Текст книги "Младшая дочь короля"

Автор книги: Стелла Бэгуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Royally Wed

OCR & SpellCheck: Larisa_F

Бэгуэлл, Стелла. Б97 Младшая дочь короля: Роман / Пер. с англ. Н. Холмогоровой. – М.: ОАО Издательство «Радуга», 2003. – 176 с. – (Серия «Любовный роман», 761)

Оригинал: Stella Bagwell «The Expectant Princess», 2001

ISBN 0-373-19504-4, 5-05-005638-1

Переводчик: Холмогорова Н.

Младшая дочь короля

ПРОЛОГ

– Из нее получится прелестная принцесса!

Королева Джозефина нежно улыбнулась своей трехмесячной внучке.

– Лианна – уже прелестная принцесса, – поправил свою мать счастливый отец, принц Николас. – А когда вырастет, станет точной копией Ребекки.

Молодая мать порозовела от смущения, а гости, столпившиеся вокруг королевской семьи, понимающе заулыбались – супруга наследного принца и в самом деле была красавицей.

На улице лил холодный дождь, но здесь, под древними сводами Эдембургского аббатства, царила атмосфера праздника и любви. Родные, друзья, придворные собрались на крестины Лианны – первой внучки короля и королевы Эдембурга, красивейшего из государств Восточной Европы, и дочери наследника престола.

– Ты прав, сынок, – улыбнулась королева, стройная женщина с гордо поднятой головой и каштановыми волосами, уложенными в высокую прическу. – Лианна уже настоящая красавица. И пока что ведет себя как ангел.

– Боюсь, это ненадолго, – возразила Ребекка. – Как бы она не завизжала во всю мочь, когда епископ окунет ее в купель!

Малышка, еще не подозревающая о том, что в ней течет кровь династии Стэнбери, лежала на руках у отца и вертела головкой, с любопытством оглядывая незнакомых людей. Найдя глазами мать, она расплылась в широкой беззубой улыбке.

Младшая дочь короля и королевы, золотоволосая принцесса Доминик, улыбнулась своей маленькой племяннице:

– Николас, дай мне ее подержать! Ты никого из нас к ней не подпускаешь – должно быть, боишься, что мы избалуем ее прежде, чем она научится ходить!

Статный темноволосый принц, недовольно покачав головой, передал дочурку сестре:

– Принцесс всегда балуют – такая уж у них судьба. Вспомни, как носился отец с тобой и Изабеллой!

По толпе гостей пробежали смешки. Доминик обернулась к старшей сестре, стоящей в нескольких шагах от брата:

– Изабелла, слышишь, что он говорит? Неужели мы ему это спустим?

Принцесса Изабелла рассмеялась в ответ. Высокая и стройная, как сестра, она обладала такими же светло-зелеными глазами, но, в отличие от Доминик, чьи золотистые кудри спускались до пояса, была шатенкой и носила короткую стрижку.

– Не беспокойся, сестричка, – ответила она, и лицо ее осветилось лукавой улыбкой. – Малышка Лианна отплатит ему за насмешки – покажет, каково иметь дело с избалованной принцессой! Он у нее будет по струнке ходить!

На этот раз рассмеялось все семейство, за исключением маленькой Лианны. Малышка захныкала, и Доминик инстинктивно покачала ее на руках. В этот миг девушка заметила, что ее мать снова украдкой косится на часы. Странно: она знала, что не в привычках королевы Джозефины беспокоиться о времени.

– Мама, что случилось? – наклонившись к уху матери, спросила девушка. – Почему ты каждую минуту смотришь на часы?

Бросив обеспокоенный взгляд в сторону тяжелых резных дверей собора, королева ответила вполголоса:

– Не понимаю, куда пропал король Майкл. Он давно должен был быть здесь.

Николас, расслышавший последние слова матери, тоже взглянул на часы:

– До начала церемонии еще четверть часа. Я уверен, он с минуты на минуту появится.

Джозефина покачала головой:

– Я просила его выехать вместе со мной, но он ответил, что сначала должен разобраться с каким-то неотложным делом. И уехал на машине без охраны, только с вооруженным шофером. Надеюсь, с ним все в порядке. – Королева обернулась к сыну. – Николас, спроси у охранников – может быть, они связывались с ним по радио?

