Текст книги "Все о страсти"

Автор книги: Стефани Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Джайлз приложил палец к губам и знаком велел ей выйти. Она переступила порог и уже хотела прикрыть за собой дверь, но он ее остановил:

– Я хочу поговорить с вашей госпожой. Она позвонит, когда вы ей понадобитесь.

– Но, милорд, – ужаснулась маленькая горничная, – ее сиятельство в ванне…

– Знаю, – перебил Джайлз. Именно в это время Франческа любила посидеть в горячей воде, прежде чем начать переодеваться к ужину. – Можете идти, – махнул он рукой.

Горничная с перепуганным видом отступила, повернулась и бросилась бежать.

Джайлз ухмыльнулся и вошел в комнату.

На коврике перед камином стояла сидячая ванна. Фрак-ческа удобно расположилась в ней, лицом к огню. Черные локоны были заколоты на макушке. От воды поднимались клубы пара, обволакивая ее матово-белым покрывалом. Франческа водила намыленной губкой по грациозно вытянутой руке, что-то тихо мурлыча на итальянском. Немного послушав, Джайлз прикрыл за собой дверь.

– Кто это был, Милли? – спросила она.

Он шагнул вперед:

– Это я.

Прислонив голову к бортику, она сквозь полуопущенные веки смотрела на него. Позволила его взгляду блуждать по изгибам ее блестящих от воды и мыла грудей.

– Добрый вечер, милорд. Чему я обязана удовольствием видеть вас так рано?

– Думаю, – прошептал он, – мое удовольствие куда больше твоего.

Она выгнула бровь. Он потянулся к ее руке, нагнулся, поцеловал мокрые пальцы, пробежал языком по ладони и прижался губами к тому местечку, где бился пульс.

– Ты такая вкусная, что съесть хочется, – пробормотал он, неохотно поднимая голову и встречаясь с ней взглядом.

На этот раз она вскинула уже обе брови. Он улыбнулся и сжал ее руку, перед тем как отпустить.

– Мы должны к восьми быть у Годсли. – Джайлз придвинул стул и сел. – Я хотел спросить, знакома ли ты с леди Карсден?

Франческа кивнула:

– Мы довольно часто встречаемся. Она вращается в тех же кругах.

– А с леди Митчелл?

– Тоже, но Онория знает ее лучше. – Подтянув к подбородку колени, она обхватила их руками и подняла глаза: – Их мужья говорили с тобой?

– К моему величайшему удивлению. Не думаю, что Митчелл или Карсден бывали в палате со времени их инвеституры[8]8
  Формальное введение в должность.


[Закрыть].

Франческа хитро усмехнулась:

– Что ж, их супруги, вероятно, посчитали, что теперь самое время сказать или сделать что-нибудь полезное. Это поможет вам?

– Лишний голос никогда не помешает. Но я хотел спросить: с кем еще вы говорили? Имеете хотя бы представление, сколько еще человек решит нас поддержать?

Азартно сверкая глазами, Франческа подалась вперед:

– Ну…

Они обменивались именами и мнениями, потом принялись за подсчеты и возможные прогнозы успеха. И, как обычно, потеряли счет времени, очнувшись, лишь когда Франческа вздрогнула и поежилась.

– Черт возьми, я совсем забыл… – расстроился Джайлз, вставая. – Сейчас позвоню, чтобы принесли горячей воды.

– Нет, не трудись. Все равно пора собираться.

Она показала на полотенце. Джайлз повернулся, а Франческа в это время поднялась. Он оглянулся и замер, забыв обо всем. Франческа уронила губку в воду, сразу заметив неестественную тишину, воцарившуюся в комнате, его пристальный взгляд и пламя, загоревшееся в глубине серых глаз. Она с улыбкой потянула за кончик полотенца.

– Немедленно напишу леди Годсли, что неважно себя чувствую и боюсь заболеть. А вам, милорд, следовало бы поскорее меня согреть.

Джайлз шагнул ближе и подхватил ее на руки.

Прошло пять дней. Но поиски Уолвина так ни к чему и не привели. Он словно исчез с лица земли, что делало его еще более подозрительным. По словам мужа сестры Уолвина, «старый грешник» определенно пребывал в Лондоне, но где именно и под каким именем, никто не знал.

