Текст книги "Странствия Иеро (дилогия)"

Автор книги: Стерлинг Ланье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 43 страниц)

С'дана, стоявший на носу лодки, обернулся и пристально посмотрел на пленника. Затем указал на маслянистую черную воду, расступавшуюся перед суденышком.

– Взгляни сюда, священник! На этом острове у нас много стражей. Смотри и запоминай! Никто не может покинуть Мертвый остров Манун без разрешения!

Иеро уставился на воду. Вблизи лодки, ясно видимое даже сквозь туман и дождь, всплыло нечто округлое и белесое, похожее на кусок увеличенного во много раз шланга. Это создание крутилось и извивалось в воде, и священник видел подобие глаз и пасти; кошмарная голова, приподнявшись на фут над поверхностью, пристально следила за лодкой. Круглый рот этой огромной червеобразной твари ритмично сжимался и раскрывался, обнажая несколько рядов острых зубов. Наконец, как будто удовлетворенный осмотром, червь погрузился в воду и скользнул под лодкой. Священник успел заметить, что его тело достигает нескольких ярдов в длину и что тварь двигается совершенно беззвучно.

Он посмотрел на С'дану и еле заметно пожал плечами; его лицо было спокойным и непроницаемым. Адепт Нечистого злобно усмехнулся:

– Ты кажешься отважным человеком, маленький священник. Посмотрим, много ли смелости останется у тебя, когда мы нанесем визит в дом нашего братства на Ма-нуне. Это не очень приятное место, не так ли?

Иеро не обратил внимания на эти слова. По мере того как лодка приближалась к безлюдному острову, началась все усиливающаяся атака на его сознание. Он чувствовал, что С'дана знает об этом. Злобная сила, царившая на острове, ожидала пленника, и нападение готовилось заранее. Это была попытка сломить и в то же время проверить его, выяснить, сможет ли он сопротивляться и защитить свой разум. Похоже, владыки Мануна не знали, с чем или с кем они имеют дело. Они могли убить его, пока он валялся без сознания, но вместо этого адепты зла решили устроить проверку. Очевидно, они все еще рассчитывали, что смогут убедить его присоединиться к Темному братству!

Лодка причалила к берегу, и священника вытолкнули на каменную набережную. Затем он двинулся за мрачными фигурами в капюшонах к воротам замка. Волосатый ревун замыкал процессию.

Это последнее физическое усилие, не слишком значительное, почти истощило его убывающие силы. Он не знал, как долго оставался в беспамятстве, но чувствовал себя смертельно усталым, а кроме того, нуждался в пище и воде. Впрочем, Иеро не ожидал снисхождения, кроме возможности передохнуть. Но удастся ли это? Ослабевший полумертвый пленник… Что может быть лучше для допроса?

Необходимость отбивать ментальные атаки особенно угнетала его, отнимая последнюю энергию. На половине пути к замку он упал и, когда волосатая лапа Чи-Чука поставила его на ноги, упал снова. Он не делал попыток подняться, сконцентрировавшись лишь на поддержании телепатического барьера и в то же время блокируя любые неприятные физические ощущения. Пока он лежал, ревун несколько раз ударил его, но Иеро не почувствовал боли.

С'дана мрачно уставился на обессилевшего пленника.

– Подожди,– велел он лемуту, повелительно взмахнув бледной рукой.– Подними-ка его, приятель. Какая нам польза, если он сдохнет здесь! Он сейчас на грани полного истощения, и допрашивать его без толку… Возьми его на руки, Чи-Чук, и неси – так же осторожно, как таскаешь своих грязных маленьких выродков, понял?

Иеро мысленно согласился, что колдун умеет добиваться своего. Даже от такого звероподобного чудища! Огромные волосатые лапы подняли его; исходившее от лемута зловоние казалось ужасным, но священник блокировал это ощущение. Таким образом, на руках ревуна, он и попал под холодные своды Мануна.