Принц отправился выполнять просьбу матери, а Доминик отвела королеву на несколько шагов от толпы родственников и придворных.

– Не волнуйся, мама, – проговорила она. – Папа просто задержался по делу. Это ведь не в первый раз!

Королева принужденно улыбнулась дочери:

– Ты права, но... – С непривычной нервозностью она поднесла к горлу хрупкую руку, унизанную бриллиантами. – Сама не знаю. Но чувствую: что-то не так. Майкл так ждал крестин внучки...

Она замолкла на полуслове, заметив, что гости один за другим поворачивают головы к дверям.

Обернувшись, мать и дочь увидели, как охрана у тяжелых дверей расступилась, пропуская двух мужчин. Первый из вошедших – высокий седовласый человек с царственной осанкой – широкими шагами двинулся к алтарю, где собралась толпа гостей. Второй – помоложе, черноволосый – следовал за ним по пятам.

Собор был огромен, и со своего места Доминик не могла как следует разглядеть пришельцев, однако высокий рост и седина того, что шел впереди, убедили ее, что перед ней король.

– Видишь, – улыбнулась она матери, – напрасно ты тревожилась! Вот и он!

– Это не Майкл, – тревожно прошептала в ответ королева. – Этих людей я не знаю.

К матери и сестре быстрым шагом подошел Николас. На лице его отражалась такая тревога, что Доминик сразу позабыла о незнакомцах.

– Что сказали охранники? – быстро спросила Джозефина.

Николас покачал головой:

– С тех пор, как отец с шофером выехали из замка – а было это больше часа назад, – от них ни слуху ни духу, и связаться с ними по радио не удается. Сейчас служба безопасности проверяет маршрут.

Джозефина и Доминик не успели расспросить принца – двое незнакомцев уже приблизились к ним.

Шум в толпе утих: гости с изумлением смотрели, как старший из незваных гостей склоняется перед королевой в поклоне до земли.

– Ваше величество, – звучно заговорил он, – прошу прощения за то, что мы осмелились явиться на торжество без приглашения. Позвольте представиться: я – Эдуард Стэнбери, брат вашего мужа, а это – мой старший сын Люк.

Черноволосый юноша в свою очередь, склонился в низком поклоне. По толпе пробежали приглушенные возгласы изумления. Джозефина молчала, словно растерявшись, и Доминик прекрасно ее понимала. Еще до ее рождения Эдуард покинул родину и стал гражданином Соединенных Штатов; с тех пор, сколько она себя помнила, братья не общались.

– Вы проделали долгий путь, – заговорила наконец Джозефина. – Король знает о вашем прибытии?

Эдуард открыл рот, чтобы ответить, но сын его опередил:

– Ваше величество, мы только что с самолета, и...

Договорить молодой человек не успел – новый шум у дверей заставил всех вновь повернуть головы. Послышались возгласы удивления и испуга: молодой охранник короля мчался к алтарю так, словно демоны гнались за ним по пятам.

Королева смертельно побледнела, и Николас поспешно подхватил ее под локоть. Ребекка потянулась к ребенку, и Доминик бережно передала ей малышку.

Охранник торопливо поклонился королевской семье.

– Что случилось? – нетерпеливо воскликнул Николас.

– Боюсь, ваше высочество, у меня дурные новости, – задыхаясь, выпалил охранник. – Машина короля попала в аварию. Автомобиль съехал с шоссе, пробил ограждение и скатился вниз по крутому горному склону. Мы полагаем, что король и его водитель погибли.

Крики ужаса огласили древние стены собора. Доминик потерянно оглядывалась кругом, не слушая, что еще докладывает охранник брату: рассудок ее отказывался воспринимать страшную весть.

Сквозь толпу потрясенных придворных протиснулся Маркус Кент, главный советник короля. Словно в тумане Доминик видела, как он кладет руку на плечо брата.

– Согласно законам и обычаям нашей страны, – сурово проговорил он, – я объявляю Николаса Стэнбери принцем-регентом до тех пор, пока его величество король Майкл не будет найден или признан погибшим.

