Текст книги "Проданная сводным братьям (ЛП)"

Автор книги: Стефани Бразер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

10. Маловероятные защитники

Лайл

Я всё ещё не могу поверить, что Хонор согласилась встретиться с нами и выпить перед началом вечерних мероприятий. Я был уверен, что она ограничит наши контакты комнатой в клубе «Скарлетт», но после того, что она наговорила нам с Нейтом, я подумал, что стоит рискнуть и она, возможно, захочет поговорить.

Прошлой ночью я, казалось, несколько часов пролежал без сна, гадая, чего Хонор добивалась, вспоминая события нашего детства, в то время как мы использовали её тело для своего удовольствия. Я думал, что она говорила это, чтобы заставить нас чувствовать себя виноватыми, но эта мотивация не соответствовала выражению её лица.

Мне показалось, что она пыталась наладить контакт, но зачем? Она надеется, что мы вспомним, какой она была девочкой, и откажемся от нашего соглашения?

«На Луну и обратно», – сказала она, мгновенно перенеся меня в очень далёкое прошлое, в те времена, когда Виктория читала нам сказки на ночь. Я задал миллион вопросов женщине, которая собиралась стать моей мачехой: «Как далеко до Луны?», «Как вы туда добираетесь?», «Сколько времени занимает поездка?»… и Хонор разразилась смехом, уже в своём юном возрасте понимая, что это было выражение, а не буквальное описание.

После этого мы начали говорить это друг другу. Сначала мы вели себя глупо, но потом это стало обозначать нашу связь друг с другом. Мы говорили это всякий раз, когда один из нас нуждался в поддержке другого.

Вчера вечером она также принесла мягкую игрушку по имени Банни, которую Нейт подарил ей на день рождения в один год. Она повсюду носила эту игрушку с собой и настаивала, чтобы мы все относились к ней с должным уважением. При упоминании о Банни у Нейта был такой вид, словно он увидел привидение.

Но ничто не было таким шокирующим, как действия Килиана по отношению к Хонор.

Килиан настолько не похож на тёплого и пушистого человека, насколько это вообще возможно. В его словаре даже нет слова «нежный», но это единственный способ описать поцелуй, который он запечатлел на спине Хонор.

То, как он это сделал, потрясло меня до глубины души, как землетрясение, и сколько бы я ни думал об этом, я так и не смог понять, что происходит у него в голове. Он обращается с Хонор как с секс-игрушкой, такой грубый и бесчувственный, а потом… этот поцелуй.

Вся эта ситуация совершенно хреновая, но я не могу сожалеть о том, что она вернула Хонор в нашу жизнь, какой бы извращённой она ни была.

Когда мы приезжаем, Хонор уже сидит в баре отеля, выглядя до смешного сексуально в маленьком красном платье в обтяжку, которое всё больше обтягивает её бёдра, когда она наклоняется вперёд за своим напитком. Её волосы подняты, обнажая нежную шею, и не раз мне приходилось отводить взгляд от её бледной обнажённой кожи.

До сих пор трудно осознать, что игривая юная девушка, с которой я бегал босиком летом, – это та же самая женщина, которая сейчас сидит здесь в изысканных коричневых туфлях на каблуках, с тонкими ремешками, обернутыми вокруг её стройных лодыжек.

– Как поживает твоя мама? – спрашивает Нейт у Хонор, отвлекая меня от моих рассеянных мыслей.

Её тело напрягается, выражение лица мрачнеет, и я знаю, что она собирается сказать, ещё до того, как она ответит.

– Она скончалась.

Хонор поднимает подбородок и несколько раз моргает, сдерживая слёзы, которые наворачиваются на глаза.

Я хочу обнять её, но она не приветствует моего утешения.

– Мне жаль это слышать, – говорит Нейт, торжественно кивая.

– Что случилось? – спрашиваю я, надеясь, что ей не будет слишком больно обсуждать это.

– Рак. Рак яичников.

Не в силах сдержаться, я кладу руку ей на колено. Она смотрит на это, но не напрягается.

– Прости, – говорю я. – Когда она умерла?