Когда священника внесли во двор крепости, ментальная атака на его разум прекратилась. Иеро почувствовал, что непонятным для него способом С'дана сообщил кому-то, что пленник крайне истощен и лучше дать ему передышку. Как бы то ни было, телепатическое давление исчезло, и он мог спокойно оглядеться по сторонам.

Цитадель слуг Нечистого была не очень велика – заключенная внутри каменных стен площадь составляла около двухсот квадратных ярдов. Несколько фигур в капюшонах шагали по верху широких стен, но вооруженных людей среди них не было; священник вообще не видел никакого оружия, кроме клинка в лапе Чи-Чука. Посередине двора высилась каменная башня в три яруса с несколькими окнами.

Они были узкими и располагались без какого-либо определенного порядка. Плоская крыша делала это строение похожим на серый каменный куб, жесткие очертания которого подчеркивали неприветливость и безотрадность окружающего крепость пейзажа. Иеро показалось, что башня и мрачные стены вокруг возведены с холодной и сухой эффективностью, исключающий даже намек на красоту или фантазию строителей. Однако он понимал, что должен внимательно наблюдать и запоминать. Никто из его соплеменников не смог пробраться в логово врага, а если пробрался, то не сумел возвратиться назад. Он, пер Иеро Дистин,– единственный! Он должен все увидеть и вернуться.

Они миновали узкую дверь и в молчании двинулись по скудно освещенному каменному коридору. Тусклое голубоватое сияние редких ламп едва разгоняло темноту. Иеро посмотрел назад, поверх волосатого плеча своего носильщика. Серый дневной свет, падавший через распахнутую дверь, растаял последним призраком потерянной свободы.

После нескольких поворотов коридор начал опускаться вниз. В этот момент впереди раздался голос С'даны, усиленный эхом, отраженным от каменных стен.

– Манун под нами, священник. Там мы, члены Великого братства, находим отдых, покой и защиту от глупой мирской суеты. Лишь в земных глубинах царит полное молчание, которого мы жаждем, безмерная пустота, к которой мы стремимся. И только она способна поддерживать стремления чистого разума.– Его голос грохотал в замкнутом пространстве, и многократное эхо повторило: разума-разума……азума……азума – и умерло в темном коридоре.

Идущие впереди остановились, затем скрипнула маленькая металлическая дверь, и лемут, наклонившись, вошел в нее. Он бросил Иеро на соломенный тюфяк в углу и покинул камеру, метнув на пленника злобный взгляд и тихо рыча от сдерживаемой ярости.

– Мы расстаемся на недолгое время, священник,– донесся из коридора резкий голос С'даны.– Отдыхай и готовься. Тебя вызовут.

Тяжелая железная дверь закрылась, глухо лязгнув, и в темнице воцарилось молчание.

Иеро осмотрелся. Его узилище, видимо, вырубили прямо в скале – в нем отсутствовали окна, и лишь высоко под потолком зияла щель, такая узкая, что в нее нельзя было просунуть руку. Через щель струился свежий воздух. Маленький светильник на потолке, забранный в металлическую сетку, давал немного света. Камера десять на десять футов, и в ней – ничего, кроме соломенного тюфяка и зловонной бадьи с крышкой. В одном из углов виднелось отверстие сливной трубы, от которого тоже тянуло дурным запахом.

Рядом с тюфяком находился поднос, на котором стояли два глиняных кувшина – с водой и с какой-то темной жидкостью, похожей на вино; там же лежал каравай простого черного хлеба. В школах аббатств обучали искусству мысленно распознавать состав пищи, и священник, коснувшись поочередно кувшинов, выяснил, что вино содержит примесь какого-то неизвестного вещества, но вода и хлеб безвредны. Он вылил вино в сливную трубу, съел хлеб, напился и лег на свое убогое ложе. Воздух был сырым, но не особенно холодным, и он чувствовал себя вполне сносно. Боль от огромного синяка на груди все еще терзала его; впрочем, киллмены севера, привыкшие к ранам и боли, сносили их с терпением древних спартанцев.

