Текст книги "История моей измены (ЛП)"
Автор книги: Стило Фантом
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Однако когда Миша опустила взгляд ниже, фотография несколько потеряла свою очаровательность. Таль был одет в полную военную экипировку: камуфляжные штаны, такая же куртка, поверх нее – бронежилет. В руках он держал устрашающего вида винтовку, – М16 или как там ее называли, – а другое оружие было пристегнуто к его поясу.
– Где это было снято? – спросила Миша, проводя пальцами по фото.
– На военной базе.Биранит, неподалеку отГалилеи,– сказал он с сильным акцентом, чего она никогда раньше от него не слышала. Он говорил по-итальянски с таким явным американским акцентом, что даже она могла его распознать, а она даже не говорила по-итальянски.
– Ты умеешь говорить… – она попыталась вспомнить, какой язык в Израиле, – ...на иврите?
– Да, разговаривал на нем чуть ли не с самых пеленок, и на арабском, и на английском. Выучил итальянский, когда мы переехали в Америку.
– Ты не говоришь по-турецки?
– Очень бегло.
Миша снова посмотрела на фотографию. Сосредоточилась на винтовке. Такая маленькая часть фотографии, но такая значимая. Она попыталась представить Таля, стреляющего из оружия, с его непринужденностью и широкой улыбкой. Но опять же, он выглядел довольно устрашающе, когда столкнулся с Руизом в Риме. Вероятно, он тоже выглядел бы довольно устрашающе с оружием в руках. Жаль, что у него не было такой винтовки, когда в них стреляли, но потом эта мысль заставила ее осознать кое-что еще.
– Боже, а что, если бы тебя сегодня подстрелили!? – воскликнула она, впервые подумав об этом.
Таль закатил глаза и отложил альбом.
– Меня сегодня не подстрелили, – заверил он ее.
– Но могли бы, – заметила она, вспомнив, как он носился вокруг машины, чтобы забрать ее.
– Да, но я в порядке. У меня больше шансов получить пулю, пока я жду поезд на станции метро в Нью-Йорке, – отметил он.
Она схватила его за руку и прижала к своей груди.
– Я бы умерла, если бы с тобой что-нибудь случилось, – прошептала она. Он усмехнулся.
– Поверь мне, я прошел через гораздо худшее. Чтобы избавиться от меня, потребуется гораздо больше, – поддразнил он, повернувшись так, что она прижалась к его груди.
Кто этот мужчина?
Миша опустила руки к его талии, затем сунула их ему под футболку. Толкала и тянула, пока не вынудила его снять ее. Она провела пальцами по его груди, скользя глазам по коже. Коже, которую она знала всего месяц, но ей казалось, что она уже принадлежит ей. Имущество, которое она никогда не хотела потерять, никогда не хотела, чтобы кто-то его повредил.
Она встала на цыпочки и прижалась губами к его губам. Даже она удивилась свирепости своего поцелуя, но ничего не могла с собой поделать. Она не могла терять с ним ни секунды. Что, если завтра он выйдет за дверь и не вернется!?
Миша расстегнула его штаны, а он сдернул с нее полотенце. Бушевавший в ней адреналин, должно быть, передался и ему, потому что руки Таля начали двигаться так же быстро, как и ее. Он грубо толкнул Мишу на кровать, затем спустил штаны и последовал за ней, улегшись на нее сверху.
– Не верится, что побывала в перестрелке, а моя первая реакция – заняться сексом, – выдохнула она, когда его язык уделял ее груди пристальное внимание.
– Не в перестрелке. Чтобы это была перестрелка, нам надо было открыть ответный огонь, – поправил он. – И чрезвычайные ситуации иногда могут вызвать подавляющую эмоциональную реакцию.
Миша толкнула его в плечо, заставляя перевернуться на спину, и оседлала его талию.
– Ну, сейчас я чувствую себя чертовски подавленной, – заверила она его, проводя языком по его груди.
Она была так расстроена, так напугана, а он оставался таким спокойным. Защитил ее. Мгновенно отреагировал. Она хотела выказать ему свою признательность, поэтому ее язык продолжил спускаться ниже. Еще ниже. Достаточно, чтобы облизать вокруг основания члена, твердого как скала и устремленного вверх.
–Бл*ть,– прошипел он, когда Миша обхватила губами головку.
