Текст книги "Метка клана (СИ)"
Автор книги: Стелла Луст
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
1
Мира немного постояла, потом аккуратно положила букет на покрытый декоративным мхом холмик. Присела на лавочку и достала бутылку из-под “колы”, куда налила домашнего вина.
– За тебя, Ромка. Надеюсь, ты меня там вспоминаешь. – Она подняла бутылку в салюте, отпила глоток и улыбнулась. – И надеюсь тебе там, наконец-то, секса хватает.
Улыбающееся лицо супруга смотрело на неё с фотографии на аккуратном памятнике из красного гранита. Ровный блеск камня, полукруглый – как в иностранных фильмах – верхний срез. Памятник такой же ладный и компактный, каким был Ромка.
“Любящему и ласковому мужу”. Мира настояла на этой надписи, выбитой под аккуратной “звездой Давида”, вместо набивших оскомину “Помним, любим, скорбим”, которую хотела заказать свекровь.
Они конкретно поругались на поминках.
Роза Абрамовна всегда любила выпить, а внезапная смерть её единственного любимца и вовсе сорвала тетке и сердце, и крышу. Накидавшись “Посольской”, она рыдала в три ручья и громогласно сообщала присутствующим, что эта “ненасытная рыжая шалава” свела её сыночка в могилу. А все только потому, что однажды неожиданно ввалилась к ним в квартиру и застала голую Миру, с громкими воплями прыгающую на привязанном к стулу голом Ромке.
Мира на поминках терпела, сколько могла, но потом все же разревелась и уехала. Дома рухнула на холодную супружескую кровать и поднялась только через день, опухнув от слез.
Ненасытная шалава… Мира усмехнулась, вспоминая.
Эх, знала бы Роза Абрамовна, каким на самом деле был её тихий и послушный сын. Этот невысокий худощавый еврейчик покорил её сначала своим остроумием, затем блестящим умом, а затем…
Он хотел её всегда и везде.
Мира, выросшая в семье с весьма строгими нравами, была скромной и застенчивой донельзя. Но Ромка был терпеливым и опытным. День за днём, шаг за шагом, свидание за свиданием он подбирался к ней все ближе и ближе, разжигал в ней внутренний огонь, пока, доведённая до полубессознательного безумия, она, девственница, не отдалась ему прямо на лавочке в парке, сгорая от страха быть увиденной, стыда и желания. Запрыгнула на колени, рванула пуговицы ширинки, освобождая уже возбужденный член, сдвинула в сторону мокрые насквозь трусики и насадилась на торчащую головку всей небольшой массой своего стройного тела.
Помнится, он тогда немного испугался.
Ведь Мире едва исполнилось восемнадцать, а Ромка, хоть и открыто флиртовал с ней, не ожидал от скромницы такой прыти. Но он уже тогда любил её, а она полюбила его почти сразу. После того, самого первого сближения, он сразу выразил желание прожить с Мирой всю свою жизнь. Девушка, не раздумывая, ответила согласием. И все то время, пока они нетерпеливо дожидались бракосочетания, Ромка просто не давал ей прохода.
Они трахались и на квартирах у друзей, и в гостиницах, и в саунах, и в походах. А все время между этими безумствами его руки были на ней или в ней. Он постоянно держал её за руку, лез пальцами в её прелести в автобусах и на эскалаторах, в кинотеатрах и просто театрах. Где бы они ни были, из-за его рук она всегда была в возбужденном состоянии, всегда текла так, что вынуждена была носить с собой не только прокладки и чистое белье, но и запасную юбку или джинсы, отчего приходилось все время таскать рюкзачок.
Поженились они через три месяца после встречи. Столь скоропостижный брак не вызвал радости ни у отца и матери Миры, ни у родных Романа. Чистокровные евреи, они невзлюбили дочь гоев и саму её семью с самого знакомства пары. Родители Миры, а точнее Мирославы, были людьми работящими, но трудились на низкооплачиваемых должностях. Узнав, что дочь собралась замуж за еврея, да ещё и весьма обеспеченного, отец встал на дыбы. Мира выросла неприхотливой, нетребовательной, и очень долгое время не принимала подарки от Романа, так как после первого же золотого браслета отец раскричался, что Голенищевых не купишь.