После очередной встречи в «Уайте» Джайлз вернулся домой как раз вовремя, чтобы переодеться к ужину. Сегодня Франческа устраивала семейное торжество, пытаясь собрать весь клан. Оставалось надеяться только, что родственники не поленятся съехаться и что вечеринка будет иметь успех. Франческа, леди Элизабет и Хенни всю неделю неустанно трудились, совещаясь и отдавая приказы. Хотя Франческа неуклонно сообщала о ходе приготовлений, Джайлз, поглощенный поисками УолвИна, не уделял ее отчетам должного внимания.

На сегодняшнем ужине, кроме него и Франчески, присутствовали только леди Элизабет, Хенни и Хорэс.

– Иначе пришлось приглашать бы чуть не пол-Лондона, – пояснила мать, когда он присоединился к ним в гостиной.

– Верно, – вторила Хенни. – Даже если ограничить список главами каждой ветви рода, и то получилось бы свыше пятидесяти человек плюс жены, а вычеркнешь кого-нибудь – начнутся обиды и свары, то есть как раз то, чего мы стараемся избежать. – Она оглядела его и нахмурилась: – Кстати, дорогой, ты чем-то расстроен? Все твои парламентские дела?

– Помимо всего прочего, – бросил Джайлз, предлагая руку Франческе.

Сегодня его жена была неотразима в своем платье оттенка старого потускневшего золота, поверх которого накинула шаль, переливавшуюся золотисто-коричневатыми узорами. На плечи ложился каскад локонов, эффектно контрастировавших с кожей цвета слоновой кости. С мочек свисали золотые серьги, простая цепь того же металла обвивала шею. И на фоне всего этого золота сверкали изумруды ее глаз.

– Ты изумительно выглядишь, – шепнул Джайлз, поднося ее руку к губам.

– Ужин подан, милорд.

Маленькая процессия проследовала в столовую.

К восьми тридцати вечера начали съезжаться гости. Джайлз стоял рядом с Франческой на верхней площадке лестницы, ведущей в бальный зал, и вытягивал шею, пытаясь разглядеть конец длинной цепочки приглашенных, дожидавшихся своей очереди приветствовать хозяев. Но конца не было видно.

Франческа подтолкнула его, и он устремил взгляд на пожилую леди, которой, очевидно, не терпелось обратиться к нему. Джайлз взял ее сморщенную руку, пытаясь вспомнить имя обладательницы.

– Кузина Хелен приехала из Мертона, чтобы быть с нами сегодня.

Джайлз бросил Франческе благодарный взгляд и выдавил несколько вежливых фраз кузине Хелен, которая уведомила его голосом, более подобающим фельдфебелю, что глуха, как фонарный столб. Погладив его руку, она двинулась дальше. Джайлз поймал мимолетную улыбку Франчески, прежде чем она повернулась к очередному гостю.

Их оказалось около трех сотен. Три сотни одних только Роулингсов, не считая остальных приглашенных. Джайлз радостно встрепенулся при виде Девила и Онории.

Онория величественно кивнула. Лукавый блеск ее глаз давал понять, что ему нет смысла скрывать свое удивление.

– Никогда не думал, что их окажется так много.

– Вы недооценили силу любопытства: какая леди в здравом рассудке отвергнет приглашение новоиспеченной графини?

– Я никогда и не пытался понять женскую логику.

– Очень мудро с вашей стороны.

Онория бросила взгляд на переполненный людьми бальный зал.

– Судя по тому, что Девил рассказывал о вашем фамильном древе, Роулингсов должно быть гораздо больше, чем Кинстеров.

Девил, краем уха поймав эту реплику, обернулся и кивнул:

– Вполне возможно.

– Не дай Господь, – пробормотал Джайлз.

Онория ответила неодобрительным взглядом.

Девил ухмыльнулся, но тут же став серьезным, заметил:

– Прекрасная возможность возобновить наши поиски. Не находишь?

Эта мысль уже приходила в голову Джайлза. Кто-то из присутствующих наверняка знает, где Уолвин.

– Начинай. Я присоединюсь к тебе при первой возможности.

Девил кивнул.

– Какие поиски? – полюбопытствовала Онория.

– Я же говорил, что мы вербуем сторонников нашего билля, – солгал Девил, уводя жену в зал.

