Текст книги "Чёрч. Книга 2 (ЛП)"
Автор книги: Стило Фантом
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
«Оооо, Марго. Не те слова».
По-видимому, Чёрч устал убеждать их обоих в том, что этого лучше не делать. Он грозно шагнул вперед, и когда Марго автоматически отшатнулась, Эмма увидела, как Чёрч прерывисто вздохнул. Вот о чем он так долго мечтал. Он сделал еще шаг, и женщина отпрянула еще дальше, и это было похоже на причудливый танец. Марго пойдет за ним, куда угодно, потому что он главный. Он стал ее вселенной.
В этот момент он стал ее богом.
«Я понимаю. Теперь я понимаю, Чёрч. Я понимаю».
И тут вырубился свет.
ЧЁРЧ
Давайте кое-что проясним.
Мне хочется убивать. Хочется медленно мучить и пить страх своих жертв, а когда он ослабнет – вспороть и выставить напоказ их нутро.
Это не значит, что я думаю, будто все остальные испытывают такие же чувства или должны их испытывать. Если бы все чувствовали то же, что и я, это потеряло бы свою исключительность.
Я так давно этого хотел. Мечтал об этом. Планировал. Жаждал. Конечно, не обошлось без проблем, и, чтобы этого достичь, пришлось много трудиться. Долго убеждать.
Подтолкнуть здесь, поднажать там.
В смысле, мне ведь нужно было удостовериться, верно? Будет скверно, если все это произойдет лишь для того, чтобы у твоей замены на поле прямо перед ударом случился психический срыв.
Так что думаю, мы подошли к концу девятого иннинга, базы заполнены, по очкам – ничья, и вопрос не в том, сможет ли Эмма выбить мяч за пределы поля.
Вопрос в том, удалось ли мне убедить ее, что она действительно может играть в эту игру.
23
Подвал погрузился в темноту, и Марго закричала. Пронзительный женский визг, словно из дешевого фильма ужасов. Раздался шорох, и Эмма поняла, что Чёрч отошел в сторону. Он возился с большими галогеновыми лампами.
– Генератор, – раздался в темноте его тихий голос.
Снова сверкнула молния, на этот раз такая яркая, что, казалось, ударила в задний двор. Вспышка осветила половину подвала, и Эмма увидела, как Чёрч вышел через заднюю дверь, волоча за собой удлинитель. Кроме того, она заметила, что Марго вскочила с кресла и стала быстро прокрадываться к лестнице.
– Она на освободилась! – прокричала сквозь раскаты грома Эмма и, когда все снова погрузилось во тьму, побежала к лестнице.
Видимо, Марго поднялась на ноги. Эмма услышала на лестнице шаги, и в тот же миг ее нога коснулась нижней ступеньки. Девушка выругалась и как можно быстрее побежала вверх. Лампы зажглись как раз в тот момент, когда Марго выбегала из подвала.
– Она наверху!
Где, черт возьми, Чёрч? Он мог двигаться намного быстрее нее. Однако внутрь он не вернулся. Эмма снова выругалась и продолжила свой путь на первый этаж.
Оказавшись в коридоре, она немного растерялась. Марго ещё не вышла из дома – она ломилась во входную дверь. Казалось, та никак не хотела открываться. Женщина кричала и пыталась выбраться.
Но еще более странными было освещение. В центре кухонного стола мягким светом горел желтый туристический фонарь. На кофейном столике стояло несколько зажженных свечей. Чёрч что, успел обежать дом, забраться внутрь и расставить все это до того, как они поднялись по лестнице?
«Это не имеет значения – сейчас Марго вспомнит, как работают дверные засовы, так что пошевеливай задницей».
Сделав глубокий вздох, Эмма преодолела жгучую боль в ноге и ребрах и бросилась через гостиную. Марго, наконец, ее заметила, но не так быстро, чтобы от нее увернуться. Эмма врезалась в нее плечом, как тараном, и Марго отлетела к стене у двери. Отскочив от стены, Марго взвизгнула и упала на пол. Эмма отшатнулась назад и сильно ударилась о выходящее на улицу окно. От раската грома стекло под ней задрожало.
