Текст книги "История моей измены (ЛП)"

Автор книги: Стило Фантом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Тщательно.

Мише пришлось чуть ли не выпихнуть цыпочку за дверь, но, в конце концов, она осталась одна. Не то чтобы она знала, что с собой делать. Она бродила по комнате, в какой-то момент обронив полотенце-покрывало. В растерянности поискала сотовый, но потом поняла, что он в сумочке. Которая осталась в доме Таля. Куда онане вернется.

В итоге она села у изножья кровати, тупо уставившись на комод напротив. Прошел час. Потом два. Затем она легла плашмя на пол и уставилась в потолок. Она не знала, сколько часов прошло, сколько мыслей пролетело.

Он знал тебя. Он использовал тебя. Столько раз. Он делал свою работу. А ты даже не спросила его.

Солнце уже садилось, заливая комнату оранжево-золотистым светом, когда она услышала щелчок замка. Вспомнила, как он взломал замок, чтобы попасть в ее номер в Риме. Вспомнила, что он был везде, знал все.

Грустно, грустно, девочка.

– Ты в порядке? – голос Таля звучал мягко, когда он опустился перед ней. Миша пожала плечами и села.

– Не совсем, – повторила она свой ответ из тюрьмы, глядя за его плечо.

– Миша, ты должна знать, я никогда...

– Таль, – прошептала она и глубоко вздохнула. – Когда ты впервые увидел меня?

– В...

– Всамыйпервый раз.

Наступиладолгаяпауза. Достаточная для того, чтобы трещина в ее сердце увеличилась.

– Около десяти месяцев назад, – ровно произнес его низкий голос. – На зернистой фотографии с камер видеонаблюдения. Ты выходила из офисного здания в Детройте. Тогда ты выглядела иначе.

Она шокировала саму себя, рассмеявшись.

– Я только села на диету.

– Ты выглядела потрясающе, даже на черно-белом фото. Волосы у тебя были намного длиннее.

– Я отрезала их перед поездкой.

– Тебе идет.

– Как долго? Как долго ты за мной следил?

– Долго. Когда мы впервые получили информацию, что тебя выбрали для командировки с ним, мы провели общую проверку. Когда время приблизилось, и ваши билеты были куплены, мы провели тщательную проверку вплоть до старших классов школы, – объяснил он.

Она заплакала.

– Надеюсь, ты не видел тех фотографий, – всхлипнула она, пытаясь облегчить боль юмором.

– Даже тогда ты выглядела потрясающе.

– Ты сказал, что ты фотограф. Ты соврал.

– Я специализируюсь на слежке.

– Ох, извини. Ты исказил правду до неузнаваемости. Это совершенно другое, прошу прощения.

– Мне пришлось...

– Ты спрашивал о школе. Задавал мне так много вопросов. Притворялся, что ничего не знаешь. Тыпритворялся. Я чувствую себя такой глупой. Ты просто притворялся. При нашей первой встрече ты сказал, что я похожа на танцовщицу. Какая же я дура. Ты уже знал. Сказал это только потому, что знал, что это сработает, ты просто притворялся, потому что уже знал, – пролепетала она.

– Миша...

– Тебя «приставили» ко мне? Чтобы вести за мной «слежку»?

Она подняла голову, чтобы посмотреть на него. Он выглядел ужасно. Почти так же плохо, как она себя чувствовала.

– Меня назначили на это дело. Ты была его частью. Мне не обязательно было вступать с тобой в контакт. Это не являлось частью работы, – быстро сказал он.

– Да, конечно. Боже, какая же я дура.Такая гребаная дура,– прошипела она, прижимая ладонь ко лбу.

–Прекрати.

Он всегда знал, где она, как ее найти. «Найди меня» – их особая фраза. Но он постоянно обманывал. Вот откуда он знал ее номер телефона, когда впервые ей позвонил. Вот откуда узнал, где находится ее офис, когда застал ее врасплох. Вот откуда узнал, в каком она ресторане, когда они занимались сексом в туалетной кабинке.

Меня сейчас вырвет. Надеюсь, на его лживое лицо.

– Вот откуда ты знал, вот откуда, вот откуда, вот откуда, – шептала она. – Вот откуда ты знал, где меня искать.

– Я всегда буду знать, где тебя искать, Миша.

