Текст книги "Младшая дочь короля"

Автор книги: Стелла Бэгуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Сказать по правде, Доминик сейчас была не в состоянии думать об отце – все ее мысли занимал Маркус и последнее свидание с ним, так ужасно окончившееся.

– Страшно подумать, что жизнь Герберта так ужасно окончилась, – ответила она матери. – Не могу поверить, что кто-то мог причинить зло этому чудесному старику.

Джозефина согласно кивнула.

– Очевидно, он пострадал, потому что был с королем. Не думаю, что кому-то понадобилось убивать именно его.

Нервно сцепив руки, Доминик огляделась кругом. Гостиная королевы не располагала к задушевным беседам – роскошная и холодная, она напоминала скорее музейную залу. Но Доминик не собиралась отступать. Сегодня ей нужна мать, нужна, как никогда в жизни.

– Мама, – осторожно начала она, – что ты думаешь о наших американских родственниках?

Джозефина чуть приподняла брови.

– Полагаю, твой отец был бы счастлив узнать, что его брат наконец решил загладить старую ссору. Сказать по правде, я очень рада, что Эдуард и его сыновья согласились поселиться во дворце. Общение с ними помогает мне отвлечься. А маленький Сэмми просто прелесть! Как давно у нас во дворце не было малышей! – Помолчав, она устремила на дочь острый, пристальный взгляд: – А почему ты спрашиваешь?

По-видимому, Джозефина ни в чем не подозревала ни Эдуарда, ни Джейка, ни Люка, иначе обмолвилась бы о своих подозрениях. А то, что мать, оказывается, неравнодушна к маленьким детям, обрадовало Доминик и придало ей уверенности.

Решив, что лучше пока не давать повода для подозрений, она ответила безмятежно:

– Да так, просто хотела знать, как ты с ними уживаешься.

– Прекрасно, – улыбнулась королева. – А ты?

Доминик заставила себя улыбнуться в ответ.

– Послушать Изабеллу и Прю, так я в последнее время ни с кем не уживаюсь, – попыталась пошутить она. – Думаю, мне надо постараться быть более общительной.

К удивлению Доминик, мать наклонилась к ней и ласково похлопала ее по колену.

– Я знаю, Доминик, ты всегда была очень близка с отцом. Понимаю, как тебе сейчас нелегко.

В самом деле, исчезновение короля наполняло Доминик скорбью и ужасом, но сейчас она мучилась не из-за этого, и мысль о том, что вся семья неверно понимает причины ее уныния, прибавляла к ее страданиям острое чувство вины.

– Мне очень не хватает отца, – сдавленно произнесла она. – Без него и замок стал совсем другим.

– Верно, – с легким вздохом ответила Джозефина. – До сих пор я и не подозревала, что здесь может быть так одиноко.

Доминик подняла на мать смущенный взгляд.

– Мама, – нерешительно заговорила она, – я никогда раньше тебя не спрашивала... пожалуйста, не думай, что я лезу не в свое дело...

Удивленно подняв брови, Джозефина повернулась к дочери, чтобы видеть ее лицо.

– Что такое, дорогая? О чем ты хочешь спросить?

Доминик сделала глубокий вдох. Почему ей так трудно говорить с матерью? Вот с отцом всегда было легко: он бывал суров и раздражителен, но никогда не скрывал своих мыслей и чувств. Джозефина же совсем другая: глядя на нее, невозможно понять, о чем она думает.

– Мне часто хотелось узнать... что ты чувствовала много лет назад, когда тебе объявили, что ты должна выйти замуж за папу?

Глаза Джозефины блеснули удивлением, и на миг Доминик показалось, что сейчас мать, по своему обыкновению, мягко сменит тему. Но вслед за тем выражение лица королевы смягчилось, на нем появилась нежность и мечтательность, которой принцесса никогда прежде не видела.