Только когда Мира ушла из дома к Ромке в его квартиру, родители обеих сторон сменили гнев на натянутый нейтралитет.
Постепенно всё затихло. Свадьбу сыграли пышную, но неестественно веселую. Члены обеспеченных еврейских семей – гости со стороны жениха – косо посматривали на усталые и осунувшиеся от работы лица родственников со стороны невесты. Те отвечали неприязненными и полными зависти взглядами.
Как ни метались молодые меж двух миров, пытаясь хоть как-то объединить гостей, как ни изгалялся приглашённый крутой тамада с заводными конкурсами, свадьба прошла в двух противостоящих лагерях. Мира расстроилась до слез, так что утешавший её молодой муж так старался, что в первую брачную ночь они сломали в гостиничном номере кровать.
Ромка не обладал внушительными мужскими габаритами, но компенсировал это пылом и неутомимостью. Он любил трахать её мощными ударами, громко шлепая Миру мошонкой по промежности. Ей это дико нравилось, так что периодически в сексуальном угаре она вцеплялась мужу в плечи и хрипела:” Яйца хочу!”. Вне супружеских объятий все остальное время она оставалась восемнадцатилетней скромницей, тихой и застенчивой.
Только её любимый «еврейчик» умел разбудить в ней настоящую секс-фурию, но и то на время. Как только Мира получала первый оргазм, фурия мгновенно пропадала, а её место занимала “стесняшка”, натягивающая одеяло до подбородка. Никогда она не могла представить себя с другим мужчиной.
И вот теперь не знала, сможет ли когда-нибудь вновь пережить нечто подобное.
Ромка ушёл через пару месяцев после того, как они похоронили Мириных родителей. Обоих сразу. Две жизни, а тому бухому ублюдку, что сидел за рулем фуры, дали только семь лет. Семь лет отсидки на народные деньги за две погубленных жизни. А за смерть Ромки и предъявить некому.
Он просто шёл к ней с подносом, на котором стоял нехитрый завтрак, желая порадовать любимую женщину. Мира проснулась от звона бьющейся посуды.
Выскочила из спальни, но Ромка уже лежал навзничь, спокойно и с вечной своей улыбочкой глядя в натяжной потолок.
Кровоизлияние, скажут потом врачи. Мгновенная и безболезненная смерть.
А тогда Мира села рядом с ним, выглядевшим живее всех живых, положила ладонь на его грудь, и, даже убедившись, что сердце не издаёт ни звука, все трясла и трясла его руку, прося подняться или хотя бы посмотреть на неё, пока свет за окном не померк. Тогда Мира вызвала «скорую», легла, обняв его стройное худощавое тело, да так и лежала, пока в дверь не затрезвонили врачи. Очнувшись, как от забытья, она встала и увидела, что Ромка прикрыл глаза.
– Спи, – ласково сказала ему Мира, опуская веки до конца.
И пошла открывать.
Два года она не позволяла себе смотреть на мужчин.
Ушла в работу с головой, засиживаясь на ней с утра до ночи. Беря дела на аутсорс и практически не выходя с работы и из дома. Мира чувствовала, что словно выгорела изнутри за эти два года. И это в её двадцать три года.
Так что сегодня она твёрдо дала себе обещание вернуться к полноценной жизни, друзьям, которых она растеряла после их безуспешных попыток утешить подругу в начале её двухлетнего затворничества. И, возможно, открыться новым чувствам.
– Думаю, ты меня поймёшь и простишь, – мягко сказала Мира Ромкиной фотографии. – Уверена, ты не хотел бы, чтобы я оставалась одна с самой молодости. Но знай, я всегда буду помнить тебя и любить.
Произнеся это, девушка почувствовала вдруг необыкновенное облегчение и покой. Как будто Ромка отпустил и благословил её на полноценную жизнь.
Улыбнувшись, она одним длинным глотком допила вино и убрала пустую бутылку в рюкзачок.
Услышала за спиной ворчание и обернулась. Две кладбищенские дворняги обнаружились у ограды, выжидающе уставившись на неё.
– Чего вам? – спросила их Мира. – Голодные?
Собаки стояли, метя землю хвостами. Их черные носы шевелились, принюхиваясь.