– Еще бы! Ты же секретный, мать его, агент! Вот в чем причина, да!? Все это время! Ты меня отвлекал! Боже, сколько раз. Что ты делал!? Трахал меня, пока Руиз шнырял по офису? Вломился в гостиничный номер Питера?

Таль резко поднялся и зашагал по комнате. Стал возиться с лампой, и Миша подумала, что он пытается ее включить, но свет так и не загорелся. Он вытащил что-то из-под шторы, сжимая кончиками пальцев. Затем подошел к ночному столику и залез под него, вытащив такой же предмет. Сжав их в кулак, направился в ванную. Оттуда раздался звук смыва унитаза.

Ой. Мой. Бог.

– Я хотел убедиться, что мы закончили… – начал он, возвращаясь.

– Ты прослушивал мой гостиничный номер!? – спросила она.

Таль кивнул.

– Мне пришлось. Если был шанс, что Сотера зайдет сюда, чтобы поговорить с тобой, шанс, что он что-то скажет, мы должны были им воспользоваться.Мне пришлось,Миша, – подчеркнул он.

Она стала задыхаться и прижала руку к груди.

– О, боже. О, боже. Позитано. Ты так внезапно появился. И ты точно знал, где меня искать, даже на каком этаже, хоть я и поменялась номером, – она хватала ртом воздух.

Таль зарылся пальцами в волосы, взъерошивая их.

– Я должен был тебя увидеть. Единственный способ заставить их отпустить меня, это убедить, что есть шанс, что Сотера объявится, захочет воспользоваться своим номером, позвонит тебе или что-то еще. Я должен был снова быть с тобой, и у меня должен был быть предлог, чтобы вернуться, – быстро сказал Таль.

– Тот номер… о, боже… тот номер прослушивался, да? И номер в Риме тоже, – она почти задыхалась.

– Да. Еще до того, как ты зарегистрировалась в отеле в Риме, мы прочесали тот номер и установили жучки, – мягко сказал он.

– Они все видели? – взвизгнула она.

– Никто ничего не видел, Миша. На улице не было ни фургона, ни чего-то подобного.

– Но запись есть. Где-то в какой-то гребаной охранной компании есть запись с «лучшими хитами», где я изменяю мужу, расстаюсь с мужем. Ссорюсь с тобой, трахаю тебя,о, боже, меня тошнит, – простонала она, наклоняясь вперед и опуская голову между колен.

– Детка, клянусь, их никто не услышит. Сотера никогда не заходил к тебе в комнату, причин слушать их нет, – заверил Таль, снова присаживаясь перед ней на корточки.

– Мне плевать. Записи существуют. Ты использовал меня.Ты использовал меня,– закричала она, вцепившись пальцами в затылок.

–Нет.Я скомпрометировал миссию и чуть не потерял работу из-за тебя, – возразил он.

– Иди на х*й! Ты должен был сказать мне! У тебя было столько возможностей рассказать мне! На пляже! Почему ты ничего не сказал?! – кричала она, раскачиваясь взад-вперед.

– Я не мог, детка. Не мог, – прошептал он.

–Ты мог. Но ты этого не сделал.

– Не сделал.

– Я была для тебя работой.

– Нет.

– Гребаной работой.

–Нет.Ты не была работой, детка, правда. Я пытался защитить тебя, пытался уберечь от этого. Вот почему вытаскивал из определенных ситуаций.

– Вот почему ты не хотел, чтобы я летела в Турцию… я бы узнала.

– Нет. Я не хотел, чтобы ты летела, по той же причине, по которой мне не нравилось, что ты работаешь в Риме—это было опасно. Сотера опасный человек. Вот почему я всегда пытался заставить тебя прогулять работу, – напомнил ей Таль.

Глупая, я думала, это потому, что он просто хотел провести со мной время.

– Поэтому мы возвращались в мой номер, где все, что мы делали, отслеживалось. Боже... о, боже, о, боже.

– Все, что я говорил, было серьезно, детка…

–Я не твоя детка!– взвизгнула Миша, мгновенно выпрямляясь.

Таль грустно улыбнулся и коснулся ладонью ее щеки.

– Ты мое всё, – прошептал он.

Она отшатнулась от кровати, от него. Втягивала воздух, но не получала кислорода. Ей казалось, что она может потерять сознание или ее вывернет. Возможно все вместе. Не понятно, в каком порядке.