– Не слишком приятно, правда, Марго? – хрипло рассмеялась Эмма. – Помнишь своего мужа номер три? Помнишь, как он гонялся за мной по всему дому, а я убежала и спряталась под твоей кроватью? Помнишь, что ты сказала? Что-то вроде… «Эмма, давай посмотрим правде в глаза, рано или поздно это всё равно случится». Боже, ты была дерьмовой матерью.
– По крайней мере, я не гребаная психопатка! – закричала Марго и, к удивлению Эммы, схватила ее за лодыжки и дернула на себя.
Эмма тоже взвизгнула и, приземлившись на больные ребра, заорала во все горло. Она ничего не могла поделать, когда Марго вскочила на ноги и побежала по коридору. Передние окна не открывались, но в спальнях они были раздвижными. Её мать могла с легкостью открыть их и сбежать.
«Где тебя черти носят, Чёрч?! Что там была за фигня насчет ударов молотков и дождя? Потому что если я не смогу положить конец этому пути разрушения, то лучше это сделать тебе».
Но он так и не появился. Зато, с трудом поднимаясь на ноги, Эмма увидела кое-кого другого. Из спальни появилась фигура, которая так сильно напугала Марго, что она упала на задницу. Вскрикнув, женщина начала отползать назад, и снова Эмме показалось, что она видит все в замедленной съемке. Она сделала глубокий вдох, и поднялась на ноги.
– Привет, Марго, – спокойно произнёс Джерри.
И если это был не самый крышесносный момент за весь вечер, тогда Эмма уж и не знала, какой.
По лицу Марго текла кровь, на лбу зияла глубокая рана, нос был явно сломан. Эмма знала, что она тоже неважно выглядит, поскольку стояла, держась рукой за стену и приподняв одну ногу над полом.
И все же это был старый скучный Джерри Логан. Все в той же гребаной рубашке с кофейным пятном. В тех же очках и галстуке, с тем же мертвым выражением глаз. Какое-то время Эмма думала, что это просто пустой взгляд, но теперь поняла, как же она ошибалась. Его глаза явно были мертвы, потому что в глубине души Джерри таковым и являлся.
И в тот же момент она поняла, что Джерри взвел курок покачивающегося у него в руках дробовика.
– Дж-дж-джерри? – запинаясь пробормотала Марго и поползла из коридора.
Джерри медленно последовал за ней. Она наткнулась на край дивана и в конце концов стала его огибать.
– А у нас тут настоящая буря, – вздохнул он, выглянув на улицу через щель в жалюзи. – Похоже, электричества нет во всем квартале.
– Джерри! – рявкнула Марго, ее голос зазвучал с былой силой. Эмма вздрогнула и снова обхватила себя руками. – Слава богу, у тебя есть оружие! Они сумасшедшие! Сумасшедшие! Они хотят нас убить!
– Нет, Марго, – выдавила из себя Эмма. – Только тебя.
Если Джерри и удивило это заявление, то он не подал виду. Он снова вздохнул и отошел от окна.
– Ради бога, Джерри! Направь на нее ружьё, чтобы я могла вызвать полицию! – раздраженно бросила Марго и вытерла лицо рукавом свитера.
Потому что лишь Марго Хартли в такой момент могла беспокоиться о внешности и не врубиться, что только что был официально подписан ее смертный приговор.
– Эмма, ты на днях меня кое о чем спрашивала, – медленно проговорил Джерри, поднимая ствол дробовика, чтобы держать его обеими руками.
– О том, откуда ты, – вспомнила она. – О том, почему ты женился.
– И я сказал тебе, что женился на матери Чёрча, потому что она забеременела, а на Марго – потому что захотел познакомить тебя с моим сыном.
– Да. Я помню.
– Что, черт возьми, происходит? – настойчиво спросила Марго и захлебнулась собственными словами, когда ей в лицо нацелились дула двустволки. – Джерри?!
– Ты, – стальным голосом произнес он. – Человеческий мусор. Я понял это сразу же, как тебя увидел. Ходячая грязь, пытающаяся отравить своей желчью каждого встречного.
– Я что?! Ты сказал…
Джерри сделал шаг вперед, и она отползла от него в гостиную, к кофейному столику.
– Ты показалась мне просто идеальной. Я так давно этого не делал, и тут появляешься ты, словно подарок вселенной. Мы сходили на свидание. На несколько свиданий. Ты начала мне доверять. Захотела меня прибрать. А потом у нас было пятое свидание.