– Голодные, – констатировала Мира, доставая из рюкзака контейнер с бутербродами, который обычно носила с собой. – Ну, ладно.
Бросив им по кусочку ветчины, мгновенно исчезнувшие в жадных челюстях, она подумала, и бросила песикам и хлеб, пропахший мясным запахом. Дворняги не возражали, смолотив его за считанные секунды.
Собаки были бежевой масти с рыжими подпалинами в цвет её волос.
– Да вы мне прям как родня, – усмехнулась Мира. – О! А я, кстати, знаю заветное слово. Она присела и со значением произнесла： – Мы с вами одной крови, вы и я.
Собаки наклонили головы, с выжиданием глядя на неё.
– Эх, вы, – сказала девушка, – даже не знаете, кого потеряли. Я – собачья княгиня. Так что вы только что упустили свой шанс породниться с благородным семейством.
От которого осталась я одна, подумала она.
Настроение, и без того бывшее не особо радужным, сразу пропало. Мира быстро собралась и, сопровождаемая ждущими подачки собаками, пошла к выходу с кладбища. У родителей она уже побывала, так что можно было возвращаться домой. К неприятным звонкам свекрови, решившей отсудить у неё их с Ромкой квартиру, которую любящий муж переписал на неё.
Сидя в мягко покачивающемся автобусе, Мира смотрела в окно и размышляла. Надо было перестать забивать свои мысли работой, как бы она не нравилась, не пытаться забыться. А лучше всего было деться куда-то на время, отключив телефон, чтобы не портить голову и кровь визгливыми претензиями пьяной бывшей свекрови. Встретить кого-то…
Уеду в Хорватию, решила Мира, отдохну месяцок, а потом с новыми силами на какую-нибудь новую работу. Она встряхнулась.
– Верное решение!
Мира непонимающе обернулась.
Заросший темно-рыжей, почти красной, бородой конопатый коренастый шатен серьезно смотрел на неё странными, под цвет волос, рыжеватыми глазами.
– Простите?
Он вдруг очаровательно улыбнулся.
– Нет, это вы простите мне моё бестактное вторжение в ваши мысли. Просто вы выглядели человеком, принявшим какое-то судьбоносное решение. Это было так очевидно, что я не удержался, чтобы не поддержать его.
Боже, как же это мило, подумала Мира. И даже посмотрела в потолок автобуса, подразумевая Небеса. Уж не Ромка ли прислал этого обаятельного незнакомца?
Но врожденная скромность взяла в ней верх, так что вслух Мира сказала только：
– Вы правы.
Шатен провёл по щеке ладонью, потом удивленно посмотрел на неё и провёл ещё раз по лицу.
– Ох. – Он сделал испуганные глаза. – Где же мои манеры? Мои извинения! Зарос, как последняя псина. Даже при замедленном метаболизме волосы растут, как на дрожжах.
Он спохватился, и, не вставая, обозначил короткий поклон.
– А такому не полагается знакомиться с красивой женщиной. Но у меня есть смягчающее обстоятельство. Долгое пребывание вдали от цивилизации…
– Но вы хотите познакомиться? – не удержалась Мира.
– Хочу. Хоть я в неподобающем виде.
Мира окинула взглядом попутчика.
Синяя рубашка в крупную клетку выглядела слегка вылинявшей. Широкий воротник открывал крепкую загорелую шею, тоже покрытую веснушками и верх мускулистой груди, весь в кудрявых рыжих волосках. На лацканах девушка с удивлением увидела блестящие запонки в виде собачьих голов. Темно-коричневые брюки, коричневые же туфли. Весь ансамбль был как-то странно стильным. Эдакое ретро.
– Вид у вас не очень модный, надо признать, – искренне сказала Мира. – Но борода сейчас в моде, к тому же она вам вполне к лицу. А не как большинству молодых парней, пытающихся выглядеть брутальнее. Я вам даже больше скажу, я очень давно не встречала более раритетно выглядящего мужчину.
Ее Ромка всегда одевался с иголочки, что приводило его скромницу жену в некоторое замешательство.
– Вы похожи на большого добродушного пса, – застенчиво улыбнулась она, – и запонки у вас в виде собак. А за мной всегда собаки ходят.