Немного отдохнув, Иеро решил, что можно приступать к ментальным экспериментам, и первым делом ослабил барьер, защищавший его разум. Ослабил на крошечную, еле заметную, ничтожную величину. Он походил сейчас на человека, спрятавшегося за каменной стеной, чтобы спастись от враждебных сил или опасных хищников, что затаились снаружи. Осторожно, медленно он начал проделывать щель в стене своей цитадели, вынимая камень за камнем, останавливаясь, прислушиваясь, не прозвучит ли сигнал тревоги. Он очень старался, чтобы внешняя часть стены казалась по-прежнему нерушимой, монолитной, дабы самый пристальный взгляд не нашел в ней даже крохотной щелки.

Но щель была необходима. Пока он не проделает ее, нельзя установить связи с внешним миром, нельзя прощупать ментальную ауру Мануна, нельзя получить помощь… И священник продолжал трудиться, разбирая невидимую стену, что окружала его мозг. Медленно, очень медленно… Песчинка за песчинкой, камень за камнем…

Удалять последний камешек не было необходимости. Его мозг стал таким чувствительным, таким изощренным в средствах защиты, что он смог вовремя понять – там, снаружи, Нечистый подстерегает его! Враги неусыпно следили и ждали, выбирая удобный миг, чтоб захватить его разум, поработить его, сделать покорной безмозглой тварью!

Столь же осторожно, как он разбирал свой барьер, Иеро восстановил защиту. Враги могли в любой момент ворваться в камеру и прикончить его копьем или мечом, но захватить его мозг и душу им не удастся.

Священник лег на спину и погрузился в размышления. Он твердо знал одно: адепты Нечистого напуганы, и страх их велик! Ведь по логике событий ему полагалось сейчас корчиться на дыбе, развлекая своими муками властителей Мануна. Но они, очевидно, желали узнать о нем как можно больше. И священник был уверен, что прежде всего их любопытство касалось главного вопроса: есть ли поблизости или в иных отдаленных краях подобные ему существа. Он понял, что, если сумеет держать их в неведении, жизни его не грозит опасность. Но как установить телепатическую связь с друзьями?

Стены крепости не были для этого помехой; возможность контакта блокировалась лишь барьером, который он установил в своем сознании.

Что же делать? Рискнуть, сняв блокировку? Он понимал, что должен спешить: одному Господу известно, сколько времени продлятся его отдых и срок относительной безопасности. Но мучившая его проблема была как змея, пожирающая собственный хвост. Снять защиту – и попасть под ментальный контроль слуг Нечистого; не снимать ее – и погибнуть днями позже из-за собственной пассивности. Все «двери» его разума, все известные, обычно используемые для контакта волновые частоты были наглухо перекрыты; никто не мог получить доступа в его мозг – ни адепты Нечистого, ни специалисты аббатств, ни его спутники. Но он тоже не мог ни с кем связаться.

Или все-таки мог? Подобно многим революционным идеям, новая мысль долго зрела в подсознании, а затем явилась на свет в виде ясного, четкого, осознанного заключения. Откуда она пришла к нему? Иеро не сумел бы этого объяснить. Он знал, что ментальный барьер перекрывает определенный диапазон частот; но почему бы не использовать другие частоты, другие каналы телепатической связи, на которые еще никто не успел наткнуться?

Он произнес краткую молитву, благодаря Создателя за эту мысль, и начал экспериментировать, посылая сигналы в таком ментальном диапазоне, которым ни одно разумное создание не пользовалось прежде. Эти низкочастотные телепатические каналы были пустыми – или, вернее, заполненными «шумом», фоновым ментальным излучением, не содержавшим ни грана информации. Такие хаотические волны обычно порождали существа с крохотным несовершенным мозгом – что-то вроде суммарного разума пчелиного улья, муравейника или термитника. Частотный спектр этих каналов вплотную примыкал к не регистрируемым человеческим ухом звукам, издаваемым насекомыми.