Джайлз продолжал приветствовать гостей, кузенов и родственников, до того дальних, что многих он просто не помнил. Все ответили на зов Франчески с обезоруживающей и трогательной готовностью, словно ждали возможности встретиться, забыть о прежних разногласиях, о разделявшем их расстоянии и укрепить дружбу, основанную на семейных связях.

Джайлза крайне удивляли и их количество и стремление к общности.

Почти все гости успели поприветствовать хозяев, когда тощий высокий мужчина, судя по чертам лица и походке типичный Роулингс, подвел к ним просто одетую даму. Незнакомец улыбнулся Франческе и скованно поклонился, но в его манерах не было ничего высокомерного: скорее, это была неловкость человека, отвыкшего от светского общества.

– Уолвин Роулингс, дорогая.

Франческа улыбнулась и протянула руку.

Только сверхчеловеческая выдержка не дала Джайлзу схватить ее и толкнуть себе за спину.

– Позвольте представить мою жену Хетти, – продолжал Уолвин. – Мы обвенчались год назад, но, признаюсь, я не сообщил новость никому из родных. – Он с учтивой улыбкой кивнул Джайлзу и посмотрел в сторону зала. – Похоже, сегодня самый подходящий случай.

– Я так рада, что вы смогли приехать, – улыбнулась Франческа Хетти. – Насколько я знаю, вы живете в Гринвиче?

– Да, – кивнула Хетти, приседая. Джайлз рассеянно отметил, что голос у нее мягкий и мелодичный. – Уолвин – директор нового музея.

Уолвин протянул Джайлзу руку.

– Морской музей. Недавно основан, знаете ли.

Джайлз с готовностью сжал его ладонь.

– Неужели?

Они ошиблись. Ошиблись во всем. Достаточно было поболтать с Уолвином несколько минут, чтобы понять; он абсолютно ни в чем не виновен и не имеет никакого отношения к покушениям на Франческу. Годы тяжелой жизни лишили его способности притворяться. Этот человек откровенен и прямодушен. И без памяти влюблен в свою жену. Джайлз распознал все признаки. То, чего не сумели добиться ни семья, ни общество, сделала любовь в облике милой Хетти. Уолвин стал другим человеком.

Угрызения совести или что-то другое владели Джайлзом, когда он поманил к себе Осберта и, представив ему Уолвина и Хетти, попросил познакомить их с его матерью и другими членами рода. Осберт был рад услужить. Уолвин предложил руку жене и, благодарно глядя на Джайлза, наклонил голову.

Джайлз мысленно покачал головой. Какую же глупость они сделали, не упомянув о цели поисков своим женам! Один вопрос Франческе, Хенни или даже Онории мог бы развеять их сомнения еще неделю назад!

– Джайлз?

Он обернулся и с улыбкой приветствовал очередного Роулингса.

Франческа была на седьмом небе от восторга и изумления. Она строила свои планы объединения семьи Роулинг-сов из чувства долга, из сознания того, что, как графиня Чиллингуорт, она обязана сделать нечто подобное. Теперь, когда ей все удалось, было очевидным, что этот вечер станет началом чего-то гораздо более значительного, чем обычная семейная вечеринка.

Родственные чувства, совсем было угасшие, снова возрождались, и атмосфера в зале с каждой минутой становилась теплее. Мощные волны подхватывали каждого вновь прибывшего, и в полноводную реку вливалась еще одна струйка.

– Пойдем, спустимся вниз.

Поток приглашенных наконец иссяк. Франческа посмотрела на мужа, прекрасного, как само олицетворение греха, и с улыбкой положила руку на его рукав. Вместе они спустились вниз, чтобы присоединиться к своим гостям. К своей семье. Кое-кто замечал их и оборачивался. Остальные следовали их примеру. Она видела, как приветственно поднимаются руки, как расцветают лица в улыбках, и сморгнула непрошеные слезы, когда комната взорвалась неожиданными аплодисментами.

Они добрались до бального зала, и он незаметно коснулся губами ее пальцев.

– Они твои, – шепнул он, глядя ей в глаза. – Как и я.

Чуть позже его оторвали от нее. Он кивнул и исчез в толпе. Но чувство триумфа осталось и росло по мере продолжения вечера, имевшего, как надеялись она, леди Элизабет и Хенни, оглушительный успех.

