из пушки, – дело серьезное. Ведь лопнет, как мыльный пузырь, с его суденышко!

Но Харрис не успел засвистеть в свисток или пальнуть из пушки – вместо этого он рухнул как подкошенный и стал кататься по полу, зажав ладонями уши. Кошка распласталась рядом, хвост ее мотался туда-сюда как маятник.

Воздушный корабль замедлил ход. От него волнами расходился высокий пронзительный звук. Именно этот звук оглушил Харриса с кошкой, а заодно и всех, кто находился в этот момент в тюрьме: и узников, и стражей. От этого мерзкого звука зазвенели стекла, запрыгали бутылки и чашки, а два старых ржавых насоса в тюремном дворе взревели и стали вдруг извергать пенные потоки холодной воды.

В мгновение ока воздушный корабль оказался над главным тюремным корпусом. Из-под его брюха вывалилась длинная веревочная лестница. Нижний конец ее коснулся окна темницы – именно из этого окна свешивалась наружу простыня. И если бы люди и звери не корчились в муках, они бы увидели, как чьи-то руки быстро убрали с окна решетку (видимо, ее подпилили заранее, но до поры до времени не вынимали, чтобы охранники ничего не заподозрили).

В проеме окна показался высокий человек в полосатой тюремной робе, на голове у него были наушники.

Кто-то отчаянно замахал руками из окна соседней камеры:

– Шеф, а шеф! А как же я? Вы обещали взять меня с собой. Вы что, забыли?

Ступив одной ногой на веревочную лестницу высокий помедлил пару секунд.

– А, Бейтс, я и правда забыл, – промолвил он с виноватой улыбкой. – Но это неудивительно, дорогой мой. Нельзя же обо всех помнить. Прощайте, и, надеюсь, навсегда!

Лестницу потянули вверх – высокий человек взмыл в воздух, как воздушный гимнаст. Воздушный корабль развернулся и стал быстро удаляться. Минута-другая – и он исчез из виду. Мерзкий вой затих.

Харрис с трудом встал на колени. Голова у него раскалывалась. Он огляделся и первое, что увидел, – распластанную на земле Нэн. Она лежала, как шкурка, и не подавала признаков жизни.

На соседних башнях уже вовсю свистели в свистки пришедшие в себя стражники. По тюремному двору запоздало скользил луч прожектора. Охранники метались от двери к двери, гремя ключами и стараясь перекричать звон сигнализации.

Поднялся настоящий переполох, но все впустую. Заключенный под номером 2451, самый опасный человек на свете, сбежал из тюрьмы и был уже далеко отсюда.

Узники в камерах неистово колотили о стены оловянными кружками, радуясь, что хоть кому-то удалось бежать.

Комендант с потным лицом в пятый раз набирал номер, пытаясь соединиться со Скотланд-Ярдом.

А стражник Альберт Харрис стоял на башне, прижимая к груди кошку, дул ей в нос и все гладил и гладил ее свалявшийся мех.

Глава первая

Альфи усмехнулся и сказал, обращаясь к товарищу:

– Похоже на гром. Скажи честно, твоих рук дело?

Кит понимал, что над ним смеются. Он было нахмурился, но поскольку долго дуться не умел, то в конце концов улыбнулся.

Конечно, это было чистое бахвальство, но он имел на ото право. В конце концов, он целый день тренировался наводить непогоду, а в этом деле никто из ребят ему и в подметки не годился. Малыш Томми до сих пор ни одной снежинки не наколдовал: все у него то перья получаются, то манная крупа. А Кит в прошлом месяце целого снеговика из ничего соорудил в углу классной комнаты, с носом точь-в-точь как у доктора Смогга, который вел у них занятия по наведению непогоды. Правда, снеговик доктору Смоггу не понравился, и он его в одну минуту растопил указкой да еще в отместку задал Киту урок в триста строк.

Снова громыхнуло. Ночь была жаркой, и школьная форма липла к спине, как «неотвязное заклятие». Конечно, находиться в полночь на крыше Зала Превращений Британской Академии волшебников, колдунов и чародеев было не положено. Исключение делалось только для старшекурсников, готовящихся к экзамену по астрологии.