Минет никогда не был для Миши ее «фишкой», скорее обязанностью. Она уделяла ему минимум времени. Но не с Талем. Ей всегда хотелось возбудить его так, как это делал он с ней, поэтому выложилась на полную катушку. Прижавшись языком к чувствительной нижней части головки, провела им по всей длине и обратно до самого верха.
Он был слишком большим для нее, чтобы сходить с ума, и она не была королевой глубокой глотки, но выкладывалась по полной. Зажав его между губами, она двигалась вверх и вниз, насколько было возможно. Помогала себе рукой, пока языком уделяла внимание его мошонке. Затем вернулась к головке. Обхватив ее губами, а руками член, она двигала ими в унисон, как одно целое, ее рука компенсировала то, чего не мог достичь ее рот.
Таль снова выругался, и его рука погрузилась в ее волосы. Его пальцы накручивали мокрые локоны, щипали и тянули, но он не отстранил ее. Умолял продолжать. Умолял никогда не останавливаться.
Миша хотела заставить его кончить, ей нравилось, когда удавалось сделать это своим ртом, но потом он изменил свое решение и осторожно отстранил ее за волосы. Она начала было спрашивать, в чем дело, но Таль быстро наклонился и поцеловал ее. Обжигающим и лишающим дыхания поцелуем, где доминировал язык. Затем он перекатил их, чтобы Миша оказалась под ним.
– Боже, да, пожалуйста, вот так, – умоляла она, когда два его пальца проникли внутрь нее.
Со времен Позитано секс был нежным, сладким и ванильным.Красивым. Что-то иное казалось ей…низкимпосле всего, что произошло. У нее разбито сердце, она не должна заниматься многократным безумным животным сексом. Конечно, это не имело смысла, но так работал ее мозг.
Но теперь она чувствовала чертовски первобытное желание. Его пальцы едва успели скользнуть внутрь нее, как тут же исчезли, и куда более крупный объект потребовал входа. Она подняла колени выше, и Таль схватился за одно, подтянув ее ногу так, что икра уперлась ему в плечо.
– Бл*ть, ты насквозь промокла. Нам следует почаще сталкиваться с «чрезвычайными ситуациями», – прорычал он, приближаясь к ней бедрами.
– Не смешно, – огрызнулась она. За этим последовал крик, когда он вонзился в нее членом.
– Как приятно. С тобой всегда так приятно, Миша, – простонал он, сильно и быстро вколачиваясь в нее.
Ответить она не могла. Лишь накрыла ладонями груди и сжала. Он выбивал из нее кислород.Ей это нравилось. Ей этого не хватало.
Как только она почувствовала приближение чудовищного оргазма, Таль вышел из нее. Она захныкала и тут же потянулась между ними, пытаясь найти часть тела, которая должна ее трахать до перехода в другое эмоциональное состояние. Но Таль попятился от нее, затем грубо схватил за ноги и перевернул на живот. Она низко застонала, почти замурлыкала, и ее даже не нужно было просить – она сама задрала попку в воздух.
– Ох,бл*ть. Мне это нравится. Я это люблю, – закричала она, когда его бедра, наконец, встретились с ее задницей.
– Тогда скажи это, – приказал он позади нее.
– Что сказать? Я люблю это. Я чертовски это люблю, Таль. Пожалуйста, трахни меня, боже, сильнее, как ты только хочешь, – умоляла она.
Он усмехнулся и подчинился, врезаясь в нее так сильно, что каждый раз она визжала.
– Что ты любишь в этом, Миша? – потребовал он подробностей.
– Я люблю, как ты меня трахаешь.
– И?
– И какой ты жесткий и большой. Такой ох*енно большой…
–И?
– И… – она задалась вопросом, возможно ли трахаться так сильно, чтобы получить повреждение мозга. – Как ты хорош. Ты очень хорош.
– Не тот ответ, который мне нужен, – вздохнул он.
Она почувствовала его руку на своей заднице, и он резко шлепнул ее по правой ягодице. Она отплатила ему тем, что сжала его член, зафиксировав его на месте. В этот раз она услышала его «ох». Затем он еще раз шлепнул ее по правой ягодице, прежде чем схватить ее задницу обеими руками.
– Я так близко, милый. Очень близко, – захныкала она.
