Текст книги "Шимпанзе горы Ассерик"

Автор книги: Стелла Брюер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Уильям, обогнув обоих шимпанзе, кинулся на Юлу, схватил ее за ногу и поволок по склону. Я еще раз выстрелила. Уильям отпустил Юлу и бросился в овраг. Камерон подбежал к сестре и обнял ее. Она была взъерошена, в шерсти застряли сухие листья. Вместе с Камероном она торопливо поднялась по склону. Я попыталась заговорить с ними, но они по-прежнему кричали и не обращали на меня никакого внимания. Когда же к ним подошли Пух и Бобо, Камерон прижал Бобо к себе, а потом все четверо, остановившись у корней небольшого деревца, кинулись обнимать друг друга. Не успели Пух, Бобо, Юла и Камерон закончить обмен приветствиями, как на горизонте появился Уильям. Он важно шагал из глубины ущелья, и я, испугавшись, что он снова начнет драться и прогонит новичков из лагеря, решила ему помешать.

Уильям тяжело дышал от напряжения. Когда я схватила его за шерсть на спине, он остановился. Я уткнулась лицом в его шею и стала говорить с ним нежным голосом. Потом обняла, поцеловала и постаралась успокоить его. Уильям терпеливо сносил мои ласки, пока не отдышался. Затем спокойно подошел к Камерону, который сидел возле хижины. Камерон вежливо отступил в сторону и, отойдя на несколько метров, снова уселся на землю. Уильям посмотрел ему вслед, как бы удовлетворенный тем, что этот странный самец наконец-то приобрел хоть какое-то понятие об этикете. Лекарство, очевидно, начало оказывать свое действие – Уильям растянулся в тенечке и заснул. Камерон, Юла, Бобо и Пух взобрались на крышу хижины и принялись там играть. Прошло два часа… Время от времени Уильям, приоткрыв глаз, наблюдал за ними, но тут же снова погружался в сон. Я чувствовала себя разбитой и опустошенной, но в то же время испытывала огромное облегчение при виде играющих шимпанзе: Юла и Камерон с таким доверием отнеслись к Пуху и Бобо, как будто знали их с самого рождения.

Пока Уильям спал, я решила подкормить остальных шимпанзе и предложила им фрукты и фруктовый сок. Каждый выпил столько, сколько хотел. Камерон, Бобо и Пух съели изрядное количество плодов манго, но Юла наотрез отказалась от них, и мне пришлось дать ей два последних грейпфрута, остававшихся в моих запасах. Несмотря на крики и воинственные жесты, которыми сопровождалась потасовка, я не обнаружила на теле шимпанзе серьезных повреждений: у Юлы было две царапины, а на ноге Камерона слабый след от укуса.

Проснувшись, Уильям попытался затеять игру с Юлой. Вначале она избегала его – по-видимому, все еще боялась. Но Уильям был настойчив и следовал за каждым ее шагом. В конце концов он лег на землю и стал делать смешные движения, как бы изображая, что хочет схватить ее. Юла остановилась, поглядела на него и разрешила дотронуться до себя. Уильям начал быстро перебирать шерсть Юлы, потом внимательно осмотрел ее зад. Покончив с церемонией знакомства, они включились в игру. Юла быстро обрела уверенность и, казалось, совершенно забыла, что ее партнер совсем недавно стучал ногами по земле и волочил ее в овраг.

На территории лагеря мы приготовили гамаки для Юлы и Камерона, подвесив их, как и в Абуко, совсем низко над землей. Рене и Джулиан положили в гамаки по охапке свежесрезанных листьев, но шимпанзе не хотели даже опробовать свои новые постели.

Пока остальные шимпанзе сооружали гнезда, новички направились в темноту оврага. Я шла за ними по пятам, озабоченная тем, как вернуть их в лагерь. Если бы не Юла, которая разрешила взять себя на руки и отнести назад, это мне вряд ли удалось бы. Камерон вернулся следом. Они сгребли сухую траву, соорудив на земле некоторое подобие гнезд, и улеглись в них. Мне не нравилось, что они спят на земле, и тем не менее я была довольна: все-таки они остались в лагере. Начни я уговаривать их лечь в гамаки, они почти наверняка снова ушли бы в овраг.