Но мало ли чего не положено – зато как интересно! Сначала вы в полной темноте крадетесь на цыпочках по неосвещенному коридору, мимо дежурного учителя доктора Репеуса, который засел в учительской со своим лисенком, специально натасканным на отлов учеников. Им обоим почему-то не спится… Потом вы проходите по гулкому залу, не забыв наложить чары на массивную дубовую дверь, чтобы она, часом, не скрипнула и не привлекла внимания взрослых… Потом – мимо старых ржавых доспехов, стараясь их не задеть, и наконец добираетесь до широкой трубы – по ней можно запросто взлететь на метле или, как это делает Кит, на ковре-самолете. И вот вы уже на крыше.

Это было любимое тайное место встречи ребят: здесь можно было спокойно переписать у друга домашнее задание или наколдовать себе цветных леденцов из сырой картошки. Хотя чаще всего они занимались тем, что придумывали, как бы насолить учителям. Вот и сегодня без этого не обошлось.

Почти вся команда была в сборе: кроме Кита на крыше сидели Томми, Фин, Альфи, Мэй и близнецы Беттс – Густав и Твикси. Не хватало только Генри, но он был любимым внуком королевы Виктории, и его постоянно задерживали во дворце – для исполнения принцевских обязанностей.

Кит еще раз попытался объяснить ребятам, что он задумал:

– Кто говорит о большом урагане?! Наколдуем маленький скромный ураганчик. Он сдует на пол все бумажки Скриплтона. Пока старик их соберет – урок закончится. Так что он не успеет дать нам домашнее задание. И никакой вам заклинательной грамматики.

Кит широко улыбнулся – до чего же ловко он все придумал!

Смешливый Альфи тут же очень похоже передразнил доктора Скриплтона:

– Не забывайте о наречиях, ребятощ-щки, – прошамкал он, тараща глаза поверх воображаемых очков. – Хм-хм, в ваших воплях не хватает поэзии!

– А по-моему, мы рискуем, – сказала Мэй. Она, как и Генри, была лишена чародейного дара, и потому почти все, что делалось с помощью волшебства, казалось ей слишком рискованным. – А вдруг от этого вылетят стекла?

– А что, это идея! – воскликнул Кит.

Мэй только головой покачала и закатила глаза.

– Знаете, это лучшее из всего, что мы сегодня тут напридумывали, – сказал Томми, жуя недоделанную клубничную картофелину.

Альфи и близнецы согласно кивнули. Только Фин никак не отреагировал: он кормил печеньем ручную крысу, которая за последний месяц распухла раза в два и стала чем-то напоминать своего хозяина.

– Слышь, Фин, прикинь, какая классная идея, – не унимался Кит. – Скриплтон скорчит таку-у-ую рожу… А мы все будем носиться по классу, как будто помогаем собирать бумажки, а сами, наоборот, все еще сильнее перемешаем и… Ой, что придумал! Мы обрызгаем их словоменяльным раствором. Если его хорошенько взболтать, можно растворить некоторые буквы, а еще бывает, слова начинают читаться наоборот!

– Гениально! – завопил Томми и запрыгал от радости.

Фин только головой покачал.

– Может, ты и прав, – сказал он. – Но мы никогда не пробовали вызывать ураган. Я все-таки думаю, что лучше будет вызвать дождь. Он нам и чернила смоет.

– Дождь мы уже вызывали, – заметила Твикси. – Аж два раза. И учителя теперь наготове: выучили зонтичное заклинание на всякий случай.

Кит подумал, что Фин, конечно, так говорит потому, что колдует он неважно и ураган ему не по зубам. А раз так, Кит решил показать ему, как это делается. И тут же, никого не предупредив, стал вызывать ураган. Ткнул указательным пальцем на север, потом на юг, потом на восток и на запад. Чтобы все ветра со всех сторон прямо сейчас прилетели сюда!

И правда подул ветер. Затем с противоположной стороны налетел второй порыв ветра, еще с одной стороны – третий, потом четвертый, и все они закружили вокруг Кита. Кит тихо стоял, бормотал заклинания и дирижировал ветрами.

Наконец поднялся настоящий вихрь – у ребят волосы встали дыбом и плащи захлопали как флаги.

– Осторожней, а то нас с крыши сдует! – крикнула Мэй.

