Текст книги "История моей измены (ЛП)"

Автор книги: Стило Фантом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Что ты сказала? – спросил он низким и опасным голосом.

– Пожалуйста, Таль, у нас нет на это времени, – умоляла она. Он проигнорировал ее, поглаживая ее задницу.

– У меня всегда есть время, чтобы заставить тебя кончить, – прошептал он, пальцы двигались между ее ног сквозь влагу, покрывавшую внутреннюю часть ее бедер.

–Пожалуйста,– выдохнула она, прижавшись лбом к его груди. Он не обращал на ее мольбу внимания, его длинные пальцы чувствовали себя как дома.

– Весь остаток дня ты будешь думать о том, как я тебя трахну, – приказал он ей. Она кивнула.

– Да. Да, буду, – согласилась она, тяжело дыша, когда его пальцы набрали скорость.

– Если ты трахнешь себя до возвращения в отель, – начал он, и его пальцы проложили путь от ее липкого влажного центра к пояснице. – Пришли мне фото.

Прежде чем она успела что-то сказать, он отстранился от нее. Проигнорировав перевернутое мусорное ведро и легко подтянулся к окну. Она пускала слюни при виде напрягшихся мышц плеч под его футболкой. Затем он пролез через окно и исчез. Даже не оглянувшись.

–Миша! Ты там!?– крикнул ее босс, после чего в дверь кабинета постучали.

Она знала, что, должно быть, выглядела странно. Она расчесала волосы пальцами, как могла, но Таль устроил на ее голове бардак. Да и платье было растянуто, V-образный вырез теперь спускался вниз, открывая верх бюстгальтера. Она была раскрасневшаяся, запыхавшаяся и нервная.

Ее боссу, похоже, было плевать, он просто хотел знать, отправила ли она документы по факсу, и сообщить, что они принесли ей обед. Она улыбнулась в знак признательности и последовала за ним в главный офис. Она прекрасно осознавала отсутствие нижнего белья и то, что между бедер все еще очень мокро.

Гребаный Таль.

Она продержалась всего около двадцати минут, прежде чем извиниться и пойти в туалет. К счастью, он представлял собой отдельную комната, без кабинок. Там она могла уединиться и запереть за собой дверь. Приведя себя в порядок, Миша уже была почти готова уйти, когда ее телефон издал сигнал. Взяв его, она увидела сообщение от Таля.

Развлекаешься?

Она посмотрела на экран и нажала «ответить».

Едва ли. Придурок.

Да, но я твой придурок.

Все равно ничего хорошего.

Ты уже сделала это?

Миша озадаченно посмотрела на экран.

Что – это?

Трахнула себя.

Она находилась в ванной одна и все равно покраснела. Ей никогда не привыкнуть к тому, как он с ней разговаривает.

Конечно, нет! Я на работе. Ты омерзителен.

Не омерзителен. Просто невероятно возбужден чопорной женщиной. Сделай это сейчас.

Нет.

Сделай. Пришли мне фото, на котором ты ласкаешь себя.

Нет!

Я пришлю тебе свою.

Это заставило ее замереть. Все это было глупо – она видела предупреждения и не была каким-то подростком. Обмен обнаженными селфи был плохой идеей в галактическом масштабе. Но с другой стороны, получить его фото – вовсе не такая уж плохая идея…

Миша огляделась, с беспокойством прикусив нижнюю губу. К концу этого романа у нее вовсе не останется губ. Она села на крышку унитаза и поерзала. Потерла бедра друг о друга в поисках контакта.

Сначала ты.

Умоляю, я не лох.

Миша глубоко вздохнула. Она не собиралась выставлять свою вагину напоказ, это было просто непривлекательно при любом освещении. Но ее грудь была другой историей. Ей вроде как нравились ее сиськи, она думала, что они хороши. Таль уделял им много времени, так что они, должно быть, ему тоже нравились.