– Мы собирались пойти перекусить, – пропищала Марго. – Но я поняла, что что-то не так. Ты был так холоден, когда заехал за мной. Я подумала, что ты собираешься со мной порвать. К тому времени я уже узнала о твоей пенсии.
– Да, узнала. Скажи, это твой обычный трюк по завлеканию мужиков? Выставить перед ними свою красивую дочь, словно телячью котлету? – спросил он.
– Да, – ответила за нее Эмма, и мать вздрогнула.
– Я не могла дать тебе уйти. Ты странно себя вёл, и я решила, что ты на нее поведешься. И какое-то время мне казалось… казалось, что это сработало.
Он прижал к плечу приклад дробовика, и Эмма впервые увидела, что когда-то Джерри, по всей вероятности, был пугающим человеком. Может быть, даже немного страшным.
– О, ещё как сработало. Если бы ты тем вечером не привела меня домой, если бы я не встретил Эмму, то убил бы тебя и сбросил твое тело с 72-го шоссе. Ты даже не представляешь, насколько близка была к смерти. Да ты должна была каждый день благодарить свою дочь, потому что тем вечером она спасла тебе жизнь.
– Она… ты… что? – выдохнула Марго.
– Я никогда не встречал никого, похожего на тебя, – сказал Джерри, переведя взгляд на Эмму. – Ты напомнила мне моего сына, который, как я уже знал, вырастет таким же, как я. Слишком непохожим на других, слишком особенным, чтобы быть как все остальные. Но его мать, еще одно чудовище вроде Марго, причинила ему боль. Она его надломила. Ему нужна была чья-то помощь. Чья-то поддержка. Не моя. От меня он ни за что бы ее не принял. Он практически со мной не разговаривал. Но ты, Эмма… Я знал, что, если тебя слегка подтолкнуть, ты станешь для него именно тем, кем нужно.
Эмма уставилась на него, у нее шла кругом голова. Джерри хотел убить Марго? Господи, если бы он это сделал, то избавил бы их всех от кучи проблем.
Конечно, тогда бы Эмма, скорее всего, все еще жила в Алабаме, проводя часы в ожидании своей очередной попытки самоубийства, и, естественно, когда это неминуемо произошло, рядом не оказалось бы Чёрча, чтобы ее спасти.
И Чёрч остался бы совсем один, думая, что никто никогда не сможет его понять и полюбить. Что он тоже никого не сможет полюбить. И из-за этого ему бы никогда бы не удалось достичь истинного величия.
И какой трагедией бы всё это стало.
– Мать Чёрча…, – выдохнула Эмма, и ее голос стих.
Джерри кивнул и опустил дробовик. Это движение испугало Марго, которая явно была потрясена его признанием. Она вздрогнула и отодвинулась еще немного назад, теперь уже оказавшись между кофейным столиком и кухонным столом.
– Господи, – буркнул Джерри. – В те дни… я работал, переезжая из штата в штат, и это уже стало походить на игру. Даже когда мне не хотелось, я все равно… ну, иногда люди умирали. Видишь ли, у меня не было никого, кто мог бы мне помочь, как ты у Чёрча. Я думал, что таким человеком для меня может стать его мать, но она оказалась сущим кошмаром. Жизнь в маленьком городке разъела ее душу задолго до моего появления. Какое-то время я терпеливо ждал нового назначения, чтобы наконец от нее избавиться. Как вдруг она сказала мне, что беременна. И тут я понял… вот почему я постоянно переезжал с места на место. Вот почему я никогда не встречал никого похожего на себя. Потому что моим партнером, моей второй половиной, должен был стать мой сын. Но потом его чёртова мамаша сломила Чёрча, и с тех пор я пытаюсь загладить свою вину.
Ооо, это был почти милый момент в одной из самых жутких историй, какие она когда-либо слышала.
– Вы чокнутые, вы все чокнутые, – снова зарыдала Марго, обхватив голову руками и скорчившись на полу. – Я этого не заслужила. Я была хорошей женой. Хорошей женой.
– Марго, ты свою задачу выполнила, и я тебе за это благодарен, но тебя сложно назвать хорошей женой. Не прошло и месяца после твоего переезда сюда, как ты переспала с моим соседом, а потом начала спать с тем психотерапевтом. Жаль. Он так и не узнает, что по сути, ты причина его смерти.
– Его… что…? – ахнула Марго и наконец подняла голову.