– Люблю, когда ты такая. Чертовски жарко слышать, как ты говоришь, что хочешь, – прорычал он, лаская ее попку и опускаясь ниже. Он раздвинул ее, и ей хотелось спросить, что он пытается сделать, но говорить было трудно.
– Что… ты… делаешь? – все же удалось ей сказать, она лежала на груди, но сумела повернуть голову, чтобы посмотреть.
– У тебя такая красивая киска, Миша. Я собираюсь доставить ей удовольствие, которого она заслуживает, – сказал он почти нежно, замедляя толчки и почти полностью выйдя из нее.
– Думаю, ты уже…,БЛ*ТЬ!
Оба больших пальца. Мужчина держалоба больших пальцапо обе стороны своего члена. Когда он начал проталкиваться в нее, она сначала почувствовала давление, а потом поняла, что происходит. Он погрузился обратно очень медленно, но его большие пальцыичлен вошли в нее.Пронзили, черт возьми. Полностью. До конца. Заполняя каждый последний дюйм ее тела.
Она с криком кончила, фактически продрав ногтями дыру в простыне. Обычно Таль был джентльменом, дожидался, пока она переживала свой оргазм. Но не сейчас. Она была захвачена взрывом, произошедшим всего около трех секунд назад, когда его руки вернулись к ее бедрам, и он снова начал ее жестко трахать. На самом дележестче. Жестче, чемкогда-либо,впиваясь пальцами в ее бедра, когда он притягивал ее к себе.
Это было безумие. Ее оргазм перестроился и усилился, распространяясь дальше. Все тело сотрясали спазмы, и Миша ничего не могла поделать, не могла трахнуть его в ответ. Могла только пытаться дышать и благоговеть перед множественными оргазмами, которые она испытывала. Никогда раньше с ней такого не случалось. Ни с одним из ее бывших парней, ни с Майком. Даже не с собой.
Человек многих талантов, мистер Канаан.
Она думала, что вот-вот потеряет сознание, так долго продолжались оргазмы. Наконец Таль кончил с криком, и она почувствовала, как он пульсирует внутри нее. Она хватала ртом воздух, умоляла его остановиться, не в силах больше продолжать. Ее ноги выскользнули из-под нее, и Таль последовал за ней, не разрывая их связи.
– Бл*ть. Ох*еть, Таль.Бл*ть.
– Спасибо? – усмехнулся он, целуя ее спину в перерывах между вдохами.
–Спасибо. Боже, если раньше я не была уверена в том, что люблю тебя, то теперь чертовски в этом уверена, – пошутила она.
Он вдруг лег плашмя, обрушившись на нее всем весом.
– А, вот и ответ, который я ждал, – выдохнул он.
Миша улыбнулась. Она думала, что это просто грязные разговорчики, а он, оказывается, искал романтики.
– Я очень люблю тебя, – прошептала она.
—Вполовину меньше, чем я тебя,– прошептал он в ответ.
Глава 23
~Миша~
Говорят, все мы умные задним числом.
К черту это. Дайте мне предвидение.
Иногда я задаюсь вопросом: было ли это сделано осознанно с моей стороны? Неужели я настолько отчаялась, настолько нуждалась в нем, что была готова сделать что угодно? Верить чему угодно?
Ответ «да» кажется очевидным, но я, на самом деле, так не считаю. Несмотря на мои проступки, лгать я не любила. По крайней мере, самой себе. В конце концов, мне с собой приходится спать каждую ночь. Это на себя мне каждый день приходится смотреть в зеркало. Если бы я лгала себе, то чувствовала бы себя еще хуже, а я не знаю, насколько еще хуже я могу себя чувствовать.
Думаю… я хотела, чтобы меня любили. Все просто. Каждый этого хочет, особенно девочки. Именно это я и чувствовала. Когда я оглядываюсь назад, будто смотрю на себя в юности. Маленькую девочку, полностью потерявшуюся в своих фантазиях, молящую Ромео найти ее.
Вот только ее никто не предупреждал, что Тибальт тоже прячется где-то поблизости.
Я просто хотела быть любимой.
Глава 24
~Проблема с секретами~
—Не двигаться, нахрен! Всем оставаться на местах!
–Держать руки на виду!
–Я сказал, бл*ть, не двигаться!