Джайлз то и дело, останавливался, весело болтал с гостями, принимал бесчисленные комплименты и похвалы своей прекрасной жене. Найдя Хорэса и Девила, он рассказал им об Уолвине и его вступлении на праведный путь.

Девил поморщился.

– Значит, остается вопрос: если не Уолвин, тогда кто?!

– Совершенно верно. – Джайлз огляделся. – Как ни старайся, а я не могу заставить себя поверить, будто кто-то из собравшихся здесь может желать зла мне или Франческе.

– Ни злых взглядов, ни недовольных физиономий?

– Ничего подобного. Все, похоже, искренне рады увидеться с нами.

Девил кивнул:

– Я тоже слушал, наблюдал и согласен с тобой: ни малейшего признака какой-либо неприязни, не говоря уже о гнусных намерениях.

– Именно такого и нет. Ничего в этом роде.

Девил рассмеялся и хлопнул Джайлза по плечу:

– Ну, что с нами поделаешь – тяжелый случай. Страдаем, потому что в поле зрения не имеется ни одного дракона, которого хотелось бы уничтожить.

– Ты и тут прав, – ухмыльнулся Джайлз. – Думаю, неплохо бы на время отрешиться от всех проблем и хорошенько повеселиться.

Девил поискал взглядом пристально наблюдавшую за ними Онорию.

– А если мы будем продолжать в том же духе, жди допроса с пристрастием!

– В том-то все и дело. Встретимся завтра и посмотрим, что еще можно предпринять.

Они расстались. Девил направился к Онории, Джайлз еще некоторое время бродил по комнате, пока не оказался рядом с Франческой. Он встал рядом, исполненный гордости и невысказанных чувств, когда перед ними появился Чарлз, прибывший позже остальных.

– Сегодня здесь один я, – сообщил он. – Френни не стоит показываться в таком большом собрании, но я не мог пропустить столь знаменательное событие!

– Как хорошо, что вы пришли! – воскликнула Франческа. – Эстер здорова?

– Да… она сидит с Френни.

– А Френни?

Глаза Чарлза затуманились.

– Она… трудно сказать. Ее поведение непредсказуемо… сумасбродно. – Он выдавил улыбку. – Но, в общем, все не так уж плохо.

Какая-то дама подошла к Франческе, и она была вынуждена отвлечься.

Чарлз подвинулся ближе к Джайлзу:

– Из ряда вон выходящее событие. Вы должны быть довольны.

– Еще бы! Франческа буквально чудеса творит.

– Я всегда знал, что она способна и не на такое.

– Вы с самого начала были уверены в ней и ее талантах. За это и за ваши мудрые советы я вечно буду вам благодарен.

– Видите ли, я считаю, что правильный выбор может определить всю дальнейшую жизнь человека.

Джайлз был уверен, что расслышал многозначительный смешок судьбы.

Чарлз снова обратился к нему:

– Надеюсь, вы простите меня за то, что я не могу задержаться допоздна. Послезавтра мы возвращаемся в Гэмпшир, так что завтра у нас хлопотливый день.

Джайлз с трудом скрыл вздох облегчения и протянул ему руку:

– Желаю вам троим доброго пути, на случай если не успеем увидеться перед отъездом. Но пока вы здесь, воспользуйтесь возможностью встретиться с родными.

– Обязательно, – пообещал Чарлз, прежде чем отойти.

Джайлз проводил его взглядом. Ему нравился Чарлз, но какое счастье сознавать, что Френни скоро покинет Лондон и снова окажется в сельской глуши, подальше от него. Теперь он понимал желание Чарлза жить уединенно, вдали от светской суеты, от любопытных глаз, перешептываний, указующих перстов.

Общество не питает симпатии к таким, как Френни. Джайлз понимал позицию Чарлза и уважал его за это.

Он взглянул на Франческу. Любовь и преданность – неотъемлемые качества таких, как она, и он не может просить ее отречься от родных. Как объяснить его неловкость в присутствии Френни, особенно если учесть, что Франческа считает кузину всего лишь ребячливой, немного отставшей в развитии, потрясенной гибелью матери.

Он мог бы поклясться, что странности Френни – следствие некоей душевной болезни, и все же она так беспомощна, так несчастна. Разве способен он говорить про нее, что-то плохое?