Весь следующий день мы провели в лагере, и я изо всех сил старалась завоевать доверие своих новых подопечных. Юла сразу же приняла меня и жадно впитывала мою заботу и ласки. К концу дня я уже с определенностью могла сказать, что в непредвиденной ситуации Юла будет рассчитывать на мою помощь и побежит ко мне, а не от меня. Камерон вел себя вполне дружелюбно, хотя и независимо. Но я чувствовала, что он будет держаться возле сестры и с ее помощью я, хотя бы поначалу, смогу следить за его передвижениями.

Эти первые дни были настоящим кошмаром. Мне по-прежнему приходилось наблюдать за Юлой и Камероном на тот случай, если они куда-нибудь уйдут или потеряются. В довершение всего Юла упорно отказывалась брать в рот непривычную пищу, а в лагере кончился запас известных ей фруктов. Тогда я стала открывать банки с фруктовыми консервами и добавлять в них дикие плоды и сахар. С Камероном дело обстояло проще – он охотно пробовал новую пищу и уже через несколько дней поедал плоды, которые Пух и Бобо находили вокруг лагеря.

Юла обожала Уильяма и совершенно перестала его бояться. Она вела себя с ним самоуверенно, а иногда даже дерзко, чего не осмеливались делать другие шимпанзе. Он в свою очередь находил ее забавной и с удовольствием проводил время в ее обществе. Я не помню, когда в последний раз он был таким игривым и дружелюбным. Иногда, правда, Уильям проявлял собственнические чувства по отношению к Юле, но и она, как настоящая женщина, умела повернуть дело так, что он в конце концов мирился со всеми ее поступками.

Камерону явно было не по себе, когда Юла играла с Уильямом. Не знаю, завидовал ли он вниманию, которое Юла оказывала другому самцу, или боялся, что тот может обидеть его сестру. Несколько раз он пытался помешать им и увести Юлу. Уильям, сделавшийся благодаря присутствию Юлы спокойным и благодушным, на редкость терпеливо переносил назойливые приставания Камерона и его вмешательство. Это в свою очередь успокаивало Камерона, и к вечеру второго дня оба самца решились потрогать друг друга. Уильям протянул руку и коснулся ступни Камерона, а тот даже не подумал отдернуть ногу. Уильям тотчас принялся торопливо обыскивать Камерона. После первого дружеского контакта оба самца признали друг друга. Камерон хорошо уяснил, что Уильям занимает доминирующее положение в лагере, но, по-видимому, просто не знал, как нужно вести себя в присутствии старшего по рангу. Вскоре я поняла, что Юла и Камерон не воспринимают всех нюансов коммуникативной системы шимпанзе. Даже я лучше их понимала значение отдельных знаков и жестов. Но чего можно было ожидать от них, до недавнего времени почти не общавшихся со своими сородичами!

Дерзость Юлы отчасти и была обусловлена тем, что она никак не могла понять поведения Уильяма, стремившегося утвердить свой авторитет. Пребывая в счастливом неведении, она не испытывала в его присутствии ни страха, ни волнения, и эта ее непоколебимая уверенность в себе на первых порах нравилась Уильяму. Однако те же манеры в поведении Камерона раздражали Уильяма. Когда Уильям, подойдя к Камерону, садился напротив него, все мы прекрасно понимали, что он предлагал заняться обыскиванием. Один только Камерон не имел ни малейшего представления, чего хочет Уильям, и начинал заигрывать с ним или вообще не обращал на него внимания, а потом расстраивался и не мог взять в толк причины недовольства Уильяма. На протяжении трех дней Юла могла делать все, что ей вздумается, не опасаясь вызвать гнева Уильяма. Но на четвертое утро он явился в лагерь в плохом настроении. Он шагал, громко топая ногами, с таким выражением, что Пух и Бобо, едва завидев его, поспешили убраться с дороги и уселись позади хижины. Юла не могла распознать первых признаков надвигающейся бури. Она осталась сидеть на пути Уильяма и, когда он проходил мимо нее, игриво похлопала его по плечу. Уильям проигнорировал ее дерзость и зашагал дальше. Юла догнала его и схватила за ногу. На какую-то долю секунды мне показалось, что она действительно сможет уговорить его и он сейчас начнет играть с ней, но в следующее мгновение он резко схватил ее за руку. Это был безошибочный сигнал, что Уильям недоволен ее поведением. Тем не менее Юла с изумленным возгласом швырнула в него пригоршней грязи. Этого Уильям не мог стерпеть: он развернулся и задал ей хорошую трепку. Камерон подбежал к сестре на выручку, но Уильям бросился к дереву и, выместив остатки злобы на ни в чем не повинном стволе, сразу успокоился.