– Прошёл почти год, – Хонор делает большой глоток своего напитка и выпрямляет спину. – А как же вы все? Как поживает ваш отец? – Нейт невольно затронул щекотливую тему, и теперь она отвечает ему взаимностью.

Килиан разражается лающим смехом.

– Хочешь знать, как дела у Дика-Мудака?

Нейт прочищает горло и делает глоток из своего бокала, без сомнения, беспокоясь о том, к чему это приведёт.

Когда Хонор приподнимает брови в ответ, Кил говорит:

– Он прошёл профессиональную подготовку клоуна, и теперь целыми днями развлекает пациентов в детской больнице.

Я не могу сдержать смешок при мысли о том, что наш дорогой отец занимается такой благотворительностью.

– А по выходным он спасает щенков, – добавляет Кил, сделав глоток виски. – Шучу. Он всё тот же старый мудак, каким был всегда, с тех пор как вы с матерью ушли от нас.

Нейт пристально смотрит на Килиана и начинает что-то говорить, но его прерывает приглушенный звонок.

– Извините. – Хонор кладёт на колени свою маленькую сумочку, которая до этого висела на спинке стула, и открывает крышку, чтобы показать светящийся экран своего телефона. Бросив лишь беглый взгляд, она отклоняет вызов и нажимает кнопку сбоку, предположительно, чтобы отключить его.

– Я всегда думала, что Дик-Мудак сбежит добровольцем в «Среду обитания для человечества», – говорит она, вызывая смех у нас с Нейтом и лёгкую улыбку у нашего старшего брата. Хонор всегда была такой умной, что заставляла меня и моих братьев смеяться даже в самые тяжёлые дни.

– Я бы с удовольствием посмотрел, как он занимается физическим трудом, – произносит Кил. – Доведи его до сердечного приступа.

– Где ты сейчас живешь, Хонор? – спрашивает Нейт, возвращая разговор на нейтральную территорию.

– Следующие несколько дней она будет жить в двадцать восьмой комнате, стоя на коленях, – отвечает Килиан, прежде чем она успевает ответить. – Пейте все. Время уходит впустую.

– У меня квартира на другом конце города, – говорит Хонор, игнорируя его. – А что насчёт вас?

– Мы всё ещё в Монтгомери-хаусе. Никому из нас особенно не нравится там жить, но поместье принадлежало семье нашей матери, – объясняет Нейт.

Хонор кивает.

– Так что однажды оно перейдет к вам. Скорее, если сможете вызвать сердечный приступ, – говорит она, бросив взгляд на Килиан. – А как у вас с работой? Семейный бизнес, я полагаю?

– Помимо всего прочего, – отвечает Нейт, когда клатч Хонор вибрирует от очередного входящего звонка.

Интересно, есть ли у неё парень. Как бы она ни была красива, я не могу представить, чтобы у неё не было парня, но я надеюсь, что это не так. Кроме того, ни один порядочный мужчина не позволил бы ей делать с нами то, что она делает.

У меня вертелось на кончике языка спросить её, зачем ей нужны деньги с аукциона, но я не хочу отталкивать её, особенно когда мы, кажется, начинаем ладить. На это должна быть какая-то серьёзная причина, потому что Хонор, которую я знал в детстве, никогда особо не заботилась о материальных благах. Она была полной противоположностью избалованности; она всегда казалась довольной тем, что имела. Могла ли она измениться за прошедшие годы?

Я уверен, что все мы в какой-то степени страдаем, но она так похожа на себя в детстве – та же улыбка, тот же острый ум, тот же смех. Я действительно хочу видеть, как она улыбается и смеётся чаще.

Я был несчастен, когда она ушла от нас. Я должен назвать это тем, чем это было на самом деле, – любовью. Я любил её, и теперь она снова появилась в нашей жизни, кажется такой знакомой, хотя между нами всё по-другому.

Я глупец, если думаю, что между нами может быть что-то большее, чем финансовая сделка?

Кил снова улыбается в ответ на что-то, что она сказала, а Нейт смеётся. Когда я в последний раз видел их такими? Хонор всегда была ярким светом в нашей жизни.

Её телефон снова вибрирует.

– Тебе нужно ответить? – спрашивает Нейт.