– Буду с тобой откровенна, Доминик: я была вне себя от ярости. Просто рвала и метала. Готова была скорее сбежать из дому, чем выйти замуж за незнакомца. Но я была принцессой и с детства знала, что мой долг – повиноваться родителям и заботиться о нуждах своей страны. Королевство Винборо очень нуждалось в укреплении связей с Эдембургом – вот почему мне пришлось наступить на горло собственным чувствам и идти под венец с гордо поднятой головой.

Наступить на горло собственным чувствам...Едва ли не впервые в жизни Доминик могла сказать, что понимает свою мать.

Тридцать лет назад женщине – особенно женщине из королевской семьи – не позволялось самой выбирать свою судьбу. Долг, честь, достоинство – вот что было священно. Чувства отступали на второй план. Так была воспитана Джозефина; теперь Доминик понимала, что те же установки разделял и Маркус. Должно быть, он был потрясен, когда понял, насколько юная принцесса непохожа на свою мать. Но Доминик росла в иное время, и сама она – иной человек; для нее нет ничего важнее любви и счастья. А любила ли Джозефина, была ли счастлива? Этого Доминик не знала.

– Когда ты в первый раз увиделась с отцом?

Слабая усмешка тронула губы королевы.

– В день свадьбы.

Потрясенная, Доминик не отводила глаз от бледного, классически прекрасного лица матери.

– Представить не могу! – пробормотала она. – Отдать свою руку незнакомцу и знать, что с ним тебе суждено прожить до конца жизни!

– Да, мне было нелегко, – согласилась Джозефина. – В то время твой отец был очень красив, но вид у него был свирепый. Мне казалось, что меня отдают в жены какому-то викингу! Первое время я страшно его боялась.

Доминик смотрела на мать с уважением и интересом. Только теперь она поняла, что пришлось пережить Джозефине – покинуть родину, отправиться в далекую страну и ради блага своего народа вступить в брак с незнакомцем... Как она все это выдержала? Доминик полагала, что у нее самой не хватило бы силы духа.

– Тебе было трудно? – тихо спросила она.

Джозефина улыбнулась, и Доминик поразилась тому, каким мягким и теплым светом засияли ее глаза.

– Поначалу – да, – ответила она. – Я была робка и застенчива, а твой отец резок и нетерпелив. Но постепенно мы узнали друг друга и поладили – так хорошо поладили, что, как ты знаешь, зачали и вырастили троих детей.

Упоминание о детях едва не заставило Доминик выдать собственную тайну, но, вспомнив о предостережениях Маркуса, она прикусила язык.

– Выходит, ваш брак оказался лучше, чем ты ожидала?

Джозефина взглянула на дочь так, словно не понимала, о чем тут спрашивать.

– Разумеется. Ведь я, когда услышала о помолвке, готова была бежать из дому, даже смерть казалась мне лучше брака неизвестно с кем! Я не сомневалась, что жизнь моя будет навеки погублена. Я ведь мечтала об одном – встретить свою любовь и выйти замуж за того, кого полюблю всем сердцем и душой. Мне казалось, что родители отнимают у меня заветную мечту.

Как же ей было больно! – с ужасом и состраданием думала Доминик. Как, должно быть, тосковало и рвалось ее бедное сердце, когда она плыла по бурному Северному морю навстречу своей судьбе!

Оставался главный вопрос: полюбила ли Джозефина Майкла Стэнбери? Доминик не знала, как спросить об этом, но спрашивать ей и не пришлось, ибо королева заговорила сама.

– На самом деле, – мягко и задумчиво произнесла она, – вышло так, что они исполнили мое заветное желание. Только тогда мне не хватало мудрости, чтобы это понять.

– Значит, ты... в конце концов ты полюбила отца?

Нежная улыбка тронула губы королевы.

– Я пыталась сопротивляться его обаянию, но в конце концов поняла, что не стоит бороться с собой. Да, я его полюбила. Полюбила его широкую улыбку, раскатистый хохот, огромные сильные руки – полюбила все в нем, даже вспышки ярости! – Глаза ее заволоклись слезами. – Никогда не думала, что мы так ужасно расстанемся. И не предполагала, что мне будет так страшно его не хватать.