В подобных ситуациях мне следовало быть предельно осторожной. Хотелось успокоить Юлу и Камерона, но так, чтобы Уильям не подумал, будто я слишком покровительствую им, – это могло вызвать новый приступ ярости с его стороны. Правда, за многие годы общения со мной Уильям, кажется, понял, что я всегда помогаю обиженным, будь то Тина, Пух, Бобо или он сам. С другой стороны, если бы я не поддержала Юлу и Камерона, Уильям мог решить, что я на его стороне, и вновь прибегнуть к агрессивным действиям. Словом, я должна была поступать по справедливости, но при этом руководствоваться не собственными нормами поведения, а обезьяньими.

Первые три дня я ни на минуту не отлучалась из лагеря, даже не спускалась к ручью для купания. Мне хотелось, чтобы Юла и Камерон привыкли к новому месту и получше познакомились со мной и другими шимпанзе. На четвертый день я решила дойти до ручья в надежде, что Юла и Камерон последуют за мной. Спустившись в овраг, я обернулась и с чувством огромного облегчения увидела позади группу из пятерых обезьян. Мне хотелось прыгать и скакать от радости, но я подавила растущее возбуждение, чтобы не нарушить хрупкую гармонию неожиданно возникшей дружбы.

Юла и Камерон шли довольно быстро, беспрестанно оглядываясь и осматриваясь. Обступившие их деревья, должно быть, казались им огромными, но они чувствовали себя спокойно и уверенно. Их не смутило внезапное исчезновение запретов. Они учились самостоятельно принимать решения и поступать так, чтобы обеспечить свою безопасность.

Ручей произвел на Юлу и Камерона огромное впечатление. Камерон остановился и внимательно уставился на воду, держась от нее на почтительном расстоянии. Юла уверенно прошла по булыжникам, которыми всегда пользовались шимпанзе, и уселась на последнем камне, устремив пристальный взгляд мимо своего отражения в глубь водяной глади. Там, между камней, лениво плавали взад-вперед маленькие рыбки. Юла замахала на них руками, потом нагнулась и попыталась схватить. Она была настолько поглощена рыбками, что, по-видимому, совершенно забыла о воде и быстро отдернула руку, едва коснувшись ее поверхности. Чуть погодя Юла, которую я всегда считала безынициативной, взяла небольшой прутик и с его помощью попыталась дотянуться до рыб.

В этот же день Юла и Камерон, следуя моему примеру и примеру других шимпанзе, стали пить воду прямо из ручья. Юла выглядела взволнованной, веселой, счастливой и все время крутилась возле Уильяма. Тот лежал на спине с самым благодушным видом и в конце концов, видя ее прекрасное настроение, согласился поиграть с ней. Бобо, Пух и Камерон тоже немного порезвились. Потом я с радостью заметила, как Камерон присоединился к Пуху и Бобо, когда те начали кормиться молодыми листьями мандико. Судя по всему, новая пища пришлась ему по вкусу. Все вокруг выглядело таким безмятежно счастливым, что я решила выкупаться и начала снимать одежду.

Внезапно на склоне позади меня раздалось знакомое уханье. Это была Тина. Она не появлялась с тех пор, как мне пришлось прибегнуть к стартовому пистолету во время недавней драки. Я быстро натянула сброшенную одежду, вынула из кармана пистолет и завернула его в полотенце. Вновь ощутив напряженную обстановку последних дней, я почувствовала, что сейчас может вспыхнуть новая драка. Удастся ли мне удержать возле себя Юлу и Камерона или они, испугавшись, убегут в долину?