–Встать с кровати! Лечь на пол!
–НЕ ДВИГАТЬСЯ!
Миша спала. Таль лежал рядом с ней. В одну минуту ей снился океан, а в следующую она подскочила на кровати, услышав, как дверь выбили. Нет, не выбили;вынесли. Как тараном.
Будто в дом ворвалась профессиональная футбольная команда. Повсюду бегали и кричали здоровенные мужчины, одетые во все черное. У всех были огромные автоматические винтовки с фонариками, и Миша с криком подняла руки, заслоняясь от света.
Нас похищают!? Нас берут в заложники. Меня обезглавят в проклятой пустыне, а мой отец увидит эту запись на YouTube.
– Какого хрена происходит!? – взревел Таль, вскакивая с кровати.
– Просто делай, что они говорят!—крикнула Миша.
– На пол, бл*ть!Мордой в пол!
Таль метнулся из спальни прямо в самую гущу захватчиков. Миша смотрела ему вслед, задаваясь вопросом: он храбрый или просто чертовски глупый. Раздалось больше криков, и несколько стволов были направлены прямо ему в лицо. Но он не отступил, продолжал требовать объяснений, на его лице не отражалось ни намека на страх.
Она видела, что все мужчины в масках и пуленепробиваемых жилетах. В сумраке дома они походили на двигающиеся тени. Миша закричала, когда один мужчина схватил ее за руку и начал стаскивать с постели.
– Пожалуйста! Пожалуйста, не делайте нам больно! – закричала она, когда ее швырнули на пол.
– Эй! Не смей ее трогать! – Таль развернулся и зашагал к ней.
Потребовалось четверо мужчин, чтобы остановить его и поставить на колени. Мишу прижали к кровати, скрутили руки за спину, а ноги захватчика прижали ее к месту. Она рыдала.
– Я в порядке, Таль, остановись. Просто остановись, – умоляла она.
– Эй! Я изАнсуз!Я изАнсуз! —кричал Таль снова и снова.
– Заткнись! – все, что он получил в ответ.
Его ударили? У него повреждение мозга? Почему он продолжает это говорить!?
– Посмотрите в моем гребаном бумажнике! На столе! Посмотрите! Я изАнсуз! Я с вами!– рявкнул он.
Больше споров, больше приказов заткнуться, больше настойчивых просьб Таля заглянуть в его бумажник. Ему не позволяли подняться с колен и убрать руки от головы. Один из мужчин в черном стоял позади него, удерживая Таля за руки. И, конечно же, обязательное колено в спину.
Приказы отдавались по-турецки, затем Таль начал кричать на языке, который мог быть только арабским. Ему ответили, раздались крики, и, наконец, кто-то подошел к столу.
Люди в черном взялись за бумажник Таля. Миша смотрела, как содержимое, одно за другим, летит на диван. Казалось, бумажник окончательно опустел, но потом из него вытащили последнюю карточку. Она была большой и заламинированной, намного больше обычного удостоверения личности.
Внезапно все стихло. Мужчины перешептывались между собой, передавая карточку друг другу. В конце концов, один парень ушел с ней, что-то приглушенно говоря по рации. Не то чтобы громкость имела значение, он изъяснялся на арабском, так что Миша все равно его не понимала.
– Ладно, – сказал мужчина по-английски, возвращаясь обратно. – Мы вас забираем.
Таль прорычал в ответ по-арабски, борясь со своими путами.
– Куда вы нас везете? – просипела Миша.
– Вам нужен только я! Она не имеет к этому никакого отношения! – Таль снова вернулся к английскому.
– У нас приказ. Ты можешь остаться здесь для дачи показаний. Она едет вСиливри, – заявил другой мужчина.
Мишу резко дернули, поднимая на ноги, и, как будто этого было недостаточно, Таль окончательно потерял рассудок. Он вскочил с колен, крича и сопротивляясь так сильно, что на его шее, груди и руках напряглись мышцы. К четырем мужчинам, что уже удерживали его, добавились еще два.
–Вы не можете забрать ее туда! Это гребаная тюрьма!– ревел Таль.
Тюрьма!? Я попаду в турецкую тюрьму!?
– Здесь не ты отдаешь приказы! – Парень, который, судя по всему, был главным, начал тыкать пальцем в лицо Таля.—Приказы отдаю я! Она едет на допрос! А ты сядь и заткнись!