Джозефина сжала руку сына.

– Что значит «найден»? – воскликнула она. – Разве вы не нашли тело короля?

Маркус покачал головой.

– Нет. Охрана только что сообщила мне, что тело его величества на месте происшествия не найдено.

Больше Доминик ничего не слышала. Испустив сдавленный крик боли и прижав руку к животу, она стремглав вылетела из собора.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Доминик прижалась щекой к холодному мрамору колонны и положила руку на живот, стараясь унять тошноту.

«Господи, дай мне силы! – мысленно взмолилась она. – Я должна быть сильной – ради мамы, ради брата и сестры. Не допусти, чтобы они узнали мою тайну! Хватит с них одного горя!»

Слезы жгли глаза, как Доминик ни старалась их удержать. Она – принцесса; с детства ее учили в любых обстоятельствах оставаться спокойной и невозмутимой. Как рассердился бы папа, узнав, что она проявила слабость на глазах у всего королевского двора!

Эта мысль помогла ей овладеть собой: дрожащими руками она достала из сумочки носовой платок и промокнула глаза.

– Доминик! Как вы?

Сердце Доминик на мгновение замерло, а затем пустилось в бешеную скачку. Почти четыре года она не видела этого человека, но глубокий мужской голос за спиной казался знакомым и родным, словно колыбельная матери.

Гордо расправив плечи, она повернулась лицом к мужчине, которого так и не сумела забыть.

Маркус Кент всегда казался ей образцом мужской красоты. Высокий, стройный, широкоплечий, с черными, как вороново крыло, волосами и чеканным породистым лицом – настоящий рыцарь-аристократ, счастливое сочетание силы, мужества и изысканной элегантности. Но больше всего привлекали ее глаза Маркуса – какого-то неопределимого цвета, они казались то дымчато-серыми, то бледно-зелеными, словно морская волна, а то и бирюзово-синими.

Он был на двенадцать лет старше ее, но никто из сверстников не пробуждал в Доминик подобных чувств.

– Напрасно вы пошли за мной... но все равно, спасибо.

Широкими шагами он приблизился к ней, взглянул в искаженное горем лицо. Доминик невольно вздрогнула под его проницательным взглядом.

– Вы побледнели и бросились вон из церкви. Я вышел узнать, не нужна ли вам помощь.

– Не сомневаюсь, за мной вышел кто-нибудь из охраны.

С юных лет Доминик усвоила: принцесса – желанная добыча для маньяков и террористов, а значит, надо привыкать, что, куда бы ты ни шла и что бы ни делала, за тобой будут следить несколько пар внимательных глаз.

– Мне подумалось, что вам сейчас нужен не охранник, а друг.

От его слов у Доминик снова защипало глаза. «Как рассердится отец, если узнает, что я разревелась посреди улицы!» – подумала она; но тут же вспомнила, что отец, скорее всего, никогда уже ни на что не рассердится... Доминик, пошатнувшись, вцепилась в руку Маркуса.

– Маркус! – воскликнула она. – Пожалуйста, скажите, что все это сон! Он не мог умереть!

Доминик вернулась домой несколько дней назад, но до сих пор Маркус избегал с ней встреч. Услышав от короля, что младшая дочь приезжает из Америки на крестины племянницы, он начал обходить покои принцессы стороной. Но сегодня пожалел о том, что оттягивал встречу: быть может, если бы он встретился с Доминик раньше, перемены в ее внешности не поразили бы его до глубины души.

Четыре года назад, желая излечить принцессу от подростковой влюбленности, Маркус нанес ее юной гордости тяжелый удар. Не злонамеренно, о нет! – ни за что на свете он не согласился бы обидеть эту милую девушку, не будь на то очень веских причин. Но причины были. Семнадцатилетняя Доминик бегала, словно собачонка, за молодым советником своего отца; не раз Маркус ловил на себе ее восторженный взгляд – и не хотел, чтобы принцесса вступала во взрослую жизнь с головой, забитой романтическими фантазиями о человеке, который ей не пара.

