Текст книги "Операция «Рокировка»"

Автор книги: Степан Кулик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава третья

Николай внимательно перечитал последнюю страницу, только что законченного рапорта.

Ну, что ж – ни отнять, ни прибавить. В одном месте, на всякий случай, подправил букву, которую можно было читать и как «и», и как «а». Положил листок поверх еще доброго десятка таких же, исписанных четким, убористым почерком, взял всю стопку, подошел к двери и постучал в нее кулаком.

Открыли без промедлений, рапорта ждали. Молчаливый и угрюмый младший лейтенант, как и несколько раз до этого, взял у Корнеева исписанные листки, пересчитал, сверил нумерацию страниц, кивнул и снова запер дверь.

Майор вернулся к столу, посмотрел на часы. Восемнадцать тридцать! Вот уже больше шести часов прошло, как он снова шагнул из самолета на родную землю. Из них – минут сорок ушло на доклад непосредственному начальству, а все остальное время Николай писал, не выходя из этой комнаты.

Для изложения в письменной форме подробного рапорта о проведенной операции майору Корнееву понадобилось пять часов, стопка бумаги в палец толщиною, полтора карандаша и шесть стаканов крепкого горячего чая. Пачку сигарет и спички он попросил унести сразу. Знал, что не сможет удержаться, а нарушать данный зарок не хотел.

Корнеев подошел к окну, но чтоб не раздражать часового, не стал опираться на подоконник. Он не был ни арестован, ни задержан, только сутулый парень с винтовкой, вышагивающий по периметру здания, этого мог и не знать.

Глядя на чистое, залитое легкой лазурью небо, не скажешь, что осень. Но природу не обманешь и не прикажешь, даже в военное время. Всего лишь девятнадцатый час по Москве, а даже здесь уже ощущается близость вечера. Жаль, нельзя распахнуть створки, и вдохнуть свежего воздуха. От долгой писанины и крепкого чая у Николая слегка разболелась голова и неприятно ныла спина, аккурат между лопатками. Словно майор не карандашом орудовал, а железным ломиком.

Вообще-то можно было попроситься в туалет, а заодно и подышать в свое удовольствие, пока сходил бы туда и обратно, но Николаю надоело чувствовать себя в роли заключенного. Тем более, недолго ждать осталось. По прикидкам Корнеева – его судьба должна решиться в ближайшие полчаса. Поверят, что все именно так и было – за ним придут из родного Управления. Засомневаются в правдивости объяснений – дверь откроет конвой Особого отдела.

Сейчас, когда вот-вот должна начаться такая масштабная наступательная операция, ни у кого нет времени долго разбираться или затевать многоходовую комбинацию. Свой – иди и работай. Вызываешь подозрения – извини, такая специфика, церемонии разводить некогда. Как говориться, по закону военного времени. Если ошибка вышла, потом помянем и наградим посмертно, чтобы семье жизнь не портить…

Корнеев, желая размять спину и прогнать прочь лишние мысли, принял упор лежа и стал отжиматься, поочередно меняя руки.

На счете «тридцать семь» дверь противно заскрипела… Странно, до сих пор Корнеев не обращал на это внимания, хотя открывалась она, за проведенное тут время, не меньше полтора десятка раз.

Николай неторопливо поднялся и еще медленнее оглянулся. Сердце противно заныло. Этих лейтенантов – молоденьких, но с очень цепким и холодным взглядом, он не знал.

«Не поверили, значит…»

– Товарищ майор, прошу следовать за нами.

«Товарищ?.. Отвлекают внимание, или все не так плохо, как кажется? Отделение разведки при Штабе фронта не передовая, но и тут личный состав не засиживается на одном месте. Да и вообще…»

Корнеев демонстративно одернул гимнастерку, поправил портупею, расстегнул и застегнул кобуру с пистолетом. Взгляды лейтенантов напряженно отследили движения его руки, но требования «сдать оружие» не последовало.

– Я готов.