– Лжец. Ты лгал мне. Обо всем. Вел себя так, будто не знал меня. Представился...бл*ть... невероятно. Ты знал меня, а я понятия не имела, кто ты. У тебя была цель, миссия, работа. Все эти дни, все это время ты просто притворялся.

– Ты знаешь меня, Миша.Ты знаешь меня,– подчеркнул Таль, направляясь к ней.

– Нет. Мне кажется, я встретила тебя только сейчас, и этот мужчина мне не очень нравится, – закричала она, толкая его в грудь, когда он приблизился к ней.

– Тылюбишьэтого мужчину, – напомнил он.

– Как я могу любить того, кого не знаю!? – закричала она, отталкивая его и отбиваясь, когда Таль ее обнял.

– Ты знаешь. Ты знаешь меня и любишь, – повторял он.

Она кричала, плакала и толкала его, но он только держал крепче. Прижимал ее к себе. Обнимал, пока она рыдала.

– Нет. Я не знаю тебя. Не знаю, не знаю, не знаю. Я не знаю этого мужчину. Как ты мог так поступить со мной?Я любила тебя.

Плакала она долго. Таль опустил их, усаживаясь на пол, и ей это напомнило об их последнем совместном дне в Риме, отчего ей стало только хуже. Она думала, что сообщить ту новость Майку было самым худшим в ее жизни?

Она ошибалась.

– Миша, – прошептал Таль, его горячее дыхание касалось ее уха. Она не была уверена, как долго они просидели; достаточно, чтобы она перестала с ним бороться. – Ты солгала своему мужу, чтобы быть со мной. А я солгалтебе, чтобы бытьс тобой.

– Я хочу, чтобы ты ушел, – прошептала она в ответ.

– Нет.

– Пожалуйста.

–Нет.

– Сейчас я не могу иметь с этим дела, Таль. Сначала Майк, потом документы о разводе, а теперь это. Боже, я всегда знала, что я слабая, но, черт возьми, ты действительно меня добил, – плакала она в его объятиях.

– Я не добил тебя. Тысильная, – заверил он.

– Нет, я слабая, а ты ослабил меня еще сильнее.

Его руки на секунду напряглись, а затем расслабились. Упали. Сейчас просто два человека сидели на полу гостиничного номера и не глядели друг на друга.

Незнакомцы.

– Я никогда этого не хотел, – сказал он пустым голосом. – Я видел тебя на тех фотографиях, видел через объектив камеры, видел в Риме и подумал про себя: «Вау, что такая красивая женщина там забыла?», а потом я познакомился с тобой. Поговорил с тобой.Прикоснулся к тебе. Я – эгоист, Миша. Такой эгоист. Я не мог остановиться. Я хотел большего. Явсегда будухотеть большего. Может, это неправильно. Может, я совершил ошибку. Много ошибок. Но я всегда буду хотеть тебя, всегда буду хотеть прикасаться к тебе. Хотел этого давно. И буду хотеть намного дольше. Вы завладели мной, мисс Дуггард. Моим телом и душой.

Мисс Дуггард.

– Ошибку совершила я, Таль. Не ты. Это я во всем виновата. Я солгала... и эта ложь повлекла за собой еще больше лжи. Ты прав, я солгала своему мужу. Я не могу злиться на твою ложь, – вздохнула она.

– Можешь. Я заслуживаю этого.

–Я заслуживаю худшего.

– Перестань.

– Я хочу, чтобы ты ушел.

– Нет.

–Я не хочу этого.

– Гребаная ложь.

Еще больше слез.

– Знаешь, Таль, – усмехнулась она, вытирая глаза. – Впервые за долгое время я буду придерживаться правды.

– Это гребанаяложь.

Наконец, Миша подняла на него глаза и улыбнулась, прежде чем подняться на ноги.

– Мистер Канаан, было очень приятно познакомиться. Не выразить словами как приятно. Но моя игра затянулась. Думаю, мне пора домой.

Таль тоже встал и навис над ней.

– Ты сказала, что любишь меня, – прорычал он.

– Люблю. Это правда.

– И я люблю тебя.

– Думаю, это тоже правда.

– Тогда в чем, черт возьми, проблема!?

– Во всем. Я закончила свои последние отношения во лжи. Я не хочу, чтобы мои следующие были основаны на ней.