Сказав это, она смутилась, потому что вышло так себе.
Но незнакомец вдруг звонко расхохотался, сверкнув белыми зубами и заставив пассажиров обернуться в их сторону.
– О, Анубис, какая прелесть! Вот это непосредственность! Вы что, под стеклом где-то хранились?
Мира, не совсем поняв, обижаться на эту фразу или нет, попробовала сменить тему.
– А почему Анубис?
– О! – значительно посмотрел на неё шатен. – Это я могу объяснить.
– Было бы интересно послушать.
– Ну, тут все довольно просто. Я действительно похож на пса, признаю. И, как вы, возможно, догадались, очень люблю собак. А Анубис, как вы знаете, Бог с собачьей головой. Так почему бы мне не обращаться к нему вместо “Иисусе!”?
– Вы язычник? – заинтересовалась Мира.
– Нет, – рассмеялся он, – скорее, атеист. Анубиса приплёл так, для красного словца.
– А я уже начала переживать, – улыбнулась Мира.
– За меня? – он удивленно поднял брови.
– Да. С нашим законом о защите прав верующих…
– А-а-а! Да. Я представляю угрозу. Но, увы, я не могу стать верующим. Даже в Анубиса. Он, как известно, проводник душ в подземный мир. Как Христос – проводник душ в мир небесный. Вы забыли важнейшее обстоятельство. Кстати, вас оно тоже касается.
– Меня?
– Конечно. – Он наклонился и заговорщицки шепнул： – Мы рыжие. У нас нет души!
Мира рассмеялась. Заезженная шутка в его устах обрела смысл. Собеседник, улыбаясь, смотрел на неё.
Вы знаете, вы самая непосредственная женщина, которую я встречал за много лет. Это просто чудесно. Мира пожала плечами.
– Ну, что выросло, как говорится. Терпеть не могу притворяться.
– Я тоже. И я уже непозволительно долго общаюсь с вами, не будучи представленным. Я Артур, очень рад нашей встрече.
– Я Мира. Мирослава.
– Мирослава… – повторил он, словно смакуя. – Какое красивое имя. Такое имя не может носить человек со злым сердцем.
– Артур, а вы не путешественник во времени? – улыбаясь, спросила Мира.
– М?
– Вы говорите так… По-книжному. Красиво. Необычно. Чувствую себя героиней романа о светской жизни.
Он рассмеялся.
– Сочту это за комплимент. Я действительно несколько старомоден. Однако то, что вы принимаете за литературный язык, является стандартной речью любого образованного человека. А я смею считать себя таковым.
– У вас есть для этого все основания, – подтвердила Мира.
– Но жизнь так быстро меняется. Нравы, быт, люди. Каких-то пятьдесят лет вдали от цивилизации, и вот ты уже выбился из ритма и с огромным трудом в него возвращаешься. Нужно быть всегда в курсе этих изменений, чтобы сливаться с толпой.
– Артур, вы слишком яркий, чтобы сливаться с толпой! – убежденно сказала Мира.
– Вы про мою конопатость и рыжину? – улыбнулся он. – Тут не моя заслуга. Наши предки родом из Ирландии.
– Наши?
– Пардон, мои. – Он хитро посмотрел на неё. – Но, кто знает, вполне возможно, что мои и ваши предки были из одних краёв.
– Вряд ли мои корни в Ирландии, – засмеялась Мира, – рязанские мы.
– Ну и не все ирландцы – рыжие.
– Мне казалось, все.
Они рассмеялись вместе.
– Знаете. Артур, мне рядом с вами как-то… свободно.
– Благодарю. А что касается вас, Мира…
– Что? – Она почему-то вдруг почувствовала легкое беспокойство и удивилась его появлению.
– Мне сложно передать свои ощущения… Вы можете посчитать их слишком вычурными и неестественными. А мне не очень хочется убеждать вас в правдивости моих слов.
Мира смотрела на него, пытаясь понять, почему она испытывает такое доверие к совершенно незнакомому человеку. Но от попутчика веяло такой спокойной силой и уверенностью, а также искренностью…
– Я поверю тому, что вы скажете, Артур, – сказала она.
Он не стал ломаться.
– Дивно.