Один из офицеров без слов шагнул в коридор, второй – посторонился, пропуская Корнеева.

«И все-таки странно все это», – подумал Николай, но расспрашивать ни о чем не стал. Не первый раз видел таких парней и знал, что проще разговорить телеграфный столб или каменную статую.

Следуя все тем же способом: один – на шаг впереди майора, второй – сзади и чуть правее, лейтенанты вывели Корнеева из здания и повернули за угол.

«При попытке к бегству… решили пустить в расход, что ли? – подумал Николай. – Да ну, бред. Какой смысл усложнять? Нет, похоже, какая-то более сложная комбинация затевается».

Угадал. Сзади за домом, так чтоб не привлекать лишнего внимания, стоял большой черный «Паккард». Корнеев узнал эмблему, хотя вот такой мощной, обтекаемой модели никогда прежде не видел. Тем более, в прифронтовой полосе. Эдакому «зверю» только по Московским улицам рассекать… Автомобиль одним видом говорил, что перевозить кого-либо званием ниже генерала, ему просто не прилично.

– Вас ждут…

Впереди идущий лейтенант открыл заднюю дверцу машины, а идущий сзади деликатно притронулся к плечу.

– Попрошу без глупостей, товарищ майор.

Корнеев кивнул, пригнулся и как в омут нырнул в пасмурное из-за затемненных стекол и пахнущее кожей нутро автомобиля.

«Пистолет не отняли… – мелькнула еще мысль. – Значит, шансы на успешный исход дела растут. Или охрана уверенна, что я по любому не успею?»

– Корнеев Николай Андреевич. Одна тысяча семнадцатого года рождения. Уроженец города Одессы. Не женат. Не судим. Не привлекался… Майор Главного управления контрразведки «Смерш». Все верно?

Голос человека, сидящего тут же, на заднем сидении только у противоположной дверцы был под стать его внушительным габаритам. Сразу захотелось стать смирно и щелкнуть каблуками.

– Так точно.

Николай пытался вглядеться в лицо собеседника, но глаза еще не привыкли к полумраку, царившему внутри машины, да и человек сидел вполоборота к нему и спиною к свету.

– Документы! – требовательно протянул руку.

Корнеев вынул из нагрудного кармана гимнастерки полученное от полковника Стеклова перед операцией удостоверение и протянул его властному незнакомцу.

Тот повертел в руке красную книжицу с золотым тиснением, раскрыл, хмыкнул и легким движением одних пальцев разорвал удостоверение пополам.

Корнеев даже не возмутился. Этот человек мог себе позволить такое отношение практически к любым документам. Зрение уже полностью восстановилось, и Николай узнал, с кем волею судьбы ему довелось свидится. Напротив сидел начальник того самого Главного управления контрразведки «Смерш» к которому он якобы был приписан – заместитель наркома обороны комиссар государственной безопасности третьего ранга Виктор Семенович Абакумов.

«Приехали… – мигнула совсем не радостная мысль. – А ведь могли просто пристрелить. Неужели будут разматывать на шпионскую деятельность всех, с кем я работал? Но, почему тогда не изъяли оружие?»

Генерал-лейтенант небрежно бросил обрывки удостоверения на сидение между ними и протянул руку к человеку, сидящему впереди, рядом с водителем. Тот, не оборачиваясь, что-то передал.

– Вот так будет лучше… – Абакумов повернулся к Корнееву, держа в руке удостоверение, как две капли воды похожее на то, которое он только что порвал. – Не пристало советскому офицеру ходить с фальшивкой.

И пока Николай собирал расползающиеся мысли, добродушно хохотнул.

– А ну, посмотри внимательно, Николай Андреевич… Ничего в нашей канцелярии не напутали?

Корнеев открыл удостоверение, мазнул по нему взглядом. Фотография его, печать, подпись… Что? Подполковник?

– Товарищ…

– Поздравляю, – еще шире усмехнулся Абакумов.

– Служу трудовому народу.