Мишу потащили к двери, ее ноги едва касались земли, а запястья все еще были зажаты за головой. Перед сном она надела старую футболку Таля с длинным рукавом и трусики, но на этом все. Она чувствовала себя такой незащищенной. Она боролась с удерживающими ее руками.
– Нет! Нет! Я ничего не сделала! Я не хочу в тюрьму! – завизжала она.
– Я, нах*й, пристрелю вас всех! Не смейте ее трогать! Отпустите ее! – Таль сходил с ума, и ему удалось повалить одного из мужчин на пол.
– Пожалуйста! Вы не сделаете мне больно!? Меня не тронут!? – Миша заплакала.
Все кричали, но никто не отвечал, поэтому она провернула старый детский трюк. Позволила ногам обмякнуть, заставив мужчину, толкающего ее, нести ее мертвый вес. Он выругался на нее и бросил на пол. Прежде чем она успела отползти, он ее поймал, оцарапав черными перчатками ее голые ноги. Схватил за бедра и поднял на ноги, затем вцепился получше и закинул себе на плечо.
Она плакала. Таль кричал. Последнее, что она увидела, когда ее выносили за дверь, как один из мужчин в черном, вонзил приклад ружья в висок Таля.
Миша снова закричала.
***
Она сидела на металлическом складном стуле, ее ноги почти яростно подпрыгивали вверх и вниз. Что угодно, лишь бы избавиться от бушующего в теле напряжения. Наконец, ей это удалось, закусив губу до крови. Она все пыталась остановиться, но все терпела неудачу и продолжала кусать, приветствуя боль и медный привкус. Она держала руки сцепленными на коленях, хотя на самом деле ей нечем было их занять.
Последние восемнадцать часов ее продержали в наручниках. На ней все еще была та же одежда, в которой ее забрали, – трусики и футболка. Волосы всклокочены, как у сумасшедшей, тело грязное, и каждый мускул болел, а больше всего ее голова.
Я останусь здесь до конца жизни? Узнают ли родители, что я здесь? Посольство? Кто-нибудь? В порядке ли Таль? Боже, он должен, он должен быть в порядке. Я умру, если с ним что-нибудь случится. Пожалуйста, пусть он будет в порядке.
Мишу не поместили к заключенным, и переводчик объяснил ей, что она не арестована. Даже не обязательно, что у нее проблемы. Наручники были просто мерой предосторожности из-за ее поведения, когда ее привезли. Помнит ли она, что во время задержания укусила одного из агентов? И этот агент был вынужден нейтрализовать ее?
В переводе «нейтрализовать» – тоже получить прикладом в висок.
Агенту потребовалось наложить швы, о чем Мише часто напоминали. Она объяснила, что была напугана и расстроена из-за Таля. Она спрашивала о нем снова и снова. Где он, все ли с ним в порядке, жив ли он, что за слово кричал?Ансуз. Что это значит? Чем он занимался?Что происходило!?
Пожалуйста, пусть он не будет террористом. Пусть он будет нормальным человеком, а не террористом. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Ей сказали, что ее привезли на допрос, но никто не задал ей ни единого вопроса. Сначала ее заперли в старом офисе, где стоял один диван. Она погрузилась в беспокойный сон в наручниках, а потом ее разбудили для отвратительного завтрака, который она так и не доела. Затем она стала ждать, пока не пришли охранники и не отвели ее в другую комнату.
Комната, в которой она находилась сейчас, представляла собой почти клише: большая, темно-серая, с дешевым карточным столом, над которым висела одинокая лампочка, а на стене напротив—огромное зеркало. Очевидно, двустороннее. Она смотрела «Закон и порядок» и знала, как это бывает.
Я схожу с ума. Пожалуйста, Боже, пусть он будет в порядке, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
–Миссис Рапапорт.
Миша вскинула голову, в потрясении глядя на того, кто вошел в комнату. Она не видела его с Рима, и, кроме того, в костюме он выглядел совсем по-другому.
–Руиз!?– воскликнула она.
Он кивнул, но не улыбнулся. Сел на второй складной стул, пододвинутый к столу.
– Как вы? – спросил он, кладя папку на середину стола.