С тех пор прошло четыре года; Маркус надеялся, что Доминик давно все простила и забыла. С ним самим за эти годы произошло столько событий, что хватило бы на целую жизнь: брак, полный надежд, затем – трагедия, отголоски которой еще откликаются в душе острой болью, и горькое разочарование.

Но сегодня, едва Доминик вошла в собор, при первом же взгляде на нее внутри у Маркуса что-то болезненно сжалось. Ибо прежняя наивная девочка расцвела и превратилась в прекрасную женщину.

Стройная фигурка утратила подростковую угловатость; теперь Доминик двигалась грациозно и изящно. Золотистые кудри, когда-то в беспорядке падавшие на плечи, теперь спускались до талии ровной густой волной; бриллиантовые заколки не давали им спадать на лоб. В ушах покачивались серьги с бриллиантами. Цвет глаз не изменился – все тот же нежный оттенок первой весенней листвы, – но наивная распахнутость взгляда сменилась задумчивостью и легкой печалью. Но особенно поразили Маркуса губы – алые, полные, сочные, вырезанные чувственным «луком Амура», так, что при взгляде на них невольно приходило в голову: «Должно быть, эти милые губки узнали уже немало поцелуев!»

А быть может, и сердце Доминик уже отдано какому-нибудь разбитному американцу...

Но Маркус тут же отринул эти глупые и недостойные мысли. Как бы хороша ни была Доминик, как бы ни обрисовывало кремовое платье ее женственные формы, для него она – принцесса, младшая дочь короля.

– Простите, Доминик. Я не хочу подавать вам ложную надежду.

Девушка в отчаянии затрясла головой, и Маркус вдруг ощутил острое желание сжать ее в объятиях, утешить, защитить от всех невзгод. Младшая из принцесс всегда будила в нем рыцарские чувства. Когда он начал работать в дворцовой администрации, ей было всего пятнадцать. Застенчивая неловкая девочка терялась на фоне брата и сестры, страдала от неуверенности в себе и жаждала поддержки. Ее робость воскрешала в памяти Маркуса собственное несчастливое детство...

– Что, церемония уже началась? – пробормотала она.

– Нет, крестины отменены. Ваша семья собирается вернуться во дворец.

Доминик вздернула голову:

– Тогда мне пора назад.

И, тщательно вытерев глаза батистовым платком, убрала его в сумочку из золотистого бархата.

Маркус бережно взял ее под руку и повел обратно в собор. Сердце его гулко и болезненно стучало в груди. Как хотел бы он сейчас стать богом, властным поворачивать время вспять и оживлять мертвых!

Но, увы, он – всего лишь человек. Пусть и очень влиятельный. Он не способен дать принцессе то, чего она заслуживает.

* * *

Прошло три дня. Каждое утро Доминик просыпалась с отчаянной надеждой, что все происшедшее окажется кошмарным сном, что сейчас она спустится в столовую и увидит, что вся семья в сборе и отец, как обычно, сидит во главе стола... Но столовая оставалась пуста. Королева теперь завтракала у себя, а Николас с раннего утра уезжал по делам. Нетрудно представить, какое смятение в мире политики и в прессе вызвало таинственное исчезновение его отца.

Сегодня Доминик решила позавтракать у себя в спальне, на балконе. Если уж приходится есть в одиночестве, думала она, пусть это одиночество не нарушается даже бесшумными шагами и скорбными лицами слуг.

Четыре года в университете приучили Доминик к иной жизни. В Америке никто не знал о ее королевском происхождении: для преподавателей и сокурсников она была обычной студенткой из Европы. Поначалу Доминик казалось диким, что никто не делает ей реверансов и не называет «ваше высочество», но скоро она привыкла, полюбила свободу и уже с трудом возвращалась к чопорной и церемонной жизни во дворце.

Цокот каблучков по каменному полу подсказал Доминик, что она уже не одна. Подняв голову от тарелки с фруктами, принцесса увидела Прюденс, свою фрейлину.

Двумя годами старше принцессы, Прюденс не разлучалась с ней с раннего детства. Когда для Доминик настало время уезжать в колледж, фрейлина умоляла, чтобы ей позволили отправиться за океан вместе с принцессой, но король и королева отказали, решив, что дочери пора становиться самостоятельной. Но теперь, когда Доминик вернулась, Прюденс вознаградила себя за годы разлуки, окружив принцессу вниманием и заботой.

