Текст книги "История Аба (В дали времен. Том VI)"

Автор книги: Стенли Ватерлоо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава XVII
ДРУЗЬЯ

Отправляясь в разных направлениях по домам, пировавшие инстинктивно держались группами. В те времена всякие общественные собрания оканчивались перед темнотой, а участники их, приходя на собрание и покидая его, держались вместе для взаимной защиты от пещерного медведя и других хищных зверей. Но на этот раз особенные предосторожности были излишни. Под охраной двух десятков отважных, хорошо вооруженных охотников, женщины могли путешествовать и в темноте, уверенные в безопасности от нападения хищников; конечно, за исключением тигра, если бы тот случился поблизости; но он обыкновенно встречался реже других животных. Он появлялся, как молния, а следом за ним шли смерть и печаль. Путь по лесным тропинкам, когда спустилась темнота, совершался с большой осторожностью. Мужчины зорко осматривались по сторонам, а женщины крепко держали детей в руках. Время от времени от общей компании отделялись отдельные семьи и углублялись в лес по тропинкам, ведшим к их пещерам; таким образом и Хильтоп со своей семьей оставил общество, в котором были и Аб и Ок, и долго еще блестели их удалявшиеся огоньки. Обе девушки, Быстрая Ножка и Лунный Лик, шли рядом и болтали, как сороки; нанизав красные ягоды на стебли травы, они украсили ими волосы и шею и были очень красивы. Быстрая Ножка, по своему обыкновению, капризно смеялась, когда ей что-либо нравилось, и ее веселое настроение всегда находило отклик в ее сильной подруге. Однако, были моменты, когда даже беспечная Быстрая Ножка становилась задумчивой и такой тихой, что возбуждала удивление своей спутницы. Стройная девушка была слегка увлечена той не имеющей названия силой, которая всегда так могуче влияет на жизнь человека. Задумчивый образ Аба не оставлял ее души. Конечно, она не понимала своего настроения, да и не пыталась его определить. Чувство страха не покидало ее, но она снова и снова твердила себе, что ничего не боится. Все время она могла видеть лицо Аба, выражавшее и страсть и желание; но, встречая ее взор, его взгляд менялся, и в нем появлялось такое выражение, которое действовало на нее успокоительно, хотя она не могла его ни понять, ни объяснить. Что-то ей мешало говорить о нем, но Лунный Лик не чувствовала над собой никакого влияния, которое заставило бы ее замолчать.

– Они очень похожи, – сказала она.

Быстрая Ножка согласилась, понимая, что это говорилось о друзьях.

– Но Аб выше и сильнее, – продолжала Лунный Лик, и Быстрая Ножка опять согласилась, хотя и несколько равнодушно, потому что из двоих заметила только одного. Но теперь она сделалась смелее в своих размышлениях. «Что, если он вздумает увести меня в свою пещеру?» И, чтобы избавиться от этой мысли и от всех окружавших, она бросилась вперед.

Далеко опередив всех, она, смеясь, стояла у входа в пещеру, когда приблизилась вся семья и Лунный Лик, оставшаяся в гостях у подруги.

И Аб, сильный и обыкновенно беззаботный, был теперь сам не свой, когда вместе с остальной компанией направлялся домой. Его настроение изменилось; он покинул Ока и примкнул к хвосту маленького отряда, направлявшегося через лес. Через короткое время все уже видели его мрачное настроение и, зная его тяжелую руку и вспыльчивый характер, предоставили ему шагать в одиночестве, с сердитым видом. Он чувствовал тяжесть в груди; там горело огненное пятно. В нем поднималось странное раздражение против Ока, осмелившегося смотреть так горячо на Быструю Ножку. «Он осмелился, когда он должен был знать, что Аб также смотрел на нее!» В его сердце бушевала ярость, но мысль о девушке пробуждала в нем печаль и замешательство. «Как мне завладеть ею?» – бормотал он про себя, медленно шагая вперед.

В то же время, среди остальной компании царили шум и веселье. Возбужденные многолюдством, свободные от страха нападения хищников, вполне удовлетворенные едой и, отдаваясь всеобщей болтовне, все были в самом лучшем расположении духа. Особенно веселилась молодежь и вела себя необыкновенно свободно и непринужденно. Однако, их игры были довольно суровы и опасны. Они дрались, боролись, схватывались врукопашную и бросали друг в друга каменные топоры, правда, предостерегая криками, но бросали с такой дикой и бессознательной силой, что подобный удар, попади в цель, непременно повлек бы за собой смерть. Аб, весь занятый своими мыслями, далеко унесшими его от этих суровых игр, сделался нервно нетерпелив.