Она взглянула на Джерри, потом на Эмму. Эмма молча смотрела на неё.
– О, боже мой, ты его убила. О, боже мой, вы все сумасшедшие, и вы хотите убить меня и о, боже мой.
– Эмма, – заговорил Джерри, не обращая внимания на причитания жены. – Я хочу, чтобы ты знала: даже если это выглядело совсем не так, я всегда был к тебе внимателен. Когда ты говорила о своих оценках, друзьях или Чёрче, я слушал. Слушал все эти слова и то, что между, над и под ними, и я тебя слышал. Думаю, ты способна на удивительные вещи, Эмма. Ты достойна чего-то великого.
Ах. Это слово, которое она так любила, то, чего она жаждала больше всего на свете. Эмма думала, что обрела его, когда влюбилась в Чёрча. Но теперь ей стало ясно, что это жило в ней всегда. Марго его растоптала и чуть не убила, но оно выжило. Для его пробуждения потребовалось немало времени, и пройдет еще больше, прежде чем это чувство по-настоящему окрепнет, но оно было. Ей больше не нужно было бояться. Она могла делать в этой жизни все, что душе угодно.
И она это сделает.
Джерри протянул ей дробовик. Эмма улыбнулась, но, когда потянулась за ним, Марго, наконец, сделала свой ход. Упершись руками в пол, она оказалась в идеальном положении, чтобы вскочить на ноги и броситься вперед. Она изо всех сил рванула к задней двери, и пока Эмма возилась с тяжелым дробовиком и шипела от пронзившей ее бок боли, уже до нее добежала.
Входную дверь кто-то волшебным образом запер снаружи, но с задней дверью таких проблем не было. Видимо, Джерри о ней забыл. Не успела Эмма и шагу ступить, как Марго издала торжествующий крик и повернула дверную ручку.
– Кто-нибудь! – заорала она и, широко распахнув дверь, выбежала на террасу. – Кто-нибудь, помогите мне, они…
Её слова оборвал громкий хруст, и она застыла в дверном проеме, все еще держась за ручку. У нее из горла раздавался какой-то звук, похожий на бульканье. Не сводя с нее внимательного взгляда и сжимая дробовик под спусковым крючком, Эмма сделала несколько осторожных шагов. Марго по-прежнему не двигалась. Не пыталась убежать или снова закричать. Она просто… булькала.
Затем небо пронзила молния, осветив всё вокруг, и Эмма ахнула от представшего перед ней зрелища.
Из темноты медленно показался Чёрч и направился к двери. Марго попятилась назад, ее шаги были неуклюжими и неловкими. Медленными.
Хотя Эмма подумала, что ходить ей сейчас и впрямь трудновато, потому что в животе у нее торчал топор.
Марго захрипела, когда Чёрч взялся за рукоятку топора и, развернув женщину, подтолкнул ее в дом. Не вынимая лезвия и крепко сжимая в руках топор, он прижал ее к стене рядом с дверью и уставился на нее сверху вниз.
– Я же предупреждал, – прошептал он. – Помнишь? Я говорил, что, если ты еще хоть раз ее тронешь, я тебя убью. И я всегда держу свои обещания.
Марго не ответила. Не похоже, что она вообще могла говорить. Она просто открывала и закрывала рот, воздух со сдавленным хрипом входил и выходил у неё из легких.
Эмма подошла и встала рядом с Чёрчем. А он нехило размахнулся – лезвие топора вошло глубоко, по самую рукоятку. Оно торчало прямо в диафрагме, этим, вероятно, и объяснялось такое тяжелое дыхание Марго. Из раны текла кровь, образуя вокруг ее ног лужу.
– Мама, – прошептала Эмма.
Слово, которое она так редко произносила. Марго повернула голову, чтобы посмотреть на дочь, но, похоже, никак не могла сфокусировать взгляд. Она вытянула перед собой руку. Три окровавленных пальца коснулись щеки Эммы, затем нежно ее погладили.
Возможно, это был самый интимный момент между ней и матерью, и на мгновение – всего на одно мгновение – Эмма ему обрадовалась.
– Ты будешь громом, – задыхаясь, сказал Чёрч, наконец взглянув на Эмму.
Рука ее матери упала на топор, пальцы нащупали металлическую головку.
– А ты – молнией, – прошептала в ответ Эмма.