Килиан тянется через стол и хватает её сумочку с того места, где она висит. Зажав телефон в руке, он проводит пальцем по экрану и подносит его к уху.

– Кто это, чёрт возьми, такой? – рычит он.

Хонор тянется к телефону, но он остаётся вне пределов её досягаемости.

После паузы Килиан спрашивает:

– И зачем ты звонишь? – он на мгновение замолкает, прежде чем выпалить: – Я её семья. Её брат. – Его взгляд прикован к Хонор, блуждает по её телу, пока он слушает, кто бы ни был на другом конце провода.

Её брат, который проводит ночи, связывая её и трахая.

– Сейчас девять часов воскресенье. Это домогательство, – Килиан отключает звонок и бросает телефон обратно в сумку.

– Кто это был? Что происходит? – спрашиваю я.

Хонор выхватывает у моего брата свою сумочку и кладёт её позади себя на стул, как будто так она сможет восстановить нарушенное им уединение.

Она бросает на Килиана свирепый взгляд, но, когда он не отвечает на мой вопрос, поворачивается ко мне.

– Коллекторы, – говорит она.

– За…? – в какие неприятности она попала?

– Больничные счета, – отвечает она со смесью грусти и отвращения в голосе.

– За твою мать, – уточняет Нейт, и Хонор кивает.

– Несмотря на то, что она болела недолго, её врачи попробовали несколько агрессивных методов лечения. Начали приходить счета от поставщиков, о которых я даже не знала, и, хотя я установила для них планы оплаты, я не могла быть в курсе всех событий. Даже выплаты по социальному страхованию не помогают.

– Это полный пиздец, – говорю я. По крайней мере, теперь я знаю, почему она выставила на аукцион свою девственность, хотя, зная причину, я ещё больше расстраиваюсь из-за нашего соглашения.

Мы воспользовались её отчаянием.

11. Погашение долгов

Нейт

Хонор ждёт на тротуаре перед клубом, когда мы с Лайлом подъезжаем в половине десятого. Лайл спрыгивает с переднего сиденья и придерживает дверцу для Хонор. Сегодня она выглядит скромно, её волосы собраны в свободный пучок на затылке. Под бледно-розовым блейзером на ней белая блузка. Когда она садится во внедорожник, юбка такого же цвета сдвигается, открывая мне вид на её кремовые бёедра.

Мой член возбуждается при воспоминании о том, как прошлой ночью эти бёдра обхватывали меня за талию, но сегодня не об этом. Или, по крайней мере, сегодняшнее утро не для этого.

Лайл садится на заднее сиденье, и я выезжаю на оживленную улицу. Мой брат болтает с Хонор, пока я пробираюсь в хвосте уличного движения в час пик. Их непринуждённый разговор напоминает мне о том времени, когда они были детьми. Лайл тогда был тихим. Эта выходка так травмировала его, что он редко разговаривал с кем-либо, кроме нас с Каем. Но как только появилась Хонор, маленькая, худощавая и довольно тихая девочка, он не переставал болтать. Эти двое могли болтать часами. В конце концов Лайл открылся и её матери.

Боль наполняет меня, когда я мысленно вижу нежное лицо Виктории. Я думал, что знаю её. Я думал, что она никогда не покинет нас, не сбежит, как вор в ночи. Но, что бы она ни сделала, она не заслуживала умереть такой молодой. И Хонор не заслуживала того, чтобы потерять свою мать таким ужасным образом, а потом из-за этого погрязнуть в долгах.

Именно поэтому я сворачиваю между двумя воротами из кованого железа и выбираю место на большой парковке.

Хонор застывает, глядя в лобовое стекло. Её розовые щеки теряют свой румянец.

– П-почему мы здесь?

Лайл сжимает её плечо.

– Чтобы помочь.

– Я не хочу туда заходить, – Хонор качает головой.

Мой взгляд останавливается на уродливом здании перед нами.

– Ты была там с тех пор, как умерла твоя мама? – я мягко спрашиваю.

Она качает головой.

– Нет, и я не хочу.

– Это будет последний раз, когда тебе придётся это делать.

– Но почему? – в её голубых глазах невероятная тревога.

Лайл отвечает ей.