Откинувшись на спинку сиденья, попав в полосу света, льющегося в окно, отчего Мире показалось, будто в радужках его глаз вспыхнули и погасли рыжие солнца.
– Я долго не был среди людей, захотелось побыть отшельником, знаете ли.
– Бывает.
– Да, бывает. – Он смотрел на нее серьезно, но в глубине его глаз искрился смех. – И вот я, возвращаясь, так сказать, в мир людей, сразу же, едва войдя в автобус, вижу самую прекрасную девушку из всех, которые были в моей жизни. К тому же рыжую.
Он белозубо, по-голливудски, улыбнулся. Потом развел руками.
– Я не знаю, то и думать. У меня такое ощущение, что вы предназначены мне судьбой. А я верю в подобные предчувствия, представьте себе.
Мира помолчала.
– Действительно, звучит довольно пафосно.
Он кивнул, подняв брови.
– А я о чем.
– Но мне такого еще не говорили.
Даже Ромка, с неожиданной грустью подумала она.
– В моей жизни было много женщин, – беззастенчиво продолжил Артур, – и каждая из них была по-своему прекрасна. Но ни с одной у меня не было ощущения такого предназначения. А едва я увидел вас, оно меня не покидает.
– Это все очень приятно слышать, Артур, – призналась Мира. – Но, скажу вам откровенно. Я вдова. Второй год. Я безумно любила мужа. Люблю до сих пор. И несмотря на то, что я не давала обет безбрачия, не уверена, что в ближайшее время я осилю близкие отношения.
Рыжий в притворном страхе замахал руками.
– Мира, остановитесь! Мы едва знакомы! Я же не предлагаю вам бросаться на шею первому встречному!
– Предназначена вам судьбой, – напомнила девушка, – так вы сказали. Я считаю, что когда мужчина говорит женщине подобную фразу, он показывает свою весьма долгосрочную заинтересованность. Или наоборот, знаете? «Я подарю тебе эту звезду», и записка утром на подушке: «Это было прекрасно! Но, прости, я понял, что не создан для этого».
– О, Анубис! – ужаснулся Артур, как показалось Мире, вполне искренне. – Вам довелось пройти через подобное?
– К счастью, нет, – призналась Мира. – Но я знакома с женщинами, которые сталкивались с этим не раз.
– Это отвратительное поведение, – серьезно сказал Артур, – я бы себе такого не позволил. Как минимум, с утра нужно оставлять на подушке букет свежих цветов.
Мира с сомнением посмотрела на него, потом вгляделась в глаза и рассмеялась.
– Вы пошутили.
– Да, – улыбнулся Артур, – прошу меня простить за это.
Он наклонился к ней.
– Мира, но я не шучу. Я действительно чувствую нечто необыкновенное. И если вы подарите мне несколько встреч, я с удовольствием пойму, что это, и сформулирую вам более четко.
– Я должна подумать, – честно ответила девушка. – Только не обижайтесь.
– Я разумный человек, – сказал Артур, – я понимаю чувства женщины, к которой в транспорте пристает незнакомец.
– Ну, – успокоила его Мира, – Во-первых, вы уже не незнакомец. А во-вторых, я не сказала «нет».
Действительно. Она не отказалась, но что-то в Мире воспротивилось тому, чтобы с ходу согласиться. Артур будил в ней нечто уже позабытое, какое-то чувство сладкого теплого кома внутри, который расширялся, постепенно затопляя все её существо. С Ромкой было почти то же самое, хоть и не такое глубинное. А тут…
Взгляд его глаз, казавшихся такими же рыжими, как и волосы, словно вытаскивал из глубин её существа нечто первобытное. Примитивное желание внешней угрозы, бушующей где-то там, за широкой и такой страшной для остальных мускулистой спиной, заросшей рыжими волосами. Охотничий зов стаи, загоняющей добычу, блики обжигающего пламени, и в них обнаженные, резко двигающиеся друг на друге тела… Кружащий голову аромат сырого мяса, поднесенного окровавленной рукой к её ноздрям…
Мира вздрогнула, встряхнула головой, отгоняя видение.
Немного подумав, девушка открыла рюкзак, и, покопавшись, вытащила визитку.
Протянула спутнику.
– Вот. Звоните.