– Отлично служишь, подполковник. Я бы даже сказал, молодцом… С опережением графика, так сказать. Типа, отсидим пятилетку за три года?

Зам наркома обороны добродушно хохотнул, щепетливой шуткой как бы придавая беседе неофициальную доверительность. При этом Корнеев готов был поклясться, что генерал не хвалит его, а ругает. Слова говорит добрые, приветливые, а самого от злости аж распирает.

– Такую операцию за сутки провернул. Прямо этот, как его… Цезарь. Пришел, увидел и захватил…

– Товарищ…

– Мы, почти два месяца потратили, чтоб подобраться к этой начинке для дьявольской бомбы, а он – лихим кавалерийским наскоком… Раз, два и в «дамки»! Молодец! Побольше бы таких орлов… – Абакумов резко подал Николаю руку.

Окончательно растерявшийся Корнеев ответил тем же и ощутил крепкое, как капкан, рукопожатие. Не зря поговаривали о недюжинной силе начальника Главного управления контрразведки. Медведь-шатун, да и только. Если бывают такие лощеные, ухоженные медведи.

– Заслуженную награду получишь у своего непосредственного руководства, чуть позже. По совести, тебе бы вторую звезду не только на погоны, а и на грудь… Но поскольку ты, Николай Андреевич, не только помог, а и напакостил изрядно… хоть и случайно… То решим по справедливости и совокупности. В общем, пока, орден.

* * *

Корнеев еще только дернулся козырнуть, а Абакумов уже озадачил его следующим вопросом:

– Как считаешь, товарищ подполковник, полученной от Штейнглица информации можно верить? Не врет фриц?

– Думаю, можно.

– Думаешь, или уверен?

– На все сто ни в чем нельзя быть уверенным, товарищ генерал-лейтенант, – осторожно ответил Корнеев. – Но в данном случае, вероятность того, что немец не врал, очень высока.

– Почему?

– Не было у него времени, чтобы сочинить более-менее правдоподобную версию. Вряд ли офицерам Абвера заранее разрабатываю легенды, на случай их неожиданного захвата в плен. Значит, рассказал, что считал действительно важным для советского командования. То, что могло заинтересовать меня, и спасти ему жизнь.

– Согласен… – одобрил Абакумов. – Соображаешь. Мы тоже так считаем. Так что решение твое, отправить часть группы в поиск по информации полученной оперативным путем, одобряем. Более того, именно тебе, подполковник, поручается дальнейшее проведение этой операции.

– Есть. Но…

– Не напрягайся. С твоим ведомством все согласовано. Операция под кодовым названием «Рокировка» поручено ГРУ. «Смерш» только курирует ее, в связи с особой важностью. Скажу тебе больше… Сам товарищ Сталин… – Абакумов многозначительно понял палец… – ждет от вас результата. Слишком часто в последнее время пленные немецкие старшие офицеры упоминают это «Аненербе». Причем, одновременно с туманными намеками на какое-то сверхмощное и таинственное «оружие возмездия».

Корнеев, чувствуя что сейчас ему позволено очень многое, наплевал на субординацию и вытер лоб.

– Вижу, осознал, – кивнул генерал. – Кого хочешь задействовать?

– Если позволите, товарищ генерал, я предпочел бы обойтись прежним составом. Людей в группе достаточно. Лучшего аналитика, чем полковник Стеклов я все равно не знаю. Да и времени нет новых фигурантов в тонкости операции посвящать. Пять дней всего до испытания осталось.

– Да, помню. Читал рапорт. Когда у тебя очередной сеанс связи с «Призраком»? В двадцать ноль-ноль?

– Так точно.

Абакумов посмотрел на светящийся циферблат наручных часов.

– Успеешь. У меня последний вопрос остался. Фрица, которого в плен взял, с собою на задание возьмешь?

– Никак нет.

– Почему? У меня сложилось впечатление, что он на самом деле хочет заслужить прощение. Может, дадим ему такой шанс? Немец-то не простой. Все входы и выходы знает… Может пригодиться.