Она провела рукой по груди и нырнула в лифчик. Соски все еще были чувствительны из-за его безумно внимательного рта, и когда она коснулась кончика, обнаружила, что он уже затвердел. Ущипнув себя, она зашипела, наслаждаясь ощущением.

Может, идея не так уж плоха.

С участившимся дыханием она опустила верх платья. Обхватила правую грудь левой рукой, зажав сосок между двумя пальцами, а затем сделала снимок. Даже не посмотрела на него, не хотела переживать и просто отправила Талю.

На ответ ему потребовалась всего минута.

Бл*ть, ты такая красивая. Ты мокрая?

Да.

Покажи мне.

Ты должен мне фотографию.

Мгновение спустя она ее получила. Его промежность. Штаны все еще на месте, но полностью расстегнуты, а его рука виднелась только от запястья. Она охнула, глядя на фото, а потом заметила подпись: «Я покажу тебе свой, если ты покажешь мне свою».

Миша никогда не занималась сексом по телефону. Никогда неслала секссмс. Никогда не делала ничего подобного – обычно такие вещи вызывали у нее дискомфорт. Но не с Талем. Это чувствовалось почти нуждой. Тем, что онадолжна быласделать.

Она встала напротив зеркала. Подобрала подол платья и прижала ткань локтями по бокам. Затем обхватила промежность, тут же скользнув кончиком среднего пальца внутрь. Даже она должна была признать, что фотография смотрелась довольно сексуально. Эротично – она явно трогала себя. Не вульгарно – ничего откровенного на самом деле видно не было. Она сфотографировала свое отражение и отправила ему.

Черт возьми, ты потрясающая.

Взамен она получила фотографию. Таль не был таким застенчивым, как она; на экране красовался его эрегированный пенис крупным планом. Но на нем было что-то еще, и ей потребовалась секунда, чтобы понять это.

Он обмотал мои трусики вокруг основания члена.

Было нелегко молчать, печатать одной рукой грязные слова и делать еще более грязные фото, но ей удалось кончить за считанные минуты. Она шептала его имя стенам, желая, чтобы он услышал, что с ней творил, даже когда его не было в комнате.

Было невероятно.

Ты – невероятная.

Это все твоя заслуга.

Не уезжай в Позитано.

Когда пришло последнее сообщение, Миша мыла руки, и она уставилась на телефон, как на какое-то ядовитое насекомое.

О чем ты?

Не уезжай. Останься здесь. Останься со мной.

Я не могу.

Почему?

Потому что. У меня работа.

К черту твою работу. Останься со мной.

Я не могу.

Почему!?

Я замужем.

Останься со мной.

Почему он так поступал с ней!? И из всех способов сказать такое дерьмо он выбрал сообщения!?

Она не ответила. Вернувшись, закончила обедать со всеми. Потом с головой ушла в работу, даже ни разу не взглянув на свой телефон. На часах пробило шесть, прежде чем она это осознала, и в офисе осталась последней. Заперев замки, она отправилась обратно в отель, еле волоча ноги.

Таль ждала ее в номере.

– Я уже начал задаваться вопросом, не будешь ли ты избегать меня всю ночь, – сказал он, как только она вошла в дверь. Она взглянула на него, затем осмотрела остальную часть комнаты. Он заказал для нее ужин – ньокки в чесночно-пряном соусе и бутылочку пино гриджо. Ее любимые.

Ей казалось, что ее вот-вот стошнит.

– Нет, я пришла, как только закончила, – заверила она его.

– Ты в порядке?

– Конечно.

– Миша.

– Таль.

– Прекрати это дерьмо.

Что ей в нем нравилось, так это то, что он всегда «прекращал дерьмо». С Талем нельзя было ходить вокруг да около и уклоняться от темы. Если она бывала в плохом настроении, он интересовался причиной. Если она вела себя как стерва, он велел ей заткнуться. И что бы она ни говорила в ответ, даже если это было «иди на х*й», он просто смирялся.