Всю последнюю неделю Франческа была очень занята приготовлениями к вечеру, поэтому он мог не волноваться, что она захочет навестить Френни. Учитывая характер Франчески, не было и речи о том, чтобы запретить ей видеться с кузиной. Убеждать ее – значит, зря тратить слова. Но если Френни скоро уедет, незачем трудиться уговаривать жену только затем, чтобы успокоить ее совершенно несправедливо потревоженную совесть.

Он вспомнил Франческу, ее горящие глаза, ее жадный взгляд и от всей души, хоть и про себя, поблагодарил Чарлза за своевременное решение.

Франческа обернулась к нему. Он улыбнулся, когда она представила юную барышню, дебют которой ожидался в следующем сезоне.

Для Франчески вечер прошел идеально: ни одной неприятной мелочи, все происходило точно так, как было задумано, а количество приехавших превзошло самые смелые ожидания.

– В жизни не думала, что их окажется так много.

Уставшая, но невыразимо счастливая, она прижалась к Джайлзу. Дом постепенно затихал. Последние гости разъехались, и теперь супруги поднимались в свои покои.

– В жизни не думал, что их вообще так много, – усмехнулся Джайлз, обнимая ее за талию. – Ты сотворила чудо.

Франческа рассмеялась и покачала головой.

– Нет. Просто дала возможность свершиться чуду. Они пришли, они поняли, что такое родственные узы, значит, они и есть чудо. Ты и не представляешь, какие строились планы семейных торжеств, балов следующего сезона! Не поверишь, две семьи обнаружили, что их дочери должны представляться его величеству в будущем году. И родились в один день, так что готовится шумный праздник.

– Могу себе представить, – сухо обронил Джайлз.

Франческа остановилась и встревоженно уставилась на него:

– Но ведь это хорошо, правда? Хорошо, что семья снова вместе и что каждый не живет своей, обособленной, жизнью!

Джайлз нежно провел пальцем по ее щеке и согласно кивнул:

– Хорошо. – Он не думал насколько это важно, пока она не заставила его увидеть. – А теперь избавься от Милли, чтобы мы могли отпраздновать твой успех, как ты того заслуживаешь.

– Неужели? – выдохнула она, сверкнув глазами. Сейчас она казалась ему олицетворенным соблазном. – Как вам угодно, милорд.

Сегодня не его воля имела значение. Их общая воля – вот что правило в этот момент.

Они сплелись в полутемной комнате, граф и графиня, любовник и любовница, спутники жизни. Истинные спутники, связанные цепью, которую не могло разорвать ничто на земле. Джайлз больше не видел смысла отрицать эту простую правду или пытаться ее скрыть. Сказать вслух три коротких слова по-прежнему казалось трудным, почти невозможным, но чувствовать их смысл, жить, руководствуясь ими, было легко. Особенно с ней.

Она сама была жизнью и любовью, его будущей жизнью, его единственной любовью. Они слились воедино, со всей мощью их пылких натур, страстью, разгоравшейся тем ярче, что отныне между ними не было барьеров. Он позволил рухнуть последнему, намеренно, умышленно, сознательно, без душевных мук, без сожалений. Судьба… и она показали ему, научили, что любовью нельзя управлять. Ее можно только ждать и надеяться на ее приход. Что любовь – это та сила, без которой невозможно существовать, испытав ее воздействие хотя бы раз.

И это стало частью его души, теперь и навсегда. Как и она сама. И если в каком-то уголке его души еще таился страх от сознания того, как много она для него значит и насколько его жизнь отныне зависит от нее, Франческа, понимавшая его лучше, чем он сам, спешила применить единственный бальзам, способный облегчить его муки, утихомирить бунтующего варвара.

Она любила его, любила со всей бурей страсти, полыхавшей огнем в теплой темноте ее постели. Огнем, возгоревшимся одновременно с его собственным, согревавшим их, воспламенявшим, пожиравшим.

Нежась в ее объятиях, окутанный жаром ее плоти, он вонзался в нее все сильнее и сильнее. Их губы встретились в самозабвенном поцелуе. Языки сплелись в безумном танце страсти. Сердца стучали в унисон.