Ей хотелось бы предоставить это тьме и Чёрчу. Она может начать, а он закончит. Эмма сделала то, что советовал ей Розенштейн, проявила терпение и ждала, пока Чёрч не докажет ей свою преданность, и он, наконец, это сделал. Они, наконец, это сделали. Теперь они окончательно стали частями одного целого.
Эмма нахмурилась. Она все это понимала, и все же ситуация по-прежнему казалась ей не совсем… правильной. Во всяком случае, пока.
– Нет, – громко сказала она.
– Прости, что?
– В этот раз… я хочу быть молнией. Это я начала…
– Эмма, тебе не нужно ничего доказывать ни мне, ни своей…
– И я это закончу.
С этими словами она подняла дуло дробовика, направила его в лицо Марго и, бросив последний взгляд в прекрасные карие глаза своей матери, нажала на курок.
«Прощай, Марго. Желаю тебе, наконец, обрести покой, которого ты никогда не давала мне».
ЭММА
Если бы Каспер, самый Дружелюбный Насильник, был еще жив, я бы спросила его, работал ли он когда-нибудь с подавленными воспоминаниями.
Потому что, когда я нажала на курок, и дробовик выстрелил, он пробил дыру в моем сознании, и вместо того, чтобы увидеть смерть и разрушения, я увидела зеркало.
Это было трюмо моей матери. Зеркало казалось старым и тусклым, отражение не очень хорошим, но вокруг него светились лампочки, и я почувствовала себя кинозвездой.
Она сидела перед ним в комбинации, нанося на лицо пудру. Она была еще молода, еще красива. Я уже и забыла, но когда-то она казалась мне самой прекрасной женщиной в мире.
Я была ещё маленькой. Совсем юной. Может, лет пяти? И взглянув в зеркало, я увидела в отражении чудовище. Какая уж тут маленькая девочка: вокруг глаз у меня виднелись большие фиолетовые круги, а белки были кроваво-красными, и никто меня не любил. Не любят только чудовищ. Конечно же, эта красивая женщина не могла быть моей матерью.
– Ты не чудовище, – сказала она мне, накрасив губы.
Мне нравилось, как они блестели от света.
– Но я уродина, – прошептала я. – И папа меня не любит.
Затем она нанесла на ресницы такую особенную черную штуку, от которой они стали длинными, попрыскала вкусно пахнущей штукой себе на декольте, и, наконец, взяла меня на руки. Она усадила меня к себе на колени, и мне стало больно, потому что мне всегда было больно сидеть на попе, но я не возражала, потому что меня держала самая красивая женщина в мире.
– Папа слишком сильно тебя любит, – объяснила она. – И он любит тебя так сильно, потому что ты красивая. Но от этого ему становится плохо, и чтобы больше не чувствовать себя плохо, он пытается превратить тебя в уродину.
– Но почему? Почему ему непременно нужно сделать из меня уродину? Почему ты ему это позволяешь?
– Потому что, Эмма. Таковы уж мужчины. Все начинается с твоего отца, со временем становится только хуже и длится всю оставшуюся жизнь. Я позволяю ему это сейчас, чтобы потом ты была к этому готова. Я тебя подготавливаю.
– Всю оставшуюся жизнь?
– Не бойся, Эмма, – вздохнула она. – Глупо бояться неизбежного, так ведь? Ты просто потакаешь прихотям этих глупых мужчин, потому что они нам нужны.
– Зачем они нам нужны?
– Потому что кто-то должен о нас заботиться.
– А сами мы не можем этого сделать?
– Нет, Эмма, не можем. Помни об этом– нам необходимо, чтобы эти мужчины о нас заботились, поэтому ты должна их слушаться, и позволять им делать всё, что они хотят. И не бойся, потому что твоя мать всегда, всегда будет с тобой. Я никогда тебя не отпущу.
– Тогда я никогда, никогда не буду бояться.
– Умница. А теперь беги, сейчас придёт мистер Джонсон, и мне нужно отработать арендную плату. Спрячься в шкафу и не выходи, пока я не скажу, хорошо? Вот так, Эмма. Умница, Эмма.
Прости, мама. Мне жаль, что никто в свое время тебя не защитил, и жаль, что этого не смогла сделать я. Но, мама, я была такой маленькой, такой маленькой, а ты внушила мне все эти ужасные мысли. Чтобы выкинуть их из головы мне теперь потребуются годы, а чтобы избавиться от твоего голоса у меня в голове – целая жизнь.