Одна из черт, которые ты любишь в нем. Одна из черт, которые он любит в тебе. Сколько еще «черт» требуется, прежде чем превратиться в единое целое?

– Мне нужно ехать, Таль, – сказала она, сбрасывая туфли и забираясь на кровать.

– Скажи мне, почему, – потребовал он.

Она повернулась к нему, затем легла и свернулась клубочком.

– Потому что это моя работа, и я должна ехать туда, куда мне говорят. Потому что я замужем, нравится нам это или нет, и я обязана этому браку, этому мужчине, чтобы рассказать, что происходит.

– Хорошо, все это хорошо. Но потом возвращайся. Давай покончим с этим, – призвал он.

Она покачала головой.

– Я не могу. После этого мы едем в Турцию открывать новый офис, помнишь? Я должна ехать.

– Зачем? Тебе даже не нравится твоя гребаная работа, – напомнил он.

– Но я взяла на себя обязательства и…

– Заткнись. Просто заткнись, – вдруг рявкнул Таль, ошарашив ее.

– Прошу прощения!?

– Ты в гребаном браке, который ненавидишь настолько, что устроилась на работу на другом конце света, чтобы сбежать от него. Ты настолько ненавидишь свою гребаную работу, что прогуливаешь ее при каждом удобном случае. Твоя проблема не в том, что ты принимаешь плохие решения, Миша. Твоя проблема в том, что ты слишком слабая, чтобы их исправлять.

Все им сказанное было верным. Миша знала это, знала всё. Она боялась уйти с работы, потому что не знала, что ее ждет. Боялась покончить с браком, потому что не знала, что это сделает с Майком. Что это сделает сней.

– Ты прав, – прошептала она, затем откашлялась. – Ты абсолютно прав. Не знаю, как я стала такой. Такой…слабой. Я не всегда была слабой и не знаю, что случилось. Тебе не следует быть со мной, Таль. Найди себе такую же сильную женщину, подстать себе.

Он со стоном опустился на колени на край матраса. Схватил ее за бедро и колено и притянул к себе, так что она оказалась рядом с ним. Устроившись поблизости, он подпер кулаком голову.

– Ты сильная, Миша. Ты просто забыла, как всегда быть такой. Ладно, езжай в Позитано, делай, что должна. Езжай в Турцию, делай там то, что ты должна. Но потомнайди меня,– призвал он.

Она всхлипнула и покачала головой.

– А что потом? Что, если я все еще останусь слабой? И даже если бы я стала сильной, что бы мы делали? Я бы жила в отеле, а ты целыми днями пропадал бы на работе, о которой так до конца и не расскажешь? И как ни трудно поверить, Таль, у меня есть жизнь. У меня есть дом. У меня есть друзья и семья. Ты переедешь со мной в Мичиган?

Он фыркнул.

– Ни хрена.

Она даже рассмеялась.

– Вот именно. Ты такой… свободный. А я – нет. Какое-то время было приятно притворяться, и я никогда не смогу в достаточной мере отблагодарить тебя за то, что ты для меня сделал.

Теперь она плакала не на шутку, даже не пытаясь этого скрыть.

– Если не хочешь быть со мной, Миша, так и скажи. Я большой мальчик, я справлюсь. Я не хочу, как Майкл, жить в твоей тьме. Я хочу услышать, как ты это скажешь, – настаивал Таль.

Она заплакала сильнее.

– Дело не в этом. Я хочу тебя, очень. Просто не могу удерживать тебя. Я ужевосемь лет удерживала другого, и посмотри, чем все закончилось. Я больше никогда так не поступлю.

– С нами такого не случится, – упорствовал Таль.

– Да неужели? Почему? Откуда ты знаешь? Как ты можешь знать, что через год не возненавидишь меня, когда я все еще останусь прежней плачущий, неуверенной в себе развалиной? Откуда мы знаем, что это реально? Что, если через восемь лет окажется, что наши чувства были выдумкой?