– Копирайтер-маркетолог, – прочитал Артур, запнувшись, и Мире пришла в голову дикая мысль, что он видит эти слова впервые.
– Это я, – подтвердила она. – Я работаю в рекламном агентстве.
– Понятно, – улыбнулся Артур. – Я обязательно позвоню.
– Договорились.
Мира неловко замолчала. Несмотря на легкость, которую она чувствовала, находясь рядом с Артуром, почему-то на нее накатило какое-то смущение. Возможно, оттого, что впервые после замужества она дала свой телефон мужчине. Да еще так таинственно-привлекательному. Да еще и сама.
Автобус подъехал к «Юго-Западной».
– Мира, – сказал Артур, галантно помогая ей выйти, – встреча с вами – самое знаменательное событие многих последних лет. Я предельно рад этому. И признателен за то, что позволите продолжить наше общение.
– Я тоже рада знакомству, – ответила девушка. – А вы дальше на метро? Может, нам по пути?
– Я? – Неуверенно оглянувшись, он вдруг слегка улыбнулся. – Был бы рад составить вам компанию в дальнейшем пути, но, увы. Меня уже встречают.
Мира обернулась.
К ним подходил мужчина с не менее рыжей шевелюрой, чем у Артура. Огромный амбал, даже по сравнению с высоким и крепким Артуром выглядевший значительно больше.
– Мой…
Артур сделал резкий жест, и здоровяк прервал свою реплику, ограничившись кивком. Мира посмотрела на спутника.
– Ни о чем не спрашивай, – заговорщицки шепнул тот, сделав большие глаза.
– Не буду, – сказала она. – Сейчас не буду. Но при случае обязательно.
– Принимается, – улыбнулся он.
Здоровяк протянул, было, руку к её рюкзачку, но Артур отстранил его.
– Она не со мной.
– Да… шеф, – с заметной заминкой произнес тот и кивнул Мире: – Хорошего вечера.
Он отошел на пару шагов, и Мира увидела, что недалеко у обочины припаркован черный тонированный «Тахо». Она обернулась к Артуру.
– Похоже, вы – большая шишка?
– Ну, не то, чтобы большая и не то, чтобы шишка… Но некоторая правда в этих словах, безусловно есть, – улыбнулся он. Потом глаза его стали серьезными: – Мира, я обязательно позвоню. Очень рассчитываю на скорую встречу.
Он взял её руку и поцеловал.
Мира, которой никто, даже Ромка, прежде не целовал рук, едва не отдернула ладонь. А Артур продолжал держать её пальцы, и вдруг поднес их к лицу и сильно, глубоко втянул воздух носом.
– О, Анубис! Вот это аромат! – восхищенно воскликнул он. – Насколько может отупеть обоняние за тридцать лет…
Мира не удержалась и отняла руку. Она начала жалеть, что дала ему визитку.
– А вы странный.
– О, нет! – засмеялся он. – Простите мне это чудачество! Как для остальных людей важен тактильный контакт, для меня важен одоро-тактильный. Я люблю ароматы, и большой ценитель их. Это вы еще не дегустировали вино в моем обществе. Я покажусь вам страшным занудой.
– Хорошо, – ответила Мира чуть сдержаннее, чем хотела. – Вас ждут.
Рядом с джипом стояли уже трое мужчин. Все рыжие, все неуловимо похожие друг на друга.
– До свидания, Мира.
– До свидания, Артур.
Он широким уверенным шагом направился к встречающим, а Мила пошла к метро.
Она улыбалась своим нежданным мыслям.
Интересно, как Артур выглядит обнаженным?
Две недели пролетели, как сон.
Агентство готовилось к ивенту, который проводила крупная компания.
Клиент запускал полный ребрендинг, и креативный отдел стоял на ушах. Начальство, как обычно, подписалось на крайне короткие сроки, так что креативщики опять отдувались. Работа кипела до поздней ночи. В комнате релаксации, заваленной подушками, ночевали 3D дизайнеры, которым было некогда даже поехать домой, во главе со своим начальником отдела.
Мира уже не чувствовала пальцев и готова была вырвать и отдать на ТО глаза.