Я ждала, как развернутся события. Уильям посмотрел на Тину, но Юла была требовательной партнершей, и он продолжал играть с ней. Тина, стоя, наблюдала за ними, потом стала торопливо спускаться по склону. Но куда девалась ее выпрямленная, раскачивающаяся походка, безошибочно свидетельствующая об агрессивных замыслах? Она шла сгорбившись, всем своим видом выражая подчинение и покорность. Тина направилась прямо к Камерону, часто дыша в знак уважения, и вела себя так нервозно, что даже он убедился в безопасности ее намерений. Оскалив зубы, он протянул ей руку. Тина не взяла ее, а обхватив его за спину, привлекла к себе, так что он уткнулся лицом ей в шею. Потом, раскрыв рот, сама спрятала лицо у него на шее, и оба застыли в этой позе. Прошла минута… Такого трогательного и выразительного обмена приветствиями мне еще не приходилось видеть! Я тяжело опустилась на землю, едва не зарыдав от полноты чувств. Следующие несколько минут Тина занималась обыскиванием Камерона, а к середине дня оба шимпанзе прекрасно чувствовали себя в обществе друг друга. К моему удивлению, Юла остерегалась Тины и уклонялась от встречи с ней всякий раз, когда та намеревалась приблизиться. В какой-то момент мне показалось, что своим поведением Юла может спровоцировать вспышку ярости со стороны Тины. Но этого не произошло: отказавшись от своих попыток и предоставив Юлу Уильяму, Тина вернулась к Пуху, Камерону и Бобо.

Не прошло и недели, как Юла и Камерон стали признанными членами нашей группы. Правда, Камерон все еще осторожничал в отношениях с Уильямом, а Юла не слишком уверенно вела себя с Тиной, но это не мешало нам всем вместе совершать небольшие вылазки в поисках пищи. Подошвы ног новичков от долгого пребывания в неволе были слишком изнеженными, Пройдет несколько недель, прежде чем они затвердеют, и вот тогда мы сможем совершать прогулки по каменистому плато. Выбирая маршрут, я старалась учитывать это обстоятельство, и большую часть времени мы проводили на устланных листвой тропах.

Юла очень скоро признала во мне своего ангела-хранителя и, поссорившись с кем-нибудь, тотчас бросалась за утешением. Камерон тоже привык рассчитывать на мою помощь в трудных ситуациях, но вел себя независимо и не нуждался в постоянной эмоциональной поддержке. Камерон очень подружился с Тиной. Первое время он, случалось, до такой степени раздражал ее нарушением обезьяньего этикета, что она несколько раз нападала на него. Однако он быстро усвоил принятый в группе кодекс поведения и изменил в соответствии с ним собственные привычки. Хотя Камерон по-прежнему был привязан к Юле, он, казалось, больше не испытывал того отчаянного стремления защитить ее, которое проявлялось в первые дни их пребывания в лагере. Из неразлучной пары они превратились в обычных членов группы.

Камерон оказался во многих отношениях проще Юлы. Это был крупный для своего возраста шимпанзе с хорошо развитой мускулатурой, открытым выражением лица и мужественными, смелыми манерами, очень подходившими его облику. Он быстро усвоил, что если днем питаться тем кормом, который едят другие шимпанзе, то до вечера не останешься голодным. На ужин я давала обезьянам дежурное блюдо из риса с каким-нибудь соусом. Камерон больше не нуждался в моих уговорах и охотно пробовал всякую новую пищу, в особенности если видел, что ее с аппетитом поедают его собратья. Ему очень нравились листья, и, когда на кенно развернулись почки, он вместе с другими шимпанзе вскарабкался на дерево и стал с удовольствием поедать нежную зелень.