В жизни бывают такие моменты, когда простота наделена куда большей силой, чем изысканные жесты. Когда прямой, честный поступок разбивает в прах все предрассудки и заблуждения, и перед вами предстает истина во всем ее величии. Вот так они любили друг друга – открыто, искренне, без уверток, сбросив маски и защищавшие души доспехи. Больше ничто не сможет разлучить их. Никакому отчуждению уже не встать между ними.

И когда, по-прежнему соединенные, они рухнули в пропасть, в бездну мироздания, единственным звуком, отдававшимся в их ушах, был все тот же тревожный стук сердец.

Позже, много позже, они пошевелились и расцепили руки. Джайлз натянул одеяло на их все еще разгоряченные тела, рухнул на гору подушек и крепко обнял Франческу. Та послушно приникла к нему.

Немного погодя она потянулась, гибкая, как кошка, и такая же вальяжная, потерлась о него и обняла за шею.

– Я так довольна.

От ее мурлыканья внутри стало тепло.

– Так и должно быть, – ответил он двусмысленностью на двусмысленность.

Она явно имела в виду не сегодняшнее празднество. Тихий смешок это подтвердил.

– Думаю, нам пора спать.

– Думаю, да.

Как все беременные женщины, она легко устает: ей необходим отдых.

– И ни к чему жадничать. Перед нами вся жизнь.

– Угу, – пробормотала она, устраивая голову на его плече и закрывая глаза. Еще минута, и она заснула.

Вся жизнь.

Джайлз долго прислушивался к ее тихому дыханию, прежде чем сон завладел и им. Глада 21

– Поторопитесь! Мы опаздываем!

– Вздор! – Франческа умиротворяюще улыбнулась. Осберту, пока Ирвин держал ее ротонду. – Сейчас всего три часа. Леди Карлайл не ждет нас так рано.

– Неужели?

Осберт окинул оценивающим взглядом новую зеленую шерстяную ротонду с бархатным воротником и такой же муфтой, – Вам идет, кузина. Кстати, о чем я? Ах да. Ее милость и все ее гости умирают от желания услышать подробности прошлой ночи. Справиться, как прошел Великий Эксперимент Роулингса.

– Эксперимент?

Послышался резкий стук. Франческа подняла голову. Ирвин направился к двери, принял записку и, положив ее на поднос, принес хозяйке.

– Мальчишка сказал, что это от вашей кузины, мэм. Ответа не требуется.

– Френни?

Франческа развернула листок бумаги. Настроение, владевшее ею весь день, резко изменилось: радость от сознания того, что любовь, о которой она всегда мечтала, любовь на всю жизнь пришла к ней, теперь была вытеснена тревожным чувством грядущих неприятностей. Холодная реальность бесцеремонно вторглась в ее теплый мир вечного блаженства.

Всего несколько строчек, написанных неправильным детским почерком Френни.

Прочитав записку, Франческа обратилась к Осберту:

– Я не смогу поехать на чай к леди Карлайл. Пожалуйста, передайте ее милости мои извинения. – Осберт не успел ничего ответить, как она уже деловито приказывала Ирвину: – Немедленно подайте экипаж. Два лакея, как обычно.

– Погодите! – вскрикнул ошарашенный Осберт, как только Ирвин поклонился и вышел. – Куда вы?

Франческа еще раз взглянула на записку.

– Церковь Святой Маргариты в Чипсайде.

– Что?!

– Осберт, я должна! Френни просит приехать немедленно. Она не сможет долго ждать, и я вполне понимаю почему. Она и Джинни, должно быть, гуляют…

– Только не в Чипсайде. Это не то место, куда дамы ходят на прогулку.

– Как бы то ни было, Френни там, и с ней, разумеется, горничная, и, кроме того, это же церковь, так что нам ничего не грозит. Я возьму с собой сопровождающих.

– Вы возьмете меня!

– Нет. – Франческа положила руку на его рукав и умоляюще пробормотала: – Я не смею. Френни пишет, что хочет рассказать что-то об Эстер. Будто бы она больна и скрывает это… нужно выяснить, что знает Френни. А она замкнется, если я буду не одна.

– Карета подана, мэм, – объявил Уоллес. – Надеюсь, с моей стороны не будет большой дерзостью посоветовать, чтобы вы позволили мистеру Роулингсу ехать с вами?

Но Франческа покачала головой:

– Это невозможно, да и ни к чему. Я собираюсь поехать в церковь повидаться с кузиной, только и всего.