Глубоко тронутая слезами матери, Доминик сжала обе ее руки в своих:

– Прости меня, мама! Но, верь мне, он обязательно найдется! Не знаю когда, не знаю как, но отец вернется к нам живой и невредимый!

– Ах, Доминик, день и ночь я только об этом и молюсь! – взволнованным полушепотом ответила мать. – Молюсь, чтобы Господь дал мне еще один шанс, позволил сказать твоему отцу, как я люблю его, как всегда его любила!

Слезы обожгли горло Доминик, она судорожно сглотнула:

– Где бы ни был сейчас отец, я уверена, он знает, что ты чувствуешь.

Джозефина печально покачала головой.

– Мне всегда было нелегко говорить о своих чувствах. Особенно с твоим отцом. Я так ни разу и не произнесла этих простых слов: «Я тебя люблю». Мне казалось, что ему это и так понятно. – Тяжело вздохнув, она подняла глаза на Доминик. – Ни о чем я теперь так не жалею, как об этом. И хочу дать тебе совет, доченька: не повторяй моих ошибок! Если полюбишь, не стыдись своих чувств, не прячь их от своего избранника – скажи прямо, что любишь его, скажи сразу, пока не станет слишком поздно!

Скажи прямо, что любишь его!От этих слов внутри у Доминик все словно заледенело. Что изменилось бы, признайся она Маркусу в своей любви? Скорее всего, ничего. Он не верит в любовь. Ему это не нужно. Но по крайней мере она знала бы, что сделала все возможное.

– Спасибо тебе, мама! – воскликнула она, сжав руки матери. – Спасибо, что поделилась со мной. Ты не представляешь, как мне помогла!

Джозефина нежно улыбнулась.

– Рада за тебя, доченька. А теперь объясни, к чему все это? Ты встретила человека, за которого хочешь выйти замуж?

В груди у Доминик всколыхнулась безумная надежда, но тут же рухнула под тяжестью горьких воспоминаний. Она сама сказала Маркусу, что не хочет его видеть. А он очень гордый человек. Едва ли он готов ее простить.

– Не знаю... пока. – Поспешно поднявшись на ноги, она поцеловала мать в щеку: – Мамочка, прости, что убегаю, но мне надо срочно кое-что сделать!

Джозефина помахала ей рукой на прощание, и Доминик помчалась по пустынным коридорам назад, к себе. Прюденс уже вернулась; услышав торопливые шаги принцессы, она выглянула из кухни.

– Боже мой, что за спешка? – воскликнула она, увидев, как Доминик, задыхаясь, падает на кушетку. – Что-то стряслось?

«Да, я узнала правду о себе, – мысленно ответила Доминик. – Узнала, что я очень похожа на мать – как и она, прячу от всех, даже от самой себя, свои истинные чувства. Но ее совет пойдет мне на пользу: я не буду ждать, пока не станет слишком поздно!»

– Еще нет, – ответила она и, вскочив с дивана, села за письменный стол.

Вырвав из блокнота розовый листок, она начала писать записку.

– Что значит «еще нет»? – подбежала к ней взволнованная Прюденс. – Ты ждешь новостей о короле?

Доминик молча свернула записку, положила в конверт, запечатала и отдала фрейлине.

– Нет, с отцом это никак не связано, – ответила она. – Пожалуйста, отнеси эту записку Маркусу и отдай лично в руки. Он сейчас либо у себя в апартаментах, либо в рабочем кабинете – не знаю, где, но, пожалуйста, найди его и отдай записку как можно скорее!

Прюденс уже открыла рот, чтобы разразиться градом вопросов, но, видно, что-то в лице Доминик ее остановило. Схватив конверт, она побежала к выходу.

– Не вернусь, пока его не разыщу! – пообещала фрейлина, выбегая за дверь.

Работа на трудной и ответственной должности научила Маркуса тщательно продумывать все последствия своих действий. Ни разу еще ему не приходилось сомневаться в принятом решении – касалось ли оно страны, короля или даже злосчастного брака с Лизой.