Девушка с густыми темными волосами, собранными в узел на затылке, грустно улыбнулась принцессе:

– Прости, что беспокою тебя, Доминик. Но кое-кто хочет с тобой встретиться. Ты можешь сейчас принять посетителя?

– Кто это?

Улыбка фрейлины стала чуть шире.

– Маркус Кент. Думаю, ты не захочешь, чтобы я отослала его ни с чем.

Едва заметно подняв брови в ответ на намек подруги, Доминик внимательно оглядела свой утренний наряд. Голубой атласный халат, конечно, не слишком подходит для приемов, но выглядит вполне пристойно. А у Маркуса, возможно, какие-то новости об отце, которые он хочет сообщить лично.

– Пригласи его на балкон. Да, Прю, – добавила она, видя, что фрейлина готова выйти, – попроси, пожалуйста, слугу принести кофе без кофеина и термос холодного фруктового сока. Господин Кент, должно быть, захочет освежиться.

– Конечно, – откликнулась девушка. – Если понадоблюсь, я буду в кабинете.

Прюденс исчезла, а Доминик торопливо пригладила распущенные волосы. По счастью, перед завтраком она тщательно расчесала свои золотые кудри, однако, не стесненные ни лентами, ни заколками, они свободно рассыпались по плечам и падали на лицо.

А впрочем, какая разница? Ведь Маркус, скорее всего, по-прежнему видит в ней девчонку-школьницу. И, без сомнения, полагает, что она давно излечилась от своего юношеского увлечения. Так не все ли равно, как она выглядит?

Не успела она додумать эту мысль до конца, как на стеклянную столешницу упала длинная темная тень. Подняв голову и прищурившись, Доминик вгляделась в освещенный со спины силуэт посетителя.

– Прюденс не сказала, что вы еще завтракаете, – произнес он так хорошо памятным ей глубоким голосом. – Мне следовало зайти попозже.

Доминик покачала головой и указала ему на другой стул.

– Вы мне не помешали. За последние полчаса я и трех кусочков не проглотила.

Маркус нахмурился:

– Не лучшее начало дня.

Один взгляд на его красивое смуглое лицо насытит ее лучше самых изысканных яств... Но принцесса тут же прогнала эту безумную мысль.

– В последнее время я живу словно во сне. Все кажется таким нереальным...

Он откинулся в кресле. Доминик скользила глазами по светло-серому костюму, элегантно обтягивающему широкие плечи, по бледно-розовой рубашке и галстуку цвета красного вина. Сколько она помнила Маркуса, он никогда не придавал большого значения одежде. Куда важнее для него были интересы короля и страны. Однако он из тех мужчин, на которых и джинсы с рубашкой поло смотрятся словно королевская мантия.

«Осторожнее, Доминик!» – предупредила она себя. Когда-то, еще девочкой, принцесса жила и дышала мыслями о Маркусе Кенте. Но теперь она – взрослая женщина; а мужчина, сидящий перед ней, много лет назад ясно дал понять, что особа королевской крови никогда не станет для него чем-то большим, чем просто другом. Один раз она выставила себя на посмешище – и подобной ошибки не повторит.

– Я давно собирался зайти к вам и... и выразить свои соболезнования, – заговорил он. – Но, как вы, должно быть, догадываетесь, не мог найти времени. Все эти хлопоты – расследование происшествия, заявления для прессы... Кроме того, поскольку теперь страной правит Николас, его необходимо ввести в курс всех государственных дел...

– Соболезнования? Вы хотите сказать... – Что-то сжало ей горло. – Тело отца нашли?

Маркус покачал головой и хотел что-то ответить, но умолк, когда на балконе появилась горничная в черно-белой униформе с серебряным подносом.

Поставив поднос на столик, пожилая служанка хотела разлить кофе, но Доминик остановила ее, сказав:

– Спасибо, я сама.

Сделав книксен, горничная удалилась.

– Вам кофе или сок? – повернулась Доминик к Маркусу.