– Он в порядке? Пожалуйста, скажи мне, что он в порядке. Его так сильно ударили. Скажи мне, что он в порядке, – умоляла она, по ее щеке скатилась слеза.
– Канаан в полном порядке. Сожалею о нашем окружении, но готовой конспиративной квартиры у них не нашлось, так что, тюрьма была лучшим вариантом, – сказал Руиз так, будто это что-то объясняло.
Миша глубоко вздохнула и закрыла глаза.
– Ох, слава богу. Я так о нем беспокоилась, – прошептала она.
– Миссис Рапапорт, пожалуйста. У нас много нерешенных дел, и не так много времени. Вам нужно ответить на несколько вопросов, – прервал ее Руиз.
Она снова открыла глаза.
– Каких вопросов? Что я здесь делаю? Это из-за перестрелки!? Таль сказал, что это террористический акт. Он был причастен к этому? – пролепетала она.
Руиз кивнул.
– Он не причастен. Но это был теракт. Нам нужно, чтобы вы кое-что нам объяснили. Расскажите нам все, что вы знаете о Питере Сотера.
Миша охнула.
– О Питере?ПитереПитере?! Питере,моем боссе, Питере?—для уверенности все повторяла и повторяла она.
Руиз кивнул.
–Именно об этомПитере.
– Зачем вы хотите знать о нем? Он страховой агент, э-э… э-э… постоянно в разъездах, его посылают открывать новые филиалы. Он продает гребаные страховки! – воскликнула Миша. Ее разум раскручивался, медленно, но верно, превращаясь в груду потертых воспоминаний с обсеченнымих концами.
– Да, все верно. А еще он связной в США для очень жестокого и агрессивного отделения Аль-Каиды. Он продает им информацию… передовую информацию о НАТО, Интерполе и ООН, не говоря уже о США.
Миша ошеломленно откинулась на спинку стула. Питер. Ее босс, Питер. Чуть полноватый, постоянно пахнущий салями. Однажды на рождественской вечеринке он напился и лапал ее за сиськи. Каждую пятницу носил гавайские рубашки.Этот Питер?
– Ты, должно быть, шутишь, – выдохнула она.
– Если бы. Мистер Сотера связался с Аль-Каидой после терактов 11 сентября. На самом деле он много времени провел в Афганистане.
– Но… но… он изХобокена (прим.: Хобокен – город в округе Хадсон, Нью-Джерси, США).
– Так и есть. Некоторое время он был очень влиятельным страховым лоббистом в Вашингтоне, где обзавелся значимыми политическими связями. Затем он переехал в Нью-Йорк, где, используя секреты и шантаж, получал нужную ему информацию. Он несет ответственность за передачу информации, которая привела к бомбардировке, как минимум, четырех американских конвоев. Эти случаи мы можем доказать, но подозреваем его гораздо в большем, – продолжал Руиз.
Мне снится кошмар. Проснись, Миша. Проснись, и ты увидишь, как Таль пытается разогреть вафли на кофеварке гостиничного номера. Проснись.
– Четыре бомбардировки… – весь воздух покинул ее легкие.
– Мы полагаем, что он переехал в Детройт вскоре после неудавшейся попытки взорвать рейс 253с помощью бомбы в обуви. С тех пор у него появилось больше контактов в террористических организациях. Он попал в поле зрения ЦРУ чуть более полутора лет назад, так мы и узнали, что он планирует поездку за границу. В Армению, Турцию и…
–Италию,– закончила за него Миша, голосом едва ли напоминавшим шепот.
– И Италию. У нас договоренность с турецким правительством. Они знали, что после Рима он приедет сюда, поэтому попросили нас отправиться в Италию, собрать больше информации и отследить его контакты, – объяснил Руиз.
– Ты знал, – выдохнула она, наконец, встретившись с ним взглядом. – Ты знал, кто я. До встречи со мной ты знал, кто я такая.
– Да, – быстро подтвердил он.
– Вот почему так разозлился. Вот почему не хотел, чтобы мы с Талем были вместе, – начала она соединять точки.
– Да. Миссия стояла на первом месте и не могла быть скомпрометирована.
– И я была частью миссии.
–Да.
Она понимала, что должна спорить. Должна заявить о своей невиновности, кричать с крыши, что ничего не знает,не знает!Она была не в курсе. Рвала задницу, открывая страховые конторы. Питер рвал свою задницу, пытаясь свергнуть правительства.