– Потому что они изводят тебя. Звонят в любое время суток.

– Да, но скоро деньги поступят на мой счет, и я смогу…

– Это ещё не скоро, – перебиваю я. – Всё закончится сегодня.

– Но…

На этот раз я наклоняюсь и беру её за подбородок. Она замолкает, глядя на меня снизу-вверх. Мой взгляд скользит от её встревоженных глаз к мягким губам. Я сокращаю расстояние и прижимаюсь губами к её губам.

Всё исчезает, кроме неё. Её сладкие губы приоткрываются, и я пробую их на вкус. Я почти ожидаю, что Лайл возразит, но он этого не делает. Он знает, что я делаю это ради Хонор.

Так почему же тогда мне так чертовски приятно? Хонор такая хрупкая и маленькая, но она отвечает на мой поцелуй, и её рука ложится мне на бедро, слегка сжимая. Когда она стонет, мой член снова дёргается, и я хочу взять её прямо здесь и сейчас.

Но я не могу.

Со вздохом я отстраняюсь, её сладость всё ещё на моих губах. Когда она открывает глаза, то выглядит немного ошеломлённой, но уже не такой расстроенной.

Хорошо.

Накрывая её руку своей, я говорю:

– Ты больше не одинока.

Я сжимаю её руку и не отпускаю, пока Лайл не открывает дверь и не берёт её за другую. Мы ни за что на свете не позволили бы ей одной попасть в больницу, с которой связано столько плохих воспоминаний.

Никто не должен делать что-то подобное в одиночку, особенно она. Эта мысль заставляет меня остановиться, когда я выхожу из машины. Предполагается, что на этой неделе будут проведены финансовые операции – с обеих сторон. Кто знает, увидим ли мы её когда-нибудь снова после того, как всё закончится? Я не должен давать ей никаких обещаний. Пока этот Дик-Мудак рядом, моя жизнь мне не принадлежит. Как и жизнь моих братьев. Но, по крайней мере, сегодня мы можем быть рядом с ней. Мне кажется правильным сделать что-то для девушки, которой она когда-то была, хотя я и не уверен, что узнаю ту великолепную женщину, которой она стала.

Внутри Хонор направляет нас в офис выставления счетов. Я уверен, что это место она знает слишком хорошо. Она дважды спрашивает нас, что происходит, но скоро сама все поймёт. Мы беспрепятственно продвигаемся по коридорам, двое высоких мужчин в деловых костюмах и дрожащая женщина в розовом.

Женщина за стойкой средних лет. Она смотрит поверх очков, приподняв бровь, когда мы подходим к ней втроем.

– Мы бы хотели оплатить счета этой молодой женщины.

Хонор тут же дёргает меня за рукав.

– Но денег ещё нет на моем счету, – шепчет она.

– Тем не менее, это всё равно твои деньги, – говорю я. – Пришло время избавиться от долговых инспекторов.

Женщина за стойкой внимательно выслушала нас.

– Если счет отправлен на инкассацию, то мы ничего не можем с этим поделать.

– Сколько она должна? – спрашивает Лайл.

Женщина смотрит на Хонор.

– Имя?

После секундного колебания Хонор сообщает женщине необходимую информацию.

Женщина что-то печатает на своём компьютере, а затем тихо присвистывает. Это не сулит ничего хорошего. Она, должно быть, постоянно видит счета на большие суммы.

– Хотите, я запишу сумму для вас? – она смотрит на нас с Лайлом.

– Нет, – говорит Хонор, собираясь с духом. – Они могут это услышать. Они мои… мои сводные братья.

По какой-то причине я с трудом сглатываю. То, чем мы сейчас занимаемся, не имеет отношения к сексу. Дело не в нашем дурацком соглашении, заключёенном на этой неделе. Речь идёт о связи, которая у нас была раньше и, возможно, когда-нибудь снова возникнет.

Женщина называет шестизначную сумму.

– Господи, – бормочет Лайл себе под нос. Для нас это не такая уж большая сумма, но не для Хонор. И это намного больше, чем кто-либо должен заплатить за потерю любимого человека.

Я тянусь за кошельком, и женщина за стойкой замечает это движение.