Железная логика, с которой трудно поспорить, даже для красноречивого Таля. Его челюсть сжималась и разжималась. Будто ему было больно.

– Детка, пожалуйста. Умоляю,не делай этого.

– Я должна. Я влюблена в парня, которого встретила в Риме. Ты влюблен в девушку, которую встретил в Риме. Ни одного из них не существует.

Он схватил ее руку и прижал к своей груди.

– Тогда познакомься сэтимпарнем. Ты полюбишь его еще больше.

– Тебе пора домой, Таль.

Она подошла к двери и открыла ее. Когда она обернулась, он все еще стоял на месте, глядя на нее.

– Мой дом с тобой, – заявил он.

Она одарила его слезливой улыбкой.

– Мой дом в Детройте. А ты ненавидишь США, – напомнила она.

Он зашагал к ней, съедая расстояние. Она даже не успела опомниться, как оказалась в его объятиях, и он крепко ее поцеловал. Они врезались в открытую дверь и отступили вбок, ударяясь о стену.

Одна его рука обвила ее талию под футболкой, обжигая кожу горячей ладонью. Другой рукой он обхватил ее челюсть, удерживая на месте, словно боялся, что она попытается вырваться.

Она не попыталась. Она поцеловала его в ответ. Ей еще долго придется наслаждаться этой фантазией, так что вполне можно закончить ее фейерверком. Приподнявшись на цыпочки, Миша отдавалась на полную, лаская языком его рот, в то время как ее ногти прошлись по его спине, после чего она опустила ладони ему на плечи.

Миша была почти уверена, что он продолжит, пока они не потеряют сознание, но когда ее голова пошла кругом, ей пришлось отстраниться. Она прижалась лбом к его груди и глубоко вдохнула через нос, впитывая его запах. Запоминая его. Она почувствовала его губы на своей голове.

–Не делай этого, Миша,– прошептал он.

– Сейчас мне плохо. Я сломлена, – ответила она.

– Позвольте мне исцелить тебя.

– Прости, Таль.

Они разошлись.

– Это неправильно, и ты это знаешь, – воскликнул он.

– Пусть так. Мне это не впервой. Но пережив это, я почувствую себя лучше.

Таль вышел в коридор.

– Миша, сделаешь мне одолжение?

Она повернулась к нему, но он на нее не смотрел. Его взгляд был устремлен вдаль коридора.

– Что угодно, – ответила она.

– Береги себя. Береги свое сердце. И не… не забывай нас, – его голос перешел на шепот.

– Я бы не смогла. Даже через тысячу лет. Никогда.

Он коротко кивнул и пошел по коридору. Она смотрела ему вслед, пока он не свернул за угол и не сел в лифт.

Миша закрыла дверь. Продела цепочку в замок. Затем сделала пару шагов. Остановилась. Метнулась в ванную, и ее вырвало; было очень больно, поскольку она ничего не ела после завтрака накануне утром.

Он был любовью всей твоей жизни, а ты его даже не знала.

Глава 25

~Миша~

Я приняла осознанное решение изменить мужу.

Нельзя сказать, что все прошло хорошо. Точно, не по плану.

Если бы я могла вернуть все назад, то поступила бы по-другому.

Согласившись на работу за границей, в первую очередь, поговорила бы с мужем. Сказала бы ему, что хочу расстаться, и моя командировка предоставит нам шанс исследовать жизнь вдали друг от друга.

Я бы поехала в Италию. Познакомилась там с Талем. Без всякого скандала. Без каких-либо секретов. Просто двое людей встретились, ходили на свидания, причем открыто. Я бы так не нервничала, не поддавалась панике, не была ошеломлена и неуверена. Была бы внимательна, заметила бы признаки, задавала бы больше вопросов.

Оставалось лишь надеяться, что он на них ответил бы.

Но ничего из этого мне уже не узнать. Как и ему. Как и Майку.

Потому что я все сделала неправильно, и вместо измены мужу ради того, чтобы почувствовать себя лучше, разрушила три жизни. Разбила три сердца.

О, и оказалась вовлеченной в небольшой международный террористический акт в чужой стране.

Но для меня значимость этой части меркла на фоне общей картины.

Глава 26

~Дома~

Сказать, что дома дела обстояли не очень хорошо, было бы сильным преуменьшением.

Даже само возвращение домой стало тяжким испытанием. Турецкое правительство не хотело ее отпускать. Миша являлась сотрудницей известного пособника террористов. Такое не одобрялось и при лучших обстоятельствах.