До тех пор, пока он не принял решение порвать с Доминик.

Запустив обе руки в густую шевелюру, словно готов был рвать на себе волосы, Маркус расхаживал взад-вперед по своим апартаментам. Сейчас он напоминал тигра в клетке. Почему, ну почему ему так тяжело, почему так ноет сердце? Любой разумный человек только обрадовался бы, что Доминик отвергла его предложение!

Расставшись с Лизой, он дал себе клятву, что никогда больше не женится. Иметь жену и ребенка – дорогое удовольствие: слишком страшно их потерять.

И все же не стоит обманывать себя: в глубине души ничего он так не желает, как женитьбы на Доминик.

Бессмыслица какая-то! – мысленно возражал он себе. Откуда это безумное желание?

Рухнув в мягкое кресло и уставившись в окно, выходящее в дворцовый сад, он надолго задумался над этим вопросом.

Да, он всей душой предан королю, но никакой долг, никакая верность не требуют, чтобы он женился на беременной королевской дочери, спасал ее репутацию, обеспечивал будущее ее ребенка. Такое самопожертвование не входит в его обязанности. Но кто говорит о самопожертвовании, если Маркус изнывает от желания назвать Доминик своей женой, а ее малыша – своим сыном или дочерью?

Но почему? – в сотый раз спрашивал он себя. Изабелла – тоже королевская дочь, но, если она забеременеет, у Маркуса не возникнет ни малейшего желания на ней жениться. Должно быть, потому, что он ее не любит. Он любит Доминик.

Эта мысль поразила его, словно удар кулаком в лицо. Несколько секунд он ошалело моргал, невидящим взором уставившись за окно, словно не в силах был осознать обрушившееся на него открытие.

«Господи, что же мне теперь делать? – мысленно обратился он к небесам. – Как убедить Доминик, что мои чувства к ней – не просто чувства преданного друга? Как дать ей понять, что я мечтаю разделить с ней жизнь, вместе растить детей, вместе состариться и умереть в один день?» Он ведь ясно сказал, что не признает подобных чувств и в них не нуждается. Должно быть, Доминик не откажет себе в удовольствии швырнуть эти слова ему в лицо.

И все же надо попробовать. Убедить ее, что они смогут быть счастливы втроем, если только Доминик даст Маркусу шанс.

Надежда придала ему сил: вскочив на ноги, он бросился к телефону.

Но стоит ли звонить? Что, если Доминик не захочет его видеть? Нет, лучше появиться у нее в покоях без предупреждения! С такой мыслью Маркус вылетел за дверь и быстрым шагом направился к замку.

От грозы, гремевшей два дня назад, не осталось и следа. С чистого неба ласково взирало на мир теплое весеннее солнышко. В первый раз Маркус по-настоящему заметил, что в Эдембург пришла весна: в саду щебечут птицы и на ухоженных клумбах поднимают головки первые цветы.

Интересно, подумалось ему, зацвели ли розы? Маркус знал, что Доминик обожает этот цветок, и мысль подарить ей розу в знак примирения и любви показалась ему удачной.

Он сошел с асфальтированной дорожки и углубился в сад. Здесь весело зеленела трава, радовало глаз разноцветье бутонов на стеблях. Заметив розовый куст, на ветке которого покачивался едва распустившийся цветок чайной розы, Маркус подошел к нему и сорвал цветок, несмотря на громкие протесты подбежавшего садовника.

Уже подходя к дверям замка, он вдруг заметил женщину, сидящую на скамье в глубине сада. Увидев его, она поднялась, и сердце Маркуса пропустило такт, когда он осознал, что в нескольких шагах от него стоит Доминик. Сегодня на ней были белые слаксы и синий свитер с белым узором. Волосы собраны в «хвост» и перехвачены алым шарфом. Она была прекрасна, этому Маркус не удивился. Но ее улыбка застала его врасплох.