Желая, подобно девушке, спастись от мучительного настроения, он бросился вперед, смешался с отважной, разгулявшейся молодежью и скоро был достойным вожаком в их до сумасшествия опасном спорте, сделался центром всего движения. Достаточно было одному бросить в дерево свой топор или кремневое копье, как все, один за другим, бросались подражать ему, пока не покрывался торчавшими топорами весь ствол; тогда давали сигнал, и все бросались вперед, чтобы вытащить свое оружие раньше других. Это был веселый, но и опасный спорт, во время которого легко могло случиться несчастье. Последовал целый ряд таких же диких игр, и старики усмехались, слыша могучие удары, и старались идти быстрее, чтобы ближе держаться к толпе молодежи.

Аб показал свою ловкость во всех играх. То он бежал победителем впереди всех, чтобы вытащить свое копье, то возвращался обратно рядом с тропинкой, чтобы смешаться с главной массой путешественников, стараясь держаться в самом центре и впереди других во всех играх. Вот снова бросали в цель, снова слышался сигнал, и, выскочив вперед, Аб снова пытал свое счастье с копьем в поднятой руке. Посреди тропинки стоял громадный дуб, и в него уже было брошено два или три копья в цель, намеченную первым копьем, – белый нарост, выступавший на дереве. Аб выскочил вперед и бросил свое копье. Он видел белые щепки, отлетевшие от нароста, видел содрогание древка копья, когда наконечник глубоко ушел в дерево, и вдруг почувствовал удар и боль в одной ноге. Он упал рядом с тропинкой, за кусты, и мимо него пронеслась вся банда, – и старики и молодежь. Аб был ранен и не мог идти; он закричал изо всей силы, но никто его не слышал среди шума в этой беззаботной толпе. Он силился подняться на ноги, но одна из них отказывалась ему служить; упал обратно и лежал ничком как раз около лесной дорожки, почти безоружный и представлявший удобную добычу диким зверям. Брошенное с дикой яростью сзади него копье ударилось о гладкий ствол дерева и отскочило в сторону, причем острие наконечника ударило молодого человека как раз в середину ноги, несколько проникло в кость и возбудило страшную боль. Истинная опасность заключалась в беспомощности раненого. Он был один и представлял удобную добычу для лесных хищников, обладавших невероятно тонким чутьем. Человек силился подняться, но снова печально ложился. Вдалеке он слышал становившиеся все слабее и слабее взрывы смеха веселившейся толпы.

Сильный молодой человек, покинутый таким образом на почти верную смерть, однако, не потерял еще надежды: – при нем были добрый каменный топор и длинный острый кремневый нож. Он мрачно думал про себя, что недешево отдаст свою жизнь. Положив листьев на рану, Аб лег обратно на траву и стал ждать.

Никто лучше его не знал, как наполнен лес хищниками, любителями человеческого мяса. Он решительно терялся, что делать, когда вскоре его острый и опытный слух схватил звуки приближавшихся издалека шагов. «Волки», – сказал он себе сперва. «Гиены», подумал он потом, потому что шаги были тяжелы. Аб был в нерешительности. Шаги отличались правильностью и слышались не в лесу, а на самой дорожке. Охваченный ужасом, он старался уползти вглубь, в темноту, когда заметил, что шаги сперва стихли, а потом возобновились, но были нерешительны, как на поисках. Вдруг раздался сильный голос, звавший его по имени, – то был Ок. От волнения Аб не мог издать ни звука, но через мгновение радостно откликнулся.

Находясь в передней группе, Ок видел падение друга, но, не слыша никакого крика, думал, что это было несерьезно, и шел вперед вместе с остальной компанией. Однако, заметив его отсутствие, обеспокоенный, он стал расспрашивать о нем и наконец, предупредив некоторых спутников, чтобы они позамешкались и подождали его, бегом бросился назад к тому месту, где в последний раз видел Аба. Теперь можно было наложить на незначительную сравнительно рану слой влажных листьев. Потом, опираясь на своего друга, хромая с жалобным стоном, Аб приподнялся, и оба, с оружием в руках, пустились догонять ожидавших их с ворчанием товарищей. Теперь Аба поддерживали с обеих сторон, и остальной путь был совершен сравнительно легко. Ок сопровождал раненого до самой пещеры и провел вместе с ним ночь.