И они точно ими не были.

После нескольких дней запросов на визу ей внезапно выдали разрешение. Вот так просто. Она могла только предположить, что Таль вмешался от ее имени, и она была ему за это благодарна.

Но его она не видела.

Миша улетела домой, но идти ей было некуда. С Лейси она больше не связывалась, а Майк по-прежнему не отвечал на ее телефонные звонки. Конечно, квартира наполовину принадлежала ей, и он не имел права не впускать ее, но ей не хотелось причинять всем еще больше беспокойства.

Ее недолгое пребывание в качестве международной женщины-загадки стало печально известным фактом. В Турции Питера арестовали, и история получила широкую огласку.

«Страховой агент США помогает Аль-Каиде»

«Страховой агент из Детройта продает информацию террористическим группировкам»

«Страховые полисы Аль-Каиды и человек, достаточно глупый, чтобы их им продать»

Последний заголовок нравился ей больше всех.

Ее имя часто упоминалось, и ей поступали предложения дать интервью о ее отношениях с Питером, о задержании в Турции, о взаимодействии со сверхсекретной военной охранной компанией «Ансуз». О ее связи с одним конкретным агентом этой компании.

Миша всем отказывала.

Сначала она остановилась в отеле. Еще один проклятый отель. Отец встретил ее в аэропорту и отвез в гостиницу, пообещав как можно скорее помочь подыскать жилье. Слово свое он сдержал, найдя дерьмовую квартиру в приличной части центра Детройта. Она была маленькой, старой и уродливой.

Но принадлежала только Мише.

Быстро стало ясно, что отцу Миши придется одолжить ей на первоначальный взнос за квартиру – сберегательный счет, который она делила с Майком, был вычищен. Ноль долларов. Ее компания предложила ей солидное выходное пособие, которое она с радостью приняла, но какое-то время денег она не получала. Ее расчетный счет был близок к банкротству. Если она не устроится на работу, то снова будет жить с родителями.

Как чертовски удручающе.

Майк не разговаривал с ней. Друзья не разговаривали с ней. Ее родная мать не разговаривала с ней. Большинство встреч с отцом происходили тайно. Единственные, с кем Миша общалась, – это бакалейщик на углу и несколько журналистов из газет, все продолжавших ей названивать.

Это заняло некоторое время, но она, наконец, устроилась на работу в танцевальную студию. Сначала просто помогала в офисе, но со временем ей разрешили преподавать в классе для малышей. Простые вещи, но ей нравилось.

Таль одобрил бы.

Она много думала о нем, больше не избегала его. Он это заслужил. Все ее мысли, все ее воспоминания.

– Милая, ты с ним говорила? – спросил ее отец однажды вечером.

– С кем? – попыталась она изобразить непонятливость.

– Сама знаешь, с кем.

– Боже, разве это не мило? Никогда не думала, что у меня будет квартира с террасой в центре города, – вздохнула она, откидываясь на спинку стула.

– Детка. Мы сидим на пожарной лестнице.

– Не порти настрой, папа. Будет достаточно плохо, когда придет зима.

Они сидели на пожарной лестнице и смотрели на другую пожарную лестницу через переулок. Но был конец июля, в городе свирепствовала жара, а в новой девичьей квартирке Миши не было кондиционера. Так что они пытались поймать ветерок под бутылочку пива.

– Перестань придуриваться. Ты говорила с ним?

– Нет, не говорила.

– Но он звонит.

– Откуда ты знаешь!?

– Потому чтояразговаривал с ним.

Миша выпрямилась так быстро, что опрокинула пиво. Она была дома почти два месяца и ни разу не разговаривала с Талем. Он звонил пару раз. У нее был совершенно новый тариф, новый номер, но, конечно же, он его узнал. Не удивительно. Но он оставил только одно сообщение. Одно голосовое сообщение, и после этого больше не звонил.

Сообщение Миша так и не прослушала.

– Что!? Когда!? – закричала она, разворачиваясь на стуле к отцу.

– О, он звонит время от времени, чтобы проведать меня. Или, скорее, тебя. Но я давно с ним не разговаривал, около двух недель. Обычно я получаю от него известия примерно раз в неделю, – небрежно сказал ее отец, будто они постоянно это обсуждали.