Нелегкая, но разрешимая задача, как вскоре убедился Иеро. Вытянувшись на соломенном тюфяке и закрыв глаза, он начал прощупывать ауру своих врагов на таких частотах, которые казались недоступными для человеческого разума. Его сознание будто раздвоилось; он оставался Иеро Дистином, священником Универсальной церкви, и в то же время был каким-то новым существом, чей поток сознания струился параллельно, не смешиваясь с прежним, не пересекаясь с ним, и в этой открытой для плавания реке он чувствовал себя как вольный ветер, реющий в ту или иную сторону, свободный, стремительный, неуловимый. Возможности его открытия казались фантастическими; вскоре он выяснил, что может сохранить свой щит в обычном ментальном диапазоне и в то же время вести разведку, пользуясь низкими частотами. Эти два потока, две зоны ментального излучения совершенно не зависели одна от другой и позволяли действовать так, будто он обрел еще одно сознание, новое «я», не менее мощное и искусное, чем прежнее.

Для начала Иеро исследовал источник давления на его мозг, чья сила, однако, не превосходила противодействия его ментального щита. Враг, который наблюдал за ним и вел непрерывную атаку на его разум, удивил священника. Всего лишь один человек, зато вооруженный! Он сидел перед какой-то машиной, и ее низкое гудение ритмично менялось в зависимости от частоты излучаемого сигнала. Панель этого устройства усеивали кнопки, клавиши, рычажки и разноцветные маленькие лампочки. Вверху пульта поблескивала стеклянная трубка, к концам которой подходили провода; в такт гудению она мерцала неярким опалесцирующим светом. Человек – несомненно, еще один адепт Нечистого – сидел с закрытыми глазами; его руки скрывались в узких прорезях внизу панели. Он был совершенно неподвижен и казался точной копией С'нерга и С'даны.

Увидел!

Не успело это слово прозвенеть в сознании Иеро, как он захлопнул канал и спрятался за своим нерушимым барьером. Увидел, увидел! Ликующая мысль билась в его голове, как птица в клетке, гремела точно победный марш. Не пользуясь глазами птицы или животного, он увидел комнату и человека в ней! Здесь было лишь одно объяснение: на новом ментальном уровне он сумел неощутимо внедриться в чужой разум, в мозг колдуна, используя его восприятие. Теперь священник пожелал установить, к каким еще чувствам, кроме зрения, он сможет подключиться.

Иеро снова скользнул вдоль невидимой нити, связующей его с разумом слуги Нечистого, который, в свою очередь, наблюдал за ним. Он поразился, насколько быстро ему удалось освоиться в чужом сознании и считать информацию со всех воспринимающих центров. Комнату, где сидел адепт, наполнял резкий неприятный запах, источником которого была небольшая жаровня. Видимо, тлевшее в ней зелье являлось чем-то вроде лукинаги и тоже усиливало ментальную мощь. Но главным было то, что он, Иеро, ощущал этот запах, используя чувства следившего за ним адепта! Не только запах – он видел руки наблюдателя на металлической панели машины, он чувствовал холод металла и слышал пульсирующий гул.

Следующий шаг он сделал с некоторым опасением. Странная машина была, без сомнения, настроена на мозг слуги Нечистого и находилась в тесном контакте с ним. Священнику хотелось узнать побольше об этом агрегате, понять, как механический ментальный усилитель взаимодействует с разумным существом. Идея подобного устройства была ему не чуждой; ученые аббатств пытались создать такие же машины, и здесь, в Мануне, он получил свидетельство, что их надежды не беспочвенны. Выяснил он и другое – что в этой области враги ушли вперед.

Медленно – так медленно, как полуслепой человек продевает нитку в ушко иглы – Иеро исследовал связь адепта с машиной. Этот опыт был непростым и опасным, но постепенно он начал ощущать, как разум колдуна, усиленный странной машиной, пытается сломить его ментальный барьер. В этот момент священника вдруг охватили удушье и палящий жар, так что он поспешил прервать эксперимент; видимо, замыкание ментального поля было делом небезопасным. Не открывая глаз, Иеро усмехнулся, подумав, что чуть не уничтожил себя своими собственными руками.