Но все, о чем она могла думать, это…
Я была миссией. Целью. Способом приблизиться к Питеру, приблизиться к завершению миссии. Вот почему он вел себя так скрытно. Вот почему всегда знал, где меня найти.
– Он знал меня, – прошептала она, всхлипывая.
–Да.А теперь, миссис Рапапорт, не могли бы вы назвать мне имена всех людей, с которыми Питер общался в Риме? – спросил Руиз, вытаскивая ручку и открывая папку, которую принес с собой.
– Нет. Нет, я не проводила с ним много времени, – выдавила она в ответ. Ее тошнило.
Она не проводила много времени со своим боссом, потому что была занята тем, что развлекалась с мужчиной, которого никогда толком не знала.
– Но вы все же проводили с ним какое-то время. Встречались за обедом и за ужином, – Руиз просматривал какие-то бумаги.
– Я… – она не смогла договорить.
Оба раза Таль прерывал ее встречи. Оба раза уверял, что Питер их не поймает. Она всегда удивлялась его уверенности. Теперь ей стало интересно, не он ли это организовал;знал лион, что их не поймают.
Как это стало моей жизнью?
– А в Детройте? Какие коммерческие расходы числились там за мистером Сотера? – настаивал Руиз.
– Откуда мне знать? Я всего лишь агент! – воскликнула она.
– Вы одна из самых успешных агентов во всем Детройте, миссис Рапапорт. Вы должны в некоторой степени быть осведомлены о действиях вашего босса, – заметил он.
– Да, когда дело касается страховок! Хотите знать, сколько полисов он продал?! – огрызнулась она.
– Если вы станете препятствовать правосудию, допрос прекратится. И не продолжится до завтрашнего утра. Как долго продлится ваше пребывание в этой тюрьме, зависит только от вас, – предупредил Руиз.
– Ты мне угрожаешь!?
– Просто объясняю правила, миссис Рапапорт.
– Я хочу поговорить с адвокатом.
– Извините, это невозможно, миссис Рапапорт.
– Тогда я хочу поговорить с послом США.
– Я не обязан выполнять ничего из того, что вы просите, миссис Рапапорт.
– Телефонный звонок! Я имею право на чертов телефонный звонок!
– Вы не в Америке, здесь нет праваодного телефонного звонка, миссис Рапапорт.
–НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ТАК!– крикнула она.
–Эй!– Руиз резко вскочил с места и навис над ней, и она в испуге прижалась к спинке стула. – Просто отвечай на гребаные вопросы! Ты знала, что твой босс сознательно связан с террористическими ячейками?!
– Нет! Я ничего не знаю! Я ничего не знаю! – закричала она, изо всех сил зажимая уши руками.
– Ты что-то знаешь!Должначто-то знать! Если придется я продержу тебя здесь гребаный год! Гребаный год в этой гребаной тюрь…
Прозвучал громкий сигнал тревоги. Он прорезал комнату, как циркулярная пила, напугав их обоих. Затем все стихло так же внезапно, как и началось. Руиз еще секунду смотрел на нее сверху вниз, а затем схватил со стола папку. Подойдя к двери, рванул ее с такой силой, что та врезалась в противоположную стену. Затем захлопнул ее за собой.
Миша попыталась отдышаться, трясясь и вздрагивая на стуле. Едва она начала успокаиваться – ну, настолько, насколько это было возможно в ее ситуации, – как снова раздался жужжащий звук. Она сцепила руки и сжала их на коленях. Хотела бы она свернуться в себя. Исчезнуть.
Дверь открылась, и по полу прозвучали мужские шаги. Не Руиза. Она знала, кто это, как только он ступил в комнату.
– Ты в порядке? – спросил Таль, садясь на стул, только что покинутый Руизом.
Она смотрела на него широко распахнутыми глазами. На виске у него проявлялся синяк. Он давно не брился, даже для его привычного состояния. Но самым странным был его костюм в стиле Brooks Brothers с галстуком, который выглядел так, будто его не раз дергали. Таль выглядел помятым и растрепанным, что было почти странно. Не то чтобы обычно он ходил холеным и прилизанным, но всегда держался уверенно и спокойно.