– Что он говорит? Что ты говоришь? Как он? Почему он звонит тебе?! – она была сбита с толку.

– Мы о многом говорим. О футболе, о женщинах, о работе и тому подобном. Мне кажется, он звонит, потому что, ну, у него нет других близких людей, думаю, он – паршивая овца. И, на мой взгляд, через наш разговор он чувствует себя ближе к тебе, – честно ответил ее отец.

В груди у Миши потеплело, и она откинулась на спинку стула.

Они с Талем много разговаривали, так что она знала, что он действительно считает себя паршивой овцой. Ему нечасто доводилось видеться с семьей. Казалось немного странным, что парень, с которым она крутила роман, звонил ее отцу, как своему родному. Но это также было приятно.

– Хорошо. Я рада, – вздохнула она.

– По телефону он кажется немного грустным, – добавил ее отец.

– Правда? – спросила она, пытаясь говорить спокойно.

Ее это беспокоило, ей была невыносима мысль, что ему больно. Что он грустит. Что причиной тому – она.

– Ага. Ты прослушала его голосовое сообщение? – спросил ее папа.

Миша покачала головой и отпила пива.

– Неа.

– Тебе бы следовало, милая. Он поступил скверно, но и ты тоже не совсем права. Просто выслушай его, – предложил ее отец.

Она покачала головой.

– Разве ты не видишь? В этом и суть – мы столько наворотили. Оба. А минус на минус, конечно же, не дает плюс, – заметила она.

– Это любовь, горошинка, а не физика. Вытащи голову из задницы.

Она засмеялась.

После этого они попрощались, и она проводила его до двери. Слова отца засели в ее голове, и она бродила по квартире, думая о Тале. Растянувшись на кровати, Миша уставилась в потолок. Вспомнила, как это было с ним, представила, что произошло бы, будь он сейчас рядом. Она улыбнулась. Он, вероятно, дергал бы и дергал ее узкие джинсы, пытаясь стянуть их с нее.

«Боже, почему они такие узкие!?»

«Ты любишь, когда я в них».

«Да, но не так сильно, когда мне нужно их снять. Их невозможно стянуть с твоих клоунских стоп».

«У меня не большие стопы!»

«Не волнуйся, Боппо, мне нравятся твои клоунские стопы».

От этих воспоминаний она громко рассмеялась. Потом вспомнила, что происходило после исчезновения узких джинсов, и смех стих. Миша провела рукой по животу.

После Таля она не занималась сексом. Не могла даже представить этого с кем-то еще. Она ходила на работу и возвращалась домой, вот и все. Ее бессердечная жизненная позиция «Я найду мужчину и оттрахаю его по полной» канула в Лету; вероятно, потому, что мужчина, которого она нашла, действовал на опережение и оттрахалеепо полной.

Прозвучавший звонок сотового заставил ее отдернуть руку от пояса брюк. Она нервно посмотрела на экран. Может, Таль психологически настроен на ее мысли о том, что она собралась прикоснуться к себе, и решил позвонить.

Но имя на экране потрясло ее еще больше Таля.

–Лейси!?

– Мы можем где-нибудь встретиться? – прошептала подруга в трубку.

– Конечно. Только скажи, где. – Миша вскочила с кровати и заметалась в поисках обуви.

– В пабе, куда мы всегда ходили.

– Когда?

– Что, если сейчас? Боже, ты, наверное, занята, нам не обязательно, я могу просто…

– Я уже выхожу. Встретимся через пять минут.

При виде направляющейся к ней подруги у Миши на глаза навернулись слезы. Она не хотела создавать дискомфорт, поэтому с неловкой улыбкой просто стояла возле столика. Однако Лейси не улыбалась. Ее глаза наполнились слезами, а нижняя губа дрожала. Подойдя к Мише, она обняла ее, крепко прижав к себе.

– Прости меня, – заплакала Лейси.

– Что!? За что? Ты не обязана извиняться, Лейс, – заверила Миша подругу.

– Нет, обязана, – выдохнула Лейси, наконец, отстраняясь. Вытерев слезы, она села. – Я столько раз хотела тебе позвонить. Но чувствовала себя мерзавкой из-за того, как обращалась с тобой, и всего прочего, и боялась, что это будет странно. А сегодня подумала: просто позвони ей.