Когда ощущения удушья и жара исчезли, он начал с неторопливым усердием сканировать окружающий мир, разыскивая другие интеллекты. Внезапно новая идея озарила его: он вдруг сообразил, что может управлять процессом поиска и что этот поиск адекватен подсознательным действиям, которые он прежде выполнял, впадая в транс при помощи магического кристалла. Это открытие вдохновило его.

Теперь он искал С'дану. Характер ментального излучения мозга колдуна был зафиксирован в его памяти, и он не мог ошибиться. Разум Иеро поочередно коснулся нескольких человеческих сознаний и одного негуманоидного. Он понял, что этот последний мозг принадлежит Чи-Чуку или другому лемуту, но данное открытие его не заинтересовало. Еще несколько попыток – и наконец он проник в тот разум, который искал.

Его ощущения были странными: казалось, мозг отдыхающего адепта затуманен каким-то наркотиком или снадобьем, вызывающим грезы. Он разглядел часть большой комнаты, стены которой закрывали темные драпировки; на многочисленных столах виднелись незнакомые инструменты и приборы, в глубоких нишах поблескивали дверцы металлических шкафов. С'дана вытянулся на низком ложе, позади него стояла курильница, над которой вился полупрозрачный голубоватый дымок. Мгновенное восприятие мыслей адепта поразило Иеро. В воображении С'даны рождались под действием наркотика чувственные картины, то фантастические, то почти реальные, но неизменно отдававшие мерзкой жестокостью. Они возбудили у священника чувство физического отвращения, и, осторожно прервав контакт, он покинул грезившего адепта. Теперь он был уверен, что легко найдет его. Тот факт, что С'дана оставался в наркотическом забытьи, внушал надежду; вряд ли в ближайшие часы адепт вспомнит о своем пленнике.

Итак, подумал Иеро, в его распоряжении еще есть время. Постепенно он начал догадываться, что мощь, обретенная его разумом, дает возможность получить ответ на любой вопрос. А в данный момент главным вопросом для него являлась связь.

Он сконцентрировал мысль в узкий пучок, способный преодолеть большое расстояние. Его ментальный сигнал распространялся сейчас по новому каналу, будто образуя невесомую арку, что исходила одним концом из его мозга. Ее другой конец скользил свободно и стремительно, касаясь сознаний многих разумных существ, что обитали на острове, и продвигался все дальше и дальше подобно гигантской руке, ощупывающей пространство.

Вскоре он понял, что может послать сигнал далеко за пределы Мануна. Это внушало надежду, что поиски Горма и девушки не безнадежны; он хорошо представлял их ментальные спектры и не сомневался в том, что не допустит ошибки.

Теперь его мысленный щуп скользил над морем, касаясь других сознаний, ограниченных и примитивных. Он встретил птиц, высматривающих добычу, почувствовал смутные разумы рыб и неожиданно наткнулся на целый сгусток человеческих интеллектов, собранных на небольшой площади. Должно быть, судно, решил он, корабль, бороздящий воды Внутреннего моря. Оставив его, он двинулся дальше. Все дальше и дальше, все шире и шире забрасывал он свою невидимую сеть.

И наконец нашел!

Горм! Сознание медведя раскрылось перед ним, по крайней мере частично. К его удивлению, в мозгу животного имелись зоны, в которые он не сумел проникнуть, но заниматься их исследованием было бы сейчас нелепо. Используя слабые медвежьи глаза, он видел Лучар и ровный пятачок пляжа под изогнутой скалистой грядой. Очевидно, его друзья находились в уединенной бухточке где-то на побережье. Медведь повернул голову, и в поле зрения попал огромный темно-серый бок и ноги с громадными копытами. Клоц тоже был здесь, вместе с ними!

Удастся ли установить связь?

«Горм!» – окликнул священник, используя новый канал со всей доступной ему мощью.