Альфи хихикнул, но, когда первая черепица сорвалась с крыши и со свистом пролетела над его головой, ему стало не до смеха.

Воздух вокруг ребят загустел, стал мутным от пыли, вихрем понеслись мимо них какие-то листья, палки, клочки, щепки.

Кит забеспокоился. Он не понимал, почему такой сильный ураган получился и почему он все крепчает. Вроде не должен был. Но темный грозный смерч уже гонялся за ребятами по крыше, угрожающе шипя и подгоняя отстающих.

Томми прижимал к носу очки, но ветер нахлобучил ему на лицо капюшон, и мальчик, беспомощно раскинув руки, стал на краю крыши: мгновение – и он сорвется!

– Кит, помоги! – крикнул он.

Кит понял, что уже не может управлять своим творением. Все его колдовские чары были бессильны перед лицом разбушевавшейся стихии. Что же делать?

И вдруг словно по команде ветер утих, урагана как не бывало. Наступила тишина – слышно было лишь, как в отдалении шлепнулись на землю два куска черепицы.

– Каждому по пятьсот строк, – раздался у них над головой спокойный, но строгий голос. – Так и запишите: «Настоящим чародеям подчиняются ветра, только глупые ребята пыль гоняют со двора».

Кит оглянулся: прямо перед ним стоял мистер МакСумрик, магистр кельтской магии.

– Задание подготовите и положите мне на стол. Крайний срок – полночь с четверга на пятницу. Вопросы есть?

– Нет, мистер МакСумрик, – послушно ответили ребята. И Кит первый. Он хорошо усвоил, что в Академии волшебников преподаватели никогда не сердились и не ругали учеников, что бы те ни наколдовали. Казалось, учителя только и делают, что ждут новых проказ: ходят за ребятами по пятам, держа наготове расколдовывающие заклинания. Видимо, это для того, чтобы ученики получше оттачивали свое мастерство. Но если колдовство ребят выходило из-под контроля, а именно так вышло с ураганом, учитель мог и наказать. Это значило, что ученик перестарался, а перестараться в магии опаснее всего.

«Ну ладно, – подумал Кит, – могло быть и хуже». Например, если бы их застукал мистер Скуке. А мистера МакСумрика Кит любил, это был милейший человек, вежливый, улыбчивый. Он выращивал в бутылках маленьких человечков – из его карманов то и дело выглядывали мелкие полупрозрачные существа размером с майского жука. Они прыгали у него на плечах, но если посмотреть пристально, ничего не увидишь – исчезают.

Учитель одним мановением руки вернул на место отколовшуюся черепицу: кусочки легли на свое место и словно приклеились.

– Вам помочь? – вежливо предложила Твикси.

– Спасибо, мисс Беттс, вы и так уже постарались, – тихо ответил учитель. – А теперь живо в спальню, и будьте добры, поставьте метлы в раздевалку, я потом проверю. Это касается всех, креме вас. Кит Стиксби. Вас я попрошу со мной к директору.

Ребята только охнули.

– Прямо сейчас? – спросил Кит, ни жив ни мертв от страха.

– Да, прямо сейчас.

– Но он же ничего не сделал такого. Мы все вместе… – попытался заступиться за Кита Гус.

– Шестьсот строк, – с угрозой в голосе проговорил мистер МакСумрик.

– Ничего, ничего, ребята, не волнуйтесь, – попробовал улыбнуться Кит и помахал на прощание рукой.

Он храбрился, но, по, правде сказать, глаза у него были на мокром месте. Если вызывают к директору Светламперу – значит, дело серьезное. Особенно если вызывают глубокой ночью. Все знали, что в кабинете Светлампера хранится черная книга в переплете из драконьей кожи, прикованная цепью к стене. В ней записаны имена учеников, исключенных из колледжа за злоупотребление волшебством. Об этих случаях злоупотребления принято было говорить лишь шепотом. Если его исключат – тогда ему придется навек проститься не только с ребятами, но и с магией. А он так любил колдовать! Обидно до слез.

Ребята уселись на свои метлы и полетели спать, как им было велено.

На крыше остались только Кит и мистер МакСумрик.

– Простите, сэр, – пролепетал Кит, – за беспорядок… за шум и вообще… Мы ведь шумели и разбудили вас?