– Боюсь, это ослабит группу. У нас нечем его прижать. А данное слово может испариться, как только он окажется среди своих.

– Согласен, – Абакумов почему-то широко улыбнулся и посмотрел на человека, на переднем сидении. – Извини, Максимилиан, ты сам слышал ответ. А приказывать напрямую руководителю операции я не могу. Потому как и спрос потом тоже с меня будет.

– Может, я сам договорюсь? – тот, к кому обращался генерал-лейтенант госбезопасности, обернулся – и Корнеев увидел перед собою оберштурмбанфюрера СС Штейнглица…

– Ни хрена себе… – возглас удивления вырвался раньше, чем Корнеев вспомнил, где находится. – Виноват, товарищ генерал.

– Ничего, подполковник… Когда мне из особого отдела фронта доложили какой довесок к основному грузу притащили с той стороны разведчики Конева, я выразился куда забористее.

– Ну так что, Николай? Возьмешь меня с собой?

– Подожди, подожди… Так ты наш, русский?

– Нет.

– Это к делу не относится! – вмешался Абакумов. – Но, поскольку вам предстоит вместе работать, внесу ясность. Информация о нахождении склада «тяжелой воды» была получена управлением «Смерш» по своим каналам, в ходе одной радиоигры, – после чего операция по его уничтожению или захвату была поручена нашему агенту. А учитывая важность и высочайшую секретность задания, все проводилось без согласования с ГРУ. Ну, ты понимаешь…

«Что ж тут непонятного? Решили показать, что контрразведка тоже кое-что, помимо разоблачения шпионов, делать умеет»

– В общем-то, я не доделал совсем немного… – прибавил Штейнглиц. – Просто не ожидал от вас такой прыти. По моему замыслу…

– Много или чуть-чуть, как и весь твой замысел теперь обсуждать бессмысленно, – перебил его Абакумов. – Значение имеет, как подать факты. И как их рассмотреть… А выглядит ситуация следующим образом: оберштурмбанфюрера СС Максимилиана Штейнглица фронтовая разведка взяла в плен в тот момент, когда он пытался эвакуировать подальше от линии фронта тот самый спецгруз, который якобы собирался передать нам. Весьма неприглядная картина, замечу, вырисовывается. Поскольку четко подтвердить, что упомянутый офицер СС действительно собирался захватить и переправить «тяжелую воду» к нам, нет никакой возможности. Да и некому. Одни только слова и домыслы…

– Но ты же знаешь, Виктор!..

– Да, я знаю, Макс. Именно поэтому мы сейчас здесь сидим и уговариваем товарища подполковника.

– Товарищ генерал.

– Погоди, разведка… – Авакумов положил руку на плечо Корнееву. – Надо чтобы ты все оценил и расставил правильно. Лично я ни секунды не сомневаюсь в этом человеке, – генерал кивнул в сторону Штейнглица. – И мог бы поручиться за него даже перед товарищем Сталиным. И на этом бы все проверки и сомнения закончились. Но вот какая закавыка: поверили бы мне, а не ему. Понимаешь?

– Да, – Корнеев ответил твердо. Он хоть и молод, в тридцать седьмом даже училища не закончил, но видел, как исчезали командиры и политработники, еще недавно считавшиеся образцовыми офицерами и преподавателями, но пользовавшиеся благосклонностью очередного опального командарма. Вдруг оказавшегося заговорщиком, предателем и врагом народа…

Видимо Абакумов что-то такое прочел во взгляде Корнеева, поскольку недовольно дернул щекой, но тем не менее кивнул.

– Вижу, действительно понимаешь. Отсюда и просьба. Возьми Макса с собой. Он заслужил это право. Дай человеку шанс реабилитироваться. Тем более, повод важный. Он действительно присутствовал на тех испытаниях. Знает местность и поможет проникнуть на остров.

– Остров?