Медленно, словно во сне, он двинулся к ней. Что сказать? С чего начать? Быть может, слова вообще не нужны? Не лучше ли прижать ее к себе, ощутить такое родное тепло ее тела, излить свою нежность движениями рук и губ? Сила собственного желания смутила и поразила его, пожалуй, не меньше, чем эта нежданная встреча в саду.

Она улыбалась – робко, но радостно; эта улыбка приободрила Маркуса. Вспоминая их расставание, он ожидал совсем иного.

– Спасибо, что согласились со мной встретиться, – заговорила она. – Вы, должно быть, спрашивали себя, почему я...

Маркус вдруг нахмурился.

– Встретиться с вами? – непонимающе повторил он. – Откуда вы узнали, что я иду к вам?

Теперь настала очередь Доминик удивленно поднимать брови.

– Из записки, разумеется. Разве Прю не передала вам записку?

Он покачал головой.

– Я не видел Прюденс.

Улыбка Доминик погасла.

– Должно быть, вы с ней разминулись. Я думала... я написала вам, просила о встрече. Так вы... вы не поэтому пришли?

– Нет, я...

Сердце Маркуса колотилось, словно у мальчишки на первом в жизни свидании. Почувствовав, что не может вымолвить больше ни слова, он протянул ей розу.

– Я... я как раз шел к вам.

Осторожно взяв цветок, она пристально вгляделась ему в лицо.

– Правда?

Он сглотнул, запоздало сообразив, что, кажется, впервые в жизни так нервничает.

– Да. Я решил, что должен с вами поговорить. Должен как угодно, хоть на коленях, убедить вас выйти за меня замуж.

Доминик отшатнулась, словно от удара.

– Но зачем, Маркус? – воскликнула она. – Почему? Вы говорили...

Он шагнул к ней. Она не отступила, и сердце его запело от радостной надежды.

– Доминик, забудь все, что я тебе говорил. Я ошибался. Ошибался и в себе самом, и в том, почему хочу на тебе жениться.

На прелестном лице ее отразилось смятение.

– Маркус, если вы... если ты... пожалуйста, не надо меня обманывать, я же знаю, что ты сделал мне предложение из чувства долга!

Маркус кивнул; лицо его было серьезно и торжественно.

– Да, вначале мною двигало чувство долга и верность королю. Но с тех пор многое изменилось. Изменился я сам.

Доминик скептически изогнула тонкие брови.

– Маркус, мне трудно этому поверить. Я знаю, что твои убеждения непоколебимы, что долг и верность для тебя всегда стоят на первом месте. Неужели это изменилось?

Он сделал еще шаг. Желание прикоснуться к ней стало почти непреодолимым.

– Ты так говоришь, словно я какой-то старый зануда, навеки закостеневший в своих несгибаемых принципах. Неужели ты и вправду так думаешь? По-твоему, я староват для перемен?

Она фыркнула.

– Маркус, ты мужчина в самом расцвете сил! Но насчет перемен... не знаю, что и думать.

«Ты не представляешь, как ты изменила меня! – мысленно воскликнул он. – Я, холодный, рассудительный, здравомыслящий Маркус Кент, не мыслю жизни без тебя – вот как преобразила меня любовь!»

– Доминик, я хочу стать твоим мужем. Хочу быть отцом твоему ребенку и всем остальным детям, которые, надеюсь, у нас будут. Но не потому, что чем-то обязан королю Майклу, не потому, что долг повелевает мне спасти королевскую семью от позора. – Он протянул ей руку, и Доминик доверчиво вложила ладонь в его ладонь. Маркус крепко сжал ее пальцы. – Я люблю тебя, Доминик. Не знаю, почему не понимал этого раньше. Наверно, был слишком увлечен борьбой со своим чувством, – с сожалением признался он. – Я боялся снова испытать боль, потому и отказывался признать, что сердце мое принадлежит тебе.

Доминик смотрела на него во все глаза. Измученная душа ее боялась верить услышанному, боялась отдаться блеснувшей во мраке надежде.

– Два дня назад ты обвинял меня в том, что я считаю ниже своего достоинства выйти замуж за простого смертного, – напомнила она ему.