Мама, мне жаль, что ты была такой изломанной и такой одинокой. Мне жаль, что ради того, чтобы выжить, тебе пришлось сделать столько ужасных вещей, и жаль, что никто не сказал тебе о том, что есть более простые способы. Я сожалею о каждом мужчине, который причинил тебе боль, и о годах боли, которые тебе пришлось пережить.
Но мама, больше всего мне жаль, что я не убила тебя раньше.
24
– Эмма!
Откуда-то издалека до нее донесся голос Чёрча. Она поморгала и попыталась сосредоточиться. Поняла, что смотрит в потолок. Она в постели? Нет, не может быть. В потолке не было дырок.
«Надо спросить его о них».
– Эмма!
Он по-прежнему говорил словно откуда-то издали, но Эмма почувствовала у уха его губы. Это показалось ей странным. Девушка нахмурилась и, оглядевшись вокруг, увидела, что Чёрч стоит рядом с ней на коленях.
– Что случилось? – спросила она, и была вознаграждена широкой улыбкой.
Ей это нравилось. Чёрч так редко улыбался, и это так ему шло. Он схватил ее за плечи и медленно поднял в вертикальное положение.
– Это… ты… у нас…
Что-то было не так. Она смотрела на него, видела, что Чёрч сидит всего в шаге от нее, но ей казалось, что ее уши набиты ватой. Вскинув одну руку, Эмма его прервала, а другой похлопала себя по уху.
– Я тебя едва слышу, – сказала она.
Чёрч закатил глаза, обхватил ладонями ее лицо и наклонился к ней.
– Сейчас всё пройдёт! – закричал он. – Это оглушение от выстрела.
А, вполне логично. Эмма кивнула, показывая, что слышит его.
– Отдачей тебя сбило с ног, и ты на несколько секунд потеряла сознание. Тебе нужно встать.
Не дожидаясь ответа, он осторожно обхватил ее за больные ребра и помог подняться. Эмма стонала и хрипела, но, наконец, встала на ноги.
– Все кончено? – спросила она, оглядываясь по сторонам.
В кресле у двери, положив руки на колени, сидел Джерри. Его лицо как всегда оставалось бесстрастным.
– Кончено? – Чёрч рассмеялся и нежно ее обнял. – Эмма, все только началось.
И вот тогда ее взгляд остановился на матери. Вернее, на том, что когда-то ею было. О, если бы Марго видела, в каком состоянии сейчас ее волосы! Ну, если бы у нее были глаза. Эмма сглотнула и отвернулась.
– Не трусь мне теперь, – предупредил ее Чёрч, и она покачала головой.
– Я не трушу, – ответила она. – Но это не значит, что я должна смотреть на кровавое месиво и любить его.
Чёрч поцеловал ее в макушку и подвел к Джерри. Тот вздохнул и снял очки. Протёр галстуком стёкла.
– Уезжайте, – только и сказал он.
Эмма удивленно вскинула брови, но взглянув на Чёрча, увидела, что он просто смотрит на своего отца.
– Я… почищу оружие. Подвал. До того, как мне придется позвонить, у меня есть, как минимум, пара часов. Полагаю, вы распланировали эту часть?
Чёрч кивнул, но об их планах рассказывать не стал.
– Хорошо. Не говорите мне, куда едете, я не хочу этого знать. Я сделаю все возможное, чтобы снять с вас здесь все подозрения.
– Но что, если…, – начала Эмма, не находя подходящих слов. – А если они подумают, что это сделал ты?
Джерри пожал плечами.
– В жизни я совершил немало плохих поступков. Сесть в тюрьму за тебя и моего сына, явно не самый худший из них. Просто уезжайте и… будьте счастливы, хорошо? Чёрч, я был не лучшим отцом. Я не знал, как им быть. Просто хотел создать второго себя. И Эмма, я уж точно был не лучшим отчимом. Но по крайней мере, я никогда не мешал вам быть самими собой. Полагаю, это уже кое-что, – со вздохом закончил он.
Эмме не хотелось уходить. На самом деле, ей хотелось обнять Джерри. Он оказался лучшим родителем за всю ее жизнь. Но обниматься было бы глупо – она вся была забрызгана кровью Марго. Она перепачкает Джерри, а он по большей части чист. И если он не вмешался и позволил сыну убить его жену, что ж, тогда минимум, что могла сделать Эмма для Джерри, это не вынуждать его взять на себя их вину.