– Я рада, что ты решилась. Здесь нет ничего странного, и я заслужила твоего отношения, – заверила Миша, проскользнув в кабинку.

– Нет. Ты моя подруга, я знаю тебя дольше, чем Боба, – возразила Лейси.

– Он твой муж. Ты должна его слушать. Мужья на первом месте.

– Не всегда.

А ведь правда.

Официант принял их заказ, потом они стали болтать о том, что упустили в жизни друг друга. Лейси очень обрадовалась, узнав, что Миша снова танцует, а Миша была взволнована новостями о дочери Лейси. Они выпили пару коктейлей и расслабились. Постепенно неловкое напряжение стало спадать.

– Итак. Как это было? – наконец спросила Лейси, покраснев и не отрывая взгляда от столешницы.

– Ты о чем? – не поняла Миша, отпив водку с тоником.

– Каково было переспать с другим, – прямо сказала Лейси.

– Господи, Лейс, не сдерживайся.

– Меня уже давно съедает любопытство.

– Секс есть секс, не знаю, что ты ждешь, чтобы я сказала.

Лейси вздохнула и огляделась, прежде чем склониться над столом.

– Я хочу знать всё, – прошептала она.

Миша провела зубами по нижней губе.

– Всё? – прошептала она в ответ.

Перед тем как пойти к Мише, они заскочили в магазин за алкоголем. Лейси заверещала при виде квартиры, называя ее «причудливой», пока переходила из комнаты в комнату. Точнее, из гостиной в спальню и крохотную ванную, потому что больше комнат там не было.

– Своя квартира! Мы никогда не жили сами по себе! Ты когда-нибудь думала об этом? До колледжа мы жили дома, потом в общежитии, а на лето возвращались к родителям. Потом ты стала встречаться с Майком, а я познакомилась с Бобом, – размышляла Лейси.

– Да, – согласилась Миша, – в первую ночь здесь, меня как громом поразило. Это мое первое отдельное жилье.

– Теперь ты можешь делать все, что захочешь, – голос Лейси звучал тихо. Почти грустно.

– Абсолютно. Когда захочу, писаю с открытой дверью.

– Гадость.

Они приготовили фруктовые напитки и, устроившись на противоположных концах дивана, закинули ноги на подушки.

Такие мелочи делают жизнь лучше. К примеру, вместе с лучшей подругой закинуть ноги на подушки.

– Ты действительно хочешь услышать всё? – уточнила Миша, поморщившись, когда Лейси снова спросила о грязных подробностях.

–Умираю от желания, – заверила ее Лейси.

Миша глубоко вдохнула.

– Это было безумие. Одновременно ужасно и потрясающе, – начала она.

– Как вы встретились?

О, он шпионил за мной несколько месяцев, даже еще до моей поездки в Италию. Считал, что у меня отличные ноги, и, видимо, также считал меня глупой.

– В кафе. Я просматривала руководство, и ко мне пристал один жуткий тип. Таль появилась из ниоткуда и прогнал парня, – Миша улыбнулась воспоминанию, тому, как он держал ее руку, будто Миша его жена.

– Долго ты ждала, прежде чем переспать с ним? – спросила Лейси, очевидно, желая перейти к самому интересному. Миша откашлялась и слегка покраснела. Эта часть звучала не хорошо.

– Э-э, не совсем, нет.

– Серьезно!?

– Ага. Все случилось в первую же ночь. Мы разговорились, он был забавным. Мы пошли в бар отеля. Оказалось, что его. В баре он поцеловал меня. Потом поцеловал в лифте. В своем номере. Он… мужчина, перед которым трудно устоять, – усмехнулась Миша.

– Настоящее безумие! Не представляю тебя, целующуюся с кем-то другим, кроме Майка, – выдохнула Лейси.

– Знаю. Я тоже долго не могла этого представить.

– Что произошло дальше?

– Через пару дней мне пришлось вернуться в его гостиничный номер, потому что я…

– Нет, – прервала ее Лейси, – после того, как он поцеловал тебя. Ты, типа, набросилась на него?

Миша рассмеялась.

– Сначала, нет. Я увиливала. Все повторяла, что не могу, что не буду этого делать, меня трясло. Я была в горячке, а он, не знаю, почему, продолжал настаивать. Но, вау, этот мужчина не унимался. Мы чуть не занялись этим прямо в лифте, – хмыкнула Миша.

– Ух, как горячо.