Смуглые щеки его покраснели от стыда.

– Доминик, я сгорал от злости и сам не понимал, что говорю. Ты отвергла меня, и мне было очень больно. Я хотел выместить на тебе свою боль и гнев. Хотел убедить себя, что любви в наших жизнях нет места. Меня так поразил твой отказ... – Он обнял Доминик за плечи и, притянув к себе, потерся щекой о ее щеку. – Прости меня, Доминик, – прошептал он. – Прости мою глупость и скажи, что выйдешь за меня замуж!

Все еще не убежденная, она возразила:

– Но ты считаешь, что я тебя не люблю. Это тебя не останавливает? Ты все равно готов взять меня в жены?

Откинув голову, он вгляделся в зелень ее глаз.

– Да, любимая! Моей любви хватит на нас обоих. Я знаю, что смогу подарить тебе счастье и стану хорошим отцом нашим сыновьям и дочерям.

В глазах его Доминик прочла любовь и поверила, что он говорит от чистого сердца. С тихим возгласом счастья она приподнялась на цыпочки и обвила его шею руками.

– Маркус, милый, дорогой, любимый мой! В своей записке я просила тебя прийти сюда, в сад. Я хотела рассказать, как сильно, как горячо люблю тебя! И думала – надеялась, – что, если признаюсь в своих чувствах, ты взглянешь на наш брак по-другому. Но ты... ты словно подарил мне райское блаженство!

Вместо ответа Маркус крепко прижал ее к себе.

– Райское блаженство – сжимать тебя в объятиях, Доминик, – прошептал он, склонившись к ней. – И я никогда, никогда тебя не отпущу! Я не позволю тебе уйти от меня, как Лизе!

Доминик счастливо замотала головой и крепче сжала его плечи.

– Маркус, я никогда, никуда от тебя не уйду! Мне кажется, уже четыре года назад я знала, что ты, и только ты, предназначен судьбой для меня. Я и уехала от тебя только потому, что знала: все равно от судьбы не уйдешь. Но ты женился, и я решила, что для меня надежды нет. Вот почему я отдалась Брайсу: думала, что он поможет мне забыть тебя. Но в то утро в Эдембургском аббатстве, увидев тебя впервые после разлуки, я поняла, что мои чувства так и не умерли!

Вместо ответа Маркус прильнул к ее устам долгим поцелуем.

– Не понимаю, за что мне такое везение, – прошептал он, отрываясь от нее, чтобы глотнуть воздуха. – И ты, и малыш...

Он погладил ее по выпуклому животу, и Доминик нежно улыбнулась.

– Это мне повезло, – ответила она.

– Я горжусь тем, что смогу назвать твоего ребенка своим, – заверил он. – И буду любить его или ее – так же крепко, как и прочих наших детей.

Зеленые глаза ее затуманились слезами радости.

– Теперь понимаю, за что тебя так ценил мой отец. Где еще найти такое великодушие, такую чистоту сердца?.. Но, Маркус, – торопливо добавила она, словно вдруг что-то сообразив, – я не прощу себе, если испорчу твою репутацию! Люди будут думать, что я ношу твоего ребенка...

Улыбаясь, он покачал головой.

– Доминик, ты удивительная женщина! Меня никто не упрекнет. Любой мужчина, едва взглянув на тебя, поймет, что я просто никак не мог удержаться... Пожалуй, так оно и есть, – добавил он вполголоса, усмехнувшись лукавой, чувственной усмешкой.

Она ответила ему улыбкой, полной нежности и обещания.

– Насколько я понимаю, долгая помолвка тебя не устроит?

Рассмеявшись, Маркус взглянул в лицо женщине, которая только что дала согласие стать его женой. Ему казалось, что сад вокруг засиял новыми красками и весь мир сделался свеж и благоуханен, словно в первый день творения.

– Милая, на долгую помолвку у нас не будет времени! Малыш вряд ли согласится подождать, так что, чем скорее мы скажем твоим родным, тем лучше.