Таль лег плашмя, так что они смотрели друг другу в глаза. Он коснулся ее лица широкой, теплой ладонью с длинными ловкими пальцами. Они прижимались к ее голове, слегка массируя кожу. Он смотрел прямо на нее, притягивая к себе своими черными глазами. Раньше никто и никогда так не смотрел на нее; это был один из самых напряженных моментов, которые она когда-либо испытывала.

– Скажи мне прямо сейчас, что это не кажется тебе реальным. Скажи мне сейчас, что ты не чувствуешь того же, что и я, и я выйду за эту дверь, – прошептал он.

Миша вскрикнула и, оттолкнув его, села. Вскочив с кровати, начала ходить взад-вперед.

– Я ничего не могу сделать правильно, – простонала она, запустив руки в волосы.

– О чем ты? – он выглядел сбитым с толку и тоже встал.

– У меня был план. Проклятый план! Я просто хотела почувствовать себя особенной, почувствовать, что кто-то хочет меня. Я не пыталась завести роман, я не искала тебя! – крикнула она.

– Хочешь сказать, это моя вина? – спросил он стальным голосом.

Она покачала головой.

– Нет. Боже, нет. Ты был самым удивительным… во всем.Ты – всё. Я хочу сказать, что недостаточно хороша для тебя, – подчеркнула она.

Она все ходила взад-вперед возле двери номера. Таль подбежал к ней и, схватив за руки, прижал к стене. Он посмотрел на нее сверху вниз, выглядяразозленным.

– Как насчет того, чтобы позволить мне решать, что для меня хорошо, а что нет? Хватит оправдываться. Если ты не хочешь этого, скажи, – рявкнул он.

Она глубоко вздохнула.

– Я не хочу этого.

Его взгляд стал более суровым.

–Лгунья.

– Что ты хочешь, чтобы я сказала!? Я не верю, что ты дождешься меня! Я не верю себе, что доведу дело до конца! А Майк! Боже, я в долгу перед Майклом, по крайней мере, я должна быть рядом с ним, когда вырву ему сердце. Я не могу этого сделать, если ты будешь маячить на заднем фоне!

– Значит, это все!? Ты просто использовала меня время от времени для хорошего траха? Я для тебя простофон!?

– Нет, но Майку нужно…

Таль трижды врезал кулаком по стене рядом с ее головой. Она вскрикнула и немного пригнулась.

–Нах*й его!Я не хочу слышать его гребаное имя! – проревел он.

Миша была потрясена.

– Но он мой...

– У него было с тобой восемь лет.Восемь лет!Восемь лет, чтобы все исправить! Восемь лет ты была его! У меня был только этот раз, и все, что мне досталось, это половина тебя – другая половина всегда оставалась с ним.Всегда.Так что, знаешь что!?Я ни хрена не хочу о нем слышать,– кричал он на нее.

– Я замужем! – она действительно завизжала, хлопая его по груди. – Я не знаю, чего ты от меня хочешь, Таль! Я, мать твою, замужем! Хотела бы я быть свободной! Хотела бы я, чтобы с самого начала это был ты! Хотела бы я, чтобы все сложилось чертовски иначе, но это не так!Я, черт возьми, замужем!Конечно, он всегда оставался рядом – он мой гребаный муж! Я замужем, Таль. Я замужем, я замужем за ним, я замужем, – всхлипывала она снова и снова. Продолжая повторять это, надеясь, что до него дойдет. И до нее тоже.

Таль застонал и обвил руками ее талию, наклонив голову, чтобы прижаться к ее груди. Она всхлипнула сильнее и обняла его, держась как можно крепче. Он опустился на пол, потащив ее за собой.

– Я не хотел, чтобы так случилось, – сказал он, обвивая ее своим телом.

– Я знаю. Я тоже, – ей было трудно дышать.

– Я бы тоже хотел быть первым, – прошептал он. Она заплакала сильнее.

– Боже, я тоже. Так сильно. Мне так жаль. Пожалуйста, не ненавидь меня.