– Ага. Затем в его номере, пока я все еще сходила с ума, он просто схватил меня и поцеловал. Понес в постель. Делал со мной такое… у меня до сих пор дух захватывает, когда я думаю об этом, – Миша задыхалась, обмахиваясь руками.

– Ты… – Лейси для выразительности жестикулировала руками.

Они были лучшими подругами, но нечасто говорили о своей сексуальной жизни, так что Миша удивилась. Но не смутилась. Таль фактически исцелил ее от множества запретов, связанных с сексом.

Жаль. Наконец-то я раскрепощена, вот только меня ни к кому не влечет.

– О, да, несколько раз. Он ублажал меня ртом, затем заставил меня вернуть ему услугу. Мы занимались сексом в постели, в душе, на балконе, по всему номеру. В ту ночь я кончала больше раз, чем за… не знаю, сколько лет? За всю жизнь, – выпалила Миша.

Лейси покраснела.

– Я знаю, что это неправильно, но звучитпотрясающе, – прошептала она. Миша громко расхохоталась.

– Так и было. По крайней мере, до следующего утра. Потом я вернулась к себе, и до меня дошло, что я натворила. Я возненавидела себя, Лейс. Думаю, это еще одна причина, по которой я не могла остановиться. С ним я забывала себя ненавидеть, – пыталась объяснить Миша.

– Ты не должна себя ненавидеть. А теперь, выкладывай всё о своих сексуальных похождениях, – Лейси хлопнула в ладоши.

И Миша разговорилась. На самом деле, она умирала от желания рассказать о своем опыте. Она поведала Лейси о пляже. О туалетной кабинке в ресторане, о парне, наблюдающем за ними. О другом случае, когда Таль привязал ее запястья к изголовью кровати. Раньше ее никогда не связывали; это было потрясающе.

– Меня тоже никогда не связывали, – призналась Лейси.

– Попробуй. Не думаю, что ты разочаруешься.

– У тебя есть фотография этого бога секса?

Миша закусила губу. На самом деле, у нее была фотография Таля. Не известно, когда он это сделал, но где-то между тем, как покинуть ее, и ее отбытием из Стамбула, он проник в ее номер. Вложил ей в багаж пару фотографий.

Одно фото с его армейской службы, которое она видела у него дома, и еще одно. Про себя Миша называла его «любовь/ненависть». Любовь, потому что это было их совместное фото. Они шли по улочке Рима. На ней была фетровая шляпа и солнцезащитные очки, облегающая футболка и шорты. Миша всегда демонстрировала ему ноги. Таль обнимал ее за талию, цепляясь большим пальцем за шлевку шорт, а она прижималась к нему так, как ему нравилось. Таль улыбался, чуть склонив к ней голову. Она смотрела перед собой и тоже широко улыбалась. На этом великолепном фото был запечатлен период их влюбленности.

А ненавидела она его, потому что снимок был с камеры наблюдения. Потому что он был сделан без ее ведома. И она ненавидела его из-за надписи, оставленной Талем на обороте.

«Не забывай нас».

Она принесла фотографии Лейси, которая охала и ахала над ними.

– О, боже, Миша, он чертовски великолепен, – Лейси говорила так, будто вот-вот пустит слюни.

– Твоя правда. А голым он еще лучше, – заверила она подругу.

– Серьезно!?

– О, да. Простовау.

– Каквау-вау?

– Како-боже-он-такой-большой-что-может-во-мне-не-поместиться-вау.

Миша рассмеялась, а Лейси покраснела еще сильнее.

– Это… хм… это хорошо, – Лейси прокашлялась.

– Лучше, чем хорошо. А его тело, Лейс,боже, его тело.Идеально до тошнотиков. Раньше он служил в армии и тренировался как одержимый, это было феноменально, – простонала Миша, перегнувшись через подлокотник дивана.

Она думала, что говорить о Тале будет трудно, но на самом деле чувствовала себя прекрасно. Если бы он был рядом, то получил бы удовольствие от ее слов, возможно, устроил бы для девушек небольшой стриптиз. Через такие разговоры Миша чувствовала себя рядом с ним.

– Звучит чудесно.

Миша осознала, что подруга почти шепчет, поэтому села прямо. Посмотрела на лицо Лейси, разглядывающей фотографии, и нахмурилась. Она выглядела грустной. Готовой заплакать.