– Я же говорила вам, что большая часть денег уже в руках сборщиков долгов. Вы не можете оплатить их здесь.

– Давайте узнаем, что думает ваш менеджер. – Мой тон мягок, но что-то в моих глазах заставляет её кивнуть. Через минуту она возвращается с высоким худощавым мужчиной, который представляется мистером Мейерсом.

Я говорю ему, кто мы, и объясняю ситуацию. Сначала он занимает ту же позицию, что и женщина. Я перебиваю его.

– Ваша контора отправила её долги коллекторам, хотя Хонор была всего лишь ребёнком, который только что потерял единственного родителя. Если вы отправили долги туда, то можете и их аннулировать.

– Это невозможно, – начинает Мейерс. – Видите ли, мы…

– Я вижу, что вы обитаете в разрушающемся, наводящем тоску здании. Как кто-то может выздороветь в таком месте, я не понимаю. Но если вы можете помочь мне, то, возможно, я смогу помочь вам. – Я достаю свой телефон и захожу в свой онлайн-банк. – Мы с братьями можем пожертвовать полмиллиона на то, чтобы привести это место в лучший вид, начиная с онкологического отделения. – Я чувствую, как Хонор рядом со мной резко вздыхает, а затем замирает. – Это пожертвование поступит в конце недели, если Хонор больше не будут беспокоить звонки от сборщиков долгов.

Хонор прислоняется ко мне, её широко раскрытые глаза переводятся с Лайла на меня.

– Но…

Это мне кое о чём напоминает.

– Пожертвование будет сделано на имя Виктории Хэтэуэй.

Майерс выглядит ошеломлённым.

– Это очень великодушно, мистер Эстон, но остальное не в моей власти. Я никак не могу помешать…

– Вы в любом случае отзовёте своих собак, Мейерс. Возможно, разговор с нашими юристами поможет. – Я нажал кнопку на своём телефоне. – Да, это Нейт Эстон, – я на мгновение опускаю телефон, но не закрываю динамик, глядя Майерсу в глаза. – Фирма «Бартон, Роджерс и Хилл» в нашем распоряжении 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Мистер Бартон объяснит вам, что произойдёт, если эта больница или люди, которых она нанимает, продолжат преследовать Хонор по поводу медицинского долга, которого у неё больше нет. Мистер Бартон поговорит с вами сейчас.

Я передаю ему трубку. Мейерс открывает рот, чтобы заговорить, но не успевает вставить ни слова. Его лицо становится багровым, а затем белым, пока он слушает. Он быстро кивает, широко раскрыв глаза. Когда он, наконец, получает возможность заговорить, его единственными словами являются:

– Да. Да, сэр. Я понимаю. Да, сэр.

Хонор выглядит ошеломлённой, когда мы выходим из больницы.

– Это действительно конец?

– Да, – отвечаю я.

– И они больше никогда меня не побеспокоят?

– Нет.

– Но если они это сделают, просто дай нам знать, – с угрозой в голосе говорит Лайл.

Хонор тихо выходит из мрачного здания в последний раз. Она поднимает лицо к солнцу, и в тёплом свете блестят дорожки от слёз.

– Спасибо. Спасибо вам обоим.

– Всегда пожалуйста, – говорю я, и Лайл сжимает её руку.

Она молчит, пока он не открывает дверцу машины. Затем она смотрит на нас.

– Ребята, у вас действительно есть команда юристов, которые готовы накричать на кого угодно в любое время?

– Да, у нас есть такая, – честно отвечаю я. – Но это не те, кому я звонил.

Её розовые губки приоткрываются в удивлении.

– Тогда кому ты звонил? Кто так напугал этого человека?

Я обмениваюсь ухмылками со своим братом.

– Килиан.

12. Логово льва

Килиан

Звонит мой телефон. На экране мелькает «Маленькая Девственница». Какого хрена мне звонит Хонор? Разговоры в нерабочее время не предусмотрены контрактом, и за последние несколько дней у нас не очень-то развились отношения. И почему я, а не Лайл или Нейт? Именно они так сильно хотят спасти её. Хотят быть её друзьями. Вот и всё, что нужно для выполнения сделки.