Юла сидела на земле и наблюдала за братом и остальными членами группы. Кормить ее было сущее мучение, она стала терять в весе, и это очень беспокоило меня. Даже в лагере с трудом удавалось подобрать еду, которая бы ей нравилась. У меня создалось впечатление, что она скорее останется голодной, чем согласится попробовать незнакомую ей пищу. Положение облегчалось лишь тем, что Юла была очень привязана ко мне и ради моего удовольствия готова была проглотить небольшой кусочек какого-нибудь плода, который я засовывала ей в рот. Стручки нетто, сладкие и вкусные, понравились бы любому. По крайней мере все шимпанзе в лагере, включая Камерона, любили их. Да и мы, люди, поедали их не менее охотно. Я была уверена, что, если бы мне удалось заставить Юлу попробовать хоть один стручок, она тоже наверняка пристрастилась бы к этому лакомству.

Я усаживала ее на колени и, смеясь и лаская, быстро засовывала в рот кусочек стручка нетто. Обычно она тотчас выплевывала его. Тогда я начинала хныкать, снова открывала ей рот и совала туда стручок. Если она задерживала его во рту хотя бы на одну секунду, я ее обнимала и принималась громко хвалить. Что-что, а уж похвалы-то она любила! Потребовалось много времени и терпения, прежде чем Юла проглотила свой первый стручок. Уговорить ее было нелегко: мне приходилось проявлять настойчивость, не оказывая особого нажима, так как я боялась, что в противном случае Юла вообще перестанет слушаться меня. В конце концов мои старания были вознаграждены; проснувшись утром, я увидела, что Юла сидит под деревом нетто, подбирает кусочки стручков, которые роняли другие шимпанзе, и с удовольствием поедает их.

В полдень, взяв Юлу на руки, я взобралась по лестнице на помост, сооруженный на нетто. Джулиан протянул мне длинную бамбуковую палку, с помощью которой я достала большую гроздь стручков. Я подняла такой шум вокруг своей добычи и так усердно изображала пищевое хрюканье, что Бобо залез на платформу посмотреть, в чем дело. Не обращая внимания на обоих шимпанзе, я принялась есть, издавая такие звуки, будто вкуснее этих стручков мне в жизни ничего не приходилось пробовать. Потом я неохотно поделилась с Бобо. Юла пристально следила за мной. Наконец, как бы вспомнив о ней, я протянула и ей крохотный кусочек своего лакомства. К этому моменту Юла была уже настолько заворожена моими действиями, что немедленно положила его в рот и проглотила. Больше она не просила, а я продолжала жевать стручки, но через несколько минут протянула ей еще один кусочек, немного больше первого. Она взяла его с прежним энтузиазмом. Потом я растянулась на помосте, притворившись, что наелась до отвала. Гроздь стручков лежала неподалеку. Как я и рассчитывала, Юла стала отрывать и есть стручки, незаметно покончив с ними. Я взяла бамбуковую палку, достала еще стручков и без особых церемоний вручила ей. К моему облегчению, она охотно взяла их и начала есть.

На следующее утро она уже кормилась без моей помощи, вместе с другими шимпанзе. Эта история повторялась почти каждый раз, когда в зависимости от сезона в долине созревали новые плоды. Юла обучалась медленно, но, чем больше она узнавала, тем терпимее относилась к непривычной пище и неожиданным ситуациям.

Прошло около двух недель после приезда Юлы и Камерона… Однажды мы услышали шум приближающегося автомобиля. Желтый лендровер подпрыгивал на неровной поверхности плато, направляясь в лагерь. Внутри сидела Рафаэлла.

Уильям, в волнении от предстоящей встречи с приехавшим к нам гостем, раньше меня добежал до плато. Происшествие с Чарлин было еще свежо в моей памяти, поэтому я вместо приветствия издали крикнула Рафаэлле: «Поосторожней с Уильямом!» – и остановилась посмотреть, что произойдет, на всякий случай нащупав в кармане стартовый пистолет. Рафаэлла высунулась из окна и начала ласково разговаривать с Уильямом. Шерсть его постепенно улеглась, и Рафаэлла вышла из машины. Она протянула к нему руки и с искренней сердечностью заключила шимпанзе в объятия, так что он головой уткнулся ей в плечо. Рафаэлла учащенно дышала, имитируя приветственные звуки шимпанзе, и что-то говорила Уильяму. Он тоже обнял ее и несколько раз деликатно пошлепал по спине. Как и Юла, Рафаэлла полностью обезоружила Уильяма своей уверенной и искренней манерой поведения. Кроме того, Уильям помнил, что Рафаэлла – не совсем обычная личность: она знает правила игры и отличается безграничным терпением.