– Кофе. Со сливками и без сахара.

Доминик потянулась за чашкой. Хрупкий позолоченный фарфор звякнул в ее дрожащих руках.

Маркус, привстав, поспешно взял у нее чашку и блюдце.

– Позвольте мне, – мягко предложил он. – Вы можете обжечься.

– Простите, Маркус, – пробормотала она. – Похоже, нервы у меня не в порядке.

– Я бы удивился, если бы было иначе, – невесело улыбнулся он.

Господи, в каком она состоянии! А ведь именно на Маркуса Доминик всегда старалась произвести впечатление своей душевной силой и невозмутимостью. Теперь же, похоже, от одного взгляда на него готова рухнуть в обморок. Что за дурацкая слабость!

Он указал на вторую чашку, и Доминик утвердительно кивнула.

– Вернемся к аварии, – заговорила она, когда Маркус налил ей кофе. – Вы узнали что-нибудь новое?

Маркус неторопливо подлил в свой кофе сливок, затем устремил на принцессу серьезный взгляд своих удивительных глаз цвета морской волны.

– Вы знаете, что полиция тщательно обыскала место трагедии? – спросил он.

Доминик кивнула.

– И телевизионные новости, и газеты полны предположений о том, что могло случиться в тот день. Но, пока не найден отец, гадать бессмысленно.

Маркус молчал, не отводя от нее пристального взгляда. Доминик почувствовала: он хочет что-то сообщить, но не решается, не зная, выдержит ли она эту новость. От этой мысли в горле у нее пересохло, а тугой узел внутри сжался еще туже.

– Меньше часа назад нам позвонили из полиции. Сейчас они пытаются вытащить из машины тело шофера. Автомобиль превратился в груду искореженного металла, и полицейские работают медленно – очевидно, чтобы не уничтожить какие-либо важные следы.

У Доминик перехватило дыхание.

– Что же с отцом? Если водитель...

Маркус поднял руку, призывая ее к молчанию.

– Тело короля по-прежнему не найдено. Детектив, ведущий расследование, полагает, что при ударе его могло выбросить из машины и тело скатилось по склону в море. Теперь ныряльщикам предстоит обшарить дно у берега.

Доминик вздрогнула.

– Но тогда его выбросило бы на берег приливом. Ведь ветры с Северного моря гонят волны на нас!

– Верно, однако...

Она бросила на него нетерпеливый взгляд.

– Что «однако»? Чего вы не хотите мне говорить?

Взгляд его скользнул к ее тонким пальцам, судорожно сжимающим чашку. Как она хрупка и уязвима! Как хотел бы он оградить ее от боли, которую принесет с собой ужасная весть!

– Пейте кофе, – мягко предложил он.

Принцесса нахмурилась – изящные золотистые брови сошлись в одну тонкую линию.

– Не надо, Маркус. Говорите все, что знаете.

Он сурово сжал губы.

– Едва ли вы захотите услышать обо всех опасностях, что подстерегают человека в море.

Плечи принцессы поникли.

– Вы говорите об акулах, – дрожащим голосом проговорила она. – Да, вы правы. Хищники могли уничтожить тело. Но что, если отец не погиб? Что, если он был только ранен и оглушен? – В голосе ее зазвучал новый всплеск надежды. – Что, если он сумел выбраться из машины и уйти с места аварии?

Маркус задумчиво потер пальцем крохотную ямку на подбородке.

– Может быть. Но это маловероятно. Рано или поздно он должен был на кого-то наткнуться. В городе нет ни одного человека, кто бы не узнал короля и немедленно не отвез бы его в больницу.

Погода стояла теплая и ясная, но Доминик пробрала дрожь. Покрепче запахнув полы халата, она проговорила:

– Что, если он встретился с врагом?

Маркус устремил на нее недоумевающий взгляд.

– Что вы так на меня смотрите? – настаивала Доминик. – Я знаю, что народ любил отца, но к каждому в душу не заглянешь. В городе могут найтись и преступники, и сумасшедшие.