Он ощутил беспокойное движение животного, но ответного сигнала не было. Кажется, он мог лишь внушить медведю смутное беспокойство, раздражая его мозг. Иеро сделал еще одну попытку, сконцентрировав телепатический луч в виде тончайшей иглы. Это было нечто совершенно новое; подобной техники мысленной связи еще не применял никто. Возможности этого способа были пока что неясны и самому экспериментатору.

Возник контакт – мгновенный, мимолетный.

«Иеро!» – внезапно появился отклик в сознании священника.

Ему показалось, что медведь буквально подпрыгнул, получив его сообщение, затем связь прервалась. Он попытался вызвать Лучар, но безуспешно. Это не удивило его: девушка, в отличие от медведя, была новичком в мысленном общении. Иеро отметил про себя, что и возможности Горма еще до конца еще не выяснены – закрытые зоны в его сознании намекали, что в будущем от молодого медведя можно ждать любых сюрпризов.

Однако у него не было времени для размышлений на эти интересные темы. Он снова направил невесомую ментальную иглу в мозг Горма, терпеливо пытаясь найти ту область восприятия, в которой был установлен контакт.

Неожиданно поток мыслей захлестнул его. «Иеро!..– отчаянно взывал медведь.– Иеро, друг, защитник, где ты? Что с тобой? Как ты говоришь (со мной), каким (странным) способом?»

Прервав лавину вопросов, священник начал терпеливые объяснения и был в очередной раз поражен – Горму потребовалась лишь подсказка, чтобы освоиться с новым способом связи. Невольно Иеро подумал, что мозг молодого медведя не менее сложен, чем человеческий, и что интеллектуальные способности Горма, пожалуй, не ниже, чем у него самого.

Он передал сообщение: «Я в плену у слуг Нечистого. Нахожусь на острове, точного его положения не знаю. Думаю, мне предстоят пытки. Попробую бежать, скоро. Где вы и что случилось с вами?»

Практикуясь в новом способе связи, Горм поведал историю злоключений их троицы. Из схватки на пляже, в результате которой, как они полагали, Иеро был убит, им удалось выбраться без единой царапины. Напрягая все силы, преследуемые ордой лемутов, они мчались по побережью на запад. Затем, наткнувшись на подходивший к морю край Пайлуда, беглецы направились в болото, и здесь банда ревунов потеряла их след. Опять повернув на восток, они с большим трудом обогнули по болоту место засады и снова спустились к морскому берегу. Их бивак находился теперь в половине дня пути от места, где захватили Иеро. Враги не пытались их отыскать, и это доказывало, что они считают глупых животных и жалкую девушку-рабыню ничтожной и бесполезной добычей. В конце своей истории Горм сообщил, что с момента битвы на пляже прошло полтора дня. Что друг Иеро собирается делать теперь?

Священник размышлял несколько мгновений. Друзья не могли его выручить; было бы глупо надеяться на помощь юной девушки, которая ничего не знала о кораблях и плавании по морским водам, медведя, понимавшего в этом еще меньше, и лорса, который не поместился бы ни в одной гребной лодке. Вне всякого сомнения, он должен рассчитывать лишь на себя и договориться со спутниками только о месте встречи.

«Идите на восток,– приказал он.– Разыщите какую-нибудь бухту, где небольшой корабль или лодка могли бы скрытно пристать к берегу. Ждите меня там; я приду или свяжусь с вами. Нечистый ничего не знает про ментальной канал, которым мы пользуемся».

Он велел Горму передать ему картину местности, которую они выберут, и сообщить, на каком примерно расстоянии она находится от залива, где его пленили. Он был уверен, что с этими сведениями сможет правильно выдержать направление. После этого, передав привет Лучар, Иеро прервал связь. План уже созрел в его голове, и нельзя было откладывать его исполнение ни на минуту. Кто знает, сколько времени у него еще оставалось?

Он вновь проник в мозг следившего за ним адепта, повторив жуткий эксперимент вторжения в разум колдуна, который был сконцентрирован на нем самом.