– Килиан, – её голос хриплый и нервный. Как будто она боится, что дозвонилась до меня.

– Чего ты хочешь?

Она замолкает так надолго, что я начинаю сомневаться, не повесила ли она трубку, но затем раздаётся тихий шёпот:

– Мне нужна помощь.

– Опять?

Как будто трюка Лайла и Нейта с прощением долгов было недостаточно. Я невольно ловлю себя на том, что ухмыляюсь. Телефонный звонок Нейта, в котором говорилось о фальшивой юридической фирме, появился из ниоткуда, но отчитать этого парня и прикинуться агрессивным адвокатом было именно тем, что мне было нужно. Поддерживать друг друга без предупреждения и объяснений – давняя традиция братьев Астон. Эти ублюдки могли бы сказать мне, что мы собираемся отремонтировать гребаное больничное крыло, просто чтобы им было легче мочить свои члены в Хонор.

– У меня сломалась машина.

Её голос возвращает меня в настоящее.

– Я, блядь, не механик. Вызови эвакуатор.

Она фыркает на другом конце провода, наконец-то это что-то большее, чем притворство кроткой девственницы. Мне больше нравится, когда она сопротивляется.

– Я не могу себе этого позволить, ясно? И я прямо за углом.

– Мы только что купили для тебя онкологическое отделение. Сколько ещё денег тебе, блядь, может понадобиться? – скорее, на какую сумму, по её мнению, она, блядь, может нас выжать?

– Деньги с аукциона не поступят, пока сделка не будет завершена. Ты это знаешь. То, что мне не звонят сборщики долгов, ещё не значит, что у меня есть деньги на эвакуатор. Пожалуйста. – Я бы, наверное, всё равно забрал её, но меня заводит это «пожалуйста» с придыханием.

– Что ж, мне нравится слышать, как ты умоляешь. Не буду врать.

– Килиан.

– Отлично. Блядь. Просто напиши мне, где ты находишься, и я приеду за тобой. Потом ты сможешь показать мне, как ты благодарна. – Я вешаю трубку, прежде чем она успевает ответить. В этом проблема подобных сделок, не так ли? Ты покупаешь девушку на неделю, и внезапно она убеждается, что ты, чёрт возьми, принадлежишь ей. Но я собираюсь убедиться, что она зарабатывает на жизнь.

Когда я беру ключи, на моём телефоне появляется ссылка из её приложения с картой. Она не шутила. Всего в миле отсюда. Почему?

Меньше чем через пять минут я подъезжаю. На бампере её драндулета вмятина, а вокруг колёсных колодок появились следы ржавчины, и он бросается в глаза, как шорты-карго на торжественном мероприятии. Сомневаюсь, что на много миль вокруг найдётся ещё один такой же. Она нервно расхаживает рядом с ним, оглядываясь по сторонам.

В многоярусной белой юбке, доходящей ей до икр, и нежно-голубом топе, она совсем не похожа на нашу секс-рабыню в клубе, одетую во что попало, но от этого мне ничуть не меньше хочется перегнуть её через капот своей машины и трахнуть до одури. Может быть, мне стоит сказать ей, чтобы в следующий раз она оделась так же? Скромно. Невинно. Пока мы не сорвем с нее одежду.

– Спасибо, – с облегчением говорит она, когда я выхожу.

– Не волнуйся. Ты мне за это заплатишь. Натурой.

Она прикусывает нижнюю губу и перекатывает её. Непонятно, от нервозности это или от предвкушения, но на самом деле это не имеет ни малейшего значения, потому что в любом случае у меня встаёт. Я указываю на развалюху, которую она называет машиной.

– Что с ней не так? Помимо всего прочего?

– Я не знаю. Я просто… я подумала, что неплохо бы проехаться по старому району. Может, удастся взглянуть на дом, ну, ты понимаешь. Это было так давно, и я никогда по-настоящему не хотела возвращаться, но потом вы, ребята, вернулись в мою жизнь, и… – она замолкает, пожимая плечами.

Никогда не хотела возвращаться. Я могу в это поверить. Я тоже никогда не думал, что захочу её вернуть, учитывая то, как они сбежали. Но теперь у меня возникает садистское желание затащить её обратно в поместье и ткнуть им в лицо.