– Условно, – подтвердил Штейнглиц. – Клочок суши среди болот. Не зная потайных троп, попасть на него будет затруднительно. На единственном перешейке, обозначенном на карте, как ты понимаешь, охрана объекта очень серьезная. Настоящие «волки», не «Фольксштурм».

– Что ж сразу не сказал?

– Мне надо было живым за линию фронта попасть, да и для первого допроса какую-то информацию оставить. Поэтому сообщил только самую важную часть, на всякий случай. Чтоб не унести тайну в могилу… Ну, если б ты все же не сдержал руку и решил убрать эсесовского офицера.

– А почему не открылся?

– Подполковник, – хмыкнул Штейнглиц. – Я пока Виктора не увидел, до тех пор не был уверен, что действительно нахожусь в тылу Красной Армии, а не прохожу очередную хитроумную проверку. Покойный адмирал и не такие подставы умел организовывать, когда проводил внутренние чистки. Однажды…

– Воспоминания оставьте на потом. Успеется… Ну, так что, Николай Андреевич… – Абакумов посмотрел на татуировку на пальцах левой руки Корнеева, – одна тысяча девятьсот семнадцатого года рождения, возьмешь?

– Согласен…

– Вот и договорились. Задачу тебе начальник разведотдела поставит. Но от себя уточню. Найдете и уничтожите эту штуковину – честь вам и хвала. А если притащите сюда, хоть часть – вот тебе подполковник мое слово: лично прослежу, чтобы и вторая «Золотая Звезда» нашла своего героя.

– Есть, притащить хоть часть.

– Володя! – Абакумов окликнул водителя. – Стой. Похоже, приехали.

«Ну, ты брат даешь! – мысленно выругался Корнеев. – Совсем голову потерял. Не заметить, что машина движется – надо не только ослепнуть и оглохнуть, но и все прочие ощущения реальности потерять…»

– Ну-ка, подполковник, глянь вперед. Сориентируйся. Узнаешь местность?

Корнеев посмотрел сквозь лобовое стекло и с пригорка, на котором остановился «Паккард», километрах в трех впереди увидел, тот самый городок, где располагался аналитический отдел РО штаба фронта.

– Так точно.

– Добро. Дальше – гуляй пешочком. Проветришься после писанины и еще раз все обдумаешь. О нашем разговоре забудь. Меня здесь не было. Больше чем положено твоему начальнику знать не надо. Немца в группу затребуй сам. И крепко настаивай, если будут возражать!

– Есть настаивать.

Авакумов хотел еще что-то сказать. Наверное, о том, что он в долгу не останется, что с ним лучше дружить, чем ссориться. Но все это было бы пустым сотрясанием воздуха. Генерал понял это, посмотрев в глаза Корнеева, и в последний момент промолчал. А только еще раз и очень крепко пожал новоиспеченному подполковнику руку.

– Успеха…

* * *

Идя через притихший городок, привычно замирающий с наступлением сумерек, Корнеев чувствовал себя так, словно просматривал второй раз один и то же фильм.

За те несколько суток, когда он первый раз прошагал единственной, незахламленной развалинами улицей, держа курс на храм неустановленного бога, здесь практически ничего не изменилось. У военных имелись дела важнее благоустройства и наведения порядка. Максимум, черкнули саперы мелом на стене «Разминировано» или «Мин нет», да километровый указатель фанерный на угол дома приколотили. А гражданское население, похоже, еще не приспособилось к этой, ворвавшейся на броне танков, новой мирной жизни. Непонятной и странной…

Вон тот переулок, в который он тогда сдуру сунулся, желая сократить путь… А тут, вдохнув гнилостный запах герани, стал думать о смиренном кладбище, в который буржуи превратили целые страны.