Ребрендинг затронул абсолютно все. Агентство переделывало сайт на 90 %, так что ей пришлось написать с нуля около пятисот статей на совершенно неизвестную ей тему, для чего предварительно она перерыла гору материалов. Потом пришло техзадание по брендбуку, каталогам, листовкам…
К концу второй недели она валилась с ног.
Приволакивалась домой, в полубессознательном состоянии принимала душ, падала лицом в подушку и, казалось, через минуту слышала будильник.
Все её мысли были заняты работой. Остальное ушло на второй, третий и четвертый планы.
Поэтому когда по внутреннему позвонила Оля с ресепшена, Мира поплелась на непослушных от долгого сидения за монитором ногах, молясь только о том, чтобы это был курьер с заказанной едой, а не с брикетом отпечатанных листовок, которые снова нужно будет проверять на наличие опечаток.
Но у стойки ресепшн топтался не курьер в осточертевшей куртке с не менее осточертевшим логотипом своей компании.
Стройный, коротко стриженный молодой парень в облегающей мускулистый торс футболке, держал огромный букет цветов и небольшой подарочный пакет.
Уставшая, как собака, Мира совсем не удивилась, увидев его рыжие волосы.
Когда она подошла, он повел себя несколько странно. Слегка поклонившись, он затем приподнял подбородок, словно подставляя ей шею. Мира непонимающе уставилась на острый кадык.
Внезапно смутившись, парень откашлялся в кулак, едва не уронив цветы, после се чего, избегая встречаться с ней взглядом, протянул Мире букет, в который была вставлена небольшая открытка.
– Артур приносит свои извинения, – хрипловато сказал парень, покраснев. – Он был очень занят эти две недели, поэтому не звонил.
При его рыжих бровях и ресницах лицо, усыпанное веснушками, румянец сделал необыкновенно привлекательным. Мира поняла, что тоже краснеет. Вестник был удивительно похож на Артура, поняла она, только моложе. Не просто общей рыжиной, а именно характерными чертами, говорящими о кровном родстве.
– Вы его брат? – с улыбкой спросила она. При виде смущающегося шатена её усталость словно улетучилась
– Да, гос… Кхм! Младший. Самый.
– Самый? – засмеялась Мира.
Он впервые посмотрел ей в глаза и дрогнул уголками губ в подобии улыбки. Радужки у него были того же необычного рыжеватого оттенка, что и у Артура.
– Самый, – смущаясь, подтвердил он, – шестой.
– Ого! – Мира широко раскрыла глаза. – Да ваша мама просто героиня!
– Вроде того, – улыбнулся он.
Потом, спохватившись, он протянул ей цветастый пакет.
– А… Вот еще. Подарок. Артур надеется, что вы не откажетесь.
Мира повернула голову направо и глаза в глаза встретилась с Олей, выглядывающей из-за стойки с улыбкой до ушей. Мира вопросительно подняла бровь, и Оля быстро шмыгнула обратно, успев подмигнуть ей.
Мне пора, – молодой человек засуетился. – Очень рад знакомству. Надеюсь, ещё увидимся. Но мы не познакомились, – засмеялась Мира. – Как же вас зовут? Герман. Очень приятно, Герман. А я Мирослава. Красивое имя, – он взглянул на неё из-под густых ресниц и снова покраснел. – Вам удивительно подходит. – Он взглянул на массивные наручные часы. – О, Анубис! Мне пора.
Сделав шаг к двери, он обернулся. Взгляд его глаз окатил Миру вполне ощутимым теплом.
Артур сказал, что вы прекрасны. Но не смог передать, насколько.
Пару секунд он смотрел ей в глаза, потом вышел, аккуратно прикрыв дверь.
И кто этот красавчик? – тут же выскочила из-за стойки Оля.
Мира показала ей язык и вернулась за свой стол. Дизайнеры тут же насели на неё по поводу цветов и текстов для брендбука, так что пакет пришлось пока спрятать в ящик стола. Букет еле влез в дежурную офисную вазочку, а записка, вставленная между бутонов, гласила： "Грущу в ожидании встречи”. Чуть ли не половину места занимала размашистая витиеватая подпись. Мира еще некоторое время полюбовалась букетом и принялась за подарки.
Подарков оказалось два.