– Ты хочешь... прямо сейчас? – расширила глаза Доминик.

Вместо ответа он подхватил ее под руку и повлек за собой к замку.

– Почему бы и нет? По-моему, для начала новой жизни время самое подходящее. Что скажешь?

Начало новой жизни. И любви, которая продлится вечно. Да, теперь Доминик была готова встретиться лицом к лицу с родными и со всем белым светом.

– Я готова, – прошептала она.

Доминик и Маркус решили прежде всего зайти к Джозефине и поговорить с ней первой. Однако, войдя в замок, они увидели Эдуарда и Люка, спешащих в семейную гостиную.

– Николас искал вас обоих, – бросил на бегу Эдуард. – Кажется, у него какие-то новости о расследовании.

Доминик и Маркус обменялись встревоженными взглядами.

– Вы не знаете, мама у себя? – спросила Доминик дядюшку.

– Всех попросили собраться в гостиной, – объяснил Эдуард. – Возможно, королева уже там.

– Брифинг королевского семейства! – шутливо заметил Люк.

Эдуард бросил на сына неодобрительный взгляд, и тот осекся, виновато покосившись на Маркуса и Доминик.

– Прошу прощения, – пробормотал он. – Я просто хотел разрядить напряжение.

Маркус кивнул в ответ и обнял Доминик за плечи.

– У нас тоже есть новость, о которой лучше объявить не откладывая, – произнес он, награждая возлюбленную нежной улыбкой. – Ну что, пойдем?

Доминик не пришлось уговаривать. Слишком долго она таила любовь даже от себя самой и теперь сгорала от желания выкрикнуть на весь мир, что любит Маркуса больше жизни!

– Да, – ответила она. – Я хочу поговорить с мамой до... до того, как Николас вывалит на нас очередную дурную весть.

Войдя, они увидели, что вся семья уже собралась в гостиной, рассевшись на креслах, диванах и кушетках.

Королева Джозефина заняла свое обычное место в кресле перед камином. Увидев, что дочь входит в комнату рука об руку с Маркусом, она обратила на них пристальный взгляд, и на губах ее заиграла добрая, понимающая улыбка.

– Так вот он – человек, за которого ты решила выйти замуж, – обратилась она к дочери.

Маркус изумленно повернулся к Доминик:

– Откуда она знает?

Доминик покраснела, а Джозефина от души рассмеялась.

– От матери такое не скроешь, – объяснила она.

Только в этот миг Доминик по-настоящему ощутила ту крепкую, неразрывную связь с матерью, которой ей так недоставало в детстве и юности. И от этого счастье ее усилилось – хоть ей и казалось, что быть счастливее просто невозможно.

– Как тебе нравится мой будущий муж? – поинтересовалась она.

Теплая улыбка королевы согрела Доминик и ее жениха.

– Иного я бы для тебя не выбрала, – ответила Джозефина. Поднявшись на ноги, она хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание родных. Дождавшись, пока шум в комнате затихнет, Джозефина объявила: – Друзья, у меня чудесная новость! Маркус и Доминик только что сообщили мне, что хотят пожениться!

С разных концов просторной гостиной послышались аплодисменты, возгласы удивления и радости. Изабелла и Прюденс первые поспешили к невесте с поздравлениями, Доминик со слезами на глазах встречала их бурные объятия и поцелуи. Вслед за девушками подошел и Николас; он расцеловал сестру и пожал руку Маркусу.

– Быстро же вы управились! – заметил он. – Ведь Доминик всего месяц как вернулась!

Маркус бросил на свою нареченную быстрый взгляд.

– Видите ли, мы... одним словом, мы вместе еще с Рождества. Просто об этом никто не знал.

– Когда же свадьба? – едва сдерживая восторг, воскликнула Изабелла. – Надеюсь, вы не намерены жениться второпях?

Ощутив, что заливается краской, Доминик беспомощно взглянула на Маркуса.

– Боюсь, нам лучше поторопиться, – ответил он за нее. – Дело в том, что у нас есть еще одна новость.