Лежа у себя в постели рядом с Оком, Аб, к своему удивлению, нашел, что его покинула не только физическая боль, но и другая, более сильная. Тяжесть спала с его души, и он уже не чувствовал больше злобы против Ока. Его мысль работала, и хотя бессознательно, но приходила к правильным заключениям. Он почти желал убить Ока, потому что оба видели стройную прекрасную девушку и желали ею обладать. Потом он подвергся опасности, и тот же Ок, его друг, смерти которого он желал, вернулся назад и спас ему жизнь. Чувство, называемое теперь благодарностью и отличное от того, что называется честью, зародилось в душе молодого человека. Усталый, бессонный, он думал о многом, и его мысли были особенно ясны, быть может, благодаря легкой, возбуждающей лихорадке от раны. Он вспоминал о том, как они вместе составляли смелые планы и вместе рисковали; вспоминал об их детских забавах, успехах и неудачах; вспоминал о том, как часто ему за последнее время помогал Ок и как один раз он спас Оку жизнь, вытащив его из сыпучего песка, – и вот теперь Ок заплатил свой долг, спасши его от верной гибели среди диких животных. Аб знал многих из пещерных жителей и был уверен, что никто из всей беззаботной, веселой компании, за исключением Ока, не вспомнил бы о нем. Не зная почему, но он был рад, что уже раньше заплатил за эту услугу, и что перевес в этом отношении был все же на его стороне. Ему также доставляло удовольствие сознание, что он обладал секретом нового оружия. Он должен поделиться им с Оком! Поздно ночью, когда огонь уже погасал в пещере и когда удобнее было говорить шепотом, Аб поведал историю нового оружия; как он его открыл, как его употреблять, и какие выгоды оно представляло для охотников и воинов. Больше того, он достал свой лучший лук и лучшие стрелы, подарил их Оку и обещал наутро идти с ним упражняться. Удивленный и обрадованный товарищ не знал, что сказать на это открытие. Несмотря на охватившее его нетерпение, он вытянулся на листьях и уснул; через несколько времени уснул и Аб, бывший в легкой лихорадке.

Настало утро, и пещерные жители были на ногах. После короткого, но плотного завтрака Аб, Ок и старый Мок, с которым Аб долго говорил в стороне, вышли из пещеры и углубились в лес.

Здесь Ок узнал чудесные свойства нового оружия, – его смертоносность и гибельное действие на большом расстоянии, причем стреляющий был в безопасности от нападения хищного зверя. Это было великое утро для всех троих, не исключая даже сурового и критически смотревшего старого Мока, когда они достигли леса, и секрет двоих был открыт третьему лицу. Что касается Ока, то он был охвачен огнем возбуждения, сразу оценив несравненную выгоду нового средства борьбы с дикими зверями; он горел желанием немедленно пустить его в ход. Перед полуднем он отправился домой, унося с собой и лук, и лучшие стрелы. Глядя ему вслед, когда он исчезал в лесу, Аб молча думал про себя: «Пусть и он владеет новым оружием: он может теперь делать и лук и стрелы, – но Быстрая Ножка будет принадлежать мне».

Аб и Мок отправились обратно в пещеру, причем Аб держал наготове лук и одну стрелу. Вдруг в лесу, совсем близко от них, послышались звуки шагов по листьям. Мгновенно лук был натянут, а старый Мок, с изуродованными ногами, но здоровыми руками, поднял свое копье. Оба не думали в этот день охотиться на животных, но всегда были готовы к самозащите. Теперь они были приведены в замешательство этими схваченными их острым слухом звуками. «Шаги, шаги», – указывали они в глубину леса, где слышалось шуршание какого-то угрожавшего преследователя.

Нервы охотников были напряжены. Старый Мок, сильный и бессознательно-фаталистичный, был сдержаннее юноши, приготовившегося встретить опасность с оружием наготове. Наконец была достигнута открытая поляна, через которую лежала хорошо проторенная тропинка. Теперь должна была выясниться опасность. Охотники выскочили на поляну, а моментом позже к ним бросились, играя, визжа и махая хвостами, волчата, так долго жившие около пещеры, оторванные от своего племени и теперь предпочитавшие близость к человеку. Охотники разразились смехом и опустили поднятое оружие.