Корнеев повел носом и чертыхнулся. Сейчас, вечером, этот омерзительный, тошнотворный аромат «убийцы мух» по-прежнему перебивал все остальные запахи. Ну точно, не человеческое жилье, а какой-то маскарадный костюм, вытащенный из затхлой кладовки, насквозь пропитанный нафталином и пылью…

Николай громко прокашлялся, сплюнул, словно пытался избавиться от неприятного привкуса во рту, прибавил шаг и вскоре уже поднимался по знакомому крыльцу ничем непримечательного, кроме того что ухитрился уцелеть, двухэтажного дома.

Сегодня в холле дома дежурил другой офицер. В звании старшего лейтенанта, да и годами постарше прежнего. Но на этот раз, похоже, Корнеева не просто ждали. Увидев входящего в дверь майора, дежурный выскочил навстречу, словно Корнеев был как минимум генерал-майором. А когда Николай потянулся к нагрудному карману за удостоверением, старший лейтенант молодцевато козырнул и сам доложил:

– Товарищ майор, прошу за мной. Вас давно ждут.

– Меня? – переспросил Николай.

– Так точно… – правда, после такого вопроса, дежурный слегка засомневался. Потом еще раз окинул взглядом Николая, негромко бормоча при этом: – Майор, Герой, две нашивки, рост выше среднего, глаза карие, татуировка на руке «1917». Все сходится. Вы же Корнеев? Верно?

– В общих чертах.

– Тогда, идемте скорее. Михаил Иванович и генерал больше часа вас дожидаются. Товарищ полковник уже дважды справлялся…

– Ну, если дважды… – Николай одернул гимнастерку. Ребяческое желание, заставить дежурного посмотреть удостоверение, и наладиться удивлением, после того как старлей увидит там новое звание, мгновенно прошло. – Уважим Михаила Ивановича. Мне к нему или в генеральский кабинет?

– Я проведу…

Старший лейтенант развернулся кругом и, шагая через ступеньку, понесся вверх.

Ну, что ж. И здесь тоже все по-прежнему. Начальника РО штаба фронта уважают, а полковника Стеклова любят. И его просьба имеет силу больше иного, даже самого верхнего, приказа.

Корнеев шагнул в открытую дежурным дверь и бросил ладонь к обрезу пилотки.

– Товарищ генерал-майор…

– Вольно…

Начальник разведотдела поднялся на встречу. Из-за стола, правда, не выходил, что на корню пресекало любую фамильярность. Зато Михаилу Ивановичу, как и всегда, было чихать на всякую и всяческую субординацию. Вернее, он попросту, забывал о ней, привычно разделяя мир на коллег, любимых учеников и всех остальных.

– Коля, голубчик, ну где же вас носит? – Михаил Иванович схватил Корнеева за руку и с чувством потряс. – Мы с Иваном Григорьевичем…

Генерал-майор громко кашлянул, и профессору Стеклову в очередной раз пришлось вспомнить, что он сейчас не на родной кафедре.

– Да, да… Прошу прощения. Ты присаживайся, присаживайся.

Корнеев почти насильно оказался усажен на табурет, а Стеклов примостился напротив.

– Ну, рассказывай, рассказывай… Мы, конечно же, все прочитали в твоей докладной записке. Кстати, Коля, излагаете вы свои мысли и наблюдения очень толково, но разве можно делать столько грамматических ошибок? Помилуй бог, это даже неприлично…

– Михаил Иванович! – повысил голос генерал.

– Слушаю вас, Иван Григорьевич?

– Товарищ полковник! Может, разрешите и мне вставить пару слов?

– Да, да, конечно, товарищ генерал… Простите, – стушевался тот. – Опять я забылся.

– Ничего страшного. Просто помолчите пару минут, если вас не затруднит, конечно.

Начальник РО, несмотря на крестьянское происхождение и рабочую биографию, при желании умел изъясняться не хуже любого интеллигента.

Корнеев встал и повторно откозырял.

– Разрешите доложить по всей форме?