– Я не ненавижу тебя.

– Пожалуйста, прости меня.

– Мне нечего прощать.

– Хотела бы я остаться с тобой. Правда. Хотела бы я, чтобы мы могли просто исчезнуть, но однажды я уже поступила с ним скверно, – выдохнула она, двигаясь так, чтобы прижаться лбом к его ключице.

– Нет. Теперь ты просто исчезнешь от меня, – ответил Таль.

Она со вздохом кивнула.

– Да.

– Прежде чем ты уедешь, – начал он полным эмоций голосом, таким глубоким, что ее сердце затрепетало. – Я хочу, чтобы ты кое-что знала.

– Пожалуйста, ничего не говори.

– Я должен.

– Будет только хуже.

– Все уже настолько плохо, насколько это возможно.

– Пожалуйста.

– Ты – лучшее, что со мной случалось в жизни, Миша. Я рад, что нашел тебя.

Она глубоко вздохнула.

–Я тоже.

Глава 14

~Миша~

Больно. Боже, как же было больно. Нестерпимо. Мучительно. Больнее всего остального.

Больно мне, ему, нам.

Выход из зависимости – это ее худшая часть.

Глава 15

~Отпустить..?~

Таль ехал по пыльной дороге. Лето выдалось до смешного жарким даже для конца мая, даже по меркам Южной Европы. Пейзаж будто был охвачен пламенем. Кругом простирались пылающие краски золотого, оранжевого и красного. Почти пустыня: все высохло и превратилось в песок.

Если это не аналогия, то не знаю, что еще…

Облокотившись на дверцу, он потер лоб кончиками пальцев. Голова чертовски раскалывалась.Душа болела. Какого хрена происходило!?

Он вспомнил, как впервые заметил Мишу. Она сидела за высоким столом, одетая в топ с длинными рукавами и глубоким вырезом, а также невероятно короткие шорты. А эти ноги. Черт, эти ноги. Скрестив их, она лениво покачивала одной ногой взад-вперед. Ее волосы были собраны в пучок высоко на затылке, и она читала книгу. Сидела она очень прямо, склонив голову вниз. Ему не нужно было знать ее прошлое, чтобы понять, что она танцовщица, язык ее тела кричал об этом, и его следующая мысль была: интересно, каковы будут ощущения, когда она станцует у него на коленях.

Это все, чем она была для него. Просто горячей цыпочкой, сидящей в ресторане.

В ту первую ночь в своем гостиничном номере он мог это признать – она была для него вызовом. Такая неуверенная в себе. Все время пыталась убежать. Ему захотелось ее остановить. И эта миссия была выполнена. Она оказалась чертовски невероятной. Столько сдерживаемой сексуальной энергии, что она стремглав накинулась на него.

Когда она исчезла, Таль ее отпустил. Это был просто секс. Ничего больше. Она ушла и, наверное, к лучшему. Нет,однозначно,к лучшему. Ему не нужны были такие осложнения в жизни, не со всем, что происходило.

Но он не мог перестать думать о ней. Единственная причина, по которой он трахнул свою горничную, заключалась в том, что ему надоело думать о Мише. Это говорило о нем, как о похотливом засранце, но он был парнем, а большинство парней были похотливыми засранцами.

И он пока не знал ее. Не совсем.

Скорость и мощь, с которой он влюбился в нее, поразили его. Таль был мужчиной – любил трахаться, драться, Бога и свою страну. Сердечные дела лучше оставить нюням и женщинам. Миша должна была стать просто приятным времяпрепровождением. Сложной задачей, вызовом, грязным секретом.

Но она оказалась чем-то большим. Она была и веселой, и умной, и понимающей, и…и много какой еще. Он видел, что рядом с ним она чувствовала себя лучше. Знал это, потому что чувствовал то же самое; она делалаеголучше.

Что за нахрен.