Глава XVIII
ЛЮБОВЬ И СМЕРТЬ

Настроение Аба резко изменилось; охота за дикими животными перестала привлекать его мысли, занятые теперь чем-то другим; сперва бессознательно, но уже вскоре намеренно, он избирал для своих охотничьих экспедиций северо-восточное направление. Он должен был снова увидеть Быструю Ножку! С той поры он охотился в горах, и никогда еще его глаза не были так остры при выслеживании добычи и так бдительны при приближении опасного животного, как теперь при виде всего, что ему напоминало стройную фигуру пещерной девушки. Вся местность около жилища Хильтопа была очищена от дичи и опасных животных; недаром же он был одним из храбрейших и мудрейших охотников и давно поселился в этой местности, что хорошо было известно диким животным. Сравнительная безопасность позволяла Быстрой Ножке удаляться от своего дома гораздо дальше, чем то было возможно для других девушек той эпохи. Это, конечно, было известно и Абу, потому что слава об опытности и отважности Хильтопа была распространена на далекое расстояние между пещерными жителями. И вот Аб, внутренне несколько стыдившийся, охотился в этой бедной дичью местности и высматривал девушку, которая могла появиться где-нибудь на лесной тропинке, уверенная в том, что ей не грозит опасность от внезапного нападения проголодавшегося хищника, «пожирателя людей».

Однако, не все свое время влюбленный дикарь тратил лишь на возможно частое посещение мест отдыха и прогулок так горячо желаемой им девушки. Вместе с любовью к нему пришли те мысли и чувства, которые с тех пор посещали миллионы людей, охваченных пылкой любовью. Как он будет жить с Быстрой Ножкой, если ему удастся завладеть ей? Хотя он был уже взрослый мужчина, воин и охотник, но еще до сих пор почти каждую ночь он спал в углу отцовской пещеры на кровати из сухих листьев. С приобретением жены он должен был позаботиться и об отыскании собственной пещеры. Сравнительно с первыми побуждениями, влекшими его к девушке, то был новый ряд мыслей, – и, по мнению людей нашего времени, мыслей более благородного характера. У него явилась мысль о собственности, – явилось желание иметь пещеру, достойную быть жилищем этого нежного и гордого создания, жилищем Быстрой Ножки, дочери Хильтопа, обитателя лесистых холмов.

Далеко вверх по течению реки, далеко за жилищем отца Ока, за сверкавшими на солнце болотами и за покрытым пурпурными листьями кустарником, украшавшим подножия холмов, тянулся на берегу реки далеко выступавший мыс, живописный, заросший густым прекрасным лесом. Этот большой участок земли был приподнят силами природы во время какого-либо страшного переворота; на его почве выросли гигантские леса и в то же время образовались обширные пещеры, послужившие жилищем для существа, назвавшего себя потом человеком. В лесу появлялись травоядные животные, питавшиеся плодами деревьев, орехами, фруктами и пасшиеся на роскошных лугах; за ними же последовали и все хищники, питавшиеся мясом травоядных животных, а также и людей, если они попадались. Этот уголок земли, изобиловавший и дичью, и орехами, и фруктами, был в то же время и наиболее опасным для человеческого поселения. В пределах его были глубокие сухие пещеры, но ни одной из них до той поры человек не осмеливался сделать своим жилищем. К этому-то мысу молодой дикарь с любовью обращал свои взоры. Неужели и он, подобно другим, побоится поселиться в этой возвышенной и уединенной местности? Пищи там было в изобилии, а если придется много бороться, – тем лучше! Разве он не был сильным и ловким воином? Разве он не владел лучшими копьями и топорами? И, наконец, разве он не владел новым оружием, благодаря которому далеко превосходил всех животных? Здесь, и именно здесь, должно быть жилище человека, способного выделиться среди всех пещерных жителей, подняться над толпой. И дичи, и растительной пищи всякого рода здесь было в изобилии. Конечно, жить в таком месте мог бы только мужественный человек, да и женщина не должна была ему уступать в храбрости; но разве он и та девушка, которую он решил привести с собой, разве они не способны были встретить всевозможные случайности? Он пришел к окончательному решению.