Та же мысль все три дня не давала Маркусу покоя. Но он никому не признавался в своих тайных страхах. Даже полиции. К чему им чужие советы? Он – профессиональный политик, но ничего не смыслит в расследовании катастроф. И потом... да нет, это невероятно. Он ведь был на месте происшествия, видел, во что превратился автомобиль. Нет, король не мог выжить.

– Простите, Доминик. Я просто удивлен. Не ожидал от вас таких... таких мрачных мыслей.

Покачав головой, она поставила чашку обратно на блюдце и провела дрожащей рукой по лбу.

– Маркус, я не знаю, что думать. Рассудок твердит, что мой отец мертв, но сердце отказывается этому верить. Во мне по-прежнему живет надежда, что он жив, просто почему-то не может к нам вернуться!

Движимый каким-то внезапным порывом, Маркус наклонился вперед и накрыл ее руку своей.

– Доминик, что толку изводить себя этими мыслями? Если ваш отец и вправду жив, вы не поможете ему тем, что будете мучить себя сомнениями и догадками. Вы только что вернулись домой. Почему бы вам не встретиться со старыми друзьями, не попробовать немного развеяться, прежде чем вы вернетесь в Штаты?

Тепло его руки вызвало в Доминик странное, неудержимое желание – сплести его пальцы со своими, ощутить пожатие сильной надежной ладони...

«Ну и дура же ты, Доминик! Ты должна была о нем забыть! И думала, что забыла, но стоило вернуться домой... Один его ласковый взгляд – и ты готова растаять, словно шоколад на солнцепеке!»

– Я не вернусь в Штаты, Маркус, – охрипшим от волнения голосом ответила она. – Не вернусь, пока мы не узнаем, что произошло с отцом.

Доминик не могла признаться Маркусу, что это не единственная причина. Он захочет услышать объяснение, а она сгорит со стыда прежде, чем успеет вымолвить хоть слово.

Но скоро ее тайна перестанет быть тайной. И тогда Маркус – как и вся ее семья – испытает к ней только презрение.

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Вы считаете, это разумно – не возвращаться в университет? – спросил Маркус.

Губы Доминик тронула слабая улыбка.

– Мне и прежде случалось принимать неразумные решения. Вы же знаете, я не отличаюсь ни умом Николаса, ни здравомыслием Изабеллы. Но, даже если бы ничего этого не произошло, я бы все равно осталась дома. Мне нужно отдохнуть.

Он улыбнулся понимающей улыбкой.

– Насколько я знаю, вы скоро получите степень. А затем окунетесь с головой в мир большого бизнеса.

Опасаясь выдать себя, Доминик выпустила его руку и снова взялась за свой кофе.

– Я сменила специализацию. Хочу получить диплом преподавателя.

Он поднял брови.

– Мне казалось, вы хотите стать финансовым консультантом.

Она поморщилась.

– Я решила, что образование важнее бизнеса. – Пожав плечами, она не без труда отвела взгляд от Маркуса. – Со временем мне хотелось бы организовать здесь, в Старом Стэнбери, учебный центр. Для нуждающихся студентов, которым недоступны частные школы и дорогие университеты.

– Достойная цель, – заметил он.

Так думала и Доминик. Но для достижения этой цели ей необходима поддержка семьи и страны. А когда тайна выйдет наружу, Доминик едва ли ее получит. Ей еще повезет, если родные не отрекутся от нее публично, узнав, что за пределами страны она вела себя совсем не так, как положено особе королевской крови, представляющей свою страну и свой народ... Но, господи, она ведь всего лишь человек, и чувства и желания у нее те же, что у тысяч других девушек в Эдембурге!

Руки ее снова задрожали, и это не ускользнуло от внимания Маркуса. Он давно уже с удивлением отметил необычную нервозность принцессы.

В ярком свете весеннего утра кожа ее казалась белой, словно сливки или лепестки белых роз. Золотистые волосы, сияющие в солнечных лучах, были распущены и тяжелыми волнами спускались на грудь.

На миг – прежде чем Маркус успел сообразить, куда завело его воображение, – его охватило жгучее желание запустить в этот золотистый поток обе руки, коснуться нежной кожи белоснежных щек, провести пальцем по ямке у основания горла, погрузить руку в тенистую ложбинку меж грудей...