Я наблюдала за ней с чувством растущего восхищения. Она прекрасно справлялась с Уильямом. Прежде всего она дала ему несколько плодов манго, чтобы отвлечь его внимание, а потом повела машину в лагерь. Бобо стоял рядом с Пухом. Юла и Камерон, испугавшись лендровера, спрятались за хижину. Внезапно Бобо понял, кто находится в автомобиле. С радостным криком он вскарабкался на руки к Рафаэлле. Она, закусив губу, чтобы сдержать нахлынувшие чувства, крепко обняла его. Слезы все-таки брызнули из-под зажмуренных век, прошло несколько минут, прежде чем Рафаэлла овладела собой и заговорила. Ее слова предназначались одному Бобо. Он внимательно слушал и покрывал поцелуями ее лицо. Он еще помнил этот жест, с помощью которого люди выражают свою любовь.

Потом Рафаэлла соскользнула с сиденья и обхватила меня руками так же крепко, как до этого Бобо. Вся моя британская сдержанность куда-то улетучилась, и я горячо обняла ее в ответ. Мы смеялись, глядя друг на друга и немного стесняясь своего счастья.

Рафаэлла могла провести с нами целый месяц. Она была не только незаменимым помощником, но и отличным товарищем. Уильям относился к ней с уважением, но даже она не была застрахована от его нападок. Однажды утром после завтрака мы стояли на плато и наблюдали за надвигающейся грозой. Потом Рафаэлла пошла в уборную, а я вернулась в хижину. Мы с Рене перезаряжали холодильник, как вдруг услышали властный окрик Рафаэллы и почти сразу два выстрела из пистолета. Мимо окна промчался Уильям, следом, придерживая рукой брюки, – Рафаэлла.

Я выскочила из хижины как раз в тот момент, когда Уильям, стоя на краю оврага, схватил увесистый булыжник и запустил им в Рафаэллу. Камень просвистел в десяти сантиметрах от ее головы. Чертыхаясь по-итальянски, Рафаэлла нагнулась, тоже выбрала подходящий камень, потом скинула брюки и помчалась в овраг за Уильямом. Когда брошенный ею булыжник приземлился буквально в двух шагах от шимпанзе, он, издав от изумления пронзительный писк, поспешно скрылся в густой растительности. Рафаэлла остановилась и, тяжело дыша, начала карабкаться вверх.

Только тогда я заметила у нее на колене кровоподтек. Я подошла к ней и протянула брюки. Рафаэлла была бледна и слегка вздрагивала от волнения. Смущенно улыбнувшись, она поспешно натянула брюки и, закатав правую штанину, стала рассматривать свою рану. Это не был след от укуса – Рафаэлла разбила колено о камень, когда Уильям толкнул ее. Мы медленно пошли в хижину. Рафаэлла села на кровать, Рене принес теплой воды, и я промыла ей рану. Это была глубокая ссадина, достигавшая в длину четырех сантиметров. Внимательно осмотрев ее, Рафаэлла спросила, нет ли у нас в лагере инструментов для наложения шва. У меня была маленькая коробочка с разнообразными иглами и кетгутом, но никакого обезболивающего средства не нашлось. Это не остановило Рафаэллу, и она решительно взяла в руки иглу.

С чувством ужаса и восхищения я наблюдала за тем, как она наложила четыре шва на собственное колено. Рене и Джулиан не верили своим глазам. Когда Рафаэлла как следует закрепила первый шов, Джулиан вышел из комнаты и до конца операции оставался в кухне. В полдень вернулся Уильям. Рафаэлла подошла к нему, села рядом и принялась перебирать его шерсть. Потом она долго играла с ним, произнося каскады итальянских слов. Оба, казалось, совершенно забыли о недавней ссоре или по крайней мере простили друг другу взаимные обиды.