Аб нашел пещеру, чистую, сухую и со входом, глядевшим на открытую, безлесную поляну, и влюбленный, стремившийся улучшить условия жизни той женщины, которая, как он решил, разделит его жизнь, старательно устраивал внутренность своего будущего жилища. Он питал мечты, свойственные влюбленным всех времен, и тех, когда плезиозавр плавал в теплом море, зыбкой колыбели рождения и первого воспитания детенышей их странного племени, – и теперь, когда человек расточает свои богатства на украшения комнаты, назначенной им для отдохновения любимой женщины. Аб трудился в течение многих дней. С помощью своего каменного топора он обтесал острые неровности на стенах пещеры и сделал пол ее чистым, гладким и почти горизонтальным, выстлав его получившимся от обтески стен и нанесенным им мелким камнем. Сложив каменный очаг, он высек в громадном камне, по счастливой случайности лежавшем около пещеры, впадину, служившую для хранения питьевой воды и для варки мяса; заложил траншею, ведущую в пещеру, оставив отверстие лишь немногим больше размеров своего тела; наносил в пещеру толстый слой сухих листьев, в одном углу устроил обширное ложе и покрыл его принадлежавшими ему мягкими мехами. Потом с помощью большого сука, служившего рычагом, он прикатил большой камень ко входу пещеры и оставил ее совсем готовой служить жилищем. Отсутствовала только женщина, для которой оно было предназначено.

Однажды Аб, нетерпеливый, но настойчивый в своих поисках, убил глухаря, громадную птицу, потомки которой живут теперь в северных лесах; развел огонь, изжарил дичь и плотно поел; осторожный по инстинкту, он влез на толстую, низко стлавшуюся ветвь громадного дерева и там устроился спать сном сытого, удовлетворенного человека. Он лежал на толстой ветви, служившей ему ложем, защищаемый от падения с каждой стороны зелеными, тянущимися вверх ветками, спал час или два и, когда проснулся, чувствовал себя хорошо после еды и отдыха, несмотря на овладевшие им леность и вялость. Было еще не поздно, и солнце еще ярко светило над ним и над всеми живыми созданиями, полными ликования. Природа чувствовала новый прилив бодрости после полуденного отдыха; все было полно оживления, напоминавшего раннее утро. Снова поднялся полный таинственности шум леса. Когда юноша проснулся, он чувствовал в каждом своем члене могучий, возбуждающий призыв к жизни. Все казалось заманчиво-прекрасным. Его слух ловил звуки птичьих голосов, уже начавших вечерняя песни, хотя было еще рано и ничто не говорило о близости вечера; аромат тысяч растений и цветов, сильный и упоительный, достигал до его обоняния, когда он, вытянувшись без движения, лежал на своей висевшей в воздухе постели. Окружавшая жизнь невольно привлекала взоры Аба. Лес был в полном расцвете летнего великолепия, и его пернатое и четвероногое население было полно счастья. Ощущение бытия наполняло и растения, и деревья, и всех птиц и животных. Нежное смешение звуков, говоривших об окружавшей жизни, действовало почти усыпляюще. Вдоль ложбин покачивался слегка папоротник, когда до него добегал слабый ветерок. То был странный папоротник, не такой нежный, заостренный и причудливый, как растущий в наши дни; он был гораздо сочнее, изрезаннее и с почти округленными верхушками. Но Аб не замечал подробностей, хотя и был полон впечатлений от общей картины окружающего. Смолистый аромат сосны действовал особенно бодряще на этого здорового, полупроснувшегося человека, хотя он лежал спиной на грубом деревянном ложе и уже снова дремал; но все же жизнь природы овладела его вниманием и не давала снова впасть в глубокий бессознательный сон. Чувство наслаждения глубоким покоем особенно изощряло его наблюдательность. Аб приподнялся, сел и осмотрелся кругом. Вдруг его глаза загорелись, все нервы и мускулы напряглись, и кровь горячей струей хлынула в жилах. Он увидел то, для чего пришел в эту местность, – девушку, так глубоко затронувшую его суровое, беззаботное сердце. Быстрая Ножка была недалеко от него!