Во-первых, красивая коробочка с оттиснутым на ней непонятным гербом, в которой обнаружилась золотая собачья голова на тонкой золотой цепочке, как две капли воды повторяющая запонки Артура. Мира торопливо убрала её назад в коробочку и пожалела, что не посмотрела пакет сразу. Девушка прекрасно отдавала себе отчёт, что такие подарки не дарят случайным попутчицам из автобуса. Артур ей очень понравился, однако попадать в зависимость после дорогих подарков Мира не собиралась.
Но второй подарок растопил её негативные мысли.
Она всегда любила всякую этнику. Шею опоясывала целая вязанка различных бус, а руки чуть не до середины предплечий заполняли разные браслеты и фенечки. Зная эту её страсть, знакомые таскали Мире браслеты из поездок в разные уголки Земли.
Вторым подарком оказался браслет, искусно сплетённый из кожаных полосок разной ширины, разноцветных нитей, поблескивающих рыжими оттенками, мелких бусин и металлических элементов. Он был так красив, что восхищенная Мира не удержалась, и тут же нацепила его на запястье. Весь остаток дня она любовалась браслетом и слушала беззлобные подколки коллег по цеху по поводу тайного поклонника.
Спустя неделю аврал закончился.
Герман ещё дважды привозил цветы от Артура, правда, теперь без записок. В первый же приезд Мира с извинениями вернула золотой кулон. В свой следующий визит шатен вручил ей второй, ещё более замысловатый браслет. Каждый раз он явно очень спешил и каждый раз Мире казалось, что он ищет любую возможность побыть рядом ещё немного, как бы невзначай коснуться её руки, вдохнуть её запах.
Последнее Миру весьма напрягало. Она даже подумала сменить дезодорант. Да и выглядело это… Не очень.
А получилось вот как.
На третий приезд Мира невольно повторила его извечный приветственный жест, приподняв подбородок. Герман молниеносно оказался рядом, провёл носом по её шее, шумно втянул воздух. Мира отшатнулась назад. Оля на ресепшене прыснула. Молодой человек отступил и покраснел так, что веснушки на его лице пропали.
– Простите… Я думал…
– Что? – недовольно поинтересовалась Мира. Но потом спохватилась и примирительно махнула рукой. – А, это не важно.
– Простите… Мне не следовало.
– Ничего страшного. – Мира машинально потёрла шею. – Герман…
– Да?
– Мне правда нравятся знаки внимания со стороны вашего брата, но не очень устраивает такое одностороннее общение. Почему он не звонит? Не приезжает?
– Вы должны простить его, Мира. Артур… – Герман замялся. – Вернулся в семейный бизнес после долгого отсутствия. Процесс принятия дел и вникания в обстановку занял больше времени, чем планировалось. Как только он всё разгребет, сразу свяжется с вами и встретится, если вы будете не против.
Выдав это скомканное объяснение, он торопливо попрощался и ушел, оставив Миру в задумчивости.
После его ухода она решила, что в следующий раз поставит все точки над “Ё”. Первое время внимание оказавшегося таким скрытным Артура ей немного льстило, но такая односторонняя связь с – как ни крути – неизвестно кем, ей была совсем не нужна. Она, конечно, уже начала подозревать, что её рыжий автобусный знакомец, скорее всего, не простой человек. Возможно, даже, бандит. Но во время разговора, Мира была готова поклясться, он говорил правду.
Она не то, чтобы боялась общения с бандитом. Отец много слушал шансон, и Мира, поневоле, прониклась той нестандартной романтикой отношений с представителями криминала, которой было пропитано множество песен. Просто Мире, в силу того же воспитания, подобные отношения были, все же, не по душе по отношению к самой себе. Она решила, что не стоит тратить на это время и дала себе слово в следующий визит Германа объяснить, что ей больше ничего не нужно от его брата.
Аврал закончился, и у Миры появилось, наконец, свободное время. А с ним и возможность поразмыслить. Вот только, вопреки принятому решению, её мысли все чаще и чаще возвращались к Артуру. Она вспоминала его лицо, хитрый и при этом добрый взгляд глаз, широкие плечи, мощную шею. Эти воспоминания подхлестывали фантазию, и Мира, сгорая от стыда, пару раз даже занялась мастурбацией, представляя на себе и в себе сильные руки и длинные пальцы давешнего попутчика.