– Садись в мою машину.

– А как же моя…

– Я заберу её на буксире, но я готов убраться к чёртовой матери подальше от этого бельма на глазу. Что подумают соседи? – мой смех короткий и лишённый юмора.

Хонор садится на пассажирское сиденье, когда я завожу машину и трогаюсь с места.

– Почему ты позвонила мне, а не Нейту или Лайлу?

Она смотрит в окно, отворачиваясь от меня.

– Честно? Они не ответили.

Символично.

– Подними свою юбку.

– Что? Мы же не в…

– Сделай это. Я просто старался изо всех сил, чтобы заехать за тобой и починить твою машину. Помимо всего прочего, мы платим за тебя; я думаю, это меньшее, что ты можешь сделать.

Я что, ублюдок? Возможно. Но мы уже установили правила на эту неделю. Она наша, и она ничего не получит бесплатно. Не важно, насколько Лайл и Нейт готовы проливать за неё кровь, я придерживаюсь грёбаной сделки.

К тому же, ей это нравится. Каждый раз, даже когда мы оказываем ей сопротивление, она взрывается, как чёртова пушка, к тому времени, как мы заканчиваем. Затем она прижимается к Нейту и Лайлу, как кошка, ищущая ласки. Даже сейчас во взгляде, который она бросает на меня, таится огонь, хотя она и пытается отвлечь меня насмешкой.

Затем она подчиняется, дюйм за дюймом демонстрируя великолепные упругие икры и кремовые бёдра. Бросив ещё один взгляд в мою сторону, она натягивает юбку до упора, пока не обнажаются трусики бикини. Девственно-белые, с маленьким розовым бантиком спереди.

Ебать меня. Она это спланировала?

Если бы дорога домой была длиннее, я бы попросил её потрогать себя, пока я веду машину, но в этом районе слишком много глаз, и, какой бы сексуальной она ни была, у меня руки чешутся затащить её домой.

Хонор застывает, когда я открываю массивные ворота из кованого железа с фамильной монограммой моей матери на решётке. Они закрываются за нами на хорошо смазанных петлях. Длинная извилистая дорога к дому даёт ей возможность осмотреть поместье, погрузиться в воспоминания. Она смотрит в окно, её взгляд мечется по сторонам, пока она заново знакомится с ним.

Я хочу напомнить ей о том, что она оставила позади.

Она ахает, когда деревья расступаются и в поле зрения появляется главное здание. Я подъезжаю к дому и останавливаюсь. Она почти сразу же выходит из машины, юбка падает, прикрывая её.

Входная дверь открывается, и мы видим Лайла и Нейта. Должно быть, они увидели нас из окон.

– Хонор, – произносят они в один голос, одинаково хмурясь в замешательстве; как будто они близнецы. Насмотревшись на неё, они переключают своё внимание на меня, удивлённо поднимая брови. Можно подумать, я только что поджёг машину и провозгласил себя королем или ещё какую-нибудь безумную чушь.

– У неё сломалась машина, – вот и всё объяснение, которое я даю. – Вы, клоуны, собираетесь придержать дверь, как джентльмены, или как?

Хонор бросает на меня взгляд.

– Никогда бы не подумала, что ты будешь так похож на Дика-Мудака, когда вырастешь.

В кои-то веки я даже не знаю, что, черт возьми, сказать. Я? Похож на Дика-Мудака?

Провожая взглядом, как она покачивает задницей, поднимаясь по лестнице, я перечисляю всё, чем я похож на своего отца, и, по крайней мере, в моём воображении, этот список чертовски короток. Я совсем не такой, как он, и никогда не буду таким, как он. Избивающий детей, сквернословящий, самовлюблённый, бессердечный, всё контролирующий засранец.

И она, блядь, только что сравнила меня с ним.

Он женился на этой семье. Я был рождён для неё. Когда один из нас уйдет, я позабочусь о том, чтобы это был он.

– Не могу поверить, что стою здесь.