Погруженная в задумчивость, она сидела на берегу реки, почти у самой воды, на стволе павшего дерева… Берег был усеян множеством голышей, и молодая девушка, мысли которой были далеко, углубилась в занятие, которое ее, по-видимому, интересовало, тогда как на самом деле она думала о чем-то другом. Нежная, стройная, прекраснее всех своих современниц, она сидела там в одиночестве и забавлялась. Пальчики на ее ножках поражали своей красотой: гибкие, сильные и длинные, они в то же время отличались ровностью и симметричностью; теперь она ими лениво перебирала. На конце береговой отмели возвышался наполовину погруженный в песок большой гранитный камень. Поднимая один за другим мелкие камешки чудными пальчиками ножки, Быстрая Ножка была занята тем, что бросала их в верхний конец камня, двигая при этом только нижней частью, ниже колен, своей смуглой ножки. Это ей прекрасно удавалось, и она часто попадала в цель. Аб с разгоряченной головой, бешено влюбленный, смотрел на нее с восхищением. Как совершенны были ее формы, как прекрасно было ее личико; и, вне себя, он испустил громкий крик, с быстротой и ловкостью змеи спустился с дерева на землю и прыжками бросился к девушке. Он должен ей овладеть!

Этот крик заставил девушку вскочить на ноги и, когда Аб спустился на землю, она его узнала с одного взгляда. В то же мгновение она догадалась, что их волнуют одни и те же чувства и что он попал в эту местность не случайно. Она чувствовала так же, как и он, поскольку чувства женщины могут походить на чувства мужчины, – но девушка – всегда девушка, – и образ мрачной силы и даже как бы ужаса пронесся над ней. Она на мгновение замерла, потом повернулась и бросилась бежать вверх, к лесу.

Возбужденный движениями девушки юноша, соскочив с дерева, не терял ни мгновения в нерешительности или промедлении. Кровь билась в нем, и великий природный инстинкт обладания, сильнейший двигатель в его жизни, руководил им теперь. Он горел неистовой любовью и быстро бежал вперед, хотя и не так быстро, как грациозное создание впереди него.

Даже для тех скептиков, что населяют теперь большие города и устраивают всевозможные состязания, было бы интересно взглянуть на этот бег в лесу. Как лань, едва прикасающаяся к земле, бежала Быстрая Ножка; как волк или гончая собака, следовал за ней менее проворный вначале, но более выносливый мужчина. И, однако, в бежавшей девушке таилось желание, чтобы именно этот мужчина, а не кто-либо другой, взял ее; только девичий инстинкт, боязнь грубой силы, заставлял ее теперь спасаться.

Аб, настойчивый и терпеливый, не отставал в этой погоне, направлявшейся к холму и жилищу отца девушки. Предстояло пробежать целые мили, и на этом были построены все надежды мужчины. Они были на тропинке, ведущей прямо к жилищу Хильтопа, хотя были и боковые, более выгодные; но, чтобы избежать своего преследователя, она не могла избрать ни одной из них: там то и дело попадались перекрестки; покинув прямую дорогу, она замедлила бы свой бег. Достигнуть возможно скорее прямой дорогой высокого лесистого холма, где была отцовская пещера, составляло единственную надежду девушки, бежавшей наполовину против своего желания.

Твердо уверенный в победе, наклонившись вперед, глубоко дыша, неутомимый Аб несся вперед, как вдруг заметил, что девушка сделала внезапный прыжок и помчалась вперед с неожиданной быстротой, отклонившись в то же время от правой стороны тропинки.

Виновником этого движения был не Аб; то приближалась к ней новая опасность. С левой стороны почти под прямым углом от главной тропинки отходила боковая; к этому месту приближалась Быстрая Ножка и, как предполагал Аб, должна была миновать его; но та, добежав до него, с очевидным ужасом устремилась влево, и вот, ломая ветви, из леса с правой стороны показалась человеческая фигура, бросившаяся за девушкой в дикую погоню. Новый преследователь был – Ок.

Нельзя лучше представить себе дикую ярость, поднявшуюся в сердце Аба, когда он увидел случившееся, как вообразив залегшего в джунглях тигра. Он видел другого, – то был его друг, – преследовавшего и намеревавшегося взять то существо, обладать которым он так желал и которое ему было всего дороже на свете, дороже обильной пищи, дороже шкур животных, дававших ему тепло, дороже мамонтовых бивней, служивших для вырезания, дороже шкуры пещерного тигра, славного трофея воина, наконец, дороже чего бы то ни было на свете.