Кто этот мужчина?
– Не совсем, – наконец проскрипела она.
– Прости меня за все это, я не знал, что так будет, – вздохнул он, потирая ладонью лицо.
– Что случилось?
– Номерной знак моей машины засекли, когда я забирал тебя возле офиса, – объяснил Таль. – В мой дом ворвались… полицейские и спецназовцы. Они считали меня причастным к стрельбе.
– Но ты не стрелял.
– Нет. Как раз наоборот.
– Ты их выслеживал.
– Да.
– И меня.
– ...да.
Они долго смотрели друг на друга.
Проснись, Миша. Проснись, проснись, проснись, проснись, проснись...
– Кто ты? – прошептала она.
– Просто Таль, – ответил он с грустной улыбкой. – Тот же парень, что и раньше, просто я знаю о тебе больше, чем ты думаешь.
– Очевидно, – она рассмеялась, но смех прозвучал пусто. Механически.
Он прочистил горло и посмотрел в зеркало.
– Слушай, Миша. У твоего боссаогромныенеприятности, но, к счастью, очевидно, что ты в них не участвовала. Тебя привлекли в качестве прикрытия, чтобы сбить с толку таких, как мы.
– Кто это «такие, как мы»?
– Я работаю в охранной компании... ты слышала о «Блэк Уотер»?
– Хм?
– Это частная военная компания, стала известна пару лет назад. С тех пор она переименовалась.
– О да, помню. Ты работаешь на них?! – воскликнула Миша.
Таль покачал головой.
– Нет, я работаю в очень похожей компании, она называется«Ансуз». Как сказал Руиз, турецкое правительство наняло нашу компанию, чтобы помочь в борьбе с растущим присутствием Аль-Каиды в Турции. В частности, чтобы отследить твоего босса, как только выяснилось, что он едет сюда. Я должен спросить вот о чем, Миша, в США ты когда-нибудь замечала что-нибудь странное? Слышала какие-нибудь имена? Знакомилась с кем-нибудь?
Как я оказалась здесь? Ах, да, я лгала, изменяла и была ужасным человеком. Туше, карма. Ту-е*аное-ше.
– Нет. Клянусь, Таль. Я вообще не проводила с ним время на работе. На самом деле я была шокирована тем, что мне предложили эту командировку, подумала, все из-за моих очень высоких прошлогодних продаж.
– Да. Хорошо. Понимаю. Я вытащу тебя отсюда, не волнуйся. Этого никогда бы не случилось, не забери я тебя из той перестрелки. Прости, – сказал он, прежде чем встать.
– Значит, я бы никогда не узнала… – она позволила предложению повиснуть в воздухе.
– Я бы тебе рассказал.
Мы никогда не узнаем, правда ли это, а обо всем остальном ты уже наврал...
Она отказалась смотреть на него, поэтому он отстранился, собираясь встать. Но ее охватила паника; она так долго оставалась одна. Была расстроена, нервничала инапугана до смерти. Она потянулась к Талю, ведя ногтями по столу, но не желая прикасаться к нему.
– Пожалуйста, – умоляла она. – Пожалуйста, вытащи меня отсюда поскорее.
Он застонал, впервые заметив наручники.
– Чертов Руиз, – прорычал он, выуживая что-то из кармана пиджака.
Извлеченный ключ через секунду освободил ее от наручников. Таль хотел растереть красные рубцы на ее запястьях, но она отдернула руки.
Таль долго смотрел на нее грустными глазами. Такими грустными. Хуже, чем когда он оставил ее в Риме. Хуже, чемкогда-либо.
Нет. Ты не знаешь этого человека.
Он повернулся и вышел из комнаты. Миша подтянула колени к груди, стараясь стать как можно меньше. Но Таль все же сдержал слово, и минут через двадцать в комнату вошла женщина-полицейский. Она пробормотала что-то по-турецки, чего Миша не поняла, но тон звучал успокаивающе. Ей дали покрывало, которое она сложила пополам и обернула вокруг талии, как огромное полотенце, а затем последовала за копом из комнаты.
Когда они ехали через город, солнце казалось слишком ярким, и она часто моргала. Женщина продолжала болтать, похоже, не заботясь, что Миша ее не понимает. Добравшись до отеля, коп проводила ее до номера, а затем проверила его.