За дверью раздался нетерпеливый перестук копыт.

– Я вернусь, как только смогу.

– Франческа!

– Мэм, позвольте предложить…

Франческа молча вышла на крыльцо. Осберт и Уоллес направились за ней. На лице Уоллеса было написано беспокойство, смешанное с неприкрытой тревогой. Осберт, лишенный его сдержанности, тащился следом, продолжая читать ей проповедь. Дверца захлопнулась перед самым его носом.

– Джайлзу это не понравится! – возмутился Осберт.

– Возможно, – согласилась Франческа, – но я буду дома, прежде чем он узнает.

Экипаж дрогнул и покатился.

Осберт всплеснул руками.

– Женщины! – прошипел он.

За спиной послышался деликатный кашель.

– Не прогневайтесь, сэр, но если изволите выслушать… хозяин славится умением обращаться с женщинами.

– Знаю. Чертовски умен, изворотлив, дипломатичен и все такое, но что теперь делать?

– Очень просто, сэр. По-моему, его сиятельство сейчас в «Уайте». Вас, разумеется, мигом туда пропустят, и вы сможете объяснить всю сложность ситуации.

Осберт еще раз негодующе глянул в ту сторону, куда свернул экипаж.

– Немедленно еду. «Уайте», говорите?

– Именно, сэр, – подтвердил Уоллес, повелительно взмахнув рукой. – А вот и карета.

Осберт швырнул кучеру деньги, повернулся и, к своему невыразимому облегчению, увидел в дверях клуба Джайлза.

– Эй!

Протиснувшись через толпы пешеходов, он добрался до Джайлза, как раз когда тот спустился с крыльца.

Джайлз нахмурился:

– Мне казалось, что ты сегодня днем сопровождаешь Франческу к леди Карлайл.

– Мне тоже так казалось. – Коротко кивнув подошедшему Девилу, Осберт пожаловался: – Она отправилась в какую-то заброшенную церковь в Чипсайде.

– Что?!

– Именно это я и воскликнул, когда узнал, что она задумала. Объяснил, что там не место дамам вроде нее. Да и Уоллес пытался, но…

– Зачем она поехала?

– Получила записку от кузины. Она, то есть кузина, написала, что хочет рассказать Франческе о какой-то Эстер. Похоже, Франческа ничуть не удивилась тому, что кузина предпочла назначить ей встречу в церкви Святой Маргариты в Чипсайде. Она не позволила мне ехать с ней, сказала, что та передумает, не станет откровенничать… или что-то в этом роде.

Джайлз схватил Осберта за руку, очевидно, едва сдерживаясь, чтобы не тряхнуть его как следует. Знакомый черный страх наползал на него дымными клубами. Грудь сжали безжалостные щупальца.

– Она взяла экипаж?

Осберт кивнул:

– И двух лакеев. Рядом с кучером сидел еще и грум.

– Прекрасно.

Джайлз выпустил Осберта. Девил спустился с крыльца и стал рядом.

Джайлз глянул на друга и покачал головой:

– Она под надежной охраной, но… – Но он знал, что она в опасности. Неминуемой опасности. При одной мысли о Френни у него холодела кровь. – Мне это не нравится.

– Мне тоже. И Уоллесу, – поддакнул Осберт.

– Особенно та часть, где речь идет о Чипсайде, – поддержал Девил. – Джайлз, каковы наши действия?

Джайлз немного подумал.

– Осберт, немедленно найми кеб. Мы едем в Чипсайд.

– Превосходно, – кивнул Осберт, отходя.

– А я? – удивился Девил.

– Мне нужно, чтобы кто-то вразумительно объяснил ситуацию дяде Франчески.

– Понятно, – протянул Девил. – Чарлзу Роулингсу?

– Да. Он с семьей остановился в отеле «Бертрам» на Дьюк-стрит. Он говорил, что сегодня они готовятся к отъезду и очень заняты, но мне нужно, чтобы он приехал в Чип сайд. Скажи ему, что Френни там.

– Это кузина Франчески?

– Да. Не знаю, что происходит… что задумала Френни, но…

Но инстинкт предвещал недоброе.

Джайлз встретился глазами с Девилом.

– Ты объяснишь Чарлзу?