Господи, что это с ним! Должно быть, от переутомления мутится в голове. Мысли он здраво, никогда не позволил бы себе таких распутных фантазий. И о ком? О дочери его величества! Тем более теперь, когда на королевскую семью обрушилось несчастье!

Доминик по другую сторону стола поежилась, смущенная его пристальным взглядом. Не в обычае Маркуса было так ее разглядывать... И вдруг принцессу пронзила безумная мысль: что, если советник отца наконец-то разглядел в «глупой девчонке» женщину?

От этой мысли щеки ее запылали; Доминик встала из-за стола, чувствуя, что должна немедленно отойти от Маркуса подальше.

Подойдя к перилам балкона, она оперлась о прочную балюстраду и взглянула вниз, где привольно раскинулся Старый Стэнбери, столица Эдембурга. Паутина узких извилистых улочек меж зеленых холмов, уютные магазинчики с яркими вывесками, красные черепичные крыши старинных домов – все здесь осталось таким же, как до Второй мировой войны, едва не уничтожившей это крошечное островное государство.

Далеко на западе, в прогале меж крутыми скалами, приветливо голубело море. А прямо под балконом простирался дворцовый парк: веселая зелень лужаек, гостеприимная тень вековых дубов, искусно разбитые цветочные клумбы. Через месяц, думала Доминик, зацветет чайная роза – настанет время свадеб... Но для нее мечты о свадьбе остались в прошлом.

От бесплодной борьбы с горькими мыслями ее отвлекли шаги Маркуса – он подошел ближе. Обернувшись к нему, принцесса грустно улыбнулась:

– Простите, Маркус. Боюсь, со мной сегодня не очень-то весело.

Он печально улыбнулся в ответ.

– Доминик, я не ищу веселья. Это я должен просить прощения за то, что начал ваш день с дурных вестей.

Она глубоко вздохнула.

– Не извиняйтесь, прошу вас. Я хочу, чтобы вы и в будущем держали меня в курсе всех новостей об отце.

Он грустно кивнул:

– Быть может, мы скоро услышим новости.

Вглядевшись в его нахмуренные брови и суровые складки у рта, Доминик вдруг поняла: исчезновение короля стало для него не меньшей трагедией, чем для нее. Маркус много лет служил своей стране и королю. Он стал ближайшим другом Майкла Стэнбери, его правой рукой.

Забыв, что решила держаться от него подальше, Доминик инстинктивно накрыла его руку своей.

– Маркус, я знаю, что вам сейчас тоже очень нелегко. Вы любили отца.

– Да, – глухо ответил он. – Без него все совсем по-другому.

– Верно. Но все меняется. Те, кого мы любим, уходят – так уж устроена жизнь.

Он плотно сжал губы, а затем сказал:

– Вы, должно быть, слышали о моей женитьбе и разводе.

Доминик кивнула, стараясь не показывать удивления. Насколько она знала Маркуса, не такой он человек, чтобы делиться с кем-то своими личными проблемами. С чего же вдруг он заговорил с ней о своем неудачном браке?

– Я читала об этом в газетах, – мягко ответила она. – Очень жаль, что ваш брак распался.

Отвернувшись от нее, он положил руки на перила и устремил взгляд на далекий город.

– Когда работаешь во дворце, приходится привыкать, что каждый твой шаг становится предметом газетных сплетен. Сомневаюсь, что хоть один газетчик рассказал, как все действительно было.

Что-то сжало ей горло. В глазах Доминик Маркус всегда был героем, – а героям, думала она прежде, не бывает больно...

– Ваша жена... я хочу сказать, бывшая жена... она настоящая красавица. Вы, должно быть, безумно ее любили.

Уголки губ Маркуса опустились. Да, «безумно» – самое подходящее слово. Он словно с ума сошел, не в силах мыслить здраво, не в состоянии понять, что они с Лизой не подходят друг другу. Она хотела занимать в его жизни первое место, не понимая, что долг перед страной для Маркуса превыше всего...

– Мои чувства к Лизе остались в прошлом. Но до сих пор не дает покоя то, что наш малыш так и не появился на свет.