– Ладно, майор, уважим Михаила Ивановича и пропустим эту часть, – генерал махнул рукой, мол: присаживайся, чего уж там. – Тем более что мы действительно читали рапорт. Молодец, красиво сработано. Если б не скомкал финал, хоть в историю вноси. Для обучения будущих диверсантов. Как пример образцово-показательных действий в тылу врага…

– Разрешите вопрос?

– Спрашивай.

– Что не так с финалом?

– Вернулся ты, Николай, практически без группы, да еще и с фрицем… – дернул подбородком генерал, словно ему натирал шею воротник кителя. – Для Особого отдела лучше повода не надо. Вопросов сразу вагон и целая тележка… «А не была ли в ходе операции группа „Призрак“ схвачена немцами? После чего, под угрозой пыток и расстрела, командир группы чтобы сохранить жизнь себе и бойцам, пошел на сотрудничество с врагами. Может, весь этот, так называемый „спецгруз“, на самом деле пустышка, а настоящая цель Абвера – внедрить к нам своего агента?»

– Бред… – не удержался от комментария Стеклов.

– Как посмотреть, – генерал пожал плечами. – В логике им не откажешь. Хоть и параноидальной.

– Вы хотите сказать, что весь этот бред не шутка и там так действительно думают?.. – от возмущения, профессор не смог подобрать нужных слов и, неожиданно для всех, забористо выругался.

– Успокойтесь, Михаил Иванович! – улыбнулся генерал. – Да, мы знаем, что ничего подобного произойти не могло. Но на чем основана, к примеру, ваша уверенность? На личном знакомстве с Корнеевым. А у Особого отдела такого фактора нет. Вот они и решили подстраховаться. Тем более, перед наступлением…

– Да уж, мысли Достоевского этим товарищам глубоко чужды… – проворчал Стеклов.

– Товарищ полковник, прекратите, – генерал-майор опять дернул подбородком. – Разобрались же… Более того, теперь, когда операция на контроле у Ставки, нам будут предоставлены такие полномочия и средства усиления, о которых прежде и мечтать не приходилось. Кстати!.. Чтоб уж расставить все точки и для бодрости духа… Майор Корнеев!

Николай поспешно поднялся.

– За проявленный героизм, мужество и умелое руководство операцией, вы награждаетесь Орденом Отечественной войны первой степени.

– Служу трудовому народу.

– Поздравляю… – генерал-майор торжественно пожал руку Корнееву и вручил коробочку с орденом. – Это немного не та награда, на которую ты заслужил, но… Считай это подтверждением, что с тебя сняты все подозрения. А настоящая награда будет после выполнения следующего задания.

– Я так и понял, товарищ генерал… – Николай вынул свое новое удостоверение. – Тем более что пред тем, как отпустить, мне вручили вот это…

– Ну, правильно, – не понял тот. – Как же без документов?..

– Вы раскройте…

Генерал недоуменно взял в руки удостоверение офицера «Смерш», раскрыл, мазнул взглядом и удивленно поднял бровь.

– Подполковник?

– Так точно.

– Ну, что ж, поздравляю… – начальник РО расстегнул верхнюю пуговицу. – Это многое объясняет. И в частности, ваше назначение руководителем операции. Похоже, Николай Андреевич, все закончилось даже лучше, чем я предполагал.

Генерал-майор, помолчал несколько секунд, обдумывая что-то свое. Скорее всего, прикидывал: насколько вероятен тот факт, что Корнеев с самого начала работает на ведомство Авакумова и внедрен в органы ГРУ с определенной целью. С другой стороны: это обстоятельство ничего не меняло, а сейчас, оказалось даже полезно. Кто знает, чем бы закончилось подобное разбирательство для обычного фронтового разведчика? Во всяком случае, точно не присвоением очередного звания. Сам себе кивнул и бодрым тоном продолжил:

– Товарищи офицеры, прежде чем вы приступите к делам, предлагаю принять на грудь по глоточку… чаю. Обмывать звание сейчас не ко времени, но все-таки совершенно игнорировать традиции тоже нельзя. Звезды могут и отвернуться…