Он бросился с тропинки в сторону; он знал другую дорожку, кроме той, по которой бежали Быстрая Ножка и Ок; он знал, что пересечет им путь, потому что расстояние было много короче, хотя бежать было труднее, – но Аб умел бегать! В лесу он и бегал и прыгал почти так же легко и быстро, как и дикие животные. То было страшное напряжение сил, и уже, когда тени заметно сгустились, он выскочил на дорожку, где, как он знал, должен был встретить спасавшуюся Быструю Ножку и преследовавшего Ока. Аб рассчитывал их опередить, – но он был не единственным обладателем быстрых ног. Они пробегали мимо как раз перед тем, как он выскочил на тропинку. Увидев их близко одного от другого, в нескольких шагах впереди себя, он с ревом ярости бросился и сам снова в быструю и ужасную погоню.

Теперь вся выгода была на стороне Аба, который следовал незамеченным за бежавшими впереди него. Он знал, что Ок, подобно ему, решил овладеть Быстрой Ножкой и теперь с этой целью преследовал ее. Конечно, простой случай натолкнул Ока на бежавшую девушку, но рано или поздно ужасного столкновения было не миновать. Аб видел, что выносливость девушки, показавшей способность к такому удивительному бегу, была меньше, чем у ее уже нагонявшего преследователя. Скоро она будет побеждена. Теперь перед ней возвышался холм, не более мили по линии подъема, где была пещера ее отца и где ждало ее спасение. Аб видел, что у нее не хватит сил с необходимой быстротой взбежать наверх и тем спастись. И вот он видит: девушка оборачивает испуганное лицо к ближайшему преследователю и в то же мгновение замечает его, Аба. Ее бег как бы замедлился, и он почувствовал, что в нем девушка видит до некоторой степени защитника; теперь же она снова повернулась и из всех сил бросилась вперед, к подъему. Но Ок уже догонял ее и вдруг внезапным скачком настиг ее, обхватил руками, и женщина дико вскрикнула. Мгновение спустя к ним бросился с криком Аб. Инстинктивно Ок оставил девушку, – в этом крике ему послышались угроза и очень близкая опасность. Почувствовав себя свободной, Быстрая Ножка на несколько мгновений остановилась без движения с широко открытыми глазами, разглядывая происходившую перед ней сцену, потом бросилась в сторону и, уже не оглядываясь, побежала далее.

Мужчины стояли, смотря один на другого. Ок, несколько нагнувшись в своей выгодной позиции, на гребне небольшого обрыва, пересекавшего скат горы. Так, выжидая, стояли соперники, один вверху, другой внизу, еще недавно самые близкие друзья с детства, насколько то позволяют свойства нашего тела и души, – а теперь настолько чуждые, насколько могут быть чужды между собой человеческие существа. Готовые к прыжку, в позе, принятой ими бессознательно, они представляли прекрасную картину. Солнечные лучи коснулись голубого топора Ока, и тот казался серого цвета. Поднятый топор Аба из светлоокрашенного камня был в тени и, вместо желтого, выглядел темно-коричневым. Эта немая сцена тянулась лишь одну секунду. Ок прыгнул вниз, Аб отскочил в сторону, – и вот они уже стояли на маленькой ровной поляне, и открылась страшная, свирепая битва. Никто не видел, как протекала эта борьба; даже росомаха с горевшими, острыми глазами, вползшая на низко стлавшуюся громадную ветвь близ стоявшего дерева, не могла уследить за быстрыми взмахами каменных топоров. Борьба длилась недолго. Звуки сталкивавшихся топоров оборвались, послышался более глухой звук удара камня о кость. Ок, несколько выше своего противника, когда они так стояли в борьбе, внезапно склонился вперед; его руки повисли и выронили голубой топор. Он грузно, неуклюже упал вперед, захватил горстями сухие листья и уже лежал неподвижно. Безоружный, в недоумении стоял Аб перед совершившимся; он упустил свой топор, глубоко погрузившийся в череп врага, и рассматривал с любопытством и удивлением свою жертву. Рассудок оставил его. Шагнув вперед, он вытащил топор, поднял его в уровень со своими глазами и выступил на яркий солнечный свет: топор был окровавлен. В то же время девушка бежала к своему жилищу, а тени уходившего дня делались все глубже и глубже.