Затем Иеро начал с осторожностью внедрять ему мысль, которая могла бы сама собой зародиться в подсознании наблюдателя. Очень простая мысль: «Пленник слишком спокоен. Это подозрительно. Надо отключить машину и пойти взглянуть на него. Да, слишком он спокоен! И потому нужно проверить. Выключить машину и проверить. Нужно проверить».

Снова и снова посылая эту мысль, Иеро постепенно увеличивал ее мощь, стараясь сделать это как можно незаметнее. Адепт, который сам являлся мастером ментальной науки, не должен заподозрить источник этой навязчивой идеи. Секунда за секундой, шаг за шагом Иеро усиливал давление на мозг врага. Одновременно с помощью его глаз он следил за панелью машины.

Внезапно раздался резкий щелчок, мерцавшие на пульте огоньки погасли, перестала светиться стеклянная трубка, и в комнате воцарилось безмолвие. Иеро ощутил, что атака на его разум прекратилась.

И в этот момент, не давая адепту даже встать со стула, он нанес удар!

Воздвигнутые им барьеры были разом сметены, и, не заботясь больше о своей безопасности, он хлестнул по сознанию колдуна, прежде чем у того зародилась мысль о самозащите. Действуя по обоим ментальным каналам, Иеро мгновенно подчинил своей власти разум колдуна; затем, приостановившись, но продолжая полностью контролировать вражеское сознание, мысленно осмотрел завоеванную территорию и ментальные пространства над Мануном. Никаких признаков тревоги или опасности; очевидно, проведенная им телепатическая атака осталась незамеченной для всех, кроме ее объекта.

Спустя мгновение Иеро приказал своему пленнику, связанному невидимыми, но несокрушимыми путами, отправиться к камере и освободить его. В этом был определенный риск – ведь могло оказаться, что у адепта нет ключей. Однако священник полагал, что лица такого ранга должны, скорее всего, иметь доступ ко всем темницам Мануна.

Используя чужие глаза, он видел, как адепт покидает комнату с машиной и выходит в коридор. Но не только зрение врага теперь подчинялось ему; слух повиновался тоже, и, когда в коридоре раздались чьи-то шаги, адепт по его команде нырнул в темную нишу и затаился там, пока проходивший мимо не исчез за поворотом.

Колдун беспрекословно выполнял приказы, но в то же время в глубинах его сознания ощущалось бешеное сопротивление. Этот мастер Нечистого не был новичком в ментальных схватках, и он отчаянно сражался, пытаясь разорвать наложенные на него оковы. Но тщетно! Атака Иеро была внезапной и стремительной; под его контролем оказались лобные доли головного мозга, а это значило, что он подчинил себе его чувства, ощущения, двигательные реакции, перехватил все связи с внешним миром. Адепт Нечистого мог только яриться и бушевать в темнице своего мозга да бессильно следить, как внешняя сила командует его телом.

Они – два существа в одном! – шагали по лабиринту сумрачных коридоров, минуя металлические двери и редкие ниши в каменных стенах. Однажды Иеро услышал глухой стон. Невольно он замедлил шаги покорного ему человека; у него появилось желание взглянуть, что находится за этой дверью. Но любопытство не оправдывало риска. Все, что он мог сейчас сделать,– выбраться отсюда сам, тогда как попытка спасти другого узника Мануна кончилась бы его гибелью.

Наконец адепт оказался перед дверью его темницы. Подчиняясь приказу, враг нащупал узкую щель в стене, просунул в нее пальцы и нажал рычаг. Глухо лязгнул запор, дверь отворилась, и адепт шагнул в камеру. В то же мгновение воля Иеро наглухо блокировала связи его головного мозга с нервными окончаниями; одним ударом священник сжег все центры восприятия и покинул сознание врага. Лишенный возможности видеть, слышать, двигаться, дышать, адепт рухнул на пол. Дверь медленно закрылась, и теперь никто, кроме Иеро, не мог наблюдать финальной агонии трепетавшего в слабых конвульсиях тела и слышать жуткий хрип умирающего.