– Нам нужно куда-то уйти, – сказал Чёрч, помог ей перешагнуть через растёкшуюся на полу кровь, а затем поспешил вниз по ступенькам.
На улице завывал ветер, но, к счастью, дождь прекратился.
– Стейси, – выдохнула Эмма, и подавила крик, когда они бросились через задний двор. Из-за сломанных ребер было трудно дышать. – Дом Стейси… там пусто… я знаю, как туда войти.
Они прошли через растущий позади дома лесок и, выбравшись из него, оказались в соседнем квартале. Чёрч оставил ее сидеть у дерева, а сам растворился во мраке. Электричество все еще не включили. Эмма призадумалась, не стоило ли им захватить туристический фонарь. Она сидела в поглотившей ее темноте, и пыталась понять, нормально ли себя чувствует.
«Нормально? Да у меня такое чувство, будто я наконец-то вернулась домой ».
В конце концов, на дороге показалась пара горящих фар, и рядом с Эммой остановился знакомый внедорожник. Она осталась сидеть на месте, и когда к ней подбежал Чёрч, то даже не стал заморачиваться тем, чтобы помочь ей встать. Он просто подхватил ее на руки и понес к машине.
Эмма не могла с уверенностью сказать, стало ли от этого лучше ее ребрам.
К счастью, дом Стейси стоял на отшибе. Поблизости соседей не было. Свет в этом районе тоже не горел, поэтому Чёрч высадил Эмму из машины в конце подъездной дорожки, а сам уехал, чтобы спрятать внедорожник.
Пролезть в подвал со сломанными ребрами оказалось непростой задачей, и когда она неуклюже приземлилась на колени, то позволила себе рухнуть на пол и расплакаться. Но услышав, как кто-то скребется в окно, Эмма тут же взяла себя в руки. Она подползла к окну и подтянулась к опорной балке.
На пол упало что-то большое. По звуку это напоминало мешок или типа того. За ним последовал еще один, но, судя по звуку, уже поменьше. Наконец, она услышала, как пола коснулась пара ног, и в подвал пролез Чёрч. По крайней мере, Эмма решила, что это Чёрч. Вокруг стояла кромешная темнота.
– Как ты? – выдохнул он, и тут загорелся экран его мобильного.
Эмма подняла руку и заслонила глаза от света.
– Потрясающе. Что ты так долго?
– Перетаскивал все это из машины, – сказал он, роясь в одном из своих мешков. – Здесь никого не должно быть, поэтому я не мог просто припарковаться у дома и как ни в чем не бывало пронести все это через парадную дверь.
– Ах. Кстати, откуда взялись эти мешки? – спросила Эмма и радостно вздохнула, когда Чёрч достал из сумки фонарик. Он поставил его рефлектором вверх, и подвал наполнился мягким светом.
– Из багажника.
– Вау, ни за что бы не догадалась.
Чёрч ухмыльнулся и бросил ей бутылку с водой.
– В большом – все мои вещи. Я старался как можно меньше заполнять подвал Джерри на случай, если произойдёт нечто подобное. В рюкзаке кое-что из твоей одежды, я собрал ее, пока ты была на одном из твоих групповых занятий.
– Как заботливо.
– Не то слово. Еще я прихватил вот это.
Неожиданно Чёрч чем-то в нее бросил. Какое-то время она безуспешно пыталась это поймать, потом уронила на пол. Это был пухлый конверт. Когда Эмма его подняла, он открылся, и из него показалась толстая пачка денег.
– Господи. Где ты это взял?
– Я на самом деле ездил в Нью-Йорк, – сев напротив нее, сказал Чёрч. – Сразу после того, как ты попала в больницу. Я снова включил все коммунальные услуги и избавился от жильца. Потом пошел в банк и снял все свои деньги. У меня в мешке еще много таких конвертов. После этого я купил угнанную машину, зарегистрированную на какое-то подставное имя в Огайо, и вернулся сюда.
– Черч Логан, ты самый умный социопат из всех, кого я знаю.
– Достойный поклонения?
– Достойный гимнов, проповедей и всех книг Библии, – вздохнула она, откинув голову на балку.