К этому времени вокруг жениха и невесты собралась вся семья, но, глядя в лица родных, Доминик не испытывала ни сожаления, ни стыда. Только радость и гордость. Маркус любит ее. Маркус отец ее ребенка. Отныне и вовеки.

– Мы с Маркусом ждем ребенка, – задыхаясь от счастья, выпалила она. – В сентябре.

Наступило внезапное молчание, словно затишье перед бурей. Все глаза обратились на королеву Джозефину, и сама Доминик с трепетом ждала, что скажет мать.

– Ребенок... – с благоговейным трепетом в голосе повторила Джозефина.

– Да, мама. Ты не сердишься?

Подойдя к дочери, королева нежно сжала ее руки в своих.

– Милая моя доченька, ты сделала меня счастливой! – Улыбаясь сквозь слезы счастья, она расцеловала Доминик в обе щеки. – У вас с Маркусом будет ребенок... Я всегда знала, что однажды это случится. И теперь вижу, что вы будете счастливы вместе.

Уголком глаза Доминик заметила, что Маркус не сводит с ее матери потрясенных глаз – должно быть, не может понять, откуда королева знала, что они предназначены друг для друга, если он сам понял это каких-нибудь полчаса назад.

Доминик нежно улыбнулась жениху. «Надо будет как-нибудь поговорить с ним о женской интуиции», – решила она.

– Спасибо тебе, мамочка! – прошептала она. – Как бы я хотела, чтобы и отец был здесь и разделил нашу радость!

Упоминание о короле заставило Джозефину взглянуть на Николаса; тот, поглощенный новостью о свадьбе сестры, смотрел на Доминик и Маркуса так, словно никак не мог поверить своим глазам.

– Николас, настало время услышать твою новость, – негромко сказала королева.

Николас перевел взгляд на сестру Изабеллу.

– Пусть об этом лучше объявит Изабелла, – предложил он. – Это дело прямо ее касается.

Вся семья, вместе с Прюденс и Ровеной, повернулись к старшей из сестер-принцесс.

Изабелла нежно улыбнулась младшей сестре.

– Моя новость, конечно, не сравнится с сюрпризом Доминик, – заговорила она, – но мне тоже есть чем вас порадовать. – Она обвела взглядом взволнованные лица родных. – Час назад я разговаривала с Адамом Синклером, под началом у которого служила в Королевском флоте. Я попросила его приехать в Эдембург, в замок Стэнбери, и помочь нам в розысках отца. Адам опытный военный; я рада сообщить вам, что он согласился, и надеюсь, что он поможет нам вернуть короля домой.

– Вот это хорошая новость! – воскликнул Маркус. – Надеюсь, он не задержится в пути!

– Согласна, – с улыбкой добавила Джозефина. – И, думаю, раз уж мы все собрались здесь, надо поднять тост сперва за Маркуса и Доминик, а затем за скорейший приезд Адама Синклера.

– Точно! – поддержал предложение матери Николас.

– Ваше величество, может быть, попросить Герти приготовить сегодня праздничный ужин? – поинтересовалась у королевы Прюденс.

Джозефина огляделась вокруг. Вся семья в сборе – кроме одного... Но скоро ожидается прибавление; и в глубине души королева знала, что Майкл, будь он здесь, одобрил бы праздник по случаю скорого появления на свет малыша Доминик.

– Да, Прюденс, – ответила она. – Пожалуйста, скажи Герти, что сегодня у нас праздник.

В радостном гуле голосов никто не расслышал, как Маркус, наклонившись к уху Доминик, произнес вполголоса:

– Я только сейчас понял, что ее величество теперь станет моей свекровью!

Зеленые глаза Доминик блеснули весельем:

– Что, готов пойти на попятный?

В ответ Маркус только рассмеялся и прильнул к ее губам. Поцелуй его лучше всяких слов говорил о доверии и уважении, о страсти и нежности – о глубокой, чистой любви.

Любви, которая проходит только вместе с жизнью.