Вытянув шею, Хонор смотрит на люстру восемнадцатого века, висящую над фойе. Ей всегда нравилось, как она сверкает хрусталем. Виктория украшала её к Рождеству. Я совсем забыл об этом. Я не знаю, должно ли меня радовать или беспокоить то, что присутствие Хонор здесь навевает такие воспоминания. По крайней мере, это одни из хороших воспоминаний.

– Для меня это тоже странно. Почти как в старые добрые времена. – Нейт улыбается. Он такой чертовски доверчивый. Как будто это из-за ностальгии, а не из-за большой зарплаты, которую она ожидает.

– Можно мне посмотреть сады? Прошло так много времени.

Она уже идёт к задней части дома, а Нейт и Лайл следуют за ней, как комнатные собачки. И всё же, я тоже иду за ней, так кем же это меня делает?

Радостный вздох, когда Хонор распахивает французские двери на заднюю террасу, звучит более искренне, чем мне хотелось бы признать. Это всего лишь живые изгороди, пруд и прочее дерьмо. Возможно, она начинает заманивать и меня.

– Они выглядят так же, как и раньше. И скворечник! Он всё ещё там! Вы сохранили его.

– Папа не виноват, это точно, – говорит Лайл с жестоким смехом. – Он хотел сровнять всё с землей. Хорошо, что Кил дал ему отпор.

При словах Лайла Хонор поворачивается и смотрит на меня широко раскрытыми глазами, приоткрыв свои полные губы ровно настолько, чтобы разыграть моё воображение.

Блядь.

Внезапно мне стало трудно смотреть ей в глаза.

– Я сделал это, чтобы досадить ему. Не бери в голову. Когда вы с Викторией сбежали, это был удар по его самолюбию. Я просто позаботился о том, чтобы держать это напоминание при себе, чтобы вонзить нож поглубже. Стоило потратить деньги на ландшафтных дизайнеров, только чтобы разозлить его.

Она упирает руки в бока и сердито смотрит на меня.

– Я была грёбаным ребёнком. Мы все были такими. Ты правда обвиняешь меня?

– Всё, что я хочу сказать, это то, что если ты думаешь, что я говорю, как Дик-Мудак, то, возможно, подумай о том, что я, вероятно, не единственное яблоко, которое недалеко упало от яблони. Как только у тебя появятся деньги, ты сразу же отправишься на хуй, как это сделала Виктория. У нас деловое соглашение. Не думай, что это что-то большее.

– Ты действительно думаешь, что я просто тешу ваши кошельки ностальгией? Я не из тех, кто покупает девственницу по Интернету. Откуда мне было знать, что это будете вы, ребята? В чём, собственно, заключался мой план? – Нейт поднимает руку, но она проталкивается мимо него, её глаза гневно сверкают.

– Очевидно, это не входило в твои планы, но сейчас ты пользуешься этим в полной мере. Может быть, ты и обвела Нейта и Лайла вокруг пальца, но я на это не куплюсь, – мой голос дрожит от напряжения, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы говорить спокойно. Хонор ушла. Виктория ушла. Они не замечали наших одиноких ночей. Как отец усиливал насилие, потому что был чертовски зол. Как мне приходилось вставать между ним и моими братьями снова и снова. Как всё превратилось в отстой. И теперь она ожидает, что мы будем ей доверять? Поверим, что она здесь по-настоящему? Всегда есть кто-то, кто продает всякую чушь, но я не покупаюсь. – Я тебе не доверяю и никогда не поверю.

Она резко выдыхает, её красивые глаза сужаются, а ноздри раздуваются. Я ожидаю, что она накричит на меня, но вместо этого она поворачивается к Нейту и, тщательно контролируя себя, говорит:

– Я здесь закончила. Не мог бы ты, пожалуйста, отвезти меня домой?

– Но… – начинает Лайл, и Нейт делает резкий жест, чтобы прервать его.

Я смотрю прямо в пылающее лицо Хонор.

– Отлично. Мы возьмём плату за помощь на дороге на следующем сеансе, – затем я направляюсь к парадной части дома, держа ключи в руке.

– Нет, я хочу, чтобы Нейт меня подвёз, – слышу я её голос у себя за спиной.

– Я за рулём. Поторопись. Я чертовски ненавижу ждать.

Чем скорее мы покончим с этим дерьмом, тем лучше.