Мистер МакСумрик щелкнул пальцами, и метла послушно легла в его ладонь.

– Никто меня не будил. Меня попросили найти вас и отвести к директору, а тут ураган…

Кит удивился:

– А… Откуда вы знали, где я?

Впервые за весь вечер мистер МакСумрик улыбнулся.

– Может быть, вам это покажется странным. Кит, но учителя тоже когда-то были детьми. И у нас тоже были тайные места для ночных сборищ.

Директор Академии волшебников в Итоне профессор Светлампер – ребята прозвали его Торшером – редко выходил из своего кабинета. И на метле предпочитал не летать. Кабинет его находился в узкой старой башне. Там было тесно и темно. По трем стенам шли полки со старинными колдовскими книгами, которыми до сих пор пользовались – это было видно по тому, что многие книги, несмотря на их огромную ценность, засунуты были кое-как. На четвертой же стене, свободной от книжных полок, были вывешены жезлы-посохи прежних директоров академии. Каждый посох висел на отдельном деревянном щите, под ним красовалось имя владельца.

Окно в башне всегда было открыто настежь, поскольку именно окно, а не дверь, служило основным входом во владения Торшера, и Кит, пригнув голову, влетел в директорский кабинет следом за профессором МакСумриком.

Кит очень волновался, тем не менее ему удалось прочесть некоторые имена на щитах:

Старец Трептли, 1699–1712, Чародей Грейлинг, 1719–1724, Громмомолл, 1797–1812, Звездный Америго, 1840–1861.

«Некоторые посохи, – заметил Кит, – даже потрескались от частого употребления».

Наконец Кит обратил внимание на теперешнего владельца кабинета: тот сидел, поджав под себя ногу, за большим захламленным письменным столом, в чародейской мантии, по-простецки подвязанной живой, но сонной изумрудно-зеленой змеей. На голове директора был колпак с кисточкой.

«Его, наверно, из-за меня подняли с постели», – решил Кит, потому что директор, сидя за столом, спал и тихо похрапывал во сне. Только борода его чуть подрагивала от храпа.

Мистер МакСумрик подлетел к директору и легонько похлопал его по плечу.

Профессор Светлампер вздрогнул, чихнул и пробудился.

– Сэр, – начал мистер МакСумрик, – я привел его. Это Кит Стиксби. Вы его вызывали.

– А, Стиксби? – оживился директор. – Да, его отец когда-то посещал мои лекции. Круглый нуль по части трех «Р»: «руны», «ритуалы», «разрушения»… Добрый был очень. Позор для колдуна. Как-то раз сунул мне детского тролля в шкаф, я так напугался!

Кит знал, что все это неправда: его отец хотя и был волшебником, но никогда не учился в Итоне. На всякий случай Кит решил промолчать: нельзя спорить со старшими, тем более в такой ситуации.

Покончив с воспоминаниями, профессор Светлампер уставился на Кита.

– Так с чем вы пришли, молодой человек? Жалуетесь на повара?

– Вы… сами за мной посылали, – пробормотал Кит смущенно.

– Кто? Я?

– Да, вы. Посылали, – подтвердил мистер МакСумрик.

Профессор наморщил лоб, пожевал губами и наконец вспомнил:

– Ах да. Пока я э… отдыхал, пришла депеша. Срочная. Как комета ворвалась. Я еще подумал: ну вот, кидаются чем попало. А это письмо.

И он достал из ящика стола письмо. Оно беспокойно замахало крыльями. Директор взял монокль, потер его о халат и поднес к глазам. Кит сгорал от нетерпения. Он заметил, что у письма были ястребиные когти, а это означало, что депеша срочная. Обычная почта летала голубем, притом только днем. Кукушкой же отправляли тайные послания.

Профессор Светлампер неторопливо поднес письмо к глазам и стал недоверчиво разглядывать, как бы все еще не веря тому, что там написано.

– Ах, да… да-да… – кивал он радостно, почесывая бороду.

Потом уставился на Кита.

– В общем, так, Стиксби, – вымолвил он наконец. – Летите-ка в Лондон, и поскорей. В этот… э… – Он поправил монокль. – В Букингемский дворец.