Священник быстро поднялся со своего ложа и сорвал с врага серый плащ. На поясе у колдуна висел кинжал, который победитель сунул за голенище; затем он плотно закутался в плащ и надвинул капюшон на лоб. С минуту Иеро прислушивался – и к звукам, и к кружившим над Ману-ном мыслям,– но в том и другом не ощущалось ничего тревожного. Он снова восстановил свой обычный ментальный барьер; здесь, в подземельях Нечистого, это было необходимой предосторожностью.

Наступившая внезапно тишина заставила его взглянуть вниз – недвижное и безмолвное тело валялось на полу. Он понял, что злое сердце замерло навсегда, и больше не вспоминал об этом. Он не чувствовал жалости; он твердо знал – чем скорее подобные существа исчезнут с лика планеты, тем лучше.

Перед тем как покончить с врагом, Иеро тщательно обследовал его память. Теперь он знал, где расположена его темница, и мог свободно бродить в подземном лабиринте Мануна. Вдохновленный этими новыми знаниями, он покинул камеру, запер дверь и двинулся вниз по коридору. Он шел спокойным ровным шагом, и капюшон надежно скрывал его лицо. Казалось, мастер Темного братства шагает куда-то по своим неотложным делам.

Он выбрал не ту дорогу, которой его вели – или, вернее, тащили сюда. Этот путь был не самым близким и не самым безопасным. Кроме того, перед тем как покинуть негостеприимный кров Мануна, он собирался кое-что забрать. Его мозг был настроен сейчас на ментальный канал, который, как было уже ему известно, предпочитали адепты Нечистого. Он мог обнаружить любого человека, имевшего шансы встретиться с ним в этих темных мрачных туннелях.

Священник прошагал уже несколько сотен ярдов, когда его настороженные чувства уловили какой-то слабый звук. Он замер, склонив голову к плечу и внимательно прислушиваясь. Звук – если только он не был шумом крови в висках – напоминал мягкие крадущиеся шаги. Но в данный момент Иеро не слышал ничего; подземный мир Мануна оставался тихим, безмолвным и недвижимым. Только редкие лампы мерцали на потолке позади и впереди беглеца.

Он снова двинулся в путь, но вскоре замедлил шаги, увидев яркий свет и движущиеся тени. Он приближался, как то и входило в его намерения, к центральной, наиболее населенной части подземного лабиринта. Люди в серых плащах, делавших их похожими на призраков, скрылись за ближайшим поворотом. Видимо, это были служители низшего ранга; характерной чертой их ментальных полей являлись тупая злоба и страх перед их жестокими повелителями. Подождав несколько минут, Иеро отправился дальше.

Источником яркого света была большая лампа, подвешенная к потолку широкого туннеля, пересекавшего его путь. Он добрался туда, куда хотел, и пока все шло нормально. Он не чувствовал ментальных излучений слуг Нечистого в ближайших коридорах, а значит, мог действовать уверенно и не торопясь.

Отбросив на спину капюшон, священник двинулся по широкому коридору налево. Спустя мгновение он стоял перед нужной дверью; обнаружив, что она не заперта, Иеро быстро перешагнул порог. В тесной каморке, которую, очевидно, использовали как склад, не было ни единой души. На одной из полок высокого стеллажа, занимавшего всю торцовую стену, лежал его драгоценный меч в ножнах на ремне – лежал там, куда его швырнули равнодушные руки людей, презиравших столь примитивное оружие. Иеро откинул плащ и повесил меч на плечо. Минутой позже он снова скользнул в туннель и быстро зашагал в обратном направлении. То, что умершему колдуну было известно, где спрятан меч, являлось немалой удачей – как и мысль поискать информацию в гибнущем сознании врага. Но о метателе погибший не знал ничего, и священник не рискнул разыскивать свой карабин, полагаясь лишь на удачу.