– Разумеется. А потом?

– Не знаю. Что бы ни случилось потом, думаю, лучше, чтобы это не вышло за пределы семейного круга.

Девил посмотрел ему в глаза, кивнул и хлопнул по плечу.

– Не будем терять времени. Я отправляюсь к Чарлзу со всей возможной скоростью.

Он направился на Дьюк-стрит, находившуюся в двух кварталах от «Уайте». Джайлз зашагал к кебу, где уже Сидел Осберт.

– Церковь Святой Маргариты в Чипсайде, – бросил он. – И гоните во весь дух!

Франческа сидела в экипаже, медленно катившемся по мостовой. За окном мерк дневной свет. Она узнала высокие здания вдоль Стрэнда, потом дорога, проходя через Флит, сузилась. Джон придержал лошадей, и грум, спрыгнув на землю, прЪворно зажег фонари. Карета неспешно потащилась на холм, к собору Святого Павла. Стуча копытами, кони снова стали спускаться по очередному откосу, в ту часть Лондона, которую никогда не видела Франческа.

Скоро бледные клочья тумана затянули окна домов. Дорога шла вблизи реки: туман становился гуще, лавки и таверны были окутаны молочным саваном.

Франческа нахмурилась. Ей впервые стало не по себе. Дурное предчувствие росло с каждой минутой, слишком острое, чтобы его игнорировать. Почему Френни выбрала такое неприятное место? Осберт прав: Джинни никогда не привела бы сюда подопечную.

Сырость проникала в карету – по спине Франчески полз озноб.

Что-то неладно. Что-то не так. Опасность подстерегает за углом.

Но она сможет узнать, в чем дело, только когда встретится с Френни. Кроме того, с ней четверо дюжих мужчин, да и церковь – достаточно спокойный уголок.

Дорога превратилась в едва заметную нитку, неровную и ухабистую. Экипаж то и дело подбрасывало на выбоинах. Но Франческа старалась решить, как себя вести, чтобы не спугнуть Френни, не вывести кузину из себя, не потревожить ее и без того натянутые нервы и одновременно позаботиться об их общей безопасности.

Городские колокола пробили четыре раза, когда карета наконец остановилась. Грум и кучер спрыгнули, лакей открыл дверцу:

– Мэм?

Джон остановил лошадей как раз у ворот церкви, Франческа подала руку лакею и спустилась вниз. Ступеньки вели к тропинке через приходское кладбище. Франческа присмотрелась к темной громаде церкви, едва видимой сквозь белую пелену, и оглянулась.

– Вы, – показала она на грума, – оставайтесь с Джоном. – А вы двое, – обратилась она к лакеям, высоким и здоровым парням, – пойдете со мной.

Они, ни о чем не спрашивая, подчинились. Лакей открыл калитку и ступил внутрь.

– Прошу прощения, мэм, но, кажется, мне лучше идти впереди.

Франческа кивнула. О чем только думает Френни?

И действительно ли она тут?

Ответ на этот вопрос она получила почти сейчас же. Церковь была не освещена, если не считать единственного луча, протянувшегося от ближайшего конца поперечного нефа. Раскачивающийся фонарь бросал тусклые отблески на пол и стену. Франческа едва разглядела фигуру человека, бродившего у алтаря. На окнах смутно светились витражи, так что сквозь стекла ничего нельзя было различить, но скованная походка уже сама по себе была достаточно красноречивым признаком.

– Это моя кузина, – объявила она. – Как я могу войти?

Им пришлось обогнуть все здание, прежде чем попасть к входной двери. Франческа остановилась.

– Подождите здесь. Моя кузина немного простовата. Она не станет говорить, если увидит незнакомых мужчин со мной.

Лакеи переглянулись. Тот, кто показывал дорогу, неловко откашлялся.

– Дело в том, мэм, что нам приказано не выпускать вас из виду. – И, многозначительно поведя рукой вокруг себя, добавил: – А в таких местах – не отходить от вас ни на шаг.

Франческа покачала головой:

– Я войду, а вы – нет, но вы можете охранять дверь, чтобы сюда никто не вошел. Я оставлю ее открытой, чтобы в случае опасности крикнуть. – Она властно подняла руку, не желая слушать дальнейших протестов. – Именно так мы и поступим. Оставайтесь здесь.