– Полиция найдет браслет Райана, – продолжил он.
Эмма кивнула и закрыла глаза. Адреналин покидал ее тело, и она начинала чувствовать всю свою боль. Интересно, а не захватил ли Чёрч помимо прочего Тайленол?
– Так и было задумано, верно? Кроме того, в спальне обнаружат его отпечатки пальцев, волосы и клетки кожи, – сказала она ему.
– И ты думаешь, он сбежит?
– Да. Услышав, что полиция разыскивает его по подозрению в убийстве, он сойдет сума. Он и так уже невротик и параноик, это типа его основные эмоции.
– Хорошо. Они бросятся за ним в погоню.
– Да, бросятся. И Розенштейн им поможет – я сказала ему, что Райан отравлял мне жизнь, преследовал меня, – проговорила Эмма, затем подняла голову и нахмурилась. – Но не покажется ли подозрительным то, что я тоже исчезла?
Чёрч пожал плечами и на мгновение задумался.
– Нет. Необязательно. Может… может, ты уехала со мной в Нью-Йорк.
– Что? – спросила она.
Чёрч кивнул.
– Черт, жаль, что мы подольше не задержались дома. Я должен вернуться. Слушай, Джерри нужно сказать копам, что я приехал домой. Тебе ведь стало намного лучше от сеансов психотерапии, верно? Розенштейн это подтвердит. Марго, Джерри и я решили удивить тебя Рождественской поездкой в Нью-Йорк. От мысли, что ты уезжаешь с другим мужчиной, Райан слетел с катушек и пришел, чтобы устроить сцену, но мы уже уехали. Дома осталась только Марго. Бедная Марго, совершенно одна в доме с психически нездоровым человеком.
– Только Марго…, – выдохнула Эмма.
«Марго больше никогда не будет дома».
– Это идеально. Черт, мне нужно выбраться отсюда.
– Подожди, что? – спросила Эмма и, не обращая внимания на боль в боку, села прямо.
– Мне нужно вернуться. Джерри сказал, что будет там убирать – я могу помочь, и проработать с ним эту легенду, чтобы, когда копы будут нас допрашивать, наши версии совпадали.
– Нет, – нахмурившись, покачала головой Эмма. – Разве это не рискованно – так часто ходить туда-сюда? В смысле… Господи, мы оба забрызганы кровью. Ты не можешь поговорить с ним попозже?
– Нет. Нам нужно разобраться с этим прямо сейчас, пока не поздно. Я могу прибраться в доме.
– Прекрасно. Прекрасно, – простонала она, пытаясь подняться на ноги. – Но тебе придется вытолкнуть меня через это чертово окно, потому что ребра начинают зверски болеть.
– Эмма, – вздохнул он и, положив руку ей на плечо, снова заставил ее сесть. – Тебе следует остаться здесь.
– Что? Нет, Чёрч, я часть этого. Я нажала на курок. Я это сделала. Я должна помогать, должна быть там, – настаивала она.
«Не оставляй меня здесь одну. Моя тьма – это твоя тьма, и, если ты ее заберешь, я боюсь, что голоса вернутся».
– Прекрати, – придвинувшись ближе, сказал Чёрч. – Ты ранена. Измотана. Ты еле стоишь на ногах. Эмма, ты столько сегодня сделала. Столько поразительных вещей… Если честно, я сомневался, что ты на такое способна. Теперь позволь мне сделать это для тебя.
– Ты шутишь? Чёрч, ты практически разрубил мою мать пополам. Ты и так достаточно сделал – даже более чем достаточно. Пожалуйста, не оставляй меня здесь, – взмолилась она, от чего почувствовала себя как-то глупо.
– Я вернусь, – прошептал Чёрч, и его губы внезапно оказались рядом с ее губами. – Ты и не заметишь. Мы приготовим тебе постель, я уложу тебя, а когда вернусь, все уже будет позади. Вот увидишь. Мы уедем, как ни в чем не бывало, а завтра этот город проснется и узнает, какие разрушения мы учинили. Все будут знать, бояться, ужасаться. Нас будет страшиться целый город, не догадываясь, что это мы, а мы свалим отсюда в целости и сохранности. Удивительно. Мы сделали это, Эмма. Вместе. И все остальное мы будем делать вместе, обещаю. Но сейчас, совсем ненадолго, ты должна меня отпустить.