Он выехал на пустое поле и остановил машину. Солнце садилось, поджигая горизонт. Он чувствовал себя дерьмово. Ему хотелось быть с ней, хотелось забрать ее боль. Но он не мог, потому что не только являлся причиной этой боли, но и его ждала работа. Работа, которая позвала его, пока она плакала на полу.

Как человек может выбрать между тем, что он знает, и тем, что любит?

Со встречного направления подъезжала еще одна машина. Таль заглушил двигатель и глубоко вздохнул. Что ж, видимо, он сделал свой выбор. Две недели, потерянные в итальянской мечте, не отменили работу всей его жизни. Не изменили миссию. Он должен помнить об этом.

Но как же ему хотелось забыть.

Когда он выбрался из машины, ему навстречу мчалась старая модель «Хамви»(прим.: армейский пикап). «Хамви» уже давно списали из итальянской или греческой армии. Все артиллерийские установки с корпуса были сняты, и на первый взгляд он выглядел как старый джип. Автомобиль с визгом остановился рядом с ним, и из него вышел Руиз.

– Привет, что нового? – спросил Таль, прислоняясь к передней части своего «Рейндж Ровера».

– Цель покидает страну. Разведка донесла, что у нас есть примерно неделя, а потом мы вернемся к делу, – пролепетал Руиз.

Таль кивнул.

– Хорошо. Что мы должны делать в это время?

– Нас отзывают.

– Серьезно?

– Серьезно. Мы должны доставить все отчеты и фотографии в штаб для разбора полетов, они хотят использовать этот перерыв как возможность наверстать упущенное, чтобы все было готово, когда дело отправится в суд, – объяснил Руиз.

Безусловно, Таль должен был узнать эту информацию первым, но избегал новостей по электронной почте. Придумывал оправдания, чтобы как можно дольше пробыть с Мишей. В этой миссии он был главным и старшим по званию, вел операцию намного дольше Руиза. Обычно он упивался тем, что узнавал все первым, – преимущество быть главным. Теперь же ему просто хотелось переложить ответственность на кого-нибудь другого.

Времени недостаточно. Абсолютно недостаточно. Мне нужно больше времени с ней. Она почти уехала, зачем мне быть здесь?

– Хорошо, – вздохнул Таль.

Руиз посмотрел на него.

– Уверен?

– Я, бл*ть, заикаюсь?

– Ладно, чувак, просто будь у вертолета к шести, – рявкнул его напарник.

– Я буду.

– Лучше тебе быть.

Руиз кинул на него прощальный взгляд, а затем потопал обратно к своей машине. И рванул с поля.

Таль понимал. Долгое время они были только вдвоем. Холодные зимы в Москве, быстрые перестрелки в Рио, опасные убежища в Кувейте. Руиз ревновал; его напарник нашелновогонапарника.

К счастью для него, это партнерство не могло продолжаться долго.

Таль не хотел идти в штаб. Он никуда не хотел идти. Ему как можно быстрее хотелось вернуться в Рим. Опуститься на колени у ног прекрасной танцовщицы и просить прощения. Просить пощады. Поделиться всеми своими секретами и ложью и посмотреть, действительно ли она говорила серьезно о том, что чувствует к нему то же, что и он к ней. Конечно, ему было легко так думать – он знал о ней все.

А она знала о нем очень мало.

Ложь обычно давалась Талю без проблем. Она являлась частью его работы, почти частью его существа на тот момент жизни. Он, не задумываясь, использовал ее, чтобы получить желаемое, чтобы узнать то, что ему нужно. Он практически никогда не тратил время на то, чтобы поразмыслить о своих чувствах, проверить: испытает ли он какую-либо вину или раскаяние. На самом деле, он обычно старался уделять чувствам как можно меньше внимания.

Миссис Рапапорт излечила его от этого, дала ему очень здоровое напоминание о том, что такое чувство вины и раскаяния.

Может так и должно быть, Миша. Несмотря ни на что, ты была лучшей миссией, которую мне когда-либо доводилось выполнять.